Оттенок контр-альта

На мутное стекло осеннего асфальта,
Омытого дождём, укрытого листвой,
Стекала тень зонта оттенка контр-альта,
Целуясь невзначай с продрогшей мостовой. 


Светлая грусть

Ещё тепло;
И бронзовый отлив
Не заиграл в кокошниках берёз;
И тёплый ветер вечерами  мил; 
И горизонт от пыли чуть белёс.

Пижонами гуляют сизари;
Друг к другу жаться им 
Совсем не интересно,
Но с самого утра и до зари
От стай скворцов
В высоком небе тесно.


Зима рассыпала солонку в небесах

Зима рассыпала солонку в небесах - 
Чернея старым и  забытым  мельхиором,
Утихли реки, простудили голоса,
В хрусталь  оделись стылых вод просторы.

А снег всё падал белой пеленой,
И в потайных, безветренных местах,
Лебяжьим пухом укрывая, целовал
Рябины гроздья в  алые уста.

Лёд первый тонок. В трубах тёплый дым
Застенчивым ростком стремится к небу,
И месяц в полыньях
             небесных, 
                    чёрно-серых,
Плывёт челном вальяжно-золотым. 


Дождь плакал прямо в лужу

Дождь плакал прямо в лужу безутешно,
Цепляя к каплям серебристым звуки.
Деревья  к небу в ней тянули отражения -
Как Шива  были многолико-многоруки.
  
А сад дремал под дождевой речитатив - 
Глотая капли - жертвы непогоды,
В сомнамбулы деревья превратив,
Врасплох застигнутый нечаянным исходом. 


Деляга-день

Тень от кустов повисла на заборе,
Застыла в ожидании дождя.
Недолго быть изменнице в фаворе
У своего небесного вождя.

Деляга-день, с утра надраив солнце,
Жужжит, чирикает в саду на все лады;
Заглядывая в каждое оконце,
Не ведая ни страха, ни нужды;
Даря покой земле обетованной,
Челнам на реках - лучезарные мечты,
Усталым странникам с пустынных полустанков -
Раздолье русской, дивной красоты.


В глубокой прохладе лесных озёр

В глубокой прохладе лесных озёр,
Прячет закат небесную синь.
Пепельных далей и маков костёр
Краски испив, я в сердце впустил.

Много в нём тёмных прорех и дыр,
Вымытых временем тайных пещер -
Ветер холодный гуляет в них,
Свет не пробьёт извилистых шхер.
 
Солнце устало.
                Скатилось вниз.
День заметался,
                   путая след,
Ночь, разыскав удобный карниз,
Вновь поклялась
          не проспать рассвет.  


Лягушки-певуны

Ещё молчат
                   лягушки-певуны;
Стесняясь ночи,
                зарумянился закат;
Над сединой
           склонённых грустных ив
Лишь мошкары шары
                задумчиво жужжат.

Под треск костра
                   до самого утра
На небе трепетном
              по заводям из звёзд
Луна младая
                   медленно плыла,
Осыпав серебром
                      бока берёз.

Ворчала ночь
                обиженно в лесах,
Пугая робкий
               пепельный рассвет.
Ленивый ветер 
                в кронах-парусах
Порой дремал,
              как старый домосед. 


Невинный подснежник

Улыбаясь лазурью сквозь звонкие слёзы капели,
Возлежа на подтаявшем сером холодном снегу,
Под порывами ветра 
                 над зеркалом  речки-купели
Я пушистой серёжкой ольховой 
                            опять расцвету.

Пусть  сменяя друг друга, 
                     задуют  весенние ветры,
Унося лоскуты стылых снов прямиком в небеса!
А напившийся   талой водою  
                        невинный подснежник
Отогреет  мне душу,
                    доверчиво
                             глядя в глаза. 


Меж небом и землёй

Февральская метель во всей красе:
Густая, вязкая, кружащая в молчаньи, -
Меж небом и землёй, как карусель,  
Катала рой снежинок на прощанье.  
 
В последней ярости, пытаясь наступать
Своим таинственным и отрешённым миром,
Она неистово летела, билась, выла!
Напрасно...
           Пред весной не устоять! 



Беззлобный, покосившийся забор

Беззлобный, покосившийся забор
иссохшей жердью вырос из тумана
молочной дымки, затянувшей двор,
где мы, бывало, сиживали с мамой
вечернею порою, 
                 замерев,
пока закат на горизонте тает,
и слушая, как тихо засыпает
усталая трава, листва дерев. 


Простуженный ветер

Переулком бродил 
Неприкаянным духом
Простуженный ветер
И под нос подвывал
Всем знакомый
Унылый мотив.
На ходу старый шарф 
Из пожухлой листвы поправляя,
Он забытой газетой шуршал,
Был  драчлив и ворчлив.
Как бродячий певец,
Пах он терпкой свободой и прелью.
По собачьи смотрел он
В подмёрзшие лужи-глаза,
Ждал, когда расчехлят запоздалые птахи свирели,
И усталого солнца на ветке растает слеза.