История шестая

Сердце бога

14 день месяца Ямата-но Ороти 491 года Одиннадцатого исхода

Ие-но футана, Империя Тэнка, г.Нара

Особняк Сарумэ

Воспоминания приходили вспышками, отдельными картинами, ощущениями. Амэ пытался за них ухватиться, чтобы вспомнить больше, понять, что скрывает его память, но тщетно. И это только выматывало.

- Где Кунимити? - Амэ навис над Канске, точно грозовая туча. Брат сжался, в его глазах горел страх, но он молчал. А это означало только одно - мама. Если Амако что-то запрещает, то все йокаи мира кажутся не такими ужасными, как ее гнев, если ее не послушать.

- Откуда мне знать?! - завизжал брат в истерике. - Я не видел его больше твоего!

- Лжешь! - зарычал Амэ, хватая Канске за плечи и встряхивая.

Новая вспышка воспоминаний-ощущений пришла совершенно неожиданно: немного больно и тянет, когда вырастают когти на руках, истончаются запястья, удлиняются пальцы, становясь едва ли не уродливыми - бледными, худыми, крючковатыми. Амэ отпрянул от брата в инстинктивном страхе - эти когти остры, они могут поранить. Тяжело дыша, он с изумлением смотрел на свои руки, и казалось, его воображение взбесилось, конфликтует с реальностью: ощущения и свои знакомые руки, которые он видел сейчас, никак не вязались.

- Амэ?.. - спросил брат неуверенно. - С тобой все в порядке?

Амэ в ответ закивал и поднял голову. Он вспомнил, что хотел узнать у брата.

- Его нет в Имубэ. Где он? - продолжил свой жесткий допрос он.

Кунимити был важен. В этом мире, который неожиданно решил сойти с ума и разрушить рассудок Амэ. Похищение, йокаи, травмы, вспышки воспоминаний, запрет покидать земли Сарумэ - все это смешалось в его голове бешеным калейдоскопом, но, когда был рядом Кунимити, все казалось не таким уж и плохим.

- Меня впечатляет твоя привязанность к этому голодранцу, но она мешает тебе.

Амэ обернулся и увидел на пороге великолепную Амако, идеальную, гордую, прекрасную. Холодную и сумасшедшую.

- Это не твое дело, мама! - возразил Амэ. - Ты отняла у меня все, и я не позволю отнять еще и его!

Амако распахнула веер и скучающе им обмахнулась. Слова Амэ она не воспринимала в серьез - не верила, что ее 'дочь' может взбунтоваться и пойти против нее. Как и не верила в то, что Амэ на завтрашней Церемонии собирается открыть себя.

- Меня не волнуют твои желания, - произнесла она с сумасшедшим блеском в глазах. - Я бы на твоем месте не стала искать Имубэ Кунимити. Его забрали ками, пару дней назад.

Амэ почувствовал, что до боли в руках сжимает подол своего кимоно, и заставил себя успокоиться.

- Я не верю.

- И тем не менее, - Амако пожала плечами, забавляясь отчаянием своей 'дочери'. Ей казалось, что Амэ загнали в угол, и теперь, ну наконец-то, он будет подчиняться. - Завтра Церемония, а ты занимаешься тем, что ищешь этого идиота. По-моему, твои приоритеты неправильно расставлены. Вопрос о выборе одеяния до сих пор остается открытым.

Амако многозначительно посмотрела на Амэ. Он закусил губу, размышляя о Кунимити - какова вероятность того, что его и вправду забрали ками? Недавно шептались слуги о чем-то таком. Может, стоит сходить на кухню?

- Мне нравится алый, - ответил Амэ равнодушно.

Ему к Церемонии нашили столько кимоно, что в жизнь не сносить. Осталось дело за малым - выбрать. Только Амэ колебался, не знал, что ему нравится. А сейчас понял: это неважно. В мире есть вещи и поважнее, чем выбор одеяния. Жизнь Амэ на проверку оказалась не просто полна лжи, она еще была полна загадок, которые стоило разгадать, и заблуждений, которые стоило развеять. Взять, например, случай с Небесной Собакой.

- Решила со мной согласиться? - мать недоверчиво приподняла бровь.

Амэ вздохнул, а потом еще раз, чтобы успокоиться. Получилось средненько, но это лучше, чем ничего.

- Нет. Просто на алом не видно крови, - ответил он и подошел к седзи.

Когда Амэ откроет правду о себе, у мамы случится приступ. И, конечно, она его изобьет - тут и к бабке не ходи, - и Амако знала, о чем идет речь.

Канске давно улизнул, воспользовавшись моментом. Если брат что-то и умел, так это вовремя сбегать.

- Пришел свиток из дома Накатоми. Накатоми Хиро, наследный принц рода, изъявил желание присутствовать на Церемонии, - сообщила Амако скучающим тоном, явно считала, что это озаботит Амэ.

- Ему хочется увидеть, как меня примут в Аши? - с долей насмешки в голосе отозвался он, выйдя на веранду и прислонившись к резным перилам.

Амако это заявление проигнорировала. Она свято верила в то, что участь старшего сына Амэ обойдет.

- Твой брат хочет, чтобы ты вышла замуж за Накатоми Хиро, - напомнила мать с каким-то злорадством.

- Этого не будет.

- Вот именно - не будет, -  она чарующе улыбнулась. - И ты постараешься. Приложишь все усилия, чтобы не понравиться Накатоми Хиро.

- А не боишься, что поползут слухи о твоей 'дочери'? Что она испорчена, невыносима и неблагочестива? - не удержался от шпильки Амэ.

Амако равнодушно обмахнулась веером.

- Это небольшая цена, чтобы сохранить тебя. И алый - это правильный выбор. Он будет тебе к лицу, - так мама давала понять, что разговор окончен. Амэ коротко поклонился и покинул комнату.

Притворяться осталось совсем не много, - успокаивал себя он. Завтра все закончится. И будет новая жизнь. Без лжи. А с остальным он разберется, обязательно.

Высоко в небе летали птицы. Амэ вздохнул, отгоняя непрошенное и совершенно непонятное новое воспоминание - о том, как небесная сила входит в тело, и кажется, что захоти, и перевернешь мир. Надо забыть о том, что было. Это неважно на данный момент, подумает об этом потом, когда проблем станет меньше. Сейчас же нужно узнать о Кунимити, и разобраться с новым женихом. Если он изъявил желание присутствовать на Церемонии, то скоро явится. Нужно быть готовым. К тому же, если Накатоми получат специальное разрешение и прибудут через портал - а по-другому они просто не успеют, у Амэ будет шанс поговорить с кем-то из Аши. И попробовать вызвать Хорхе. Надо же как-то разбираться с этим нелепым обвинением про Небесную Собаку!

С этими мыслями Амэ решительно двинулся в сторону кухни. Он давно уяснил, что если хочешь узнать что-то днем, когда тени спят, нужно просто расспросить слуг. И хотя Амэ было неприятно вспоминать о случае с Тайко, слуги не забывали и считали, что именно ему обязана бедная девочка жизнью. Они ведь не знали, что это Амэ ее заразил.

- Молодая госпожа! - всплеснула руками тетушка Айя - безраздельная хозяйка кухни. - Какая неожиданность!

- Простите за вторжение, - Амэ опустил голову. - Но завтра... понимаете, я волнуюсь. Могу я тут немного посидеть, чтобы успокоиться?

- Ох, милая, конечно проходи, - на кухне было по-прежнему жарко, как в пекле, и пахло чем-то вкусным. На плите кипело сразу несколько чугунков, а на сковородках что-то приятно скворчало. - Мы не против. Всегда рады вас видеть. Я налью компота, хотите?

Амэ кивнул, усаживаясь на свое излюбленное место за небольшим колченогим столиком.

- Постараюсь вас не отвлекать, - пообещал он.

- Если бы не прибытие гостей, я бы смогла уделить вам больше внимания. Но приезжает ваш жених, а завтра Церемония.

- Я понимаю, - улыбнулся Амэ, с поклоном принимая стакан с прохладным компотом.

- И как только госпожа Амако согласилась? Она ведь была против вашего замужества, говорила, что никогда не отдаст вас. Мы так волновались, молодая госпожа. Вы заслуживаете большего, чем сумасшедшей матери и двух братьев-раздолбаев. Простите, что так говорю о господине Канске и господине Макетаро, но понимаете...

- Понимаю, - успокоил ее он. С некоторыми братьями Амэ не повезло точно - предатели, лентяи, властолюбцы и слабаки. Все хорошее досталось Акито. - И мама еще не дала согласия на этот брак.

- Это будет хорошая партия, молодая госпожа.

- Может, Накатоми Хиро уродлив? Или толст, как Саруда Гентиро? - Амэ насмешливо сощурился. Он никогда не забудет о своем несостоявшемся женихе, который до смерти его напугал грохотом своих доспехов.

- Мы будем надеяться на лучшее, молодая госпожа. Хотя, по мне, лучше бы вас за господина Имубэ Кунимити выдали. Он добрый и ради вас на все пойдет. Жаль только, не получится...

Амэ быстро ухватился за эту соломинку, и направил разговор в интересующее его русло.

- Я понимаю, что он больше не наследник рода, но, может, все еще образуется. Даже Хатиман ошибается...

Тетушка Айя посмотрела на Амэ с сожалением и покачала головой.

- Вы любите его, да?

Амэ колебался, прежде чем ответить. Вряд ли то, что он испытывал к Кунимити, можно было назвать любовью. Скорее чувством родства. С ним было комфортно, порой весело, когда приходилось останавливать его шаловливые руки и отвечать на непрозрачные намеки... Но это не было любовью. Кунимити воспринимался как еще один брат...

Решив остановиться на братской любви, Амэ кивнул.

- Вы ведь давно не выходили, и поэтому можете не знать... Толком еще ничего не известно, но ходят слухи, что прошлой ночью в Имубэ случилось нечто ужасное... - торопливо зашептала тетушка Айя, будто боясь, что их услышат.

- Что?! - Амэ вскочил на ноги, и кухарка сразу же зашикала на него, оглядываясь по сторонам.

- Говорят, что верхушки рода Имубэ больше нет. Вчера к ним пришли Аши и ками. Кто знает, зачем? - она пожала грузными плечами. - Вроде что-то с йокаями связано, но точно никто не знает. Слуг всех выгнали, чтобы не мешали. С тех пор, особняк закрыт. И никто не знает, что происходит...

Амэ закусил губу. Его сердце билось отчаянно быстро от волнения, стучало кровью в висках. Если тайна раскрылась... Если они узнают о том, что мама тоже с этим связана? Что будут делать Аши?

- Тревожные вести, молодая госпожа. Но в жизни случается всякое... - кухарка дотронулась до плеча Амэ в знак поддержки. - Некоторые совершают страшные ошибки, а за это расплачиваются другие кровью.

К сожалению, Амэ уже знал это на собственном опыте.

- Что теперь будет, тетушка Айя? - Амэ поднял голову, посмотрел в доброе лицо кухарки. Он не ждал от нее правдивого ответа, он просто хотел поддержки и успокоения. И чтобы, йокай подери, ему снова соврали, сказали, что все будет в порядке, и Аши не придут за мамой...

- Я не знаю, милая. Но завтра Церемония, а сегодня прибудет ваш жених. Поживем - увидим.

Амэ с улыбкой поблагодарил кухарку за угощение и ушел. Выйдя на воздух, он тяжело привалился спиной к деревянной стене кухни и зажмурился. Он не мог поверить в происходящее. Сначала у него отняли Акито, услали на другой конец света, а теперь нет даже Кунимити. И Тайко у него нет. Как же все-таки люди бывают одиноки!

Но, может, Кунимити еще можно вернуть? Нужно просто связаться с Хорхе и рассказать обо всем. Кунимити не виноват! Он не сговаривался с йокаями, он, наоборот, хотел спасти. И спас, но Амэ. Ведь есть же на свете справедливость! Ками должны ему помочь!

Решение было принято быстро - нужно ехать в Имубэ. Если особняк закрыт, то, возможно, он там найдет Аши. Или йокаев... Но рискнуть стоило.

Амэ решительно зашагал к дому, чтобы переодеться в мужскую одежду и украсть в конюшнях лошадь.

- Ты вовремя появилась! - Амако вынырнула из-за угла. - Фу, что за вид? И так ты собираешься гостей встречать? Да они тебя со служанкой перепутают! Хотя, так же лучше, - Амако подошла к нему и, схватив за локоть, поволокла по двору.

- Пусти, мама. Мне нужно переодеться!

- Не нужно. Так лучше, моя дорогая. Поверь мне! - кажется, Амако была довольна. Она знала, что Накатоми ничего не могут просить до Церемонии, поэтому не ощущала от этих сватов опасности. И даже не злилась; она была польщена тем, что ее Амэ хочет такой древний род.

Амэ пытался сопротивляться, помня о том, куда собирался, но мама была непреклонна. И юноша решил отступить на какой-то срок, чтобы потом подгадать момент и сбежать. Он обязательно попадет в Имубэ, и выяснит, что там происходит. И  спасет Кунимити!

- Где твои братья, Амэ? Я сказала им прибыть немедленно! Получат они у меня! - Амако не злилась, она была возбуждена. Предстоящее мероприятие ей представлялось развлечением.

- Мы тут! - на веранде показались Канске и Макетаро.

- Встретим скромно, - сказала Амако. - А будут жаловаться, что не оказали должных почестей, скажем, что раньше предупреждать надо было.

В каких-то вопросах с мамой лучше не спорить - целее будешь. Только незнакомцы об этом не всегда знали, поэтому порой попадались в ее коготки.

Амэ задрал голову, прищурив глаза от яркого солнца. Оно не давало видеть, но он мог ощущать, как портал подплывает к ним, как выстраивается на позицию и делает предварительную наводку. Амэ всегда хотелось знать, как работают эти штуки, но спросить было не у кого. Спутники - это технология ками, даже не Аши, а курьеры знали только, как пользоваться браслетами. Но род Таманоя, скорее всего, осведомлен. Они не только занимаются изготовлением браслетов, но и, наверное, чем-то еще.

- Я ненавижу спутники, у меня от них глаза болят. И мешки такие, будто я всю ночь на ногах была, - заявила Амако, недовольно кривясь.

- Так не смотри на них, - пожал плечами Амэ.

Он помнил о том, что становится с глазами, когда переживаешь сразу несколько вспышек. Одна - это еще цветочки, но если их будет больше трех, то повезет, если сможешь открыть глаза и не рыдать при этом так, будто потерял в своей жизни самое дорогое.

- Я сказала Тайко. Нам сделают примочки для глаз, так что после того, как встретим гостей, тебе нужно будет подняться в свои покои ненадолго, - Амако слегка улыбнулась. Амэ для нее был куклой - его интересно наряжать, делать ему прически, а потом мама выпятит грудь и будет широко улыбаться, когда ей скажут, что у нее очень красивая дочь. - Пока тебя не было, привезли цветы. Тебе нужно взглянуть на них позже. Мне кажется, что к твоему кимоно они подойдут идеально. Я так и знала, что ты выберешь алое, поэтому и цветы заказала соответствующие.

Амэ кисло посмотрел на мать. Раз она давно заказала цветы под алое кимоно, то выбери Амэ другой цвет, его бы просто не послушали. Амако давно спала и видела свою 'дочь' в алом.

- Сейчас будет телепортация, - сообщил Амэ, разглядев на небе красную вспышку навигации.

- Откуда ты знаешь? - вырвалось у Макетаро.

- Вижу.

Когда с нетерпением ждешь Акито или хоть какой-то весточки от него, и не такому научишься. После многих лет практики Амэ мог проследить глазами даже траекторию спутника, по которой тот перемещается, когда выходит на позицию - безлунными ночами, когда звезды особенно ярки, их видно. Они похожи на светлячков в ночи. Но жуков можно наловить, посадить в банку и смотреть, как они тщетно бьются о стекло в попытке выбраться, а до спутников не дотянуться. Даже если взобраться на самое высокое дерево. По детству Амэ пробовал.  Небо не стало ближе.

- Ох! Я зажмуриться не успел! - Канске завозился где-то за спиной, расстроено пыхтя. Амэ не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, как брат сейчас трет глаза.

Амэ опустил рукав кимоно, которым заслонился при активации спутника и посмотрел на утоптанную площадку. Прибывших было человек десять - на вскидку. Пара человек в форме курьеров Аши: в очках и с моном Хатимана, а остальные - богато одетые люди. Они стояли довольно тесно друг к другу, но когда приземлились и перестали хватать ртами воздух - Амэ прекрасно понимал их, ощущения после перемещения просто ошеломительные - начали расходиться. Первыми, конечно, пришли в себя курьеры. Они отошли от людей и поклонились Амако, протянув ей свиток. Мама взяла его, быстро пробежалась глазами и коротко поклонилась:

- Благодарю за ваш труд.

- Все в порядке, госпожа. Это наша работа.

Амако теперь улыбнулась, но улыбка эта была вежливой и дежурной, но никак не настоящей.

- Добро пожаловать в особняк Сарумэ, род Накатоми.

Амэ наблюдал, как сгрудившиеся на площадке люди стали расходиться, открывая его взору статного юношу с потрясающими золотыми волосами.

- Вы еще прекраснее, чем мне говорили, наследная принцесса, - насмешливый прищур золотых глаз. Слишком знакомый. А потом поклон. Амэ шумно выдохнул, не справившись с собой.

- Хорхе?.. - уста его предали раньше, чем он смог что-то осознать.

- Прошу прощения, - вежливая улыбка на лице. - Мы раньше встречались?

Амэ закусил губу, справляясь с собой, пока не наговорил других глупостей. Тем более на него смотрели, он не мог ударить в грязь лицом. Амако напряглась, ощущая неладное, в глазах братьев горел интерес.

- Нет, показалось, - мягко улыбнулся Амэ, спеша всех успокоить. - Это вы меня простите.

И поклонился, досадуя про себя. Где были его глаза? Ведь перед ним человек, даже и думать нечего - никакой гибкой худобы, перламутровых когтей-лезвий и неземных глаз с вертикальным зрачком. И ками никогда не расстаются со своими мечами. Но при этом человеке не было оружия, во всяком случае, Амэ не видел.

- Надеюсь, тот, с кем вы меня перепутали, не мой соперник, - рассмеялся он. - Я уже готов бороться за ваше сердце, принцесса.

На Амэ так посмотрели, что краска невольно залила лицо. Одно дело Кунимити - с тем держать дистанцию проще простого, а этот опасен. 'Как Хорхе, - промелькнула мысль. - Может, они родственники?'

В установившемся неловком молчании Амако бросала на Амэ такие злобные взгляды, что юноша начал беспокоиться о том, как бы приступ не начался.

- Накатоми Хиро, - золотоволосый человек подошел к Сарумэ, стоящим на веранде, и поклонился. - Рад знакомству.

Амэ посмотрел в глаза Хиро и подумал о том, что братья совершенно не похожи внешне. Иногда один ребенок идет в отца, а другой - в мать. Кунимити и Каору - яркий пример.

- Мы тоже очень рады, - ответила Амако с безжалостной вежливостью. - Прошу в дом.

Как оказалось, наследный принц взял с собой только младшего брата Ирию, остальные были слугами. Бедняги тащили столько сундуков, что оставалось только гадать - Накатоми хотят задарить Сарумэ или собираются жить здесь, по крайней мере, несколько месяцев, и в сундуках притащили одежду.

Хиро ступал легко и уверенно. Его походка выдавала в нем фехтовальщика или даже охотника. Если бы Амэ не знал точно, что перед ним наследный принц Накатоми, младший брат Садахару, того самого тощего в очках товарища Акито, который давал умные советы и все про всех знал, то решил бы, что имеет дело с Аши.

- Чем увлекаетесь? - спросил Амэ, искоса посмотрев на статную фигуру будущего жениха.

За такого и не грех выйти замуж, - со странным весельем подумалось юноше.

- Верховая езда. Единоборства, - он посмотрел на Амэ, в глазах плясали лукавые золотые искорки, - Ками запрещают нам носить оружие, и это позволяет не чувствовать себя уязвимым.

- Понимаю, - выдохнул Амэ. Порой ощущение собственной беспомощности убивало, и нет возможности взять в руки меч, чтобы защитить себя или того, кто тебе дорог. Нужно ждать и надеяться на Аши или ками. Хотя, Амэ они ни разу не подводили.

- А вы чем увлекаетесь?

И тут Амэ вспомнил о том, что хотел попросить курьеров связаться с Хорхе. Он не удержался и стукнул себя по лбу.

- Аши!

- О, неплохое увлечение. Но в чем оно заключается?

- Что? - Амэ захлопал глазами, с трудом понимая, о чем речь. Да и времени не было, курьеры могут уйти  с минуты на минуту. - О, нет! Я крестиком вышиваю, а Аши... Простите, срочное дело!

Амэ сорвался с места, чтобы догнать курьеров. Впервые в жизни взгляд матери, который провожал его, не был раздраженным. Они ведь договорились, что юноша будет себя вести отвратительно, чтобы отвадить от себя жениха.

Выбежав на веранду перед площадкой, Амэ понял, что опоздал. Земля еще дымилась, и минуты не прошло. От досады, юноша зарычал и схватил шлепанец, который стоял перед крыльцом. Обувь полетела прямо на площадку - таким образом Амэ мстил за то, что Аши ушли так рано. А он, забыл! Засмотрелся на этого Хиро, и забыл, что должен спасти Кунимити!

- Хорхе! - заорал Амэ от досады, - Где тебя носит, когда ты так нужен?!

Но в ответ тишина, и шелест ветра в деревьях. Великая Богиня, как же обидно упустить такой шанс...

- И зачем он тебе так понадобился, принцесса?

Амэ резко обернулся, чувствуя, что лицо пылает от гнева на самого себя, и встретился со спокойным взглядом золотых глаз. Этот Хиро... Да что он здесь делает?

- Или вам вместе нравится вышивать крестиком?

- Вряд ли, - ответил Амэ, делая глубокий вдох и отворачиваясь. Сейчас он выглядит не лучшим образом. - Не думаю, что он умеет.

- А умеешь ли это делать ты, Амэ?

Он оторопел, когда его назвали по имени, посмотрел на собеседника внимательным прищуром. Неужели? Неужели он все же не ошибся и это был...

- Хорхе?

Накатоми Хиро скрестил руки на груди и усмехнулся.

- У моей прелести завтра Церемония. Разве я мог пропустить? - оскалился он именно так, как это делает только Хорхе. Тысячи вопросов наводнили голову Амэ, но Амэ не задал ни одного, потому что не знал, что ему делать: либо избить этого нахала оставшимся шлепанцем, при этом громко крича, либо броситься к нему на грудь и разрыдаться от облегчения. 

*** 

Возбуждение и облегчение быстро сошли на нет, уступив место нервной бледности и поджатым губам. Хорхе, или же Хиро, был сущим наказанием, и не раз заставил пожалеть Амэ о том, что тот хотел его видеть. Лучше бы он никогда не приходил!

- У вас прекрасный особняк, наследная принцесса. И очень послушные слуги - просто мечта, - Хорхе широко улыбался, глядя на Амако. Амэ хотелось скривиться, ведь мама буквально млела от его лести. Всегда такая собранная и неприступная, всегда такая далекая и сильная, сейчас шла на поводу у Хорхе. Поганцу хватило нескольких точных слов, чтобы растопить ее сердце.

- Я стараюсь держать особняк в порядке, но это довольно сложно, - Амако призрачно улыбнулась, и ее лицо стало красивым. Наверное, такой она была до того, пока папа умер. Акито как-то рассказывал об этом, но Амэ не верил. Сумасшедшая и безжалостная, разве она могла быть когда-то другой?

- Люди сейчас слишком распущены. Мой отец говорил, что раньше все было по-другому, - ответил Хорхе, и Амэ бросил на него рассерженный взгляд. Это ж про какого отца он говорил? Самозваный Хиро усмехнулся, проигнорировав взгляд Амэ.

- Во времена моего детства были люди, которые помнили Вторую Войну, - вздохнула Амако. - Все-таки это очень влияло на нравы... никто не сомневался в том, что многовековые традиции изжили себя, и аристократы больше не имеют значения. Сарумэ всегда были музами, но вы представляете, как больно слышать от людей, что они больше не нуждаются во вдохновении?

Амэ уныло положил себе риса и взялся за палочки. Тема 'трава зеленее, небо голубее' его вгоняла в тоску. Тем более, зная Хорхе и его грязные приемы, вряд ли можно думать,  что его действительно волнует эта тема. Скорее всего, просто подлизывается к матери.

- Это печально, госпожа Сарумэ. Сегодня они отрицают аристократию, нас как их господ, а завтра откажутся от ками? Неужели они не понимают, кто их защищает? - Хорхе выглядел ложно возмущенным.

- Ками только кричат о защите и о том, что умрут ради любого из людей. А не они ли приносили в жертву целые деревни Небесной Собаке, только затем, что хотели поймать ее хозяина? - вмешался Амэ, не выдержав. За столом повисла оглушающая тишина, и все ошеломленно уставились на него. Юноша поспешил объяснить. - Мне Акито рассказывал.

Усмешка Хорхе стала еще шире.

- Я уверена, что у ками были на то причины, - Амако бросила недовольный взгляд на Амэ, и тот только пожал плечами в ответ.

- Ками ничего не делают без причины. Мой брат проводит бок о бок с ними довольно много времени, и говорит, что их действия справедливы.

'Да ну?' - спросил Амэ глазами.

- Мой старший сын тоже Аши, но он не разделяет этих убеждений, - сообщила Амако, только голос ее оставался бесцветен. Иногда Амэ это обижало, ведь Акито был признанным гением, и мать должна хоть немного гордиться сыном, но вместо этого - раздражение. Будто он был главной помехой в ее жизни.

- Так принцесса Амэ близка со своим братом? - Хорхе в притворном удивлении приподнял брови. Каков паяц! Только восхищайся его мастерством. - Тогда понятно, откуда все эти убеждения.

Амэ не выдержал и обиженно фыркнул. Определенно, он ненавидел Хорхе, и прирежет его сегодня ночью, чтобы завтрашний день прошел, может, не идеально, но приемлемо.

- Я обладаю достаточным количеством информации, чтобы сделать самостоятельные выводы!

- А никто и не умаляет ваши умственные способности.

Амэ почувствовал, что закипает. Еще немного и пойдет пар. И тогда он разорвет этого наглеца на маленькие мокрые тряпочки. А потом Амэ посмотрел на маму, и вдруг понял, что у него руки развязаны. Он может даже хамить, и никто ему слова поперек не скажет.

- Мама, ты, действительно, думаешь, что этот человек станет мне хорошим мужем? У него нет никаких манер! - Амэ поднялся, привычно поправляя кимоно. - Прошу прощения, но мне неприятно ужинать с подобным человеком!

Амэ вскинул подбородок и выплыл из комнаты. Он слышал, как смеется Хорхе. Очень хотелось вернуться и залепить чем-нибудь, но он сдержался. Надо пойти взглянуть на цветы. Вряд ли они успокоят, но зато отвлекут.

В саду сгущались сумерки, и пели цикады. Амэ на миг застыл на веранде, вдыхая полной грудью прохладный вечерний воздух и придерживая рукой край кимоно. К вечеру поднялся сырой ветер, он пах солью и  морем, и Амэ сразу вспомнился Акито. Это был его запах. Если уткнуться в шею, неизменно почувствуешь. Амэ поджал губы и решительно двинулся вперед, ступая босыми ступнями по теплому полу веранды. Ноги сами несли к любимому сараю, а не в оранжерею, куда, несомненно, доставили цветы. Ловко забравшись на крышу, Амэ без зазрения совести растянулся на поверхности и принялся смотреть в небо. Уже взошли звезды, слабо мерцали орбитальные спутники, готовясь к завтрашней работе. Ровно через сутки будет Церемония, там назовут имя Сарумэ, Амэ был более чем уверен в этом. Потому что иначе - все бессмысленно: и его жизнь, и его ложь, и его ожидание, и его любовь к Акито. Сразу обрушится все, Амэ больше не сможет мечтать о небе. О том, что когда-нибудь удивительные спутники будут подчиняться его воле, ведь на его руке окажется тонкий браслет.  И что Амэ будет носить черную форму Сейто Аши, гордо выхаживать рядом с Акито, и они будут вместе тренироваться, и вместе летать...

Тоска по небу стала почти осязаемой, такой сильной она была. И Амэ, призрачно улыбнувшись, поднял руку, любуясь иллюзией пойманной в пальцы звезды.

- Здесь мало звезд. На горе Сумеру ими усеяно все небо, и они такие крупные и близкие, - размышления прервал голос Хорхе. Амэ нахмурился и опустил голову.

- Мне не доводилось там бывать, - ответил он, садясь. Он отчего-то почувствовал себя уязвимым перед этим... существом, которое, оказывается, человеческий облик принимать может так же, поэтому подтянул колени и обнял их, глядя вдаль с грустью и задумчивостью.

Хорхе ловко забрался на крышу и разлегся рядом. Длинные золотые волосы свернулись причудливыми полукольцами, укладываясь на поверхность крыши. Ками поднял глаза к небу. Сейчас он выглядел человеком. Нет, что-то божественное в нем оставалось - походка, грация, глубокий взгляд, может быть слабое мерцание бледной кожи, но, не зная точно, ни за что не подумаешь, кто он на самом деле.

- А недавно зажглись еще две звезды - Аматэрасу и Сусаноо. Это значит, что они скоро спустятся на землю. И будет война, Амэ, - Сарумэ молчал, крепче обнимая колени. - Что происходит сейчас - это не война. Скорее противостояние по привычке, но когда ками и йокаи получат предводителей, мир содрогнется. Будут страдать люди, - в голосе Хорхе прозвучала горечь и сожаление.

- Я не верю, - произнес Амэ упрямо.

- Мир кажется таким незыблемым? - Хорхе повернул голову и с усмешкой посмотрел на него.

- Нет. Просто Вторая война... Мне не кажется, что это было 'противостояние по привычке', - Амэ положил подбородок на колени.

С этим миром давно что-то не так - Амэ знал. Он начал подозревать это еще тогда, когда понял, к какому полу принадлежит, и каким его считают  окружающие. Вот только никак не мог понять, в чем дело, и возможно, никогда не поймет этого.

- Все познается в сравнении.

- Армагеддона не случится, - фыркнул юноша. Он был уверен в этом. Чувствовал, наверное.

- Конечно, - улыбнулся Хорхе и закинул руки за голову, любуясь небом.

Амэ некоторое время молчал, слушая цикад и тени, которые приходили из дома, кухни, служебных помещений. Всюду царила суета - приехали гости, завтра будет Церемония, и молодая госпожа станет совершеннолетней. И все это казалось таким далеким, все еще знакомым и родным, но уже не своим. Будто сегодня, вот сейчас заканчивается важный период в его жизни, и присутствие Хорхе это только подтверждает.

- У меня провалы в памяти, - сообщил Амэ в надежде, что ками рядом может прояснить ситуацию. - Иногда приходят воспоминания, странные воспоминания. И это кажется бредом больного сознания.

- Я по-твоему доктор? - усмехнулся Хорхе.

Амэ пожал плечами. Он считал, что ками должны знать, что происходит. Потому что эти провалы были слишком уж загадочными.

- И еще, что с Кунимити? Ками пришли в дом Имубэ и с тех пор ни слуху, ни духу!

Глаза Хорхе насмешливо блеснули.

- Беспокоишься о дружке?

Амэ не выдержал и больно пнул мерзавца. Тот только вскрикнул, дернулся и осуждающе посмотрел на обидчика. Зря старался, дешевыми приемами тут бесполезно.

- Ты можешь отвечать нормально? - возмутился Амэ, чувствуя, как нарастает напряжение.

- Могу, но тебя так забавно дразнить! - рассмеялся Хорхе, и Амэ не выдержал: он сомкнул пальцы на его горле с твердым желанием придушить. Ками захрипел и закашлялся, и как оказалось - притворялся, потому что когда Амэ его отпустил, Хорхе быстро взял ситуацию в свои руки, и вскоре его распластали по крыше, придавливая явно не человеческой мощью. Странно, но Амэ ни миг не сомневался, что ему не причинят вреда - Хорхе умел контролировать свою силу.

- Имубэ уличили в связи с йокаями. Они ведь помогали выдать тебя, понимаешь? - тон Хорхе был таков, что никак не понять - говорит серьезно, или все же шутит, в очередной раз и неуместно. Амэ терялся в догадках. И все же от этих слов он чувствовал злорадство. Бенихиме и  Каору слишком много на себя взяли, решив, что могут пойти против ками и Аши. А зря. Что же до Кунимити...

- Он не... - принялся возражать Амэ, не забывая при этом яростно брыкаться в тщетных попытках сбросить с себя Хорхе. Но длинные пальцы прервали поток слов и заставили замереть.

- Конечно, мы знаем, - близкие желтые глаза, которые казались совсем человеческими, если бы не их цвет. - Твоему Кунимити выпал другой жребий. Пришло его время.

Амэ засопел, пытаясь осознать слова Хорхе, ведь тот выражался всегда туманно. Разобраться в его суждениях порой так трудно!

- И где он?

- Ты еще встретишься с ним, обещаю, - Хорхе широко улыбнулся, а потом отпустил Амэ. Тот не нашел в себе силы, чтобы подняться, хотя очень хотелось.

- Ладно, - Амэ решил некоторые вещи отложить, больно уж непонятно, и спросить что-нибудь другое. Благо вопросов хватало. - Тогда, может, объяснишь, что это за катавасия с небесной собакой? Почему меня обвиняют в ее смерти?

Хорхе только картинно пожал плечами, и Амэ едва не зашипел он вернувшегося негодования.

- Кто поймет этих йокаев?

- А как насчет того, что меня обозвали 'великим сокровищем Повелителя'?

Хорхе наклонил голову, забавляясь реакциями Амэ. Сам же Амэ в этом ничего не находил забавного. Он, может, хотел смертоубийство совершить...

- Что, правда? - спросил Хорхе, явно издеваясь.

- Нет, это мое буйное воображение! - огрызнулся Амэ.

- Мне нравится твое самомнение, но на 'сокровище' ты не тянешь. По росту не вышел! - после этих слов Хорхе расхохотался так, едва за живот не держась. Амэ кисло взирал на эту картину, а потом пробурчал себе под нос:

- Когда-нибудь я не выдержу, и убью тебя...

Хорхе замолк и, приоткрыв один глаз, точно дворовой матерый кот, ответил:

- Поверь мне, у тебя еще будет много возможностей!

Что могли значить эти слова, Амэ предпочел не думать. У него и без того раскалывалась голова. Вокруг творилось что-то невероятное, совершенно непонятное, и никак не получалось разобраться. Так зачем себе еще больше усложнять жизнь?

- Хорошо, - кивнул Амэ спокойно. - Если не вышел по росту, то почему ты всюду за мной таскаешься? И отчего земли Сарумэ находятся под защитой Аши?

Хорхе смотрел на него с ласковой усмешкой и приподнятой бровью, и Амэ сразу понял - нет, не ответит. Этот ками говорил только то, что сам хотел сказать, а на прямые вопросы никогда не отвечал. Вместо этого молол какую-то чепуху, слыша которую, Амэ хотелось заткнуть его раз и навсегда.

- Насчет Аши - не знаю. А что касается меня, может, я жить без тебя не могу?

Амэ хмуро посмотрел на него.

- Что еще придумаешь? Меня, между прочим, йокаи похищали! И они называли меня Жертвой. Что это значит?

Сарумэ и сам не мог понять, почему до сих пор задавал вопросы? И отчего не бросил это бесполезное занятие?

Хорхе же перекатился на живот и уперся локтями в крышу, приподнявшись. Волосы растрепались, и теперь почти полностью закрывали лицо, только желтый глаз сверкал весельем. Амэ было обидно, что его считают за клоуна.

- Это значит, что ты и есть Жертва. - Амэ зафыркал. - Терпение, принцесса, скоро все станет известно. От этого никуда не деться.

И в его глазах промелькнуло что-то... радость? ожидание? предвкушение? Нет, Амэ не знал, и с Хорхе ни в чем нельзя быть уверенным. Потому что это Хорхе.

Амэ молчал, прислушиваясь к легкому дыханию ками с телом человека. Сейчас слышно даже, как бьется его сердце. Бьется по-человечески, порывисто, а не так ровно и однообразно, как раньше. Амэ невольно приложил руку к своей груди, отчего-то ощущая страх.

- Я никуда не уйду, Амэ. И помогу тебе, - пальцы Хорхе накрыли его руку, и Сарумэ невольно почувствовал, что успокаивается. Было в этом несносном ками что-то... родное, свое и близкое.

От этих слов Амэ почувствовал благодарность. И перевернул ладонь, сплетая свои пальцы с пальцами Хорхе. А потом поднял голову к небу. Спутники нашлись привычно. Чтобы знать, где они, больше не нужно было их видеть. Они ощущались. Так же, как теплая ладонь Хорхе. 

*** 

15 день месяца Ямата-но Ороти 491 года Одиннадцатого исхода

Ие-но футана, Империя Тэнка, г.Нара;

особняк Сарумэ

- Госпожа? - Амэ вздрогнул, выныривая из размышлений о том, что ему накануне вечером наговорил Хорхе, и увидел озабоченный взгляд Тайко. Она сидела на коленях, протягивая ему пояс-оби из белоснежного шелка. На нем серебряными нитями были вышиты узоры.

- Все в порядке, - он заставил себя улыбнуться. Спать на ходу он никогда не умел, но все бывает в первый раз. Видно, из-за того, что Амэ сегодня толком уснуть не мог - волновался насчет Церемонии, и теперь его сознание иногда отключалось.

- Госпожа Амако приказала дать этот оби, - Тайко выглядела неуверенной. Она знала, что вкусы матери и Амэ не совпадали, и из-за этого порой разгорались яркие споры с битьем посуды, громкими криками и истериками.

- Хорошо, - Амэ почувствовал, что ему все равно, какой пояс надевать. Он так волновался, что различные мелочи вроде цвета оби перестали его тревожить.

Тайко закивала с облегчением и убрала пояс. Аккуратно его повесила, а потом взяла щетку и принялась расчесывать волосы своей 'госпожи'. Амэ нравилось, как Тайко это делает - бережно, осторожно, не то что мама.

- Многие не верят, но я считаю, что вы станете Сейто Аши. Вас выберут обязательно,- Амэ увидел в зеркале, как она слабо улыбнулась, и ее щеки окрасил легкий румянец.

Сарумэ обернулся и взял девушку за подбородок. Мгновение он колебался, очень хотелось украсть с ее губ прощальный поцелуй, но, вспомнив о том, что пережила по его вине Тайко, одернул себя. Он не имеет права. В нем течет кровь йокая.

- Спасибо, милая, - произнес он, тоже улыбаясь.

И в этот миг он услышал легкие шаги Йако в коридоре и вновь сел так, как раньше,  кивнув, чтобы Тайко продолжала расчесывание. Щетка легко заскользила по волосам, и Амэ прикрыл глаза, позволяя себе расслабиться. Определенно, он слишком напряжен из-за предстоящей Церемонии, кажется, еще чуть-чуть и нервы просто не выдержат...

- Могу я войти, молодая госпожа? - тень на пороге была нечеткой, нервно дергалась - наверное, дальше открыли окна, чтобы проветрить дом, отсюда и сквозняк.

- Заходи, - Амэ приоткрыл глаз, замечая, как отъехала перегородка и, вновь поклонившись, в комнату зашла Йако. В ее руках была небольшая прямоугольная коробка, оклеенная светло-коричневым шелком.

Руки Тайко замерли всего на миг, а потом вновь продолжили свою работу, аккуратно приходясь по всей длине волос.

- Что там у тебя? - спросил Амэ и повернулся.

- Подарок, госпожа. От Накатоми Хиро, - Йако с поклоном протянула коробку. - Он велел передать.

Бровь Амэ вздрогнула в удивлении, в груди загорелось любопытство. Что мог прислать Хорхе?

- А мама? - все же уточнил Амэ.

- Она знает.

- Вот как...

Этот пройдоха так покорил ледяное сердце наследной принцессы, что она даже разрешает дарить подарки? Довольно приятная новость. Но что мог прислать ками?

- Думаете, там будут любовные стихи? - покраснела Тайко, смущенно поглядывая на Амэ. Она ведь знала секрет Сарумэ, но все равно огорченно поджимала губы, когда за 'молодой госпожой' кто-то начинал ухаживать.

- Накатоми Хиро никогда не жаловался на отсутствие вдохновения, - улыбнулся Амэ и взял в руки коробочку.

Он открыл ее. Некоторое разочарование - стихов там не было, сразу же сменилась тремя изумленными вздохами, сорвавшимися разом.

- Священная Богиня!.. - воскликнула Тайко, придя в себя.

- Но сейчас месяц Дракона! Она отцвела давно! - не выдержала Йоко.

Амэ смотрел на аккуратную  ветку сакуры, бледно-розовую, потрясающе свежую, с каплями воды на прекрасных, нежных лепестках, будто ее только что совали с дерева, и минуты не прошло. Капли воды, точно драгоценные камни, сияли в льющемся из окна свете. И от нее исходил легкий цветочный аромат, который будил в воспоминаниях весну, и ее свежесть и молодость.

- Хорхе... - выдохнул Амэ, улыбаясь. Он любил все красивое, его с детства учили видеть красоту во всем, поэтому не находил ничего плохого  в том, что Хорхе дарил ему цветок, как девчонке.

- Тайко, я хочу, чтобы сегодня в моих волосах была эта сакура. 

***

Одевать свою 'дочь' Амако взялась собственноручно, и Амэ порадовался, что последний раз таинственные шрамы появлялись только перед похищением йокаями. Вспомнив ту историю, и обгорелое тело человека, он снова почувствовал невольный укол беспокойства, который сразу же принес с собой чувство вины и горечь. Амэ облизал губы, стараясь слизать ее, чтобы быстро позабыть, но не вышло. Казалось, она поселилась в нем навсегда.

Юноша просунул руки в широкие рукава алого кимоно, и тяжелый шелк, расшитый золотом и синей нитью, лег на узкие плечи. Амако посмотрела на 'дочь', недовольно поцокала языком, а потом принялась прилаживать кимоно. Тайко стояла рядом и поддерживала тяжелую, объемную одежду. В ее руках был целый ворох алой ткани, которую она держала очень аккуратно, будто боялась, что от более грубого обращения дорогая одежда рассыплется в пыль. Амако же не спешила. Просто накинув кимоно на плечи Амэ, она обошла его по кругу, осматривая со всех сторон, приглаживая  несуществующие складки и выискивая недостатки. С ее языка сорвалась пара язвительных замечаний в сторону портного - она обвиняла его в криворукости, считала, что за те деньги, что она отдала, можно было и постараться лучше. Потом прошлась по нерешительности Амэ, который никак не хотел выбирать себе кимоно к Церемонии, и поэтому пришлось нашить 'абы каких', чтобы тот соизволил выбрать.

Амэ молчал. Сегодня он разрешил себе побыть любимой куклой матери. К вечеру, в любом случае, это закончится. Нет в этом мире силы, которая сможет помешать Амэ изменить свою жизнь.

'Ты неудовлетворен жизнью, поэтому так ведешь себя', - в воспоминаниях образ смеющегося Хорхе, щурившего золотые глаза и улыбавшегося с хитрецой и насмешкой. Ответа на эту реплику не последовало. Наверное, Амэ начал взрослеть и старался держать себя в руках. 'Ты считаешь, что способен на что-то большее, не так ли?'

Пояс одевали долго. Амако все не нравилось, как его завязывают. То слишком криво, то слишком туго, то 'наделали много складок' - да причин для недовольства и придирок  было более чем достаточно. В такие моменты Тайко смотрела в пол, признавая свою вину, а уставший от этого бесконечного 'наряженья' Амэ, просто поджимал губы и украдкой вздыхал, боясь испортить тонкую работу матери и служанки.

- Госпожа Амако, у нас проблемы. Зеленщик подвел, обещал принести больше сельдерея, но не смог...

- Госпожа Амако, те скатерти, что привезли недавно... Оказалось, что несколько из них бракованы. Что делать?

- Госпожа Амако, одна из наших конюшен перестраивается, может  не хватить места для лошадей гостей...

Амэ по десять раз на дню покидали, заставляя стоять и ждать, пока мать решит все проблемы и вернется, а этих проблем возникало превеликое множество.  Сарумэ казалось, что на нем не кимоно надето, а кандалы, которые тянут к земле. А еще прическа. Парикмахер давно прибыл, но без Амако не решался начинать. Тайко была бледна, точно снег, с самого утра на ногах, а еще эта жара стоит... Да, лето в этом году выдалось, что надо.

Вид из окна не был богатым - кусочек сада, кусочек внутреннего двора, прекрасный вид на высокую стену и соседние покои - мужскую половину, и никакого тебе неба.

- Вы думаете, к вечеру соберется дождь? - спросила Тайко, изнывая от духоты.

Амэ взглянул на тот жалкий огрызок неба, что открывался из его окна и отметил тяжелые тучи, которые рано или поздно прольются на землю.

- Разве Аши не умеют управлять погодой? - поинтересовался он, мечтая о том, чтобы просто потереть шею. А о том, чтобы сесть, вовсе речи не шло. Это было пределом его мечтаний.

- И потом нас будет заливать всю неделю, - Тайко была огорчена, а Амэ в ответ пожал плечами.

Это ведь очевидно, разве нет? Когда вмешиваешься в естественный ход природы новой Сейкатсу, всегда будет отдача. Отсюда и дожди, и прочие катаклизмы.

- Я этого не увижу, - легко улыбнулся Амэ. В Академии Воинов-Теней Аши будут совершенно другие погодные условия, он был уверен.

- Я на это надеюсь, госпожа.

В сад вышел Хорхе. Сегодня он оделся в лиловый шелк и распустил волосы. Он выхаживал под окном с какой-то особенной гордостью и важностью, будто демонстрировал себя - посмотрите, какой я великолепный, упадите мне в ноги и восхищайтесь. И что самое интересное - только под окном Амэ, что не оставляло сомнений, для кого все это было устроено. Жаль только, Сарумэ ввиду своего состояния не мог этого оценить.

- Господин Накатоми Хиро! - воскликнула Тайко. - Такой красивый...

Видя на него реакцию служанки и бывшей возлюбленной, Амэ почувствовал злость. Похоже, представление Хорхе удалось с большим успехом, чем на то рассчитывал 'артист'. Только он об этом не узнает. Бедняжка.

- Прочишь мне его в мужья? - улыбнулся Амэ тускло, внутренне радуясь, что чувство юмора ему не изменило, и он не наговорил глупостей, а потом не высунулся в окно и не наговорил глупостей туда.

- Нет! Что вы! - глаза Тайко расширились, стали такими ошеломленными, что Амэ повеселел.

- Представляешь, как бы удивился жених, в первую брачную ночь? - Амэ улыбнулся шире, подмигивая Тайко.

Девушка вздохнула.

- Мне было бы его жаль.

Амэ склонил голову на бок, все еще стараясь совладать с собой и стоять неподвижно. А так хотелось потереть шею...

- А мне - нет.

- Почему?

Амэ пожал плечами, зашуршав шелком.

- Может, заслужил?

Хорхе устроился под деревом любоваться садом. Или видом в окно - одно из двух. Когда он увидел Амэ в окне, то приветливо помахал, широко, но фальшиво улыбаясь. Интересно, в этом ками есть хоть что-то искреннее? Какой трудный вопрос.

- Вы разобьете ему сердце, - покачала головой Тайко. - Посмотрите, он уже влюблен в вас.

Амэ закусил губу, чтобы не улыбаться слишком широко. Хорхе влюблен? Зная, кто он на самом деле? Нет, такого не бывает.

А потом вернулась Амако, разозленная до предела. И веселье кончилось. А еще через несколько минут, приехал первый из приглашенных гостей. У Сарумэ Амэ сегодня совершеннолетие. Это большой праздник, несомненно.

***

15 день месяца Ямата-но Ороти 491 год Одиннадцатого исхода.

Иё-но футана, Империя Тэнка, Нара;

Площадь Пионов

- Канто уже вынесли, - сообщил Макетаро кисло.

- Мы опоздали... - подхватил Канске.

Есть вещи, которые в этом мире не меняются совершенно. Они будут неизменными и через год, и через два, и через десять, и если мир рухнет, и если он возродится, это - останется. Канске и Макетаро давно, еще с самого детства, очень переживали, что не успеют на вынос огромных, до самого неба, шестов, на которых мерно покачивались желтые фонарики. Шествие начиналось у здания администрации, а потом - по главной улице к огромному полю, месту, где проходили показательные выступления Воинов Аши. Впрочем, Амэ понимал братьев. Зрелище канто, высоких крепких мужчин, которые несли их с легкостью, отработанной за многие годы ловкостью, вид фонариков, слабо покачивающихся при ходьбе, неба, расчерченного зеленой клеткой (это было как-то связано с барьерами, но Амэ не знал, как именно), просто не могло ни приесться, ни надоесть. Это было по-настоящему прекрасно, но в Сарумэ сегодня великое событие, поэтому эту часть представления пришлось пропустить, чтобы участвовать в следующей.

Следующий этап не был легким. У Амэ слишком тяжелое и жаркое платье, окобо намного выше и неустойчивее обычного, кимоно теснее, оби завязан туже. Трудно не только идти, но и дышать, а еще надо постоянно следить за осанкой, не горбиться. И хотя Аши поработали и очистили небо от облаков, все равно душно и жарко, и Амэ казалось, что вся косметика, тщательно наложенная, сползает с его лица вместе с капельками пота. И с трудом хватает сил, чтобы не повести рукой, и рукавом промокнуть лицо. Нельзя.

Это было похоже на триумфальное шествие. Вначале по улице проносят канто, затем ровным строем вышагивают Аши, а уже за ними, пестрой нестройной колонной идут те, кто сегодня участвует в Церемонии - полсотни подростков, гордые, разряженные, полные страха и надежд, шальные от собственной 'взрослости' и открывающихся горизонтов. А родители машут им из толпы, что-то кричат, знакомые свистят. Всюду огни и гомон, улыбки и возбуждение. Людское море волнуется, тревожно, но торжественно.

Амако стоит чуть в стороне, и когда они с Амэ встречаются взглядами, она только кивает, холодно и сухо, а Амэ кланяется, разворачивая руку ладонью вверх, слегка приседая. Он весь в алом, а в прическе - цветы сакуры. И мамины подруги завидуют, ведь молодая Сарумэ такая прекрасная. Хорхе улыбается, сложив руки на груди, смотрит неотрывно, и сейчас он особенно похож на ками, каким его помнит Амэ, и, точно озарение, приходит воспоминание: море людей, и золотоволосый бог, склонившийся над ним, он протягивает руку, тонкую, изящную, с множеством колец  на пальцах, а на его запястьях звенят браслеты.  Амэ на миг застывает, кланяется и идет дальше, вперед, по каменной дорожке, за фонариками канто, к барьеру. Если поднять голову почти у самого барьера, то легко можно увидеть огромного стального зверя-спутника, сегодня спущенного вниз, в атмосферу, и его пузо открыто, и из него струится зеленый свет. Но это в небе, а впереди - арка только для тех, кто сегодня станет взрослым. Люди с канто выстраиваются в ряд, освобождая широкий проход туда, внутрь - за зеленую стену. Акито говорил, что там будет испытание, но не сказал, какое именно, но по его результату зачисляют в Академию Аши.

'Что бы там ни было, - Амэ задержал дыхание, собирая волю в кулак. - Мне нужно это пройти'.

Подростки строятся цепочкой и спокойно идут вдоль шестов с горящими фонариками, и здесь тени почти беснуются, вызывая головную боль своими воплями. И хочется вздохнуть, наконец, и крикнуть во всю мощь легких, чтобы они заткнулись. Но Амэ поджимает губы, вскидывает подбородок. В зеленый проход он вплывает гордо и величественно, ведь он - Сарумэ.

'Все в порядке, Эхисса. У нас еще есть время до Пробуждения, пусть мальчик повеселится'

'Смотри мне. За ошибку спрошу строго'

Тени? Да, скорее всего. И они говорили голосом Хорхе, и еще какой-то женщины. Амэ оглянулся, пытаясь отыскать глазами золотоволосого ками, но у него ничего не вышло. Едва не споткнувшись, и получив от соседа недовольный возглас, Амэ, хмурясь, вошел внутрь. А там на него обрушилась тишина, такая густая и непроницаемая, будто от мира отрезали, что в груди сразу стала подниматься волна паники. Амэ оглянулся и увидел мир, точно скрытый за зеленым стеклом: нечеткий, размазанный и какой-то искаженный. А с другой стороны - огромное поле, расчерченное непонятными символами. И Аши в черно-синей форме снуют туда-сюда, и ни одного студента Академии, все уже давно состоявшиеся воины. Подростков собираются испытывать - наверное, это серьезное дело. Хотя, Акито говорил, что не раз участвовал в подобных мероприятиях. Как же Амэ гордился братом!

- Ух ты! - восклицает кто-то из подростков, другие подхватывают. Множество голосов ахают и что-то бормочут с благоговением. И в глазах их огонь. А Амэ улыбается, он счастлив - все еще лучше, чем он представлял. Сарумэ ощущает себя частью чего-то огромного и важного, он чувствует общность, всеобщее благоговение передается и ему.

'Хорхе, ты ли это?' - Амэ снова слышит голос, и вздрагивает, улыбка медленно сползает, вытесненная бескрайним любопытством. Сарумэ озирается в поисках той самой тени, которая транслирует голос, но тщетно. Наверное, куда-то спряталась...

'Ванесса, детка. Не ожидал...' - Хорхе отзывается после секундной паузы. В голосе звучит приятное удивление.

'Безопасность, сам понимаешь. Йокаи в последнее время неспокойны, Эхисса боится нападения. А, по-моему, это паранойя!'

'Я все слышу', - вмешивается другой женский голос, уже знакомый Амэ.

'Мы знаем, дорогая', - смеется Хорхе.

'Так что ты здесь делаешь, милый? Неужели пришло время?' - голос Ванессы полон веселья.

'О, да...Осталось совсем немного. Не могу дождаться'

'Поздравляю. Имя выбрал?'

'Данте. Оно так красиво звучит'.

'Цукиеми не переплюнешь', - откровенно забавляется Ванесса.

'А?' - Хорхе кажется удивленным.

'Он назвал своего отпрыска Ебрахий. Можешь себе представить?'

Амэ понятия не имел, о чем идет речь, но его позабавило имя Ебрахий. Не повезло тому, кого так назвали, считай - вся жизнь испорчена. И, кажется, Амэ не удержался от проявления собственных эмоций и фыркнул. Конечно, его могут посчитать за сумасшедшего, но всегда можно списать на стресс.

'Амэ... - теперь говорил Хорхе ласково, но с насмешкой в голосе. - Нехорошо подслушивать взрослые разговоры!'

В ушах раздался тонкий неприятный писк, и таинственные голоса сразу стихли. Или тень ушла. Эта мысль очень озаботила Амэ: ками умеют управлять тенями? Это нужно непременно выяснить. Позже...

Позже. Потому что сейчас совершенно не до этого: к ним направлялось несколько Аши, о чем-то переговариваясь. Амэ, совладав с неудобной обувью, попытался вытянуться, встать на цыпочки, будто это могло помочь ему расслышать обрывки разговора. Кое-что все же удалось: говорили о какой-то интенсивности, и Амэ совсем ничего не понял. По мере приближения Аши сердце билось все чаще, и тяжело стучало в висках, а в горле позорно пересохло. Амэ пытался сглотнуть, но это не помогло. Сарумэ был настолько возбужден, что дрожал. Вот оно, испытание. Сейчас будет...

Сейкатсу бывает разной, и Амэ знал. Это как группа крови - каждый человек владел определенным видом: земля, вода, огонь, небо и ветер. Об этом рассказывал Акито. Поэтому когда перед ними вырос огромный чешуйчатый ветряной дракон, Амэ ничуть не удивился, только шире улыбнулся, желая коснуться этого существа. Сплести из Сейкатсу дракона - своего рода искусство, и Амэ это чувствовал очень остро, и не мог не восхищаться происходящим. Тот Аши, что создал его - истинный мастер.

Дракон - огромный чешуйчатый змей из светло-голубой, почти белой Сейкатсу, разлегся на поле, свернувшись кольцами. Маленькие когтистые лапы упирались в зеленую траву, и, наверное, оставили бы на земле глубокие борозды, но дракон не обладал достаточной степенью материальности. Огромная морда хрипела, выпуская из крупных ноздрей пар, тонкие усы свисали с морды, беспокойно трепыхаясь при каждом выдохе. Дракон покачал головой, оглядывая подростков, которые смотрели на это чудо с немым восторгом. Амэ не сводил блестящих глаз с огромной чешуйчатой твари, изумляясь тому, какой разной бывает Сейкатсу. У йокаев она сильная, необузданная, опасная для сущего, ошеломляющая в своей разрушительности, а у Аши - нет. У них она послушная, прирученная, такая тихая и спокойная, немного безмятежная, чуть вялая, но потрясающе красивая и гордая. Сейчас, как никогда Амэ ощущал острое желание владеть Сейкатсу, уметь ей приказывать - создавать и рушить с помощью ее. Она звала его уже много лет своей таинственностью, своей непостижимостью и опасностью. Она - как огонь, не приручишь, но подружиться можно.

- Смелее, ребята, он не кусается, - произнес один из Аши. У него добрый взгляд, седина в волосах и морщины вокруг глаз. Правда в том, что Воины-Тени непозволительно быстро стареют, до обидного быстро. О, как слепа была Бенихиме, предлагая Сарумэ Амэ, принцессе рода, вечную молодость и красоту! Стремясь к брату, стремясь к Аши, Амэ уже давно был готов отдать в жертву свою жизнь и разрешить, чтобы тонкая сетка морщин раньше времени поселилась на лице, а в волосах засияли серебристые пряди. И вот сейчас он сделал шаг в направлении своей мечты...

- Он как туман. Разве его потрогаешь? - недовольно спросил один из подростков.

- Потрогаешь, но это доступно не каждому, - глаза Аши лукаво блестят.

- А у меня получилось! - похвастался другой. Он стоял рядом с драконом и касался его, а тварь ластилась к его руке, задевала носом, пыхтела.

- Да ты притворяешься! - не поверил кто-то.

- Нет, смотри же.

Подростки засуетились, обошли дракона, стали трогать его, но лишь одному удалось коснуться его по-настоящему. Амэ стоял в стороне и наблюдал за происходящим. Идти в эту толпу он не хотел, он предпочитал подойти, когда будет свободнее.

- А вы что стоите? - спросил у Сарумэ другой Аши, более молодой, но в глазах его была такая глубина, что сразу видно: этот человек многое повидал. - Вам тоже надо попробовать коснуться его.

Амэ повернулся, посмотрел на Аши, невольно сравнивая его с Акито. И Акито все равно выигрывал по всем статьям: брат и выше, и красивее, и, несомненно, талантливее.

- И что если мне удастся его коснуться? - приподнял бровь Сарумэ.

- Значит, однажды мы увидимся снова, - ответили ему.

- Но уже в бою, - подхватил Амэ, делая шаг к дракону. И в его голосе прозвучала гордость.

- Плечом к плечу, - согласно кивнул Аши.

Подросткам уже надоело толпиться и пытаться поймать туман, поэтому они стали отходить от твари, и теперь добраться до нее казалось не так сложно, как раньше. Рядом с драконом остался только один, тот самый, которому удалось прикоснуться, и сейчас он обнимал существо за толстую шею, будто своего верного коня.

- Как вас зовут? - спросил Амэ, оглянувшись на Аши. Нет, это не Акито, как жаль! Но все же чем-то неуловимо он напоминает его - тоже сережки в ушах, и непослушные вьющиеся волосы. И манера держаться - слабо, очень слабо, но все же была схожа с манерой брата.

- Кийю, - ответил Аши.

- Я запомню, - он вежливо поклонился, призрачно улыбаясь. - Ведь мы еще встретимся.

Мужчина пожал плечами, а Амэ, желая подтвердить правдивость своих слов, протянул руку. Дракон вначале глянул на нее, будто раздумывая, подойти или не стоит, а потом поднял голову и уставился в небо. Земля дрогнула так неожиданно, что Амэ едва не свалился, и чтобы удержать равновесие, взмахнул руками. Длинный рукав кимоно взлетел и, опускаясь, прошел сквозь бесплотное тело дракона.

'Тревога! Тревога! Общая мобилизация! Нападение йокаев!' - тень разорвала тишину, и Амэ, заслышав ее, вскинул голову, посмотрел на барьер. Он все так же мерцал ровным зеленым светом, и раскрытое пузо спутника по-прежнему оставалось неподвижным, но за ними творилось сущее безумие - огромное пятно в небе разрасталось, приобретая поистине угрожающие размеры. Огненный цветок, похожий на фейерверк, но, конечно, более смертоносный, расцветал над толпой, угрожая ее накрыть, похоронить под собой, сжечь.  В лицо пахнуло паникой и странной безысходностью, и Амэ закусил губу, чтобы не закричать от страха. Даже Аши застыли на местах.

 'Капитан Кимуро, с вами находится Жертва. Приказываю защитить ее!' - снова голос Хорхе, и Амэ заметался, принялся озираться по сторонам, ища глазами этого ками. Но вокруг был только ровный зеленый барьер, несколько подростков и трое Аши.

- Хорхе! - звал Амэ, чувствуя страх и отчаяние. - Хорхе!

Но ему никто не ответил. Даже тени молчали, только страшный грохот слышался вдали,  и кровь шумела в ушах так громко, что едва не оглушала. Руки и колени мелко дрожали, дыхание срывалось.

Барьер заморгал, а затем потух вовсе, а нутро спутника стало с глухим скрежетом закрываться. Амэ накрыла волна звуков, и от этого паника в груди поднялась еще сильнее. Хотелось бежать прочь - вперед по стадиону, подальше от огненного цветка. Хотелось бежать к нему, чтобы хоть как-то помочь, ведь там умирают люди. Эти два желания раздирали Амэ на части, и он просто застыл, не в силах пошевелиться, не в силах выбрать.

- Быстрее, сюда! - кто-то схватил Амэ за руку и поволок прочь. Дракон растаял, оставляя после себя длинный, серебристый след. Толпа людей, спасаясь от небесного ужаса, стала заполнять стадион - промедли, и растопчут.

- Что происходит? - спросил именно тот подросток, которому сегодня удалось коснуться дракона. Ему не ответили, просто проследили, чтобы он покинул стадион.

Амэ где-то потерял свою обувь, он и сам не знал, когда это произошло. Он бежал так быстро, как мог, чувствуя, как от страха кровь стынет в жилах. И страх этот был не за себя - он знал, кто такие йокаи, а за других. Они ведь беззащитны, совершенно.

- Командир, мы должны пойти туда! - решительно сказал Кийю после страшного взрыва, прозвучавшего где-то сзади. Земля содрогнулась, и Амэ упал на землю, не удержав равновесие. В воздухе пахло безумием. - Мы нужны там!

Аши, который создал дракона - он, по-видимому, являлся командиром - покачал головой. Кимуро. Кажется, так его назвал Хорхе.

- Мы нужны здесь. Ты слышал приказ.

- Чтобы увести их из зоны поражения хватит и одного из нас! - Кийю возмутился, с тревогой и нетерпением косясь на площадь, полную людей. Великая Богиня, как сейчас он похож на Акито! Тот же взгляд, решительный и непреклонный, упрямый, горячий. Он хотел спасать людей. Как Амэ его понимал!

- Ты слышал приказ, - еще раз повторил командир, едва не крича. Шум стоял невообразимый. Начинался апокалипсис, небо уже горело не в одном, а в нескольких местах - один из спутников был поврежден.  Пахло гарью, удушливо и резко.

- Он падает! - прокричал кто-то, и Амэ поднял голову, отвлекаясь от спорящих Аши.

Спутнику так и не удалось подняться, его подбили, и теперь, пуская дым и отчаянно горя, он летел на землю. Послышался отчаянный крик. Одна из девушек-подростков в крестьянской одежде схватилась за голову и присела на корточки.

- Уходим! Уходим! - шум прорезал сильный голос командира Аши. - Нас могут зацепить!

Амэ, чувствуя, что в этом море паники и людского безумия, вот-вот потеряется, вдруг понял, что должен идти. Не обращая внимания на боль в ногах, он побежал к девушке и схватил ее за локоть, пытаясь утащить в сторону. И хоть сейчас была ночь, в небе горели яркие огни - спутники по-прежнему освещали происходящее огромными прожекторами. Светил и раненый, подбитый спутник. И когда на Амэ и девушку упал луч яркого света, Сарумэ внезапно понял, что огромная махина вот-вот свалится на них.  Он дернул крестьянку за предплечье так сильно, как только мог. Та сорвалась с места, и упала на Амэ. Юноша тоже не удержался на ногах, запутавшись в тесном кимоно, и повалился на землю. Спутник проскрежетал рядом с ними в опасной близости и приземлился неподалеку, нагоняя бегущих прочь Аши и подростков. Земля содрогнулась снова, сжавшегося Амэ, прикрывающего своим телом в защитном жесте девушку, окатило дерном; а потом полыхнуло нестерпимым жаром. Сарумэ открыл глаза, осознавая, что если сидеть тут, то они просто расплавятся, потому дернулся в сторону и поволок за собой девчонку. Амэ бежал на полусогнутых, боясь выпрямиться - спутник рядом подозрительно гудел, будто хотел взорваться, девушка что кричала сзади, но Сарумэ было совершенно не до этого. Ему нужно доставить ее в безопасное место.

Он выбежал на середину поля и на миг остановился, переводя дыхание. Легкие разрывались от быстрого бега и едкой гари, что была щедро распылена в воздухе. Осознать, что на них бежит огромная толпа паникующих людей со стороны торговых рядов, получилось не сразу. Девушка вновь завизжала, задергалась, но рука Амэ намертво сжимала ее, и это заставило Сарумэ очнуться и понять, что если он и дальше будет глазеть на то, как огромное людское море движется на них, их попросту растопчут. Амэ оглянулся по сторонам и осознал, что бежать туда же, куда и остальные, нельзя - спутник выглядел очень опасно, на грани взрыва. Решение пришло быстро: нужно мчаться наперерез, к палаточному лагерю Аши. Амэ рванулся, отчаянно косясь на приближающихся людей. Он старался бежать так быстро, как только мог, но опасность приближалась неотвратимо.  Людские крики и вопли уже затопили всю площадь.

'Великая Богиня! Великая Богиня!.. Великая Богиня...' - повторял про себя Амэ, как заведенный. Он молил ее о помощи. Молил прекратить этот конец света. Но Аматэрасу молчала. Ее не было в этом мире сейчас.

Они не успевали. Отчаянно не успевали. И уже у самой цели их настигли, но Амэ с нечеловеческим упрямством продолжал пробираться вперед, не обращая внимание на тычки. Он знал, что если он сейчас свалится, то его просто затопчут. Тело разрывалось от боли, девушка, которую Амэ по-прежнему держал за руку, давно упала, рука дергалась отчаянно, разрывала острыми ногтями кожу на запястье, умоляя о спасении, и Сарумэ пер вперед, повторяя про себя имя Великой Богини, прося помощи в этом аду. Ударили по их сцепленным  рукам - один раз, второй, третий. Мышцы давно ослабели и дрожали, но Амэ просто не замечал этого. Как и не замечал, что их разняли, а Сарумэ просто сжимает пустоту.

Наверное, случилось чудо, потому что людской поток внезапно закончился, и Амэ выбрался наружу. Он отбежал на безопасное расстояние, все еще рефлекторно сжимая руку, свято уверенный, что они вышли вместе, и упал на землю.

- Выбрались... - произнес он скрипучим, непослушным голосом и сразу же закашлялся.

А потом расплавилось небо...

Нестерпимый, яркий зеленый свет залил все в округе, заставив зажмуриться. Это спутники развернулись и навели свое разрушительное оружие на йокаев. Мелькали всполохи, но зрение Амэ было обожжено, потому он видел только зеленые точки, которые перемежались с тьмой. Иногда случались вспышки, и даже если перекатиться на бок, и спрятать лицо в руках, глаза пульсировали болью. Слышался страшный вой, крики и плач. Мир давно сошел с ума...

А потом вдруг все стихло. Еще мгновение назад голова разрывалась от какофонии звуков, а потом - оглушающая тишина. Амэ заморгал, пытаясь открыть глаза после забытья, в которое он внезапно провалился и так же внезапно из него вынырнул. Глаза после всего произошедшего даже не слезились, немного болели и пощипывали, но вполне терпимо. И вокруг была тьма - ни огонька, и ни звука не доносилось до измученного слуха Сарумэ. А потом на юге, в небе вновь загорелась огромная огненная звезда, с лучами-щупальцами, которые иногда опускались вниз и лизали землю. Спутники молчали, а небо скрылось в густом тумане. Бой продолжался. Дрались ками, отчаянно, громко, используя Сейкатсу, но, кажется, место боя удалось изолировать - оно подсветилось призрачной зеленой дымкой защитного поля. И вновь небо казалось расчерченным квадратами, но теперь они горели бледно и как-то неуверенно, но откуда-то Сарумэ знал, что это правильно.

Амэ осмотрелся по сторонам, ища девушку, которую отчаянно спасал, и, не найдя, позвал ее. Никто не откликнулся. Никто рядом даже не простонал, и Сарумэ беспомощно пожал плечами - наверное, куда-то делась, пока он лежал, закрываясь от ошеломляющей боевой мощи спутников. Самым разумным было ее поискать, или найти людей, которым нужна помощь. То, что сам Амэ был цел, казалось ему чудом. Несколько ссадин, болят глаза, кружится голова и тошнит, но отделался он легко в целом. Он, пошатываясь, поднялся на ватные ноги, которые сопротивлялись использованию всеми возможными способами - отказывались повиноваться, дрожали и сводились судорогами. А потом просто поплелся, и в данный момент для него существовало только одно направление - вперед.

Черная громада упавшего спутника едва горела, и, похоже, взлетать на воздух не собиралась. Земля была раскорежена, ямы получились такие, что если сорвешься, то падать придется долго.  Амэ предусмотрительно стал обходить их и вдруг остановился, застыл, точно вкопанный: он увидел тело человека. Оно походило на поломанную куклу, раскинулось в неестественной позе: поломанный позвоночник, оторванные конечности, кровь, темной лужей, разлившаяся рядом - все это привело Амэ в неописуемый ужас, к горлу подкатила тошнота и огромное, почти всепоглощающее чувство вины, будто Сарумэ был в чем-то грешен. Еще мгновение понадобилось на то, чтобы осознать, что да, грешен, ведь не помог, не предотвратил. И душа доводов рассудка слышать не могла, она игнорировала увещевания о том, что это просто не в силах было сделать. Амэ судорожно выдохнул, прикрывая глаза. Но и там стояла картина покалеченного тела человека, будто ее выжгли на внутренней стороне век. Что-то горячее и влажное потекло по щекам и закапало вниз. Сарумэ шмыгнул носом.

Он шел вперед. Некогда аккуратное поле теперь было не узнать. Там, где не оставил  свои уродливые следы упавший спутник, нежную зеленую траву газона вытоптали человеческие ноги. Сотни, нет тысячи, следов простирались повсюду. Маленькие и большие, глубокие и не очень, от босых ног, от гэта, от шлепанец - на любой вкус. Иногда валялась обувь. Иногда люди, затоптанные насмерть...

- Да тут беднота одна водится! -  послышался недовольный голос, и Амэ резко обернулся, внутренне радуясь, что увидел кого-то живого, и главное - вменяемого.

- Даже брать нечего, - согласился другой, досадливо сплевывая себе под ноги. - Может, к спутнику?..

- Нет, с ками лучше не связываться, - третий голос немного дрожал, он был тонким и каким-то бесцветным.

- Идем! Да что ты вечно трусишь? Я уверен, что за кусочек спутника нам столько денег отвалят, что хватит надолго... - все-таки увещевания второго помогли.

- Я согласен! - первый сказал свое слово.

Амэ оглянулся, привстал на цыпочки, опираясь на земляную глыбу, и увидел, что к нему шли трое мужчин.  Двое впереди - уверенно и быстро, а третий семенил сзади. В руке одного была длинная деревянная палка, которую он нес на плече, точно древний длинный меч тати; второй шел с пустыми руками, а последний на своей спине тащил какой-то узел, наполненный барахлом. И этот узел, наверное, был таким тяжелым, что заставлял горбиться.

- Видел когда-нибудь спутник вблизи, брат? - усмехнулся тот, что с палкой.

- Я уверен, мне понравится, - гнусно улыбнулись в ответ.

Амэ поморщился во внезапном понимании. Он слышал о таких людях, которые обыскивали трупы или грабили могилы. Скверные люди, в которых не было ничего святого. И, когда запах жареного немного выветривался, они вылезали наружу, чтобы поживиться самым вкусным, самым горячим и ценным.

- Смотри, это же Аши! - тот, кого назвали 'братом', остановился, указывая на одно из тел, которое лежало неподалеку от огромной черной машины. - Какая удача! У них не только можно меч взять, но и украшения. Говорят, одно из них управляет спутниками.

- Мы с тобой такие удачливые, брат! - заржал тот, что был с палкой.

Амэ не мог этого видеть. Не мог смотреть, как они обыскивают того, кто когда-то был гордым Воином Аши, командиром Кимуро. Как их грязные руки лапают его меч, как эти подонки ржут, пиная ногами его тело со словами: 'Что ж ты так мало с собой взял?'

- Отойдите от него! - Амэ вышел из своего укрытия, из-за огромных земельных глыб, которые образовались в результате падения спутника.

Люди напряглись, со страхом косясь в сторону Сарумэ. Небось, решили, что кто-то из Аши или ками заметил их, но почти сразу же расслабились, опознав в говорившем Амэ. Даже сейчас, а может сейчас более всего, Сарумэ походил на девушку в дорогом перепачканном кимоно.

- Сморите-ка, девочка! - гнусаво усмехнулся тот, что шел с огромным тюком за спиной. Он был маленький и даже без своей ноши горбатый. Такой неприятный, что хотелось скривиться.

- Принцесса... - с выражением голодного волка протянул тот, что с палкой. Подойдя ближе, Амэ смог различить, что у него неправильной формы нос - наверное, ломали не раз, и срастался он правильно далеко не всегда, подбитый глаз и короткий ежик волос. В целом он выглядел настолько неопрятно, что сразу внушал отвращение.

- Красивая, - голос последнего из мародеров прозвучал мечтательно, но взгляд его горел так же. И этот огонь очень не нравился Амэ, он предупреждал об опасности.

Сарумэ решил не пасовать и не показывать своего замешательства. Да, он грязный, растрепанный, но по-прежнему аристократ, и подчинять себе простых смертных было его святым правом. Амэ вздернул подбородок, упирая руки в бока.

- Отойдите от него немедленно! - потребовал он, полыхая праведным гневом. Это должно поставить на место этих людей. Или хотя бы поколебать их решимость.

С мгновение ничего не происходило, а потом тройка гнусно расхохоталась. Тот, что с палкой противно гоготал, его 'брат' вторил ему, а последний мерзко хихикал. Амэ от такого поворота на миг растерялся - они его за дурака держат что ли? А потом почувствовал, что ярость поднимается в нем, точно огромный шквал, и топнул ножкой.

- А ну молчать! - заорал он. - Перед вами принцесса рода Сарумэ, и вы обязаны мне подчиняться!

- Мы никому ничего не должны, крошка. Тем более кому-то вроде вас, аристократов! - горбоносый смачно сплюнул под ноги, и Амэ пережил острый приступ отвращения к этим людям.

Его 'брат' сделал шаг вперед.

- Здесь нет никого, кто мог бы помочь тебе, - и его голос прозвучал зловеще. - Даже на твои крики некому откликнуться...

- Здесь сажаются с йокаями, - закивал карлик. - Ни один человек не сунется сюда...

И Амэ вдруг осознал, в каком положении оказался. Ситуация давно вышла из-под контроля, и все это время он обманывался иллюзией. Эти люди не станут его слушать. Их злит происхождение Амэ. И то, что он никогда не голодал, одевался в шелка и спал в удобной постели.

- Почему бы тебе не развлечь нас, красотка? - Сарумэ знал этот взгляд. Это похоть...

И что делать? Бежать?

Амэ так и сделал, но не успел он сделать и пять шагов, как его нагнали и повалили на землю. Руки зашарили по телу, стараясь сорвать одежду, но все же не сильно усердствовали - кимоно Амэ было очень дорогим, и они знали об этом. Одно платье порой стоило целого дома и хозяйства в придачу. Амэ отбивался, как только мог. Он брыкался и кусался, ведь никто его никогда не учил драться, как мужчину, из него воспитывали девушку, которая умеет хорошо вышивать и музицировать. Но их было трое, а Амэ - один, силы слишком неравные, поэтому его скоро обездвижили, держали по рукам и ногам, снимая дорогостоящее алое кимоно...

- Йокай подери! - выругался один из мародеров. Следом послышались и другие, менее пристойные слова. Амэ лежал на земле, его руки и ноги были надежно зафиксированы, грудь бешено вздымалась, сейчас обнаженная, гладкая мальчишеская грудь с выступающими ребрами.

- Это не девка! - и в голосе злоумышленника - Амэ честно не знал, какого из них, не мог определить, ведь мысли путались, - прозвучала злоба, такая сильная и такая черная, что Сарумэ содрогнулся. - Маленький сученыш!  Нарядился в бабские шмотки!

Амэ вначале схватили за волосы и дернули так сильно, что тот вскрикнул. Казалось, ему вырвали клок волос.

- Отпустите!.. - всхлипнул он. - Не трогайте...

- Не трогать?! - Амэ ударили по лицу. - Не трогать?!

Второй удар пришелся под ребра. Ногой.

- Отпустите его! - приказал горбоносый, и руки и ноги Амэ вновь могли двигаться, но на этом все хорошее заканчивалось, потому что когда Сарумэ решил подняться, его вновь ударили в живот. Это вышибло воздух из легких, заставило захрипеть и вновь свалиться на землю. И сразу же сверху посыпался град сильных ударов. Амэ обступили, и теперь пинали ногами. Он кричал, он молил его пощадить, кажется, даже пытался угрожать - Амэ не помнил, боль застилала его сознание, мешала связно мыслить и осознавать происходящее. Весь мир  сжался, превратился в одну бесконечно-длинную полосу болезненных мучений. Амэ скулил, точно побитый пес, он плакал, не в силах справиться со слезами, брызнувшими из глаз, он задыхался, ведь боль не давала вздохнуть... Он уже не мог пошевелиться, безвольной куклой лежал на земле, когда как жестокие пинки сотрясали его тело, причиняли еще большие повреждения. Амэ знал, что такое быть битым - Амако практиковала порку регулярно, но наказания матери сейчас казались просто лаской.

- Я убью этого ублюдка! Убью! - Амэ слышал, как ругались его мучители, как оскорбляли, втаптывая в грязь в буквальном смысле этого слова. Боль, их злость, запах горелой земли, отдаленные звуки боя с йокаями смешались в сознании Амэ, бились в голове сумасшедшей какофонией. И где-то на заднем плане, далеко-далеко, и не услышать почти, и не различить, появился гул. Гул этот нарастал, и казалось, что тысячи злых насекомых летят навстречу. Ту-дум! Ту-дум! - билось сердце.

Которое однажды остановилось...

'Жаль, у Жертвы оно не бьется долго...' - еще одна вспышка-воспоминание, и на этот раз такое четкое, что даже боль померкла.

Ту-дум! Ту-дум! Ту-дум!

'Там умирают люди, Амэ. Ты им позволишь?' - на Амэ смотрит старик, который не боится чистой Сейкатсу. И Акито снова умирает, там, под огромной огненной лапой Небесной Собаки - еще одна картинка из прошлого.

Ту-дум! Ту-дум! Ту-дум!

'Ты не сможешь летать, пока не умрешь. Больно не будет, обещаю', - Хорхе смотрит на Амэ, и в его глазах сожаление. И еще странная щемящая нежность...

Ту-дум!..

- Отойдите! У меня есть идея! - до сознания Амэ едва доходит голос одного из его мучителей. Он лежит на спине и глаза его устремлены в небо, расчерченное спутниками. Дым рваными облаками снует туда-сюда, просто так, без цели. Чуть опустив взгляд, Сарумэ видит, как горбоносый заносит над головой свою острую палку-копье, а потом с размаху втыкает ее в живот Амэ. Юноша вскрикивает, хрипло и беспомощно, приподнимаясь, привставая, будто пытаясь еще сильнее насадиться на палку.

Ту-дум...

- А хотел насквозь... - в голосе горбоносого почти прозвучала обида. Он рывков вытащил свою палку и вновь занес для удара.

- Целься лучше! - посоветовал его брат. - Ты в позвоночник, наверное, попал, или что-то вроде того.

Еще один размах, и кровь, которая была на кончике палки, брызнула в сторону. Да, алый, действительно, хороший цвет - крови на нем не видно... А потом - снова удар, и больно, а кровь хлещет глоткой. Тело Амэ вновь предсказуемо подалось навстречу, но выгнуться сильно не смогло: его пригвоздило к земле.

- Пробил! - ликовал горбоносый.

Рука Амэ заскребла по земле со странным скрежетом. Сарумэ же смотрел в небо и думал о крыльях, думал об Акито, своем дорогом брате, пока не почувствовал, что мир начало заволакивать серой дымкой. И движения вокруг Амэ замедлились...

- Интересно, как скоро ублюдок сдохнет? Как думаешь?

- Смотри, сколько натекло. Скоро...

Ту...дум...

Это смерть? - скользнула последняя мысль. А потом Амэ затопило воспоминаниями о прошлом. И те провалы в памяти, что происходили с ним, стали вновь заполняться. Сарумэ вспомнил то ощущение неудержимой ярости, что владело им; силу в своих руках, и многое-многое другое.

'Нет, пожалуйста, не надо! Мне так больно!' - кричал крестьянин, когда плавился от чистой Сейкатсу, вызванной Амэ. А сам Амэ думал о том, что это обман, что это какая-то тень прибежала, и брал с неба еще и еще. Он так пытался защитить этого человека, а в итоге - убил.

Ты убил человека! - и это осознание заставило закричать во всю мощь раненых легких. Заставило собрать последние силы и привстать!

Амэ не видел изумленных лиц своих мучителей. Не видел, что с них сошли все краски, когда они увидели, что Сарумэ, у которого уже начали стекленеть глаза, вдруг подорвался и закричал, хватаясь рукой за палку, которой был проткнут. И рука эта не принадлежала человеку - длинные пальцы, тонкие кости, острые серебристо-лиловые когти.

Ту-дум!.. - в последний раз ударилось человеческое сердце Амэ и замерло навсегда.

Амэ, обессилев, упал на землю. Его руки были раскинуты, а пальцы подрагивали, вначале крупно и часто, а потом все реже и реже. Амэ убил человека и теперь должен умереть. Это справедливо...

Хорхе материализовался из ниоткуда. Не было ни спутника, да и приближения его никак не заметишь. Наверное, еще одна чудесная  способность ками. И он грубо отшвырнул от Амэ тройку злоумышленников. Те завопили, и попытались спастись бегством, но их перехватили. Светловолосая Лидия, сейчас чумазая и в меру подпаленная, схватила одного за шкирку. Эдгару и Ванессе достались остальные. Они просто молча держали людей, и смотрели на происходящее.

Руки Хорхе дрожали, и сам он весь как-то сжался, и совсем не вериться, что всего мгновение назад он был гордым и прекрасным ками, ведь сейчас являл собой просто напуганное и бледное существо. Он видел умирающего Амэ, и ему казалось, что он гибнет вместе с ним.

- Ты знаешь, что нужно делать, Амацукумэ-но микото*, - сказала Лидия. - Ты ему родитель.

Сейчас она называла истинное имя Хорхе. Не то, которое много лет назад дал ему Рихард, стоя вот так же на коленях перед ним; не то, с которым он, Хорхе, родился как человек, а имя Души, той самой, которая перерождается раз за разом, проходя Очищение в Еминокуни, чтобы вернуться снова в Поднебесный, но теперь человеком...

Хорхе кивнул, взял Амэ за руку, прижал ее ко лбу. Когтистая рука была еще теплой, но скоро это тепло уйдет, если оживет не оживет.

- Амэ-но-удзумэ-но микото**, призываю тебя возродиться в истинную форму ками. Услышь зов крови моей, что течет в тебе!  - голос Хорхе поднялся, стал высоким и чистым. Он проводник, который сейчас помогает новому богу появиться на свет, скинуть обличие человека, убрать притворство, а оставить только суть - суть ками, защищающего людей.

Рука Амэ не дрогнула. Сам же юноша остался безжизненно лежать на земле. Нет, он уже умер, и не слышит чистого голоса своего родителя. Хорхе отчаянно вздохнул и оглянулся. Он посмотрел на Лидию вопросительно, а она в ответ только хмурилась. Неужели, они опоздали?

- Амэ-но-удзумэ-но микото, призываю тебя возродиться в истинную форму ками. Услышь зов крови моей, что течет в тебе!  - Хорхе еще раз повторил ритуальные слова, и вновь ничего не произошло.

Лидия неслышно подошла сзади и положила руку на плечо Хорхе. Ками откинул голову, прижимаясь затылком к бедру женщины, и приблизил руку Амэ к губам. Слезы, упавшие из глаз, прочертили влажную дорожку и упали на запястье Амэ. Хорхе понял, что хотела сказать Лидия.

 - Нарекаю тебя Идзанами Удзумэ Данте - выдохнул ками тяжело. - Посмертно...

Больше ждать было нечего. И надеяться тоже.  Он положил руку к сердцу Амэ и поднялся. Недавно нареченный Данте, нерожденный бог, лежал посреди огромного поля, на котором много лет подряд выбирали в Аши. А ведь Амэ тоже хотел поступить в Академию Аши. Но для него все закончилось здесь и сейчас, все его мечты, все его планы - все нашло свое завершение на этом поле.

Алое кимоно, так и не снятое насильниками, теперь раскинулось вокруг худого тела Амэ, точно два огромных крыла. В волосах запутались потрепанные цветы сакуры. И если бы не белоснежная нижняя сорочка, которая была запачкана кровью, можно было бы подумать, что он просто спит, но ему снится кошмар - даже сейчас черты лица не разгладились, в них была тревога, мука и вина.

Хорхе поднялся и шатающейся походкой направился к Эдгару. Люди от него испуганно шарахнулись, ведь поняли, что убили кого-то очень дорогого для ками. Но Хорхе скользнул по ним безжизненным взглядом. Как мало люди знали о тех, кто их защищал - даже таким подонкам он не сможет причинить вреда.

Слова раздались, точно гром среди ясного неба.  И хотя надежда все еще тлела, догорая, услышать их не ожидал никто.

- Чтобы искупить свою вину за убийство человека, я клянусь защищать людей до последней капли крови, - голос был хриплым, неясным, едва различимым, но слова разобрали все. Это была другая ритуальная фраза, которую обычно говорит ками, который только что совершил убийство, чтобы стать родителем. Девять лет назад Хорхе произносил такую, стоя над телом маленького Сарумэ Амэ. Эдгар сжал челюсть, потому что тоже говорил это в свое время.

Но никто из ками не ожидал, что эту фразу можно было использовать таким вот образом.

Хорхе резко обернулся, и увидел Амэ, объятого теплым светом Сейкатсу. Возрождение! Оно пошло! Это было так ошеломляюще замечательно, что заставило забыть и не думать о том, что только что сказал Амэ. Хотя нет, не Амэ. Теперь - Данте.

Дыра в груди постепенно затягивалась, ослепительно сияя, а в руке Данте держал свое человеческое сердце, которое недавно билось в его груди. Теперь Сейкатсу завершит его трансформацию в ками, она создаст ему другое - сердце бога, и Амэ обретет бессмертие и силу. А то, что находится у него в руке, скоро затвердеет, превратится в первоклассный металл.  Из которого позже будет выкован меч. Ками не зря считают, что их истинная душа сокрыта в их мечах. В человеческом сердце сокрыты все их надежды и все их страхи, их любовь и их ненависть...

- Данте... - прошептал Хорхе.

Как ни странно, но Амэ сразу понял, что обращаются именно к нему.

- Ты задержался, - улыбнулся он немного грустно.

Лидия и Эдгар переглянулись. Они понимали, что означает произнесенная клятва для них всех. 

***

- Мы это заберем, ладно? - мягкая рука накрыла ладонь Данте, заставив испуганно вздрогнуть и едва ли не отпрянуть, но сзади стоял Хорхе, точно страж, надежный, как скала, и родной; он сжимал плечи юного бога. - Мы вернем его, обещаю. Просто сейчас ты не готов использовать его по назначению...

С ним говорили мягко и спокойно, точно с неразумным ребенком или умалишенным. И не сказать, что ошибались, ведь он себя таковым и ощущал. Данте сейчас вообще много чего ощущал: легкий жар, жжение в животе, что-то не так было с его зрением, что-то не так было с его сердцебиением, что-то не так было с его кровью - казалось, что она пузырилась. А его руки так вовсе были увенчаны длинными когтями, слушались неохотно, были неуклюжими и неторопливыми.

Данте приподнял голову и вопросительно посмотрел на Хорхе.

- Отдай его. Не бойся, - кивнул тот.

А еще глубоко внутри Данте было странное ощущение безграничного доверия по отношению к золотоволосому ками, всегда такому насмешливому и трудному, но теперь невозможно близкому. Данте кивнул и протянул свое сердце, которое под пальцами казалось еще теплым, но уже твердым, и в неверном свете уставших спутников, блестело.

- Молодец, Данте, - рыжеволосый ками с повязкой на лице, закрывающей один глаз, ласково улыбнулся. Данте подумал о том, что впервые в жизни видит ками с такими короткими волосами.

Заметив изучающий взгляд, ками представился:

- Я -  Аматэрасу Акигуи Эдгар, Акигуи-но-уси-но ками, Бог-правитель пожиратель зла, - он коротко поклонился представляясь. - Рад знакомству с отпрыском моего командира.

Данте сделал тоже самое, но из положения сидя.

- Командира? - спросил он удивленно.

- Именно, - его улыбка стала шире. - Идзанами Амацукумэ Хорхе - наш командир, и твой родитель. А это -  Аматэрасу  Окицу Лидия, Окицу-химэ-но ками, Дева-Богиня Тлеющих Углей.

Она была ошеломляюще красива. Правда сейчас она казалась немного потрепанной боем, и поэтому высокая прическа, украшенная драгоценностями, растрепалась, делая ее взъерошенной на вид. На Данте она смотрела спокойно и изучающе.

- Ты переродился в роде Идзанами, которых всего четверо. Хатиман, его жена Эхисса, прародительница всего, Хорхе и ты, - вдруг сказала она, ни с того, ни с сего. Позже Данте узнает, что такое вполне характерно для представителей школы Ямасиро, представителем которой она и являлась.

Данте на всякий случай покивал, давая понять, что все понимает. А сам чувствовал; да это явилось еще одно странное ощущение того, как перестраиваются спутники. Они отходят на свои позиции, а один плывет к ним, будто собирается совершить телепортацию.

- Всего существует четыре рода: наш, род Аматэрасу - от нее пошли все остальные ками, род Сусаноо - это все йокаи, и род Цукиеми. В роду Цукиеми сейчас только двое - сам прародитель и его молодой сын Ебрахий, - добавила она. - Я это говорю тебе затем, чтобы ты быстрее понял, кто ты теперь.

Данте уже слышал  про Ебрахия, но решил не заострять внимание на нем.

- То есть, я ками? Не йокай, как говорил доктор Нагаи? - он нахмурился, посмотрел недоверчиво на Лидию.

- Ты - самый настоящий ками, - улыбнулась она, и Данте почувствовал, что в животе поселилось множество беспокойных бабочек, которые своими нежными крылышками тревожили нутро. - Доктор Нагаи был твоим куратором. К сожалению, ками не так много в Поднебесном, и сил не хватает, чтобы постоянно следить за Жертвами. Потому мы назначаем кураторов. Кураторы - это просто люди, пойми, Данте, - Лидия выглядела так, будто пыталась оправдаться. - Они не могут учесть все, и уследить за всем. Отсюда и появлялись такие фатальные ошибки, как беременность твоей возлюбленной, и твое похищение. Все, что мы могли - это защитить твой дом щитами.

- Понимаю, - кивнул Данте и попробовал подняться. Хорхе помог, и юноша нетвердо встал на ноги и повис на нем.

Данте запахнул белую сорочку, перепачканную кровью, но само кимоно завязывать не стал: не было ни сил, ни желания на это. К тому же руки так плохо слушались. Руки ками, острые, смертоносные, с какой-то стороны изящные, но едва ли не уродливые в своей практичной форме. Глядя на них, Амэ становилось страшно - что же он теперь? Одно дело видеть ками со стороны, прекрасных, идеальных, пленительных и потрясающе сильных, но совсем другое быть одним из них.

- Жертва. Меня так часто называли. Что это значит? - Данте решил воспользоваться возможностью и узнать ответы на свои вопросы.

- Это нечто вроде возраста ками, - с готовностью ответила Лидия. - Когда умирает человек, который проживал свою восьмую жизнь, ками забирает человеческое сердце и окропляет его своей кровью. Сейкатсу реагирует, и на основе человеческих тканей и крови ками воспроизводит тело будущего бога. Это тело совершенно идентично человеческому, но в нем находятся механизмы, которые скрыто протекают в течение многих лет. Ты, верно, раньше почти не помнил своего прошлого? Того, что было в далеком детстве, до восьми лет? - Данте согласно кивнул. - Новое тело усваивает только самые яркие воспоминания. Но когда Жертва становится Охотником, обычно память восстанавливается. И сейчас ты все помнишь. Но я отвлекся.  Период, когда тело еще хранит человеческую форму благодаря бьющемуся в нем человеческому сердцу, это - возраст Жертвы. Мы так его назвали потому что в это время йокаи находят плоть ками особенно вкусной, низшие даже могут сойти с ума.

Данте что-то такое припоминал. Например, то, как на него смотрел один из тех страшных йокаев Принца, когда хотел съесть. Или того тенгу, который находился в подвале доктора Нагаи. Он тоже находил Данте невероятно вкусным.

- О том, что возраст Жертвы скоро окончится, говорят несколько признаков. Самый заметный из них - это царапины на груди, которые появляются периодически, - продолжила Лидия свою 'лекцию', и Данте невольно схватился за грудь, вспоминая эти бесконечные повязки. - Когда Жертва спит, она подсознательно пытается стать Охотником, а это произойдет, если изъять человеческое сердце. Но реакции эти зачастую вялые, и силы у подсознания не хватает, чтобы совершить задуманное. Все, что оно может - просто поцарапать. Довольно неприятное ощущение, понимаю, - сочувственно покивала Лидия, показывая, что тоже проходила через подобную процедуру. - Второй признак - это пробуждение Инстинкта. Инстинкт - это то, что делает нас ками, и указывает любой ценой защищать людей, какими бы они ни были.

- Я знаю, что такое Инстинкт, - произнес Данте, глядя на тройку мародеров, которых так никто не отпустил. Они сидели в сторонке вместе с ками, которую звали Ванессой, кудрявой шатенкой, имеющей странные мужские повадки и отсутствие каких-либо комплексов. Сейчас она использовала горбоносого в качестве спинки для стула, удобно к нему прислонившись и вытянув стройные ноги.

- Хорошо, - кивнула Лидия и принялась объяснять дальше суть процесса становления ками. -Когда наступает Пробуждение, родитель ками дает ему новое имя, а Жертва вынимает человеческое сердце. Сейкатсу заменяет его на новое. В этот момент Жертва становится Охотником. Мы так называем их, потому что над ками в это время преобладает Инстинкт, и все, что не является человеком или родителем, воспринимается угрозой.

Лидия кивнула Ванессе. Она повернулась и что-то сказала горбоносому, и тот повернул лицо. Когда ками щелкнула его по носу, Данте почувствовал, что его заполняет ярость, и ему хочется разорвать на мелкие кусочки эту женщину. И плевать, что она ничего не сделала этому человеку. И плевать, что несколько минут назад этот человек пытался убить его и вгонял в живот острую палку. Хорхе приобнял молодого Охотника за плечи, и это успокоило почти мгновенно.

- Вот видишь, - Лидия снова мягко улыбнулась после 'демонстрации', а Данте почувствовал стыд, что так среагировал. Ведь не было на то никаких причин. - В этом состоянии ты будешь пребывать несколько лет, пока твое человеческое сердце, которое будет надежно храниться в Пятиэтажной Пагоде, окончательно не станет металлом. Тогда его отдадут тебе, ты собственными руками выкуешь из него меч, с которым не будешь расставаться ни днем, ни ночью. И только после этого ты станешь  настоящим Ками.

Данте посмотрел вначале на Лидию, потом на Эдгара, который стоял чуть поодаль и не сводил внимательного взгляда с нового бога.

- Вам с Хорхе пора, спутники закончили наведение, а я свою вводную лекцию, - сообщила Лидия.

- Могла бы и покороче, - недовольно фыркнул Хорхе. Двинувшись к Данте.

- Ты сам попросил меня об этом. Я всегда объясняю подробно, - пожала плечами она.

- Спасибо, госпожа Лидия. Господин Эдгар, госпожа Ванесса, - Данте галантно поклонился. - Рад был знакомству.

Лидия кивнула в ответ, а Ванесса произнесла:

- Тоже мне покоритель женских сердец, - хмыкнула она.

Эдгар прикрыл рот рукой, чтобы не улыбаться - это бы испортило его грозный одноглазый вид. Зато Хорхе делал это неприкрыто, за что и получил хороший тычок под ребра.

- И куда мы теперь? - спросил Данте.

- Хорхе покажет тебе Священный Грот. Ты должен его увидеть, - с готовностью отозвался Эдгар. Наверное, знал, что Хорхе не станет отвечать на вопросы.

- А с этими троими что будет? - Данте указал на своих мучителей. Сказать по правде, он не хотел их оставлять, ведь боялся, что с ними что-нибудь сделают.

- Мы не вправе судить людей. Так что отдадим их Аши.

Данте закивал. Он знал, что Аши справедливы. Общаясь с Акито, он давно это понял.

- Еще раз, спасибо.

- Когда тебе надоест уже благодарить? - Хорхе закатил глаза, обнимая его за плечи.

Когда-то давно они путешествовали вот так вместе. Но тогда Данте не ощущал такой безопасности, которая сейчас исходила от его родителя. Может, это потому, что тогда он еще не был этим Охотником. Так спокойно ему было только рядом с Акито. Ну и теперь с Хорхе...

Ками наклонился к уху Данте и прошептал, тихо и таинственно, и просто поразительно, с какой готовностью все его существо отозвалось и принялось внимать - совершенно новое и незнакомое ощущение. А Хорхе будто специально играл с ним. Хотя, нет, скорее всего, просто давал привыкнуть в мелочах, напоминал каждую минуту, что жизнь Данте теперь изменилась.

- Следуй за мной, Данте. Чувствуй спутник и следуй за мной, что бы ни случилось...

Полыхнуло зеленым, и Данте приготовился к растворению, но этого не произошло. Это было слияние - Сейкатсу к Сейкатсу, это как вода к воде, что может быть естественнее? Нет, он не пропадал по кусочкам, не расщеплялся, как это казалось раньше, теперь все было по-другому. Он был частью этого потока и чувствовал перемещение, он сам был тем зеленым светом, которое являло собой луч портала. Данте был самим спутником, парящим высоко в небе, таким раскованным и свободным. Он почувствовал восторг оттого, что парит высоко над землей, и созерцает почти весь Поднебесный сверху: материки, моря и океаны, облака. Он видел ту часть, что была освещена солнцем и ту, в которой сейчас царила ночь. Он видел все и сразу, и это было прекрасно.

Крылья! Вот они настоящие крылья! Хорхе был сто раз прав, когда говорил о том, что пока не умрешь, не сможешь летать. Великая Богиня, одно это мгновение стоило всех страданий и всего того длинного пути, который проделал Данте, чтобы оказаться здесь. Это было небо! То самое, о котором мечтал с детства, к которому хотел прикоснуться. Теперь оно принадлежало ему, целиком и полностью. Разве это не чудо? Данте засмеялся, и казалось, в его небесах зазвучал смех. Наверное, так в Поднебесном случаются грозы. Когда ками радуется там, наверху, а люди считают, что это облака сталкиваются...

Приземление не было неожиданным. Данте очень четко уловил момент перемещения и своего отделения от Сейкатсу спутника. В прошлый раз по прибытии его ноги не держали, и он все удивлялся, как Хорхе удается выглядеть так, будто ничего не произошло, но теперь он понял. Его тело и, правда, вело себя так, будто ничего не произошло, для него не было никакого стресса типа растворения и остановки сердца. Все было естественно.

На земле, куда они прибыли, были камни под ногами, и сильный ветер. Он подхватил полы незавязанного кимоно Данте, и они взвились точно два крыла. ОН все еще обнимал Хорхе, который довольно улыбался, а восходящее солнце светило ему в лицо. Его волосы казались ярко-золотыми с дерзкой утренней рыжинкой, которую придавало молодое солнце, их трепал ветер, спутывая все фенечки, цепочки и заколки, что были в них вплетены.

- Где мы? - спросил Данте, и голос казался чужим, хриплым от пережитого недавнего восторга. Будто он кричал все это время.

- Гора Сумеру, - объяснил Хорхе. - Идем.

Он взял Данте за руку и повел вверх, по каменистому, не совсем удобному склону вверх. Они шли медленно, а Данте тщательно выбирал дорогу для своих все еще босых ног. Камни были после ночи холодные, острые, порой шаткие. То один, то другой нет-нет, да срывался с места и катился вниз. Данте иногда останавливался и оглядывался по сторонам. Смотрел вниз, то на обрыв, упасть в который очень не хотелось, поросший кривыми крючковатыми деревьями, то вперед, на горы-близнецы, которые были соседями той, по которой они шли. Они не были высокими и на их вершинах тоже росли деревья. Солнце их освещало, и они стояли такие таинственные, закутанные в облака.

- С запада находится Небесный Дом. Там живут ками, - объяснил Хорхе. - Не все, правда. Цукиеми тот почти не вылезает из своей Еминокуни. Возится с душами. Дались они ему? Как будто сами свое Очищение не пройдут?

Когда Хорхе брался что-то объяснять, он это делал своеобразно. И не всегда понятно.

- На северо-западе, значительно ниже, чем Небесный Дом - Убежище. Там лечат умственные расстройства, - почему-то Данте показалось, что Хорхе пошутил. С таким выражением это было сказано...

- Мне уже там удалось побывать, - напомнил он.

- И еще туда вернешься, поверь мне, - Хорхе бросил на Данте насмешливый взгляд.

- Если только тебя навещать приду, - не остался в долгу юноша, и заслужил одобрительный хмык.

- Ну, а с востока, с которого идем мы, находится Священный Грот.

Данте недоверчиво посмотрел на Хорхе.

- Тот самый, в котором заперлась Аматэрасу для создания ками?

- О, а ты, оказывается, что-то знаешь! - и нравилось же Хорхе его дразнить...

Ками остановился. Ветер трепал его золотые волосы, и они лезли в лицо. Хорхе поправлял их  привычным, но слегка недовольным движением, в котором скользила грация, совершенно не присущая людям. Оставалось только удивляться, насколько искусно он умел притворяться. Ведь еще вечером он казался человеком, а сейчас при всем желании такого не скажешь. Хорхе щурил свои желтые кошачьи глаза от яркого солнца и кривил губы.

- Пришли, Данте, - сообщил он, если не с облегчением, но с чем-то близко к этому.

Данте закивал, ощущая то ли радость и волнение, то ли благоговение и недовольство - он не знал. Сейчас все его чувства были настолько незнакомыми и сложными, что разобраться в них сразу не получалось.

- Вовремя. Меня уже начала утомлять эта прогулка, - ответил он. Боль в босых ногах не способствовала хорошему настроению.

- Если так ты хотел меня упрекнуть в том, что я не настроил портал ближе к гроту, то твоя попытка провалилась, - Хорхе демонстративно оскалился, сверкнув белоснежными зубами. Тоже совсем не по-человечески. - Нас и так подпустили слишком близко, благодаря содействию Рихарда. Гора Сумеру - самое защищенное место в Поднебесном, и порталы здесь не работают.

Почему-то Данте не был удивлен. Если это дом ками и их священное место, то логично его защищать всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

- Мне всего лишь нужна была обувь, - буркнул Данте обиженно, а Хорхе насмешливо приподнял бровь и поклонился.

- Простите, принцесса, не догадался.

Данте скривился, будто проглотил что-то горькое, когда услышал это обращение. При воспоминании о Сарумэ вдруг завеяло тоской, а неизвестность страшила. Оставалось только довериться своему родителю. Во всяком случае, это казалось наилучшей идеей.

- Идем уже, - сказал Амэ и двинулся вперед, обходя Хорхе.

Впереди, за огромным камнем оказался вход в пещеру. Данте остановился в нерешительности, ведь ожидал несколько другого. Священный Грот по его представлениям должен быть более... ухоженным, а не этой странной дыркой в горе, в которую и заглядывать-то страшно, а не то, что входить - впереди темно, ничего не различить. Да и вход, наверное, должен быть обустроенным хотя бы каменной дорожкой.

- Оно заросло сорняками! - вырвалось из Данте. Все же он был аристократом и привык к... ландшафтному дизайну.

- А это чтобы никто не догадался, - Хорхе было весело. Впрочем, Хорхе почти всегда было весело и пора бы уже смириться с этим.

- Издеваешься? - Данте приподнял бровь.

- Конечно. - Даже отрицать не стал. - Пойдем. Или ты боишься?

Не дождется, - подумал Данте.

- Вот еще! - и шагнул в проход, стараясь не запутаться в колючих ветках сорняков. Не стоит давать Хорхе лишний повод для веселья.

Идти в темную пещеру, правда, было страшно, но сзади находился родитель, и это как-то обнадеживало, помогало справиться с собой. Когда непроницаемая тьма сомкнулась над их головами, вдруг вспыхнули факелы на стенах, и весь грот озарился неверным золотистым светом. Ровные ряды хрусталя? льда? стекла? - Данте не знал - неожиданно засверкали, почти ослепляя. Он на миг прикрыл глаза, привыкая. Какое странное место! Этот хрусталь был обработан так, что чем-то отдаленно напоминал гробы. Гробы, стоящие ровными рядами, множество гробов. От этой мысли волосы на загривке Амэ встали дыбом. Душно пахло благовониями и цветами.

Данте обернулся в поисках Хорхе и к своему удивлению нашел того с преклоненными коленями, опущенной головой и сложенными руками. Ками что-то бормотал, но Данте не смог различить, что - шевелились тонкие, всегда насмешливые губы, произнося смутно знакомые слова. Пришло понимание, что Данте бы тоже не мешало присоединиться к Хорхе, но он не мог себя заставить. Вместо этого юноша шагнул вперед, к одному из 'гробов' и вдруг изумленно застыл, открыв рот и хватая в шоке ртом воздух так, будто был рыбой, нечаянно выброшенной на берег. Это, действительно, был гроб, и в нем лежал черноволосый мальчик в окружении вечных, неувядающих цветов. Странно красивый, непостижимый, но умиротворенный. А на волосах серебрился иней.

Хорхе коснулся его плеча, и Данте вздрогнул и почти сразу же подался к нему в поисках живого тепла. Ему было жутко оказаться в этом непонятном месте. Он, по сути, так мало в своей жизни видел смертей, так мало видел покойников, с которыми прощались. Папа умер еще до рождения, слуг хоронили отдельно, а из родственников все жили и здравствовали. К тому же мама особенно заботилась о том, чтобы он не видел ничего подобного, считая это зрелищем не для детей. И вот теперь, оказавшись на странном кладбище людей, среди сотен мертвых, Данте испытывал панический ужас и дрожал. Хорхе, понимая все без слов, просто обнял его за плечи.

- Это наша святая святых, Данте, - мягко произнес он. - Здесь покоятся наши человеческие тела. Я не прошу тебя сейчас понять значение этого места, просто смотри.

Данте спрятал лицо в одежде Хорхе, которая еще пахла дымом сражения и кровью. Этот запах казался куда приятнее, чем все эти благовония и удушливые цветочные ароматы, витающие в воздухе.

- Ты убил меня, - горько произнес он, вспомнив давний Канто Мацури, когда впервые встретил Хорхе. То было так давно, и так долго эти воспоминания покоились где-то в глубине его сознания, что сейчас казались неправдоподобными.

- Я возродил тебя, - мягко ответил Хорхе, сжимая его плечи. - А убил я - его...

Хорхе отстранил Данте от себя и взял за руку. Он вел его сквозь ряды застывших лиц в ледяных гробах, вел долго, но уверенно. А потом остановился, и Данте посмотрел, куда ему указывали.

- Его...

В гробу лежала 'девочка' с длинными каштановыми волосами. Данте помнил это кимоно, помнил, что надевал его девять лет назад. Тогда Акито закончил первый год обучения на Аши, и он был так счастлив увидеть его. Нет, - внезапно поправил себя молодой ками. - Нет, этот мальчик-девочка, а не он. Сарумэ Амэ, а он... Он - Идзанами Удзумэ Данте. И все это время его звали чужим именем. Но как оно было созвучно с его Амэ-но-удзумэ-но микото!

Данте несмело протянул руку и коснулся дрожащими пальцами холодной щеки Амэ. Слезы брызнули из глаз, и он посмотрел на Хорхе. Тот внимательно следил за его рукой, и губы его были поджаты. И сразу пришло чувство, что, чтобы возродиться, он украл чужую жизнь. Каким бы был Сарумэ Амэ? Слабым как Канске и Макетаро или, наоборот, твердым и решительным, как Акито? Потакал бы тот Амэ безумию матери, или все же нет? Тысячи вопросов остались без ответа. Мириады несбывшихся вероятностей покоились в этом гробу.

Вспомнились слова Вивиан о том, что ками не может родиться без человеческого жертвоприношения. Она была снова права, как и всегда, впрочем.

- Разве это справедливо? - прошептал Данте глухо. - Отнимать жизнь вот так?

- Нет, - отозвался Хорхе.

Сейчас, как никогда Данте понимал Акито, того гениального Аши, которого всегда считал братом. Зная, как ками размножаются, трудно их не ненавидеть...

- Твое человеческое тело тоже здесь? - спросил Данте.

Хорхе кивнул.

- Ты хочешь посмотреть?

Данте раздумывал недолго, взвешивая все 'за' и 'против', а потом уверенно кивнул.

- Думаю, что хочу.

Хорхе выдавил из себя нечто похожее на улыбку и отправился вперед. Данте, кинув прощальный взгляд на маленького Амэ, направился за ним. В гробу, к которому подвел его подитель, лежал мальчик с пшеничными волосами и россыпью смешных веснушек по лицу. Он был одет в широкие шаровары-хакама и рубашку-ги. На рукавах красовались моны Кумэ.

- Род Кумэ? - Данте почувствовал удивление.

- Да.

- И давно?

Хорхе выглядел смущенным и немного нервным, ему было сложно говорить о себе. Или быть может, просто этим никто никогда не интересовался.

- Сто тридцать четыре года назад.

Данте замолчал, рассматривая мальчика. И иногда поглядывал на Хорхе, отмечая, как странно блестят его глаза, сколько в них боли и сожаления. Похоже, чувство вины за свое рождение никогда не проходит, а, убивая, чтобы стать родителем, оно только удваивается. Все же ками слишком любят людей, чтобы безропотно принять такое свое существование.

- Сколько же мне сейчас лет?

В глазах Хорхе блеснула быстрая искорка насмешки.

- Девять.

- Малышня, - улыбнулся Данте натянуто.

Позже, когда они покинули Священный Грот, Данте долго стоял на краю обрыва и задумчиво смотрел вдаль. Солнце давно взошло и теперь нещадно припекало. Кровь на одежде высохла, стала уродливо бурой, волосы спутались,  а ноги болели. Хорхе стоял сзади неощутимой тенью.

- И что теперь? - спросил Данте, погодя.

- Ты ведь мечтал попасть в Академию Аши, - хмыкнул Хорхе, и юноша обернулся. Глаза его родителя насмешливо блестели - все возвращалось на круги своя. - Так она ждет тебя!

Данте недоуменно нахмурился.

- Но я же ками! - возразил он, и вдруг почувствовал, что аргумент вышел неубедительным.

- В Академии Аши два факультета: Кагемуси и Сюгендо. На первом учатся люди, а на втором - ками. Или ты больше не хочешь туда?

Данте улыбнулся.

- Не говори ерунды, Хорхе. Конечно, хочу!

И хотя мечты о небе сбылись, и в Академию Аши его тоже приняли, Данте не чувствовал той ошеломляющей радости, которую должен был. Мечты порой сбываются, но совсем не так, как бы нам того хотелось.

Конец первой части

_________________________________________________________________

Примечания автора:

* Бог Амацукумэ-но микото - Небесный Бог из Кумэ, бог-телохранитель. Имя Души Хорхе.

** Бог Амэ-но-удзумэ-но микото - Небесная Богиня Отважная, одна из верных хранителей Аматэрасу. По легенде она 'может лицом к лицу встретясь, одолеть другого'. Имя Души Данте из рода Идзанами. Считается, что раз ему досталась Душа женщины-богини, ему не составляло труда притворяться девушкой.