Аннотация: Как записать на бумаге минуту полной тишины и отчаянья? Как закрыть глаза на собственные мысли и чувства? Есть верный способ - но стоит ли он того.
Наверное, впервые я увидел её во сне, Она стояла на вершине, её блестящие волосы развивал ветер. Легкое сит-цевое платье плотно облегало её стройную фигуру, четко отделяя контуры её молодого упругого тела.... С тех пор она постоянно являлась ко мне во снах и мечтах, я придумал ей имя, подарил мир, придуманный специально для неё. В этом мире было все самое прекрасное, на что только способна человеческая душа: зимой - планета покрывалась белоснеж-ным одеялом, отблескивая на солнце всеми цветами радуги; легкие пушистые снежные хлопья кружились в воздухе, сле-тались парами, потом навсегда расставались, безвозвратно, чтобы родившись вновь, степенно спускаясь с небес снова расстаться навсегда...; весной - наполняя мир благоуханием, миллионы цветов распускались в полях и на вершинах, ручьи уносили в мир грез журчащими песнями; осенью - листопад, где каждый листок, словно детский бумажный самолётик, кружится в сказочном вальсе, описывая один круг за дру-гим, временами делая короткие паузы, как бы кланяясь сво-ей партнерше и благодаря её за последний танец его жизни, продолжает лететь вниз... Я придумал любовь и подарил ей. Казалось, она счастлива, но нечто в глубине её глаз все-гда говорило мне, что это лишь мечты, спуская со сказоч-ных небес на Землю, возвращало грусть. Я мог позволить себе полностью отдаться этому чувству во власти трепещу-щего света камина. Я мог позволить себе снова мечтать, возвратиться в мир сказочных грез, вновь встретиться с ней, дабы подобно снежным хлопьям, навсегда расстаться...
Туман в глазах - верный признак того, что сегодня я опять хватил лишнего. Голова идет кругом, все вокруг рас-плывчато, нечетко, но мне почему-то хорошо. Сейчас я могу вспомнить самые лучшие моменты своей жизни, порадоваться им словно ребенок. Одиночество постепенно отступает, я вливаюсь в компанию. Пустые и бессмысленные анекдоты ста-новятся смешными, мир приобретает четкие краски, колорит их немного увеличивается. Я отчетливо слышу монотонное гоготанье; где-то далеко залаяла собака, её подхватила соседская, и, вскоре, весь район охвачен собачьим лаем. Под ногами легкий скрип деревянных полов постепенно сво-дит с ума. Красивая девушка что-то говорит мне, но я не хочу её слышать, я думаю о другой. Мысли уносят меня во вчерашний день, где я с ней. Мы танцуем под красивую му-зыку, тихо подпеваем исполнителю... Моя рука охвачена мяг-ким потоком её волос... В так музыке, я признаюсь ей в своем чувстве, но она даже не догадывается, что это не слова песни срываются с моих губ, а сердце выливает нару-жу скопившееся в нем за прошедшие месяцы. Она напевает те же самые слова, что и я, но не мне, а вливается в пес-ню, звучащую из магнитофона. Я знаю это, но все равно вздрагиваю, как только она произносит слова: "Я люблю те-бя...". Это здорово...
Все уже подняли рюмки и дают мне слово. Я смеюсь, рас-сказываю смешной тост. Всем хорошо... Всем весело...
Утро. Солнце беспощадно светит в глаза. Снег, прошедший ночью, совершенно растаял. В ясных лучах утреннего "бу-дильника" черными линиями распластались деревья; тонкие веточки, разбухшие скорее от воды, нежели от зарождающей-ся в них жизни, потяжелели, угрюмо свисают вниз. Люди тщетно пытаются обойти грязь, наступают в лужи. С веселым гудком проносится уличная машина, с ног до головы покры-вая нерадивых пешеходов мутным напором... На столе меня ждет чай и яичница. Скворец доверительно уселся на подо-конник и выпучив свои маленькие глазки смотрит на меня. Его движения резки, словно он боится чего-то, постоянно оглядывается; перья на шейке растопырены. "Беззаботное создание, - проносится у меня в голове. - Ничему не обя-зан, живет в свое удовольствие..." Кусочек хлеба, брошенный мною этому зверьку, моментально становится камнем пре-ткновения целой стаи, неизвестно откуда появившейся. Ин-тересно было бы ворваться в стаю, так же побороться за крошку, пролететь над городом...
Странные существа - люди!.. Они так любят себя обманы-вать. Зачем? Наверно, так легче.
Она учится плавать, я поддерживаю ее за талию, а для себя - обнимаю, но она об этом даже не догадывается... как в прочем никогда и не узнает, что я люблю её. Нет! Это не глупость! Именно так и должно быть. Почему я не знаю сам, но чувствую, что прав.
Как записать на бумаге минуту полной тишины и отчаянья? Это белый листок, не покрытый даже мельчайшими кусочками пыли. Он лежит передо мной, я вглядываюсь в него и посте-пенно начинаю понимать, что он совсем не так чист, как кажется. На фоне зияющей белизны отчетливо просматривают-ся мельчайшие темные точки, омрачая святость моего чувст-ва, изложенного на этом листе. Я понимаю, что жизнь тако-ва - даже в лучшем всегда можно найти изюминку, не позво-ляющую этому лучшему стать совершенством. Верно так и мой идеал потухнет, закрывшись серыми пятнами, сливающимися в слепящий глаз, черный квадрат - всевидящее око нашей ду-ши.
Сколько раз я проклинал себя за несказанные слова, сколько раз проклинал за неправильное поведение, и вновь, наверняка придется доверится старушке судьбе, отдать ей должное и вновь промолчать уступая невидимому герою. Два-жды судьба давала мне шанс обрести потерянное счастье, дважды я отказывался... Соперник вечный мой сменится зав-тра, лицо его приобретет другие очертания, но смысл его вечного присутствия в моей жизни останется прежним. Верно высшая сила, наградившая меня способность "вылечить" от хандры человека, никогда не даст мне возможность вылечит-ся самому. Не помню, но где-то я слышал, что в древние времена врачи не лечились, и не имели права лечится друг у друга - смертельная болезнь считалась наградой Бога за исцеление других. Видимо и мне суждено получить данную награду, только к сожалению, не смертью, а вечной жизнью - в одиночестве, глядя на любимого человека изо дня в день и не смея дать ему повода на сомнение в непоколеби-мости моего сердца. Интересно, прочтет ли этот человек моё скрытое письмо к нему, поймет ли его скрытый смысл? Да и поняв, сможет ли простить.
Никогда не пожелай своему врагу потерять хоть какие-нибудь чувства. Самое страшное, что только может быть на этой планете - бесчувствие ко всему прекрасному, окружаю-щему нас каждое мгновенье. Мы не умеем ценить наши мечты - мы тратим их на все под-подряд. Где-то может останавли-ваемся на несколько секунд, живем в раю, вымышленном на-ми, потом, возвращаясь к действительности, взрываемся ди-ким и неоправданным хохотом о наших же, только что свя-тых, мыслях и чувствах. Никогда больше мы не позволим се-бе эту маленькую дерзость. Одноразовая ошибка может сто-ить нам очень многое. О чем речь?!
Вечером тепло. Ни единого ветерка, ни один листочек не качнется на ветру. Чуть сладковатый запах махорки, тихое потрескивание маленького, неизбежно приближающегося огонька... Я чувствую, что постепенно теряю контроль за своими мыслями - они разбредаются во все стороны, теряют-ся в темноте. Мы сидим на скамье перед домом. У наших ног, словно в камине, бьётся пламя костра. Вокруг все за-медляется и постепенно замирает. В ночной тишине я начи-наю слышать неведомые голоса; о чем они говорят - разо-брать не могу. Тысячи и тысячи голосов: мужских, женских сливаются одно целое, неведомо откуда доносящееся, чем-то напоминающее церковный хор, разбросанный по всему пери-метру храма, и теперь исполняющий у меня в голове какую-то медленную песню на древнем славянском языке. Память то проясняется, сознание жизнеощущения приходит, то я теря-юсь, растворяясь в мире мечты и иллюзий. Я вновь и вновь проживаю те счастливые моменты: вновь нежно провожу рукой по её щеке, ощущая мягкость и бархатность кожи; вновь за-ключаю стан, близкий и желанный, в свои объятья. Только сейчас мне совсем не нужно расставаться с ней - если мое прикосновение было шуткой для всех тогда, то именно в этот момент его искренность уже скрывать не приходится, и можно воочию насладится мечтой.
Я открываю глаза и в глубине сада вижу образ, только оживший в моей памяти. Она укором смотрит на меня - оста-ется только развести руками: "Прости, мол, виноват!". Предлагаю чаю. Мы сидим на веранде, молчим, смотрим друг на друга... Утро бесщадно растворит ночную мечту. Становит-ся ясно, что очередная игра моего разума окончена, и ре-альность врывается бурным потоком в мозг, унося в мир ма-шин и людей, как еденного целого куска железа: у машины - мотор, у людей - сердце.
Странное и невыносимое предчувствие не покидает меня уже несколько месяцев подряд. Я путаю сны с реальностью: я уже не уверен, где был сон, а где правда. Сколько раз-говоров, сколько мыслей, высказанных или нет пролетело в моей голове. Я не могу быть твердо уверенным в их искрен-ности... я не могу отвечать за них, поскольку сам дивлюсь тому чуду разделения личности, которое происходит со мной. Часто я начинаю задумываться: где тот счастливый момент истины, когда наконец закончатся мои домыслы и начнется реальность - могу ли я поверить тем слова кото-рые навсегда въелись в мою память, являются ли они реаль-ным событием или мой разум в очередной раз придумал си-туацию, в которой я услышал все то, чего боялся до глуби-ны души. Как бы хотелось быть уверенным, что все это ре-ально, хоть бы убитая судьба не давала бы надежды, а так....
Я видел тебя вчера всего несколько секунд. Ты пробежа-ла, поздоровалась... Я не помню даже, во что ты была одета, перед глазами застыло твое лицо, немая, немного неестест-венная улыбка. Ты обещала придти сегодня, но опять так же - на несколько секунд.
Время лечит раны, время их наносит. Время, время... В пустой комнате тихий шорох вентилятора только и нарушает тишину глубокой мысли. Всеобъемлющее чувство тоски и без-различия, словно вечные снега вершин, все сильнее и силь-нее сдавливает голову. Одиночество становится желанным товарищем, и сегодня я подношу рюмку единственному своему собутыльнику - моему отражению в зеркале - дескать мол, выпьем за все плохое, что было с нами и все прекрасное, что ждет нас впереди... Аминь.