Лина уже три дня чувствовала себя окрылённой. Такая удача! Только подала объявление в газету - и сразу же предложение. Ей и не снилось репетиторство в Смиренном Логу. Говорили, что усадьбы в этом посёлке с собственными прудами и взлётными площадками. И вот теперь можно будет увидеть великолепие, которое способны сотворить очень, очень большие деньги. Полюбоваться на чужую роскошь, пускай не в качестве гостьи, а просто наёмной служащей. Но это не главное. Ей грела сердце сумма, которую она заработает. Рассказывать никому не стала - кто ж своей удачей делится? Не было и нет среди её окружения тех, кто не позавидует и при случае не подставит. А то и предаст. И так на нежданную радость уже легла тень. Ну, может, не тень, а тёмное пятнышко...
Год назад Лине пришлось топать в школу, учить недоумков английскому. Работа вызывала отвращение, но где найти другую? С дисциплиной проблем не было: сказывалось детдомовское детство. Металл в голосе и холодная беспощадность в глазах. Любой придурок сразу понимал, что связываться с ней себе дороже. Зарплата копеечная. Койкоместо в общежитии Масложирзавода. Лина оттаивала только дважды в неделю, на уроках в младших классах. Там никто не судил о ней по стоимости единственных туфель, костюма и сумочки. Восторженные глазёнки изливали такой свет, такое тепло... Что-то настоящее, неподдельное. И Лина старалась, играла роль. Актёрствовала не ради "зрителей", а самой себя. Ну и подарков, конечно, которые по поводу и без него тащили родители влюблённых в учительницу второклассников. И вот когда она, полная надежды на изменения в нудной, отупляющей круговерти рабочих дней, появилась у второклашек, то не ощутила привычного размягчения души. Видела не ребячьи лица, а квартиру, которую снимет. Магазины, из которых выйдет с пакетами новой одежды. Продукты, которые впервые попробует. А там, глядишь... Чем чёрт не шутит? Лина отбросила пряди волос и еле заметно подмигнула своему отражению в зеркальной дверце шкафа с книгами и игрушками.
Ух ты, Николка заговорил. Мальчонка-аутист, из которого слова не вытянешь. На краю его стола - стопка рисунков. Худенькая рука чуть сдвинула их по направлению к Лине.
- Ты хочешь, чтобы я посмотрела? - спросила Лина.
Николка медленно опустил голову.
Лина взяла рисунки и продолжила совершенно неинтересный ей урок.
В конце рабочего дня она решила ознакомиться с Николкиным творчеством. На первом листе - шикарный трёхэтажный дом. Однако каков художник, этот аутист-восьмилетка! Кто-то из взрослых помогал, что ли? На втором... Батюшки, вот же гадость! Обезглавленное тело. Залитый кровью пол. Рисунки вывалились из Лининых рук. Но она не могла оторвать от них глаз. На третьем - кленовая аллея в осенний вечер. Чёрт побери, даже почудился шорох листвы! Но что-то в ней было неправильное, зловещее. Лина склонилась над изображением, всмотрелась... На одной из мощных ветвей - верёвка, которая перехлёстывала горло женщины. Тела не было видно из-за густой кроны, лицо скрыто спутанными волосами. Лина шумно выдохнула. Вот так второклассник! Выбросить эту пакость, пока коллеги не увидели. Лина потянулась собрать работы, но остолбенела. Рисованный ветер откинул пряди с лица удавленницы. Её, Лининого, лица!
Она не была бы собой, если бы не смогла в ту же минуту противопоставить эмоциям холодную рассудочность, а попыткам задеть - агрессию. Этот Николка - ненормальный, психопат и в будущем, скорее всего, клиент жёлтого дома или тюряги. Там ему самое место, а её дело - сторона. Однако, постоянная борьба, начатая ещё в детдоме - за лучший кусок, целую простыню, новую одёжку, - основательно расшатала нервы. Нужно успокоиться. Вот завтра она ещё раз глянет на работы малолетнего маньяка. Возможно, ей всё просто почудилось. Лина сгребла рисунки и сунула их в ящик стола.
По дороге домой, трясясь в опостылевшей маршрутке, Лина вернулась к своим впечатлениям. Вопреки установленному ею правилу - не цеплять негатив и не носиться с ним. Увы, кровь и висельники встречались в её жизни. Родители зверски убиты грабителями. Бабушка не выдержала, умерла на месте, когда увидела страшную картину. В Лининой памяти не осталось ничего из-за ретроградной амнезии. Зато багровую смятую постель, широко вскрытое горло самой весёлой девчонки в группе, соседки по койкам, она помнит хорошо. Как и скрюченное тело друга, девятиклассника Кости, который умудрился повеситься в сушилке. "Ангелочка" всегда жалели больше покойников. Особенно в школе, которая хоть и находилась рядом со зданием детдома, но по сути была за тридевять земель от того, что в нём творилось. Было и прошло. Отчего ж она так встревожена? Дело, наверное, не в изображении, а в том, что увидела сама. Дом-замок, дом-замок. То есть казённое детское учреждение. Кровь - вина перед умершими родными, картина повешения - искупление, которого она жаждет. Вот всё и прояснилось. И Лина тотчас выкинула из головы Николку с его рисунками.
Субботним утром Лина пересчитала сторублёвки в бумажнике и собралась заказать такси. Но ей позвонили: машина ждёт. Да здравствует светлая полоса на её ненормальной, исковерканной "зебре"!
Когда распахнулись причудливо кованные ворота, Лина вздохнула с облегчением: никаких кленовых аллей. Но облицованный камнем дом заставил поёжиться. Будто гигантский склеп - ни одного окна на фронтальной части. Ну и воображение у архитектора. Однако внутреннее убранство, тонущее в потоках дневного света, поразило изяществом, строгой гармонией. Слушая вежливое бормотание дворецкого, Лина подняла голову. На высоте трёх этажей над холлом сияло небо. И лишь прищурившись, можно было разглядеть рамы гигантского купола. Не чувствуя ног от восторженного волнения, Лина вслед за дворецким взошла по мраморной лестнице. Он открыл перед ней высокие тёмные двери.
- И помните: терпение, строгая конфиденциальность - вот чего ждут от вас родители ребёнка. Такая малость. Оплата всё покрывает. Нарушение условий чревато... - раздался за спиной голос слуги. И двери захлопнулись.
Лина вздрогнула. Нервишки... Комната, видимо, служившая игровой и местом для занятий, была пуста. Солидные, "взрослые", шкафы с книгами, письменный и компьютерный столы. А в противоположном углу - полутораметровый пластмассовый замок со множеством башенок и внутренней подсветкой. Длинные полки с игрушками, нераспакованными нарядными коробками. Ну что ж, придётся подождать баловня состоятельных родителей. Лина присела в кресло у письменного стола. Время шло, ребёнок не появлялся. А душно-то как. Оно и понятно: вместо окна - громадное зеркало. Сначала показалось, что на нём слой дымчато-ржавой пыли. Потом дошло: это "возраст" антиквариата создаёт такой эффект.
Часы пробили двенадцать. Лина проснулась и подскочила. В этот же момент открылась дверь. Дворецкий поклоном и жестом дал понять, что пора уходить. Одуревшая и сконфуженная Лина поплелась за ним. Но ещё на лестнице раздалась переливчатая трель. Дворецкий вытащил из кармана мобильник, а потом сказал: "Вас ждёт хозяйка". И подал конверт. Лина поскорей спрятала деньги в сумочку. Если нанимательница попытается их отнять под предлогом того, что занятие не состоялось... то пусть попытается. Однако, войдя в будуар хозяйки особняка, Лина легко рассталась бы с конвертом, только бы не видеть её.
Отвратительная карлица с острым горбом, сплющенным птичьим лицом, взмахом тощенькой лапки в бряцающих массивных украшениях пригласила к столику, сервированному для кофе и приятной дамской беседы. Уселась сама на некое подобие козетки и прогундосила, что очень рада новому преподавателю, что сыну понравилось заниматься и он с восторгом продемонстрировал матери новые знания. Вот это поворот! Лина была так ошеломлена, что пригубила кофе из крохотной чашечки. Густой, невыносимо горький, пряный напиток прочистил мозги, и Лина постаралась забыть первое впечатление, приняла игру. Ну, уродка. Не заразно. Ну, лгун и лентяй её ребёнок. И не таких видали. Нужно просто молчать или отвечать уклончиво. Пока ситуация неясная - то ли мать и сын в сговоре, то ли балбес просто не хочет учиться, дурит родительницу. Если его разоблачить, неизвестно, как отреагирует мамаша. Но карлица выговорилась и протянула блестящий свёрток. Тяжёленький. И ещё один конверт. Лина остолбенела от радости. Уродка стала подниматься, задрался подол балахона из чудной материи. Обнажились ноги-спички в буграх вен и мышц, без пальцев, с когтистыми выростами, торчащими прямо из стопы. Чувствуя, как выпитый кофе поднимается по пищеводу, Лина вскочила и, не попрощавшись, бросилась вон.
Шофёр отвёз её домой. Обшарпанная общага показалась родной и милой. Линина соседка по комнате, тридцатилетняя фасовщица Масложирзавода, все выходные где-то гулеванила, так что время на спокойные раздумья нашлось. Если даже занятие было первым и последним, полученных долларов хватит надолго. А коли богатеньким сумасбродам понравилось ломать комедию, мешать никто не станет.
В среду, после звонка дворецкого, она отправилась на вечерний урок. В субботу - на утренний. Всё повторилось - состояние полусна в кресле, кофе с карлицей. Если на неё не смотреть, то вполне сносная дама. Вежливая, ненавязчивая в расспросах и щедрая. Шоколадные наборы, бутылки вина, духи и сувениры копились в шкафу, доллары - в банке. Через месяц Лина всё чаще стала подумывать об увольнении из школы. Пока ей удалось не задремать во время "занятия"...
Тем утром навалились симптомы простуды. А в комнате со стоялым густым воздухом начался непрерывный чих. Утирая нос и глаза, она заметила в зеркале какую-то тень. Появился наконец ученичок?
Лина обвела взглядом комнату - никого.
Посмотрела в зеркало - силуэт медленно удалялся в мутноватую глубь стекла.
Лина не из пугливых, но и ей стало жутковато.
Неизвестно чьё отражение повернулось и поманило.
Лина против воли шагнула к зеркалу. И вскрикнула - на неё чёрными провалами глазниц глянул череп, ощерился громадными клыками. Над пробитой лобной костью ветвились рога...
Лина очнулась от боя часов. Не глядя по сторонам, бросилась к двери, столкнулась с дворецким. Помчалась прочь, но сильные руки схватили её плечи.
- Прошу, успокойтесь. Хозяйка ждёт вас, - невозмутимо тихо сказал слуга. - Зайдите к ней, не пожалеете.
Так захотелось выругаться, послать дворецкого с хозяйкой и её сыном... А деньги? Ведь не за репетиторство же ей платили. За то, чтобы поиграть на нервах. Именно за такой вот случай - напугать до смерти. Почему это произошло сегодня? Наверное, карлице даже в голову не стукнуло: Лина может так вымотаться, зарабатывая учительские копейки, что тотчас заснёт в тёпле и духоте. Не будет глазеть по сторонам, пялиться в зеркало. А просто отключится в кресле. Оставить такое безнаказанным? Да никогда. И Лина, получив конверт, отправилась в будуар этой чёртовой Ксении.
Карлица возлежала на диване, запрокинув голову с компрессом. Её клювообразный нос и челюсти казались ещё более деформированными. Кофе не предполагался. Вместо него на столике - толстенькая пачка. Лина возьмёт её только в качестве прощального подарка.
- Мой Вадим - особенный мальчик, - загнусавила Ксения. - Он такой непредсказуемый, фонтанирует идеями, как гейзер.
Лина невежливо хмыкнула.
- Вы даже представления не имеете, как он мне достался! - выкрикнула Ксения и затрепыхалась, пытаясь сесть.
Лина не двинулась с места, чтобы помочь ей. А Ксения уже захлёбывалась слезами:
- Это из-за него я такая... Не верите? Всё расскажу. Мы с супругом были самой красивой парой в Смиренном логу. Все завидовали. А забеременеть не удалось. В лучших клиниках мира помочь не смогли. Измучили, истерзали. Жить не хотелось...
Лина ухмыльнулась. Пусть хнычет балованная стерва. Ей не пришлось трогать холодные бабушкины щёки руками, скользкими от крови родителей. Всю ночь трястись от страха и мёрзнуть под кроватью, опасаясь "тёмной", которую сговорились устроить "подруги" ни за что - просто ради веселья. Загибаться от голодной рези в желудке, потому что старшаки отняли ужин, заставляя мыть полы в спальне вне очереди.
- Приятельница, у которой была такая же проблема, уехала в Конго. Вернулась и через год родила. Сколько всего я для неё сделала, чтобы узнать, как это удалось! Нужно было позволить духу великой Матери-Охотницы Айдалану занять моё тело. И на свет появился Вадим, но при этом словно вывернул меня наизнанку, - не умолкала Ксения. - Но Айдалану пообещала, что сделает мой облик прежним! Нужны лишь преданность да небольшие жертвы...
Слёзы и сопли подсохли на её корявой, будто обожжённой, коже, глаза лихорадочно загорелись. Карлица продолжила с пафосом:
- Я узнала и счастье, и трудности материнства. Сын - весь мой мир, моя душа. Но люди не принимают его таким, какой он есть. Ангелина, помогите нам! Не отворачивайтесь от тех, кто нуждается в вас! Айдалану... то есть я, щедро вознагражу!
Лина слушала с всё возрастающим интересом. Так-так-так... Возможно, этот чудеснорождённый Вадим вообще не способен не только к обучению, но и общению. Даже опасен для окружающих. А мамаша обеспечивает видимость воспитания, создаёт условия гораздому на пакости сынку. Холит и лелеет монстра. Ну что ж... дальнейшие Линины услуги и молчание будут Ксении дорого стоить. Очень дорого.
Лина хорошо подготовилась к вечеру среды. Дворецкий откровенно залебезил перед нею, зеркало исчезло из комнаты. Лина уселась в кресло, зажав в руке платок с ампулой нашатыря. Похоже, она сегодня не понадобится - тщательно скрытый кондиционер бесшумно гнал потоки холодной свежести.
Минуты текли одна за другой. Лина внимательно рассматривала комнату. Всё как всегда. Но ведь где-то должна быть спрятана техника для создания голограммы? Иначе увиденное в зеркале станет загадкой, которая способна перекосить все Линины планы. Что её ожидает? Газ
или падение в какой-нибудь люк?
Со стороны игрушечного замка донеслись странные звуки - словно кто-то бил в крохотный барабан. Все окна были темны, кроме самой высокой башенки. Там пылал красный дьявольский свет.
Лина поднялась. Медленно, осторожно ступая по ковру, направилась к игрушке.
В освещённой башенке метались какие-то тени.
И что должно произойти? Короткое замыкание и пожар? Лина поискала глазами шнур, шедший от замка к розетке. Вот он, прикрыт курчавым половичком, имитировавшим лужайку. Нагнулась и с силой дёрнула. В тот же миг удар в затылок погасил сознание.
Как беспощадно громко гремят барабаны. Кажется, что горячий смрадный воздух вибрирует им в такт.
Больно даже разомкнуть веки, не то что шевельнуться.
Под саднящим затылком, лопатками и ягодицами - ровная твёрдая поверхность, а вот ступни свободны. Похоже, она лежит на столе. Руки связаны - Лина глянула сквозь трепетавшие ресницы - шнуром от игрушечного замка.
Всё же попалась ублюдку в лапы. Но пусть не радуется. Только откуда этот жар?..
Лина широко раскрыла глаза. С низкого потолка скалился багровый клыкастый череп.
Она не услышала своего визга в рёве барабанов. А через миг замолчала, сорвав голос.
В брюхе чудовищного металлического божества, каким-то образом привинченного к потолку, бушевал огонь.
Если разойдутся лопасти, образующие чрево, на Лину обрушится раскалённое содержимое. И она станет такой же, как Ксения. Или умрёт в диких муках, что вероятнее.
Какой смысл убивать её? Разве что уничтожить ангельскую красоту лица, изуродовать. Или принести в жертву. Значит, за ней охотился не выродок этой карлицы, а сама мамаша? Можно было догадаться... Вероятно, что у неё вообще нет ребёнка. Репетиторство - способ заманить кого-нибудь для ритуалов. Ну, может, потешить материнские инстинкты, поддержать легенду перед соседями, да мало ли чего... Стоп! А как же супруг Ксении? В доме всегда присутствовал только один мужчина. Хватит думать, жар стал нестерпимым.
Лина перевернулась на бок, выгнулась - тело подчинилось. Значит, она может убежать! И - вот настоящая удача! - верёвка оказалась затянутой очень слабо. Лина в два счёта освободила руки и спрыгнула со стола. Рванула низкую дверцу, успев краем глаза заметить колонки, надрывавшиеся барабанным боем, кучу всяких костей на алтаре в углу. Ну, держись, карлица!
Лина поплутала по коридорам подвала, нашла лестницу наверх. Подивилась безлюдью громадного дома и тому, что не выпустила из рук шнур. Сунула его в карман и стала крадучись пробираться в будуар Ксении, попутно заглядывая во все залы и комнаты.
Карлица была в гнёздышке, драпировалась в терракотовый балахон перед зеркалом. Лина нежно погладила твёрдый негнувшийся лацкан своего внесезонного пиджачка, когда Ксения, кряхтя и дёргаясь, водрузила на голову нечто вроде шлема, украшенного рогами. Ряженая не успела удивиться. Заточенная сталь вошла ей прямо в сердце. Лина отскочила от рухнувшей кулём Ксении и прошептала: "Никто... и никогда". Мельком глянула на раскрытый сейф и спокойно вышла. Ей впервые в жизни не нужны были деньги.
В коридоре нос к носу столкнулась с дворецким. Он побледнел и с дрожью в голосе сказал:
- Вы живы? Она вам ничего не сделала?
Лина изобразила удивление, посторонилась и направилась к лестнице.
Дворецкий крикнул вслед:
- Это я ударил вас несильно! И плохо связал специально!
"А ещё устроил представление с зеркалом", - подумала Лина и не обернулась.
Однако в холле её настиг топот. Это дворецкий несся по лестнице вниз.
Лина холодно и спокойно поинтересовалась:
- Что случилось?
Дворецкий прохрипел, задыхаясь:
- Хозяйка... она... Ксения мертва... Кто?..
- Мертва? А чего ещё ожидать от её сынка? - спросила Лина. - Я, например, предъявлю полиции ушиб и следы от верёвки.
- Нет!.. - сорвался на визг дворецкий. - Нет у неё сына! И не было никогда!
- А может, и мужа не было? - с издёвкой сказала Лина. - Которому свет стал не мил от причуд богатой уродины, её дурацких ритуалов и игр в заботливую мать? И который, убедившись, что очередная жертва скорее хищница, несильно ударил, специально ослабил узел? А ещё раскрытый сейф... Такой соблазн! Деньги всё равно бы вернулись к несчастному вдовцу. Может, уже и звонок в полицию был?
- Я никуда не звонил, - еле слышно сказал дворецкий.
Он подошёл к Лине, обнял её плечи и прошептал обессиленно:
- Мы с тобой жертвы... Это так... Но нам повезло, очень повезло.
Его ладони были сухими и совсем не дрожали. Лина не стала вырываться из объятий. Ответила ему долгим взглядом широко открытых "ангельских" глаз. Тем застывшим в трагическом непонимании и одиночестве взглядом, который всегда умилял и суровую полицию, и воспитателей детдома, и учителей. Когда она прирезала спящих родителей за то, что не пустили её в свою постель. Или развалила горло подружке, которая показала пальцем под кровать, когда ночью старшаки пришли отлупцевать строптивую девчонку. А заточку, кусок найденной на улице стали, подложила в портфель своего дружка. Кто ж знал, что дурила повесится. И этот муж-дворецкий сейчас перережет своё горло. Что поделаешь, преступники иногда выносят приговор сами себе.
Лина позволила тёплой, чуть парившей крови излиться на костюм. Всего лишь спасала самоубийцу. С элегической грустью посмотрела на заточку, которая славно послужила ей. Вложила в мёртвую ладонь. А сейчас - с громким криком, с остекленевшими глазами - она побежит в соседний дом. Хозяева едва не попадают в обморок от Лининой истории. И перескажут её полиции, когда наёмная бедняжка будет валяться без чувств.
Лина заорала, насколько позволило сорванное горло. Выскочила на крыльцо, ещё раз закричала. Посильнее ободралась о фигурную низкую изгородь, которая разделяла усадьбы, обежала дом, изо всех сил толкнула парадную дверь. Ворвалась в холл и замерла. Соседи, две семейные пары - пожилая и помоложе, - спокойно уставились на её. А потом переглянулись с ироничными улыбками. Конченые придурки - ведь перед ними окровавленная жертва! Это не розыгрыш! Всё стало ясно, когда за спинами хозяев раздался гнусавый голос:
- А вот и наш ангелочек! Ангелам ведь неизвестно, что сердце иногда находится с правой стороны. А с левой - небольшой протез грудной клетки. Вы столковались с моим мужем? Кстати, где он?
Лина не стала дожидаться, пока появится Ксения. Медленно развернулась, грустно поглядела на кленовую аллею. Нащупала в кармане шнур.