- Люди! Зачем вы топчите камни?! Камни любят, когда с ними разговаривают, а не втаптывают обратно, в отвергшую их землю!..
Я знаю наизусть эту строчку из проповеди старого безумца.
Каждую зиму эти слова глухо доносятся с поверхности, когда старик бредет по тракту на юг. Раз за разом он говорит здесь одно и тоже, хоть никто, кроме меня, его и не слышит.
Сколько я уже лежу здесь? В холодной земле, мертвый...
Но, если это смерть, то я теперь очень завидую тем, кто встретил погибель в огне, или после кончины был развеян в пепел. Холод сковывает мое тело, корни деревьев все глубже и глубже вгрызаются мне в плоть. Это чудовищная боль! Каждый дождь - пытка, ибо даже капля влаги на моей разрушенной плоти вызывает жгучую боль. Каждая зима - наказание, которое не смог придумать бы ни один, даже самый изощренный в своем деле палач. Я все еще чувствую холод. Я думал, что привыкну к нему, но с каждым годом он словно становится злее и злее.
От этой вечной, непрекращающейся пытки я уже забыл кто я такой. Отчего я оказался здесь? Кто убил меня и за что? Я был воином, или простым купцом, которого прирезали бандиты, покусившись на тугой кошелек?
Поначалу я начинал молить всех известных мне богов, едва заслышав, как по тракту стучат копыта. Умолял их сделать так, чтобы меня нашли. Нашли и предали огню.
Да, даже скорми они меня собакам, я был бы счастлив!
Но люди, естественно, проходили мимо. Кому бы взбрело в голову копать подле тракта в поисках неизвестно чего. Только по божественному вмешательству такое и могло произойти...
Боги были глухи. Возможно, однажды, я бы уж их достал и они смилостивились надо мной, даровав последний покой... Но прежде чем это произошло, я забыл и имена богов.
Кто-то стирал мою память. Кто бы то ни был: Земля, Время, я был благодарен даже за это. Я надеялся на полное забвение. Надеялся на то, что однажды я даже забуду, что такое боль... но и забвение не наступило.
Вопреки всему я вдруг словно очнулся. Я понял, что мое тело оживает. Оживает по настоящему. Перестала болеть кожа, ибо она наконец-то стала настоящей кожей, а не жалкой драной тряпкой, убрались прочь корни растений, до сих пор продолжавшие безостановочно ввинчиваться в мои мышцы, мне очень захотелось раскрыть глаза...
I
Вокруг был пар. Пар и холод. Горячая, влажная земля быстро остывала под напором ледяного ветра и падающих с неба снежинок.
Я дрожал, но не от мороза. Нет, от страха, что все это сейчас исчезнет, что я вдруг снова окажусь в холодной земле, а не здесь.
Нагой, с плохо слушающимися конечностями, посреди зимы... Но все же свободный. Ничто не сковывало меня. И глаза, мои глаза, они все еще видят. Плохо, с трудом различая цвета, но видят! И кожа, она... нет, она все еще ничего не чувствует. Я что, превратился в живого мертвеца? В гадкое поганое умертвие, которое жрет живых и не может наесться?
Я хуже, чем мертв...
Или лучше? Да! Лучше! Я стою на ногах, посреди непонятно почему разверзшейся ямы, смотрю на падающий снег. И наплевать на то, что придется есть плоть людей, а запивать горячей кровью. Я вновь могу ходить. Какое это счастье!
С трудом переставляя ноги, я выбрался за пределы изувеченного куска земной плоти и побрел в лес. Красивый, заснеженный лес. Как же я раньше мог существовать и забыть про это великолепие?
Каждый шаг давался мне все труднее. Тяжелее и тяжелее становилось идти, к ногам словно привязали многопудовые гири. В голове зашумело, я услышал крики, звон мечей, ударявшихся в щиты, кто-то звал меня. Они называли мое имя. Да, это мое имя...
Из моего рта вырвалась грязная, мутная жижа, уродливо пролившаяся на прекрасный снежный покров. Грязь осквернила девственную белизну, и в тот же миг в моей голове снова стало ясно. Ни криков, ни звенящей стали. И мое имя тоже бесследно исчезло. Я не услышал до конца. Не запомнил. Не почувствовал.
Продолжая путь к лесу, я все пытался вспомнить. Вспомнить - кто я, зачем и за кого бился? Чей меч, чья стрела обрекла меня на долгие годы в страшных муках? Когда я узнаю - я отомщу. Если, конечно, хоть кто-то из них все еще жив. Сдается мне, что прошло уже очень, очень много лет.
Скрылась за деревьями жуткая рана земли, медленно покрывающаяся белым налетом. Заснеженные ели обступили меня со всех сторон, давя своим величием. Когда я шел сюда, лес неустанно манил меня. Эта сотня шагов, ставших для меня, наверное, самыми запоминающимися шагами в жизни, была переполнена впечатлениями. Я заново родился. И лес казался самым прекрасным, что я видел.
Однако сейчас холодные чащобы пугали. Холод и звенящая тишина были ничем не лучше холода и вечной боли. Мне остро захотелось услышать хоть какой-нибудь звук. Что угодно! Лесного зверя, птицу, да даже семейству мохнатых северных гоблинов я был бы рад...
Вперед, вперед! Громче перебирать ногами по хрустящему снегу. Наполнить эту новую жизнь звуками. Ударить кулаком в ствол мертвого дерева, так, чтобы щепки полетели. Пнуть трухлявый пень. Завыть на весь лес, так, чтобы даже волчий вожак поджал в испуге хвост.
Снег, снег, кругом снег. Что здесь за королевство такое снежное? Бреду-бреду и ничего кроме этого треклятого снега. Я все еще был скорее мертв, чем жив, не чувствовал ни морозного воздуха, ни усталости, ни, уж тем более, голода. Мертвому телу ничего не нужно.
И, в глубине души, я этому радовался. Ибо стань я сейчас по настоящему живым - околел бы здесь сию же минуту. А второго шанса, я уверен, выбраться из плена смерти у меня не будет.
Я понемногу привыкал к лесу, и, что немаловажно, лес понемногу привыкал ко мне. Дриады на деревьях, мрачно глядящие сквозь сомкнутые призрачные веки (как-никак зима, сон сморил духов вместе с деревьями), уже не злопыхали яростью. У них осталась только ненависть, они видели во мне мертвяка, невесть зачем вернувшегося к жизни.
Но, пока меня лишь ненавидят, а не пытаются истребить, я готов терпеть. Деревья, деревья... С каждой новой сотней шагов, отмеренных по этому лесу, я все больше и больше обнаруживал у себя в памяти полезных сведений. Нет, к сожалению, я не вспомнил ничего про себя, однако вернулись названия деревьев, зверей, народов и стран.
Солнце стало клониться к западу, и деревья раскинули паутину длинных теней. Лес в одночасье превратился в царство мрака. Тут-то моя новая жизнь и решила показать наконец зубы.
Вековые ели торжественно расступились, явив взору небольшую полянку. Ничего примечательного в ней не было, такая же, как и все другие. Вот только на этой поляне было двое живых.
Тонкая, даже болезненно-худая, девушка в строгой черной мантии, невесть как не изорвавшейся об сучки, и огромный воин с боевым молотом наперевес. У обоих кожаные маски полностью скрывали лицо.
- Это он, Пес, - прошелестел женский голос.
Пес. Ха, хорошее имя. Это настоящий волкодав. Огромный и устрашающий врага. Не знай я, что живущих южнее гигантов человеческие женщины интересуют лишь как закуска - наверняка бы решил, что в нем течет кровь исполинов.
- Ты уверена? - недоверчиво переспросил великан. - Уж больно он на обычного ходячего мертвяка смахивает. Небось, заплутал в лесу, жратвы по зимнему времени нет, вот и вышел к нам, даже если и учуял что...
- Дурак! - жестко оборвала его спутница. - Я же вижу, что это он. Хватай его скорее, и тащим к Хозяину!
Не нужно быть мудрецом, чтобы сообразить, когда надо делать ноги. Круто развернувшись, я бросился назад в чащу, повернув на юго-запад. Ногами я перебирал так быстро, как только мог. Встречаться с каким-то там Хозяином мне совсем не хотелось.
- А точно, он! - раздалось позади радостное гоготание гиганта, и он тяжело побежал следом за мной.
Обутые в тяжелые, высокие ботинки, ноги взрывали сугробы. Снег кружился вокруг воина, преследующего меня. Девчонка осталась позади, она даже не собиралась гоняться по холодному, сонному лесу за полумертвым уродом. А вот ее соратник, кажется, был совсем не прочь размять мышцы.
Я бежал и бежал, боясь оглянуться. Ветки, так некстати оказавшиеся у меня перед лицом, оставили на коже малоприятные глазу рубцы. Деревья то сходились, то расступались, толстые стволы преграждали дорогу, через тела поваленных лесных великанов приходилось прыгать.
Неглубокий овражек встал на пути, и мне ничего не оставалось делать, кроме как прыгнуть вниз. Пес, однако, не заметил, что я куда-то пропал, и с разбегу полетел вперед. Рухнул он как нельзя удачно: прямо передо мной, на дно оврага.
Руки сами собой схватили тяжелую ветку и со всего размаха опустили ее на шею гиганта. Раздался хруст, но понять, что же затрещало, ветка или шея, было решительно невозможно.
Вообще-то я целился в голову, однако великан уже начал подниматься, подался вперед, и удар пришелся чуть ниже затылка.
Пес глухо зарычал, одним прыжком оказался на ногах и, размахнувшись молотом (на рукояти которого, кстати, была стальная собачья голова в натуральный размер) обрушил многопудовое оружие прямиком на то место, где я стоял мгновение назад. Странное чутье спасло меня, а вот старый древесный ствол разлетелся тысячей щепок.
Да, этот противник оказался мне не по зубам. Пришлось снова бежать и на этот раз еще быстрее, чем прежде, ибо Пес уже рванулся следом, сотрясая морозный воздух всеми ругательствами, на которые был горазд:
- Куда, сука?! Да я тебя, гоблинца траханного, в порошок сотру, и никакой хозяин мне помехой не будет! Что б тебя демоны лесные насиловали, да после на поживу воронам отправили!..
Однако он все же мало-помалу начал отставать. Уставший, он скрылся за разлапистыми елями. Естественно, погони он не прекратил, просто между нами увеличилось расстояние. Теперь его молот не угрожал мне ежесекундно.
Прошла ночь, занялся рассвет. А я все бежал и бежал по лесу. Ельник тянулся бесконечной бело-зеленой полосой вдоль тракта, растекаясь от гор на запад.
Погоня не отставала. Мне чудилось, что я слышу хриплое дыхание Пса. Он где-то рядом, совсем рядом, ищет меня. Идет по приметному следу. Интересно, долго ли может двигаться в таком темпе этот великан? Я не чувствовал усталости. Я вообще ничего не чувствовал, ни голода, ни измождения. Но все же, ноги мои стали чуть одеревенелыми, уже не так резво несли они меня вперед. И я решил ради собственного же спасения дать себе небольшую передышку, сбавив ход.
Если тело ничего не чувствует - это еще не значит, что с ним ничего не происходит.
Но еще одно обстоятельство меня по настоящему пугало: за мной по пятам шли двое. Теперь я понимаю, что Пес, хоть и страшен, но послужил больше для отвода глаз. Та девчонка отнюдь не побрезговала погоней. Нет, она удалилась чуть дальше на запад и теперь они приближались ко мне оба: Пес - с северо-востока, а она прямиком с севера. Того и гляди - совсем близко подберутся. И чего мне ждать от тоненькой, словно тростинка, девушки, если уж она совершенно не годиться на роль воительницы, а лука со стрелами я у нее за спиной не углядел?
Конечно, я понимал, что надо бы свернуть к тракту, ибо постоянно нестись по лесу - гиблое дело. Я пытался взять чуть-чуть западнее, но чутье подсказывало, что рано мне еще на дорогу выходить. Спасения там не будет, а прибить или повязать там тебя проще простого. Караванов-то сейчас на тракте нет. А если бы и были - прибили бы они меня, скорей всего.
Сугробы, сугробы... снова пошел снег, белыми комьями падая на плечи. Тишина стояла звенящая, лишь прерываемая время от времени моими шагами, становившимися все более редкими, редкими...
Боги, да мне впервые уже за много-много лет захотелось спать! А раз захотелось спать, то совсем скоро вернется и ощущение всепоглощающей усталости, которого я не знал с тех самых пор, как умер.
И тут, запнувшись, я упал прямо в снег. Белый покров недовольно хрустнул, но тут же, успокоившись, утих, принимая меня в свои объятия. Снежинки падали, укрывая меня пушистым одеялом, сотканным из мириадов льдинок. Какое же это блаженство...
Просто лежать, под снегом, когда тебя одновременно оплетает и ласковым теплом и колючим холодом. Ветер не пробьется через чащу леса. А если уж и заблудится какой-нибудь вихрь среди столетних исполинов, то разобьется он о белую скорлупу снега.
Я хочу в царство мертвых, туда, где вечный покой, - сказал я самому себе. - Пусть меня не станет. Пусть я усну здесь, а лес отправит меня в длинное путешествие по мертвым дорогам. Лес не причинит мне вреда, я знаю... и поэтому не должен дрожать! - мое тело пробрала дрожь. Но холод здесь был совершенно ни при чем.
Лес молчал, он добросовестно выполнял мое желание. Однако в уголке моего сознания все еще горел яркий огонек, отгоняющий призраков мрака. Спасительное пламя, дарующее шанс на спасение тому, кто заблудился в бушующей метели:
- Ты хочешь умереть лишь по тому, что это чуть было не произошло.
- Что? Нет, я просто хочу уйти. Того ужаса, что творился со мной до этого мне не надо. Лес меня уведет. Проведет правильной дорогой.
- Ты продолжаешь жить, значит это кому-нибудь нужно. Разве не так?
- Если это кому-нибудь нужно, пусть придет сюда и все мне расскажет. Если ему это действительно нужно.
- Если он и есть - он не придет, - категорично заявил мой невидимка-собеседник, засевший в моем черепе. Надоедливая заноза! - Зато скоро здесь будут те, кому ты понадобился для чего-то совсем нехорошего. Оно тебе надо?
- Что?
- Ты проснулся ради этого? Сменить место спячки, залечь в лесу, таком похожем на сказочный?
- Я не понимаю. Здесь так хорошо... и я успею умереть, раньше, чем Пес вынюхает дорогу ко мне. Все так просто. Они меня не воскресят, верно?
- Ты ошибаешься.
- В чем?
- Во всем! - рявкнул голос и в тот же миг где-то неподалеку громко хрустнула ветка.
Мои глаза распахнулись. Я лежал на спине, запрокинув голову. Глазницы уже запорошило снегом, а сам я был укутан им по грудь. Веточка треснула где-то шагов за сто, но снег валил так плотно, что я ничего там увидеть не мог.
Словно на пружине меня подбросило вверх. Это они! Нашли! Надо бежать!
Снова этот бег. Бег без остановки и без конца. Когда же это кончится? Ведь не для этого же я пробуждался, выбирался из земли. Ведь не для того, чтобы бегать теперь по лесу от непонятных преследователей!
Теперь уже я бежал на запад. Плевать на опасность! Это лучше чем вековечный лес, заканчивающийся лишь на южных рубежах. Конечно, я чувствовал что погоня сжимает меня в клещи. Наверняка к Псу и его подружке присоединился кто-то еще, бодро двигающийся с юга.
С мыслями о погоне я вышел к заледеневшему озеру. Это было даже не озеро, а средних размеров пруд. Гладкая зеркальная поверхность, тут и там прикрытая снегом. А прямо за всем этим ледяным великолепием тянулась неширокая дорога. Лишь ответвление от тракта, но колея здесь была наезженная. Значит можно встретить хоть одну живую душу. Главное, чтобы эта душа не испугалась моего мертвого тела.
И тут, словно решив напомнить о себе, мое тело выгнулось дугой, сдавленное болью...
В глазах прояснилось, и боль отошла в сторону. Впрочем, надолго ли?
Я стоял на коленях, упершись руками в замерзшую воду. Отвратительная черная жижа, струйками сочащаяся у меня изо рта, прожигала лед. Обрывки гнилой плоти, старая мертвая ткань и просто земля, все здесь перемешалось. Как и там, на опушке этого леса.
Однако сейчас я увидел и то, чего раньше не было: тонкие алые разводы во всем этом дерьме. Кровь. У меня появилась кровь. Она вновь струится по жилам, сердце вновь стучит.
Неудержимо захотелось вздохнуть. Я втянул носом воздух и тут же чуть не вывернулся наизнанку от жуткого смрада. Как же, демоны забери, от меня воняло. Вот оно, самое страшное оружие разбуженного мертвеца. Смрад, вонь. Это нельзя стерпеть, ни один воин не устоит. Ну, только если левой рукой вместо щита будет сжимать свой нос.
На негнущихся ногах я двинулся к дороге. Холод жег ступни. Это плохо. Хуже не придумаешь! Ну почему именно сейчас? Почему мне приспичило становиться человеком в этих человеком же забытых чащобах?
Налетевший ветер раскидал залепившие небо тучи, открыв солнцу путь к этому жестокому краю. Я, было, приободрился, но солнце здесь, конечно же, по зимнему времени, ничуть ни грело. Неужели я снова окажусь похороненным у дороги, на этот раз умершим от обморожения?
Снежно-белая кожа чуть порозовела, принимая естественный оттенок. Тут и там ее все еще украшали черные струпья, но они начали отваливаться, обнажая чистую плоть. И все бы ничего, да кончики пальцев уже посинели от холода. Моя защита от окружающего мира таяла, приходилось играть по правилам живых, и это было скверно. Скоро погоня найдет мой обледенелый труп. Одно радует - я им не достанусь.
Однако дрогнул воздух, и по округе разнесся надсадный скрип старого колеса. Чуть дальше по дороге ехал фургончик, запряженный доброй длинношерстой клячей. Кобылка уныло перебирала копытами, свесив морду и покачивая ею в такт непрекращающимся поскрипываниям.
На облучке, крепко сжав в узловатых руках вожжи, ссутулив плечи, сидел старик. Его длинные седые волосы выбились из-под широкополой шляпы цвета осеннего неба, и расхлестались по плечам. Широкая борода свешивалась ниже груди, а пышные усы топорщились под носом-крючком.
Лошадь перебирала копытами, неумолимо приближаясь ко мне, а старик не сводил с меня взгляда своих желтых глаз-угольков, сверкающих из-под кустистых бровей. Бежать куда глаза глядят от жуткого ходячего мертвеца, он явно не собирался. Напротив, седовласый возничий все сильнее вцеплялся в меня своими буркалами, словно намереваясь прожечь взглядом насквозь.
- Живой? - хриплым басом вопросил он, сдвигая шляпу на затылок и открывая лицо слабым солнечным лучам.
- Еще пару мгновений на снегу и я буду ледяным столбом. - Слова вырвались неожиданно даже для меня. Удивительно, что я еще не разучился говорить.
- Дык, залазь тогда, давай! - нетерпеливо приказал старик. - У меня там для тебя и кое-какое шмотье найдется.
Оставив все вопросы на потом, я одним прыжком вскочил в фургон. Одежонка там действительно нашлась. Хорошая, теплая.
Пока я натягивал меховые штаны, старик тронул вожжи, и лошадь двинулась чуть быстрее. Фургончик затрясло на разбитой дороге. Я чудом не сверзился на гору тряпья, и принялся одеваться шустрее, ибо стоять на полусогнутых ногах в постоянно подскакивающем фургоне - еще то удовольствие.
Под тяжелой кожаной курткой нашлись и ножны, вкупе с добротным клинком. Медленно вытащив его, я разглядел на лезвии тонкую вязь рун, рассказывающих о том, какой это замечательный клинок и что никто не будет знать поражения в бою, покуда держит его в руках. Сталь действительно была хорошей, многослойной, а сам меч оказался просто идеально сбалансирован. Дорогая же игрушка!
- Это я так, на всякий случай прихватил, - беззаботно сказал старик, чуть повернув ко мне голову. - Конечно, пока ты со мной, никакой Пес даже близко не подойдет, но есть и такие, кто вполне может счесть нас легкой добычей.
Я поудобнее перехватил меч.
- Э-э! - погрозил пальцем мой попутчик. - Лучше спрячь ты его в ножны, да прицепи себе на пояс. Я тебе плохого не сделаю, можешь уж поверить. Хоть я и знаю кто ты, но методы у меня совсем не те, что у Пса и его Хозяина. Спрячь, спрячь меч, - успокаивающе добавил он.
Я повиновался. Не знаю почему. Может, старик все-таки внушал мне хоть какое-то доверие, а может, наоборот - страх. Раз уж его боится Пес...
- На вот, почитай пока, - старец подтянул к себе один из в изобилии валявшихся внутри фургона мешков и извлек оттуда тонкую книжонку, в переплете из мягкой кожи. - Грамоту-то хоть разумеешь еще? Ну, по идее, коли и говорить ты не разучился, то должен знать. - Он подал мне книгу. На обложке был изображен огромный белый дракон о четырех крылах, тело которого было завязано в сложный узел, а после продолжалось уже множеством хвостов. Белый Рогхур, бог Снежной пустоши. Говорят, узел на его теле символизирует, что, сколько бы дорог в Пустоши не прокладывали, все они закончатся в пасти Рогхура. Между крыльев дракона втиснулась надпись, вышитая тонкой золотой нитью: "Мир до Шестой войны".
- Мне нет нужды читать это, - вдруг понял я, и тут же озвучил эту мысль. - Я и так все помню, что было до войны.
- По-о-омнишь? - протянул старик, чуть не свернув себе шею, когда резко обернулся ко мне. Глаза у него стали, что твои золотые монеты. - Так ты и про себя все помнишь?
- Нет, - поспешно откликнулся я. - Кто-то словно вычистил все у меня из башки. Вырвал память о моей жизни, а пустоту заполнил молочно-белым туманом. - Все это было чистой правдой, тем более что лгать этому человеку я совершенно не собирался. Кто его знает, что он затеет, когда почувствует ложь?
- Значит, не помнишь... ну, этого-то и следовало ожидать. Чтобы умереть по настоящему, а не просто обратиться в дух, или фантом, смертный должен перестать осознавать себя. Его сила растворится в окружающем мире, а сознание навсегда расстанется с памятью. Конечно, воспоминания о прошлых жизнях можно и извлечь из того омута, в котором они исчезают... Они всегда с нами, эти воспоминания...
- Но я же не умер, - вскользь заметил я. - Так, где моя память?
- Умер, - отрезал старик. - Умер, сраженный на поле боя. Ты погиб, но сил земли под твоими ногами не хватило, чтобы принять тебя. Ты оказался сильнее нее. Представляешь, да, что это значит? Ты словно пребывал в спячке, окружение пыталось тебя растворить в себе, да только ты оказался чересчур крепок...
Я с тревогой поглядел в спину старику, лениво погоняющему лошадь. Что за чушь он несет? Как это так, умереть и остаться в живых? Я либо умер и превратился в умертвие, либо никогда не умирал, цепляясь за последние крохи жизни в моем теле.
- ...Твоя память пострадала первой, - меж тем продолжал старец. - Все шло как обычно, ты должен был забыть себя. Перестать ассоциировать себя со своим телом и, в конце концов, просто исчезнуть. Тогда бы тело, лишенное духа, не могло бы воспротивиться и отдало бы всю свою силу вовне. Но ты не хотел уходить. Твое тело не могло жить, ибо было убито, но оно и не разложилось подобно остальным трупам. Нет, сила твоя надежно его хранила. И вот из-за этой-то силы ты сейчас и сидишь тут. Не будь ее - гнить тебе в земле сырой.
- Что-то я в себе никакой силы не замечаю, - устало заметил я. Снова захотелось спать, и я уже готов был продать душу болотным демонам за теплое одеяло и подушку.
- Конечно, не замечаешь! - бодро воскликнул старик. - Ты настолько к ней привык, что считаешь, будто так и должно быть. Но вот скажи мне: часто ли простые смертные лежат-лежат в земле, вроде бы убитые, пошевелиться не могут, но и землица-то окружающая их переварить не в состоянии?
Вместо ответа я лишь постарался выразить взглядом вежливое сомнение. Видимо это удалось мне не слишком хорошо, потому что старикашка отвернулся и продолжал разговор, уже не поворачивая головы:
- Сила твою удержала твою же душу. Твое тело превратилось в артефакт, неподвластный обычным законам природы. И долгие годы боролась природа с тобой, пока, наконец, не поняла, что ты доставляешь ей больше проблем, чем пользы. Ведь получи она тебя, наконец - чтобы она сделала с этой силой? Да ничего! Она ей и не нужна собственно. Да вот только твое пребывание в землице убивало все вокруг. Пока силы почвы уходили на то, чтобы уничтожить тебя - окружающие растения умирали. Они либо увядали, либо из последних сил вцеплялись в тебя, в надежде высосать хоть чуть-чуть живительной энергии, которую не заменит никакая влага.
И что же оставалось делать матери-прародительнице? Она пошла на уступки, - в кои-то веки, впервые на моей памяти, - взяла, отогнала от тебя смерть, что держала твое тело костлявыми своими пальцами. Стоило этому случиться, как наступило время следующего шага: тебе дали сил на восстановление жизни. Ну а уж потом - взяли да и вышвырнули назад в мир, правда, не заботясь о том, как ты выживешь в этой холодине. В этом она вся, первородная сила. Она не думает, она только делает, ее не касается, как ты будешь пользоваться ее дарами.
- Значит, вот такой вот я уникум, да? - усмешка наползла на мои губы. - И именно поэтому такие вот, как Пес, или как ты, меня ищут? Хотите забальзамировать, что ли, и дома держать, как шикарное украшение своей алхимической лаборатории?
- Что? - удивленно переспросил старик. - Нет! Нет, конечно же. Кому это надо - тот дурак. Ты нужен мне и Хозяину Пса совсем для иного. Но об этом после, нам сейчас нужно в тепло перебраться. Гляди, видишь, что на тракте впереди мотается?
Я всмотрелся сквозь вновь налетевший рой снежинок и разглядел впереди высокий шест-указатель. На нем трепыхалось под порывами ветра серое полотнище, с белой трезубой короной посередине.
- Белая корона, - задумчиво произнес я. - Далеко же забрался барон Альн, со своей семьей. Раньше, помню, у них все на юге угодья были.
- Это Шестая война их сюда затащила. Как ты батьку-то молодого барона, вместе со старшим братцем-то зарубил - младшенький все в свои руки взял.
- Я? - Пытаясь вспомнить хоть что-то, касающееся тех событий, я изо всех сил напрягал память, но, увы, она по-прежнему напоминала пустой колодец. Все сведения падали туда, разливаясь по иссохшему дну. Им было не с чем смешиваться, и сколько не опускай ведро в такой колодец - ничего ты не вытащишь.
- Ты-ты! - насмешливо ответил старик. Между тем, его лошадь уже подтащила фургон к столбу. Тут же, старым ржавым гвоздем была прибита узкая дощечка, на которой какой-то умелый мастер вывел "Гомран", изукрасив надпись всевозможными завитками и вырезав под ней стрелу, указующую на север.
- А куда ж Лиственки делись? - с ноткой удивления сказал старик, проводя рукой по шероховатой поверхности столба. Под "Гомраном" не было других указателей, хотя уж одному там точно полагалось быть - об этом свидетельствовали следы от наспех выдранного из тела столба гвоздя. - А ну-ка, проверь-ка, - кивнул мне старик.
Без лишних вопросов я выпрыгнул из фургона, пошарил у основания столба, и почти сиюминутно извлек из сугроба искомую дощечку. Действительно, на ней было написано "Лиственки", и пара гвоздей торчала из нее, словно два кривых клыка, поросших ржавчиной.
- Значит уже и сюда добрались, - с горечью пробормотал старец. - Давай залезай быстрей, дело есть. Проверить надо. И вопросов пока не задавай, пожалуйста.
Лошадь бодро перебирала копытами по заснеженной дороге, солнце по-прежнему то ярко светило, то в мгновение ока сменялось источающими снег тучами. Однако мой спаситель сделался вдруг чрезвычайно мрачным, беспрестанно оглядывался по сторонам, словно ждал, что из окружающих нас лесов покажется что-то весьма и весьма неприятное.
Мои попытки задать вопрос, старик оставил без внимания. Посему я терзался, пытаясь найти разгадку, - что же может угрожать нам здесь, в землях всемогущего королевства Глесс, да еще не так далеко от Гомрана? Уж возле столицы-то все должно быть тихо да гладко. Угрожать Глессу способна лишь Империя Шам-Га, да только ей, чтобы вторгнуться в эти земли, нужно пересечь немалое количество мелких стран, управляемых ханами, беями и князьками всех мастей. Добавим сюда еще то, что придется взять пограничную крепость Тердис, плотно укрепившуюся в нешироком ущелье аккурат посередине полуденного Горного Кольца.
Мы же, судя по суровой зиме, да и по дорожному указателю, находились за полуночным Кольцом. И уж тут-то должны быть богатые замки, замки этих жирных толстосумов-баронов, решивших перебраться поближе к Гомрану и золотым приискам. Здесь должна быть королевская дружина, при упоминании о которой от страха уписается любой правонарушитель и уж тем паче враг королевства. Здесь должны быть патрули, передвигающиеся по тракту не больше чем в полудне пути друг от друга. Здесь...
Здесь были брошенные деревни...
Прошло не так уж и много времени, прежде чем у дороги обнаружилась одна из таких, те самые Лиственки. Большая и брошенная. Десятки дворов стояли пустыми, кое-какие дома оказались разобраны по бревнышку, иные - сожжены или измолоты в щепу. Кто ж это натворил-то такое? Кто, кто настолько смел, чтобы безобразничать в северных землях Глесса, да еще настолько лютый, что крестьяне, не найдя защиты ни у своего барона, ни у короля, решили бежать подальше?
- Найди какой-нибудь дом побольше и поближе к дороге, - скомандовал мне старик. - А я пока лошадь распрягу, негоже здесь ее оставлять, раз такие дела.
Пожав плечами, я вновь ступил в снег. Дорогу здесь, конечно же, никто не чистил и посему ее накрыло толстым белым ковром.
Дома глазели на меня своими пустыми окнами. С удивлением, распахнув рты-двери, они встречали редкого в этих краях гостя. Люди отсюда ушли, самое меньшее, полгода, год назад.
Нужный мне дом сыскался достаточно быстро. Одноэтажный, достаточно широкий и с просторной горницей. Мебели здесь не было, жилище стояло абсолютно пустым, если не считать примостившуюся у стены печь. Тихий, брошенный дом. Здесь вполне можно провести остаток дня и скоротать ночь.
- Хороший выбор, одобряю, - старик втиснулся в дверной проем следом за мной, ведя под уздцы свою кобылу. - Здесь мы все ночь пересидим, а дальше с рассветом двинемся. Дверь давай, поплотней прикрой, да ставни отворять не вздумай, ни в коем случае.
А дальше началось форменное безобразие: дом погрузился в полумрак, а старик, как обезумевший, носился от одной щели в стене к другой, пусть даже самой незначительной, и заставлял меня законопачивать их специально припасенной на такой случай смесью.
- Ты хочешь живым остаться, или опять захотел в землицу? - недовольно спрашивал старик, всякий раз ловя на себе мой недобрый взгляд, вызванный еще одной полоской света, от которой тотчас требовалось избавиться.
Наконец плотная темнота опутала все вокруг. Старец начал на ощупь выгребать из своих запасов тонкие белые свечки.
Постепенно огонь разогнал мрак. В неправильном свете свечей, морщины на лице старика стали темнее и оттого будто сделались глубже, а глаза вдруг так сильно ввалились, что глазницы казались пустыми.
- Вот так, - удовлетворенно произнес старик, зажигая последнюю свечу. - Теперь можно и поговорить. Ночью сюда, думаю, никто не пролезет. Во всяком случае, учуять они нас не смогут.
- А печь? - недоуменно спросил я. - Все-таки труба открыта...
- Печку на ночь тоже прикроем. Сейчас нам понадобиться свежий воздух, покуда горят свечи. Ночью мы все затушим и печь прикроем.
- Сдается мне, что Пес почует нас, во что бы то ни стало.
- Что? Пес? Мы прячемся вовсе не от Пса. Эта безмозглая псина сейчас наверняка направляется к своему Хозяину. Ему только что и остается - прийти в замок, отбить поклон, да не поднимая головы выдать: "Прости, мол, Хозяин, да только ушел он, старый Свадир его прихватил раньше, чем мы подобрались".
- Свадир - это значит, тебя так зовут, да?
- Ага. Старый Свадир я, - кивнул он. - Ну, только это знание для тебя ничего не стоит сейчас.
- Напротив, я очень хочу знать, кто такой мой спаситель, - откликнулся я.
- Но кто такой Свадир ты и раньше-то не знал, а сейчас и подавно не узнаешь. Это не твое дело.
- Н-да, странные ты разговоры ведешь, старик. А что же тогда - мое дело? Что ты мне еще расскажешь? Что я пропустил, пока боль разрывала меня на куски?
- Ну... много, что ты пропустил. Началось все на полях Урдина, что были южнее тех мест, где тебе удалось пробудиться, - начал рассказ Свадир. - Земля таскала тебя в себе, перетаскивала с места на место, в надежде, что хоть где-нибудь она тебя победит.
В общем, что было-то на тех самых полях... Стоят значит армии: с одной стороны этот выходец из Шам-Ги, Алу-Тар, тот самый, что объединил под своей пятой все эти малые королевства, да княжества...
- Постой, постой, - ошалело попросил я. - Какой-такой Алу-Тар? При чем здесь Шам-Га? Шестая война началась из-за Востока, это я точно помню. Пришли с востока, перелезли через Полуночное кольцо, да и забрались прямиком к Гомрану, чудом их до города не допустили. Долго мы тогда с ними провозились, они все перли и перли с границ, словно пчелы на мед. А потом... потом... - я напрягал память но ничего вспомнить не мог. В голове снова все затянуло холодным туманом, и я с болью взглянул на Свадира, раздавленный собственным бессилием. - Ну и что же было потом?
- А потом, мой хороший, пока Глесс гонялся за этими восточными горе-вояками, только и умеющими, что растворяться в чистой степи, а вот до настоящего боя не слишком охочими, та самая Шам-Га тряхнула мошной, созвала рать, заставила всех мелких правителей отдать хорошую часть своей армии на "благое дело", да и снесла Тердис ко всем чертям, разливаясь на наших землях, словно река по весне.
Ты помнишь только первый год шестой войны, - вкрадчиво произнес старик, не сводя с меня взгляда. - Только первый год. Однако, как ты сам наверное заметил, у тебя в памяти осталось название Шестая война. И тебя не удивило, что конфликт, получивший такое звучное название, оказался таким ничтожным? Продержался всего год, пока Глесс не разбил нападающих с востока? Ну-ка, напомни мне, что собой представляли предыдущие пять войн.
- Действительно, войны до Шестой отличались небывалым размахом. Мир потом долго приходил в себя, - стал вспоминать я. - Но, все же, никто не знает, что это была за Первая война, она не упоминается ни в одной летописи, это я знаю точно. Ох, и крепко же кто-то вдолбил это мне в голову...
- Ты это помнишь лишь потому, что это не касается тебя напрямую, - нетерпеливо оборвал меня Свадир. - Давай дальше!
- Дальше... - покорно кивнул я. - Ну, Вторая война случилась аккурат за две тысячи лет до Шестой, - начал я говорить и вдруг почувствовал, как во мне пробуждается настоящий рассказчик. Из тех, что садятся в таверне поближе к очагу и за выпивку рассказывают истории всем желающим. - Глесса тогда еще, как королевства, не существовало. Все та же Шам-Га, будучи государством, в том состоянии, когда оно очень нуждается в новых землях и совсем не прочь отсыпать золота из казны на военное дело, решила пройтись по прибрежным городам. Они тогда были достаточно сильны, но Шам-Га все равно хорошего отпора не получила. Богатые купцы слишком поздно спохватились, беда была уже у ворот. Пожары полыхали вдоль всего побережья по эту сторону Моря Инн, получившего потом прозвище Море Крови, уж слишком много алой жидкости смыли его воды с берегов.
На этом бы все кончилось, да только не пожелавшие остаться в стороне от разделывания богатых добычей городов, северные обитатели нахлынули всем своим числом. Досталось не только полуразрушенным городам прибрежных земель, но и Шам-Ге, вцепившейся в захваченные земли, а также прибравшей к рукам незанятые еще края вдоль восточной части Полуденного кольца.
Теперь уже полоса выжженной земли протянулась от Инн до Туманного озера. Война затянулась на несколько лет, ибо никто не хотел упускать такого жирного куска. Шам-Га за это время как-то забыла об уничтоженных ею городах, сосредоточив все свое внимание на линии реки Йорды, берущей свое начало как раз в Туманном озере. В итоге все закончилось тем, что Шам-Ге пришлось уступить, отведя полки на юг, но и северяне долго не удержались на новом месте, изгнанные оттуда пронырливыми пиратами, пришедшими по Йорде. - Я вспоминал и чувствовал, как с каждым названием, с каждым уточнением в моей памяти открывается новое окошко. Весьма приятное чувство.
- Но все же, север получил во время войны хорошего лидера, заложившего основы королевства Глесс, и ставшего в итоге первым королем, Рогваром Первым, правда на трон он взошел уже в очень преклонных летах и правил недолго. Зато заслужил себе имя в первых летописях северных земель.
- Однако... - удовлетворенно покивал Свадир. - Помнишь ты все отменно. Помнишь историю, войны. Скоро вспомнишь и богов, которым молился. Рогхура же ты узнал, когда увидел его на книге. И, кроме того, ты, оказывается, был очень прилежным учеником, штудировал летописи...
- Где я был учеником? - тут же вцепился я в первую ниточку о моем прошлом.
- Что касается Третьей войны, - пропустив мой вопрос мимо ушей, продолжил старик, - то здесь особенно и говорить не о чем. Совсем другие страны, не касающиеся Шестой войны... Нас, в данном случае, мало волнуют восточные дела, но все же нужно припомнить, что придвинувшиеся, за счет войны, поближе к западу, королевства Нардил и Алледа повлияли на торговые пути и потому эта война считается такой важной. Давай, вспоминай теперь четвертую, примерный ты ученик, - Свадир с усмешкой ткнул в мою сторону пальцем. Не понимая, зачем старику нужна эта игра, я начал рассказывать и о Четвертой войне:
- Гномы, до поры до времени сидевшие в своих норах, вдруг проявили норов и решили обложить данью земли южнее Полуденного кольца. Но народ в тех многострадальных краях был закален тяжелой жизнью, меч там все чуть ли не с пеленок в руках держать умеют... В общем, бородачам дали понять, что ничего им здесь не перепадет, пусть назад в свои норы укатываются, а здесь им и монетки медной никто не даст. Хоть всех вырежи, народ до последнего стоять будет. Ну, гномы никого, конечно, вырезать не стали, бородами помотали, дескать, ваше дело, мы-то как лучше хотели, мы б вас и от вражин бы прикрывали, а вы знай нам десятину отстегивай, да и все.
Ну и кончилось бы все на том месте и не было б никакой войны, да только, поглупевшие от собственного успеха в Третьей войне, Нардил и Алледа решили взять под свою опеку те же земли, что не покорились гномам. В Третьей войне из этих двух государств хороших союзников не вышло. Напротив, почти все их действия сводились к козням против соседа. Однако прошло достаточно времени, чуть больше полутысячи лет с последней войны. Они думали, что набрались сил. Глесс их не тревожил, посему они могут делать все, что хотят. Это были глупые мысли. Два глупых правителя, соединившие силы, отправили рати на запад, через туманные земли, расположенные рядом с озером, со схожим названием.
Добровольно помогать тем, кто поселился возле Йорды, никто не собирался. Кое-как оправившиеся после Второй войны города побережья навеки зареклись от войны, Шам-Га же требовала еще больше, чем гномы, которых так немилостиво выставили прочь. Тут-то и схватились за голову своенравные люди.
Подгорные жители выставили прочь послов. Они и слушать ничего не захотели. Никакие извинения их не поколебали, и людям пришлось убраться восвояси. Посылать гонца в Глесс, просить там помощи - было бессмысленно, Гомран слишком далеко, здесь уже всех перебьют, а посланник еще даже не доберется до столицы северного королевства.
Пришлось все же кланяться в ноги Шам-Ге, заключать договор на унизительных для себя условиях. Стоило предводителю полков Йорды, считавшимся предводителем всех, кто жил вдоль могучей реки, поставить витиеватую роспись на пергаменте, как на север тут же двинулись полки, воздевшие над головами воинов знамена с изображением устрашающего вида богов войны.
Правитель Нардила, не будь дураком, тут же решил развернуть свою армию назад, но гонец, отправившийся с поручением в руке, вдруг пропал по дороге. Зато Аллед, король Алледы, тут же отправился в Нардил, и, судя по всему, то ли уговорил, то ли запугал своего союзника, но тот больше не пытался развернуть войска и отправить воинов по домам.
Первый раз воины Шам-Ги столкнулись с объединенными армиями королевств востока в пяти днях пути на юго-запад от Туманного озера. Стычка была не самой крупной за всю ту войну, но предрешила она много. Две армии схватились, когда войска юга переходили через реку. Та битва занесена во многие летописи, правда, виновата здесь не великолепная тактика, а напротив - глупость. Решив, что рати Империи можно опрокинуть, если приложить достаточно сил, да еще и ударить в нужный момент, малоопытные командиры послали свои полки на убой.
Тучи стрел затмили небо, первые ряды воинов Шам-Ги оказались просто сметены этим смертоносным дождем. Но потом завязался рукопашный бой, и здесь удача даже не подумала вставать на Сторону Нардила и Алледы. Куда им, пять сотен лет не знавшим настоящих войн, до Шам-Ги, которая воевала почти со всеми своими соседями, среди коих встречались не только люди.
- И Йорда, великая, не смогла всех погибших с водой унести, и остались лежать они, вороновым карканьем попрекаемые за глупость свою и командиров своих, решивших, что могут они за собою людей повести! - нараспев произнес Свадир. - Это, без сомнения, важная для истории битва. Только вот нам нужно заглянуть чуточку глубже. То, что важно, лежит на поверхности. Я заставляю тебя вспоминать все эти войны совсем не за тем, чтобы проверить твое знание истории. Нет, нет! Напомни мне, чем так замечательна Четвертая война?
- Сошелся Восток с Западом и Югом, - неуверенно начал я, но Свадир тут же оборвал меня:
- Нет, это пустая, ни кому не важная, чушь! Восток для того и создан, чтобы воевать с Западом, и наоборот! То, что я хочу от тебя услышать - гораздо прозаичнее, чем сошедшиеся в эпической битве стороны света. Ну, что так изменило мир после Четвертой войны? Думай, думай...
Я переворошил в памяти все, что знал о той войне. Все битвы, всех полководцев. Вспомнил все, что случилось с миром после войны... Да вот же оно, действительно на поверхности!
- Люди впервые сражались друг с другом без использования оружия! - гордо заявил я, радуясь, словно примерный ученик, который один из всех знает правильный ответ на вопрос учителя.
- Ну и что? - притворно удивился старик. - Раньше люди тоже решали споры на кулаках, что такого? - с издевкой закончил он, но в глазах его заплясали веселые искорки.
- Люди использовали не кулаки, - уже с улыбкой отвечал я. - Дело было в магии.
Свадир с громким хлопком сомкнул свои узловатые руки.
- Верно! - в голосе его был некий намек на радость, однако в глазах мелькнула тоска. Упоминание о магии почему-то кольнуло его. - Вот в чем оно, это дело. После войны магия широко вошла в жизнь людей. Никто даже себе помыслить ничего без нее не мог. Тут тебе и маги-советники у королей, и те, кто погодой управлять умеет, и те, кто не прочь и за звонкую монету сотворить чего - на потеху публике, али назло врагу того, кто платит.
- Ладно, а к чему это нас привело-то?
- К чему? Ты еще не начал понимать? А... ну, об этом чуть позже, сейчас давай закончим с этими войнами. Вспоминай Пятую, давай, быстро, быстро! - поторопил меня Свадир.
- Закончилась Четвертая война, - устало заговорил я. - Не победил в ней никто. Под конец Шам-Га сама превратилась в разорителя приречных земель, в то время как несколько раз разбитые войска восточных королевств бежали прочь. Кончилось все тем, что некоторые генералы и тысячники Шам-Ги и востока решили осесть на той земле, которую отвоевали. И не только вдоль реки, но и достаточно широко на юге и севере появились новые мелкие страны, которые и странами-то называть смешно. Однако существуют они и по сей день... - тут я запнулся, вспомнив, что мир изменился, покуда я валялся в земле, но одобряющий взгляд Свадира подтвердил, что все так до сих пор и есть, никуда малые королевства не делись. - Да, существуют они и по сей день. Они по настоящему разделили мир на север и юг, прочно отделив друг от друга Шам-Гу и Глесс. Ни северянам, ни южанам не понравилось такое стечение обстоятельств. Как так, какие-то там малявки будут ютиться под боком у гигантской державы, да еще и не обремененные данью? Не бывать такому!
Запад и восток остались, конечно же, в стороне от этой кутерьмы со срединными уделами. Они уже повоевали свое, и хорошо запомнили уроки.
Неугомонные Юг и Север решили поделить между собой этот своеобразный разделительный барьер. Набравшие жирок за несколько столетий передышки, карликовые государства задрожали от ужаса. Раньше те, кто был ближе к своим могущественным соседям, умудрялись откупиться, но сейчас Глесс и Шам-Га были настроены всерьез.
Но все же, отцы-основатели всех этих королевств, завещали сынам и внукам дружить с соседями, которые вместе с ними пришли на эти земли. Дружить и помогать в беде, ибо покуда нет у них сил, идущих в сравнение с воинственным югом и молчаливым, величественным, севером, спастись они смогут только все вместе.
Первый удар они встретили всем скопом, защищая земли маленького княжества Рогханг от бесчисленных ратей северян. Все же, Глесс победил в той битве, но какой ценой! Знамена трех полков попросту втоптали в грязь, остальные понесли серьезные потери, а оказавшийся на поле боя генерал, решивший самолично принять участие в сражении, был ранен отравленной стрелой в плечо. Не проще дела сложились и у Шам-Ги, атаковавшей с юга. В первый раз она вовсе не смогла прорвать общую оборону малых государств, однако позже, растянув силы вдоль своей обширной границы, Империя ценой собственной крови стала просачиваться на земли врагов.
Так, пропитывая кровью, своей и чужой, каждую пядь земли, двинулись навстречу друг другу Глесс и Шам-Га. Армии севера превращали замки правителей в руины, если те не решались сдаться на милость врага, или же сажали в покоренных землях своего наместника. Рати юга не прекращали отправлять на соляные копи рабов, коими становились пленные. Срединный удел снова подвергся разорению, а Йорду тоже уже можно было переименовать в Кровавую, как и море, в которое она впадает.
Но вскоре армии завоевателей уперлись в настоящую стену из мечей и копий. Войскам срединного удела стало попросту некуда отступать. За спинами были жалкие остатки королевств, когда-то в изобилии раскинувшихся на плодородных землях, да еще и Йорда. Люди из последних сил держались на своих землях, намертво вцепившись в нее, и, ни на шаг, не отступая перед натиском врага.
Тогда ушлая Шам-Га решилась на небольшую хитрость, на которую Глесс не отважился просто из-за своего северного склада характера. Она договорилась с правителями последних королевств. Дескать: мы вам жизнь, да свободу, оставим себе лишь то, что отвоевали уже, а вы нам поможете Глесс разбить, да больше ничего и не надо. Ну и это предложение было, конечно же, принято.
В Шам-Ге не было дураков, они прекрасно понимали, что как только Глесс возьмет весь северный берег Йорды себе - он тут же с жадностью набросится на противоположный, а дальше и на саму Империю кинется. Зачем пускать этого рассвирепевшего зверя на свои земли, если можно сейчас же пришибить его в его же берлоге?
- Верно, - кивнул Свадир. - Однако давай опустим сложный этап противостояния Шам-Ги и Глесса. Сейчас ты должен лишь сказать, к чему привело окончание Пятой войны, после чего, я даю слово, я расскажу все, что тебя заинтересует о нынешнем положении вещей, а также поведаю о том, что было после твоей гибели на поле боя возле Урдина.
Я воодушевился. Надо лишь рассказать старику окончание войны, и он закончит свою глупую игру. А я получу вожделенные ответы. Ты не отвертишься от меня, Свадир.
- Глесс проиграл, армии северян и Шам-Ги носились по северу очень долго, года полтора прошло, прежде чем, наконец, объявился настоящий победитель. То есть - Шам-Га. Глесс отступил за Полуденное кольцо, унося жалкие остатки своей армии, прочь от обрадованной победой Шам-Ги.
- Да, Полуденное кольцо - прекрасное горное образование. Благодаря ему, Глесс стал тем, чем он был до Шестой войны. Великим государством, устрашающим всех и вся, - проговорил старик, заменяя оду из оплывших свечей целой, извлеченной из мешка.
- Ага, - я кивнул. - Если б не оно - Шам-Га бы правила всюду. Узкое ущелье стало местом последней битвы между севером и югом. И там Шам-Га все же была повержена. Сил у Глесса было слишком мало, что бы закрепить успех, но все же после той битвы в ущелье появилась крепость Тердис.
- Которую потом много раз пытались взять, но не хватало духу у воинов, подавленных видом этих огромных черных стен, - между тем ввернул Свадир. - Отличная была крепость, второй такой нет.
- Да, настоящая гордость северного королевства, - раздраженно ответил я. - Но я кажется говорю сейчас о Пятой войне.
- Да, да, будь добр - продолжай, - проговорил старик притворно-извиняющимся тоном.
- Меж тем, подле Йорды осталось всего пять королевств. По сравнению с тем, что было раньше - весьма жалкое количество. Но все же, теперь там не было княжеств, которые можно было бы всего за один день пути пройти из конца в конец, как не стало и королевств, все население которых умещалось в одном единственном городишке с чахлым частоколом вместо стен.
Собрав расползшиеся по всем землям силы, они наотрез отказались впустить на свои земли Шам-Гу. Как и тех, кто пришел с юга, так и тех, кто хотел вернуться назад, после победы над Глессом. Император в ярости двинул все свои силы на то, чтобы втоптать в землю всех, кто встанет на защиту берегов Йорды.
Тут бы и конец пришел всем Малым королевствам, и стерся бы их последний след в истории. Но внезапно сыграла древняя ненависть в сердцах тех, чьи города стояли на берегу моря Инн. Отдавим Шам-Ге хвост, говорили тогда. Градоначальники осыпали золотом пиратов, разрешили им заходить в свои порты, лишь бы те согласились атаковать южные земли Империи.
Шам-Га вздрогнула от удара. Помимо того, что в нее с запада, словно отравленная стрела, впились пираты, подгоняемые ратями прибрежных городов, так еще и на юго-востоке подняла свою голову притаившаяся до поры до времени в траве змея - племена варваров схватились за оружие.
Империя сжалась. Она оттянула все войска назад, на свои исконные земли. О том, чтобы спасать застрявшие на севере полки - не шло и речи. Шам-Га трещала по швам. Одна за другой начали подумывать о самостоятельности провинции, зрели заговоры против правящего Императора. Но все же власть осталась в руках старой династии. Удалось кое-как уладить дела на трех фронтах, и все бы уже начало налаживаться... но, тут один из гнойников-заговоров созрел. Подосланный убийца незаметно пронес руку над бокалом Императора и тот отправился к праотцам. Шам-Га провалилась в пучину гражданской войны.
Вот и все. Хоть и оставленная на растерзание падальщикам Шам-Га выжила благодаря лишь чуду, но пока некогда великая Империя, и не менее сильное Королевство Глесс, зализывали глубокие раны, слабые мира сего получили некоторую свободу...
Надеюсь больше ничего вспоминать не надо? - хмыкнул я. - Мне надоел этот экзамен.
- Я слово держу, - холодно ответил Свадир. - Что ты хочешь знать в первую очередь?
- Что произошло на полях Урдина? Как я там оказался? - с готовностью произнес я.
- Поля Урдина... - старик видимо скривил губы, но я увидел лишь встопорщившиеся густые усы. - Как оказался... Ну слушай, коли захотел знать:
Власть лопнула. Король умер. Бразды правления принял жалкий наместник, главным делом которого было - удержать престол до тех пор, пока не повзрослеет единственный наследник Короля. Принц Эрин был слишком мал, старших братьев у него не было. Конечно же, большинство генералов сохранило верность Северной Короне, но ведь были и те, кто отказался подчиняться наместнику!
Нам нужен вождь-воин! - кричали они. Им не был нужен старый наместник, который и меча-то никогда в руках не держал, а всю жизнь и мог только, что прибыль от продажи зерна считать. И стали они под серые знамена барона Альна собираться, ибо великим воином он был. А я их вразумить пытался, но меня не послушали! Твои речи лживы, старик, ты насквозь пропах верой в умершего короля, который так и не смог защитить нас! - стоит ли говорить, что это тоже были слова тех, кто решил пойти против старой власти?
И заварилась вся эта вонючая каша... Дела с вражинами, что с востока приперлись, поулеглись, их мало совсем осталось. Считай, что и не заметил Глесс их вторжения, потерь особых не понес. Между прочим, это были подданные короля Алледа, которому, видимо, досталась по наследству глупость давнего предка. Ишь, на Глесс напасть захотел!
Значит, кончилась эта маленькая война с дерзким Алледом. Ты тогда, вместе со своими соратниками, под предводительством мудрого начальника гонялся за теми, кто поддерживал барона Альна. Все-таки люди не слишком охотно уже шли под серые знамена с белой короной, а те, кто раньше пришли - решили, что пора бы уж и в старый лагерь переметнуться, пока совсем худо не сделалось...
Свадир вдруг замолк. И пока он молчал, я вспомнил полотнище с гербом на столбе-указателе. Как оно могло там оказаться? Ведь, за такие дела, как восстание против королевской власти - либо казнь, либо высылка на рудники. Герб растопчут, наследников тоже, или прирежут, или вместе с тобой отправят киркой махать.
И уж не значит ли это... Нет! Ну, конечно же, нет! Ну, ведь не мог же Альн победить в нелегком противостоянии с армиями наместника, за спиной которого находился наследный принц?
В глазах у старика плескался страх. Тень от его бороды метнулась по стене, когда он бросился к печи, по дороге прихватив пару небольших узелков.
- Одну все-таки оставь, - бросил Свадир через плечо, когда я уже поднес пальцы к фитилю последней свечки. - Она нам еще понадобиться. А ты давай тащи сюда все, что можешь из моих припасов. Все мешки давай тащи.
Поднесенными мешками Свадир начал быстро забивать дымоход, вздрагивая от каждого шороха. Мешок за мешком отправлялся в черную, перемазанную сажей печь, пока, наконец, старик не счел дело сделанным.
- Пришли они, - хмуро произнес Свадир. - Я и не заметил, как ночь спустилась...
Интересно, а как он определил, что уже ночь?
- ...Хорошо хоть свечи успели погасить, - продолжил он. - Они огонь чуют, а уж как боятся его...
- Так и что? - спросил я, присаживаясь у уцелевшей свечи. - Раз бояться - так пусть держатся от нас подальше. Лучше отпугнуть тварей, чем просто прятаться, - рассудил я, меж тем гадая, кто же это такие, огня страшащиеся, да по ночам выползающие? Глесс всю нелюдь вымел из своих владений, никого не оставил.
- А страх быстро перетекает в ярость. Страх, смертельный страх, всегда вызывает отчаяние, и уж пусть они не видят огня, чем попытаются его уничтожить! - наставительно произнес Свадир, опускаясь на пол напротив меня.
Что-то тихо поскрипывало за стенами дома, словно старые половицы под тяжелыми каблуками. Затем раздался шелест, словно в роще могучих дубов-исполинов при сильном порыве ветра. Я даже не стал удивляться тому, что все так отчетливо слышно сквозь толстые деревянные стены.
Там, вне этого дома, ставшего нашим бастионом, открылся какой-то совершенно иной мир. Я слышал, как шелестит трава под ветром, как перешептываются деревья... И не было там суровой, Гомранской, зимы, а было солнце, и яркая зелень лесов и лугов.
- Это их мечта, - шепнул Свадир. - Мечта о мире без холода, без людей, с одним лишь солнцем и зеленью. Мире, не запятнанном сознанием тех, кто живет меньше, чем требуется лесному исполину для того, чтобы вымахать хотя бы в половину своего полного роста. И они делятся своей мечтой.
- Они нас видят? Знают, что мы здесь? - в тон старику спросил я. В это время доносящийся отовсюду шелест усилился. Неожиданно стало так жутко, что захотелось броситься к двери, распахнуть ее и бежать куда глаза глядят. Такой страх чувствуешь, когда видишь надвигающуюся силу стихии, будь то лавина, оползень, или всепожирающий лесной пожар.
- Они нас не видят, - буркнул Свадир, опустив глаза к полу и сцепив дрожащие руки. - Не видят, но знают что мы здесь. Хотят выманить.
Раздался треск, раскаты грома, и дождь начал капать по крыше. Журчащие ручейки потекли по земле, питая траву и деревья. Вода журчала громко, словно это был огромный водопад в горах Полуденного кольца, а не обычная гроза. Обычная гроза посреди зимы...
- И это тоже их мечта? - мой вопрос, однако, легко преодолел грохот воды.
- Все что слышишь, видишь, чувствуешь - сейчас оно все ненастоящее. - Я - единственный осколок реальности для тебя! Запомни это! - неожиданно рыкнул Свадир. Я удивился, к чему это он, но в следующий миг на меня обрушилась лавина видений и звуков. Тонкие змейки сновали у меня в голове, разум затуманился...
Будь нашим. Будь с нами.
Твоя жизнь напрасна. Но когда время перестанет властвовать над тобой, ты придешь в наш мир. До этого момента солнце еще много раз осветит мир, поднимут голову травы и деревья, а потом к ним присоединишься и ты.
Твоя смерть в наших объятиях будет означать лишь новую жизнь для тебя и для мириадов других. Будь с нами. Господин придет - и возблагодарит нас за хорошую работу, а тебя за правильное решение.
Смотри! Смотри, мир без чахлых животных, мир, без гнусных людей, мир безмолвия и мыслей, мир высоких лесов и тихих рощ. Царство тишины и вечности...
Перед моим взором расстелился этот обещанный рай. Тихий, зеленый, перевитый речками и заплатанный голубыми озерами. И как же мне захотелось стать частичкой этого! Почувствовать каждый стебелек, слышать шелест листвы, жадно пить дождевую воду... Они ведь правы - мир без людей чист от скверны. Мир без животных - не знает смерти и тлена. Здесь любая смерть даст жизнь другим.
- Я ПОСЛЕДНИЙ ОСКОЛОК РЕАЛЬНОСТИ! - заорал Свадир, хватая мою руку. Крик привел меня в чувство. Оказывается, за всеми этими картинами я и не заметил, как поднялся на ноги и пошел к двери. - Все остальное - морок! Они бесятся, чувствуют, что здесь только что были два живых человека, а сейчас их нет. Они понимают, что мы в этой деревне, чуют. И ждут, пока не покажемся.
- Кто они, Свадир? - меня зазнобило. - И почему они здесь? Откуда пришли, кто их привел? Кто их Господин, ради которого они хотят убить все живое?
- Они лишь следствие. Следствие той ужасной катастрофы, что почти уничтожила мир после Шестой войны. - Горечь в его голосе вызвала у меня жалость. Старик видимо очень переживал по поводу того ужаса, что приключился сразу после моей гибели.
Я был уверен, что всему виной именно моя необычная смерть. Иначе, зачем им искать меня, ловить? Что же я такого натворил?
- Сейчас, - продолжил Свадир, - когда ты, надеюсь, понял устройство нашего мира, я попробую тебе объяснить, почему все чуть не сверзилось в пропасть, когда подошла к концу Шестая война. Мы здесь до утра заперты - так что я думаю, все рассказать тебе успею... еще и на вопросы отвечу.
- Говори, Свадир, - кивнул я.
- Говорить... ох-х... непростое это дело, про нашу погибель рассказывать... ну да ты слушай все-таки:
Шам-Га ворвалась на земли Глесса. Тердис пал, этого никто, конечно же, не ожидал. Люди в панике бросились с насиженных земель. Наместник только руками разводил, да рот раскрывал, словно рыба. И, тут уж Альн не сплоховал. Взял, да и решительным ударом опрокинул Алу-Тара возле Урдина. Тот, конечно же, быстро оправился, у него с юга все шли и шли войска. А какие там маги были! Какой силой наделила их родная земля! Мы только мечтать могли о подобном! Север - он никогда не был дружелюбен...
Я внимательно поглядел на Свадира. Вот оно что. Ты был магом, старик. Уж не знаю почему, но видать силы-то ты лишился. И как же ты не повесился тогда на ближайшем суку, когда понял, что из владыки стал рабом? Видать силен ты волей, старик. Мое почтение тебе.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - вздохнул Свадир. - Но погоди гадать, сейчас взаправду узнаешь, как все было.
Значит, стал Альн в спешке силы снова собирать. Всем баронам письма разослал, небывалую награду обещал. Мол, только выйдите на бой с Шам-Гой под моим командованием, а дальше вам будет жизнь сладка.
О том, чтобы объединить силы с наместником, своенравный барон, конечно же, не подумал. Он решил все сделать сам. И забыл про наместника. Не вспоминал он о нем до той самой поры, пока туманным утром не прибежали к нему два дозорных, только что воротившихся. Один кричал: "Шам-Га с юга прет!", другой надрывался: "Королевские воины идут, с севера стальная река течет!"
Закручинился Альн, но решил, что не станет Наместник нападать на него, а наоборот поможет, когда он с Алу-Таром схватится. Эх, просчитался тогда барон. Не знал он, что наместник сделался уж очень до власти жадный. Даже не стал за стенами Гомрана отсиживаться. Пришел на бой. И стал глядеть, как Альн, не дожидаясь помощи со стороны королевской армии, двинул большую часть полков навстречу разъяренным воинам Империи.
Кровавая сеча удалась на славу. Воины Альна превосходно держались. Хоть их не только кололи мечами, а еще и огнем чародейским прижигали, они не отступили. А в это время Алу-Тар взял да и ударил своим резервом по остановившейся армии Наместника. Смял Император весь восточный фланг ратям севера. Наместник чуть не задохнулся от гнева, когда увидел, как его воины пятятся. Я тогда рядом с ним стоял, и уж поверь, больше ни у кого не видел такого перекошенного яростью лица. Тут уже не до Альна, тут бы свою шкуру уберечь. И послал он отряд, что до сих пор в резерве стоял, прямиком к барону. Якобы на переговоры.
Альн вас принял. У него тоже дела не самым радужным образом шли, пришлось аудиенцию устраивать прямо за спинами у сражающихся воинов. Но, конечно, барон не дурак был, охрану при себе держал. Отборные вояки, выходцы с Туманного озера. Да только и вы не лыком шиты оказались. И все переговоры вы на мечах вели. А в конце-то только ты и остался. И мертвый Альн, вместе со старшим сыном лежали у твоих ног... естественно, это только наши предположения, но я почти полностью уверен, что именно ты покончил с бароном-бунтовщиком.
- Меня младшенький пришиб, да? - кисло улыбнувшись поинтересовался я. Странно это - сидеть, и вот так вот выслушивать повесть о своей смерти.
- Вспомнил, или догадался? - настороженно осведомился Свадир.
- Догадался, - поспешил я его успокоить. Хотя, не знаю, может, следовало сказать другое, так как после моего ответа старик вдруг сделался не в меру подозрительным и осторожным в словах. Словно ходил по тонкому льду, который уже вовсю трещит.
- Так значит, я правильно угадал, да? - решил я разузнать подробности.
- Ну... - неопределенно протянул старик. - Мы склонны так считать. Наши люди потом неплохо потрудились, рыская по всему полю брани, разыскивая причину. Ну, о причинах и следствиях потом. Бой еще не кончился...