Аннотация: Нелегкая битва за поддержание тонуса делается еще тяжелей, если на соседних фронтах сражаются с лишним весом супруги.
НА ДИЕТЕ
- Петя, ты безобразно растолстел! Петя, лысоватый, с прищуренными близорукими глазами оглядывает
себя, привычным жестом проводит рукой по редким волосам. Похлопывает живот.
- Петя, тебе надо срочно садится на диету. С сегодняшнего дня все булки, мучное, картофель и особенно сладкое - отменяются! Я лично буду следить.
Жена Пети, а точнее Петра Семеновича, Нина, говорит натренированным учительским голосом, из расчета на 30 человек (половина из неблагополучны семей). Сам Петр Семенович, несмотря на бухгалтерскую внешность - кандидат наук и преподает в институте. Лекции он читает тихим, струящимся голосом и от ораторских способностей жены вздрагивает.
- Петя, тебя студентки любить не будут, - Нина шутит таким образом не первый год.
- Они и так меня не любят, - отзывается Петр Семенович. - На прошлой неделе одна подходит и говорит: "Поставьте, Петр Семеныч, мне зачет. А то я беременная". А я-то причем, спрашиваю. А она глаза закатывает и говорит "Ну как причем... Я же с вашей кафедры". Ну, дела... Первый раз ее вижу. Приходите на зачет, со всей группой, говорю. Она повздыхала, но пришла. Ну, я, конечно, не стал ее гонять. Пара вопросов - и поставил.
- Петенька, - в голосе завуча средней школы проскальзывают стальные нотки, - ты мне зубы не заговаривай.
На столе возникают салат, осьмушка ржаного хлеба и тарелка с жидким супом, едва скрывающим нарисованные на дне овощи. Петр Семенович грустно вздыхает, но с женой не спорит. Нина ставит себе такую же порцию и с видом осужденного, вкушающего последнюю земную трапезу, начинает есть.
Вечер проходит и, намаявшись в институте, Петр Семенович быстро засыпает. Просыпается он от громкого шепота жены. Почему-то люди считают, что от шепота просыпаться менее неприятно, чем от прочих звуков. Петр Семенович с этим не согласен, но начинать дискуссию в полтретьего не желает
- Петя! Петя, ты, наверное, проголодался, - говорит ночная рубашка жены, вся в пятнах, днем оказывающихся цветами. - Петя, пойдем.
Жена вытаскивает сонного Петра Семеновича из-под теплого одеяла, и, стоя в одних трусах, он чувствует, что покрывается от холода гусиной кожей. Жена ведет его на кухню, по ногам сквозит, а рот сводит зевота.
- Петя, я же знаю, у мужчины ведь единственная радость - хорошо поесть, а я тебя голодным уложила. Плюнь на эту диету, - говорит Нина и достает из холодильника сыр, холодную курицу, рыбу, прочую снедь, и начинает угощать мужа при свете, струящемся из открытого холодильника. Сама тоже ест, причем с аппетитом, смачно хрустя выловленным пальцами из банки огурцом и впиваясь зубами в куриную ножку, Петр Семенович есть не хочет, он хочет спать, но, пересилив себя, жует бутерброд, ест в темноте колбасу, а сам мечтает о том, как рухнет на кровать и будет спать, спать, спать.... Наконец, полуночный пир закончен, Петр Семенович еще моет руки, а Нина уже легла, и, когда муж вошел в спальню, уже довольно сопела, как обычно, когда засыпала. Петр Семенович лег, но сон уже не шел. Часы гулко тикали, изредка бурчал под окном автомобиль, а Петр Семенович ворочался с одного бока на другой. Его мучила изжога.