Аннотация: Короткие, часто ироничные истории из нашей весёлой и не всегда весёлой жизни. Колесо. Затылки. В этом что-то есть. Как я познал рэкет. Подвозили ли горячего? Надо же. Гешефт Сары.
КОЛЕСО
Озорное моё детство проходило в разных городах тогдашнего Советского Союза - отец был офицером. Читать и играть в "дурака" научился во Пскове. В первый класс пошёл в благопристойном Таллине, но общался с русской развесёлой братвой. Попал под телегу, и колесо переехало мои ноги - полтора месяца изучал солдатский фольклор в военном госпитале. Летние каникулы у меня совпали с длительной командировкой отца в Ленинград. Только что прошёл фильм "Три мушкетёра". Сорок восьмой год. Во всех домах ремонт. Дранки навалом, и во дворе мы все мушкетёры. Недели две мы доблестно дрались на шпагах, но потом коварный Ришелье куда-то припрятал наши боезапасы.
Второй и третий класс и даже две четвери четвёртого я "тихо" провёл в уютном эстонском городке Пярну, правда, среди русскоязычной русско-шведской ребятни. Зимой, используя силу ветра, распахнув пальто, катили на коньках по замерзшему у берега заливу до самой кромки торосов. А там, меняя галс, мчались по чистому льду до новых торосов.
У берега замёрзшая вода была разделена торосами, образующимися во время страшных ночных бурь, на массу хоккейных полей. Захватывающий, но и опасный "спорт". Летом мы часто бегали по "неприкаянным" брёвнам на реке возле лесопилки. Плавали мы плохо, и это придавало ещё больший азарт такому опасному занятию.
Четвёртый класс я закончил тоже в тихом, но уже украинском городке Коростень. Вот здесь новые друзья по- настоящему плавать меня и научили. Речка Уж, приток Днепра, возле Коростеня, то узеньким ручейком с водопадами пробивается через красный гранит, то вдруг разливается в довольно приличную реку.
Друзей я находил быстро. Выработалось. Родился в Уссурийске. Снег увидел в Ачинске, большую реку Енисей в Красноярске, Байкал из эшелона. День победы над Германией встретил в Смоленске, над Японией - во Пскове. Рос в офицерской среде и воспринимал их характерные качества: отвага, честность, готовность к дружбе.
Узнав, что я столько лет провёл у моря, а плаваю позорно, собачкой и то метров пять, они повели меня на самое широкое место реки, встали с двух сторон, и мы поплыли в "размашку". Метра через три я устал.
- Плыви,- приказывает Игорь.
Я плыву через силу, но чувствую - всё.
- Отдохни, - разрешает белобрысый Валерка.
Я ложусь на спину и отдыхаю минуты полторы и потом снова. Реку мы переплыли, и с тех пор я плаваю...
Но рассказ называется "Колесо"...
Пятый класс я заканчивал уже на реке Припять. Тоже приток Днепра, но уже в Белоруссии. Городок назывался Мозырь. Дворовая команда только образовывалась. Все только приехали. Но мы быстро притёрлись друг к другу. Выяснились, кто во что горазд. Наметился атаман. Под руководством Стаса ловили мы рыбу в старицах реки и удочками, а чаще самодельным бреднем. Маленьких щурят пекли тут же в углях и ели без хлеба и соли. Иногда улов бывал большой, тогда рыбу Стас забирал себе. У них большая семья, и уха им будет не баловство, как нам, а настоящее подспорье. Мы не возражали.
Как-то раз без Стаса мы отправились просто с высоты посмотреть на реку. А местность, на которой протекает река и расположен город Мозырь, состоит из двух плит. Река и часть города - это нижняя плита, и над ней лестницей - верхняя. Есть, конечно, и плавные переходы, но и обрывистых мест много. Наш двор находился как раз на верхней плите.
Подходит наша ватага без разумного предводителя к обрыву и начинает осматривать дали и то, что поближе. А по пути мы нашли старое колесо от телеги и, естественно, прикатили и его. Прямо внизу под крутым склоном видим аккуратные грядки лука, редиски, картошки... Мы полюбовались и решили пустить колесо. Как оно там себя проявит? Я приказал самым маленьким бежать домой. Предполагал, что будет погоня. Но никто не двинулся с места. Юрка-Нюкс отпустил колесо. Оно, подпрыгивая и набирая скорость, скатилось с холма и проехалось по грядкам, заминая нежную, кем-то заботливо высаженную зелень, докатилось до калитки, что выходила в огород, и с громким звоном грохнулось о какое-то ведро. Тут же из бревенчатого дома выскочил мужичок, схватил обрывок верёвки и с воплями стал карабкаться к нам. Мы с "весёлым" ужасом помчались домой. Мужик, к удивлению, стал быстро нас догонять. Но мы успели вбежать в свой двор и попрятаться.
Во дворе мирно играли пацаны поменьше. Увидев погоню, начали разбегаться. Одного из них, моего младшего брата, ему тогда было лет восемь, и схватил свирепый "огородник". Но тут он получил жесточайший отпор. Матери двора так накинулись на этого "недобитого полицая", что он посчитал благоразумным делом убраться восвояси.
Детское озорство чаще всего приносит беды самим детям и им близким, но, бывает, оно и перехлёстывает...
Мною в "мэнээсовские" годы был задуман лихой остроумный ход в оценке одной физиологической характеристики пшеницы. Я заинтересовал нескольких ответственных товарищей. Мне помогли. Соорудили что-то похожее на две гряды, высотой в один и в полтора метра, длинною в шестьдесят. Осенью я там посеял рядочками разные сорта озимой пшеницы. Зиму и весну дрожал над ними. А теперь вспомним колесо.
Прихожу на свои гряды отмечать дату колошения у изучаемых мною сортов, а там посреди рядков кто-то прошёлся "паровозиком". Помните, как детки ходят на корточках, держась друг за дружку, изображая паровозик и приговаривая: "Чу-чу, чу-чу"? В ряду только половина растений осталась нетронутой. Опыт на грани. Паровозиком прошлись "озорники" на обеих грядах. Если бы у меня не было уже "закалки" колесом, полученной в детстве, я не знаю, как перенёс бы такую потерю.
ЗАТЫЛКИ
Жизнь военнослужащих и их самих я наблюдаю с младых корней - отец был офицером Красной армии. И все его и мои товарищи, и все обитатели военных городков от Тихого океана до Балтики мне понятны, можно даже сказать, изучены от пят до макушек. А макушки у всех моих друзей и их отцов во все мои детские и юношеские годы были почему-то всегда белобрысыми. Иногда, правда, попадались и шатены разных оттенков, но брюнетов что-то я среди них не припомню.
Как-то вот недавно показывают по современному очень цветному и очень чёткому телевизору наставление особиста спецгруппе перед вылетом на важное боевое задание где-то в горах. Особиста не разглядеть, а что говорит - не понять. У ребят из спецгруппы - я мельком прикинул - человек пятьдесят - можно разглядеть только затылки. Я просмотрел каждый ряд. Сидят без головных уборов. Все стриженые затылки белобрысы, и только один на последнем ряду - тёмный шатен. "Видимо, переводчик",- решил я.
На опасное дело всегда идут русичи...
А сибирские дивизии? Как они нас выручили под Москвой! Да и не только там. А я помню (мне было два года), как эти новобранцы маршировали колоннами у нас под окном в Красноярске. Их привозили на баржах по Енисею к городу. Собирали, видимо, по всем городкам и деревням на реке и притоках. Топали они под отчаянные вопли командиров:
- Левой! Левой! Левой!
Шли, как я теперь понимаю, на железнодорожный вокзал... Командиры знали - шли умирать за Родину... ... А из-под пилоток видны были только стриженые русые затылки. И летом шли, и осенью шли...
Часто ли встретишь сейчас русый затылок в депутатском корпусе, в среде предпринимателей? А кто из губернаторов русоволос? А на телевидении есть ли русичи?
Или как в том анекдоте:
- Мы смело в бой пойдём
За власть Советов!
И как один умрём...
- Ой, Сара, закрой форточку, что-то дует.
В ЭТОМ ЧТО-ТО ЕСТЬ
В научной среде шутят: идея должна пройти три стадии: первая - этого не может быть; вторая - в этом что-то есть; третья - так кто ж этого не знает.
... В нашем отделе каких только заведующих не перебывало, и вот случай с последним. Анекдотический. Я увлёкся одной идеей. Проверяю. Мне помогают лаборантки. Новшество по теме, но идёт дальше. Несколько модернизирует её - если не вдумываться. А вообще-то показывает признак абсолютно по-другому. Но это я держу пока в уме.
Заходит шеф. Спрашивает, как идёт работа, что новенького. Рассказываю о первых полученных данных по новой методике.
- Этого не может быть! Ты что-то напутал. Зря теряешь время.
Я тут же вспомнил анекдот, но виду не подал.
Заходит новый наш начальничек через неделю - я ему график!
- В этом что-то есть, - слышу в ответ.
Вот тут я не выдержал - расхохотался и рассказал нашему профану приведенную выше учёную притчу. Но добавил: "Прежде чем писать статью, я метод запатентую".
Я думал всё - больше мы этой темы касаться не будем. Не тут-то было...
Я не торопясь набирал материал, сопоставлял, готовил документы, работал с патентоведом. И где-то через полгода при окончательной доработке бумаг что-то потребовалось и от новоявленного шефа.
- А в чём тут новизна? Кто же этого не знает?
В комнате было несколько человек - комиссия. Прожжённые товарищи. Смеялись все. Один из членов комиссии, правда, напомнил остальным за несколько минут до заседания так трудно усваиваемую моим новым шефом притчу.
КАК Я ПОЗНАЛ РЭКЕТ
Академик поручил мне написать реферат по засухоустойчивости пшеницы. Обобщить литературу и высказать свои соображения по данной теме. Дал два месяца.
Я усердно трудился. К концу данного мне срока подготовил двадцать страниц продуманного текста, а на последней странице написал, что без "достойных" засушников, позволяющих сверять физиологические параметры с прямой оценкой, толку не будет. И дал два варианта постройки засушников в нашем НИИ. Один вариант простенький. На деревянный каркас перед дождём набрасывается укреплённая по краям плёнка. Второй - и тут я дал волю фантазии - стеклянный домик (что-то вроде теплицы) на рельсах по электросигналу при первых каплях дождя наезжает на посев деляночек изучаемого генетического материала пшениц. А после дождя также автоматически удаляется...
Академик прочитал мои 20 страниц и вызвал меня. Реферат похвалил, а в конце заулыбался: "Засушник мы построим. Пока плёночный вариант. А защитишься, я надеюсь, мы сможем построить и автоматический. Засуха нас донимает".
Прошло лет пять. У нас новый директор. Директор подбирает новую команду. У нас новый зам. Зам хитрый мужик - сразу же задружил с директором. В "обед" играют в шахматы, оба увлекаются "рыбалкой", и дачи у них вроде бы где-то рядом. А про второй вариант засушников в институте знали.
Пылился в институте заброшенный стеклянный домик то ли довоенный, то ли ещё какой. Был когда-то короткий период расцвета советской науки. Но потом всех лидеров пересажали или ещё хуже - перестреляли. А домик остался. В нём даже рельсы внутри были. На них тележки с вегетационными сосудами катали то в домик, то из домика. Что-то экспериментировали в своё время... И я часто прохаживался там и высказывал свои крамольные мысли коллегам:
- А не ржаветь бы этому железу здесь, а поработать на благо отечеству. И пересказывал последний пункт реферата, подготовленного академику.
Так вот, подходит как-то ко мне новый зам и почему-то возле святого для всех нас места, возле бронзового бюста академику и говорит:
- Есть разговор, пошли!
В кабинете он начинает сразу:
- Тебе нужен автоматический засушник?
- Конечно! А подъёмное ли это дело?
- Это я беру на себя,- скромно молвит шеф. Ты срочно пиши и рисуй, как ты думаешь делать засушник. Размеры каркаса, размеры полей. Продумай продуваемость. Опиши все тонкости. Потом ещё не раз будем что-то изменять. Надо дать материал инженерам. Пусть они подумают. Директор нам поможет.
Последние слова были сказаны тоном "запад нам поможет".
И что вы думаете (как сказали бы в Одессе)? Осенью засушник был готов. Он накрывал поле при первых каплях дождя и съезжал с него через три минуты после последних капель. Автоматика не подводила! Я был счастлив. Весь институт ходил смотреть на это чудо. Мне по-хорошему завидовали (думалось мне).
Года два я спокойно ставил опыты в своём засушнике. Изучал, как влияет дефицит влаги на том участке, где домик стоит зимой. И там находил дефицит влаги в почве. Радовался.
Но радость моя была недолгой. К нам в отдел по чьим-то рекомендациям всучили двух сотрудников: долговязого мужичка и полненькую дамочку. Они тут же оценили мои засушники (а были и ещё интересные новшества) и начали напрашиваться в соучастники. Я, естественно, всё-ё понимая и видя их голодные и почему-то лотошные морды (а дорого - не берите), отнекивался. Перекупщик товар не производит, но метку имеет. А в науке перекупщик виден сразу. Нет блеска в глазах, не тот разговор, не остроумен, не ценит шутку, да по многим мелочам.
Однако всё-таки дамочка пролезла в мою тему. Шеф виновато моргает глазами:
- Пришлось...
... И вот когда до уборки полностью созревших растений на опытах в засушниках осталась примерно неделя, ко мне в лабораторную комнату с шумом врывается шеф.
- Ты что тут сидишь! Ты что, отдал свои засушники этим б..м! Мне директор только что звонил, а ему звонит уже весь институт. Иди. Прогони этих сволочей! Они убирают урожай на твоих опытах.
Ну, раз весь институт - я спокоен. Подхожу к стеклянному домику. Две фигурки в белых халатах серпами уже кое-что сделали. Не много.
- Куда торопитесь, ребята? Не заблудились ли? Ведь чужой опыт убираете. Да и рано ещё. Через недельку сам собирался сюда со своей лаборанткой. А вон, посмотрите, вам и директор машет.
Это я уже для понта. Директора в окне я не видел. Он, конечно, смотрел, но не носом к стеклу.
Двое непрошенных гостей пошушукались, показали мне, что они срезали и как записали и угрюмо убрались восвояси.
Прошло ещё несколько лет, и в отделе остались одни перекупщики. И разогнали отдел. Но странное дело. Эти двое неплохо устроились в институте на новых должностях, с тяжёлым вздохом оставив так трудно поддававшийся им предмет - физиологию растений. Этих рэкетов и новое начальство трогать не решается. Я как-то поинтересовался у своего очень продвинутого коллеги - в чём непробиваемость этого долговязого.
- Ты знаешь, два года он и ещё несколько товарищей - сейчас они занимают высокие посты - проходили в тимирязевке семинар у Трофима Денисовича...
ПОДВОЗИЛИ ЛИ ГОРЯЧЕГО?
У нас в НИИ часто устраивали субботники. В любые дни недели. Это потому что к нам постоянно наезжало высокое начальство. Приезжает в город и считает святым долгом посетить наш институт. Да что начальство - ещё лет пять назад западные светила один за другим, а то и все разом (когда симпозиумы устраивали) наведывались к нам. Ходили по полям, внимательно всё осматривали, подолгу разговаривали с академиками...
А перед каждым таким приездом всех сотрудников, тех, кто пониже чином, выгоняли на "субботники" по охорашиванию территории. Садовник с двумя помощницами, по мнению дирекции, мог чего-нибудь, да упустить. Мы, аспиранты и мэнээсы, выходили на территорию. Нам выдавали грабли, тяпки, и мы что-то вроде бы делали. Но рядом был магазинчик, где всегда имелось пиво... Так что мы не очень клеймили начальство.
Но на этот раз случай был особый. Всесоюзный субботник! И проводился он необычайно торжественно. Но делать-то было, собственно говоря, и нечего... Мы только, хорошо "отдохнув", взялись за лопаты, как увидели высыпавшее на асфальтовые дорожки начальство. Чиновнички в галстуках - все замы директора и главный бух - деловито прохаживались мимо нас и других наших сподвижников, держащих в руках лопаты и грабли, и изображали на лицах крайнюю озабоченность. Учёный секретарь и инспектор по кадрам тоже прошли мимо нашей группы, внимательно оценивая качество проделанной работы. Мы должны были обкопать розы. Из двадцати кустов этой процедуре подверглись уже три.
- Нагуливают аппетит перед лёгким завтраком,- высказал предположение кто-то из наших.
Сами начальнички в руки никаких инструментов не брали. Руководили процессом, так сказать. Но им явно было не совсем уютно. Однако унизиться до грабель или лопаты они не могли. Вот если бы бревно!
Где-то ближе к полудню перед нами вдруг появился, до сих пор не замеченный, один из замов и с озабоченным видом спрашивает:
- Горячего ещё не подвозили?
- Пока нет,- отвечаю я за всех,- с трудом пряча язвительную улыбочку.
Ах ты боже ты мой! Проявил заботу... А может быть, и дирекции в этой же машине что-то должны были привезти и этот фраер боится упустить свою долю?
Но к чему такой переполох? Кто-то из краевых управленцев должен посетить наш субботник и милостиво обещались вместе с нашими откушать-с?
Откуда у нашего чванливого руководства это новое для них качество - барство? Ведь все как один родом из станиц и хуторов... А уже не могут даже на субботнике опуститься до черновой работы, хотя бы понарошку... Им нужно рубахи носить с длиннющими зашитыми рукавами, чтобы не дай бог...(Мы такие видим у кавказских танцоров). Дома у наших начальничков домработницы, на даче - тоже кто-то "помогает". Интересно, кому эти сволочи подражают?
НАДО ЖЕ
Сентябрь. Летняя жара уже спала. Вечереет. Мы с товарищем в виноградной беседке предались воспоминаниям о далёких годах. Помогает нам войти в это состояние небольшая ёмкость охлаждённого Алиготе, привезенного мною из подвальчиков Тонкого Мыса. В молодые годы водил я там дружбу с виноделами. Годы прошли, и люди уже другие, но вино в тех местах всегда великолепное.
- Вот ты уже несколько раз упомянул Псков, река Пскова, река Великая, Кремль, а у меня в Москве в институте, когда я учился, в группе был паренёк из Пскова - Погорельцев. Эта фамилия тебе ничего не говорит?
- Так я в 7-м классе сидел с Гариком за одной партой.
- Нет, того Ромой звать. Я с ним пять лет в институте проучился. Он сейчас под Москвой на одном важном заводе работает. Я заезжаю к нему, когда бываю в тех местах.
- Гарик - Погорельцев. Может быть, это кличка,- не сдавался я. - А в то же время как он в вашем институте учился? Физику он у меня списывал...
- Рома звёзд не хватал, правда, но был трудолюбив.
Мы перешли на другие темы, и про Гарика я забыл. Но не забыл мой товарищ. Через пару дней он заходит ко мне в лабораторию и показывает фотографии. Там они в военной форме, видимо на учениях, молодые и красивые, спешат оставить о себе память перед фотокамерой.
- Ну, где здесь Погорельцев?
Я сразу узнал Гарика.
- Вот он.
- А здесь? - указывает товарищ на другую картинку.
Я ткнул пальцем в серую гимнастёрку на чёрно-белой фотографии.
- Да-а...- вырвалось у него,- надо же.
Быва-ет...
ГЕШЕФТ САРЫ
Утро в маленьком белорусском городке. Молодуха Сара выходит на крыльцо своего бревенчатого домика и орёт соседке, которая за забором снимает сухое бельё с верёвки:
- Фрида! Я иду на базар! Так тебе купить куру, ты просила?
Сара картавит. У неё получается не куру, а кугу и не просила, а пгосила.
Фрида подходит к забору с кучей белья в руках.
- Купи, Сарочка, купи. Сейчас принесу тебе три рубля.
Фриде самой нет времени сходить на базар - она работает в мастерской, а у Сары Абрам, слава богу, хорошо зарабатывает, и они пока всей семьёй живут припеваючи. Так зачем Саре где-то работать? Хлопот хватает и дома.
На базаре Сара видит деревенских девок, держащих связанных кур за ноги. Выбирает самую молоденькую и, конечно же, самую неопытную из них и направляется к ней.
- Почём кугы?
- По три рубля, - несмело отвечает молоденькая простушка.
- Эти шкелеты по тги губля?
И Сара тыкает пальцем в довольно жирную курицу.
- Бегу две по гублю!
Сара забирает у девчонки двух кур, суёт ей в руку скомканные рубли и уходит.
Оторопевшая деревенская девчонка, первый раз выехавшая в город, стоит минуту молча, а потом говорит подружке рядом, тоже стоящей с курами на продажу:
- А я хотила башмачки новеньки купыти...
За обедом Сара говорит Абраму:
- Абрамчик, а ты Сару сегодня можешь похвалить. Фрида дала мне три рубля на кугу. Так я купила и ей и нам, и ещё у меня гешефт - губль!