Лопырев Владимир Сергеевич : другие произведения.

Этика футбола. Часть 4. Гол в свои ворота

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  1.
  Осип прекрасно понимал, что останавливаться не имеет права. Уже сегодня вся футбольная общественность и, конечно, полиция тоже, будут знать имя укравшего знаменитый приз спортивного мира. Да, он, он - Осип Полустыков, для них - футбольный судья из Орехово-Зуево. Эти жалкие недоумки и представить не могут о чем идет речь на самом деле.
  О том, чтобы вернуться домой, можно даже не мечтать. Наверняка через час вся полиция в поселке будет разыскивать его и в первую очередь кинутся по домашнему адресу. Проклятые безбожники, нет от них успокоения! Слава Богу, что кубок с ним, да и деньги кое-какие имеются: не сыщите, уйду от вас!
  Автомобиль с грохотом несся в сторону Кремля, уже при подъезде к храму Христа Спасителя заднее крыло, наконец, отвалилось и затихло на дороге, отлетев куда-то в сторону тротуара. Стало тише, и теперь беглец не привлекал особого внимания прохожих. Просто едет авто, таких сейчас на улицах Москвы становилось все больше и больше. Вот уже Волхонка и показались красные башни древней крепости. Осип мысленно выбрал путь - выскочить на Мясницкую и к железнодорожным вокзалам. Погоня отстала, по всей видимости, скопление подвод на мосту задержало их, теперь пока полицейские очухаются и доберутся до ближайшего управления, пока сообщат по городу, - неповоротливость полиции известна. Надо успеть на поезд и тогда реликвия будет сохранена, если вырваться из города, напичканного полицейскими, то поймать его будет мало шансов. Близок путь спасения.
  Сколько сил он потратил, чтобы найти кубок. Сколько бессонных ночей бродил в потемках. И вот, наконец, обрел его и с тех самых пор больше не расставался с ним. И больше никогда не расстанется.
  Осип невольно обернулся на чемодан, лежащий на заднем сидении. Не выпал ли случайно?! Нет... на месте. Там же, рядом с кубком, лежала одежда - появляться в городе в форме спортивного арбитра невозможно, только лишние подозрения. Как доберется до вокзала, надо сразу бежать в туалетную комнату, там переодеться и в кассу за билетом.
  
  Всю жизнь Осип Полустыков прожил в Зуево. Родился в многодетной семье, имел пять братьев и двух сестер. Семья была староверческой, как большинство на Патриаршине, с малых лет все дети привыкли к труду. Другой жизни не представляли и не желали. По вечерам отец, работающий на ткацкой фабрике Викулы Морозова, читал молитву перед ужином, и вся семья садилась за стол. Ели из одной большой плошки, так что кто быстро ест - тот и будет больше сыт, но торопиться было нельзя, отец сурово наказывал за нарушение благочиния. Он и по прошествии стольких лет имел черный, как смоль, волос и одевался всегда в черное. Его прямой взгляд из-под густых бровей пронизывал до самых потаенных уголков души. Ничего не скроешь! Хочешь-не хочешь, а будешь жить по старинным законам предков. Осип и боялся его, но и старался подражать. Даже ходил размеренно и никогда не улыбался.
  Шли годы, дети подрастали и по очереди тоже становились рабочими ткацкой фабрики, такова была участь всех простых людей в поселке. Мало кто имел возможность учиться дальше. Да и зачем? На фабриках Морозовых были хорошие условия труда. Основатель династии когда-то сам смог выкупиться из крепостной зависимости и в семействе Морозовых всегда с уважением относились к трудовому люду. Надо сказать, что симпатии были взаимны. Осип, один из младших братьев, последним в семье стал работать и уже на фабрике увлекся футболом. Традицию эту принесли английские служащие, в большом количестве работающие в цехах. Английское сукно традиционно ценилось в мире, а Морозовы хотели выпускать ткацкую продукцию только высшего качества. Так и было, продукция мануфактур продавалась во многие страны, даже в Китай. Юный Полустыков все молодые годы играл в заводских командах и был на хорошем счету, но время безжалостно и когда-то приходится, как говориться, "вешать бутсы на гвоздь". Очень не хотел этого Осип и решил поменять бутсы игрока на бутсы судьи. Человек он был толковый и в клубе помогли ему стать футбольным судьей. Так и получилось, что к моменту нашего повествования он уже два года представлял Орехово-Зуево в Московской футбольной лиге.
  Но, дорогой читатель, не стоит думать, что в поселке жизнь текла столь безмятежно, к сожалению, приходится вспоминать о диалектике.
  Исстари, с момента появления ткацких ремесел на Патриаршине, не все хотели честно трудиться, были и такие, кто желал жить за чужой счет. Мы говорим о "лихих людях", разбойниках, промышляющих на Владимирском тракте. С самого момента появления ремесла крестьяне, занимающиеся ткачеством, везли свою продукцию в Москву, где продать можно было более выгодно, а, завернув заработанные деньги в тряпицу и припрятав поближе к телу, возвращались домой. Ехали на своих подводах или нанимали ямщиков, которых на Владимирке всегда хватало. Этим и пользовались разбойники, грабили и убивали, чтобы не оставлять свидетелей... жестокие и страшные люди. Профессия эта (если так можно сказать) существовала до сих пор, жизнь изменялась, но человеческие пороки продолжали кровоточить. С появлением железной дороги возникли новые уголовные элементы: от карманников до убийц.
  Так получилось, что жертвами железнодорожного криминала стали старшие Полустыковы, когда возвращались на поезде из Москвы, с Преображенки. Отца и мать Осипа зарезали в тамбуре и сбросили с поезда. Но поживиться бандитам не удалось, так как денег у родителей почти не было - они ездили навещать сестру матери, которая жила монашкой в Преображенской женской обители. Погибли ни за что, но разве есть разница.
  Дети очень трудно переживали эту смерть и вскоре засобирались на север в Поморье, где проживали дальние родственники. Не хотелось больше жить в поселке и видеть железнодорожную станцию, с которой в последний раз уезжали отец с матерью, вдыхать горький запах паровозов, тянущих составы в Москву, оглядываться на доску объявлений возле Управления полиции, где вывешивались физиономии разыскиваемых преступников и убийц. Сердца вновь и вновь наполнялись горечью, хотелось все забыть и оставить в душе только светлый образ родителей.
  В поселке остался один Осип: любовь к футболу и могила родителей удержали его от поездки вместе с братьями и сестрами. Теперь он жил в доме один, все так же работал на фабрике, по воскресеньям ходил в церковь и все свободное время проводил в футбольном клубе. Немногочисленные друзья сокрушались в разговорах между собой, что он стал меньше общаться с ними и вел все более замкнутый образ жизни. Хотели помочь, но не знали как. Осип все больше и больше удалялся от них.
  
  Слева уже показалась башенка Николаевского вокзала - путь к спасению близок. Площадь перед вокзалом была запружена колясками и подводами, меж ними волновалось пестрое людское море, и затеряться в толпе не составляло труда. Осип свернул влево к краю площади, где уже стояло несколько припаркованных автомобилей, горделиво выделяясь никелированными, блестящими на солнце частями, заглушил мотор и нырнул в толпу.
  
  2.
  Родион бодро вышагивал по проспекту, ведущему от почтового отделения в направлении к канцелярии пристава, веселое майское солнце грело уже совсем по-летнему. На душе было радостно и немного волнительно от новых перспектив в деле похищения Кубка Фульды. Внутренний карман сюртука (как казалось ему) распирало от телеграммы из полицейского управления Орехово. Впрочем, прохожие абсолютно ничего не замечали и спешили мимо по своим делам. Родион попросил начальство лично отнести телеграмму в полицию, аргументируя ее важностью. Слухи об истории с футбольным кубком быстро распространялись по поселку и его отпустили с пониманием. Все жители уже знали последние новости и в разговорах не забывали упомянуть про коварство спортивного судьи. Особенно возмущались, конечно, болельщики, но и простые граждане сочувственно кивали помощнику пристава, встречая его на улицах поселка с загипсованной правой рукой.
  Первую помощь Рябичкину оказали в Голицынской больнице, благо от Крымского моста недалеко. Врач приемного покоя с удивлением глядел на пациента, которого сопровождала группа молодых людей в футбольных трусах и майках, и подумал вначале, что травма произошла на спортивной площадке, но разобравшись в ситуации, отправил добровольных помощников в коридор и принялся за дело. Перелом оказался, слава Богу, без смещения, гипс наложили умело и быстро. Алексей все это время находился в состоянии нервного возбуждения, не остыв еще от погони, и практически не чувствовал боли.
  - Ну-с, молодой человек, - сказал доктор, смывая остатки гипса, - в больнице, как я понимаю, Вас не удержишь, можете отправляться домой. Но не обольщайтесь, через час-другой нервы успокоятся, и рука начнет болеть. Я выпишу Вам обезболивающий порошок и прошу несколько дней не ходить на работу: в полиции покоя быть не может. Вы меня поняли?
  - Да, доктор, - Алексей закивал. - Спасибо огромное!..
  Врач с сомнением посмотрел на раскрасневшееся лицо полицейского.
  - Ладно, идите. Ваши коллеги в умопомрачительных трусах, наверное, заждались.
  Рябичкин вышел в коридор, под одобрительные возгласы товарищей.
  
  Чуть позже вся компания вновь была на Крымском мосту. К сожалению, мотоцикл пострадал очень сильно и вряд ли подлежал восстановлению. Но оптимистический Золышкин заверил, что мастера из их паровозного депо починят аппарат наверняка, умельцы имелись, - и не такое ремонтировали. Останки мотоцикла тщательно собрали с брусчатки, дорожная пробка на мосту постепенно рассосалась, и для транспортировки аварийного транспортного средства наняли мужика с подводой: обещал довезти до Новогиреево с ветерком.
  - С ветерком не надо, - сказал ему Цветков, - хватит уже.
  По возвращению, конечно, сразу направили запрос Протасову в полицию Орехово-Зуево с просьбой предоставить полную информацию по Полустыкову и всем его связям. Ответ требовался срочно...
  
  И вот теперь Родион спешил с ним в канцелярию.
  - Родя! - из-за поворота, как черт из табакерки, выскочил Золышкин.
  - О-о-о... хорошо, что тебя встретил! Из Орехово ответ прислали.
   Глаза Николая загорелись:
  - Ух-ты! И что там?!
  - Я думаю один путь теперь для поиска - Сердоболь. Это на севере, на Ладожском озере. Все его братья и сестры туда уехали. Больше ему ехать вроде некуда.
  Золышкин в раздумье сдвинул брови. Друзья стояли посреди перекрестка, ничего не замечая вокруг, новый поворот расследования предвещал путешествие.
  Первым опомнился Весенин:
  - Пошли вместе к Штольцену в канцелярию... А ты чего не на работе? Ведь рано еще?
  Николай взмахнул обеими руками, словно пытался взлететь.
  - Да я на прошлой неделе до полуночи на работе проторчал: надо было срочно маневровый паровоз отремонтировать. Вот сегодня меня раньше и отпустили, как обещали... Дело не в этом: я тут одну книгу откопал в библиотеке при Кусковском химзаводе.
  - Это как же ты в нее попал?! - улыбнулся Весенин.
  - Я же мимо нее на работу каждый день хожу, вот и зашел вечером. Точного названия сейчас тебе не скажу, но в общем, про работу полицейских детективов. Какие методы используются при расследовании, какие химические вещества могут помочь. Короче здорово!.. Мы теперь сами можем преступления расследовать! Представляешь?..
  Родион придержал Золу за локоть, чтобы он не врезался во встречного прохожего. Надо сказать, что книги о Шерлоке Холмсе и Нате Пинкертоне были весьма популярны в то время, они широко обсуждались и детективы в сознании масс выглядели героями. Появлялась возможность стать героями вдвойне: кроме того, что выиграли Кубок Фульды, так еще и разыскали его, как легендарные детективы.
  - В общем, ты хочешь искать Полустыкова по науке? Так я понимаю?
  - Ну конечно! Не дураки же книжку писали, эти методы расследования проверены на деле и работают. Столько преступников уже поймали. А ты что, не веришь?!
  - Почему? Верю! - Родион серьезно отнесся к словам друга. - Конечно, книга может помочь нам. Я думаю, Алексей Яковлевич таких книг не одну прочитал, поэтому и в полиции стал работать. Осталось только договориться с ним, чтобы разрешил нам в дальнейшем расследовании участвовать.
  - Да, это вопрос, - Золышкин немного поостыл. Зная осторожность помощника пристава, можно было ожидать отрицательного ответа. - А мы Штольцена попросим, или Купавина.
  - Или еще лучше Цветкова, - предложил Родион. - Он же сам футболист и понимает, что для нас значит этот Кубок. К тому же он близкий друг Рябичкина.
  - Точно! - глаза Золы снова загорелись, - Это ты хорошо придумал! Только настоящий футболист сможет нас понять!
  Николай одобряюще обнял друга за плечи, для чего пришлось немного встать на цыпочки, и они повернули в переулок между домами. Уже виднелся маленький шпиль канцелярии пристава.
  Охранник при входе кивнул им, как хорошим знакомым, придержав длинную "селедку" с левого бока, чтобы не грохотала. Начищенная бляха и ободок сабли весело поблескивали на весеннем солнце.
  - Рябичкин у себя? - поздоровавшись, спросил Родион.
  - Точно так, - откликнулся полицейский. - Все начальство заседают. Совместно со столичным, из жандармерии.
  Стараясь передать важность ситуации, он забавно сморщился и нахмурил брови.
  - Здорово! - вступил в разговор Николай. - Нам это, как раз, и надо. В какой комнате?
  - Во второй слева. Однако просили по пустякам не беспокоить.
  - У нас точно не пустяки, - ответил Родион, - Сообщение из Орехово, которое они ждут с нетерпением. Так что не беспокойтесь.
  И молодые люди юркнули в дверь.
  
  В знакомой нам комнате совещаний дым стоял коромыслом. В прямом смысле слова. Купавин курил свои бронебойные папиросы одну за другой, отчего воздух стал сизо-белым и некоторые мелкие детали интерьера постепенно исчезли из вида. Большой письменный стол у окна пустовал, а вся компания переместилась к круглому столику в углу, разместившись на диване и креслах. Впрочем, это была обычная ситуация, когда полицейские предпринимали мозговой штурм. Время было уже послеобеденное, и Серафима очевидно уже отправилась домой к Штольцену готовить ужин. Иначе, видя это безобразие с куреньем, она бы обязательно устроила мужчинам "варфоломеевскую ночь". Как всегда молча, в своем стиле.
  Футболисты постучались:
  - Разрешите?
  - Пожалуйста, входите, - сказал Иван Августович Штольцен своим мягким бархатистым голосом.
  - Здравствуйте, - Родион слегка поклонился. - Принесли телеграмму от Протасова. Все данные на Осипа Полустыкова и его родных.
  - А-а-а... Здравствуйте, присаживайтесь, - ответил за пристава Рябичкин. - Замечательно, дайте-ка посмотреть.
  Друзья расположились на диване, рядом с Купавиным, остальные были в креслах. Урядник дружески обнял ближнего к нему Золышкина и сказал:
  - Ну-у-у... футбольная команда, кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Так глядишь, - и кубок скоро найдется. Алексей, не томи, читай телеграмму вслух!
  Рябичкин глянул на Ивана Августовича и, получив молчаливое согласие, принялся зачитывать телеграмму:
  - Данные на Осипа Полустыкова, мещанина из села Орехова: служит учетчиком на фабрике Викулы Морозова; имеет пятерых братьев и двух сестер; после смерти родителей все они уехали к дальним родственникам на север в Сердоболь. Более родных в Орехово не имеет, ранее играл за футбольную команду фабрики, сейчас выбран футбольным судьей от спортивного клуба. Не женат, детей нет... Более подробная информация направлена в адрес канцелярии почтовым отправлением с грифом "секретно".
  В сизом воздухе повисла пауза, Купавин потянулся за новой папиросой, Штольцен подошел к окну и стал переминаться с пятки на носок.
  - Пока вижу один вариант, - нарушил молчание Цветков, - Разыскивать его братьев и сестер. А это уже в наших краях. От Петербурга до Сердоболя можно или поездом, или на пароходе по Ладоге. Достаточно близко.
  Действительно ситуация складывалась однозначно: пока других зацепок нет правильно будет искать родных Полустыкова на севере. В этих землях и дальше в Поморье много старообрядческих деревень, спрятавшихся в густых лесах. Искать там непросто, староверы стараются спрятаться от цивилизации, селятся на лесных опушках и появляются в городах только по крайней необходимости. В основном живут натуральным хозяйством, сами обеспечивают себя, даже одежду шьют из самотканой материи. И с полицией там просто - швах, один урядник на сотни верст. Попытки переписи населения староверами всегда воспринимаются в штыки, в их понимании - это каверзы антихриста, многие "согласия" вообще считают, что конец света уже наступил и сатана вершит свои дела на земле. В таких условиях найти человека - задача сложная, не иначе, как надо ехать специально в каждую деревню.
  - Конечно, направим запрос в Сердоболь, - продолжал Роман, - Но боюсь, придется ехать. Места там глухие.
  Золышкин в нетерпении, словно школьник на первой парте, тянул руку, прося слова, но полицейские, пребывая в своих мыслях, не замечали его попыток. Каждый прокручивал в голове варианты расследования, соотносясь со своим опытом и знаниями, только доски пола поскрипывали под сапогами Штольцена, по-прежнему размышлявшего у окна.
  - Я хочу спросить, - не выдержал Николай, - Можем ли мы с Родей участвовать в поисках? Мы должны сами довести дело до конца.
  Рябичкин выпрямился и поправил загипсованную руку:
  - Ну, еще не ясно, куда направился Полустыков...
  Он нахмурил брови, и дыханье его отяжелело, словно у больного астмой. Было видно, что такой поворот разговора ему не нравился.
  Золышкин смотрел только на служащего петербуржской жандармерии, смотрел с надеждой, ожидая от него помощи. Пусть они соперники на футбольном поле, но по жизни единомышленники, обожающие свой вид спорта.
  - Роман Демьянович, - обратился Весенин, - Мы с Николаем хотели попросить Вас о помощи в поимке Полустыкова? И, если такое возможно, взять нас в помощь расследованию. Как настоящий футболист Вы должны нас понять. Нам очень важно самим найти кубок! Просим Вас от всей футбольной команды. Если потребуется - можно написать официальную бумагу от председателя клуба.
  Рябичкин только всплеснул руками, нелепо отведя в сторону гипс.
  - Нет, вы только посмотрите на эту молодежь! Они уже охмуряют Романа!
  Цветков улыбался во весь рот, кивая веселыми светлыми локонами. В глазах его читалось одобрение.
  - Что ж тут непонятного. Я двумя руками - "за".
  Помощник пристава перевел вопросительный взгляд на старого товарища:
  - Роман!..
  - Не волнуйся, Алеша, - ласково сказал Цветков, - Я думаю, договорюсь с начальством. Сам знаешь - старообрядцы проходят у нас, как политически неблагонадежные, кто знает, зачем им кубок и что они затевают. Снарядим поисковую команду, вооружим соответственно: есть у меня надежные люди, можешь не волноваться.
  Рябичкин подался вперед, придерживая гипс левой рукой, чело его было омрачено тучами:
  - Роман, ты же знаешь, что это большой риск! Полустыков может быть вооружен! Я не могу подвергать ребят такому риску, думаю Иван Августович поддержит меня. Речь может идти о жизни и смерти.
  - Розысками займутся наши люди. Ребята будут, что называется, "в обозе".
  - Нет, нет. Я категорически против!
  Взгляды были обращены на Штольцена. Полицией в поселке руководил он, ему и было решать.
  - Конечно, поездка опасная, - сказал пристав.
  Золышкин сразу сник и уставился в пол. Свет вокруг начал меркнуть. Плечи футболиста уныло повисли, и вся поза выражала крайнее отчаянье. Редко можно было видеть его в подобном состоянии. Радион даже испугался за друга.
  - Но мы должны доверять людям. Если наши футболисты пообещают не предпринимать никаких самостоятельных действий без ведома Романа и соблюдать положенные меры безопасности, то я готов дать согласие. Я понимаю вашу тревогу, Алексей Яковлевич, но прошло уже много лет после того случая, да и Николай с Родионом - не дети. К тому же, полиция не может запретить гражданам, если они не находятся под следствием, передвигаться по стране. Роман Демьянович, вы сможете обеспечить защиту сим юным детективам?
  Цветков серьезно смотрел на Рябичкина. Хотя прошло много лет, но он хорошо помнил тот нервный срав, который случился с Алексеем после несчастья в Петергофе, когда погиб невинный ребенок. Каких трудов стоило вывести его из этого состояния, как медленно возвращался интерес к жизни. Ни за что на свете не хотел бы Роман повторения того эпизода! Но он прекрасно понимал, что победить этот страх можно только преодолев его. Если пойти на поводу эмоций, то страх останется навсегда и заполнит жизнь без остатка.
  - Алеша, я лично отвечаю перед тобой за ребят! - обратился он к другу.
  Лицо и фигура Рябичкина застыли, словно он окаменел. В глазах отражалась внутренняя боль и борьба с самим собой. Этот недуг человек может одолеть только самостоятельно, нет таких лекарств.
  
  - Мы с Николаем обещаем полностью выполнять указания Романа Демьяновича, - торжественно объявил Родион. - Честное слово футболиста! Нам очень важно найти кубок и мы не подведем. Обещаем.
  Казалось, что лицо помощника пристава сейчас покроется трещинами и с сухим звуком осыплется на пол. Таким окаменевшим оно было. Даже вечный балагур Купавин молчал.
  - Алексей, вы себя хорошо чувствуете? - спросил Штольцен. - Может выйти на воздух?
  Цветков подошел к другу и обнял за плечи:
  - Действительно, Алеша, пойдем-ка на веранду подышим. А господа нас подождут. Правда?
  - Конечно, - ответил за всех Штольцен.
  - Да, пойдем... - тихо сказал Рябичкин и они направились к двери.
  
  - Надеюсь, вы понимаете ответственность, которая на вас ложится? - Штольцен спокойно, но твердо смотрел на футболистов. - Вы отвечаете не только и не столько за свои жизни, сколько за жизнь Алексея Яковлевича. Если с вами, что-то приключится, он просто не переживет. Поэтому ведите себя, как взрослые люди.
  - Мы понимаем, - вступил Залышкин. - Я...
  - Иван Августович, - перебил друга Родион, - Мы все сделаем, как надо. Ведь не подвели же в Орехово, не подведем и сейчас. Мы же и перед всем нашим клубом отвечаем. Разве можно не оправдать надежды стольких людей!
  Николай энергично кивал на слова товарища. Купавин молчал и выглядел философски отстраненно. Действительно жизнь идет и те, кого считал недавно детьми, взрослеют. И не мудрено, идет война, российское общество будоражит... на детство нет времени.
  
  Вернулись Роман с Алексеем. О чем говорили они нам, дорогой читатель, узнать не дано, но Рябичкин теперь выглядел, как прежде. Щеки порозовели, взгляд вновь стал пытливым и уверенным. Одни и те же слова из уст разных людей звучат по-разному, зависит от того, как хорошо ты знаешь человека и доверяешь ему.
  - Иван Августович, вы, насколько я понимаю, свое согласие даете? - теперь уже в разговоре первенствовал Цветков.
  - Да, думаю запрещать ребятам поездку нет смысла.
  - Хорошо. Алексея я тоже убедил. Митрофан Васильевич, вы не возражаете?
  - Нет.
  - Тогда беру руководство дальнейшей операцией на себя.
  Он выражался в терминах жандармерии.
  - Нашему "Меркуру" остался один матч в Москве и я возвращаюсь в Петербург. Дня через три буду на месте. Родион, вам с Николаем надлежит прибыть в это же время, адрес я оставлю. Решайте пока вопрос по месту службы.
  - Думаю, проблем не будет, - сказал Весенин. - Все в курсе событий.
  - Вот и хорошо.
  - Что нам брать с собой?
  - Ничего особенного брать не надо. Не дай Бог никакого оружия! Вы будете нужны нам в плане консультирования и опознания Полустыкова, когда мои люди задержат его. Вас ожидает только штабная работа.
  Золышкин слегка поморщился, но промолчал. Впрочем, тут же спросил:
  - А сможем поймать?
  - Это будет зависеть и от вас, - вступил Рябичкин, - Расследованием займутся опытные люди, используя проверенные методы, а вы, если будете искать самодеятельно, можете спугнуть преступника и тогда, возможно, вообще его никогда не поймают. И кубок, соответственно, не найдут.
  Николай хотел рассказать о книге, взятой в библиотеке, но предупреждающий взгляд Весенина остановил его.
  - Итак, сбор в Петрограде, как теперь называют наш город. Затем выдвигаемся в Сердоболь. Если родные нашего "судьи" по-прежнему проживают там, то думаю и его надо искать там. Если же они выехали, то придется искать по старообрядческим общинам в Поморье. Это уже совсем другая задача. Но будем надеяться на лучшее.
  Купавин раскрыл коробку папирос и отправил очередную гильзу в рот, но, прежде чем закуривать, подошел к окну и распахнул форточку, отодвинув занавеску. Веселое весеннее солнце и не думало уходить за горизонт, день только прибавлялся. Нагретые крыши домов облюбовали местные коты, они довольно щурились, восседая на железе летних пристроек, с любопытством озирая окрестности. Воздух был наполнен щебетанием птиц, весенними ароматами и ожиданием чего-то прекрасного. Лето... лето ждало впереди!
  
  3.
  Пароход "Каакисалми" Финляндско-Ладожского пароходного общества плавно обогнул остров в устье Невы и вырвался на просторы Ладожского озера. Красота природы, окружающей друзей, расположившихся на перилах верхней палубы, мгновенно очаровала. Речные берега не давали взгляду проникнуть дальше, а теперь... Как же велика Россия?! Как удивительна?!
  
  Родион без устали смотрел в окно поезда, пока они ехали в северную столицу, замечая постепенные изменения природы: в лесах становилось больше и больше каменных глыб и сам лес из смешанного все больше превращался в хвойный. Иногда казалось странным, на чем же держатся окружающие сосны, если из земли почти сплошь выступали огромные серые валуны, разрывая своими скользкими серыми спинами травяной покров.
  И травы становилось все меньше: ее заменял мох, изумрудный и пушистый, словно ковер. Ну не сказка ли?! Как будто с картины Васнецова. Того и гляди выскочит на поляну серый волк с Иваном-Царевичем на загривке.
  Золышкина метаморфозы природы не волновали. Всю дорогу между похожими, как близнецы, зданиями Николаевских вокзалов обоих городов он цитировал другу выдержки из ставшей теперь его настольной книги о работе детектива. По помещению купе метались, отражаясь от стен и возвращаясь обратно, словно теннисные мячи, слова "наружное наблюдение", "план операции", "вещественные доказательства" и другие. Глаза его горели словно глаза оборотня в полнолуние. Кажется, что и шерсть, если конечно так можно говорить о футболисте, выигравшем первенство Москвы, стояла дыбом.
  Весенин терпеливо слушал, этот словесный поток абсолютно не мешал ему смотреть в окно поезда. Впрочем, отдельные сентенции из речи друга запоминал, отмечая подсознательно толковость высказываемых советов начинающим детективам. Розыск преступников постепенно превращался в настоящую науку. Только вот пригодится ли она им, учитывая те функции, которые возложил на них Рябичкин. "Штабные крысы" - выражаясь обыденным языком. Но, что поделаешь... Правда, несмотря на ограничения, Алексей Яковлевич снабдил их "тихим оружием": отличный полевой бинокль, планшет для карт, блокнот, карандаши и транспортир. Золышкин чуть не задохнулся от возмущения, хорошо, что Родион успел вовремя наступить ему на ногу. Ничего, главное поиски кубка продолжаются.
  И еще важным стало то, что ушел страх. Тот страх, что сковывал футболистов после возвращения из Орехово. Страх неизвестности... Теперь могучий и ужасный Черный человек стал Осипом Полустыковым, обычным футбольным судьей, человеком из плоти и крови, таким же, как они. И найти его теперь будет проще, потому-как и думает и поступает он теперь, как человек.
  - Ты фотографии Осипа не забыл? - решил немного притормозить приятеля Родион.
  - Да, здесь, не волнуйся!
  Золышкин держал все инструменты, выданные помощником пристава, и "материалы следствия" в своем чемодане вместе с заветной книжкой. Родион не возражал, к тому же его чемодан от этого был немного легче... Чего не сделаешь ради друга!
  - Хорошо. Может копии придется делать. Надеюсь, фотограф в полиции Сердоболя имеется.
  - Наверняка. Слушай дальше, а то не успеем дочитать.
  Весенин послушно замолчал и снова повернулся к окну.
  
  Так друзья благополучно добрались до Петрограда, где их встретил, вернувшийся днем ранее, Цветков. Сборы были недолгими, и теперь вся группа находилась на пароходе.
  Роман взял с собой трех человек из своего управления - трех лучших сыскарей, не раз проверенных в деле. Им и предназначалось брать Полустыкова. Все были одеты в гражданскую одежду, аккуратно застегнуты на все пуговицы, от других паломников, которых было немало на корабле, их отличали только кобуры с кольтами, пристегнутые под мышками. Но со стороны это было не заметно.
  Ответ на запрос относительно семьи Полустыковых в полицейское управление Сердоболя уже был получен. Действительно, все братья и сестры Осипа несколько лет назад перебрались в город и устроились здесь на работу. Один брат устроился в пожарное депо, второй рыбачил на озере. Сестры разделились между почтой и прислугой в доме богатых горожан. Жили тихо, неприметно, ни в каких происшествиях замечены не были. Но около года назад неожиданно все одновременно исчезли из города, не сказав ничего по месту службы. Просто в один день все не вышли на работу. И хозяйка полуподвальной квартиры, где они вместе снимали жилье, тоже ничего не знала:
  - Как утром ушли все вместе, так я их больше и не видела. На второй день только зашла к ним, ключ то у меня есть запасной, дюже тихо было - я и заволновалась, а в комнатах никого. Все прибрано чисто и на столе деньги за проживание. Все до копеечки. Хорошие жильцы были, у меня к ним претензий нет никаких.
  Дальше ниточка терялась. В городской полиции этому особого значения не придали - закона никто не нарушал, работодатели им денег не успели заплатить, мало ли какие у людей планы.
  Теперь надо было снова искать следы. Надо более тщательно опросить хозяйку квартиры, на почте и у других нанимателей. Наверняка что-то отыщется, дело привычное. Цветков хорошо представлял, что нужно делать.
  ***
  Капитан "Каакисалми", коренастый рыжебородый финн, почувствовав ширину водного простора, довольно крякнул и развернул нос судна на Валаам, первую остановку. Там сойдет большая часть пассажиров: это водный путь паломников к святым местам. Обычно только треть из них едут до Сердоболя.
  Пароход приготовился пересечь все Ладожское озеро посередине, обходя заросшие сосной шхеры. Стального цвета волны настойчиво стучали в борт, где во внутренней каюте первого класса расположились Цветков с жандармами, обсуждая план дальнейшего расследования. Золышкин с Весениным предпочли выйти на воздух на верхнюю палубу, для них красоты озера были в новинку - будет ли потом в жизни возможность насладиться северными просторами. Оба закутались в парусиновые куртки, выданные боцманом, спасаясь от резкого, с холодными, как лед, брызгами, ветра. Но, несмотря на временами пробирающий до пяток холод, с удовольствием жаждущих романтики молодых людей, оба облокотились на поручни и наблюдали за быстро разбегающимися в стороны береговыми линиями, речные границы закончились.
  Все вокруг было сине-стального цвета: и вода озера, и удаляющиеся сосны на скалах, и небо, низко нависшее, в разрывах туч, словно кто-то наблюдал оттуда за происходящим на грешной земле человеков. Путь неблизкий, часов семь до Валаама и потом еще два до Сердоболя. Даст Бог, и разгуляться успеет и солнце выглянет. И хотя май уже полностью вступил в права, но в этих северных краях приближение лета еще не чувствовалось, у местных жителей понятия жара и лето совсем не ассоциировалось, тепло будет - можно и искупаться порой, но это все.
  Капитан вышел из рубки покурить, оставив за штурвалом помощника, каждый из членов команды не раз ходил этим маршрутом и знал свой маневр назубок. Впрочем, команда была невелика: пара машинистов, помощник и матросы. Ну и, конечно, повариха, после капитана - второй человек.
  Футболисты с интересом наблюдали, как рыжебородый финн раскуривает видавшую виды можжевеловую трубку, с удовольствием выпуская клубы серого дыма. Настоящий "морской волк", что и говорить, в толстом, ручной вязки, свитере под горло и белой фуражке с огромным якорем на эмблеме. Не хватает только деревянного протеза вместо ноги и пары пистолетов за поясом. "Карамба!" - вертелось на языке у Родиона.
  Пассажиры третьего класса, коих на палубе хватало - ничего не поделаешь, проезд не дешев - также дружно воззрились на капитана. Это был простой люд: крестьяне, рабочие и другие паломники, у которых не хватало средств на второй и, тем более, на первый класс, вот и приходилось одеться потеплее и сидеть, нахохлившись, на скамейках верхней палубы.
  Позади капитанской рубки торчала труба, спускающаяся в глубины парохода, в машинное отделение, и дальше вторая мачта. Первая мачта располагалась на передней палубе, проходя сквозь крышу салона второго класса. Парусов на мачтах не было, они нужны только на случай аварии парового двигателя, но сейчас машина работала без сбоев и угля в трюме хватало. Одним словом все было нормально, пассажиры на местах и капитан с чистой совестью мог выкурить трубочку любимого табака.
  Вдоль перил были развешены спасательные круги и Весенин с Золышкиным расположились над одним из них, точно рядом с большим колесом машины, с силой выгребающим воду из-под лопастей, сзади дымила пароходная труба. Видимо из-за постоянного шума пассажиры старались сесть подальше от этого места, и именно здесь удобнее всего можно было поговорить о деле, не боясь быть подслушанными. Хотя Родион предпочел бы молча размышлять, глядя на ладожские волны.
  Так прошла дорога до Валаама.
  
  Ближе к вечеру облака рассеялись, и выглянуло солнце, блики заиграли на волнах. Яркими светлыми мазками раскрасило дневное светило поверхность озера. Водный мир моментально изменился, пропала гнетущая сине-серая атмосфера, даль посветлела, радуясь. И в этот момент из дымки выплыл остров со сверкающей на вершине золотой луковкой с крестом над крашеной небесным цветом колокольней. Вот она - обитель! Место, куда уходят от мира верующие, чтобы поведать Господу свои печали и радости, в надежде найти утешение.
  Пассажиры заволновались, загалдели и высыпали к одному борту, повернутому к острову. Радостные голоса, в которых слышалось умиротворение и довольные вздохи, что путь завершен удачно, раздавались с палубы. Многие стали собирать нехитрые пожитки.
  В раскрытом окне капитанской рубки появилась физиономия рыжего финна, который стал раздавать команды матросам, весело выкрикивая какие-то финские поговорки, потом вернулся к рулевому колесу и загудел по связи с машинным отделением. Огромные колеса включились вразнобой и тяжелая рыбина корабля со скрипом начала разворачиваться к причалу. Вода у колес забурлила и судно, нарисовав изящную кривую, завершило маневр у пристани, где молодой монах дюжего роста уже принимал швартов и наматывал его на кнехт. Борт корабля в последний раз дернулся, подняв поток брызг на встречающих и затих. Матросы уже спускали трап.
  Золышкин и Весенин с интересом наблюдали, как пассажиры благоговейно ступали на землю острова, радуясь наконец-то твердой поверхности, многие крестились и били земные поклоны. Скалистые серые склоны поросли соснами и травой, выше шумел листвой большой яблоневый сад. Это была гордость обители, в здешних северных краях яблоки не вызревали и карельские крестьяне не сажали их. Но возле острова шло теплое течение, и микроклимат в бухте позволял заниматься садоводством, хотя, конечно, без ежедневного кропотливого труда послушников ничего бы не получилось. Справедливый и добрый Господь любил это место.
  - Смотри, одни монахи да паломники, - Николай обвел рукой всю бухту. - Обычных людей и не видно.
  - Верно, хотя должны быть те, кто просто работает тут, вольнонаемные. Может в помещениях трудятся. Работы же здесь много - все хозяйство надо вести.
  - Я слышал, что монахи все сами делают: и обитель отстраивают, и хлеб пекут, и за скотиной смотрят. Во всех вопросах разбираются.
  - Да, я тоже слышал... вообще это голову на плечах нужно иметь, чтобы во всем разбираться.
  - Конечно! А, интересно, если преступление на острове случиться, тоже сами расследуют?
  - Что ты выдумываешь? - Роман фыркнул. - Здесь люди другим озадачены.
  В это время практически все приезжающие сошли на берег. Наступила очередь немногочисленных желающих плыть до Сердоболя. В основном это были возвращающиеся после посещения святых мест верующие, но стояло и несколько чернецов.
  - Ты посмотри, - не очень-то культурно указал рукой Николай, - Видишь, монахи в город собрались?
  - Ну и что?
  - А то, что после здешней праведной жизни в городе соблазны всякие, искушения. Если кто духом слаб - может поддастся, а там и до преступления недалеко.
  Весенин развел руками, но все же невольно стал всматриваться в лица отъезжающих.
  - С каких это пор ты таким моралистом стал? - повернулся он обратно. - Книжек начитался и теперь всех подозреваешь. На этом острове слабых духом не бывает.
  - Это еще не факт.
  Николай оглянулся по сторонам и проговорил тише:
  - Ты что думаешь... они же многие сюда замаливать грехи едут. Может среди них и уголовники есть. На большой земле нагрешили, а потом сюда... у святых отцов прощения попросят и все шито-крыто. Можно дальше безобразничать.
  Весенин недоверчиво взглянул на друга:
  - Сомнительно. Хотя в жизни всякое может быть.
  Потом улыбнулся и добавил:
  - И все-таки книжка твоя влияет на фантазии. Думаю, если что на острове случается, то вызывают полицию из Сердоболя. Я такого не слышал, чтобы при православной церкви свой следственный отдел был. Это какой-то нонсенс.
  
  Путь оставался недолгий, и многие новые пассажиры поднялись на верхнюю палубу, минуя трюм. Хотелось насладиться красотами озера. Один из монахов облокотился на перила недалеко от наших "пинкертонов". Длинные русые волосы и клочковатую бороду развевал шаливший наверху ветер. Друзья украдкой поглядывали на него, но монах не обращал внимания - перебирал в руках четки и шептал про себя молитвы. Видимо просил у Бога помощи в дорогу.
  Судно вышло из бухты и двинулось к финальной точке своего путешествия. Небо над ним имело глубокий синий цвет и уже с трудом верилось, что всю дорогу до Валаама серые свинцовые тучи грозились пролиться дождем. Стало теплее, на озеро опускался приятный майский вечер. Пассажиры расселись на лавочки, стоящие в форме буквы "П" между капитанской рубкой и сине-белой трубой, за ней пронзала небо вторая мачта. По всем законам художественной композиции завершали картину четыре спасательные шлюпки в конце палубы, а дальше виднелся только след на воде. Тишина и бесконечные водные дали. Романтика!..
  Очарованные новогиреевские спортсмены смолкли, думая каждый о своем и рассеянно всматриваясь вдаль озера.
  Неожиданно раздался низкий сухой звук лопнувшего троса, словно разорвало полотно только что написанной картины, и от второй мачты медленно, как в кошмарном сне, отделился гик и, с нарастающим свистом, двинулся в сторону наших героев. Золышкин сразу обернулся и быстро оценил ситуацию: первым на пути тяжелого гика находился сосед-монах в черной рясе, он стоял спиной к мачте и, занятый молитвой, не замечал случившегося. Катастрофа казалась неизбежной. Удар мог быть смертельным... Николай, не раздумывая сорвался с места, схватил в охапку чернеца и покатился с ним по палубе.
  - Родя!.. Ложись!.. - только и успел крикнуть он.
  Весенин, в свою очередь, тоже уже понял, в чем дело, и инстинктивно присел на корточки. Но проблема заключалась в том, что за ним на скамейках находились люди, оцепеневшие от страха и не сумевшие придумать ничего лучше, как только вытянуть руки, защищаясь от несущегося фрагмента мачты. Могло случиться страшное: безжалостно несущийся тяжелый гик переломал бы руки, а затем и снес головы несчастным пассажирам. Спасти могло только немедленно принятое решение...
  Родион прыгнул вслед пронесшемуся над его головой куску окаменевшего от воды и ветра бруса и ухватился за обрывок крепежного троса, сжав пальцы до хруста. Из-под ногтей брызнула кровь. Футболиста, словно пушинку, тащила по палубе невиданная сила, но ему все же удалось нечеловеческим усилием развернуть тело вперед, так, чтобы угодить ногами в вентиляционную трубу.
  - Держись! - Золышкин отпихнул спасенного монаха и летел вслед за другом.
  Родион с шумом скользил по палубе, но было понятно, что гик весит в несколько раз больше и удержать его будет неимоверно сложно. Он на ходу пытался обмотать трос вокруг кисти левой руки. "Если уж оторвет, то пусть левую..." - успел подумать он. - "Зато удар смягчу".
  Внезапно гик ударился о стальную растяжку большой трубы и прекратил движение. Труба качнулась с выворачивающим нервы скрежетом, но устояла, только верхушка сорвалась и полетела куда-то в сторону капитанской рубки. Раздался дребезжащий удар и все стихло. В суматохе Родион не увидел тонких стальных тросов, окружающих по периметру дымовую трубу и теперь его резко развернуло и по инерции волчком забросило под одну из скамеек. Пассажиры, сидящие на ней с искаженными от ужаса лицами, едва успели поднять ноги... Все живы!
  А Родион!?..
  
  - Родя, ты жив? - Золышкин, красный от волнения, уже лез под скамейку.
  Из полумрака послышалось шевеление, и потом раздался охрипший голос:
  - Кажется, жив. Только вот рука...
  Подоспевшие мужчины во главе с Николаем помогли Весенину выбраться на волю, вид у него был помятый, но в глазах читалась радость от того, что все обошлось. Ему помогли подняться на ноги и усадили на злосчастную скамейку. Руки были ободранные и все в крови, а кисть правой на глазах распухала: трос он все же успел выпустить в последний момент, и все осталось на месте.
  Раздавался шум, крики, со всех сторон сбегались люди.
  В передний ряд протиснулся спасенный Золышкиным монах.
  - Пошевелите пальцами, - попросил он.
  Весенин пошевелил.
  - Похоже, перелома нет, просто сильный вывих.
  Служитель божий оставался на удивление спокоен, видимо он просто не успел испугаться.
  - А, Вы, что, - врач? - вмешался Николай.
  - Нет, но моим первым послушанием была помощь страждущим в госпитале. Я был санитаром в помощь братьям.
  - А-а-а...
  Оглянувшись на притихший возле трубы гик, чернец наконец понял какой опасности он подвергся:
  - Спаси Вас Господь! Вы мне земную жизнь продолжили!
  - Ничего, пустяки. - Золышкин был щедр. - Вы уж лучше Роде помогите!
  Монах кивнул и побежал назад на палубу к своему забытому в суматохе заплечному мешку. Порывшись, он достал кусок холстины, разорвал его на полосы, прихватил какую-то склянку и вернулся.
  - Сейчас перевяжем, а когда в город прибудем надо сразу к врачу.
  Он положил руку Весенина к себе на колено, положил на распухшее место мазь из склянки и стал перетягивать импровизированным бинтом.
  - Поднимите немного... Не туго?
  - Нормально, - Родион старался держаться мужественно. - Скажите, а как Вас зовут?
  К чему было задавать этот вопрос, он и сам не знал. Собственно, какая разница? Но, надо было как-то поддержать разговор.
  - Егорий.
  - Вы схимник с Валаама?
  - Нет, я всего лишь послушник. Отец настоятель отправил меня по делам прихода в Сердоболь. Езжу здесь божией милостью не первый раз, но такого никогда не бывало. Сердечно рад, что встретил Вас с товарищем, видно Господь послал вас мне во спасение, - он троекратно поклонился в пол, сопровождая каждый поклон крестным знамением.
  
  Рыжебородый капитан держал одного из матросов за грудки и орал, словно иерихонская труба, жуткие финские ругательства. Между ними на палубе аккуратно лежала сорванная верхушка трубы. Лицо матроса, под стать трубе, имело кристально белый цвет.
  Порядок на корабле постепенно восстанавливался: два других матроса, прихватив новенький трос, прикручивали гик на место, проявляя удвоенное рвение. Пассажиры, поблагодарив Родиона, занимали свои прежние места и внимательно наблюдали за работой матросов, те, естественно, это чувствовали и невольно вжали головы в плечи. Остальная публика, прежде чем разойтись, выслушала извинения подошедшего, наконец, капитана, одобрительно погудела при его словах о том, что вся команда будет примерно наказана за разгильдяйство, после чего великодушно простила горе-мореходов. В машинном отделении, не дожидаясь команды капитана, прибавили ходу, невольно стараясь побыстрее доставить пассажиров в Сердоболь.
  Цветков, привлеченный шумом, поднялся из трюма и теперь стоял рядом с нашими футболистами, хмуро поглядывая на руку Весенина.
  - Да, Алексей был прав, говоря, что за вами приглядывать нужно. Оставил ненадолго... и вот, пожалуйста!
  - Мы-то тут при чем, - возмутился Николай, - Это трос на мачте разорвался. Мы наоборот людей спасали, любой бы на нашем месте так поступил.
  - Я за вас ответственность несу, слово дал. Но... вообще молодцы! Хвалю. Только прошу не забывать о нашей главной задаче: помните - ваша жизнь и здоровье сейчас принадлежат не только вам, но и государству.
  - Хорошо...
  - Вы на меня не обижайтесь, я на государевой службе много лет состою и знаю, что говорю. А вы теперь тоже на службе.
  К полицейским снова подошел монах Егорий и, поклонившись Цветкову, сказал:
  - Вы, я вижу, начальник этих достойных молодых людей. Хотел бы поблагодарить Вас за столь мужественных подчиненных и попросить воздать им должные награды. Они сегодня стольким людям жизнь спасли.
  Цветков пристально взглянул на монаха.
  - Спасибо, святой отец. У вас, я смотрю, уже и заступники есть, - обратился он к футболистам. - Похвально.
  - Им не в чем каяться! - удивленно поднял брови Егорий. - Это героические молодые люди.
  - Хорошо, святой отец, обещаю выполнить вашу просьбу при первой же возможности.
  Черенец снова поклонился и отошел на свое место.
  
  Цветков снова взглянул на руку Весенина, улыбнулся, и лицо его посветлело. Инцидент был исчерпан:
  - Знаешь, Родион, я подумал про руку - может у вас с Рябичкиным это заразное...
  
  Впереди путешественников ждал Сердоболь.
  
  4.
  Небольшой "домашний" залив, на берегу которого был расположен город, привлекал путешественников. "Здесь можно отдохнуть", - словно шепот городской пристани расстилался над поверхностью озера. Выше складов маленького порта над озером парил Сердоболь: остроконечный шпиль католического собора, золотые кресты православной церкви, симпатичные дома финской постройки, каланча пожарной части. Повсюду веяло спокойствием размеренной провинциальной жизни, здесь некуда торопиться и некогда бежать, успеешь всегда. После многочасовой тряски на борту корабля невольно хочется быстрей сойти на берег.
  Общему настроению поддались и Родион с Николаем, они нетерпеливо поглядывали на лесенку, ведущую в трюм, на которой снова скрылся Цветков. Он так и не сказал им, куда лежит их путь в городе, с чего начнется, а точнее продолжится, расследование.
  Между тем с пристани подали трап.
  
  Городское полицейское управление отрядило две пролетки за столичными сыщиками, они стояли чуть в стороне на площади. Цветков сотоварищи наконец-то появился из трюма и призывно махнул футболистам. Через несколько минут вся компания уже ехала через центральную площадь города. На этот раз в первой пролетке вместе с Романом ехали новогиреевцы, а жандармы разместились сзади.
  - Сначала заедем в управление, обговорим с местными коллегами диспозицию, а потом на квартиру, снятую для нас, - командовал Цветков. - Завтра пройдемся по адресам проживания семейства Полустыковых, постараемся узнать дополнительную информацию. Не может быть, чтобы какие-нибудь ниточки не остались. Город небольшой, в таких местах жизнь слухами держится.
  Пролетки выехали на центральную площадь города, где рядом с пожарной частью располагалось здание полицейского управления. Далее высился удивительно красивый дом скандинавской постройки - это городское почтовое отделение: восьмигранные башенки по бокам, оранжевая черепичная крыша, каменная кладка. Родион сразу вспомнил свою детскую книжку сказок Андерсена с картинками, там были такие же уютные домики. Вообще городок был небольшой и словно игрушечный, кажется, что можно поместить его на ладони руки. Душу наполняли умиление и тягучий покой, появлялось ощущение защищенности. Становилось понятно, почему староверы и другие люди, жаждущие покоя, выбирали своим пристанищем север России: царственная неторопливая природа с многочисленными озерами, где можно найти все для жизни, если умеешь работать руками, редкие города и поселения, выстроенные с любовью и бесконечное небо, летом остающееся светлым весь день. Здесь самые закоренелые безбожники начинали задумываться о вечном.
  - По-фински город называется Сортавала, - нарушил идиллию Цветков, - Что означает "власть черта".
  Весенин ошарашенно захлопал глазами. Представитель столичной жандармерии буквально столкнул его с небес на землю.
  - Почему "власть черта"?
  - Разные легенды ходят, но основная версия, что, когда православные монахи пришли на Валаам, то изгнали нечистую силу с острова, и она прибилась к берегу именно в этом месте.
  - Что же черти такой симпатичный город построили? Или как?
  Роман пожал плечами:
  - Нет, конечно. Но вы не обольщайтесь, здесь живут обыкновенные люди и преступления тоже случаются. Зря, что ли полиция имеется. Черти, они ведь в человеческих головах живут... А вы с Николаем первый раз в этих местах?
  Из-за образа полицейского выглянул патриот своей малой родины.
  - Да, мы дальше Московского уезда и Владимирской губернии не выезжали.
  Золышкин закивал, поддерживая друга.
  - Тогда конечно, места у нас красивейшие. Охота, рыбалка, а ближе к осени в лес не войти - ягоды и грибы такие, что обязательно споткнешься.
  - Ничего, мы их в корзинку сложим.
  - Потому еще не войти, - широко улыбнулся Роман, - Что комарья много.
  Все дружно рассмеялись.
  
  Надо признаться, что первый день поисков результатов не принес. Следственная группа разделилась, и каждый поодиночке ходил по адресам проживания и работы членов семьи Полустыковых, но новых зацепок практически не получили. Старообрядцы были молчаливы, и ни один не обмолвился о своих дальнейших планах. Работали, а по вечерам собирались дома, молились, занимались бытовыми делами. Хозяйка съемной квартиры говорила, что необычная икона у них в комнате стояла - ее с собой привезли из Орехово. Лик Спасителя как-то необычно выписан и темных цветов, видимо старинной работы икона.
  На местах службы тоже новых данных для расследования не добыли. Везде характеризуют, как спокойных работящих людей без вредных привычек. Зацепиться не за что, все ниточки оборваны.
  - Не могли же они сквозь землю провалиться, - горячился Золышкин, - Ничего не понимаю! Что теперь делать-то будем.
  Они с Родионом шли по главной улице, направляясь к полицейскому управлению, где к вечеру должны были собраться все детективы. Шел второй день пребывания в Сердоболе.
  - Может быть, сегодня кому-то повезет.
  - Сомневаюсь. Мы же вчера почти все адреса обошли.
  - Имей терпение.
  - Интересный ты такой! Где его взять? Сколько времени мы уже кубок ищем?
  Золышкин развел руками.
  Родион положил руку на плечо друга:
  - Коль, ну не передергивай. Рано еще паниковать. У меня вот предложение есть.
  - Какое еще предложение? - недовольно спросил Зола, поджав губы, словно юная гимназистка.
  - У нас время еще есть?
  - Есть немного, вряд ли все так рано соберутся.
  Футболисты как раз проходили мимо фасада пожарной части. Прямо над ними высилась четырехэтажная каланча с продолговатыми узкими окошками, дающими свет на лестничные пролеты. Наверху торчал дежурный.
  Родион остановил товарища и сказал:
  - Давай на каланчу поднимемся... Интересно сверху на город посмотреть и на залив. Думаю вид красивый.
  - И что?!
  - Просто посмотрим.
  - Мы же уже весь город обошли.
  - А теперь сверху посмотрим.
  - Да ну...
  - Заодно еще раз поспрашиваем. Сюда жандармы заходили, может, мы больше узнать сможем?
  - Что же по десять раз все адреса обходить будем?..
  Родион подталкивал его к входной двери.
  - Пошли, пошли... не артачься. Вдруг повезет!
  
  И оказался прав, когда они вошли, предъявив дежурному бумаги из полиции, то увидели выходящего из кабинета начальника отца Егория.
  - Вот так встреча! - хмурое настроение Золышкина словно сдуло ветром. - Святой отец, а Вы что здесь делаете? Решили пожарным стать?
  Егорий с удивлением посмотрел на друзей:
  - Доброго здоровья! В некотором смысле - да.
  - Это как так?
  - Наш настоятель заказывал пожарным властям инструмент для тушения огня. Сами знаете церкви в обители в основном деревянные.
  - А-а-а...
  - Здравствуйте, Егорий, - поклонился монаху Родион, зашедший вторым, он с укоризной глянув на Золышкина. - Извините моего друга за бескультурье, он забыл поздороваться.
  - Ничего страшного, я тоже не ожидал вас здесь увидеть.
  Золышкин вскинул руки:
  - Прошу прощения... действительно забыл. Так Вы, что же на себе все эти багры с лопатами потащите?
  Николай был уже в прекрасном настроении и с удовольствием подтрунивал над монахом. Глаза его искрились вечерними отблесками солнца на волнах Ладожского озера.
  - Нет, что Вы, я только проверил, все ли пришло, что мы заказывали. Вернусь в обитель, сообщу, а потом мужики наемные на лодках доставят. Отец настоятель большой список представил, тут одному не справиться.
  - А кто пожары будет тушить? Когда случится. У вас, что же пожарный расчет имеется?
  - Нет. Сами братья и будут тушить, когда, не приведи Господь, случится. Наш главный Спасо-Преображенский монастырь каменный, но по Валааму и другим островам архипелага есть много деревянных скитов. Хотим, чтобы в каждом пожарные инструменты были.
  Разговор проходил возле входной двери, справа круто вверх вела лестница. В этот предвечерний час в пожарной части было тихо и безлюдно.
  - Пожалуй, что так правильно будет, - сказал Родион. - В храмах всегда много свечей горит и лампады. Может и загореться.
  - Истинно так.
  Отец Егорий согласно кивнул. Все-таки он был необычный монах - улыбчивый и задорный. Иноческий постриг не смог изменить его веселый нрав и скрыть молодецкий максимализм. Что ни говори, а лет ему было немного, под стать нашим друзьям.
  - Мы с Николаем решили на каланчу подняться, обозреть окрестности. Не составите нам компанию?
  - С удовольствием...
  
  По лестнице поднялись быстро, кивнули дозорному и стали с противоположной от него стороны, где открывался отличный вид на озеро. Пожарный же через площадь оглядывал город: нет ли где дыма. Появление посторонних не удивило его, вид открывался действительно красивый и, случалось, любопытные горожане взбирались по лестнице. Пусть смотрят - не жалко.
  - Интересно, а ваш Спасо-Преображенский монастырь отсюда не видно?
  Родион прищурился и поднял ладонь, словно козырек кепки.
  - Думаю - нет. Главная обитель находится почти в середине острова, залив длинный и тянется вглубь... Да Вы и сами все видели.
  - Я, - сказал Золышкин, - Честно говоря, мало что запомнил. У вас тут в этих шхерах столько островков, что можно со счета сбиться. Где залив, где отлив - не разберешь.
  - Я тоже не запомнил, - Родион опустил руку. - Нет, не видно.
  - И далеко все-таки, - Егорий тоже всматривался вдаль. - Сам я служу не в монастыре, а в Гефсиманском скиту. Его тем более не видно - он в лесу и не такой высокий.
  - А что у вас там много церквей построено? - спросил Николай.
  - Да, хозяйство у нас большое. Монастырь один, а скиты по всему архипелагу разбросаны. Наша цель - уединение и общение с Богом через молитву.
  - Понятно.
  Родион с Золой переглянулись. Невольно, после спасения Егория, они относились к нему с симпатией, а, пообщавшись, вообще принимали ровесника за друга. Но упоминание о его монашеском статусе каждый раз вновь возводило некие границы. Молодые люди с трудом могли понять, зачем лишать себя стольких интересных вещей, окружающих в мирской жизни.
  - А вы зачем в Сердоболь приехали? Родных навестить или по другой надобности? - монашек почувствовал неловкость и решил увести разговор в другую сторону.
  - Нет, мы с Николаем одного человека ищем. Вернее всю его семью.
  - Они, что, в этом городе живут?
  Золышкин предупредительно толкнул друга ногой.
  - Они не так давно сюда переехали, а год назад пропали. Вы о такой истории ничего не слышали?
  - Нет, не слышал. Городок тут небольшой, все новости быстро разлетаются, но такого не слышал.
  Золышкин, вроде как для разминки ног, зашел за спину монаху и предупредительно крутил пальцем у виска, показывая Родиону смешные гримасы.
  - Это старообрядческая семья.
  - А в полицию заявляли?
  Зола прикрыл рот рукой, приказывая Родиону замолчать.
  - Зачем заявлять. Может быть, люди просто решили переехать жить в другое место.
  - Так они не ваши знакомые?
  Тут уже Золышкин не выдержал, снова обошел Егория и, приблизившись вплотную, доверительно зашептал:
  - Святой отец понимаете - это государственное дело, секретное! То, что Вам сообщает мой разговорчивый друг должно остаться в тайне. Между нами. Мы можем на вас рассчитывать?
  Егорий изумленно поднял на него глаза:
  - Хорошо. Клянусь преподобными Сергием и Германом.
  - Вот это другое дело, - Николай, хоть и не был силен в науках, но знал, что это имена основателей Валаамского монастыря. Такими вещами не шутят. - Ну, Шерлок Холмс, задавай свои вопросы.
  - Спасибо, - сказал Родион. - В самом деле, отец Егорий, распространяться о наших поисках не стоит. Подумайте, может быть что-то слышали о приезжей старообрядческой семье, достаточно замкнутой? Их семеро братьев и две сестры. Один брат работал здесь в пожарном депо, другой рыбачил на озере.
  - А как их фамилия. Так проще будет.
  - Фамилия их - Полустыковы.
  - Вроде что-то знакомое. Где-то в бумагах видел.
  - Постарайтесь, святой отец, - Зола был весь в нетерпении.
  Монах вздохнул и, в раздумье, почесал за ухом.
  - Кажется, здесь на столе начальника такую фамилию видел... еще, когда список инструментов привозил отдавать осенью.
  Друзья разочарованно выдохнули. Понятное дело, что здесь в бумагах Полустыков фигурировал, раз один брат работал тут. Жандармы в пожарном депо уже все бумаги переворошили - все безрезультатно.
  - Скажите, Егорий, - снова начал Весенин, - А в вашем монастыре старообрядцы живут.
  Монах отрицательно замотал головой.
  - Нет, такое невозможно. Мы придерживаемся общепринятой никонианской веры, а старообрядцы для нас - раскольники. Они не приняли реформ Никона, за что подверглись гонениям. Их пытались обратить в истинную веру, но они оказались очень упрямы.
  - Так вы что - враждуете?
  - Войны между нами нет и быть не может, но мы пытаемся вразумить их.
  Молодые люди так увлеклись, что заговорили громко и пожарный невольно стал прислушиваться к разговору, тем более что услышал знакомую фамилию. Он работал в пожарной части Сердоболя, можно сказать, всю жизнь и знал всех пожарных за последние годы. Человек он был небезразличный, профессия обязывала, и поэтому вступил в разговор:
  - Прощения просим, я услыхал вы про Полустыкова говорите, так я Анисима хорошо знал, до того как он уехал.
  Все внимание друзей-детективов моментально переключилось на него.
  - Вы не знаете, куда он уехал? - Зола был первым.
  - Так перед самим отъездом он ничего не говорил, но раньше в разговорах на дежурстве, мы с ним часто вместе в наряде были, заикался, что хочет уединиться от людей, уйти от мира.
  - То есть монахом стать?
  - Не то, чтобы монахом, а вообще уединиться, самому себе на жизнь добывать. Чтобы ни от кого не зависеть. Построить дом где-нибудь на острове, рыбачить, огород завести.
  - Так у вас здесь на севере ни сад, ни огород не разведешь.
  - На озере климат мягче, влажность. Говорят и теплые течения есть.
  Тут Егорий издал какой-то звук и снова почесал за ухом, потом, словно для проверки своих мыслей, еще раз посмотрел вдаль озера, ища глазами родной архипелаг. Солнце садилось за лесом как раз в том месте, последние лучи, подобно лучам надежды, пронзили сгущающуюся тьму.
  - Вспомнил! Рядом с нашими есть Крестовые острова, они в стороне находятся на восток. Так вот около года назад сказывали рыбаки, что скит новый появился, вроде старообрядческий. По времени совпадает!
  - Ура... - Золышкин кричал шепотом.
  - Только, - с сомнением протянул Родион, - Скит быстро не построишь. Если они год назад исчезли и сразу скит появился... Сомнительно.
  Егорий кашлянул:
  - Я не совсем точно выразился, скит там полуразрушенный давно был, но видно его обновили.
  - Тогда конечно, да и второй брат рыбачил в тех местах...
  - И думать нечего, - Золышкин подошел к пожарному и завел пластинку о секретности разговора. Мы это с Вами, дорогой читатель, уже слышали, поэтому переместимся во времени вперед, в книжках такое бывает.
  
  Выйдя из дверей пожарной части молодые детективы, к которым присоединился монах Егорий, направились к подъезду соседнего дома, где располагалось полицейское управление.
  - Много времени это не займет, - говорил Весенин, - Зато, может быть, мы Вас доставим на Валаам бесплатно. Надо донести информацию до нашего начальства.
  При слове "начальство" Золышкин захихикал, но тут же спохватился и спросил:
  - А лодки в монастырском хозяйстве имеются?
  - У нас целая флотилия из поморских кочей. Братья сами рыбачат для вспоможения нашим поварам.
  - Что это - кочь?
  - Лодка такая с парусом и веслами. Из покон веков местные поморы на таких ходили. Даже в Северном море. Они бывают большие и поменьше, смотря для каких нужд.
  Николай довольно потер руки: предстояла очередная погоня, на этот раз возможно последняя. За друзьями с треском закрылась дверь полицейского управления.
  
  С пожарной каланчи за всем наблюдал дежурный.
  
  5.
  Сосны мелькали одна за другой, изо всех сил цепляясь за расщелины в камнях, где сохранилось хоть немного земли. Сосны, сосны, сосны... Словно других деревьев в мире больше не существовало. Типичная картина для ладожских шхер. Паровой катер сердобольской полиции держал путь на Валаам. По виду он был очень похож на "Каакисалми" только уменьшенный в десять раз: та же труба с серым паром и колеса с шумом зачерпывающие воду. Однако это не помешало разместиться с комфортом всей детективной компании с Егорием в придачу. Как и обещал Родион, его доставляли на остров бесплатно.
  
  На совещании в полицейском управлении Цветков сотоварищи решили проверить появившийся след на Крестовых островах. Собственно других зацепок все рано пока не было. И, уже на другой день, оперативная группа плыла на Валаам.
  Катер доставит их только до монастыря, дальше поиск будут вести на кочах, чтобы незаметно подойти к острову со скитом. Если это действительно та семья, которую они ищут, то надо быть осторожными. Старообрядцев можно легко вспугнуть, и тогда жди беды, могут или закапать себя в землю или сжечь. Часто у них уже семейная могила уже выкопана, только спуститься в подземелье надо и выбить опоры или в скиту забаррикадироваться и зажечь. Ничего не стоит, дело пяти минут... Но сколько жизней можно загубить!
  - Будем подходить на веслах ночью, - говорил Цветков. - Паруса уберем. Мачты на ваших кочах съемные?
  - Да, растяжки можно снять и мачту положить, - ответил Егорий.
  - Это хорошо! Возьмем три-четыре лодки и с разных сторон подойдем, осмотримся, отрежем их от скита. Надеюсь, они не в ските ночуют?
  - Там вроде еще избушка есть, в ней и живут.
  - Отлично!
  Золышкин спросил:
  - А что они в доме сжечься не могут? Точно так же?
  - Могут, конечно. Но в церкви - более по правилам. Это же божий дом.
  Егорий покачал головой:
  - Это не главное, главное душу спасти и не дастся в руки антихристам. А Господь сам управит.
  Николай указал на монаха и вопросительно посмотрел на Цветкова:
  - Вот. Что я и говорю.
  Роман Демьянович, как от назойливой мухи, отмахнулся от Золышкина.
  - Все может быть! Это полицейское расследование, а не увеселительная прогулка. Будем действовать максимально осторожно. И это в первую очередь касается вас, Николай. Горячность здесь ни к чему.
  Золышкин надулся и замолчал...
  - А могилы они себе, где роют? - спросил Цветков монаха. - Может быть прямо под домом?
  - Нет. Чаще на кладбище родовом, если такое имеется или рядом с домом.
  - Ну, хотя бы это неплохо. Еще один вопрос, как они вообще по-иному могут себя жизни лишить?
  Вдали показались голубые купола Спасо-Преображенского монастыря, корабль начал сбавлять ход и разворачиваться к заливу. Холодные брызги полетели на путешественников, охлаждая горячую голову Золы.
  - Могут в озеро с утеса броситься или зарезаться. Всего не угадаешь.
  - Да. Это верно... Возможно, с ними надо будет переговоры вести, тогда придется просить вас, Егорий, о помощи. Сможете на богословские темы поговорить? О спасении души? Нам главное время выиграть, чтобы кто-то из нас смог внутрь дома проникнуть, а там уже справимся.
  - Буду рад спасти заблудшие души... Но, что они натворили? За что вы их разыскиваете? Роман с Николаем мне не рассказывали.
  - Правильно сделали. Об этом потом, когда задержим. Обещаю все рассказать.
  Егорий покорно кивнул.
  
  Рядом с причалом сидел на большом валуне, вдающемся, словно огромный язык сказочного зверя, в воду и обрезанном с противоположной стороны желто-рыжей прошлогодней травой, монашек в черных одеждах. Он задумчиво писал что-то веточкой на камне, но следов не оставалось и казалось, невидимые буквы таяли, словно снежинки, падающие на раскаленную печь. У противоположного северного берега залива еще плавала в воде шуга - смесь мокрого снега и льда. Весна здесь не спешила вступать в права.
  - Христос воскресе! - крикнул Егорий.
  Светлый праздник Пасхи уже миновал, но еще сорок дней православные будут так приветствовать друг друга.
  - Воистину воскресе!
  Покой и чистоту, парящую над островом, нарушали только крики неугомонных чаек...
  Монашек встал, поклонился и отправился к лестнице, ведущей на гору к монастырю. Склон покрывали яблочные деревья, еще спящие после зимы, но живительная сила воскресенья уже начала свое движенье по ветвям, а очень скоро распустятся и первые листочки. Новый природный цикл вступал в права и только сосны, никогда не сбрасывающие совсем свои иголки, будто часовые, наблюдали за происходящим.
  Путешественники сошли на берег и вслед за монашком стали подниматься по лестнице. После разговора с настоятелем, вечером, им предстояло отправиться на лодках к острову и, может быть, на сей раз им повезет. Кто знает?..
  Быстроногий монах уже был на вершине лестницы и скрылся из виду.
  - Он отцу-настоятелю сейчас доложит, что мы прибыли, и нас будут ждать в трапезной, - сказал Егорий. - А уж после собираться будете.
  - У нас сборы невелики, - ответил Цветков, - Все с собой. Время терять не будем.
  Егорий поклонился и ловко начал подниматься по лестнице, сразу видно, что дело было привычное и ступени эти исхожены по много раз. Родион с товарищем немного отстали от основной группы.
  - Как думаешь, Коля, это то самое семейство, что мы ищем или нет?
  - Думаю - они. По времени все совпадает.
  - Хорошо бы, а то мы с тобой и так вон уже куда забрались. Еще немного и Северный полюс.
  - Шутишь все, - хмыкнул Зола, - А мне как-то немного волнительно.
  - Да у меня самого мурашки по коже бегают, но смех помогает в трудную минуту.
  - Точно, юмор - лучшее средство борьбы со страхом.
  - А ты что... боишься? - Родион невольно понизил голос.
  - Нет, это я образно выражаясь.
  - А-а-а...
  - Чего нам бояться, нам надо кубок высвобождать.
  Родион согласно кивнул, глядя на товарища:
  - А если самосожжение устроят?
  - Не знаю... Родя, ты же сам боишься!
  - Я?.. - Весенин сделал круглые глаза.
  - А то кто же.
  - Нет, просто людей жалко. Знаешь, сколько старообрядцев в скитах сожглись, вместе с детьми. Ужас!..
  Золышкин на минуту умолк и мерил ступени одну за другой, размышляя о словах друга. Он тоже читал в газетах об этих кошмарных случаях среди раскольников. Ему тоже было ужасно жалко людей и особенно ни в чем не повинных детей, которые шли за родителями-фанатиками в огонь. Где же справедливость?!
  - Хорошо хоть у Полустыковых детей нет, все уже взрослые, - наконец промолвил он.
  - Точно.
  - Нельзя этого допустить.
  - Вот я и думаю...
  - Тут уже жандармы должны опыт свой проявить. Ведь не первый случай, должны же они граждан охранять. А раскольники тоже наши сограждане, даже если живут уединенно.
  Родион снова кивнул и задумчиво оглянулся на лежащую внизу пристань.
  - Но и нам следует что-нибудь придумать, нельзя надеяться только на других.
  Золышкин всплеснул руками:
  - Что тут можно придумать?
  - А что?..
  - Если в доме запрутся и подожгут себя, что тут придумаешь? Егорию даже средства пожаротушения еще не привезли.
  - А это? - Весенини махнул рукой за спину.
  - Что - это?
  - Ты посмотри внимательно.
  - Не понимаю!
  Родион повернулся и обвел рукой окрестности:
  - Вода же кругом.
  Николай прижал руки к вискам:
  - Ну и что!.. Как ты ее будешь приносить к огню? Ведрами? Дом сгорит быстрее, чем ты десяток раз успеешь до воды добежать!
  - Это ты правильно говоришь. Надо подумать.
  - Ну, думай...
  
  Вышли из залива засветло, путь предстоял неблизкий, а на веслах быстро не доберешься, как ни старайся. Настоятель выделил четыре лучших коча; мачты сняли и вместе с парусами оставили на пристани в сарае, чтобы облегчить судна; Цветков разделил команду на четыре части и двинулись в путь.
  - Сначала близко подходить не будем, осмотримся, - сказал он. - Поскольку в шхерах островков много - выберем позицию для наблюдения, чтобы нас не заметили, потом выработаем окончательную диспозицию. Думаю, как стемнеет, сначала уведем все их плавучие средства, чтобы не могли водой уйти, а потом на суше будем разбираться. Понятно?..
  - Понятно. А куда будем плав средства девать? - Золышкин начал новый прорыв инсайда по флангу.
  - На соседнем острове причалим, - Цветков оборонялся.
  - Так ведь там причалов нету.
  - На берег вытащим... Отставить ненужные разговоры!
  Зола довольно хмыкнул. Его не очень обрадовало распределение сил по кочам, футболисты угодили в одну лодку с Егорием и одним из жандармов, то есть в "обоз". Роман Демьянович держал свое слово перед Рябичкиным - это понятно, но молодые люди хотели более деятельного участия. Золышкин рассчитывал в ходе операции взять инициативу на себя, хоть и обещал полицейским, но сидеть и ждать, когда другие будут сражаться, было не в его силах.
  
  В этих северных широтах темнело поздно, а скоро совсем наступит время "белых" ночей, когда до восхода солнца небо светится бледным серым светом. Мир погружается в светящийся туман, предметы теряют очертания, но не пропадают совсем, а словно медленно раскачиваются, становясь сплошным пятном. То, что днем казалось обыденным, чудесным образом превращается в сказку. И человеческий разум - этот прибор для анализа и принятия решений - теряет ориентиры и уже не может четко отделить сон от яви.
  Вот и теперь, когда экспедиция подошла к островам, пейзаж вокруг засеребрился и похоже, чего-то ждал. Сосны не отбрасывали теней, потому что свет исходил от окружающего дремлющие острова воздуха.
  Первым на пути оказался сам остров Крестовый с возвышающимся выше деревьев огромным крестом. Он располагался на верхней точке холма на бревенчатом возвышении.
  - Вот они! - крикнул в сторону головной лодки Егорий.
  Передний коч сбросил ход и сдал назад. Цветков отдал последние распоряжения своим подчиненным и пересел в лодку к футболистам. На какое-то время их корабль становился флагманом, что моментально отразилось в глазах Золышкина.
  - Господа, с этого момента разговариваем только шепотом, на воде звук распространяется очень далеко. Солнце садится на западе, обходим архипелаг с другой стороны. Наш коч пойдет первым, Егорий ведите нас так, чтобы выйти к нужному острову не на прямой видимости, а спрятавшись за другой, желательно ближайший.
  - Хорошо, - ответил монах, - я уже давно здесь не бывал, но постараюсь вспомнить.
  Он перебрался на переднюю скамью.
  - Огней не зажигать и тишина, - повторил Роман Демьянович. - Командуйте, Егорий.
  - Видите остров со старообрядческим крестом, обходим его слева.
  На весла сели один из жандармов и Зола и дружно заскрипели уключинами. Остальные лодки пошли за ними. К ночи ветер совсем утих, и поверхность озера стала похожа на зеркало.
  - Стоп! - скомандовал Цветков. - Я же говорю - тишина, а у вас весла скрипят, как несмазанная телега. Смазка у нас имеется?
  После активных поисков в вещевых ящиках под задними скамьями лодок, нашлось вагонное масло и через несколько минут неспешным ходом и, не издавая ни единого звука, флотилия двинулась дальше. Островки были похожи один на другой: с одной стороны берег резко обрывался в воду - темно-серый камень под прямым углом уходил в глубину, с другой тянулся пологий откос, заканчивающийся песчаной бухточкой. Берега между ними представляли нечто среднее. И кругом сосны, можжевельники и нескончаемое буйство трав. Накричавшиеся за день чайки кучками покачивались на воде заливов, сонно мотая головами.
  - Кажется здесь, - сказал Егорий, - За этим островком будет скит и церковь.
  Роман поднял руку, давая знак остановиться следующим кочам, и указал на берег. Флотилия дружно причалила. Цветков с Егорием, держа в руках по армейскому биноклю, пригнувшись, стали подниматься наверх, остальным было приказано дожидаться у лодок. День окончательно затих, слышен был только хруст веток под сапогами штабс-капитана охранного отделения.
  Память Егория не подвела - перед взором наблюдателей действительно открылся вид на остров со скитом, расстояние составляло где-то четверть версты. На высоком скалистом берегу парила, как лебедь, над водами озера небольшая часовня. Четырехгранный сруб с маленькой, крытой осиновыми чешуйками, главою и шатровый придел-колокольня. Два восьмиконечных старообрядческих креста над нею тянули руки к небу. Ниже, в середине острова, среди стройных с розовыми стволами сосен, стоял сам скит из двух рубленых домов и баней в отдалении. Площадка была такой ровной, что казалось сам Вседержитель придумал это место для жилища человека. Все строения были сооружены на деревянных сваях, видимо для защиты от паводка в снежный год. С противоположной стороны острова за огородами, окруженными сохнувшими на ветру сетями, виднелись лодки, вытащенные на ночь на берег. Людей не было, по всей видимости, островитяне сейчас были или в домах или в церкви, так как везде в небольших оконцах теплился уютный свет.
  - Ну что этот скит? Все правильно? - спросил Цветков.
  - Да, похоже. Здесь поблизости других скитов нет.
  - Хорошо. Я Вас попрошу спуститься аккуратно вниз и передать мой приказ - пока становиться лагерем, а самому вместе с Весениным вернуться сюда. Будем вести наблюдение, может кто-то выйдет, и мы сможем опознать Полустыковых. Родион этого футбольного судью лучше знает, хоть я его на матче тоже видел, но он специально наблюдал за ним еще в Орехово и уж точно не ошибется. А остальных будем по фотографиям различать.
  И он постучал по своему планшету, где хранились документы и фото.
  Монах кивнул и крадучись отправился вниз к остальным.
  - Да и Золышкина тоже прихватите, - добавил вслед Цветков. - Их же водой не разольешь. Иначе он расстраиваться будет.
  
  Более полутора часов наблюдатели лежали на вершине холма, солнце уже окончательно пропало в водах озера, но совсем темно так и не стало. Движения на островке не наблюдалось, словно вымерли все. Наконец двери обоих домов дружно отворились и появились люди. Из одной избы мужчины, из другой - женщины, негромко переговариваясь, они пошли наверх к часовне. Одеты островитяне были в простые холщовые рубахи и платья до земли, все аккуратно и чисто. Головы женщин повязаны платками.
  - Вот он! - с трудом сдержавшись, чтобы не закричать, выпалил Золышкин. - Последний за братьями идет.
  Он сорвал с шеи бинокль и протянул Родиону.
  - ... Точно, Осип!
  - Отлично, - Цветков вел наблюдение непрерывно и свой бинокль никому не доверял, - Значит, не ошиблись. Молодец, Егорий. Похоже, они все в церковь направляются, там и будем их брать.
  - Сейчас время для вечерней молитвы, - ответил монах.
  - Все спускаемся вниз, к лодкам, вырабатываем диспозицию и начинаем операцию. Терять время не будем.
  Наблюдатели, пригнувшись, отправились вниз по склону.
  После короткого совещания, три лодки, во главе со штабс-капитаном, отправились к скалистому обрыву под часовней, а четвертая, где поместились футболисты, Егорий и один из жандармов, должна была причалить в маленькой песчаной бухте. Перед ними стояла задача спустить старообрядческие кочи на воду и увести к соседнему острову, чтобы семейство Полустыковых не смогло уйти по воде, после чего вернуться. Егорий мог понадобиться в качестве парламентария.
  Первый этап операции заключался в окружении часовни и мгновенном захвате семейства. Главной задачей было не дать им забаррикадироваться. Цветков определил двух рослых жандармов специально на входную дверь, если успеют закрыться - сразу ломать. Если не получится, то переход ко второму этапу, здесь и нужен Егорий для переговоров. Лучший исход - это убедить их сдаться властям и решить вопрос мирно, если не удастся, хотя бы время выиграют. Параллельно будут пробовать проникнуть внутрь через окно. Команда столичных жандармов вместе работала не первый раз и задачи свои поняла мгновенно. Распределили обязанности и приступили к выполнению.
  Николай, конечно, не был доволен своей миссией, но рассчитывал перепоручить отвод лодок жандарму и Егорию, а им с Родионом присоединиться к основной группе. Правда, другу своему он пока не раскрывал планов, не то чтобы не доверял, но зная благоразумность Весенина, решил сообщить в последний момент, когда раздумывать будет поздно.
  С тихим шуршанием по прибрежному песку лодка причалила, и полицейские соскочили на берег. Рядом видавшие виды старообрядческие кочи сохли на двух бревнах, обнажив темные днища, оплетенные зеленовато-бурой тиной. Они были привязаны к вбитым в песок столбам, чтобы волны во время прибоя не унесли их. Далее была поляна с сохнувшими рыболовными сетями и на краю, рядом с засыпающим лесом, стоял небольшой сарай с распахнутой настежь дверью. Видно в нем хранились снасти и запасные части для этого маленького флота. Любопытными вертикальными глазами на вновь прибывших смотрела коза, пасущаяся на поляне.
  - Давайте сразу к лодкам, подтащим их по песку до воды, тут недалеко, - предложил Золышкин.
  - Давай... - согласился Родион.
  Друзья, а за ними и Егорий направились к кочам, жандарм в это время тянул нос судна, на котором они прибыли, на берег, пытаясь закрепить его, чтобы не уплыл. Тишина стояла кругом, только неугомонные птицы продолжали переговариваться между стволов деревьев. Этот неутомимый пернатый народ не ведает покоя ни днем, ни ночью, тем более - весна, дел не в проворот.
  
  - Анна!.. - вдруг раздался из-за сосен скрипучий высокий голос и на тропинке рядом с сараем, ведущей вглубь леса, появился Осип Полустыков. Он был одет в длинную рубаху, как и все братья, без своего всегдашнего черного облачения. Кончился Черный человек, по крайней мере, внешне, даже выражение лица бывшего футбольного судьи стало мягче и спокойней.
  Похитители лодок мгновенно присели, прячась за бортами своей добычи.
  Из сарая появилась стройная молодая девушка с длинной русой косой до пояса. На вид ей было лет девятнадцать-двадцать, наверное, младшая из сестер. Родион никогда не видел такого открытого доброго лица. Особенно его поразили глаза: казалось удивительным, что такие огромные глаза умещаются на этом милом правильной формы личике. В руках девушка держала какое-то белое пушистое существо, которое при внимательном рассмотрении оказалось маленьким крольчонком. Она ласково прижимала животное, поглаживая между ушами.
  - Анна, - повторил Осип, - Все уже собрались на вечерю, а ты опять опаздываешь. Пойдем. Скоро уже ко сну отходить.
  - Прости, братик, я кроликов кормила, да заигралась с маленьким.
  
  Родион, увлекшись красотой девушки, не заметил под ногами на песке сосновую ветку... раздался предательский хруст. Осип мгновенно повернул голову, и лицо его тут же изменилось, оно, словно почернело и стало прежним. Конечно, он узнал Весенина, от былого спокойствия не осталось и следа. Крепко схватив руку девушки, Полустыков молча потащил ее по тропинке вглубь леса, к часовне. Анна послушно бежала вслед за братом, не очень понимая, что происходит. Она тоже заметила чужаков, но была удивлена реакцией старшего брата, ведь и раньше бывало, что к их острову причаливали лодки.
  - Быстрее, - крикнул Осип. - Это сатанинские слуги!..
  Весенина эти слова "резанули" по ушам, ему было почему-то неприятно перед девушкой, что их назвали таким эпитетом, хотя видел он ее в первый раз. Захотелось доказать ей, что это не так.
  - Растяпа, под ноги надо смотреть! - прошипел Зола. - Побежали! Надо их догнать пока других не предупредили! Егорий, пожалуйста, отведите лодки и возвращайтесь!
  И первым понесся вслед.
  Родиону ничего не оставалось, как догонять приятеля, остальные члены экипажа бросились к лодкам.
  Расстояние до беглецов было приличным, пока, путаясь в высокой траве, пересекли поляну, те успели углубиться в лес. Но расчет был на спортивную подготовку.
  Тропинка, густо посыпанная сосновой хвоей, петляла между деревьями, не позволяя развить большую скорость, попробуй тут догони. К тому же на скалистых островах ладожских шхер земли было не так и много, сосны цеплялись корнями за малейшие трещины, заполненные почвой. Узловатые змеи корневищ местами торчали прямо из тропинки, создавая естественные преграды. Такой бег с барьерами был непривычен футболистам, и они несколько раз падали, Золышкин неприлично ругался, вставая сам и помогая подняться другу. Полустыковы же знали здесь каждое дерево. Расстояние не сокращалось.
  - Я справа! - крикнул Родион и сбежал с дорожки, решил попробовать прямо через лес. Но в самом лесу корней было не меньше, да еще попадались кусты, которые приходилось оббегать, так что пришлось вернуться обратно. В результате таких манипуляций он теперь отстал и от Николая.
  Погоня не привела к успеху: Осип с сестричкой выскочили на утес, где стояла часовня, и, взбежав по ступенькам крыльца, скрылись за массивной дверью. Когда Золышкин схватился за ручку двери, изнутри звякнул засов. Все, путь отрезан...
  Николай отпрянул от двери и прижался спиной к стене рядом, словно ожидая выстрелов. Картина напоминала кадры из фильма, который они смотрели недавно в синематографе в Москве. Родион, глубоко дыша, пристроился с другой стороны двери.
  Погоня была абсолютно не запланирована и смешала все карты. Жандармская команда, обходящая островок по большой дуге, чтобы оставаться незамеченной, только-только высадилась на берег и начала подъем на утес. Полицейская операция, столь тщательно спланированная штабс-капитаном, потеряла свою неожиданность и автоматически лишилась первого этапа - молниеносного штурма церкви. Надо было что-то делать...
  - Беги к Цветкову вниз, - шепотом проговорил Николай, - Пусть они пока не показываются, чтобы не пугать Осипа. Пусть пока думает, что мы одни. А я попробую убедить Полустыковых.
  - Давай я поговорю, а ты вниз. Думаю, у меня лучше получится.
  Золышкин вопросительно посмотрел на друга, но обижаться и спорить не стал - действительно у Родиона должно лучше получиться. Он кивнул и стал спускаться по камням осыпи.
  Весенин еще раз дернул за ручку массивной двери, убедившись, что она по-прежнему закрыта и громко постучал:
  - Осип, откройте, мы не хотим вам причинить зла, просто отдайте Кубок Фульды и мы уйдем! Он принадлежит футбольной лиге...
  Ответа не последовало.
  Родион постучал снова:
  - Зачем он Вам? В нем нет золота, и стоит он недорого. Хотите мы заплатим большую цену?
  Снова тишина.
  Он отошел от двери и спустился по ступеням. Часовня представляла бревенчатый сруб с предбанником. Над четырехстенным главным помещением возвышалась небольшая колокольня в виде "восьмерика" с открытой площадкой для звонаря. Венчала конструкцию шатровая крыша с маленькой главкой наверху, над которой парил старообрядческий восьмиконечный крест. Вторая главка была на предбаннике. Окошек было всего два, и располагались они высоко, так что, прижавшись к стене можно было проскочить под ними незамеченным, чем собственно и воспользовался Зола. Но вот попасть через них внутрь помещения казалось не такой простой задачей. Другое дело через колокольню, если есть люк, как обычно делается, то можно свободно спуститься в часовню. Это был шанс.
  Родион оглянулся и увидел дровяницу в сторонке, в большом пне торчал топор и рядом под навесом были сложены поленья. Он взял стоящие рядом козлы и подтащил их к входу. Со стороны двери окон не было, и заметить его перемещения никто не мог.
  Еще раз крикнул в дверь:
  - Осип, давайте хотя бы поговорим. Я один - бояться Вам нечего.
  Убедившись в отсутствии ответа, он влез на козлы, подтянулся за скат крыши над ступенями и оказался наверху. Серебристо-серые ольховые доски крыши абсолютно не прогнили, их шероховатая поверхность приняла футболиста. Держась одной рукой за "конек" крыши, он старался ступать очень аккуратно и вскоре добрался до колокольни. Здесь уже было проще, высота была небольшая, и перелезть на площадку не составило труда.
  Люк на колокольне был, но был наглухо закрыт...
  Ситуация осложнялась, штурмовать здание нужно было через окна, а протиснуться в них с трудом мог только один человек. Полустыковы конечно будут этому сопротивляться, и теперь все зависело от того насколько агрессивно они себя поведут. Лучше сначала дождаться Егория, может быть ему удастся уговорить старообрядцев на мирное решение. Поскольку люди сильно верующие, то дискуссию лучше перевести на теософические темы, кто знает, вдруг удастся понять, зачем же им все-таки кубок.
  Внизу раздался шум и какое-то движение, тяжелый предмет перемещали по полу, слышны были приглушенные голоса. Наверное, пытались забаррикадировать окна.
  Час от часу нелегче! Где же Золышкин с Цветковым? Нужен их совет...
  Через некоторое время движение внизу прекратилось, и раздались звуки молитвы. Дружный хор Полустыковых повторял священные слова, голоса звучали эмоционально и слаженно. Где-то среди них Родиону слышался звонкий голосок Анны.
  Сердце екнуло. Неужели он влюбился? Чувство было настолько новое, что ошеломило его и на секунду унесло в какие-то совершенно невиданные дали. Неожиданно он страшно испугался, разум снова включился. Что будет с девушкой, она же может погибнуть?! Этого ни в коем случае не должно случиться! Нужно срочно что-то делать. Где же Егорий?..
  Хотя с другой стороны молитва - это хорошо, она займет определенное время, может быть, монах успеет вернуться. Родион глянул вниз на склон и, наконец, увидел поднимающегося Цветкова. Он шел один, по всей видимости Зола получил нагоняй за провал первого этапа операции, хотя не был в этом виноват, и был оставлен у лодок с жандармами. Ко всем душевным переживаниям Весенина добавилось чувство стыда - под ноги надо смотреть лучше.
  Футболист бесшумно соскользнул с крыши и направился в сторону Цветкова. Под утесом разговор вести лучше - точно в церкви никто не услышит.
  - Ну что, проштрафились? - укоризненно начал Роман Демьянович, - Ведь предупреждал!
  Родион долго извиняться не стал - не было времени - и коротко обрисовал диспозицию.
  - Да, через такие узкие окна штурмовать бессмысленно, а двери наверняка забаррикадировали.
  - Я слышал, как они что-то двигали в часовне.
  - Именно. Хорошо, что они только вас с Николаем видели, их пять мужиков, да еще две сестры - численное преимущество. Поначалу перепугались, а немного остынут и сообразят, что могут вас скрутить. Я Золышкина послал навстречу Егорию, чтоб тут шуметь случайно не начал.
  - Они молятся в церкви, как бы не зажгли!
  - Они всегда молятся.
  Весенин вопросительно взглянул на начальство:
  - Что же делать будем?
  - Подождем пока. Оцепим храм, чтоб незаметно было, а ты иди к двери и уговаривай выйти на разговор. Скажи, что вас только двое и вы хотите просто поговорить.
  - Я уже говорил и про то, что нам только кубок нужен.
  Цветков нервно поморщился:
  - Кто их поймет, зачем им кубок? Может он для них дороже жизни?
  Раздался легкий шорох, снизу, пригнувшись, приближались Золышкин и Егорий. Николай, наученный горьким опытом, ступал мягко, как кошка, внимательно смотря под ноги. Монах, глядя на него, тоже старался не шуметь. Задачка была не из простых, так как тропинка шла вдоль скалы исключительно по камням и риск свалить камень вниз был огромным, а тогда он поскачет вниз, увлекая за собой другие.
  
  - ...Кажется поздно...
  Жандарм-футболист втягивал ноздрями воздух, в котором стал чувствоваться запах гари. Родион взбежал на несколько шагов вверх и выглянул из-за камня. Из окна часовни вился легкий сизый дым, поднимаясь столбом вверх. Вечер был безветренный.
  Он обернулся:
  - Я сейчас...
  И опрометью бросился бежать, скрывшись за краем утеса.
  - Куда?.. - Цветков выругался. - Значит так: Николай, беги за остальными, пусть возьмут багры и какие-нибудь бревна, если есть на берегу. Будем ломать дверь и окна, чтобы не задохнулись. Быстро!.. Теперь уже можно и пошуметь...
  Золышкин, не говоря ни слова, помчался вниз.
  - А мне, что делать? - спросил Егорий.
  - Думаю уговаривать их теперь бесполезно, бежим к дому попробуем начать ломать дверь. Да и посмотрим, что там Весенин задумал.
  Они выскочили на площадку перед церковью.
  Родион тем временем вытащил из дровней топор и бежал с ним к дому.
  - Там есть не распиленные бревна... - крикнул он на ходу.
  Цветков одобрительно кивнул и повернулся к монаху:
  - Ну, что ж, святой отец, придется потрудиться физически. Даст Бог, успеем, - именно за такие моменты он любил свое дело, когда нужно действовать быстро. - Церковь летняя - печки нет, дров тоже. Бревенчатые стены пока займутся - думаю, успеем.
  - Старообрядцы, если гарь задумывают, то готовятся заранее... - Егорий, задрав полы длинной одежды, старался не отставать, - Могли уже и дров и хвороста в часовню натаскать!
  - Черт!.. Простите, святой отец... Надо спешить.
  Они схватили первое попавшееся бревно и побежали к входной двери. Роман Демьянович держал его посередине, а монах, путаясь в полах одежды, которую вынужден был отпустить, подхватил задний конец. Бревно с глухим звуком ударилось в дверь, но не причинило особого вреда: изба была поставлена "на совесть".
  - Бьем с разгона со всей силы, пока не расколем. - Цветков увидел выскочивших, словно из-под земли, остальных членов команды и молча кивнул на дровни.
  Двое с баграми бросились к окнам, выбивая стекла и стараясь вырвать рамы из оконного проема. Остальные побежали за бревнами.
  
  Родион обогнул часовню и вышел к стене со стороны обрыва. Ладога безмолвно наблюдала за происходящим на утесе. Сумерки сгущались, отчего картина приобрела серо-синий нереальный оттенок. Молодой человек крепко схватил топор и начал отчаянно рубить один из столбов, державших на себе всю тяжесть часовни. Первые щепки полетели вниз с обрыва и остались лежать на прибрежных валунах. От линии воды утес отделял узкий, в несколько метров шириной, участок берега, ощетинившийся острыми камнями.
  Для реализации задуманного плана ему нужны были помощники.
  - Зола!.. - отчаянно крикнул он. - З-о-о-о-ла!..
  Николай с другой стороны дома услышал крик друга и стремительно рванулся на помощь. Никогда еще он не бегал так быстро.
  - Коля, тащите бревна и под нижний венец кладите - скатим в озеро!..
  Золышкин воскликнул:
  - Высоко же... разобьются!
  - А иначе сгорят! Не успеет Цветков двери выломать. Быстрее...
  Николай молча повернулся и побежал обратно, другу он верил беспрекословно - может и получится, если с разгона. Через пару минут он с Егорием - Цветков передал их бревно жандармам, а сам принялся руководить - уже подносили первое бревно. Постепенно идея друга захватила его, в их поселке бывало, передвигали постройки таким образом: использовали бревна, как катки, толкая с одной стороны, и так перекладывая освободившиеся бревна вперед. Бревенчатые срубы, соединенные венцами в одно целое, можно было передвинуть хоть на несколько верст, лишь бы дорога была, здесь же до края обрыва было всего пара метров.
  На стук топора появился Цветков, белокурые волосы его потемнели от пота, внимательно оглядев площадку перед обрывом, он спросил:
  - Что здесь происходит?! Вы что задумали?!
  Родион остановился, тяжело дыша и вытирая лоб, вены на его лбу надулись и змеились от висков вверх:
  - Не успеем дверь выломать - задохнуться они. Надо часовню в озеро столкнуть.
  Штабс-капитан нахмурил брови и в упор смотрел на молодого футболиста, но в глазах его не было злости, он просто переживал ситуацию, как любой нормальный человек:
  - Думаешь, я не понимаю. Конечно, можем не успеть...
  Потом добавил:
  - Идея неплохая. Подготовьтесь, оставьте на пару ударов топором. Не будем успевать - дам сигнал.
  
  Но покомандовать Роману Демьяновичу не удалось.
  С холодящим душу треском на кровлю церкви вырвалось пламя, по всей видимости, стены внутри уже горели какое-то время незаметно для окружающих, и стало с удовольствием лизать серые осиновые доски крыши. В образовавшееся над одной из стен отверстие повалил черный дым. Для того, чтобы не задохнуться в течение нескольких минут человеку, находящемуся внутри, надо было дышать сквозь смоченную водой ткань. Но это в случае, если ты хочешь выжить, а здесь...
  В сгущающихся сумерках площадка вокруг часовни озарилась зловещим красноватым светом. К этому добавился усиливающийся звук, пожираемых огнем досок и вой пламени. Окружившим часовню детективам показалось, что огонь уничтожает не только дерево, но и время, которое словно-бы остановилось, сдаваясь красно-оранжевому дракону. Наступила секундная пауза, в течение которой вылетела одна из оконных рам, вместе с прибитыми к ней изнутри досками, дым повалил в окно и раздался женский крик о помощи.
  Родион, с пронизывающей грудь болью, узнал голос Анны...
  Это и было командой. На размышления не оставалось времени. Он со звериным усилием добил последний столб со стороны берега, и часовня упала на подложенные бревна, словно одной стеной встав на колени для молитвы и покаяния. Внутри здания послышался грохот.
  С другой стороны жандармы, бросив осадные орудия, с криками бросились отходить к ступеням и вовремя, так как и здесь опорные столбы согнулись и под тяжестью дома с треском лопнули, словно спичка в пальцах мальчишки. С тяжелым глухим звуком часовня шлепнулась на катки и без посторонней помощи быстро поехала к краю обрыва.
  ... Миг и она воспарила над озером...
  Никогда прежде Родион не видел столь величественного зрелища. Словно белая лебедь, вытянув вместо шеи колокольню с крестом, часовня скользила по плотному вечернему воздуху, оставив позади прибрежные камни. Искры пожара тянулись ей вслед.
  Где-то на половине пути до воды кровля четверика и находящийся выше нее восьмерик вместе с колокольней отделились от основного здания и продолжали этот удивительный полет немного выше. Видимо в конструкции церкви верхняя часть колокольни и верхний венец главного помещения составляли единое целое. Вес нижней части был гораздо больше и теперь, потеряв прежнюю парусность, она резко пошла вниз. Взору открылись пылающие стены, сбившиеся в кучу испуганные люди и стоящий над ними с иконой Осип, в ногах у него лежал кубок Фульды...
  Сруб с размаху ударился о воду и, не выдержав мощи удара, рассыпался по бревнам. Подточенные огнем, они с шипением падали в волны озера. Белесый болезненный пар смешивался с дымом и полностью закрыл картину трагедии от взоров полицейских, только кровля продолжала парить, удаляясь от места падения все дальше и дальше. Ночной эфир уносил знаки веры от людей, решивших отдать за нее жизни, словно призывая их вспомнить заповедь о грехе самоубийства. Расстояние стремительно увеличивалось, но вот и крыша углом вошла в воду, шумно рассекла ее и исчезла из виду.
  Красноватые языки пламени, вместе с догоревшей вечерней зарей, погасли, и наступила тьма...
  
  - Коля, скорее! - Родион, призвав друга, понесся вниз к воде. Он падал на гладких, обтесанных ветром и временем, валунах, но тут же вскакивал и, не чувствуя боли, бежал дальше. - Они в воде!
  Золышкин, а следом за ним и Егорий, держа полы рясы в руках, бросились догонять.
  Люди барахтались в воде, кто-то, у кого остались силы, пытался плыть к берегу, благо глубина в месте падения была небольшая и скоро можно почувствовать дно. Другие обхватили шипящие бревна, обжигаясь о еще тлеющие угли и пытаясь удержаться на плаву. Слава Богу, дерево быстро гасло, а образовавшийся пар уже поднялся вверх, видимость улучшилась, но от естественного освещения осталось только тлеющее серым потусторонним светом небо. Родион выскочил на берег и внимательно вглядывался в волны, пытаясь различить ставший знакомым лик Анечки. Но ее не было. Он с размаху шлепнулся в воду и поплыл к качающимся на волнах бревнам и стонущим людям. В мгновение он оказался на месте, мимо плыл кто-то из братьев, толкая перед собой черное бревно, за которое держались мужская и женская фигуры, измазанные сажей, испуганные, в разодранной одежде. Они с надеждой оглядывались назад, перехватывая спасительный предмет обожженными руками.
  - Где Анна?!
  Полустыковы со страхом смотрели на него и мотали головами.
  Сейчас вступил в силу его величество случай: жизнь человека зависела от того, как ему повезло при падении, если ударился головой и потерял сознание, то сразу уйдешь под воду. А если этого еще никто и не заметил в ужасе происходящего - смерть неминуема. Кто может предсказать кому повезет?!
  
  Соседний с пожарищем мыс острова был широким, густо поросшим лесом и не выдавался так далеко в озеро. Картина происходящего открывалась оттуда "как на ладони". Здесь берег был очень пологим и там, где останавливались деревья, дальше полз до самой воды мох, переходя в водоросли. Прислонившись к розовой пахучей сосне, между деревьев стоял в холщёвых одеждах старик. Он был сед до белизны и зарос волосами, как травой давно некошеный луг. Взор его был обращен к людям, выбирающимся из стихии, взор внимательный и ожидающий. Длинная прямая борода уходила в землю.
  Разделяющий оба мыса пролив был так узок и так далеко уходил в берег, что казалось, словно это река. Совсем недавно воды эти отражали пожарище и закат, волны играли цветом, а сейчас стали серыми, будто их сковал лед. Но старику по-прежнему виделась огненная река Смородина и, чуть поодаль, старый, рубленный из вековых дубов, Калинов мост. Глаза его словно бы сами отражали отсвет далеких событий, губы шевелились, но слов было не разобрать...
  Он всматривался в лица, и, наконец, увидев, что искал, прищурился, разглядывая фигуру Осипа под утесом. Так продолжалось минут пять, потом старик выпрямился, вздохнул и уверенным голосом сказал:
  - Нет. Так и не нашел...
  Развернулся и медленно пошел вглубь леса.
  
  Родион, не раздумывая нырнул и открыл глаза. Вода в Ладоге была хоть и холодная, но чистая, скоро он привык и начал различать очертания близлежащих предметов. Жаль света осталось немного, фонарь бы какой! Но откуда его взять, да и под водой нужен особый фонарь, чтоб не заливало. Но молодой человек энергично работал руками и, озираясь в разные стороны, пытался разглядеть среди донных камней человеческое тело. Периодически приходилось всплывать, чтобы вдохнуть побольше свежего воздуха и продолжить поиск. Несколько раз ударялся головой о плавающие бревна, но это все ерунда - время, время поджимало: он точно помнил из книги Золы по криминалистике, что существует определенный предел, после которого человека, набравшего воды в легкие, уже не удастся спасти. Никогда он себе этого не простит! Надо быстрее искать! Да, и где же Коля?! В суматохе Родион не заметил, чем занят Николай, не до того.
  Хорошо бы он тоже Анну искал! А может уже спас ее?!
  Если здесь есть донное течение, то тело (какое ужасное слово!) могло отнести в сторону. Только в какую? Нужно увеличить радиус поисков, быстрее плыть, смотреть дальше. Отчаяние подкрадывалось к сердцу, но Весенин страшным усилием воли не позволял ему овладеть собой - иначе конец обоим.
  Верно, и Цветков с жандармами подоспели и тоже ищут. Только почему не видно никого под водой? Почему?! Шансы на спасение возросли бы в разы.
  ...Боже милостивый, помоги нам! Раскрой глаза, подскажи, где искать!..
  В этот момент справа Родион увидел какую-то тень, проплывшую вверх, с чем-то продолговатым, блеснувшим серебряным светом. Кажется Зола! Блеск на секунду ослепил его в темных водах, видно луч какого-то последнего языка пламени отразился в предмете, и заставил невольно отвернуться...
  И ему повезло - в потоке воды, вызванном резким движением, из-за большого камня, лежащего сверху груды других камней на дне, вверх поднялся длинный узкий предмет, похожий на стебель донных водорослей, но молодой человек сразу узнал девичью косу. По приметной ленточке, вплетенной на конце косы, он сразу понял, чья это коса и рванулся за валун...
  
  Через несколько минут Родион тяжело шагал по мелководью к берегу, прижимая к груди девушку. Она не дышала...
  Дальнейшее он помнит, словно в тумане: помнит, Анну кто-то вырвал из рук (кажется Роман Демьянович); бегали какие-то люди, кричали что-то непонятное; помнит, на плечи ему набросили сухой китель, который сразу намок; потом он присел на камень. В ушах словно набили ваты, и окружающие звуки были далеко-далеко, точно так же он слышал звуки из-под воды, когда нырял. Может быть, он еще под водой? И все, что происходит вокруг - то же под водой? Кажется, Золышкин тряс его за плечи и подсовывал под нос какой-то предмет, потом отстал.
  И последнее - это громкий крик Цветкова: "Есть!.. Она дышит!!!".
  После этого он ничего уже не помнил.
  
  Ветер поднялся над Ладожским озером, он пришел с севера, с дальнего берега и пронизал мокрых уставших людей смертельным холодом. Ночь вступала в свои права, прогнав теплые фантазии весеннего дня. Кто-то в бессилии лежал на камнях, над кем-то склонился жандарм, проводя над ним руками пассы медицинской помощи. Егорий, с двумя другими жандармами, поднялись на утес и принесли дрова, они развели сразу три костра - всем нужно срочно согреться. Монах сохранял удивительное спокойствие и, в сложившейся ситуации, принимал самые правильные решения. Даже Цветков, также мокрый, но довольный, присел на камень, держа на коленях голову спасенной Анечки. Много чего он повидал на своем веку, ничего не поделаешь такая у него работа, но каждый раз, когда удавалось спасти хоть одну человеческую жизнь, он не подавал вида, но радовался в душе, как мальчишка. Никто не заметил, что Родион сполз со своего камня и теперь лежал на боку рядом без сознанья. Силы оставили его. Но, не тревожься дорогой читатель, молодой здоровый организм просто решил таким образом набраться энергии жизни. Сейчас его будут искать...
  Действительно, Золышкин в очередной раз поднял взгляд туда, где он оставил приходить в себя друга, и понесся к камню. До этого он пытался разговаривать с Весениным, но видя в каком состоянии тот находится, решил на время оставить его в покое. Все это время Николай не выпускал из рук наконец-то обретенный кубок. Даже не верилось после стольких перипетий, что он найден. Преступник же сидел чумазый под самым утесом, прислонившись к нему спиной, и хотя бежать ему теперь было некуда, но Цветков распорядился связать ему руки и присматривать.
  Зола с неохотой отпустил и поставил все-таки кубок рядом, сейчас он старался посадить Родиона обратно. Николай сосредоточенно трепал друга по щекам, стараясь привести в чувство. Наконец тот открыл глаза и захлопал ресницами, озираясь и не понимая, где он находится... Постепенно сознание и память возвращались.
  - Жива она, жива, - ответил на немой вопрос в глазах друга Николай. - Благодари Бога и Романа Демьяновича. Он ее откачал.
  Весенин впервые за этот долгий день улыбнулся.
  
  Но спасти удалось не всех: один из братьев утонул, его последним вытащили из воды и все старания жандармов не привели к успеху. Искусственное дыхание пробовали долго, но он был уже необратимо мертв, по всей видимости, еще в озере. Глубокая рана на черепе свидетельствовала о травме, полученной при падении сруба. Ему как раз не повезло.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"