Холодная , свинцовая вода.

Огромная тягучая масса воды в реке времени не позволяет мне ясно вспомнить, каким я был.

Вода раздавила и снесла отпечатки дней, непохожих на настоящие.

Отчетливо помню только настроение жаркого и спокойного полуденного солнца в день, когда все перевернулось.

Был обычный выходной день. Тогда это было существенно. По выходным нормальные люди отдыхали на пляже, выезжали на дачи, пытались прибавить это свободное время к долгожданному продыху от жесткого режима работы и быта. Это был обычный протопленный летней лазурью день в городе, забитом пылью и прелой зеленью. Он отличался только тем, что мне вдруг захотелось посидеть за рулем движущегося автомобиля. Было очевидно, что по доброй воле никто мне этого не позволит, поэтому пришлось охотиться за машиной. Я долго ходил по улицам, веря в удачу. Надеялся, что желание, возникшее так внезапно, острое как первый экстаз, было изначально судьбоносным и его следовало реализовать. И не ошибся.

Какая-то серая "Волга" подкатила к тротуару и остановилась у ларька. Из нее вышел пенсионер в полном расцвете сил с респектабельным авторитетом, поддерживаемым широким ремнем. Он направлялся за сигаретами. По его походке вперевалочку, бодрой осанке и гордо поднятой голове с шикарной седой шевелюрой было понятно, что он ещё "ого-го". Он элегантно, насколько позволяло солнце, выпаривавшее влагу на его лице, снял темные очки и, склонившись у окошечка, любезно улыбнулся продавщице. Когда он подбоченился, стало заметно, что для полного "ого-го" ему не хватает традиционно брякающей связки ключей. Их отсутствие было нелогично при незакрытой дверце машины. А самая существенная деталь "ого-го" находилась на своем месте в машине. Раздумывать было некогда. Последний раз я видел его в зеркальце, он только развел руками. "А ключей у него по-прежнему не было", - подумал я. Бедный автолюбитель не хотел, видимо, себе признаться, что сам мне все устроил: подогнал, открыл, вышел, оставил ключи и для порядка даже отвернулся. Мне оставалось только сесть и шустренько так прыг-прыг, и поехать.

Подарки судьбы. Это интересная вещь. Непредсказуемыми бывают только неприятности. А все желаемое до того, как стать дейстительным само по себе было либо предначертанным, либо неосуществимым. Это, конечно, оно да, так и есть, но ведь как случись чего, так вот оно тебе и пожалуйста. А все-таки чертовски приятно получать подарки от самой судьбы. Достаточно только вдуматься - чей подарок. Главное, конечно, смутно предвидеть, ощутить ускользающий момент и оказаться в нужном месте в подходящее время. В тот день так все и произошло. Сбылась, как говорится, мечта идиота. Но тут меня постигло страшное разочарование. Я понял, что я действительно идиот. Зачем мне все это, если я уже давно потерял способность радоваться подаркам. Даже подаркам судьбы.

Ну что это за радость? Сидеть в за раскаленным стеклом в неотшлифованной после покраски разогретой железяке, смотреть в разные стороны, двигаться в разрешенных направлениях, в определенное время, блюсти технические условия торможения и разгона. Одним словом, мириться с кучей ограничений, да еще плюс к этому пытаться успевать... Ах ты, еб твою мать!!! Не успел... Ну, не успел. А я и не спешил. А кто сказал, что я успею? Никто этого никому не обещал. Что их так обездвижило? Неужели можно озябнуть в такую жару? Ага, вот они выходят. Смотрят на вмятину. Хлипковата у них машина. Да и несимметрична к тому же. Вот с одной стороны - ровная такая вмятина, а с другой какие-то выпученные как нарывы стекляшки. Непорядок... И рожи их мне совсем не нравятся. А становиться героем нового анекдота тоже не прельщает. Надо сделать эту машину более симметричной. Лекгое нажатие на педаль и какие перемены на лицах, а какая симметрия! Почти совершенство. Почти. Так в первый раз же... Ну да, как и предполагалось, им все еще хочется меня видеть, а мне их - почему-то нет. Поэтому они пытауются догнать меня, на этом, а я ухожу. Они пытаются соблюдать свои правила, а я нет. Они не хотят ездить по газонам, а мне по фигу. Ну вот и оторвались.

Кататься в тот день я больше не хотел. Я вновь встал на ноги и сразу ощутил преимущество передвижения по колдобинам на своих двоих против неуклюжего подобия очень низкого крокодильего полета. Ну не может она плавно перелетать бордюры и плавно огибать деревья. А я могу. И управлять мной не надо. Тем более, что я его уже потерял. Его. Управление. Но я существую, следовательно, думаю что существую, следовательно мыслю. А мыслил я о повороте русла эмоционального течения в сторону длинного каменного увитого плющом забора, за которым с незапамятных времен мрачно улыбается нам дом с кирпичными окнами. Гнездо кукушки... Это не гостиница. Вписаться туда сразу не так-то просто. Но я решил попробовать. Внутри оказалось намного красивее и спокойней, чем принято думать снаружи. Здесь был совсем другой мир, другие люди. Люди, люди. Весьма странные люди. Но женщины... Они здесь такие же привлекательные.

Я шел по дорожке мимо отдыхающих и заметил группу из четырех человек мирно глядящих друг на друга. Они молчали, как сидящие друг напротив друга кошки. Мне их молчание показалось необычным. Двое из них были одного пола, а двое других - другого. И те, которые были противоположные, стояли спиной. Метров с пяти они почувствовали на своих интересных фигурах взгляд и нехотя повернули головы. При этом я моментально переводил взгляд на глаза. У первой были красивые черные глаза, и они сказали мне комплимент серией хитрых морщинок. Едва уловимо, но достаточно, чтобы понять, что сверх этого мне ловить нечего. У другой глаза были безхитростные и лишенные всякого оттенка насущных желаний. Они напоминали позднее лето, прячущееся холодными лесными ночами в ущельях, затянутое серой пеленой и безцветной сыростью. Со вкусом поцелуя сырой небесной грусти, тянущейся от волн к далеким размытым горам на том берегу реки. Они навевали мысль о безвозвратном расставании с неизвестной, но желанной, о которой можно мечтать целую жизнь. Сквозь серые облака ее взора едва пробивалось очертание солнца, прочно запечатанного затмениями зрачков... она посмотрела на меня скорее с большим любопытством, чем с интересом, но я тут же решил это проверить. Догадка не определяет судьбу так как женщина, но в данный момент показывает единственную возможность заработать себе в этих стенах соответствующий имидж. А женщина и судьба опасны только при их ежедневном испытании. Однако, если судьба сегодня мне благоволит, то и женщина должна обратить на меня внимание.

Я подхожу к первой и беру ее за руку выше локтя. Она меня не хочет, я ее не хочу, но наглость и упрямство сильнее. Она и сама ,впрочем, не обделена этими качествами. Она уходит, позвав за собой свою безропотную подругу. При этом я, не разжимая руки, пытаюсь сыграть невозможное: держать ненужную вырывающуюся женщину и проникать взглядом внутрь другой, едва поймав ее. Но и с другой я ошибся, пытаясь внушить одновременно и ей и себе, что она единственная, которую я искал годами, мыкаясь по этому свету. Оказалось - внушать ничего не надо. Во-первых по причине ее легкой невнушаемости, во-вторых потому, что она, похоже и есть та, про которую пишут Она. Ее звали Эльза. Она была олицетворением задумчивого спокойствия беспристрастного портрета в загадочной рамке. На близком расстоянии она так поразила меня, что я забыл про все. И она забыла. Забытье продолжалось некоторое время и меня приняли хорошо. Как своего, вернее как ее мужа. Судя по всем признакам неторопливой, размеренной жизни, так оно и было. Не помню даже, сколько времени это продолжалось. Такой, оказывается, бывает душевный покой, что все естественно, и только обидно одно - не помню, сколько прошло времени. Может год. А может и два. Вплотную я этой мыслью занялся на очередной лекции нашего доктора. Он стремился создать подобие беседы, раскрывающей наши фобии, помогающей решить наши проблемы и все в том же духе, но не смотря на то, что мы беседовали, лекция не становилась беседой или сеансом. Посещаемость говорила о том, что большинство пациентов предпочитают решать свои проблемы в другом месте и другим путем. Пришло всего четыре человека. В ожидании остальных каждый занимался своим делом, а я решил придать своему внешнему виду некоторые признаки опрятности: поправил волосы, умылся, заправился. Пока я занимался внешним видом, выяснилось, что профессор наш имеет некоторые мысли, непозволяющие ему в должной мере соблюдать этику и субординацию в отношении пациентов. Он обычно практиковал домашний, отцовский подход, что большинству нравилось. Я тоже это поддерживал, подыгрывая ему, тем более, что при этом он от нас не сильно отличался, и многое из необъяснимого ему прощалось. Но в данный момент он практически заигрывал с Эльзой, прикасаясь к ее плечу, шее, щеке. При этом отеческая нежность сопровождалась какой-то контекстно неопределенной присказкой про зайчика. Про серенького, незаметного зайчика, который "прыг-скок в воротики под мосток". Я не стал долго тепеть подобное и двинулся на профессора. Он понял меня сразу и попятился. Я развел руки для горячих объятий, и, наступая, стал звать его дорогим сенсеем:

Дорогой сенсей, неужели Вы не обьясните теперь всем, кто это слышал, что такое собственно зайчик в одной из интерпретаций?

Нет, не объясню.

При этом мы довольно странно перемещались по комнате. Он пятился задом, но неизвестно чем угадывая, обходил каждое препятствие в виде столов и многочисленных стульев. У меня было два сображения по этому поводу - либо он тренировался в этой комнате пятиться с закрытыми глазами, либо обладал экстрасенсорными способностями. Но как бы то ни было, я старался не оставлять на месте ни одного препятствия, которое он только что обошел, как бы показывая профессору, что увиливать бесполезно и сама его позиция неустойчива, не выдерживает критики и напора, и что я вообще с ним не согласен и не доверяю ему. Сам же профессор, видимо, не мог воспринимать язык жестов, сопровождавшийся грохотом двигающейся и падающей мебели. Или ему мешало противоестественное движение задом наперед с препятствиями. А может он просто не понимал о чем идет речь, поскольку ответы его оставались по-прежнему предельно краткими.

Ну неужели многоуважаемый сенсей не знает, что такое зайчик в одной из интереснейших интерпретаций?

Не знаю.

Подумайте, дорогой сенсей, что же все-таки может означать слово "зайчик"?

Понятия не имею.

Глубокоуважаемый сенсей, ну почему вы не хотите раскрыться перед нами, освободиться от того, что так гнетет Вас, ну скажите хотя бы, что значит "зайчик", когда это не животное?

Не скажу.

Значит можно предположить, что уважаемый сенсей все же мог бы сказать собравшимся здесь о несколько нестандартном толковании слова "зайчик"?

Нет, не мог.

Присутствуюшие не скучали, но я уже начал подумывать о том, что пора заканчивать гонять профессора по кругу, тем более, что по лицам пациентов не было заметно, что их так же горячо интересует мой вопрос. Пришлось продолжить с трибуны:

Неужели просветленнейший сенсей не знает, что в эротической интерпретации зайчик принимает форму категории, которую можно выразить как "хер"?

Нет, не знал и не догадывался, - решительно произнес профессор, присаживаясь за последний стол.

Поймав, наконец-то профессора на лжи, я решил торжественно добить жертву "мозговой атакой".

Вам приходилось видеть Playboy, многоуважаемый сенсей?

Приходилось...

Тогда Вы не могли не заметить фирменный знак зайчика как не могли не заметить,- тут я поднимаю вверх слегка искривленную Viva, - что этот зайчик похож на хер, глубокоуважаемый сенсей.

Отвратительный карнавал. Я тиран, стебущий учителя, слушатели смущены отваратительной догадкой о возможности присутствия грязных мыслей в голове добрейшего профессора. А самому уличенному нечего сказать, и уже не доказать, что зайчик - это не хер. Но теперь уж все - заяц это ничто иное, как хер, и хер он докажет обратное. Я самодовольно вмял его в дерьмо, гордо покинул трибуну и сел рядом с Эльзой. Она не была так смущена, как остальные. И было непонятно, что кроется за ее спокойствием: сопереживание и солидарность, непонимание или она просто выше этих склок на почве ревности. Она молчала, молчали и ее глаза. Какие бы эксцессы не происходили рядом с ней, они всегда казались лишь быстротечным представлением на фоне ее невозмутимой отрешенности. И она обычно никогда не вспоминала о случившемся. Все думали, что она туповата. Но она была сильно любима мной. Она успокаивала меня одним своим видом.

Молчание тебе дарю,

Но будь безмолвье звуком той же силы,

Весь мир

В цветные клочья разносило б...

О чём ты думаешь, когда

Вот так я на тебя смотрю?

Молчание...

Я смотрел на нее и забывал все неприятности, как легкие ушибы.

Ну и какую реакцию вызвало у слушателей нашей группы это выступление? - почти спокойно спросил профессор, сильно стараясь показаться спокойным. Он пытался обратить мою импровизацию в запланированный им спектакль. Но теперь хер. Ничего у него не выйдет. Даже такой хитрый ход говорит о его поражении. Он может, конечно, вытравить из сознания окружающих свой провал путем беспристрастного обсуждения этого нехитрого диалога, может аналитически рассмотреть модели поведения каждого в этой комнате, может долго обсасывать свою несчастную категорию восприятия. Я ему это позволяю и прощаю поверженного. Он стар, слаб, мудаковат и неоригинален. А я спокоен.

Это было отвратительно! - говорит один из слушателей.

Да, это было отваратительно. И Эльза почувствовала злобу и вражду, витавшую в воздухе. Я был очень зол. Она впервые видела меня в ревнивом гневе. Ее это отталкивало, но она молчала. Я не стал успокаивать ни ее, ни себя:

Пойми, дорогая, я не собираюсь ни перед кем извиняться. И ты знаешь, что тебя я никогда не оставлю. И не позволю унижать тебя. Никогда не потребую от тебя тех перемен, которых так ждут наши доктора, если ты этого не захочешь. Я решил посещать весь твой курс лечения, даже если на это уйдет несколько лет. Не пугайся, но этот учитель... Я добью его до инсульта. Если тебе со мной тяжело, можно пообедать отдельно. Буду ждать тебя в палате. Если хочешь - пойдем в столовую вместе.

Я впервые поставил ее перед выбором, впервые не взял под руку, не повел обедать. Я пошел один, надеясь, что она идет за мной, освещая расстояние между нами своим кротким непонятным взглядом. Поистине неземным взглядом, которым может одарить только судьба.

........................

Не смотря на то, что Эльзу признали здоровой, мы не собираемся покидать гнездо, объединившее нас. Наш лечащий сенсей, пережив инсульт, также не оставил работу в клинике. Напротив, он заметил, как ролевые игры благотворно влияют на участников и даже на слушателей его группы. Поэтому кроме основной работы я имею удовольствие изредка поиздеваться над сенсеем по его же просьбе. Игры наши становятся все проще и незаметнее для зрителей. Мы даже пытаемся запланировать игру, хотя импровизации получаются лучше. Все же он очень стар.

Еще для нас с Эльзой благоустроили двухэтажный домик в северной части клиники.

Теперь мы думаем о семье всерьез.

Эльза хочет ребенка...