Чёрт бы побрал эти стеклянные перегородки в офисах! Какая сволочь их придумала? Узнал бы - лично придушил изобретателя.
Егор сидел в кресле, стиснув компьютерную мышь. Внутри все кипело и клокотало. Казалось, весь офис пристально следит за выражением лица начальника отдела продаж сквозь проклятое стекло и со значением перешёптывается. Все: и секретарши, и кадровики, и бухгалтеры, и менеджеры по продажам, которых начальник гонял и в хвост, и в гриву - видели, что самоуверенный Егор Андреевич только что схлопотал позорную выволочку, когда его, как нашкодившего щенка, тыкали мордой в...
- Вам корона, часом, не жмёт, Егор Андреевич? - до сих пор звенели в ушах издевательские замечания коммерческого директора, повторяясь на разные лады, с каждым разом всё обиднее. - Вы позволяете себе разбрасываться клиентами, не вами привлечёнными, между прочим.
- Но, - начал оправдываться опешивший Егор, - "СеверЭкспорт" просит невероятные отсрочки платежей, это просто смех... Они, похоже, на грани разорения, и денег мы не получим вовсе.
- С чего бы вам смеяться, дорогой мой? - продолжал хлестать этот расплывшийся старый гриб. - За год, в течение которого вы занимаете должность, пока не привели в нашу компанию ни одного партнера такого уровня. Так откуда бы взяться заносчивости, с которой вы собрались разрывать контракт? Думается, ваш процент от прибыли компании явно завышен, раз вы так легко намерены эту прибыль сократить.
Егор понимал, почему коммерческий так радеет за "СеверЭкспорт": с его директором они уже лет десять по пятницам парятся в бане. А то, что партнёрство давно - бесполезный балласт, никого не интересует. Вот почему компании нужны молодые кадры, не отягощённые личными привязанностями и способные думать прежде всего о деле!
- Это бизнес. Не разбив яйца не приготовить яичницы. "СеверЭкспорт" тянет нас за собой на дно, а значит, от него нужно избавляться, - попытался возразить Егор.
Но коммерческий даже не обратил внимания на эти слова - те, что так жёстко и внушительно звучали на московских семинарах в устах видных европейских предпринимателей, бравших солидные деньги за свои лекции.
- Прежде, чем что-то ломать, попробуйте построить. Идите и работайте, - услышал Егор напоследок.
Нужно как-то выдержать два часа до конца рабочего дня. Телефон периодически трезвонил, на ящик сыпались письма, а Егор был одержим одним желанием - выпить, и желательно чего-то покрепче. Переключиться, отвести душу, выплеснуть злость. Только тогда голова начнёт соображать, и можно будет подумать, как довести всю эту историю до генерального, в обход руководителя.
- Можно? - в кабинет неожиданно влетела улыбающаяся Аня из финансового отдела. - Я насчет платёжного календаря на следующую неделю. Смотрите, тут накладка...
Её весёлость показалась издевательством.
- Я вас не вызывал, - прошипел Егор, едва сдерживаясь.
- Да, но дело срочное.
- Я занят! - рявкнул он.
Темная бровь Ани поползла вверх. Прежде Егор никогда не орал. Но вспышка начальственной раздражительности девушку не испугала; иронично окинув его взглядом, она извинилась и вышла.
Егор едва не взбесился. Да что эта курица себе возомнила! Если они выросли в одном дворе, учились в параллельных классах, и в детстве Егор носил Ане шоколадки, чтобы списать домашнее задание - теперь она считает себя ровней начальнику отдела? Ничтожество, пустое место! В жизни не высовывала носа из этого захолустного городка, закончила местный убогий колледж, перебирает бумажки за три копейки, носит китайское тряпье. И позволяет себе вот так снисходительно смотреть на топ-менеджера?
Едва досидев до шести часов, он схватил пальто и пулей вылетел из офиса.
"Икс шестой" неожиданно всхлипнул двигателем, и Егор замер. В этом сибирском захолустье всегда были проблемы с сервисными центрами для хороших машин, и за последние двадцать лет ничего не поменялось. Нефтедобывающая компания ворочает миллиардами, а сотрудники живут в условиях совка! Толку с высоких зарплат, если каждую деталюшку везут неделями, хоть пересаживайся в "Ладу Калину".
Чуть поупрямившись, джип соизволил завестись, но градус внутреннего накала хозяина поднялся ещё выше. Егор врубил колонки и от души вдавил педаль газа в пол.
В клубе его ждали. Приветливо улыбались знакомые бармены и официантки, с танцпола бросали заинтересованные взгляды девушки куда красивее и стройнее Ани с ее неизменной белой блузкой и куцым хвостиком волос.
После нескольких хороших глотков вискаря и глубокой затяжки Егор почувствовал, что начинает расслабляться. Но злость почему-то не проходила.
Засиживаться в клубе не захотелось. Появилось желание действовать, да пожёстче. В уме носились обрывки идей и планов, которые никак не складывались воедино. Ничего, обмозгуем. Всё поправимо. Старый гриб ещё запоет по-другому.
Ждать такси под моросящим дождём даже не пришло в голову; поёжившись, Егор прыгнул на сиденье "Икс шестого". Дворники разогнали по стеклу влагу с радужными отсветами фонарей и мигающих светофоров, колонки выдали тяжёлый ритм.
Пожав плечами, Егор вырулил со стоянки и по привычке резко утопил педаль газа.
Затренькал телефон в переднем кармане джинсов. Егор изогнулся, чтобы его достать, и одновременно выкрутил руль, едва не пропустив нужный поворот. Но в этот момент колесо джипа угодило в лужу, машину занесло. Егор нажал на тормоз, все ещё пытаясь выудить телефон, но от этого "BMW" вовсе развернуло поперёк дороги, в лобовое стекло плеснуло грязью, а потом машина врезалась во что-то не видное в темноте и отблесках заметавшихся огней. Крутнулась, заскрежетала по асфальту - и вдруг прямо перед Егором возникла женщина: бледное лицо с огромными удивлёнными глазами, мокрые волосы, светлый плащ... Удар! Подушка безопасности чувствительно ткнулась в лоб, ремень врезался в тело. Машина замерла. Только разрываются от музыки колонки. Но их вопли уже начинают заглушать другие, страшные звуки, которые доносятся с улицы.
***
Егор метался по своей новой, ещё не обставленной квартире, пинал косяки дверей и коробки с барахлом, которые было недосуг разобрать.
ДТП со смертельным исходом. Всё псу под хвост: перспективы, мечты, надежды. И эти хоромы в элитном новострое. И работа... Ну, её-то не жаль. А вот другую площадку, с которой можно стартануть в столичную жизнь, он после отсидки вряд ли найдёт. Даже если батя расстарается и реально поможет, следствия и суда не избежать. Хотя суд не так страшен, как вой, который подняли СМИ. Сейчас ведь как: в тмутаракани аукнулось, по всей стране откликнулось. Нет, по-божески ли это - накручивать свои грёбаные рейтинги за счёт чьей-то беды?
Егор саданул ногой по коробке у окна. Она отлетела на несколько метров, теряя из нутра всякую канцелярщину. И зачем мать упаковала старые ежедневники и визитницу? Егор машинально поднял открытую книжку в кожаном переплёте. В глаза бросилась запись: Виткеев Стёпа - позвонить. Когда последний раз виделись-то?.. В прошлом году, на вечеринке по поводу удачного решения проблемки - закрытия дела, заведённого на Стёпу. По вине дружка, начальника по технике безопасности газового завода, неслабо бабахнуло - пожар сутки тушили. Не обошлось без жертв. Егор бы сам пришиб Стёпу-недотёпу за такое, но следствие вдруг сделало твист. А судьба Стёпке подыграла... И вот он уже в области начальником департамента. Позвонить, что ли?..
Стёпка откликнулся, он был уже в курсе. Дал совет - обратиться к ценному человечку, охраннику ночного клуба на окраине города. Егор ушам не поверил, когда узнал, что свободой и нынешним взлётом друг обязан именно ему. Не сдержался, заорал в трубку:
- Стёп, какой жрец, какая, к чертям, магия, если на мне - кадавр? Глянь городской форум - там видео с регистраторов, уличных камер. Если у следаков - результат экспертизы?
- Сделай, что сказано, - благодушно ответил Стёпа. - Для начала сам посмотри форумную тусню. Потом перезвони.
И отключился.
Егор, гневно пыхтя и чертыхаясь, сел к компу. Вот это да! Всё, что он видел своими глазами три часа назад, исчезло! Не может быть! Перезагрузил страницу, зашёл с другого браузера. Даже инфа по ДТП стала другой. Виновница - потерпевшая, а Егор - пушистый зая, которому не повезло встретиться с неадекватным пешеходом.
По спине потёк пот, руки затряслись. Егор потянулся к бутылке и стакану, но сдержался. Подскочил и вновь стал мерить шагами квартиру. Ха! Теперь сыграем по-другому! Однако через пару минут экран показал, что судьбу не отменить. Егор обессиленно откинулся на спинку дивана. Стёпкины шуточки? Убить бы за такое... А если он всего лишь хотел создать мотив, который заставит Егора пойти к этому жрецу? Хитёр, чертяка... Знает упрямство друга. А ведь ловко: поманить надеждой на то, что одна страница жизни просто заменится другой. А потом - хлоп!.. Следователь грозил взять под стражу, во избежание препон следствию. Так что придётся звонить. Идти придётся. Да - он поверит любой нелепице, сделает любую мерзость! Потому что ему нужна свобода! Егор отдышался, загнал дрожь вовнутрь, так что у него стало непрерывно ёкать под ложечкой, налил виски, глотнул, не чувствуя вкуса алкоголя. Набрал Стёпин номер.
- Убедился? - сочувственно начал друг, а потом сменил тон, заговорил сурово: - Пиши адрес: улица Энергетиков, шесть. Придёшь рано утром, часов в пять. Принесёшь еды, выпивки. Всё, что любишь сам. Тебя встретят. Не вздумай задавать вопросы, молчи, гляди в пол. Ничему не удивляйся. Делай всё, что скажет бабалоча, жрец по-нашему. Терпи. И верь - без веры ориша* не откликнутся.
- Постой... - смутился Егор. - Ориша... это что-то из вуду? Ты во что меня втягиваешь?
- Втягиваю? Я?.. - хохотнул Стёпа. - Я тётку раскатал? Я сяду лет на пять в лучшем случае? Расстанусь с несколькими миллионами? Нет, конечно, мы можем с тобой в храм сходить, свечечек поставить. Ты покаешься, я тебя под локоть подержу. Передачки носить стану. Когда освободишься, работку подыщу с окладцем тыщ на пятнадцать. Если здоровье работать позволит. Папашку твоего после суда добрый электорат прокатит на следующих выборах. Так что будете на даче огурцы выращивать.
- Хватит! - рявкнул Егор, потом тихо и просительно добавил: - Хорош стебаться, давай по делу. Должен же я знать хоть что-то...
- Ты ничего не должен знать. Просто дай возможность богам проявить своё могущество. В накладе не останешься.
Егор всю ночь просидел на диване. Ушли тревога и отчаяние. Испарился стыд. Только страшно ломило правый висок. Будто это ему, а не погибшей тётке разворотило череп о поребрик. В забытье, на границе сна и яви, ему чудилось, что на стене без обоев шевелились тени, словно гигантские плюмажи; вспыхивали и гасли красноватые и жёлтые блики. Точно кто-то смотрел на него в упор, потом в раздумье опускал веки. В шуме весеннего дождя послышались странные слова:
- Никогда не проси горбуна встать прямо...
-Подошва не защитит от грязи на дороге...
Как только рассвело, Егор опустошил холодильник. Не чувствуя тяжести пакетов, перескакивая через ступени, помчался вниз по лестнице. В машине глянул на мобильник - десять пропущенных вызовов. Но ведь ночью он не слышал ни одного звонка! Ладно, всё потом. Сначала - забегаловка, в которой подвизается этот бабалоча*. Раз помог Стёпке, своим попустительством и халатностью сгубившему пятерых работников и оборудования на несколько миллионов, то поможет и ему.
Пустые проспекты радовали, асфальт шёлком стелился под шины. И голова перестала трещать. Подъехав к кирпичному зданию с металлической дверью и зарешёченными окнами на втором этаже, Егор снова засомневался. Кому поверил? Недотёпе, которого отчисляли три негосударственных вуза? И лишь четвёртый, при отцовом попечительстве, смог выпустить обормота. Однако где Егор, и где Стёпка...
Дверь открылась, но никто не показался. Егор подхватил пакеты и вошёл. В замусоренном фойе ни души. Увидев несколько шприцов возле лестницы, Егор чуть было не повернул обратно. Остановил голос из тёмного коридора:
- Войдя, глупо останавливаться.
Егор попробовал объяснить цель своего визита, но язык точно прилип к нёбу. Промычав вместо слов, он протянул в темноту руки с пакетами. Голос позвал:
- Сюда. Говорить не сможешь, да и не нужно. Просто смотри.
Егор двинулся вперёд, чувствуя себя не просто дураком, а безумцем. А в небольшом зале, освещённом разноцветными свечами, вовсе обалдел. В нишах стены стояли семь статуэток. Вроде, какие-то святые угодники, а может, ангелы или там архангелы... Возле каждой - жестяные подносы. Пока Егор озирался, из его рук взяли пакеты, осторожно разгибая онемевшие пальцы. И только тогда он заметил худого остроносого мужчину в форме охранника, который уже раскладывал продукты из пакетов на подносы. Увидев коробку импортного мороженого, повернулся к Егору и разулыбался:
- Ошун* будет довольна! Считай, твоё дело уже решилось.
Если бы ноги Егора буквально не вросли в пол, он бы бросился прочь. Не нанимался он статистом в театр абсурда. Но двинуться не было никакой возможности. Охранник клуба, скорее всего, бабалоча, вдруг сердито спросил:
- А сигары? Или ты хочешь, чтобы боги разочаровались?
Стёпка ничего про табак не говорил, и Егор снова растерянно промычал вместо ответа.
Бабалоча постоял минуту-другую, прикрыв глаза веками с редкими светлыми ресницами. Потом сказал:
- Не твоя вина.
Достал из шкатулки на некоем подобии алтаря три сигары, разломал их и положил на подносы. Коричневые неровные кусочки тотчас задымились едкими радужными струйками. Глаза Егора заслезились, в носу засвербело. Отчаянно, до щемления в затылке, захотелось чихнуть. Но он не успел.
Ноги подломились. Егор растянулся бы на животе, но успел опереться на ладони.
Поясница прогнулась от нешуточной тяжести.
Когда он смог вскинуть голову, увидел не охранника в крохотном зале со статуэтками, а громадное пространство, наполненное клубами фиолетового дыма. В нём блистала красная молния, вспыхивали жёлтые звёзды.
- Не бойся. Теперь ты - омо ориша, лошадь бога. Слушайся его, - раздался в голове голос бабалочи.
Егору показалось, что его переехал дорожный каток. Вышибло дыхание, потемнело в глазах, навалилась боль. Он даже ощутил запах разорванных кишок, пар своей крови. Услышал хруст дробившихся костей.
А потом грянул свет.
Егор поднялся с усеянного пепельными хлопьями пола, отряхнулся. На него устало смотрел охранник.
- Что это было? - спросил Егор.
- Всё в порядке. Твоя просьба услышана. Решение принято в твою пользу. Иди ни о чём не беспокойся, - вымолвил бабалоча-охранник, словно каждое слово давалось с огромным трудом.
И тут Егора прорвало. Он орал, сжимая кулаки:
- Какого чёрта, а? Заманили... в свой дурдом. Ну, Стёпка у меня ещё огребёт. Но и ты поплатишься! Знаешь, кто у меня батя? И сплю я с Кузьминой. Правильно, начальником департамента культуры. Прикроют твой балаган. Всё сделаю, чтобы и кирпича здесь не осталось.
Балабоча засыпал, будто не слыша Егоровых воплей. Борясь с измождением, он вымолвил:
- Ступай. Если повезёт, больше не встретимся.
Егор бросился прочь, со всего маху хлопнув дверью. В ушах ещё долго стоял странный гул. Вроде как бухал где-то в вышних сферах чудовищный колокол, а мир колотила резонансная дрожь.
Дома Егор первым делом обшарил сеть в поисках материалов, которые бы могли опровергнуть или подтвердить реальность всего, что произошло. Нашёл даже больше, чем рассчитывал. Но два вопроса остались без ответов. Первый: почему боги сантерии решили прикрыть непредумышленное убийство? Ведь как ни крути, а он нарушил закон. И погиб человек. Или небожители столь же падки на подношения и выгоду, как все люди из окружения Егора? И второй: какой резон Стёпе-недотёпе спасать Егора?
Друг детства словно услышал его и заявился сам, прихватив всё, что полагается при обмывании удачного дельца. Когда Стёпка прилично поднабрался, развязал галстук и расстегнул рубашку, Егор приметил массивный нательный крест:
- Не жжёт крестик-то?
Стёпка широко раскрыл глазки с пьяной поволокой и неожиданно трезво ответил:
- Читал такое в сети: мир сотворён одной рукой? Читал, не отпирайся. Неважно, чья это рука. Главное - то, что она может дать. Тебе, мне...
Егор неожиданно для себя возмутился:
- А ты слышал анекдот: или трусы надень, или крест сними? Пять обгорелых тел не снятся?
Стёпка долил себе коньяка, выпил и ласково, как мать дитяте, сказал:
- Всё, что есть в мире, одобрено на самом верху. Гибель букашек под подошвой башмаков, упитанных теляток и курочек в желудке. Как и твоя кончина, предположим, от жизни и роста крохотных клеточек в печени или лёгких. Рождение, борьба, смерть. А частности и масштаб богов не заботят. В том числе форма, которую принимает вера. А чего ты возмущаешься? Я ж предлагал в церковь пойти, свечки поставить... Ты выбрал другое.
Егор сжал кулаки, но спокойно поинтересовался:
- Зачем навёл на этого бабалочу? Почему откликнулся на мою беду?
И услышал то, что совсем не ожидал:
- Иногда казнь перенести легче, чем помилование, - прошептал Стёпка и залился пьяными слезами. - За что это мне одному?
Разговор был прерван звонком Светланы. После трёх дней глухого молчания Кузьмина снова рвалась к любовнику. Видно, поразмышляв, решила, что проблемы Егора не коснутся её безупречной репутации.
Егор выпроводил Степана, который совсем не желал уходить. Казалось, он о чём-то недоговорил.
Светка набросилась на Егора яростнее, чем после трёхнедельной загранкомандировки - сегодня леди превратилась в настоящий тайфун. После второй передышки она вдруг спросила:
- Ты зачем эту гадость в спальне повесил?
Егор удивился:
- О чём ты?
И глянул на оштукатуренную начерно стену.
Из деревянной рамы на них смотрел чудовищный лик: испещрённая татуировкой чёрная кожа, глянцевый блеск глаз, гневные волнистые морщины лба, гипертрофированный алый рот с торчащим снежно-белым клыком.
- А что означает эта маска? Где достал? - сыпала вопросами Светка. - Почему она такая страшная? Ой, мне даже почудилось, что она на меня посмотрела! Фу... какая мерзкая. Сними её, а то всё желание пропало.
Егор, размышляя, какого наказания заслужил Стёпка-гад, тайком повесивший дрянную маску, прижал любовницу к груди. Но когда вновь обратил взгляд на стену, похолодел: изо рта чудища свисал длинный язык.
- Ай! - взвизгнула Светка, мигом вырвалась из объятий и побежала голая в прихожую. Уже оттуда крикнула:
- Придурок! Спасибо за свидание! Тащи сюда мою одежду!
Но Егор не шевельнулся, заворожённый невероятным зрелищем: уродливая лепнина всё больше выступала из рамы, поворачивалась профилем. Копна блестящих проволочных волос валилась с затылка и свисала чуть не до пола. В ту минуту, когда Светлана заскочила в спальню и подхватила свои тряпки, изваяние широко распахнуло рот и издало пронзительный звук. Светлана шлёпнулась на пятую точку и поползла к двери, тихонько скуля.
Егор схватил подушку и швырнул в ужасную голову. Подушка шмякнулась на пол. Стена была пустой, обыкновенной.
- Светик, - тихонько позвал Егор, но любовница не откликнулась.
Убежала, наверное.
Он распростёрся на скомканных простынях и задумался. Уж очень этот странный глюк напоминал изображение древнего духа, которое давеча встретилось в сети. Ошун. Любительница секса и развлечений. Бабалоча говорил о ней. И вот - привиделась. Да ещё сразу двоим.
В коридоре послышался звук - будто упала ткань или одежда. Светка не ушла, а затаилась? Вот здорово-то! Ибо кстати - словно в ответ на пережитое волнение его плоть вздыбилась, неистовое желание заставило задрожать от предвкушения. Ну где эта увядающая, но ещё вполне аппетитная бабёнка? Он хочет её как никогда.
- Светонька, котёнок мой сладкий! - крикнул Егор, чувствуя, как нетерпение превращается в злость.
Незанавешенные окна заструили в спальню какой-то призрачный фиолетовый свет. Или это в глазах потемнело от прилива страсти?
- Светка! - возопил Егор.
Дверь медленно раскрылась.
Да что с ним такое? Тело затряслось, низ живота словно охватило пламенем. Егор закрыл глаза. Сейчас она подойдёт и увидит... Оседлает его...
Когда Егор уже не мог больше ждать, гладкая кожа скользнула по бёдрам и горячая влажная плоть, содрогаясь и пульсируя, приняла его. Егор мощными толчками подбрасывал себя и любовницу, узкая глубина ловила член и сжимала мышцами, втягивала и не отпускала. Скорее, ещё скорее... Пароксизм наслаждения скрутил тела и взорвал мир фейерверком.
Когда Егор открыл глаза, то увидел абрис гигантского плюмажа и совершенной красоты тело. Чёрное, как ночь.
***
Роман (отчество) часто вспоминал не похороны, не совместную жизнь, а первую встречу.
Зелёные тени легли на липовую аллею, неторопливо проползли по клумбам, дотянулись до скамейки. Васильки в руках завяли и поникли. Роман бросил их на сиденье рядом с сумкой и вытянул длинные ноги попёрек дорожки. Давно надо было уйти, чего он тут дежурит? И остался сидеть, только прикрыл ладонью глаза от выглядывающего из-под ветвей солнечного луча.
- Ой! - Девушка, торопливо шагавшая по аллее, едва не споткнулась о торчащие ноги и уронила книгу. - Ром, ты чего тут?
- А-а, это ты? - зевнул он. Будто и не ждал её уже третий час. - Слышь, Надька, мне тут сеструха отдала билеты в кино, поцапалась со своим. Вот, думаю, кого подхватить, чтобы сгонять. Пойдёшь?
Надя изумлённо распахнула глаза, и Рома поспешил отвести взгляд. Судя по тому, как предательски защипало шею и щеки, он покраснел не меньше, чем она...
- А... что за фильм?
- Не помню. Любовь какая-то, сеструха выбирала, - небрежно пояснил он. Конечно, парню стыдно самому покупать билеты на мелодрамы. Но Рома побоялся, что боевик Надю может не заинтересовать.
- Хорошо, пойдём.
- Ах да, это тебе.
Рома быстро сунул ей мятые васильки. Но не удержался, посмотрел. И встретился взглядом.
Надю трудно было назвать красавицей. Невысокая, полноватенькая, с длинной девчачьей косой, очень тихая и застенчивая отличница. Вот только глаза... Они казались Роме какими-то невероятными. Хрустально-голубые, блестящие, обрамлённые пушистыми загнутыми ресницами - они могли строго осадить, лишить Рому его обычного насмешливого красноречия, а могли вызвать мурашки удовольствия, когда смотрели вот с такой смущённой радостью, как сейчас...
Роман открыл глаза и уставился в потолок. Вот опять этот сон. Почему? Лет двадцать он не вспоминал тот день, когда впервые отважился пригласить Надю в кино, и свою непривычную робость, и жар от того, что она так близко в тёмном зале, и внутреннее ликование, когда поздно ночью, обойдя весь город, они оказались у её подъезда, и Надя позволила поцеловать себя.
Последние годы он, кажется, вовсе не замечал Надю. Дома чисто, обед на столе, в шкафу выглаженные рубашки. И всё, собственно, что нужно от жены. Проводить время куда приятнее с друзьями, на рыбалке, в гараже, у телика с футболом. А на работе на него заглядываются коллеги-дамы лет на десять моложе. Сам-то он ещё ого-го. Нет, они с Надькой не ссорились. Просто дочь выросла и уехала, просто мало стало общих интересов, просто не о чем говорить...
Почему осознание, как много она значила, пришло лишь тогда, когда ничего не поправить?
Надина вечерняя смена, дождь и этот пьяный гад на джипе.
Подняться с кровати стоило усилий. Суставы словно заржавели и не хотели двигаться, перед глазами плавал туман, сердце бестолково трепыхалось в груди. Роман выбрался из спальни, держась за стену, как старик.
Аня с черным шарфом на волосах сидела в любимом мамином кресле у окна, собравшись в комочек и обхватив руками колени. Она как будто вообще перестала спать со дня похорон, но все пыталась что-то говорить, приставала, тормошила. Напросилась пожить дома - дескать, на съёмной квартире пусто и тоскливо. Не умеет хитрить, совсем как мать, хоть и не похожа на неё ни капли. Всю жизнь гордился, что дочь - копия отца: высокая, стройная, с живыми карими глазами. А теперь, кажется, что угодно отдал, лишь бы увидеть ещё разок те, хрустально-голубые, пусть и на другом лице.
- Пап, ты как себя чувствуешь? - вскочила Аня.
Роман пожал плечами:
- Как обычно.
- Иди завтракать, я сварила кофе.
- Угу.
Но вместо кухни Роман прошлёпал в ванную, заперся и открыл кран. Когда шумно хлещет поток воды, рвущихся из горла рыданий не слышно - кажется, что никто и не плачет. Всего-то, отец и дочь завели привычку принимать душ по несколько раз за день.
Аня раскладывала по тарелкам оладьи, немного сожалея, что взяла на работе отпуск. Дела с похоронами закончены, соболезнования приняты, квартира вылизана до блеска - чем ещё занять себя, чтобы не мучиться виной, не сожалеть о прошлом? О том, как редко они встречались семьёй, а еще реже расставались без горечи. Эти вечные мамины "Нют, тебе скоро тридцатник, что себе думаешь? Разве у тебя мало кавалеров? Мы с отцом не вечны, хотим на внуков поглядеть". Аня бунтовала, огрызалась, фыркала, ушла на квартиру - ну зачем, зачем? Что ей стоило обнять маму, поговорить по душам, объяснить...
Поздно. Только в голове стучало: "Мама... мама... мама... - а иногда, непрошенное и растерянное: - Егор?.."
Невероятное, жуткое совпадение. Как теперь встречаться каждый день? Правда, может, и не придётся, его наверняка посадят.
Она должна его ненавидеть, но почему-то не получалось. Вовсе не потому, что когда-то считала его своей первой любовью. Допоздна сидела за домашним заданием, чтобы Егор мог придти с шоколадкой. Каждый раз собиралась позвать на чай, но так и не решилась.
Деньги отца сильно его изменили, а после учёбы в Москве он вернулся вовсе едва узнаваемым. Холодным, надменным, чужим. У Ани замерло сердце, когда оказалось, что работать они будут вместе. Правда, только на миг. Это был совсем не тот Егор, о котором она мечтала в пятнадцать лет. И всё же...
Даже страшно подумать: она мечтала об убийце своей матери. Дура? Нет, это слишком слабое слово. Дрянь, мерзавка!
Зазвонил телефон, и Аня с трудом отвлеклась от самобичевания.
- Да? Папа, тебя! Тётя Лена.
Отец долго разговаривал с сестрой, иногда повышал голос, иногда молча слушал, в конце концов швырнул трубку.
- Лена говорит, что эта гнида может выйти сухим из воды! - Роман рассерженно упал на табурет, уронил локти на стол, не обратив внимания на завтрак. - Свидетели изменили показания, типа, Надя сама выскочила на проезжую часть посмотреть, не идет ли автобус, прямо под колёса джипа. И содержание алкоголя в крови водителя не превышало нормы. Но это ложь!
Аня вздохнула. Следствие, вопросы, ответы, шумиха в прессе - всё это только бессмысленно ковыряло свежую рану. Адвокат Никифоров навязчиво предлагал свои услуги, и отец зачем-то нанял его. Чего он хочет добиться? Маму не вернуть.
- Пап, какая разница? - тихо сказала она.
- Как это, какая? - Роман стукнул по столу, так что подпрыгнули тарелки с остывшими оладьями. - Гадёныш должен получить по заслугам. Ну нет, я этого так не оставлю! Раз нет справедливости по закону, будем искать в другом месте. Правильно Степан говорит.
- Папа, что тебе говорил Стёпа? - встревожилась Аня. Её бывший ухажёр и приятель Егора однажды вляпался в нехорошую историю и как-то умудрился из неё вывернуться - что толкового он мог посоветовать? Разве - кому заплатить, но результатом будет только исчезновение невеликих сбережений, а ничего не изменится.
Но Роман уже не слышал дочь. В уме засело никогда прежде не слышанное слово: бабалоча.
***
Очнуться Егору довелось уже вечером, когда не потусторонние, а вполне реальные сумерки заполнили спальню. Приснится же...
Второй раз за сутки Егор почувствовал себя раздавленным, расплющенным. Жернова судьбы? Мощь неведомых духов?
Вдруг ожил мобильник. Следователь Хоменко. Вот некстати... Ого!.. Егор выслушал и пообещал зайти. А ведь бабалоча был прав! Прорва свидетелей вдруг иссякла до одного, да и то сомневавшегося. Материалы с камер отослали на экспертизу, ибо возникло подозрение, что техника неисправна. Данные видеорегистраторов, которые выложили в сеть, пять раз поменялись. Так что неизвестно, какие из них имели значение для следствия.
Ну что, взяли Егора тёпленьким? Шиш! Ещё повоюем!.. И Егор стал одеваться. Мышцы на каждое движение откликались бодрой силой, в голове царил радостный сквозняк. Как хороша жизнь! И вправду, не узнав горечи, не познаешь сладость. В тёмном коридоре на пути в ванную он споткнулся обо что-то. Включил свет. Ужас!..
Возле стены лежала Светка. Вернее, то, что от неё осталось после страшных ударов, превративших голову в бесформенную массу, а кисти рук - в месиво. Ступни Егора прилипли к полу, покрытому тёмно-багровыми лужами. В спальне надрывно зашёлся мобильник. Ничего не соображая, Егор направился к трубке, оставляя за собой кровавые следы.
- Друг, пляши! - заорал Стёпка. - Сейчас зайду к тебе. Узнаешь повод - будешь так рад, что отблагодаришь по-царски.
- Я занят. Уехал из города, - механически, будто робот, ответил Егор.
- Вот только не ври! - радостно загоготал Стёпка. - Твоя машина у дома. Рядом с "бэхой" Светланы Сергеевны. Короче, одевайтесь, я уже в подъезде.
И отключился, не дав вымолвить ни слова.
Страх и скованность исчезли. Егор подхватил под мышки остывшее тело, уволок в спальню, пристроил за дверью. Набрал ведро воды, выплеснул целую бутылку моющего средства, разлил в коридоре и стал бешено возить тряпкой по полу. Хоть бы сломался чёртов лифт. Или чёртов Степан подвернул ногу. Или чёртова кровь не была такой въедливой и вязкой.
Кое-как собрав лужу, Егор глянул на электронные часы над зеркалом. Пять минут прошло, а ему показалось, что он возится целую вечность. Егор взял ведро с бурой, пронзительно вонявшей жижей, но вылить в унитаз не успел. Затренькал звонок. Сунув посудину под туалетный столик, Егор открыл.
Ввалился, прихрамывая, бледный Стёпа. Сразу же заохал:
- Хорошие дела наказуемы... Лифт сломался (Егор ухмыльнулся), я - по-студенчески, прыжками через ступеньку, да ногу подвернул (Егор еле сдержал истерический смешок). Накрывай и приглашай, дело того стоит.
Егор повёл Стёпу в гостиную. Принёс коньяк, тарелку с подсохшими ломтиками лимона, промолчал вместо ответа на вопрос, где же несравненная Светлана Сергеевна. Дело оказалось простым: адвокат семьи пострадавшей Никифоров потребовал двести тысяч отступных - и стороны не имеют претензий друг к другу. Стёпа сиял, будто деньги вынут не из Егорова кармана, а найдут под рождественской ёлочкой, и семья обнимет воскресшую маму. И вообще, выглядел полным тормозом. Даже не возмутился, когда Егор завёл речь о том, что исход ДТП будет квалифицирован как несчастный случай. Только возразил:
- Не, друг, случай случаем, но мы ж за справедливость? Двести штук - нижняя цена. Не будь жмотом, - а потом добавил: - Пойду-ка я водички выпью. Сушняк целый день давит, а гостеприимный хозяин не удосужился предложить минералку.
Егор не успел его остановить, Стёпа шмыгнул на кухню, открыл холодильник, звякнул посудой. Мысли Егора были заняты одним: как бы "друг" не заглянул в спальню. А любопытный приятель именно так и поступил. Но отшатнулся, закрыл дверь и вернулся к столу какой-то бледный. Сунул в рот лимон, скривился и спросил:
- У вас новые постельные ролёвки?
- О чём ты?
- Чем ты Светку намазал? Кремом для обуви? Лежит на постели, понимаешь, как головёшка чёрная. Да ещё маску напялила - страшней атомной войны. Ну ладно, обо всём договорились, пора домой. Завтра трудовой день.
- Мы ни о чём не договорились, - возразил Егор. - Наоборот, не сошлись...
- Сошлись, сошлись, - забормотал Стёпка.
А потом споро засобирался домой. В прихожей вдруг ни с того ни с сего поддел носком ботинка стоявшее под столиком ведро. Оно покатилось по полу, демонстрируя пустое нутро. Но подкисшей кровью всё равно завоняло. Стёпа опрометью выскочил из квартиры.
Егор заглянул в спальню. Труп находился по-прежнему за дверью, и приятель никак не смог бы его увидеть. Куда же делась кровавая вода? Впрочем, могла и высохнуть. Так же, как сломался лифт, подвернулась Стёпкина нога. Может, и тело исчезнет, стоит только пожелать? Егор громко, от всей души, сказал: "Исчезни". Подождал немного. Бесполезно - покойница осталась на прежнем месте.
Взвыл мобильник. Снова этот Степан. Егор неохотно сказал: "Слушаю".
- Давеча я назвал сумму - двести тысяч. Забудь. Ты должен миллион. Деньги завтра передашь мне. И я помогу уладить все проблемы, - быстро и жёстко, тоном приказа, произнёс "друг".
- С какой стати... - начал Егор, но собеседник перебил.
- Повторяю: ты должен мне миллион. И я промолчу о трупе, который находится сейчас у тебя в квартире. Забавное решение - покрыть кожу кремом для обуви. Но запаха краска не перебьёт. Меня не проведёшь. Впрочем, дай трубку твоей любовнице, и я от вас отстану. Ну же. Сию секунду. Нет?.. Не можешь? Правильно, покойники имеют обыкновение молчать.
- Отстань, - вымолвил Егор и сбросил вызов.
Что же делать? Боги, устранив проблему, тут же создали другую. А всё эта Светлана. Видно, оскорбила Ошун. Держала бы язык за зубами... Да ещё Стёпка со словами - "страшней атомной войны". Неудивительно, если он тоже внезапно загнётся. Как избавиться от тела? И будет ли толк: день-два, и Светку станут искать. Понятно, он - первый подозреваемый... Что рассказывать полиции? Нужно либо отдавать деньги, либо... Этот бабалоча должен, просто обязан ему помочь!
Когда он примчался к клубу, увидел первых гостей и охранника. Егор бросился к нему:
- Послушайте, я в беде. Вы...
Но бабалоча, вдруг сделал вид, что не знает Егора, и потребовал какую-то карточку. Егор попытался перекричать рёв ударников, который рвался из помещения, но тут появился второй охранник и ловко выставил незваного гостя. Завсегдатаи тоже заметно "ощетинились". Бодаться с кем-либо не с руки - ещё полицию вызовут или отметелят. Нужно дождаться, когда клуб опустеет. Домой, пока там Светкин труп, возвращаться нельзя.
Егор набрёл на скамью неподалёку, уселся и не заметил, как погрузился в полусон. Забытье прервали слова: "Боги любят всех людей. Не требуют от них многого - горбатого не выпрямишь; не запачкав подошв, по дороге не пройдёшь. Все люди равны перед ними, любое слово будет услышано".
Егор открыл глаза. Небо уже начало светлеть. Вдруг из клуба выбежал пожилой мужчина, схватился за голову с криком: "Везде, везде обман!" Бросился к скамье, рухнул и, закрыв лицо ладонями, простонал:
- Прости, Наденька. Я ничего не смог для тебя сделать.
Егор хотел было пойти к клубу, но задержался. Кажется, он когда-то встречал этого человека. Седые волосы, опухшее от переживаний бледное лицо... Сгорбившийся незнакомец выглядел горстью пепла - прожитой жизни, незавершённых дел, несбывшихся надежд. Но под пеплом - огонь ненависти.
К нему, Егору. Вот дунет ветер - и полыхнёт пламя.
Егор поднялся со скамьи - нужно бежать от чужой беды, своего горя навалом. Всего лишь перейти дорогу, отыскать бабалочу, заставить его сделать так, чтобы боги, или кто там ещё, отвязались. И всё исполнится - он в этом уверен.
Егор шагнул на дорогу. Когда увидел, что на него несётся нечто скрытое в чёрном облаке и инфернальных сполохах жёлтого огня, хотел рвануться прочь. Но асфальтовое покрытие вдруг податливо расступилось, а потом стиснуло щиколотки.
Время застыло. Роман словно очнулся и вполне осознанно посмотрел на Егора, нависшее над ним странное облако. Приподнялся... и узнал. Анечкин друг детства. Убийца любимой жены.
Роман понял, что сейчас молодой человек умрёт - страшно и мучительно. И содрогнулся: разве он этого добивался? Может, смерти - но не такой и не на глазах у него.
Он хотел, чтобы виновник аварии испытал те же страдания. Этот мальчишка не видит меры, не понимает цены, не знает, что действительно важно. Он даже не соображает, что натворил, до сих пор думает, что можно заплатить, - и всё будет как прежде.
Ненависть испарилась.
- Папа! Егор... Не-ет! - донесся до Романа отчаянный крик, прежде чем облако накрыло свою добычу.
Стёпка недолго отнекивался прежде чем признаться, куда посоветовал обратиться её отцу. Услышав про вуду, Аня перепугалась не на шутку, бросилась по указанному адресу. Но успела только увидеть, как Егора на всём ходу сбил грузовик. Под оглушительный скрип тормозов и рычание двигателя безвольное человеческое тело отшвырнуло далеко на обочину. Не обращая внимания на сигналы автомобилей, Аня бросилась туда.
Боли не было. Вернее, она была, но, почти незаметная, плавала где-то на периферии удивительно обострившегося сознания. Вперёд выступили контуры травинок, что, подсвеченные мигающей жёлтой аварийкой, качались перед самыми глазами, прохлада весенней мороси на коже, вкус крови во рту. И густые, непроглядные тени, наползающие из сумерек - никуда не торопясь, они подступали ближе и ближе. Егор знал: скоро они коснутся его, и тогда всё закончится.
Неожиданно прямо к нему метнулась девушка с залитым слезами лицом, и тени чуть попятились, словно испугавшись её порыва.
- Аня?.. - прошептал Егор. Голоса не оказалось, вместо него из уголка губ потекла струйка крови.
- Егор, ты меня слышишь? Дыши, не умирай! Всё будет хорошо, только держись...
Она говорила что-то ещё, просила, старалась удержать здесь, на земле, не подпускала к нему мрак, а Егор спрашивал себя только об одном: "Почему?" И не понимал.
За плечом Ани появился силуэт её отца. Он застыл прямо и неподвижно, словно часовой. Рядом с ним Егор увидел прекрасное чёрное тело с пышной копной волос над жутким уродливым ликом. Тёмная богиня пыталась дотянуться до Романа, но что-то мешало.В нем не было ничего, что так привлекательно для зла: ни страха, ни гнева. Только раскаяние, прощение и жалость.
Эти двое были частью совсем другого мира. Того, где Егор когда-то жил, но уже не сумеет вернуться. Его миром стали объятия Ошун - и через несколько мгновений они сомкнутся вокруг него навечно.
"Где же мы разошлись с тобой в разные стороны? - думал Егор, глядя на Аню. Она сжимала его руку и, кажется, всё ещё не теряла надежды. - Могло ли быть иначе, если?.."
- Почему ты не ненавидишь меня? - удалось ему прохрипеть.
- Молчи, тебе нельзя...
- Почему? - крикнул Егор, брызгая алым на её платье.
Аня закусила губу, но поняла, что ему нужно услышать ответ.
- Не за что ненавидеть. Небеса забрали у нас маму и её любовь, потому что мы перестали ценить своё счастье. Наверное, нам надо было потерять, чтобы осознать главное... А всё остальное, что случилось с тобой - только твоя судьба. И лишь тебе известно, за что досталась вот такая...
К жёлтым добавились синие сполохи - рядом остановилась скорая. Подбежали люди, начали осматривать, задавать вопросы, и Аню оттеснили. Егор не слушал врачей, он смотрел в угасающее небо. Казалось, пока неизвестно, насколько серьёзны травмы, ничего окончательного не произошло. И что-то ещё можно исправить.
Может быть, Анино прощение снимет злые чары, и тёмная богиня сочтет долг Егора выплаченным.
Может быть, через пару дней Светлана Кузьмина, пряча за солнечными очками побледневшие синяки, выйдет на работу.
Может быть, Олег Никифоров попадётся на даче взятки и пойдёт под суд.
Может быть, следующий, кому Степан Виткеев даст адрес бабалочи, позвонит психиатру, а тот упрячет пациента в клинику на принудительное лечение.