Этюд посв. Айко, ико Идэлон, и сист. дочке Ксеонтес.
- Корунд... Это имя или кличка?
- Зачем тебе?
- Вспомнилось...
- Да не имя же. Корунды - это, вообще-то, камни, содержащие со-еденения кремния. Рубины, изумруды и так далее.
- Откуда такие глубокие познания?
Теоретически, смысл даже не важен. Просто варенье в хрустальной вазочке. Ведь может же такое быть?
Зато где! Нет, моя сестра - это нечто невообразимое. А с утра все было очень просто: сижу одна во всем фонде, работая, так сказать - то есть делаю опись вещей, полсотни лет назад выкопанных из земли и переложен-ных в ящики на самый верх нашего фонда. А грязи то!
Собственно, это и было последней моей мыслию. Дальше уже проще - беру доску, верчу ее - авось где блеснет мебельным лаком инвентарный но-мер, списываю его (вроде, напоминает Р14-52), замеряю, записываю длину и ширину, ну и самое страшное - сверяю с описью отчета о раскопках. 1452... - гонч. сосуда венчик. Не-а, непохожа моя доска на венчик. А если 1462... - берестыной поплавок. И опять не тянет. Может, год был 66? Чаклырь, одна-ко. Интересно, что это такое. Надо будет спросить у кого-нибудь... Итак, Р14 - 66 весла (лопатки?) обломок. 48,5 на 8. Это и запишем.
Замечательная работа. Главное, абсолютно необходимая.
Я уже полчаса разглядывала плинтус. Не то, что бы я боялась поднять глаза - хотя они у меня тогда светились, как у кошки, только я-то не могла за-ставить их потускнеть - нет, плинтус был интересен сам по себе - фигурная дощечка светлого дерева, призванная сглаживать переход от линолеума к обоям. Как будто комната не каменный куб, наполненный воздухом, а нечто эластичное, с морщинами на сгибах.
- Пли-и-инту-у-ус. - прошептала я. Слово-то какое! Набор зубов у меня оказался не совсем человеческим, дикция соответственно...
- Ты что варенье не ешь? - тихо спросила Серафима. - Оно вкусное...
Вошел Лева, наш с ней брат. При виде меня побледнел. Он, наверное, и не помнит меня нормальной. Я-то сама здесь всегда жмурилась, мимо зер-кал проходя - боялась, как бы не захотелось мне испробовать все свойства своего субтела на Серафимушке.
- Понимаешь ли, Марна. Любовь - это, конечно, мило, но абсолютно бесполезно. Особенно, если все всерьез. И не взаимно, а как всегда.
- Ты это к чему? - уставилась я на Серафиму. Без дела она меня нико-гда не вызывала - слишком много сил требовал этот ритуал от нее. Да и считала она, что для всех безопаснее, когда я своей археологией занимаюсь, а не прыгаю по мирам. Кстати, в этом она была права.
Лева смотрел на меня с жалостью. Он давно не брился, похудел. Моя сестра была, как всегда, безукоризненна - ведьма местного значения...
- Сестренка, подумай... Ой! - перебила себя Серафима. - У меня же пирог есть! С черникой. Сейчас! - она всплеснула руками. - Лева, принеси!
Светлые обои заканчивались наверху узкой досочкой. Потолок белый и совершенно чистый - ни колокольчиков, ни светильников. В этом мире тем-ных ночей нет. О Великий Корунд, из-за Димки они, что ли, весь этот сыр-бор устроили? Ну влюбился в меня молодой человек - его проблемы. И Сера-фиму они никак не касаются.
Я протянула руку за пирогом. Руку... Ногти, как у последней модницы, -скорее, когти. Лева передернулся, мельхиоровая ложечка упала с блюдца, ударилась о плинтус и отлетела на несколько шагов. Серафима недовольно сжала губы, поднимая ее. Пироги она печь умела...
Считалось, что у нее не хватает могущества перетащить меня в наш мир навсегда и в нормальном виде. Разве что материализовать на несколь-ко часов субтело, а ведь так я здесь остаться никогда не захочу - чисто из эстетических соображений. Родной брат пугается... А кроме нее меня там разве что сам Корунд может найти. Но он, говорят, где-то шляется, его, мож-но сказать, и нет. Эх, тело нечеловеческое, магия у него тоже нелюдская. Что бы ее изучить надо ой сколько времени... Серафима мне столько не даст.
- Марна, я понимаю - влюбленный в тебя простак есть своеобразная магическая батарейка. Но это палка о двух концах...
Нет, чем же он ей так мешает?
- О существовании тебя, кроме нас с Левкой, знает только сам Великий Корунд. Для остальных ты тогда умерла, утонула на город-ском вельвирском пляже, - это она обронила невзначай, очень давно.
Левка мечтал попасть в мой мир. То есть туда, где я живу. Дурачек... Хотя, если пожить какое-то время вместе с Серафимкой...
- Серафимушка, не мешай мне заниматься археологией. - тоже хо-рошая фраза.
"Л-лесенка, только не падай... Спокойно. Так, этот ящик сюда. Чуть дальше, штоб не свалился... А это что за оглобля? Блин, сейчас керамика по-сыпится, а-а, бумага, ты куда?"
Чья-то рука удержала лестницу.
"Ну почему между нашими стеллажами не помещаются стремянки?!"
- Что упало?
- Только бумага, на ту сторону. Вадим? А ты здесь как оказался?
- Пришел встретить тебя с работы. Пол седьмого, пора уже.
- Стоп. Дверь же я сама запирала...
- Ну, Маш, не знаю... Мне она не помешала. Иди мой руки, я пока твою бумагу подниму.
Руки черные... Деревяшки, консервирующий состав, опять же. Я мель-ком глянула в зеркало - бледная, волосы растрепаны... Дернула ручку...
- Вадик! Дверь заперта.
Он смутился.
- Я почувствовал, что тебе нужна помощь. Я сидел там, с вахтершей трепался. Вдруг... ты падаешь. Успел.
- Та-ак. Вот что надо было Серафиме. Магией маешься?
- Да ну как сказать... Не...
- Я из-за тебя чуть с сестрой не поссорилась... Ладно, дело не в этом.
Я замолчала. Плинтуса было не видно из-за коробок с керамикой, еще не маркированной... Тушь надо заказать... И кисточку новую...
- Марь, я ведь тоже не все и не всегда делаю, подумав. А твоя сест-ра... Да ну ее.
- Угу. Тебе конечно... Сестра, варенье, плинтусы!.. А мир, мир, бывший моим домом? Мир, в котором я родилась. Конечно, тебе плевать!
- Мне? Марна, мне честно очень стыдно. Хотел бы я не знать твой мир! Разрешите представиться, Корунд, к вашим услугам, честь имею. - Он демонстративно поцеловал мою руку. Была в его глазах какая-то горечь...