- Спасибо, мистер Муссолини, - ответил американский журналист, устраиваясь в роскошном кресле.
- Как вам нравится наша страна? - поинтересовался дуче, приземлившись в противоположном кресле.
- Первые впечатления часто бывают обманчивы, - осторожно заметил Бергер.
- Но согласитесь, что все не так страшно, как пишет западная либеральная пресса? Мы, фашисты, не кушаем детей и не сжигаем противников на кострах...
"Где-то я это уже слышал", - подумал американский журналист.
- Нет, разумеется нет, - рассмеялся Бергер, - но ваша идеология по-прежнему вызывает вполне законные опасения...
- Не надо бояться фашизма, - диктатор был сама доброжелательность. - Фашизм - это всего лишь слово. Не надо бояться слов. Понимаете, как всякая цельная политическая концепция, фашизм есть одновременно действие и мысль: действие, которому присуща доктрина, и доктрина, которая, возникнув на основе данной системы исторических сил, включается в последнюю и затем действует качестве внутренней силы. Поэтому эта концепция имеет форму, соответствующую обстоятельствам места и времени, но вместе с тем обладает идейным содержанием, возвышающим ее до значения истины в истории высшей мысли. Нельзя действовать духовно на внешний мир в области велений человеческой воли, без понимания преходящей и частичной реальности, подлежащей воздействию, и реальности вечной и универсальной, в коей первая имеет свое бытие и жизнь...
- Прошу вас, мистер Муссолини, - взмолился американец, - поверьте, я внимательно читал вашу книгу. Мы еще поговорим об этом. К сожалению, я должен потакать вкусам своих читателей, а вопросы они задают самые неожиданные.
- Например? - дуче взял с журнального столика стакан воды и задумчиво посмотрел сквозь него на Бергера.
- Теперь, когда вы завершили построение фашистского государства, каковы ваши дальнейшие планы?
- Строительство мировой фашистской империи, - спокойно ответил Великий Бенито.
- Вы шутите, - журналист на лету подхватил падающую челюсть.
- Нисколько, - хладнокровно продолжил диктатор. - Вспомните, с чего 2700 лет назад начиналась великая Римская империя. С одной небольшой деревушки, обнесенной частоколом. Как видите, наши стартовые позиции выглядят куда лучше.
- И в рамках этого строительства вы послали солдат в Испанию и Эфиопию? - улыбнулся Бергер.
- Я никого никуда не посылал, - мягко возразил Муссолини. - Все эти солдаты - добровольцы, которые отправились на священную войну с коммунизмом в первом случае и диким африканским варварством во втором.
- Злые языки утверждают, что вы сделали это по просьбе "старшего брата"... - осторожно заметил журналист.
- Это не "злые языки", - голос дуче заметно похолодел. - Это ваши неразумные коллеги. У нас нет "старших братьев". Мы независимое государство.
- А кем вы видите себя в грядущей империи? - сменил тему журналист. - Новым Ромулом?
- У нас уже был свой Ромул, основатель города, - возразил Муссолини. - Кем я вижу себя... Возможно, Суллой... Об этом еще рано говорить.
Бергер не успел задать следующий вопрос - на пороге кабинета появился гвардейский капитан.
- Простите, дуче, - почтительно начал он, - народ собрался на площади и ждет вас...
- Нельзя заставлять народ ждать, - Муссолини немедленно покинул кресло. - Политические доктрины проходят, народы остаются. Подождите меня, синьор Бергер, я скоро вернусь.
"Какое счастье", - думал Бенито, идя к выходу, - "что мои родители в свое время покинули маленькую деревушку в Эмилия-Романья и переехали сюда. Кто знает, где бы я был сегодня..."
Стоя на балконе президентского дворца, он чувствовал, как его переполняет восторг. Вот он, на вершине мира. Прав был Цезарь, тысячу раз прав. Лучше быть первым человеком в деревне, чем вторым в Риме. А ведь это далеко не деревня...
Площадь перед дворцом диктатора была усыпана черными рубашками верных фашистов, парадными мундирами гвардейцев, простыми и скромными костюмами крестьян и рабочих. Это был его народ. ВЕСЬ его народ.
И из тысяч глоток вырвался единый и дружный приветственный вопль:
- ДА ЗДРАВСТВУЕТ БЕНИТО МУССОЛИНИ, ВЕЛИКИЙ ДУЧЕ РЕСПУБЛИКИ САН-МАРИНО!!!