Рыжая ступила босыми ногами на колкий снег, подпорченный вчерашней оттепелью, и не почувствовала холода. Не ощутила и порывов ветра, который рванул обтрёпанный подол. Её тень упала на грязно-белую наледь возле скамьи. Вороны на деревьях, сплетницы и воровки, почему-то всполошились, раскаркались. Молодчик, который сидел на скамье со скудной едой в руке, прищурился от яркого света, бившего прямо в глаза, отвёл взгляд в сторону и поднял удивлённо брови -- судя по тени, рядом находился человек. Но ведь он один в парке!
Рыжая хотела было идти себе дальше, но задержалась. Она уже знала, что у молодчика много всего на душе: тоски, забот, непростых решений. И ему предстоит ему тяжкий труд. Вон во что превратили старый парковый павильон -- в стены без крыши, груду досок и мусора. А ему убирать. И заплатят мало, едва хватит на неделю. Этот павильон Рыжей никогда не нравился, она была рада, что его сносят. А вот молодчика пожалела. Помочь ему нужно, заставить ветер унести с собой печаль и боль, солнышком согреть его лоб и руки... Эх, сил нет. Рыжая сейчас мало что может. Разве что бликовать в лучах солнца да тащить за собой тень. Это всё, что ей осталось.
Рядом с молодчиком рядом уселся пожилой человек. Рыжая присмотрелась: вовсе не пожилой. Лет ему ещё меньше, чем молодчику, да только выглядит так, что краше в гроб кладут.
-- Лопаешь? -- спросил "пожилой", одетый в куртку с чужого плеча. -- Не утерпел? А в обед что жевать будешь?
Молодчик пожал плечами и отправил в рот остатки котлеты с булкой, бумажкой вытер пальцы и спрятал её в карман: рядом не было урны. "Пожилой" презрительно, как на дурачка, глянул на него -- рядом полно куч мусора, в любую бросай.
-- Нет там ничего. Ребятня уже всё излазила. Про находки -- тоже ерунда. Скоро машина подъедет, ещё наработаемся, -- ответил молодчик.
-- Скучный ты, Серёга, -- помолчав, сказал "пожилой". -- Таким в жизни не везёт.
Рыжая была с ним полностью согласна. Этому Серёге действительно не везло с работой. С любимой тоже, девушка требовала то одно, то другое. А вот про находки совсем не ерунда. Даже обидно.
-- Проклятый павильон, -- сказал "пожилой".
Он вложил в эти слова свою неустроенность и непреходящую злобу на весь мир.
-- Павильон как павильон. В нём были кружок авиамоделистов и библиотека для детей. Мой папа туда ходил. А ещё раньше на месте парка шумела слобода, здесь стоял деревянный дом. И вот теперь мы всё разберём и вывезем, -- устало возразил Серёга.
Он с утра был усталым. Рыжая знала, что такое не к добру. Это её опечалило ещё сильнее.
-- Ты ж у нас историк, -- не отстал от напарника "пожилой". -- Должен все истории знать, с чего бы этот павильон так долго не трогали. Торчал, как короста, в парке. В таких местах всегда что-нибудь найти можно. Пашка однажды в подвале старой двухэтажки разжился монетами.
-- Антоха, хорош парить мне мозги всякой ерундой. Ты давно Пашку-то видел? Он уже три года в больничке. Там ему лечат душу, -- рассердился Серёга.
-- Не может быть! -- возмутился Антоха. -- Он клад нашёл, потихоньку обратил его в наличку и свалил из города.
Серёга только покачал головой. Люди верят в чужую мифическую удачу и надеются, что чудо случится и в их жизни.
-- А хочешь, расскажу, как всё на самом деле было? -- спросил Серёга.
-- Про Пашкин клад? -- оживился Антоха.
-- Нет, -- ответил Серёга, который ещё на первом курсе писал курсовик по истории края. -- Про ведьмин дом. Более века назад начался в слободе пожар, огонь просто слизнул её за день. А перед домом, что стоял на месте павильона, остановился. Люди подумали: беда -- дело рук ведьмы, которая в нём жила. И устроили самосуд, заперли ведьму с молоденькой внучкой и попытались поджечь. Не с первого раза, но злодейство им удалось. Вмешались жандармы, пожар потушили. А в доме нашли только обгоревший труп. Кто-то из ведьм выжил. С тех пор и пошли гулять всякие домыслы о проклятии и мести.
-- Разве место не проклятое? -- удивился Антоха. -- Та ведьма и прокляла.
-- Может, она город спасла от огня, -- не согласился Серёга. -- Сто пятьдесят лет назад наш город больше, чем наполовину, был деревянным. Пожар захлебнулся как раз у дома ведьмы.
-- Да просто потушили, -- возразил Антоха.
-- Потушили при ураганном ветре, который вошёл в историю вместе с пожаром? Сомнительно, -- задумался Сергей.
...Рыжая ступила на талый снег, чёрный от сажи. Не весна пробудила ручейки, а пламя растопило наледь. Над головой -- не ясное небо, а огненные мотыльки в облаке пепла. Не птицы поют -- люди плачут, не собаки лают -- злобно кричат пожарные, бьют в медный колокол на телеге.
А в ушах слова бабушки, Анны Куприяновны:
-- Беги, Анютка, спасайся!
Рыжая тогда припала к бабкиным ногам, хоть и поссорились они недавно. У неё до сих пор синяк на лбу от скалки.
-- Бабонька, а как же ты? Прости меня за всё! Буду по старым книгам учиться, делать, что ни скажешь. Антипку своего забуду! Только пойдём отсюда!
А в избе слышался треск деревянных соседских домов, пожираемых пламенем, клубами стоял плотный сизый дым, от которого перехватывало горло.
-- Беги, непослушная... я огонь держать буду...
-- Тогда вместе, бабонька, держать будем!
-- Дурная голова! Как ты такую силищу держать будешь, коли не наших ты кровей? Приблуда с базара, вот ты кто! Подобрала тебя из жалости, хотела вырастить да гадать научить для пропитания. Беги из избы сей же час!
Вот так Рыжая лишилась своего имени -- Анна. Бабка говорила, что в их роду одно имя на всех. И мать Рыжей звали Анной. Если же она не мать ей...
Рыжая ещё с большей силой стала упрашивать старуху, глаза которой через дым отсвечивали красным, а лицо почернело, как уголь:
-- Не брошу я тебя! Дура была, захотела убежать с Антипом. Прости. Шагу не сделаю из избы без тебя!
Бабка вдруг повалилась на пол. Руки-ноги задёргались, изо рта раздался звериный вой.
Рыжая кинулась к двери -- на помощь звать. Но кто поможет умирающей ведунье? От двери метнулась к книжкам и бутылочкам в поставце, где обычные люди посуду держат. Может, какое-нибудь заговор или снадобье попадутся. Но застыла с раскрытой книгой посреди горенки -- огня-то за окном не видно. Только ночь от дыма посреди белого дня. Бабонька беду отвела? Не будет чернеть пожарище вместо города?
Бросила взгляд на старуху и заголосила: её строгая бабка стала похожей на головню.
А за окном раздались злые голоса. Все хаяли Куприяновну и винили её в пожаре, подначивали друг друга спалить ведьминское логово. Рыжая закрыла лицо руками от отчаяния. Люди нажитого лишились, кто их остановит?
Но старческим дрожавшим голосом закричала нищенка Потычиха. Она скиталась, воровала, клянчила и разносила худую молву. Куприяновна постоянно прикармливала убогую, но не от жалости. Словно бы Потычиха имела власть над ведуньей.
-- Окститесь, добры люди! Девка не родная внучка ведьме! Сгубите невинну душу! Она не в ответе за пожар! -- и Потычиха забилась в кашле.
-- Тебе-то откуда знать? -- крикнул злой голос.
Толпа не сдала назад ни на шаг -- так велика была бессильная злоба погорельцев.
-- Сама... я сама к ней дитятю привела... нашла под телегой... Подумала... Куприяновне утехой после смерти дочери будет,-- задыхаясь от дыма, попыталась сказать Потычиха.
Но разве послушают убогую?
Лом выбил оконную раму. Рыжая отняла руки от лица и увидела глаза соседа -- прежде добродушные и голубые, они были сейчас темны от лютой ненависти. Но, встретив взгляд Рыжей, сосед попятился и скрылся в толпе.
В окно полетели горящие обломки. Рыжая не закричала, прося пощады, не бросилась прятаться в подпол. Просто окаменела в горе и отчаянии. И головёшки рассыпались прахом у её ног. Дым лизнул подол рубахи и рассеялся.
Рыжая поняла, что сейчас она может всё, хоть и чужая в ведьминском роду.
Может выйти из избы и разметать взглядом толпу.
Может обрушить на людей небесную кару.
Может наказать за предательство соседа, которому Куприяновна столько раз помогала.
Но ведь бабонька ради людей погибла... Значит, и ей не след поступать против... Было очень трудно остановиться, обуздать силищу. Ещё труднее -- позабыть обиду. Рыжая справилась, только надорвалась...
Подъехал грузовик, и рабочие-сдельщики принялись за грязный и малооплачиваемый труд. Антон вызвался отрывать доски встроенных шкафов, но ворчать и обижаться на всё на свете не перестал. Не было нигде клада, что поделаешь! Вдруг очередное ругательство словно застряло у него в зубах. Он воровато оглянулся, вытащил что-то и накрыл снятой курткой. Сергей лишь улыбнулся и сделал вид, что не заметил.
На следующий день зима решила вернуться, засыпала обильным снегом руины павильона. Сергей по обыкновению дожидался начала работ на скамье. Подошёл Антон и протянул ему свёрток:
-- Это по твоей части... историк. Думал, чё годное, а оказались книжонка. Да ещё непонятно от руки написанная. Ты глянь, может, в ней есть про то, где клад схоронен. Тогда добыча пополам!
Сергей посмотрел на заскорузлый, объеденный мышами кусок кожи, в который была завернута прошитая тетрадь, и вдруг заинтересовался:
-- Это отчёт брандмайора пожарной службы... Кто ж его припрятал? Или случайно завалился и не был утилизован... Да, Антоха, это клад. Как у тебя глаза заблестели-то!.. Не продашь ты его, никому он не нужен. Разве что для пополнения фактов истории нашего города. Дай полистать.
Антоха неохотно, с недоверием протянул тетрадь. Сергей прочёл несколько страниц и сказал:
-- Тут кое-что проясняется о пожаре. Начался он на постоялом дворе с лабазами, сенниками и конюшнями. Один приезжий из харчевни вышел, до гостевого дома не добрался, спьяну трубку в сено уронил, и пошло полыхать... Огонь и вправду остановился на доме так называемой ведьмы. Хорошо, что всё днём случилось, из жертв, не считая обгорелых, только одна ведьма указана. И это просто чудо какое-то!.. Невероятно при бедствии такого масштаба. В поджигательстве никто уличён не был. Странно как-то... Легенды говорят другое о проклятии и мести.
Антоха слушал напарника и хмурился. На что ему отчёты и легенды? Может, удастся эту тетрадь коллекционерам продать? А Сергей продолжил рассуждать:
-- Такое впечатление, будто кто-то захотел стереть правду. Вот и сохранил отчёты, написанные ради формальности. Для чего же ещё? -- задумался Сергей. -- Кто-то очень постарался защитить слободчан. Брандмайор? Становой пристав?
-- Вот чёрт, шпана зайчиков пускает, что ли! -- воскликнул Антон и заслонился рукой от вспышки.
Сергей тоже разинул рот от удивления: перед ними воссияло маленькое солнце. Потом свечение потеряло яркость и словно растаяло в воздухе. Секунду-другую за снег цеплялась тень, но и она исчезла.
Сергей и Антон глубоко вдыхали морозный воздух, в нём слышался пряный и пьянящий запах оттепелей. И здоровье, надежда, бодрость вливались в кровь. Сергей и Антон откуда-то узнали, что следующее утро будет совершенно другим. А что могла сделать для них ведьма, уходя навсегда? Парни без всякого колдовства сделали для неё больше.
...Рыжая ступила на снег и поморщилась: он присыпал колкие льдинки, которые сразу же ужалили ступни. Ничего страшного, она на свободе. Напрасно всю зиму бабонька прятала катанки и чирки, напрасно на ключ запирала дверь, чтобы Рыжая не убежала. Её ничто не удержит. Бабонька в неё так и не смогла поверить, а внучка на многое горазда: и через стены пройти, и через камень, через прошлое и нынешнее. Всё для того, чтобы убежать с Антипом, своим любушкой, на край света. Скрыться в том самом дне, когда они были счастливы и полны надежд.
Антип расплетёт её косу, станет наматывать на пальцы рыжие, как огонь, прядки, ласково прошепчет: "Анютка моя". И мир сложится правильно, как это всегда бывает на небесах. А на земле не будет привязчивой тени, ведь никто из ныне живущих её не заслужил -- тени из глубины веков.