Львова Лариса Анатольевна : другие произведения.

Жданка и князь-отступник. Глава 7

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Глава 7
  
  Победа
  
  Вячко помог подруге подняться, бережно поддерживая её, но при этом стянул тулуп и бросил его на стылую землю.
  
  - Странный тулуп... - пробормотала Жданка, удивляясь самой себе: как это она ещё в силах думать о каком-то тулупе.
  
  Однако овчина так согрела её, напитала такой силой, что хоть сейчас снова растапливать своим телом колдовской лёд, наведённый жестокой богиней, которую боялись не только люди, но и ведуны в рощах. Даже Род и боги трепетали перед Мораной, признавая за ней право владеть миром и его судьбами.
  
  Жданка бросила взгляд на пруд, на котором уже не было треклятого льда. Но и без него было ясно, что холодные воды мертвы до того времени, когда Ярило обогреет всё своими лучами и призовёт любую жизнь из-под снегов. И тулуп словно хранил цвет яростного солнца, его мездра, необыкновенно искусно выделанная, словно светилась жёлтым.
  
  И тут девка услышала:
  
  - Это не тулуп... Руно.
  
  Жданка удививлась:
  
  - Какое руно? Откуда оно здесь?
  
  Вячко нехотя ответил:
  
  - Из далёких краёв. Оно не простое. Когда-то согрело и защитило меня. Во времена, когда пришлось бежать и скитаться. Если бы не оно, я бы умер. Или меня бы нашли и убили.
  
  - Зачем же ты его бросил здесь? - спросила Жданка. - Значит, это был твой оберег. Негоже разбрасываться вещами, в которых есть сила.
  
  - Сейчас я бы хотел быть умерщвлённым в младенческие годы, чем спасённым, - с горечью ответил Вячко. - Так что вся сила Руна напрасна. Но, может быть, оно поможет ещё одному человеку.
  
  Жданка двинулась к лесу, давя сапогами хрусткую траву, которая временно освободилась от власти Мораны. И в этом хрусте ей послышались тихие слова Вячко:
  
  - Или не совсем человеку...
  
  Они миновали лес в молчании. Жданка мысленно обращалась к батюшке и невенчанному мужу Ратдору: где же их посулы быть всё время рядом и защитить её? Но шаги рядом говорили ей, кто есть настоящий её защитник. И она не хотела этому верить.
  
  Вячко растаял в темноте, как только она шагнула в калитку.
  
  Подворье и изба спали могучим наведённым сном. В избе в кутьем углу, на широких рушниках красовалось всё, чем богат дом Ждана. Его дочь словно приросла к полу от удивления: кто же это расстарался-то так? А может, она, отправившись к пруду за третьей частью венца, даже не обратила внимания на подготовленное к Сварожьему дню?
  
  За печью кто-то чихнул так, что посыпалась извёстка с кирпичей. Раздался знакомый голос:
  
  - Будь здрава, Долгождана!
  
  Девка уже открыла рот, чтобы тоже поприветствовать домашнего помощника, но вспомнила: пожелание здравия для домашних духов обидно, ибо не такие они, как люди. Лишь доброе слово от тех, кому они служат, приятно нечистым.
  
  - Благодарствую, незаменимый помощник, избяной дух! Даже не заметила, уходя, что всё к празднику готово, - сказала с поклоном Жданка.
  
  - Многое можно заметить, лишь вернувшись туда, откуда ушёл, - ответил загадкой домушник и замурчал, как кошка.
  
  От этого мурчания у Жданки всё помутилось в голове, и она еле добралась до своей лавки в горнице, чтобы упасть и заснуть мёртвым сном.
  
  Она проспала тот важный момент, когда Ждан с наймитами и Титовыми парнишками затемно свёл со двора жертвенную скотину. Она не ревела, чувствуя близкую смерть, значит, Сварогу будет угодно смиренное подношение. А когда мать спустилась вниз с грудой рушников, то остолбенела, глядя на уже украшенный кутий угол. Ольга долго не могла унять светлых слёз. Она думала, что это дочь-заботница и трудолюбица выполнила часть её работы. Как же прожить без наимилейшей красавицы? Пусть хоть последние деньки в отчей избе поспит сладко...
  
  Жданка же без снов, в полном забытье пролежала на постели до того момента, как праздничное солнце не выстветило все углы горницы. Она подскочила с одной мыслью: не проспала ли свой день хозяйки Сварожьей братчины? Её страдания по Ратдору, по другу Вячко, бессилие перед судьбой, грядущие муки мира отступили перед обязанностью - исполнить свою часть великого обряда. Она даже сама не подозревала, что сможет подчинить буйное сердце долгом перед всем селом.
  
  И она успела, наряженная и полная сил, встретить первых гостий. Сама, без подсказки матери, которая ушла к избе старосты встречать мужиков из священной рощи, сказала все нужные слова, отбила нужное число поклонов, сделала все нужные движения - во имя сытой и мирной жизни сельчан под покровительством Сварога. Всем успела улыбнуться: и испуганным девчушкам, в этом году уронившим первую кровь и прошедшим обряд надевания панёвы, и просватанным девкам. С достоинством показала дары отчего дома для братчины, с великой благодарностью приняла чужие доли в празднестве. И всё это - с заговорными словами на здоровье и удачу для каждой гостьи. Слова сами слетали с языка, а сердце раскрывалось навстречу каждой.
  
  Потом девки уселись на лавки и завели нужные обрядовые "беседы", которые скоро переросли в хихиканье, шепотки и обычное подзуживание. Жданкино сердце нехорошо сжалось: она не увидела бывшей подруги Голубы. Что случилось-то? Так сердита на неё самая близкая из девок, что пренебрегла правилом, заведённым в незапамятные времена? Или новая беда пришла в дом самого бедного семейства?
  
  Но тут раздались лёгкие шаги в сенях, и Жданка кинулась навстречу той, перед которой почему-то ощущала свою вину.
  
  Голуба вошла с горшочком в руках. Среди девок послышалось хихиканье: не могла ничего посытнее киселя принести, бедолага. Но Голуба будто не услышала, проговорила свои гостьи речи с отрешённым взглядом счастливых глаз, с улыбкой на вспухших губах. Жданка сердцем поняла: подруге сейчас нет дела до насмешниц. Она любит и любима. Возможно, и в её бедной избе скоро раздастся пение рожков, означающих сватовство. Жданка так обрадовалась за неё, что даже чуть запуталась в ответных речах. Но Голуба ничего не заметила, прошла павой-птицей с гордо поднятой лебединой шеей к краю лавки и уселась, положив руки на колени под старым латаным сарафаном. И девки почувствовали силу, власть и превосходство любви, перестали насмешничать, приготовились петь песни. Так было положено делать до обеда, когда мать хозяйки братчины принесёт жареные поросячьи ноги с общего стола. Тогда наступит время пира.
  
  Голуба дважды пропускала свою очередь начать новую песню. Её толкали под локти, и она с таким же отрешённым взглядом принималась петь. Но её тонкий приятный голос то и дело сбивался, а она не стыдилась, словно бы не обряд прерывала.
  
  Наконец, когда певуньи уже изрядно подустали, в открытую дверь вошла Ольга. Соседка помогала ей нести громадное деревянное блюдо с горой румяных ног. Ох, и щедро же одарило село будущих жён и матерей! Чтобы не засиживались в девках, быстрей убегали замуж, рожали крепких сильных деток.
  
  Проголодавшиеся девки восхищённо охнули, а по избе поплыл сытный запах мяса. Жданка глянула на Голубу, и её сердце сжалось: подруга побледнела, отвернула голову в сторону и стала тяжело дышать. О таких признаках девкам рассказывали сызмальства, готовя их к материнству. Да и в избах, где иногда жили по две-три семьи, состояние женщины было как следы на песке или снегу - сразу всё ясно. Неужели?.. Неужели Голуба... Но тогда ведь, согласно обычаям, нужно вытолкать взашей из праздничной избы гулящую девку, которая посмела сеть рядом с главным достоянием Междуреченского - девушками чистыми и достойными всех благ от Рода, залогом будущей жизни села. Решать ей, хозяйке братчины...
  
  Жданка нахмурилась: хватит с Голубы страданий, нельзя осквернять то, что она носит под сердцем, дурной молвой. Авось не убудет от села, если не прогонит хозяйка от стола влюблённую девку. Не тому ли, что плодоносящее чрево священно, учил ведун? Разве сейчас в роще не прорастает семя, из которого потом получится мощное сильное древо? Род силён, пока есть те, кто пополнит его.
  
  А когда гостьи уселись за стол и затаили дыханье в ожидании, чей же кусок преломит хозяйка первым, Жданка важно указала на горшочек, отодвинутый на самый край. Считалось, что сейчас её действиями и голосом управляет сам Сварог. И та, чей вклад в братчину будет опробован первым, получит от бога лучшую долю в жизни. Поэтому девки только завистливо вздыхали, передавая хозяйке горшочек. А Голуба словно и не заметила оказанной ей чести, так и сидела, отворачиваясь от стола.
  
  Жданка разлила по кружкам кисель, густой от разваренной лесной ягоды. Он был плохо заправлен мукой, поэтому и ржаного духа не чувствовалось. А сыты-то, медового отвара, наверное, и вообще в напиток не добавили. Хозяйка пригубила кисель: и вправду, кисло! Но сказала важно и властно, обведя взглядом девичьи лица:
  
  - Сласть невиданная!
  
  Гостьи отхлебнули из кружек и не посмели ни скривиться, ни бросить косого взгляда на Голубу. А хозяйка стала пробовать все угощения, приговаривая лаковые слова и похвалы дарительницам. Они запоминали, ведь это пожелания самого Сварога! И расцветали их лица улыбками: бог любит их, желает им добра.
  
  А потом пошёл пир горой! Жданка подошла к бывшей подруге и шепнула на ухо:
  
  - Кто?
  
  - Военег... - счастливо выдохнула Голуба.
  
  Жданка отшатнулась. Не от ревности или прошлой обиды, просто удивительно было узнать, что заносчивый дружинник будет свататься к Голубе. Как же стерпит это его родня?
  
  - Пойдём, поможешь мне нитки и верёвки принести, - сказала она Голубе.
  
  Девка шустро выскользнула из-за стола.
  
  Жданка понимала, что сейчас настал тот час, когда она сможет отплатить Голубе добром за детскую дружбу, оказать ей помощь.
  
  - И когда же успели-то? - спросила она.
  
  Голуба опустила голову, а потом прямо глянула в глаза Жданке без прежнего счастья во взгляде:
  
  - До того, как присоветовала тебе идти к Потычихе.
  
  Жданкины руки застыли в мешке, из которого она хотела достать нитки, пряжу, верёвки, тряпичные мячики, дощечки для девичьих игр, которыми все будут заниматься до той поры, пока придёт черёд рассказывать байки и сказки.
  
  Значит, подружка всё же захомутала Военего, пусть и на короткое время запретного соития. Тогда зачем же она настояла, чтобы Жданка обратилась к Потычихе? А вдруг бы приворот сработал? Осталась бы тогда без любимого...
  
  Голуба сама ответила на невысказанные вопросы:
  
  - Знала ведь, кто я такая, и кто такой Военег. Волей Рода я обречена на судьбу сорной травы в огороде - сорвали, смяли и выбросили... А тебя счастья лишать не захотела. Вот и решила хотя бы им утешиться.
  
  - И что же Военег? - спросила, прищурившись, Жданка.
  
  - Сама знаешь... - выдохнула с прежней полуулыбкой Голуба. - Я бы давно головой вниз в пруд бросилась. А сейчас не могу... И на мою долю Род радости выделил. Вот, подумала, зайду к тебе на праздник, в последний раз погляжу на наимилейшую подругу, а потом побреду со странницами или каликами перехожими по свету.
  
  И Голуба прижала руку к ещё плоскому животу.
  
  Кровь бросилась Жданке в голову. Ну видывал ли свет, по которому собралась идти Голуба, такую глупость?! Хотя её правда - в селе ей спокойно не доносить ребёнка. О ком, интересно, она больше радеет, собираясь в бега, - о будущем дитяте или Военеге, которому тоже достанется и от родни, и от сельчан, и от ведуна?
  
  Знать, в прошлом своём сне Жданка неслучайно видела Военега, который называл её Голубой. И всё счастье и радость плоти предназначались не ей... И тут шалая девка вместо обиды вдруг пожелала обречённой подруге именно того, чего вдруг лишилась. Видно, и в самом деле Жданкина жизнь была как бурный ручей весенней воды - никогда не узнать, какие он преграды снесёт своим потоком, куда повернёт и где разольётся, впитавшись благодатью в ждущую влаги землю.
  
  Не успела Ольга вновь вернуться к пирующим во дворе старосты сельчанам, а девки - приняться за первую игру "обознатушки-перепрятушки", как в избе резко похолодало. Скрипнула дверь, которая вела в сени. Ольга схватилась за сердце - она почуяла, что в избу сейчас войдёт беда... И Жданка насторожилась: она видела, как до синевы выцвели щёки матери, а стрельчатые брови сдвинулись под богато вышитой кикой. И девки что-то притихли, прервали игру, встали друг к другу поближе.
  
  Ещё чуть отворилась дверь, и вошла одетая в белое рубище фигура. Жданку будто иголкой кольнуло в грудь. Это была её личная гостья, возле подола которой тотчас натекла лужица воды. Именно ей она протянула на ладони гнутую часть венца с цветами шиповника. За спиной Жданки раздался стук: это свалилась без чувств соседка, помогавшая матери.
  
  Тонко и пронзительно закричала Ольга. Она знала, что этот час, время мести и расплаты, настанет. Виновный всегда о нём знает. Но закрыть грудью наимилейшую дочь не смогла, оцепенела. Жданка же, наоборот, почуяла в себе силы заслонить от покойницы всех, кто был в избе, и отважно шагнула вперёд со словами, которые сами собой пришли на ум. Видно, и в самом деле могущий Сварог наделяет хозяйку братчины недюжинной силой.
  
  - Какие бы силы не подняли тебя из пруда, я тебе рада, Нежа. Ты принесла мне то, что я просила? - Благодарствую, но не могу дать тебе место у стола.
  
  - Не рада я тебя видеть, Долгождана... Не хотела отдавать тебе венец... Но меня вынудили... Возьми и знай: он всё же принесёт тебе венчанного мужа и счастье... - Слова утопленницы прозвучали словно бы в голове Жданки, потому что чёрные губы не шевелились.
  
  - Поблагодарю великого Сварога за милость, - ответила Жданка. - Чем могу отдарить тебя взамен?
  
  - Не боги и не твой Род привели меня сюда... - Голос Нежи налился мощью и гневом, но потом вновь едва зашелестел. - Бери то, что просила...
  
  Жданка, твёрдо ступая праздничными сапожками, подошла к утопленнице. В нос шибануло прелой водой и гнилостной тиной, захотелось отвести глаза от синей ладони с чёрными пальцами, в которой лежала часть заветного ободка. Но шалая девка нашла силы не сморщиться от отвращения, не заплакать от страха, а спокойно взять гнутую и почерневшую вещицу. Она показалась ей ледяной. Жданка не кинулась прочь, во все глаза смотрела на покойницу, лихорадочно размышляя: не причинит ли нежить вреда девкам, матери и соседке.
  
  В этот миг за окнами стемнело так, что день обернулся ночью. И только фигура Нежи чуть светилась призрачной синевой. Утопленница повернула голову к Ольге:
  
  - Я никогда не винила тебя, Ольгица... Подойди, давай обнимемся.
  
  Жданка не успела оттолкнуть мать, и Ольга шагнула к Неже, как заворожённая, покачиваясь на неверных ногах. Но шалая девка сильно шибанула родительницу в бок и строго сказала:
  
  - Не гневи богов, матушка. Не мёртвое тело дарует прощение, а Род и боги. Они судьи всем земным делам.
  
  Вода потекла с подола утопленницы ручьями. Её белые, без зрачков глаза засветились зеленоватыми огоньками, но потухли. Мертвячка на глазах превращалась в слабое подобие себя: кожа обвисала складками, отслаивалась, губы теряли форму и обтягивали выступившие жёлтые зубы, скулы проваливались.
  
  - Надень венец при мне. Так велено. И не бойся, что обещано, то и сбудется, - прозвучал её голос.
  
  Жданка вытащила из-за пазухи те части венца, которые ей дала Гулдар, кое-как соединила хрупкие от времени части. Она знала: утопленница говорит правду. И если сейчас наденет венец, то станет наконец настоящей женой, сможет отправиться вслед за своим мужем Ратдором на побоище за родную землю. Вдобавок где-то вдалеке послышался страшный удар грома. Это было неслыханно и невиданно - гром на Сварога...
  
  Именно в этот миг в голову Жданке стукнуло невесть откуда взявшееся решение: а на что ей венец? Она и без него всё равно покинет отчий дом. Её судьба - идти за мужем. Их повенчают битвы. За ней отец и мать, которые никогда от неё не откажутся. Друг Вячко, который последует за названой сестрой. А вот Голуба... бедная подружка, каково ей придётся?
  
  И Жданка быстро, чтобы не пожалеть о добром поступке, надела коряво скрепленную вещицу прямо на Голубин платок.
  
  Фигура покойницы стала таять и через миг исчезла. За окном посветлело. В печи снова загудело пламя, и прежнее тепло, сытные запахи поплыли по избе. Девки оживились, снова принялись за игру как ни в чём ни бывало. Соседка уселась, потирая шишку на затылке. И только Жданка с матерью глядели на лужицу воды на полу, которая тоже вскоре исчезла.
  
  Голубин венец не исчез. Девка трогала его и чему-то улыбалась.
  
  А потом были сказки, прощальные песни, проводы гостий. Девки, расхватав остатки угощения, разошлись по домам.
  
  Явился недовольный Ждан: жена так и не появилась на пиру. Жданка сказала отцу, что мать внезапно приболела, и грозные морщины на его лбу разгладились; нехороший огонёк в глазах, предвестник гнева, сменился заботой. Он схватил горшок с киселём и стал жадно пить через край - то ли мяса переел, то ли захотел отбить запах медовухи, чтобы болящую жену не мутило.
  
  - Что за кислятина? - удивился отец, разглядывая гущу из ягод. - Никто из девок не позарился на эти помои? Правильно, чрево всю ночь дух выпускать будет, а то и до ветру бегать замучишься.
  
  - Голубина часть братчины, - со вздохом ответила дочь.
  
  - Вот тебе новость: на пиру к её отцу подсел Военегов дядька. Скоро сговор будет, а потом, глядишь, и сватовство, - сообщил Ждан.
  
  - Рада за подружку, - засветилась от удовольствия Жданка.
  
  Кто бы мог подумать, что так быстро сработает чудесная сила венца утопленницы!
  
  - Чему радоваться-то? - буркнул отец. - Из огня девку да в полымя сговаривают. Такой ветроног, как этот Военег, семье ничего не принесёт, кроме бед.
  
  Перед сном Жданка решила подготовить узел с вещами, которые возьмёт с собой на побоище. Только что в него класть-то? Не сарафаны же с рубашками... Допустим, рубашки сгодятся. Кацавейки - прочь. Лучше полотна положить - на перевязку ран. Подушку старую, плоскую, как блин. Где же взять мужскую одежду - шапку, кафтан-терлик, плащ-вотолу, штаны, пояс? А нечего раздумывать, вот настигнет дружинников, или до сборной рати доберётся, или ранее мужа встретит, тогда вопрос и решится. Мелькнула мысль о едкой мази на берёзовом дёгте, целебных сушёных травах. Не забыть бы! Даренный отцом нож тоже отправился в узел. А теперь стоит подумать о колдовских вещицах... Их осталось всего две. Жданка быстро вытащила ларец с зерцалом. Пожалуй, она для возможного ворога или татя-вора, головника-убийцы дорожного, любого разбойника, ведь Гулдар предупреждала: зерцало исполняет желания так, что становится только хуже. Ещё бы фибулу отыскать... Так она ж её на нательную рубаху приколола, когда в лес отправилась!
  
  Увы, сброшенная ранее впопыхах рубаха оказалась без чудесной застёжки. Потеряла Жданка оберег, утратила то, что могло бы спасти её...
  
  - Вот ты и спаслась... - прозвучало за спиной.
  
  Жданка радостно обернулась. Когда рядом Вячко, других оберегов не нужно!
  
  Друг появился чернее грозовой тучи, опалённый не то огнями, не то великим горем. И тут же отвернулся от девки, уткнулся лицом в плечо. Рана на его шее вскрылась, обнажив давно мёртвые жилы и серую плоть. Вячко опомнился и натянул на шею рубище.
  
  - Давай я помогу тебе, - сквозь жалостливые слёзы сказала Жданка. - Помнишь, как в детстве?..
  
  - Не нужно, - отпрянул от её протянутой к ране руки Вяко. - Скорее бы рассыпаться пылью на дороге, или сгореть в пламени, или стать землицей... Это единственное, чего сейчас желаю.
  
  Такой уж была Жданка, с ветерком в голове, изменчивой, как весенние бурливые ручьи. Свои заботы всегда отступали, когда близким требовалась помощь. Ей бы сосредоточиться на чём-то одном, тогда, глядишь, и счастьице своё быстрее нашла. Но шалая девка дозволила горю старого друга вползти в своё сердце. А после и вся пропала в нём.
  
  - Расскажи мне! - почти приказала она. - Ты меня знаешь, я не отстану.
  
  Вячко помотал головой, а потом заговорил медленно:
  
  - Помнишь байку о могучем непобедимом богатыре и море-окияне?
  
  - Конечно, помню. Мы ещё с тобой спорили до хрипа, как должно было поступить непобедимому. Но ты о своём расскажи, - потребовала Жданка.
  
  - Шёл по земле богатырь... - тихо начал Вячко без прежних боли и горя в голосе. - Встретил страшного зверя - победил его. Набрёл на вражеское войско - всё разметал. Для реки, что могла залить целый край в половодье, вырыл новое русло. Засыпал трещину в земле, в которую должно было упасть целое село. Встретил смерть - и её перехитрил, согласился помереть только тогда, когда она отгадает, что было первым: курица или яйцо. И подошёл он к морю-окияну. Сказал: я тебя тоже засыплю, только не сразу. Ответило море: а ты знаешь, что детёныши убитого зверя рвут сейчас народ из мести? Застонал богатырь. Море-окиян продолжило: ведаешь ли, что в защищённых тобой землях люди убивают друг друга с жестокостью, неведомой ворогам? На глазах богатыря появились слёзы. Когда же он узнал, что река залила другие края, а трещина в земле возникла на новом месте, то прыгнул в море вместе с конём и утонул.
  
  - Ты говорил, что море-окиян просто обмануло богатыря. Нельзя верить слову, - подхватила Жданка, пытаясь понять, что заставило Вячко вспомнить старую байку. - Может, на самом деле, всего, о чём болтало море, и не было.
  
  - А ты спорила, мол, нужно делать своё дело. Вот засыпал бы богатырь море-окиян, и не в чем было бы утонуть, - тихо откликнулся Вячко.
  
  - А сейчас?.. Как ты думаешь сейчас? - ещё тише спросила Жданка.
  
  Вячко вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза со словами:
  
  - Думаю, что главный враг богатыря - это боги, которые создали мир таким, какой он есть. И противиться этому бесполезно.
  
  Жданка долго молчала, опустив ресницы. А потом заявила:
  
  - Я всё равно бы продолжила делать своё дело!
  
  - Даже зная правду о будущем? Даже страдая от того, что всё может оказаться зря? Не страшась богов? - уже в полный голос, зазвеневший сталью, спросил Вячко.
  
  - Да! - почти выкрикнула Жданка. - Род и другие боги нас любит именно такими! Мы - люди, их подобие! Для чего ты мне заговариваешь зубы старыми байками? А ну рассказывай, что с тобой случилось! Мне некогда, собираться на побоище нужно. В эту ночь отправлюсь следом за мужем.
  
  - Соловей или ворон? - неожиданно спросил Вячко.
  
  Жданка даже хлопнула себя по бокам и топнула ногой от досады. Ну что это за детские побасёнки да игры? Разума лишился старый друг, что ли? Но потом задумалась. Был в словах Вячко какой-то зловещий смысл, связанный вовсе не с играми.
  
  Об этом шуточном, на первый взгляд, вопросе ребятишки Междуреченского узнали, когда однажды в лесу нашли раненого, измученного странника. Вячко в то время уже пас стадо, и верховодила в ребячьей стайке Жданка. Она дала напиться страннику из меха, который теперь всегда, как со старшей, был с ней, тёплой, затхловатой воды. Странник попросил добежать до села, чтобы кто-нибудь из мужиков отправился к ведуну в рощу со странным вопросом: соловей или ворон. А потом бы ответ сообщили ему. У Жданки словно пониже спины припекло, и она принялась расспрашивать изнурённого человека, какая ему разница знать выбор ведуна. Тогда несчастный рассказал байку о двух братьях, которые отправились в путь. Присели они под деревом повечерять, а на нём устроился ворон. Один из братьев ушёл в лес, потому что решил: для отдыха важнее щебет птиц и пение соловья. А второй не захотел: ворон своим граем всегда предупредит об опасности. Эта баечка и стала основой вопроса со смыслом: соловей и возможная гибель от врагов, или ворон и предупреждение о них. Запыхавшийся парнишка принёс ответ ведуна: соловей, птица, которая селится на ветвях дубов в священной роще. Странник поблагодарил ребятишек и поплёлся себе дальше. Междуреченское осталось в неведении о грядущих бедах. Таков был выбор ведуна, который всё равно что выбор судьбы. И в этот же год начались нападения чёрных волков, а на другой - пропал Вячко.
  
  Жданка помолчала и сказала:
  
  - Значит, ты спрашиваешь меня, утешение ли мне нужно или страшные вести? Я выбираю ворона... Говори всё, как есть; всё, что удалось тебе узнать.
  
  Вячко глухо ответил:
  
  - Слышала гром не по времени года?
  
  Жданка кивнула, похолодев, сжала руки, чтобы не задрожали.
  
  - Этот гром означает, что Гулдар мертва. А её брат Наздыр идёт на наш край.
  
  - Как же могла погибнуть та, которой всё было подвластно: и небо, и земля, и время? Та, которая в снах человеку могла явиться; чья сила меняла судьбы людей и княжеств? Не верю... - громко, не заботясь о том, что могут проснуться родители, заговорила Жданка.
  
  - Она была не богиней, а всего лишь дочерью бога. Как и я только сын... - вымолвил Вячко, но Жданка пропустила мимо ушей его слова.
  
  Её мысли неслись вскачь к одной цели: а что же с Ратдором, её мужем? Шалая девка схватила приготовленный узел и бросилась было бежать - скорее, скорее встать рядом с любимым, устоять в сече с врагами или упасть рядом на землю, на которой их кровь сольётся в один ручей.
  
  - Сядь, Долгождана... - сказал повелительно Вячко. - Ты сама выбрала крик чёрного ворона, крик правды. Выслушай, а потом прими решение. Знай, что я всегда буду рядом...
  
  Жданка опустилась на лавку, не чувствуя тела.
  
  - В том мире, откуда мы с Гулдар, всё по-другому: боги, как люди, гневаются и любят, сражаются и гибнут, предают и спасают. Они имеют детей от смертных мужчин и женщин, иногда бросают их или убивают, преследуют или покровительствуют им.
  
  - Да как же такое можно-то?.. - не могла не удивиться Жданка. - Боги заботятся о мире, наказывают за добро или мстят за зло...
  
  - Боги заботятся только о себе, своей власти и превосходстве. Как и боги моей земли, которая очень, очень далеко отсюда, - перебил её Вячко. - Один из них ничего не сделал для дочери, которую злодейским обманом похитили и увезли в чужие земли, где несчастная попала в руки кипчакского хана и стала матерью Гулдар. Другой решил, что его сын от смертной женщины должен стать царём небольшого племени, и стал преследовать беглянку с ребёнком. А она хотела одного - чтобы дитя жило для себя и по своей воле. За свободу она заплатила жизнью...
  
  Жданка кое-что начала понимать, но её размышления, как всегда это бывало, прервал внезапно возникший вопрос:
  
  - А кто такой царь?
  
  - Князь по-нашему, - ответил Вячко.
  
  - Значит, ты князь-отступник? Так? - спросила Жданка.
  
  - Верно, Долгождана, - ответил Вячко и дальнейшее проговорил, опустив голову: - За моё отступничество пришлось дорого заплатить тому, что я полюбил больше жизни... что считаю настоящим отчим краем - Междуреченскому... его людям... той, что мне дороже всего белого света.
  
  - Зря грустишь! - заявила Жданка. - Это всё Междуреченское тебе должно быть благодарно за процветание! Ты думаешь, что если я ношу платок и сарафан, заплетаю косу, то плохо слушаю с самого детства странников и калик перехожих? Не знаю, как живёт народ в других княжествах? Да, я не бывала нигде дальше ярмонок, но ведь необязательно побывать в других землях, чтобы узнать многое о них? Ещё скажи, что я разумом не владею и не знаю, что ты нашему отечеству не служишь. Как нарочно, то пастухом, то вовсе нечистью. А ведь это значит, что ты лично для себя ничего не просишь, для других стараешься!
  
  - Ты особенная, Долгождана... - так тихо, что разобрать слова можно было только по шевелению губ, ответил Вячко.
  
  - Да никакая я не особенная, - отозвалась Жданка. - Ничего в моей жизни не получается. Хотела замуж за Военега, а он достался Голубе. Вышла за Ратдора и оказалась невенчанной. Скажи, ты знаешь, что с моим мужем?
  
  Вячко уткнулся лицом в свой рукав и глухо сказал:
  
  - Знаю!
  
  - Так говори же! - выкрикнула Жданка и заходила кругами по горнице в нетерпении.
  
  - В плену он... вместе со стариком-воеводой Миловидом. После смерти матери его защитить некому. Наздыр, его беи, камы и войско идут сюда.
  
  Жданка остановилась от боли - ей словно рассекли грудь мечом и вынули сердце. Потом схватила приготовленный узел и было бросилась из горницы - спасать мужа. Но споткнулась и еле удержалась, чтобы не рухнуть снопом. Обернулась - Вячко смотрел на неё пылающим взглядом жёлтых глаз.
  
  - Зачем ты меня остановил? - только и спросила она.
  
  - Затем, что мы идём вместе, - ответил Вячко таким голосом, что ему нельзя было не подчиниться. - Если ты так много думала обо мне, если поняла, кто я такой, то не откажешь мне в чести защитить тебя и помочь.
  
  Гнать прочь мысли было не время, и Жданка наконец приняла то, что упорно гнала от себя:
  
  - Ты полюбил меня, да?.. Не отвечай. Скажи, почему ты стараешься вернуть мне Ратдора? Твоя любовь в том, чтобы отдать?
  
  Вячко кивнул.
  
  - Ну так идём!
  
  - Что у тебя осталось из вещиц, подарков Гулдар?
  
  - Венец...
  
  - Который на голове Голубы...
  
  - Фибула...
  
  - Которая теперь у Мораны...
  
  - Ларец с зерцалом!
  
  - Это твой выкуп за Ратдора и его отца. Наздыру наверняка захочется иметь то, что исполняет желания, - сказал Вячко и зловеще усмехнулся.
  
  Жданка поняла: он знает свойство подарка, который все мечты обращает в ничто.
  
  - А ещё у меня Волосов камень... Но его дали Титовы парнишки. Больше ничего, - ответила Жданка, чувствуя, как глаза начинает жечь от горьких слёз.
  
  - Не плачь, Долгождана. Пусть плачут вороги и их пособники, которые, как зараза, проникли в княжью дружину и отравили помыслы бывших храбрецов, превратили их в предателей. Они не знают, что с другой стороны степей надвигается другая рать, ведомая железной рукой и невиданным колдовством. Она сметёт кипчаков. Они сами познают, каково быть преданным своими же.
  
  Жданка испытывала такое отчаяние, что облик разгневанного Вячко потерялся в тумане слёз, а уши заложило настоящее горе, от которого, ничего, кроме биения раненого сердца не услышишь.
  
  - Сейчас мы выйдем из избы, - продолжил меж тем Вячко. - Не удивляйся и не бойся. Тебе же не впервой летать, так?
  
  Жданка собралась с силами и шагнула к двери. Но за своей спиной не услышала шагов. Князь-отступник снова стал тенью.
  
  Во дворе было так тихо, что она услышала толчки крови в жилах. Потом разом налетели холодный вихрь и кромешный мрак, закружили её, лишили дыхания и чувств.
  
  Её со страшной силой ударило о землю. Жданка еле поднялась. Она стояла посреди Мёртвого села, про которое столько слышала, что ничуть не удивилась избам, чуть ли не сравнявшимися с землёй. Повернулась: с правой стороны пылал громадный костёр, валялись на земле кипчаки. У некоторых послетали их островерхие шапки. Странные кафтаны подпалили языки пламени, и вороги, визжа, принялись их тушить. Невысокие мускулистые жеребцы с отчаянным ржанием стали рваться прочь, таща за собой кипчаков, которые, видно, так и спали, намотав поводья на локоть.
  
  Все вороги испугались Жданки, но потом, присмотревшись и осознав, что перед ними обычная девка русичей, схватились кто за кривую саблю, кто за лук.
  
  - Вот и смертушка меня настигла, - подумала Жданка.
  
  По воинственным воплям, по странным словам, звучавшим с такой лютой ненавистью, она поняла, что, скорее всего, ей не удастся пройти несколько шагов до невысокого шатра. Может, там находился кто-то из беев или камов. А может, и сам хан Наздыр.
  
  Сначала Жданке показалось, что налетел ревущий вихрь. Но движения воздуха не почувствовалось. Это заорало встревоженное войско. И вот этот рёв испугал её по-настоящему, даже больше сознания близкой смерти, больше боли от сабли или стрелы, которую она вот-вот испытает. Однако она увидела, что на истоптанной копытами земле колышется не только её тень. И сразу успокоилась: верный друг Вячко рядом!
  
  Полог шатра, подбитый овчиной, откинулся, из проёма выкатился невысокий человечек без шапки, с лысой головой, блестящей в свете факелов и костра. В носу у него было громадное металлическое кольцо, даже больше того, которое продевают в нос бычкам. Следом появились чудища - не то птицы, не то волки. Жданка еле-еле удержалась, чтобы не закрыть глаза руками.
  
  Скорее всего, это камы, которые любят рядиться в животных. И действительно, "чудища" залопотали о чём-то между собой. Потом тот, что таскал в носу железное кольцо, сказал на наречии, понятном Жданке:
  
  - Ты кто такая?
  
  Шалая девка забыла про свой ужас. Она крикнула громко, стараясь, чтобы голос не дрожал:
  
  - Я честная жёнка дружинника Ратдора, сына воеводы Миловида! Выкуп принесла!
  
  Авось, пленники услышат её.
  
  Лысый присел на корточки и ответил:
  
  - Миловид бежал. Кто с ним вместе был, не знаем. У нашего хана, светлого солнца степей и повелителя лесов, нет пленных. Только след из тел вашего слабого воинства и безрукий князь в клетке.
  
  Жданка хотела было завыть от горя, но одумалась. Может, братья говорили, может, ещё от кого-то слышала: кипчаки горазды бахвалиться. Значит, нужно победить в разговоре этих ряженых, может, тогда её пустят к хану.
  
  - Каков выкуп? - поинтересовался лысый и сплюнул на землю, показывая, что всё принесённое жёнкой дружинника наверняка дешевле пыли на дороге.
  
  - Пусть хан посмотрит, - заявила она и тут же почувствовала, как в затылок ей ткнулось острие сабли.
  
  Где же Вячко, друг-защитник? Жданка не показала страха и не дрогнула. Пусть ей сейчас снесут голову. Дочь Ждана сумеет умереть не дрогнув.
  
  Кто-то из кипчаков подполз на коленях к каму и пробормотал что-то.
  
  Кам поднялся и засеменил к Жданке, но подойти ближе не рискнул, заговорил уже почти льстиво:
  
  - Наверное, невестка дохлой отступницы Гулдар, да пожрут её останки черви, которая прилетела с ветром, приготовила особый выкуп. Но пусть поймёт: мы не можем никого допустить до хана.
  
  - Я буду говорить только с ханом, - сказала Жданка. - Только он может понять ценность выкупа.
  
  В отблесках костра и факелов Ей показалось, что в глазах кама при упоминании хана сверкнуло презрение.
  
  - Наш хан, солнце степей и повелитель лесов, отдыхает! - так же твёрдо ответил кам.
  
  Однако ряженные невесть в кого другие камы уже откровенно усмехнулись. Жданка не успела даже подумать, почему они так издевательски улыбаются, как оставшиеся у полога колдуны разлетелись в стороны от пинков, которыми их наградил какой-то уродец.
  
  Над кривыми, колесом, ногами возвышалось бочкообразное тело с длинными руками. На широченных плечах сидела плоскомордая голова с выступающей нижней челюстью, сквозь редкие зубы которой сочилась слюна. Казалось, что крохотных глаз вообще не видно, а вместо носа зияли две неравные дырки.
  
  Уродец протянул к Жданке длинную руку и сказал чистым и ясным голосом, напоминающим голос его сестры Гулдар:
  
  - Что у тебя? Дай!
  
  Жданка покачала головой:
  
  - Нет. Сначала освободи воеводу Миловида и моего мужа дружинника Ратдора. И всех, кто с ними. Тогда получишь зерцало и ларец, которые раньше принадлежали Гулдар. Они исполняют все желания.
  
  Уродец восхищённо взвизгнул и махнул рукой воинам.
  
  Лысый подполз к нему, обнял сапог и что-то горячо залопотал, словно бы отговаривая.
  
  - Моя сестра поделилась со мной разумом, голосом, а потом и жизнью. Не ты ли уговорил её на это? Отчего ж я должен остерегаться того, что ей принадлежало? - сказал Наздыр. - А вот отобрать у девки ценности мы не сможем. Как раз в этом, думаю, заключается хитрость Гулдар.
  
  И он обратился к Жданке:
  
  - Клади ларец на землю и ступай туда, - он махнул рукой, - там твой муж и все остальные, вся сволочь.
  
  У Жданки аж прервалось дыхание. Она слышала, что кипчаки торгуют её соплеменниками, связывая их воедино, а для этого волокут их по степи вслед за повозками не один месяц. Люди мрут, но оставшиеся в живых долго тащат мертвецов. Бывало, что вся сволочь погибала.
  
  Жданка вытащила из-за пазухи ларец, мысленно обратилась к Гулдар:
  
  - Ты видишь того, кого подняла со смертного ложа; кто теперь владеет твоим светлым разумом; кто говорит твоим голосом. Пусть же всё, о чём подумает эта нечисть, обернётся ужасом и наказанием для него.
  
  Тень у её ног откликнулась шорохом песчинок, взвившихся в воздух:
  
  - Она не слышит тебя. Никто не услышит. Это твоя битва, Долгождана...
  
  - Тогда я желаю тебе, Наздыр, пропасть! - подумала Жданка.
  
  Она поставила ларец на землю и пошла, куда показал ей уродливый брат светлой ведуньи Гулдар.
  
  За спиной раздался его восхищённый вопль.
  
  У последнего, совсем небольшого костра, у запряжённой телеги, темнела груда тел.
  
  Жданка всмотрелась и вскрикнула: у связанных воедино не было голов. Они лежали горкой в плоской телеге. Обманул-таки Наздыр... Нет предела его подлости: устроил торг, зная, что пленники мертвы. А это значит...
  
  Она не стала рассуждать. Вытащила отцовский нож, разрезала кожаные путы. Невидимые руки Вячко помогли перебросить тела в телегу. Жданка чуть не упала, когда коснулась чёрного, взявшегося коркой кафтана Ратдора. Всю тяжесть его тела принял на себя Вячко.
  
  Жданка уселась в телегу и взяла было в руки поводья, но бессильно уронила их. Лошадь сама пошла вперёд. Она привыкла возить мёртвых.
  
  Когда шум вражеского лагеря стих и путь уже не освещало пламя чужих костров, позади послышались звуки. Жданка опознала их по видению, когда-то подаренному ей Гулдар, - это были десятки взвившихся в воздух стрел. Она была готова к такому. Но воздух загудел и с её стороны. Не поворачивая головы, Жданка знала, что стрелы, почти долетев до телеги, повернули назад. Завопили раненые и убитые кипчаки.
  
  Она всё же обернулась. Лежавшие неподалёку тела стали подниматься. Тихо, корчась и падая, снова вставая, потянулись вслед за телегой.
  
  - Вячко... Они хотят догнать нас? - спросила Жданка.
  
  Её голос прозвучал так же тихо и скорбно, каким был и снег, поваливший на мир.
  
  - Нет. Они помогут тебе совершить обряд тризны, - откликнулся голос Вячко.
  
  Через некоторое время она ощутила, что телега повернула в лес. Это её друг стал самим собой и направил лошадь в глубину леса по широкой тропе.
  
  - Почему же ты не поразил мерзкого клятвопреступника Наздыра? - с неожиданной злобой спросила Жданка.
  
  - Ты бы хотела, чтобы я убил и ту часть Гулдар, которая сейчас находится в хане? Избавил бы его от возмездия, которого он на самом деле заслужил? - мягко ответил Вячко.
  
  - Нет... - подумав, ответила Жданка. - Ты прав...
  
  Скоро они достигли конца тропы, которую преграждал бурелом. Вячко сверкнул глазами на трупы кипчаков, и они стали медленно складывать погребальный костёр, водружать на него тела воинов.
  
  - Ты не попрощаешься? - с тревожным удивлением спросил Вячко.
  
  - Нет, - ответила Жданка. - Если я подойду, я уже не расстанусь с Ратдором... Сгорю вместе с ним...
  
  - Что же ты собираешься делать... потом?
  
  - Пойду в Междуреченское. Стану собирать рать, поднимать народ. Не буду ждать, пока на голову Наздыра упадёт возмездие.
  
  - Тебе придётся нелегко. Как бы тебя снова не заперли в избе в ожидании нового сватовства. Или ты тоже станешь отступницей?
  
  Жданка посмотрела на Вячко. Свет от падавшего снега не смог приглушить яростный блеск её глаз. И старый друг поверил ей. Он резко выбросил руку вперёд, с неё сорвались огоньки и подожгли костёр. Трупы кипчаков, корчась, упали рядом.
  
  Потом Жданка и Вячко шагали под снегом, который уже шапками лёг им на головы, запорошил плечи.
  
  Девка остановилась и сказала, протянув руки вперёд:
  
  - Вот таким же, как снег на моих руках, было моё счастье...
  
  И стряхнула капельки воды.
  
  - Не горюй по талому снегу, наимилейшая Долгождана, - ответил Вячко. - Вообще не горюй. В мире нет ничего вечного. Всё проходит свой путь: возникает в жизни, а потом уходит из неё.
  
  Он протянул ей ларец.
  
  Жданка вздрогнула: она же прокляла эту вещицу!
  
  - Не бойся... Вся сила зерцала сохранится до того часа, когда придёт время погибнуть Наздыру. Сейчас оно ещё не пришло. Вот подтянутся все беи для решительного боя...
  
  Жданка оглянулась на лес. Видимо, они долго шли, потому что уже не было видно пламени костра. И вдруг в сыплющее снегом небо взвился стол искр.
  
  - Видишь? Вот так мы вспыхиваем и исчезаем... - сказал Вячко.
  
  - Ну уж нет, - возразила девка. - Моих искр придётся кому-то долго ждать.
  
  Она снова зашагала чуть впереди приотставшего Вячко.
  
  - Странно, - проговорила она. - Когда ты пропал, я только год продержалась, а потом как с ума сошла. Решила, что мне нужен Военег. Поверила, что мне без него жизни нет. На всё готова была пойти, лишь бы привязать его к себе. Даже не подумала, нужна ли ему. Потом словно упала в омут страсти к Ратдору. Видела же слёзы Гулдар, слышала её слова, мол, предназначена кому-то другому. Тоже была готова на всё: и за венцом к утопленнице идти, и на сечу с невенчанным мужем отправиться. Силу мне придавало то, что я люба ему. Получается, всё было, как ты только что сказал: вспыхнуло и прошло. Но ты ошибся - один человек был всегда рядом. Это ты, Вячко. Почему так?
  
  - Не знаю, наимилейшая Долгождана, - проговорил Вячко. - Я ведь не человек...
  
  Девке показалось, что его голос задрожал. Она остановилась так резко, что Вячко, шагавший вослед, чуть не наскочил на неё.
  
  - А что это у тебя за рана на шее? Чёрные волки, да? - спросила она.
  
  Вячко почему-то рассмеялся. Девке это показалось обидным, и она размахнулась, чтобы врезать ему по уху. Вячко не стал уворачиваться, только после крепкого удара перехватил её руку.
  
  - Скажи, а то шагу больше не сделаю. Так и буду стоять здесь, на дороге. И ты дальше без меня не двинешься, так ведь? - сердито спросила она. - Как тебя волки задрали?
  
  - Никакие волки меня не драли, - посмеиваясь, ответил Вячко. - Это я сам, вилами...
  
  - За-а-ачем? - так изумилась Жданка, что чуть не повалилась с ног.
  
  - Ну, слушай. Я полюбил тебя как сестру. Потом - ещё больше. Ты знаешь, какая это мука - чувствовать, что с каждым днём любовь словно рвёт тебя на части? Дядя Ждан тебя бы мне ни за что не отдал, он метил со знатным семейством породниться. Да и ты... А тут волки... Думал: уйду плутать по свету, удачу искать. Если найду - посватаюсь. Нет... так тем более уходить нужно. Возле Дальнего повстречал Гулдар. Многое от неё узнал, и о том, что на земле скоро станет беспокойно, тоже она рассказала. А когда услышал, что её сыну ты приглянулась, но это не понравилось злым силам, решил возвращаться. Если я сын бессмертного, то нужно убить в себе человека. Тогда совсем стану как бог. Ну и убил... Помирать больно, а оживать и вовсе тошно. Зато и вправду многому сразу научился. Мир открыл для себя с другой стороны. Тебе помог. Что мне ещё нужно для счастья?
  
  Жданка долго смотрела на него во все глаза. А потом проговорила:
  
  - Ты хоть и сын бога, князь-отступник, но лишён ума. Знаешь ругательство - дурень? Вот ты и есть дурень. Пошли уж. С батюшкой долгая беседа предстоит. Сход созывать нужно. У ведуна благословления на битву просить. Ворогов с отчей земли гнать. Дальше жить. И... ты давай ногами шевели, бессмертный. Учись заново быть человеком.
  
  ***
  
  Минуло больше полутора лет. Жданка снова пришла к Девичьему пруду. Не позвала Нежу, просто стала ждать, когда утопленница почует её и сама появится. Если ей будет угодно. За пазухой у Жданки колол грудь кривоватый ободок с цветами шиповника из дешёвого металла. Такие скоро на вновь появившихся ярмонках будут продавать с возов. А этот, плохо скрепленный, передала ей подруга Голуба. Муж её Военег был убит в сражении, и она решила вернуть венец Жданке. Только он ей оказался ни к чему. Вот тогда и пришла мысль отдать его Неже, безвинно сгубленной людскими подлостями.
  
  Наконец по поверхности пруда, на самой его середине, стали расходиться круги. Вода вскипела ключом... А Нежа так и не появилась. Тогда Жданка вытащила венец, размахнулась широко и твёрдой рукой забросила вещицу, из-за которой произошло столько раздоров, прямо в буруны. Через миг ей показалось, что из воды по пояс высунулась прозрачная фигура, а на её голове сверкнул ободок. Только цветы шиповника стали живыми, розовыми, с трепетавшими на ветру лепестками.
  
  Жданка вздохнула с облегчением, развернулась и пошла через лес к родному Междуреченскому.
  
  - Что хочешь за свою доброту и справедливость? - с пруда донёсся голос.
  
  Жданка только рукой махнула - не нужны ей всякие морочные благодарности, помощь утопленниц или иной нежити. За всё, чего она достойна, её отблагодарила жизнь. Отец и брат Радовлад в последнем побоище были покалечены, но выжили. Хозяйство выстояло благодаря трудам Титовых парнишек и матери. Тайное гнездо кипчаков в Мёртвом селе вместе с ущербным ханом Наздыром и камами-злодеями провалилось в тартарары. А всё Вячко, её герой, храбрый и преданный своему краю.
  
  Жданка на воинском сходе рассказала сыну князя о колдовском ларце и зерцале, которое исполняло желание наоборот. Наздыр захотел возвыситься над всеми народами, захватить чужие земли? Так пусть получит бездну за злодеяния, нарушение договоров с русичами, за клятвопреступление. Но кто бы решился доставить ларец кипчакам? Даже Жданка, в сердце которой ещё пылало пламя тайной тризны по Ратдору, призадумалась. И тут вызвался Вячко. Все зашумели, а молодой князь поинтересовался, знает ли ратник, что он идёт не просто на смерть, а на мученическую гибель? Вячко отшутился: "Я уже два раза помер, надо бы в третий раз попробовать!" Дружинники засмеялись. И только Жданка знала, что речи Вячко - чистая правда. Но она ни слова не сказала, подчинилась одному движению руки Вячко. Он имел власть над нею... ибо Жданка уже носила под сердцем его дитя. Она не боялась людского суда, ложась без сватовства и свадьбы с героем, потому что Вячко не побоялся своих мстительных богов из-за любви к ней. Он разделил с приютившим его народом страдания и смерть. А что может быть сильнее любви? Весь мир поклоняется ей, ибо одной ею и жив.
  
  Но как же ей было тяжко, пока наконец её герой не вернулся!
  
  - Сколько раз умер? - только и спросила.
  
  - Три, не считая двух прежних, - отмахнулся Вячко так легко, будто речь шла о принесённых из колодца вёдрах воды.
  
  И в эту же ночь началось землетрясение, поглотившее Мёртвое село, когда-то бывшее Двуглавым, вместе с великим воинством кипчаков.
   Когда Жданка проходила мимо пня, обители лешего, раздался противный голос: "Ветреница!" Ей стало весело: рассердился старый сластолюбец, державший под землёй своих жён. Она дурашливо откликнулась: "Вовсе не ветреница! За первым гонялась сама, не разглядев его; второй гонялся за мной, обманув мечтами; и только третий жил мною и для меня!" Жданка весело зашагала дальше, удивляясь глупости лесной нечисти.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"