- Ваше Величество, это слишком опасно, - заметил офицер, командовавший артиллеристами. - Вам лучше отойти подальше перед выстрелом...
- Что?! - воскликнул султан Баязет, машинально хватаясь за саблю. - Как ты смеешь?! Чтобы наследник великого Османа испугался опасности?! Немедленно стреляйте!
Артиллерийский офицер побледнел и отступил на несколько шагов, пытаясь поймать ртом воздух.
- Смерть в бою почетна, - осторожно заметил стоявший тут же великий везирь. - Нет ничего почетного в смерти от несчастного случая. И нет ничего позорного в том, что чтобы вернуться в королевский шатер и заняться делами, подобающими султану. Пусть солдаты делают свою работу.
Султан был суров, но справедлив. Поэтому он тут же сменил гнев на милость.
- Ты был прав, мой верный слуга, - Баязет нежно потрепал офицера по щеке. - Делайте свое дело. Я вернусь в ставку, где меня ждут по-настоящему великие дела.
Баязет забрался на коня и поскакал прочь от батареи; везирь и гвардейцы последовали за ним.
Осада Константинополя шла уже вторую неделю. Турки заблокировали его со всех сторон - как с моря, так и со стороны суши. Если бы воины султана умели летать, он бы приказал им перекрыть воздушные пути в город. Чтобы ни одна птица не пролетела. Впрочем, птицы и так не пролетали - турки отстреливали всех потенциальных почтовых голубей. Но упрямые албанцы не желали сдаваться. Вот и теперь, албанские воины стояли на стене, потрясая оружием. Они еще не знали, что их ждет. Султан тоже не знал.
- БУМММММММ!
Земля содрогнулась. Ничего подобного Баязет не помнил со времен пережитого в детстве землетрясения. Только немногие всадники из его свиты удержались на лошадях, и султан не был среди них. Затем земля содрогнулась еще раз - снаряд попал в цель.
- Нет ничего позорного в падении с коня, - успел шепнуть великий везирь, прежде чем Баязет успел вновь впасть в благородную ярость. - Нужно только вовремя вернуться в седло.
Султан так и сделал. Верные слуги подвели не успевшего далеко убежать коня; Баязет приподнялся на стременах и посмотрел по сторонам.
Турецкие артиллеристы (на самом деле мадьяры, франки и другие наемники) поработали на славу. Они отлили гигантскую бомбарду прямо в специально отрытом котловане. Главный мастер тщательно рассчитал заряд пороха. В жерло орудия затолкали аккуратно обработанное каменное ядро, и... Прямо попадание обрушило заметную часть крепостной стены рядом с Железными воротами. Минуту назад на этом участке стены стояли десятки албанцев. Где они теперь? - риторический вопрос... Султан кое-что понимал в риторике. В молодости он провел много лет в Константинополе в качестве заложника и успел получить хорошее образование.
Баязет пришпорил коня и вернулся на батарею.
- Отлично! Молодцы! - воскликнул повелитель правоверных. - После битвы всех награжу! Немедленно повторить!
- Это невозможно, мой господин, - осторожно заметил один из пушкарей.
- Что?! Да как ты смеешь?! - султан снова ухватился за саблю.
- Нам потребуется почти час, чтобы снова зарядить пушку, Ваше Величество, - вступился за мастера офицер.
- Демоны в пасти Иблиса! - выругался Баязет. - Неужели нельзя придумать способ, чтобы орудие стреляло чаще?
- Мы постоянно работаем над этим, великий государь, - ответил один из наемников. - Я присутствовал при осаде Кейсарии три года назад. Тогда подобная бомбарда стреляла раз в сутки. Мы заметно продвинулись с тех пор.
И султан вновь направился к ставке. У входа в королевский шатер для доклада собрались все высшие офицеры, командовавшие различными участками фронта. Их доклады улучшили и без того неплохое настроение султана. Конечно, албанцы все еще сопротивляются, но... Столицу Албанской Империи спасет только чудо. Даже если они не сдадутся, то все равно через несколько дней все помрут от голода. Победа на расстоянии протянутой руки. Конечно, такая победа будет не особенно почетна, но подобные пустяки не волновали Баязета. Его великий дед простоял под стенами Константинополя четыре года, потерял три четверти солдат и погиб сам. Поэтому нынешний султан был готов обойтись без торжественного штурма. Лишь бы взять Город.
Так размышлял султан Баязет, вкушая свой завтрак, когда его потревожили.
- Мой господин, - доложил гвардеец, - прибыл посланник от императора Георгия.
- Пусть войдет, - позволил Баязет и поудобнее устроился на троне.
Посланник базилевса Георгия выглядел так, как будто Албанская империя до сих пор правила половиной мира, а не стояла в двух шагах от могилы. Полное обмундирование "бессмертного" преторианца, до блеска начищенные доспехи, ярко-красный плащ без единой пылинки (как он ухитрился?!) и белоснежные перья на гребне шлема. Султан даже приоткрыл рот от восхищения.
Преторианец приблизился к трону и отдал честь.
- Мой господин, император Георгий из дома Александра, автократор албанцев и греков, приветствует своего царственного брата Баязета, султана турецкого и татарского.
Солдат говорил по-албански, но султану был прекрасно знаком этот язык.
- Султан Баязет приветствует посланника своего брата, императора Георгия, - отвечал повелитель правоверных. - Жаль, что мой царственный брат не смог лично навестить меня.
- Он слишком занят, - сухо ответил албанец. - Мой император желает заключить мир.
- Его желание совпадает с моим, - заметил султан. - Моему брату Георгию известны мои условия?
- Да, Ваше Величество, но... - начал было посланник.
- Они не изменились с прошлого раза, - добавил Баязет. - Но я все равно готов выслушать новые предложения императора.
- Мой император... - албанец сглотнул. - Мой император Георгий готов стать пленником Вашего Величества. Пусть султан сам назначит нового правителя в Константинополь. Город выплатит любую контрибуцию... любую разумную контрибуцию. Но турки не должны входить в столицу.
- Вы должны были попытаться, - сказал султан, и в его голосе прозвучали нотки жалости.
Албанец все понял и повернулся, чтобы уйти.
- Эй, солдат! - окликнул его Баязет. Посланник остановился.
- Повесь эту печать на свой дом. Мои воины не станут его грабить и брать твою семью в рабство.
- Ваше Величество, - грустно улыбнулся албанец, - а у Вас нет такой печати для всего Города?
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
К вечеру бомбарды окончательно развалили стену, и турки ворвались в албанскую столицу. Торжественного штурма не получилось, началась всеобщая резня. Но султан мог быть доволен, потому что финал драмы был достоин древних богов и героев.
Остатки императорской гвардии выстроились на площади перед храмом Святой Софии. Около сотни тяжелых албанских кавалеристов во главе с самим императором Георгием. Когда турки появились на площади, удар тяжелых копейщиков вышвырнул их обратно, в лабиринт узких улочек Константинополя. Затем албанцы построились снова и встретили вторую волну турецких воинов. Так повторялось несколько раз, причем "бессмертные" потеряли не более десяти человек, тогда как потери турок не поддавались подсчету. Султану пришлось бросить в бой свою элиту, "улуфеджи", "османских рыцарей". Командир "улуфеджи" был храбр, но неопытен. Ему повезло - он остался на площади вместе с двумя сотнями своих воинов. Но дело было сделано.
Султан задумчиво рассматривал роскошное убранство Святой Софии. В прошлый раз его сюда не пустили. Мусульманину нечего было делать в православном храме. Что ж, теперь он сделает так, что в этом храме нечего будет делать христианам.
- Мой господин, - осторожно сказал незаметно подошедший гвардеец. - Мы нашли императора.
Баязет повернулся к нему; в протянутой руке воин держал отрубленную голову. Султан не сразу узнал Георгия - прошло много лет с их последней встречи.
- Ну, вы знаете, что делать, - небрежно бросил султан. - Выставьте на площади для всеобщего устрашения, дня через три похороните.
Повелитель правоверных вновь остался один. Казалось, он должен был радоваться долгожданной победе. Но одна настойчивая мысль отравляла его радость и не давала покоя:
Где и когда, во имя Аллаха, в этом мире произошла развилка?!
Надпись, высеченная на одной из циклопических колонн, привлекла внимание султана. Он дважды пробежал по ней глазами и удовлетворенно кивнул. Все встало на свои места.