Внимание!

Данное произведение создано исключительно с развлекательными целями и никого ни к чему не призывает!

Автор не поддерживает никакую конкретную идеологию, мнение автора может не совпадать с мнением персонажей!

Все события, локации и персонажи книги – вымышленные, но некоторые локации имеют реальные прототипы.

В повествование введены персонажи с именами, совпадающими с именами реальных политических деятелей и/или внешне на них похожие. Это сделано с целью придания повествованию большей реалистичности, все герои произведения вымышленные и к реальным людям отношения не имеют.

В повествование введены персонажи с именами, совпадающими с именами реальных исторических деятелей. Это сделано с целью придания повествованию большей реалистичности, все герои произведения вымышленные и к реальным людям отношения не имеют.

В повествование введены персонажи русских сказок, мифов, быличек и прочего фольклора, упоминаются или приводятся полностью реальные народные обычаи и поверья. Для полного понимания произведения знание бэкграунда этих персонажей и обычаев крайне желательно. Но, в то же время, Автор, как истинный последователь Познающего, приветствует не только любопытство, но и активность в его удовлетворении, а посему Автор не стал перегружать текст пояснениями и сносками. Если что-то не ясно – ищите и обрящете (местами – об самую-то рящу, но это уже издержки производства). Причём, возможно, обрящете больше, чем это удалось Автору.

Глава 1. Последнее школьное лето

Август Ваня не любил, ещё с первого класса. Ведь август завершает летние каникулы. Месяц, когда всё уже позади. Сейчас, когда впереди маячил одиннадцатый, выпускной, класс, это ощущалось особенно остро. Ведь это его последнее школьное лето! Да и сам предстоящий выпускной класс уже не очень-то и школьный. Львиную долю времени там будет съедать подготовка к ЕГЭ, будь он семь раз не ладен! А из-за этого все любимые школьные развлечения и хобби будут урезаны по самое немогу, а ведь класс-то именно что последний! Дальше будет институт, а там всё другое! Впрочем, с институтом отдельная головная боль и думать об этом совершенно не хотелось. Именно поэтому и хотелось растянуть каникулы ещё хоть на денёк. И даже эта дача, не сильно Ваней любимая, казалась местом райским. Вот только у Ваниной матери были другие планы, а она, как обычно, считаться с чьим-то мнением кроме собственного, не собиралась. Потому и продолжался этот разговор уже битый час.

– Надо в Москве готовиться к школе! – напирала мамочка. – Купить всё необходимое...

– Поехали в область, – так местные называли областной центр, – там "Ашан", и "Глобус", такие же как в Москве, – вставил своё веское слово Ваня.

– Действительно, Вероничка, – бабушка встала на защиту любимого внучонка, – что ему две недели в Москве пыль глотать? Купите всё здесь, а в последнее воскресенье и поедете.

– А форму ему купить, а учебники? – напирала Вероника. – Да и вообще, пора к цивилизации выбираться! Пока тут совсем не одичал!

– Тогда надо было съездить в Крым, – буркнул Ваня.

– Сам сюда захотел! – рыкнула мать.

– Я не сюда захотел! Я не хочу в твой Козловодск! – взорвался Ваня.

Это была больная тема. Вероника Павловна обожала Кисловодск и ездила туда каждую зиму. В последний Новый Год она решила приобщить к этой благодати и сына. Результат получился сокрушительный. С первых же дней Ваня понял, что это место ему дисгармонично и всё бы на этом и ушло: ну мало ли, кому-то одно место нравится, кому-то другое, всяко бывает, но маменька не привыкла к возражениям и принялась в своей обычной манере заставлять сына принять сию благодать и ей насладиться. В результате простая и естественная констатация факта на тему "нравится-ненравится" выросла в стойкую неприязнь к, в общем-то хорошему, городу. А дома довольно долго ему приходилось выслушивать претензии на тему: "Знаешь, чего мне стоило свозить тебя в Кисловодск, а тебе, видите ли, не понравилось!". Идею: "Зимой не понравилось – поезжай туда летом!", Ваня отверг с несвойственной ему решительностью. И вот он здесь, не иначе, как в наказание.

Спор почти закончился, когда родительница командным голосом приказала:

– Так! Хватит мне пререкаться тут! Пошёл собираться!

И тогда Ваня применил свой последний аргумент:

– Ладно, хоть на компе поиграю всласть.

– Кто тебе даст-то? – рыкнула мать.

– А кто не даст? – с невинным выражением лица спросил Ваня.

– Действительно, Вероничка, что парню делать, пока ты будешь там у себя в конторе бумажки перекладывать?

Вот это: "бумажки перекладывать", бесило Веронику Павловну несказанно. Будучи начальницей одного из отделов в районной управе на окраине Москвы, она считала себя птицей очень высокого полёта, поэтому злобно зыркнув на сына, она, тоном, каким зачитывают приговор перед казнью, бросила:

– Делай как хочешь!

То, что именно этого от неё и ждут, она просто не допускала. Ваня же обрадовался и заявил:

– Тогда поедем в Москву 28-го. Там почти неделя остаётся, как раз купим всё, что здесь не купим. А в следующие выходные давай в область съездим...

– Не надо! – отрезала Вероника Павловна. – Сама тебе всё куплю.

Это было не гут. Ваня по опыту знал, что половина того, что купит его мама будет, мягко выражаясь, не в тему и многое придётся докупать по ходу учёбы. Но это вопрос решаемый. Так что теперь осталось только дождаться когда родительница отчалит в Москву, махнуть рукой вслед её удаляющемуся внедорожнику и, вздохнув с облегчением, отправиться на рыбалку.

Не успела мамкина машина свернуть на дорогу, а Ваня уже подхватил удочки и через заросший огород вышел на расстилающийся за деревней луг. Раньше, наверное, сказали бы: "За околицу", но, что такое эта таинственная "околица" современная молодёжь, даже деревенская, не знает, да и есть ли она в современных деревнях, где больше половины домов брошены и постепенно превращаются в труху? Однако же граница деревни ощущается резко, даже если огород, как у Гороховых, со стороны этой самой околицы никак не огорожен. И отмахнувшись от бабкиного: "Помог бы огород прополоть, если уж остался!", Ваня направился напролом через широкий луг к речке.

Река Задел, на левом берегу которой стояла одноимённая деревня, к августу обычно пересыхала, превращаясь в цепочку грязных луж, но чуть ниже по течению, у бобровой запруды, сохранялось небольшое озерцо, или, правильнее сказать, пруд, в котором всегда водилась кое какая рыбёшка. Однако Ваня направился не левее, к запруде, а правее, к мосту через речку. На другом берегу Задела и чуть выше по течению, стоял посёлок, который тоже назывался Задел. Итого тут, на пятачке в пару квадратных километров, обосновались аж три объекта с одним и тем же названием: деревня, посёлок и речка. И если с речкой проблем не было, то вот деревню с посёлком регулярно путали и деревенские, чаще дачники, частенько с матюгами ехали в посёлок, искать уехавшую в нетуда доставку.

Весело насвистывая он перешёл самодельный мост, который несмотря на то, что был срублен местными мужиками под бухое дело, выдерживал не только автомобиль, но и трактор с прицепом, и уже после этого направился по тропе вдоль речки к запруде. Дело в том, что даже с дачниками в некогда большой деревне сейчас набиралось не более десятка жилых дворов и несмотря на то, дачи тут москвичи покупали специально чтобы выгуливать на лето детишек, ровесников, с которыми Ване было бы интересно общаться в деревне не нашлось. Посёлок, который за времена торжества рыночной экономики тоже изрядно обнищал и обезлюдел, всё же был намного больше деревни, в нём даже водились с пяток собственных школьников в возрасте от первого до выпускного класса, из них аж двое старшеклассников, одиннадцатого и восьмого классов. Кстати, обычного в мальчишеской среде противостояния местных и дачников здесь не случилось, за исключением обычных для мальчишеской среды конфликтов, что обычно быстро возникают и быстро проходят Во-первых, потому что дачники приносили местным заметную долю дохода, покупая продукты с подсобных хозяйств, а во вторых в виду численного перевеса дачников. Городских школьного возраста тут на лето приезжало десятка два и в силу численного перевеса исход любого конфликта был ожидаем. Местные это чувствовали инстинктивно и претензий не предъявляли, а городские не испытывали в этом особой потребности.

Вот и сегодня, в компании заядлых рыболовов верховодил местный Коля, который предпочитал называть себя на городской манер – Ник. Он вертел над костром тушку бобра. Бобра ребятам подстрелил скорее всего Светик, по паспорту – Святослав – местный алкоголик, который жил тем, что подрабатывал у дачников.

– Опять браконьерствуете? – подколол Ваня.

– Значит ты сегодня без мяса, – равнодушно отозвался Ник.

– Э... я вообще-то не об этом! – столь же равнодушно парировал Ваня, усаживаясь на своё любимое место и разворачивая удочки.

Вообще-то он не был фанатом рыбалки, но в этом году даже пристрастился. Во-первых, вдруг выяснилось, что рыбалка это прежде всего не рыба, а общение, а во-вторых, рыба тут тоже была. Вдруг, неожиданно, оказалось, что солёные а-ля вобла карасики, хоть мелочь, той самой водле не уступают, а ротаны, жаренные на углях, вкуснее любой магазинной рыбы. Тут, словно из ниоткуда, раздалось:

– Погоди, а тебя же сегодня должны были конвоировать в Москву. Ты чего, в побег рванул?

Из травы поднялась рыжая голова в кудряшках. Марго, на год младше Вани, считала себя адепткой вики и настоящей ведьмой, потому рыжая и зеленоглазая. Рыжина у неё натуральная, а вот зеленоглазость за счёт контактных линз.

– Отбрехался, – бросил Ваня, сосредотачиваясь на поплавке.

На какое-то время воцарилась относительная тишина, прерываемая изредка тихими репликами. Рыбалка, что ни говори, любит тишину. Но уже через четверть часа и пару вынутых Ваней из реки плотвичек, Ник заявил:

– Так, кто-нибудь шашлыка хочет?

Народец оживился, все резко смотали удочки и переместились к костру, стали доставать нехитрые припасы. Ваня тоже отметился несколькими помидорами и огурцами, которые сорвал по дороге, в парнике. Появилась бутылка с мутной белесой жидкостью, что вызвало дополнительное оживление.

Марго снова вынырнула из травы, оценила обстановку и слиняла, утащив заодно и Машу, свою подружку.

– Вот краля! – выдохнул Ник, глядя в стакан, куда уже успел плеснуть стыренного у отца самогона. – Хоть бы раз осталась с нами посидеть.

– Это правильно, что не осталась, – буркнул Ваня. – Ты нажрёшься, крышу тебе снесёт, поимеешь её, тебя и посадят. А она того стоит?

– Деваха сочная... – с сомнением ответил Ник.

– Да брось, – влез Шурка, тоже парень из Москвы, на год старше Вани. Он уже поступил в институт и сейчас честным образом расслаблялся. – Она стерва и динамщица. Ладно, вздрогнем!

Ребята глотнули свою дозу самогона, закусили бобром с овощами. Ник тяжело вздохнул:

– Вот странный ты человек, Ваня! С одной стороны я тебя сильно уважаю, а с другой бесишь ты страшно. Уважаю, потому, что как ты ни скажешь, всё правильно. А раздражаешь потому, что твоя правильность всегда говорит, что всё фигово. Вот как ты так можешь?

– А думаешь мне легко? – огрызнулся Ваня, сосредоточенно рассматривая жидкость в своём стакане.

По ходу вздрогнули по новой и разговор продолжился:

– Вот даже пьёшь ты не как все, чуть чуть, по глоточку... – продолжил свои рассуждения Ник.

– Потому, что если я приду домой чуть-чуть, бабка носом пошевелит, побухтит и отвянет, а если я нажрусь серьёзно, она настучит матери и вот тогда меня отсюда точно увезут, за шиворот. Да ещё и вам отольётся.

– А ты что, не можешь... – начал было возмущаться Ник, но его перебил Шурка:

– А чего он может? И ты бы ничего не смог. У него мамка бешеная, как трактор, всех запашет. И вообще, мужики, на будущее, от разведённых баб надо держаться подальше, а уж если баба карьеру делает, как его мать, вообще лучше близко не подходить. Ты, Вань, извини, если что...

– А чего извини? – пожал плечами Ваня, – Я себе мать не выбирал, я вообще не просил, чтобы меня рожали.

Он помолчал немного, глядя в стакан и добавил:

– Знаете, как она по отцу прошлась? Он еле пробил, чтобы со мной хоть раз в неделю встречаться. И то только потому, что у него в следкоме кореш нашёлся.

– Поняли, как бывает? – Шурка назидательно указал пальцем на небеса.

Шурка поступил на Психфак МГУ, а до того занимался в каком-то кружке по психологии и потому считал себя знатоком человеческих душ. И не без оснований, кстати. Но вот Ване это разговор был совсем тягостен, потому он и перевёл его на другую тему:

– Слышь, Ник, не подбросишь меня завтра до Соловьёва?

– Без проблем! Только за бензин мне сбрось.

– Замётано! – кивнул Ваня. – Заскочи за мной в десять.

Ник на это задумался, почесал за ухом и покачал головой:

– Знаешь, с утра не могу. Если только в два.

– Давай в два, – легко согласился Ваня. – Мне не ко времени.

Они ещё трепались сколько-то на разные темы, прикладываясь то к бобру, то к бутылке, но в конце концов Ник не выдержал:

– Слышь, Вань, а чего ты там забыл?

– Хочу на замок ваш посмотреть, а то уже сколько лет тут на даче, а там ещё ни разу не лазил.

– Там особо и не полазаешь, всё закрыто.

– Да хоть снаружи посмотреть. Место вроде известное, а я только мимо проезжал. Даже стыдно.

Ник не на долго задумался и вдруг решительно заявил:

– А давай! А то я тоже, уже сколько здесь живу, даже в Техникуме учусь, а тоже там ни разу толком не тусовался.

На том и стали расходиться. Дома бабушка, как водится повела носом и принялась ворчать:

– Вот! Опять напился! Небось опять не закусывали!

– Что значит не закусывали! – возмутился Ваня. – У нас закусон всегда есть!

– Знаю я ваш закусон! По пол помидорки на нос!

– Какие пол помидорки! Там сосиски на костре жарили, ротанов, народ хлеб приносит.

– Ну хоть сосиски! А то, говорят, местные тут бобров едят!

На это Ваня хмыкнул. Местные, как раз бобров и не едят, это московская школота романтику тешит, в индейцев играет. А бабушка тем временем усаживала его за стол, ужинать. Закусывали там, не закусывали, а ужин по расписанию и в полном объёме. При этом она, естественно не забывала про свои причитания:

– Всё шляешься там неизвестно зачем! Хоть бы траву покосил! Завтра вот...

– Я завтра в Соловьёво, – отрезал Ваня.

– Чего ты там забыл? Девка, что ль, оттуда какая завелась?

На это идиотское высказывание Ваня даже не отреагировал, привык, что мама с бабушкой нерушимой стеной стоят на страже его девственности, спокойно ответил:

– Хочу замок посмотреть, пофоткать, вокруг побродить.

– И больно тебе надо! Лучше помог бы огород прополоть! В доме дел невпроворот, а ты всё где-то шляешься!

– Фому позови. Он тебе за чикушку что хошь сделает.

Фомой звали самого горького местного алкаша. По жизни он был либо бухой либо с будуна, при том удивительно добрый и работящий. Готов был сделать любую работу за рюмку водки и за еду (денег ему старались не давать, всё равно сразу пропьёт), при том делал всё качественно и ответственно. Иногда говорили, что за него черти работают. Ваня и сам раза два видел, как Фома работал: весь день крутился вокруг работающей на участке бригады, балагурил, перекуривал, выпрашивал чикушку, но к вечеру работа, на которую по хорошему надо ставить двоих, бывала сделана, да так, что трезвые спецы позавидуют. Но вот как Фома работает не видел никто.

Глава 2. Древним богам

Лёгкое переругивание по поводу планов на завтра сопровождало весь ужин, но это дело обычное и на него Ваня внимания привычно не обращал. Закончил беседу он последним аргументом:

– Я тут последний раз отдыхаю, вот так, всё лето, а замок так толком и не видел. Не хорошо.

При том, убедить бабушку в полезности запланированной экскурсии он и не надеялся: слишком она была примитивной, по большому счёту малограмотная, но сильно пробивная деревенская дура, даже удивительно, что в её поколении такие ещё встречались.

Но, как ни крути, а на следующий день поутру Ваня таки помогал бабушке на огороде, правда старался при этом не сильно напрягаться. А к назначенному времени, с запасом бутербродов и термосом в рюкзаке, уже ждал Ника на большой дороге, ведущей из Задела в Соловьёво.

И в самом деле, замок, да и вся барская усадьба производили жалкое впечатление. Когда-то, до эпохи исторического материализма, здесь жил некий граф, имя которого нам не суть важно, владелец местных лесов и огородов, человек богатый и прогрессивный, следы его деятельность сохранились по всему району даже сейчас, через много лет после того, как эпоха исторического материализма канула в небытие. Даже одна из деревень в округе назвала в честь его лесничего. В общем, как широко известный Онегин, чтоб только время проводить, развернул этот граф тут, в Соловьёво и округе, весьма передовое по тем временам хозяйство. А для себя, любимого, чад и домочадцев отстроил барский дом в стиле готического замка. Как утверждают Знающие Люди – единственный полноценный готический замок в средней полосе России. И замок этот, по утверждениям тех же Знающих Людей, был высочайшей исторической и художественной ценностью.

Когда пришли большевики, графья съехали в Париж, где быстро обнищали и рассосались в пищеварительной системе цивилизованной Европы, а новая власть принялась использовать графское наследие по своему разумению. Огромное хозяйство разделили по отраслевому принципу, но графские наработки большей частью сохранили. Так они и прожили до прихода свободного рынка и де... простите, эффективных менеджеров. Где-то от этой благодати удалось отбиться и что-то сохранить, где-то не очень. Хуже всего пришлось барскому имению, самому замку.

Ещё в 20-е годы в замке поселился лесной техникум, который перенял славные традиции графских лесничих и сразу стал авторитетным в своей отрасли. Но с приходом рынка где-то в верхах вдруг решили, что такое использование уникального здания разрушает его внутреннее убранство. Техникум выселили, замок якобы передали ближайшему крупному музею-заповеднику. Одно но: денег у музея не было и не предвиделось и пока неспешно решался вопрос, кто теперь будет замок охранять и кто платить за электричество, графские апартаменты стали обживать бомжи. Итог был немного предсказуем: через месяц после всех этих реорганизаций замок сгорел, со всеми интерьерами, якобы ради сохранения которых техникум и выселили.

Ваня вывалил всю эту информацию на голову приятеля, естественно, гораздо более подробно, пока мальчишки ходили вокруг руин, которые при всём желании нельзя назвать величественными.

– Откуда ты всё это знаешь? – не выдержал Ник. Спросил он это с удивлением и явным уважением.

– Книжки читаю, – пожал плечами Ваня, – в инете читаю.

– Ещё надо знать, что читать... – проворчал Ник.

– Поисковики знают всё. Ты спроси, а они подскажут, – пожал плечами Ваня. – А дальше по ссылкам.

На это Ник только кивнул и они двинулись дальше. Спускаться вдоль каскада барских прудов, от которых остались только едва заметные понижения в общем газоне, сочли не интересным, а вот остатки скотского двора и прочих служб почтили. Там же устроились на ступеньках, ведущих к скотному двору и умяли прихваченные Ваней бутерброды.

– Эх, жаль сегодня экскурсии нет, могли бы этот скотский двор изнутри посмотреть. – посетовал Ваня.

– Забей. Тут экскурсий никогда не бывает, – отмахнулся Ник. Воровато оглянувшись он понизил голос и сообщил приятелю: – Здесь вообще ни какой не музей. Здесь гнездится спецкафедра.

– Кто такие? – удивился Ваня.

На что Ник только пожал плечами:

– Да бес их знает! Формально они при техникуме, а на самом деле сами по себе. Кто такие, что делают, никто не знает. Может ФСБ какое, может военные. Не, ну они иногда нам что-то подкидывают, лаборатории хорошие нам сделали, мастерские, инструмент, опять же, с ремонтом помогают. Но так, мутные люди.

Ваня на это только пожал плечами: хотя он по жизни любил эзотерику и альтернативную историю, но во всяческую конспирологию старался не влезать, исповедуя принцип: "Меньше знаешь – спокойней спишь". Тем более, что Солнце по его прикидкам стояло ещё высоко, а сил сегодняшняя прогулка заняла немного.

– Слышь, бро, а можешь подбросить ещё до одного местечка?

– А що за? – уточнил Ник.

– Синь камень.

– Шо за нафиг?

Надо сказать, что некоторое время назад между местными и дачниками происходило недопонимание по поводу местной топонимики. Если местные знали местность под именами традиционными, то дачники ориентировались по компьютерным картам и топографические названия брали оттуда. Так, ту же речку Задел на разных участках течения местные звали по разному, а вот для дачников это был Задел, от истока до устья. Вот и сейчас Ваня не стал вдаваться в долгие разговорчики и тупо загрузил на смартфон карту. Ник какое-то время смотрел, прикидывал, сравнивал со своим знанием местности и выдал вердикт:

– Вообще-то, тут места нехорошие, туда даже за ягодами не ходят.

– А чего так?

– Там болото рядом нехорошее... как его... – Ник бросил взгляд в смартфон приятеля, – Щучиха. Говорят там черти живут, говорят они и наружу вылазят. Туда даже из Ленинского за ягодами не ходят.

Ваня пожал плечами:

– Да ладно, мы только поглядим и всё.

Слова приятеля его не то, что не напугали, наоборот, вызвали прилив энтузиазма: учитывая историю Соловьёва, здесь должно остаться много от языческой старины, так что и чертовщина всякая более чем возможна. Но сам он был не крещёный, оккультными практиками баловался, к язычеству относился с должным уважением, как обращаться к языческим сущностям знал, пускай большей частью только теоретически, и в силу молодецкой самоуверенности, не сомневался, что в случае чего сумеет договориться.

Ник с сомнением покачал головой:

– Время уже к вечеру...

– Да ладно к вечеру! – легкомысленно отмахнулся Ваня. – Не ноябрь месяц, солнце ещё высоко! Погнали, посмотрим, что там за нехорошее место!

Ник с сомнением посмотрел на Солнце, потом на часы, но всё же, хоть и заметно поскрипывая сердцем, согласился. Приятели вернулись к оставленному возле Пятёрочки мотоциклу и рванули в сторону загадочного артефакта, про который известно было только название (из карты Всеведущего Яндекса) и примерное положение (оттуда же).

Проскочив несколько ответвлений к деревням, висящим на главной дороге, как виноградины на грозди, они добрались до развилки, ведущей к кладбищу, но повернули не направо, к погосту, а налево, вдоль ЛЭП, на накатанный просёлок. По сухому летнему времени дорога эта для лёгкого мотоцикла была вполне проходима, хотя и трясло неимоверно.

В какой-то момент Ваня велел остановиться, сверился с картой, для чего ему пришлось отойти от ЛЭП, потом проехали ещё метров сто и резко свернули в лесок, где Ник, вящего опасу ради, припрятал мотик и мальчишки углубились в заросшую молодым леском старую вырубку. Искомый булыжник они нашли сразу. Огромный валун тёмной масти, когда-то принесённый сюда ледником лежал минимум на половину вросшим в землю. При желании в нём даже можно было разглядеть синеватый отлив. Увы, ни рунических надписей, ни магических знаков на камне сём обнаружить не удалось. А вот кое-что другое Ник разглядел: вокруг камня по земле шла... нет, даже не тропинка, тень её, словно трава немного другого цвета. Совсем чуть-чуть, но если приглядеться – заметно.

– Смотри ка! Тут мавки хоровод водили! – сказал он товарищу.

Но Ваню это не впечатлило. Он только пожал плечами:

– Мало ли от чего это. А если и мавки, то что с того?

– Плохо это. Могут начать морочить, в лес заведут... – ответил Ник, нервно озираясь. – Знаешь сколько народу так заблудилось?!

– Да ладно! Ваших, ты уж прости, белочка водит. А то что в конце концов выходят, так это их мавки из леса выпинывают, чтоб с лешими не бухали и их не спаивали.

На это Ник не обиделся, даже рассмеялся:

– Это может! С Фомой такое случалось!

Но тут же посерьёзнел:

– Но всё равно стрёмно.

Ваня опасений приятеля по поводу лесной нечисти не разделял, зато имел кое-какие планы, которым присутствие посторонних глаз мешало, поэтому он завёл разговор, что если уж добрались сюда, неплохо бы посмотреть и Щучиху.

Тут надо сказать, что в этом районе – буквально рукой подать – раскинулись два болота. Ну как раскинулись? Оба метров триста в поперечниеке, одно старое, Глухое, почти полностью поросло лесом, болезненным таким березнячком, второе, та самая Щучиха, молодое, оно даже не всё ещё поросло мхом, остались кусочки открытой воды и Ваня давно намыливался на это болото забраться. Пару лет назад ему случилось погостить на даче у приятеля в Подмосковье и тот затащил Ваню на болота вокруг Палецкого озера. С тех пор Ваня полюбил эти зелёные колыхающиеся просторы и оказавшись тут стремился побывать и на местных болотах. До Глухого он доходил и был сильно разочарован, а вот Щучиха так и оставалась несбывшейся мечтой.

Ник этой романтики и не разделял, к тому же, хоть он был и не против заработать на приятеле ещё чуть-чуть, но вот ломать мотоцикл на лесным буреломам было совсем не в кайф. От Глухого до Задела дорога была нормальная, но вот от Камня до Глухого болота, да ещё через Щучиху... там если только на танке, что он и озвучил. Ваня сделал вид, что задумался и решительно махнул рукой:

– А давай туда пешим дралом, а потом к мотику вернёмся. Сам же говоришь, там ещё не бывал.

– Да, честно говоря, и не охота. И тебе не советую! Туда наши не зря не ходят. На Гусиное ходят, толпами, по грибы, по клюкву. А сюда никто.

– Да ладно! Всё это суеверия! Но если стрёмно – езжай домой, а я пешим дралом. Здесь до Щучихи два шага, пройдусь по краю, посмотрю просто, а оттуда до Глухого тоже рукой подать, лес чистый, да и тропок полно. А вокруг Глухого я уже лазил, от него дорога такая, что ночью в туман не заблудишься.

Они ещё какое-то время препирались на эту тему, но Ваня переспорил под клятвенное обещание нигде не задерживаться, глянуть на про́клятое болото одним глазком и сразу домой. На том ударили по рукам, Ваня сверился с картой, прикинул с какого бока светит Солнце и скрылся среди деревьев. Ник какое-то время смотрел ему вслед и успокаивал свою совесть тем, что этот московский балбес упёрся и что делать? Не силой же его сажать на мотоцикл? А ломать мотик по здешним буреломам... нет уж, увольте! А Ваня на самом деле не дурак и в болото в кедах не полезет. Успокоив себя таким образом, он вернулся к мотоциклу, завёл его и вырулил на дорогу.

Ваня же отошёл метров на двести в лес и когда его приятель окончательно скрылся за деревьями, решил, что можно остановиться и подождать. Дождавшись, когда шум мотоцикла затихнет вдали, Ваня вернулся к Камню и с досадой понял, что помедитировать здесь не получится: случившийся спор и настроение сбил и времени сожрал изрядно, а Солнце уже и в самом деле клонилось к закату. Тогда он просто положил руку на Камень, прикрыл глаза и постарался погасить внутренний диалог. Кажется в этот раз что-то получилось, потому как внутри камня почуялось что-то...

– Хи-хи!

Девичий голос был звонок, звучал рядом, но при этом на самой грани слышимости и словно лёгкий ветерок коснулся его. Ваня вздрогнул и резко огляделся. Никого и ничего. Идея прогуляться одному по лесу сразу же перестала казаться такой интересной и романтичной, но отступать было некуда. Он вздохнул, собрался, укрепил дух и продолжил работать по заранее составленному плану. Достал из рюкзачка ещё один пакет с нарезанным хлебом и положил один ломоть на то самый камень со словами:

– Древним богам! Жертвую с радостью и от чистого сердца!

Ничего не произошло и Ваня даже испытал некоторое разочарование. Но тут снова где-то рядом раздалось девичье: "Хи-хи!", и тут же шлепок, всё так же, вроде и звонко, но на грани слышимости. Вот после этого желание медитировать возле Камня пропало окончательно и Ваня, нервно озираясь, двинулся по заранее намеченному маршруту, не забыв, тем не менее, нанизать на сухую ветку ещё один кусок хлеба со словами:

– Дедушка Лесовичок! Угощайся! А мне помоги пройти, укажи дорогу прямую, лёгкую!

По дороге ничего интересного не происходило и Ваня потихоньку успокоился. И то ли требы его возымели действие, то ли просто везение, но до первого болота на своём маршруте он добрался действительно легко. Вот это уже было настоящее сфагновое болото! По краям ещё росли чахлые сосны, а ближе к центру расстилался бархатистый зелёный ковёр болотного мха.

Ваня сел на самом берегу по-японски, на пятки, словно заправский буддийский монах, прикрыл глаза и снова попытался остановить внутренний диалог. Вроде получилось и на душу снизошёл неземной покой. Через некоторое время возникло желание открыть глаза и он это желание исполнил. Как всегда при этом упражнении мир выглядел на удивление чётким и свежим, словно всю предыдущую жизнь он смотрел на этот мир сквозь мутное стекло, а сейчас это стекло протёрли. Всё вокруг обрело необыкновенно яркие краски и стало различимо до самых мелких деталей, а сам он словно выпал из потока бытия. Он перестал быть для местной живности угрозой или добычей, он был здесь и не здесь. Вот, даже какая-то пичуга села ему на плечо, что-то прощебетала и упорхнула.

И тут рядом снова раздалось девичье "Хи-хи!". Затравленно оглядываясь, Ваня вскочил. Никого и ничего. Немного придя в себя, он заметил, что Солнце уже почти касалось верхушек деревьев на противоположной стороне болота. Приходилось признать, что выдернули его из медитации очень вовремя, пора уже было двигать к дому, да в темпе. Но и не пройтись по этому колыхающемуся ковру он не мог: болото либо тебя отторгает и тогда ты будешь испытывать безотчётный страх при одном его упоминании, либо принимает и тогда ты будешь испытывать вечную тоску, даже через много лет, даже в городе она будет сидеть где-то на донышке подсознания. А оказавшись рядом ты не сможешь устоять от соблазна сделать хоть несколько шагов на этот зелёный ковёр, вдохнуть крышесносный коктейль болотных ароматов, ощутить кожей гуляющий над этой неверной колышущейся равниной ветерок. Ну и что, что на Ване сейчас были не сапоги, а кеды? Болотная вода целебна, она вытягивает все болезни, несёт в душу свежесть и успокоение. И вообще, кто не стоял босяком на сфагновом ковре, тот на болоте, считай и не был. Ваня разуваться, кончено не стал, но и перспектива промочить ноги не пугала совершенно, поэтому он смело ступил на раскинувшийся перед ним моховой ковёр.

Поверхность под ногами упруго качнулась, ледяная болотная вода тут же пропитала кеды и добралась до ступней, приятно их освежая. Ваня вспомнил давние ощущения и улыбнулся, светло и радостно. Пройдя ещё несколько шагов он поклонился, положил на ближайшую кочку кусок хлеба и произнёс:

– Здравствуй дедушка Болотный! Не топи, дай посмотреть твои владения!

Глава 3. Подружка подколодная

Оставив требу, Ваня уже более уверенно двинулся вглубь трясины. Зайдя метров на двадцать, он огляделся и уже собирался повернуть обратно, как посреди болота словно кто-то шумно вздохнул. От центра зелёного ковра по мху пошла волна, плоская невысокая, но вполне заметная, когда она добралась до поросших лесом участков, высокие деревья зашумели и заколыхались как тростник. Ваня повернулся и резко рванул к берегу, но волна его настигла, приподняла и он, потеряв равновесие, шмякнулся плашмя, мордой в мох. Моховая поверхность колебалась какое-то время, потом успокоилась. Он поднял голову и встретился взглядом с гадюкой.

Змея высоко поднялась и зашипела, после чего опустилась в мох и поползла прочь от человека. Но отползши на пару метров она снова подняла голову, посмотрела на Ваню и снова зашипела. Попервости он не понял, что вообще происходит, но когда гадюка, отползши ещё на метр, снова посмотрела на него и снова зашипела, но уже несколько длиннее и переливестей, Ваня наконец перестал тормозить, подхватился и рысцой рванул к берегу. А вот возле самого выхода на сушу змея вдруг заметалась. Оно и понятно: мох возле берега и так самый, тонкий и, вопреки расхожему мнению, выход на берег – самое опасное место на болоте, а тут прошедшие волны вообще измочалили и изорвали моховое одеяло. Здесь уже Ваня сработал как должно. Пока гадючка металась вдоль этой моховой каши, Ваня углядел место, где более-менее целый мох поближе подходит к берегу и рванул туда, не забыв на бегу подхватить свою провожатую. А за спиной на болоте намечался новый вздох. Страх придал силы и Ваня одним прыжком преодолел отделявшее его от надёжной суши расстояние, правда в месте приземления он снова не устоял и снова шмякнулся мордой вперёд. Приземление оказалось не столь мягким, как давеча на мох, из глаз посыпались искры, воздух из лёгких выскочил и какое-то время не удавалось вздохнуть, хорошо хоть змею успел отбросить от себя, а то так бы и раздавил. Когда он пришёл в себя, снова обнаружил перед самым носом ромбовидную гадючью голову. Змея открыла пасть, демонстрируя короткие ядовитые зубы с раздвоенным языком, и некоторое время высказывала по гадючьи что-то очень нелицеприятное. Змей Ваня, конечно, не понимал, от слова, совсем, но общий смысл сказанного был ясен и без перевода. Высказав всё, что о нём думает, гадючка уползла, а Ваня вздёрнул себя на ноги, убедился, что Солнце уже опустилось ниже верхушек деревьев, поэтому быстренько сверился с направлением и двинулся дальше по намеченному маршруту.

Глухое он обошёл по кругу, быстрым шагом, довольно быстро свернул севернее, к просеке на месте бывшей ЛЭП. Провода там сняли несколько лет назад, кое-где остались старые столбы, а просека хоть и начала активно зарастать молодым лесом, но всё равно оставалась гораздо более проходимой, чем лесная целина, да и идти там было гораздо спокойнее. Даже если тебе благоволит сам леший. Ну а дальше, по просеке левее, рукой подать и до дороги, пробитой лесовозами.

Солнце к этому моменту село окончательно и хотя небо ещё сияло дневной синевой, здесь, на дне лесного моря, сгустились плотные сумерки, а с болота уже потянулись тяжи плотного тумана. Здесь, на границе недавней вырубки, где пересекались довольно широкие просека и дорога, это было ещё не очень заметно, но уходящая в лес дорога, по которой предстояло идти, уже тонула в плотном сумраке.

Надо было двигаться дальше, но Ваня уже изрядно устал и позволил себе присесть на обочине и прикрыть глаза...

– Дурак! – раздалось над самым ухом, очень звонко, но в то же время тихо, на грани слышимости, а по голове прилетел лёгкий подзатыльник.

Ваня вскочил, заполошно озираясь.

Никого. Только сумерки стали заметно темнее да туман сгустился.

– Солнце оскалившись лупит по нервам. Вставай! Надо идти! – пробормотал он, озвучивая в целом верную мысль, и зашагал сквозь туман по пробитой лесовозами колее.

Идти было уже откровенно тяжело и постоянно хотелось присесть отдохнуть. Но идти было ещё и страшно, из тёмного леса по бокам дороги доносились какие-то звуки, которые легко можно было принять за хруст и чавканье. А ещё вдоль обочин постоянно носился какой-то ветерок и когда он появлялся, звуки ночного леса словно отодвигались куда-то вглубь. Однажды в лесу послышался отчётливый треск, словно что-то большое двигалось наперерез Ване, но ветерок вдруг резко нырнул в чащу, прошуршал там что-то нежное и треск удалился обратно в лес.

Так и шёл он лесом, постоянно вздрагивая и озираясь, благо, света было ещё достаточно, чтобы не споткнуться. Когда до посёлка оставалось метров триста, впереди раздался звук едущего мотоцикла, а вскоре из-за ближайшего поворота блеснула фара. Ваня не стал хорониться, просто отошёл к обочине и вскоре мотоцикл остановился рядом с ним.

– Всё-таки полез на болото. И даже провалился, – недовольным голосом констатировал Ник. А это был именно он.

– Не, не проваливался, – с облегчением выдохнул Ваня. – Там посреди болота какой пузырь всплыл, что ли, волны пошли, во! – он попытался изобразить руками словно что-то колышется, – деревья качались, вот я и шмякнулся.

– Чего-то я о таком ни разу не слышал, – с сомнением покачал головой Ник.

– Не веришь – сам сходи завтра. Там у берега весь мох в клочья, я еле выход нашёл.

– Не, знаешь, я лучше тебе так поверю, – усмехнулся Ник. – Ладно, садись, а то уже совсем продрог.

Они уехали, а на том месте, где они только что стояли, из взметнувшегося тумана на мгновение проступила призрачная женская фигура.

Уже у дома Ваня предупредил:

– Если бабка будет спрашивать, мы с тобой на обратном пути вдоль ЛЭП до Глухого мотались, там я в лужу влез.

– Замётано! – очень серьёзно кивнул Ник.

А на следующий день они всей компанией обсуждали вчерашнее ванино приключение. Ради такого случая даже Марго осталась на посидеть с честной компанией и глотнуть капельку самогона. А Ваня не стал секретничать и рассказал всё. Ну, почти всё, опустил только как он вернулся к камню и положил там требу. А так рассказал и про "Хи-хи", которое слышал из леса, и про гадюку, которая вывела его из болота, и про подзатыльник, которым его наградила его неведомая спутница.

– Ну ты, брат, попал! – подвёл итог его рассказу Ник. – На тебя мавка лесная глаз положила, теперь тебе в лес вообще ходить нельзя. Даже днём. По крайней мере до морозов.

– А что с ним будет? – легкомысленно спросила Марго.

– Уведёт мавка за собой и сгинешь ты в лесу. У нас такие вещи бывали, – ответил Ник.

Тут все принялись шутить, что приведёт эта лесная нимфа Вню к лешему, тот их поженит, а в приданое даст Ване лесной удел.

– А потом направит Ваню учиться в ваш техникум, чтоб не по старинке вёл свой удел, а по науке, и будет Ваня лесным князем. А ты, Ник, будешь при нём лесничим, – хохотнула Марго.

– Спасибо, я лучше на государство поработаю, – откликнулся Ник, сосредоточенно рассматривая стакан. Он помолчал немного и выдал: – Вот только не могу понять вас, москвичей. То ли вы какие-то особо смелые, то ли совсем дурные. А может просто ничего не знаете?

– Первое и второе – одно и то же, – пожал плечами Шурка.

– Нет, не одно, – возразил Ник и выдал то, что никто не ожидал от простого деревенского парня: – Смелый знает и понимает, на что идёт, дурак не знает и лезет. Или знает, но не понимает.

– Тогда третье, – очень серьёзно ответил Ваня и пояснил: – У вас в деревне все вместе, все под боком. Деды рассказывают такое, что... что было ещё при дедушке царя Гороха. А у нас? Бабка моя – лимита, хоть и деревня деревней, а корчит из себя москвичку, с роднёй не знается. С отцом я, спасибо маменьке, раз в год вижусь, деда по той линии всего пару раз видел, пока он не помер. Хоть у нас там чертовщины всякой творится не меньше, чем тут в лесу, все сидят по квартиркам и каждый в себе сам всё переваривает.

– Не скажи, – возразила Марго. – Без обид, Ник, но мы хоть книжки читаем, знаем что к чему, когда с о всей этой чертовщиной сталкиваемся. Не понимаю я вас местных. Сейчас книг об этом полно, в инете можно найти, а вы рядом с этим живёте, а даже посмотреть, что к чему, и мысли не возникает.

Возразил на это, как ни странно, Ваня:

– Ну и помогли мне эти книжки, когда эта мавка мне подзатыльник дала и дураком обругала.

Марго на это покровительственно усмехнулась:

– Не скажи, не скажи! Вот ты требы лешему...

– Не называй его так! – одёрнул Ваня. Он не любит. Зови его: "Дедушка Лесовик"!

– Во! Ты и обратился к нему правильно, и требу ему положил, вот и вывели тебя из леса. Сам говорил, ломился кто-то к тебе, а мавка его отогнала. А если бы ты на Синем камне требу Перуну или Велесу положил, тебя, глядишь, на руках бы до дома донесли, да ещё и цветочек подарили.

Ваня задумался, припомнил, как клал требу на Камень и звук шлепка, последовавший за насмешками мавки.

– А знаешь, ты, пожалуй, права, – согласился он.

На это Ник с сомнением покачал головой:

– Батюшка говорит...

– Да много твой поп знает, – невежливо перебил его Шурка. – Вот сам говорил: ваши в тех лесах пропадали. Делали, как говорит поп и пропадали, а Ваня сделал как написано в колдовских книгах и вышел.

– Ну знаешь!... – возмутился на это Ник, но возразить, ничего не смог. А Шурка добил:

– Практика, как говорят классики, главный критерий истины!

Его дедушка – старый коммунист и детства прививал внуку правильное мировоззрение. Нет, конечно, до того, чтобы учить азбуку по Капиталу, а вместо сказок читать на ночь биографии Ленина и Сталина не дошло, хотя поползновения были, но определённый след во взглядах начинающего психолога на жизнь это оставило, а своим знанием первоисточников он вполне мог бы похвастаться даже в советское время. Потому и мог ввернуть подобающую случаю цитатку, в том числе и как аргумент в споре. И, что очень всех удивляло, опровергнуть такие аргументы порой бывало очень сложно.

Вот и сейчас, Ник уставился на своих московских приятелей обиженным взглядом. Не то, чтобы местный народец был шибко верующим, но во многих вопросах авторитет церкви воспринимали как данность и просто не обсуждали. И сейчас вдруг выяснилось, что когда надо привычную точку зрения доказать, то сказать-то и нечего! Эта ситуация для Ника была сугубо внове. Но и ссориться сейчас с дачниками было совсем не с руки, поэтому тему нечисти и шашней с ней он быстро свернул.

Больше ребята эту тему в разговорах не поднимали: москвичи быстро потеряли к ваниным приключениям интерес, а Ник не горел желанием касаться вопросов, способных пошатнуть авторитет церкви. Вот только он стал исподтишка бросать на Ваню какие-то странные взгляды и каждый раз после их рыбацких посиделок стал провожать Ваню хотя бы до моста. Шурик как-то прошёлся по этому поводу, на что Ник ответил очень серьёзно:

– Напрасно вы к этому так относитесь! И книжки, о которых вы говорите – полная лажа.

Шурка на это аж задохнулся:

– Это почему это?!!

Ник на это устало вздохнул:

– Ну вот, смотри: напечатана в этой книжке какая-то там пентаграмма, которая кого-то там вызывает. Но ведь она, даже когда в книге напечатана, уже вызывает. Так?

– Ну... по идее... должно быть так... – вынужденно согласился Шурик.

– Вот! – радостно вскинулся Ник. – Вот и получается, что вокруг настоящей колдовской книги должна сама собой твориться всякая чертовщина. Да такая, что не всякий поп со святой водой к ней живым подойти сумеет! А эти ваши книжки? Их печатают тоннами, в магазинах они стоят тоннами и ничо! Никого там черти ещё не утащили!

Немного успокоившись, он добил:

– Сам же говорил, опыт – критерий истины.

Шурик шумно захлопнул рот. Впервые его побили его же собственным аргументом.

Так тихo-мирно прошла оставшаяся часть недели, к дачникам снова заявилась мамочка. На предложение съездить за покупками в область, она отрезала:

– Хотел сидеть в деревне, так сиди! Я тебе уже всё купила!

Не наказать сына за непослушание хоть так она не могла. А когда Ваня намылился на рыбалку одёрнула:

– Ну и куда ты всё время бегаешь? Мать раз в неделю видишь и не можешь побыть хоть немного с матерью!

Так что все выходные ему пришлось изображать послушного сыночка, что, опять же, радости не добавляло. Но всё плохое когда-нибудь заканчивается, и мамочка умотала обратно в Москву, правда несколько позже чем обычно. И вот тут-то выяснилось, что в своём стремлении растянуть лето Ваня немного перестарался. Все его кореша съехали с дач именно сейчас, из москвичей осталась только Марго. А местные расползлись по запоздалым заработкам и Ник даже предложил Ване поучаствовать в этом местном стройотряде, но Ваня вынужденно отказался. И неохота было, сюда он всё-таки приехал отдыхать, и под недреманным оком бабушки организовать это было несколько проблематично. Марго в разговоре намекнула, что не прочь замутить более близкое знакомство, но Ваня уже пытался за ней ухаживать и имеющийся опыт напрочь отбивал желание повторять его в будущем.

В результате Ваня остался один, но в уныние не впал. Будучи по жизни интровертом, он легко переносил одиночество: Есть коммуникабельная компания – пусть будет, нет – не очень-то и хотелось. И сразу же после отъезда вечно всем недовольной мамочки подхватил удочку и под недовольное бухтение бабушки умотал на реку.

Видеть привычное место рыбалки пустым было необычно и где-то даже тревожно, сразу вспомнились рассуждения Ника про мавку, которая положила на него глаз. Но Ваня встряхнулся, бросил на траву удочку и пакет – не за рыбой он сегодня сюда пришёл – сел на пятки по японски, погасил внутренний диалог и принялся созерцать. То, чем он хотел заняться с первого дня здесь, на даче, но всё откладывал: то народу тут много, то какие другие дела, то погода не подходящая, то идти лень. Казалось, всё лето ещё впереди, можно отложить на завтра. А вот, поди ж ты, лето и пролетело, как не было, осталась одна неделя, и то добытая с боем.

А вечер и в самом деле стоял сказочный! Словно сама судьба послала ему награду за минимальные усилия в исполнении своего намерения. Ясное небо с редкими облачками вдоль горизонта, что только придавали живописности вечернему пейзажу, деревня вдали, откуда доносился далёкий собачий лай. Бабка рассказывала,что когда-то в деревнях в каждом дворе держали корову, но Ваня этих удивительных времён не застал, сейчас в деревне время от времени блеяла одинокая коза да изредка перекликались петухи. Где-то в двух или трёх дворах кур ещё держали. И не ветерка, ни шороха!

Погрузившись во внутреннюю тишину, Ваня пребывал и здесь и не здесь. На душу сошло неземное умиротворение. Прошлое, будущее, проблемы, волнения отступили. Остались запахи позднего лета, которое всё ещё лето, и эти прекрасные летние сумерки.

Но время шло, Солнце скрылось за кромкой дальнего леса, сумерки постепенно сгущались. В воздухе стал собираться вечерний туман. Беда в том, что из такого транса сложно выйти самостоятельно и когда Ваню приложили по заднице чем-то толстым и кожистым, он едва не подпрыгнул. Рядом с ним стоял крупный бобёр, вот он-то и шлёпнул только что Ваню своим хвостом. Бобёр оценивающе глядел на человека, словно решая: клиент уже в достаточной степени вменяемый или его надо всё-таки укусить? Для гарантии. Вот тут Ваня запаниковал, как ни говори, но быть покусанным это больно и неприятно. Он резко отскочил в сторону, принимая вертикальное положение и возвопил:

– Ты чего?! Ты эта!

Глава 4. От дела лытаешь...

Бобёр смерил человека недовольным взглядом, чисто по человечески вздохнул и по хомячьи переваливаясь задом направился обратно в воду, причём было заметно, что уходил он по той же тропинке, по которой и подошёл к человеку. Ваня судорожно сглотнул. Было ясно,что такое поведение бобра – это неспроста! Тут уж и правда поверишь, что какие-то силы за ним, как минимум, присматривают. И слова Ника о том, что ему, Ивану, который явно не царевич, в лес лучше не соваться, уже не казались такими нелепыми. Но домой пробираться как-то надо, не вплавь же, через бобровый пруд! Поэтому Иван, который не царевич, сделал пару глубоких вдохов, укрепил дух мантрой против страха, подсмотренной в "Дюне", и пошёл лесом, по давно знакомой дороге.

Августовские сумерки, уже и на открытой местности довольно густые, здесь, в лесу, превратились в откровенную темень, а туман, висевший над рыбацкой полянкой лёгкой дымкой, стал плотным, как молоко. Уже и в паре метров трудно было что либо различить, да и сам туман приобрёл, казалось, густоту и плотность. Так даже в знакомых местах легко заблудиться.

Ваня осторожно пробирался через лес и туман, стараясь следить, чтобы река оставалась от него по правую руку. И жутко напрягала стоявшая вокруг тишь. Ему было бы намного спокойнее,если бы рядом раздавались шелестящие, на грани слышимости, шаги. Неожиданно спереди и справа, чуть в глубине леса, засветился оранжевый огонёк. Вообще-то, сейчас Ване следовало идти, как шёл, благо до моста оставалось уже немного, но любопытство взяло верх и он пошёл на свет.

Неожиданно туман расступился и Ваня вышел на небольшую полянку, посреди которой стояло что-то вроде лабаза без окон и дверей. Лабаз был устроен на двух, высотой в пару метров, столбах, сделанных из нижних частей еловых стволов вместе с корнями, даже не ошкуренных. Яркий оранжево-красный свет, на который Ваня и пришёл, исходил из глазниц прибитого под самым коньком человеческого черепа.

Вообще-то эти места рядом с речкой Ваня знал очень хорошо и был уверен: никаких лабазов тут отродясь не было, особенно лабазов со светящимися черепами. Слегка прокашлявшись он решил, чисто приколу ради, последовать традиции.

– Избушка, избушка! Встань ко мне передом, к лесу задом!

Раздался протяжный скрып и лабаз, деревянно переставляя столбы, на которых был установлен, и слегка покачиваясь принялся поворачиваться. На противоположной стороне обнаружились дверь, маленькое мутное окошко, освещённое изнутри не то свечой, не то лучиной и длинное бревно с вырубленными в нём ступенями, типа, лестница, ведущая к двери. Вот этим-то бревном лабаз и приложил впавшего в ступор Ваню под рёбра. Но даже встав, после короткого полёта, на ноги, Ваня так до конца и не очухался. Так и стоял, пялился открыв рот на сказочную избушку, пока дверь, также со скрыпом, не открылась и оттуда не выглянула древняя сморщенная старуха.

– Чо встал как дурак? – спросила она вредным скрипучим голосом. – Позвал избушку, так залазь!

И проворчав напоследок: "Во молодёжь пошла! Слово заветное где вычитали, а ни разумения, ни вежества!", убралась внутрь. Правда через секунду она снова выглянула и заявила:

– Ты скарб-то свой брось, не стремайся. Никто его не тронет, а если чо, лешаки приглядят.

Это окончательно встряхнуло Ваню и он, бросив на землю пакет и удочку, полез по едва не прибившему его бревну в избушку. Там, внутри, большую часть помещения занимала огромная русская печь, сбоку к печи примостился обширный стол. Бабка уже сидела за столом. Она демонстративно повела носом, пару раз громко шмыгнула и всё тем же вредным голосом произнесла:

– Ух ты! Сколько уж лет здесь русского духа ни слухом ни духом, а тут припёрся! Только... – она снова пошевелила носом, пару раз шмыгнула и замахала руками, словно разгоняя вонь перед лицом: – Фу! Фу! Фу! Дух вроде и русский, да какой-то... Фу! Ну ладно! Если уж зашёл, отвечай, как положено! Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?

Ваня, припомнил сказки, да и продрог он в тумане изрядно, поэтому ответил, стуча зубами и от страха и от холода:

– А вы не видите?! Я промок, замёрз! Дали б согреться, чаю налили, а то сразу спрашивать! Как в гестапо!

– Ха! Борзый какой! А может тебе ещё и баньку истопить, да пару мавок в баньку снарядить, чтоб веселее было?

Услышав про мавок Ваня вздрогнул и ответил уже спокойнее:

– Мавок не надо.

– А чего это ты от мавок стремаешься? Никак уже с какой шашни крутил?

– Я с мавкой шашни не крутил! – решительно ответил Ваня.

Всё время этого диалога бабка смотрела на него с нехорошим таким прищуром и вдруг выдала вердикт:

– Нет! Всё-таки какой-то ты недоделанный! Надо бы тебя допечь. Эй! Домовые! Ну-ка! Заверните его в пирог!

Тут же из всех углов вылезли какие-то мохнатые недомерки, повалили Ваню на пол, принялись срывать с него одежду, споро раздели донага, связали и бухнули бабке на стол, на уже расстеленный на столе толстый пласт теста. Ваня ещё пытался дёргаться, но бабка резко приставила к его горлу острый кривой нож и рыкнула:

– А ну лежи смирно! А то так и зарежу, как барана!

Ваня в ужасе замер и его тут же завернули в тесто, как в конверт. Что-то плоское подсунулось ему под спину, вернее, под пласт теста, на котором он лежал, его подняли и... сунули в раскалённую печь!

Стоящим в печи жаром обожгло глаза и Ваня зажмурился, но успел заметить раскалённые до красна кирпичи свода. Раскалённый воздух обжёг лёгкие и Ваня затаил дыхание, но вместе с первым вдохом в него словно проникла частица огня и он начал разогреваться изнутри. Тесто, в которое он был завернут стало надуваться и пузыриться, сжимая тело, но в то же время изо всех пор кожи, словно под давлением, начал выходить пот.

Не дышать стало уже невозможно и Ваня вдохнул окружавший его огонь ещё раз, через некоторое время ещё и каждый новый вдох давался ему легче предыдущего. И вдруг под него что-то снова подсунули и вытащили из печи, на такой свежий и сладкий воздух. Он шумно выдохнул, выпуская скопившееся внутри пламя и тут же получил удар по лбу:

– Не рыгать мне тут! Тоже мне, змей Горыныч нашёлся! Чуть избу не спалил!

И приговаривая: "Ну, посмотрим, как ты сготовился...", бабка начала отламывать руками запёкшееся вокруг Вани тесто. И тут же закричала:

– Фу!!! Да откуда ж в тебе всё это?!!!

Тут Ваню снова подняло, мир вокруг закувыркался и его вышвырнуло из избы наружу. И только бабка вслед прокричала:

– Эй! Лешие! Прополощите ЭТО в Смородине как следует! Да смотрите, не упустите! А то вас самих на дрова пущу!

Тут что-то взяло Ваню за левую ногу и, тяжко поскрипывая, куда-то понесло. После его встряхнули, словно тряпку, стряхивая остатка теста, сорвали верёвки, кто-то совсем рядом шумно срыгнул и его, вниз головой, макнули в ледяную воду.

Ваня открыл глаза и испугался. В воде он видел всё столь же ясно, как и на воздухе. Окружающее было залито светом, который струился словно сразу отовсюду и ниоткуда. Вода, в которую его макнули, словно текла не только вокруг, но и сквозь него, а дно реки было выложено человеческими черепами, которые смотрели на него пустыми глазницами и словно силились что-то сказать, пощёлкивая челюстями. Но тут его снова принялись трясти, и трепать как тряпку, вытаскивали из воды, встряхивали, перехватывали и бросали обратно. Пару раз он даже вдохнул этой воды, ко которая обожгла лёгкие сильнее, чем жар бабкиной печи.

В конце концов эта трёпка закончилась, Ваню снова подняли за левую ногу и понесли обратно. В этот раз то ли сил прибавилось, толи злости, но извернувшись он сумел разглядеть, что нёс его какой-то древесный ствол с ветками, навскидку похожий на толкиеновских энтов, как их в кино показали. Нёс на вытянутой руке-ветке. Тут снова раздался голос бабки:

– Стой! Дубина стоеросовая! Отпусти человека!

Ветка разжалась и Ваня полетел вниз. И сломать бы ему шею, но какая-то сила подкрутила его и шмякнулся он не на голову, а на спину. А бабка рявкнула: "Чего встал, пень гнилой?! Пшёл вон!", после чего бросила уже слегка пришедшему в себя Ване огромное махровое полотенце со словами:

– Вытрись, что ли... и прикройся... и полезай в избу, чаем тебя напою. А то мёртвой воды наглотался, надо тебя и живой попотчевать...

Уже через минуту Ваня сидел в избе, возле пышущей жаром печи и попивал чай, а старая карга потчевала его пирогами. Но вот он уже наелся до отвала и баба Яга, а Ваня уже понял, к кому попал, начала расспрос:

– Ну теперь ответствуй, откуда и куда тебя черти несут?.. хотя, вру! Черти не носят, они гоняют. Короче, ты как, дело пытаешь, али от дела лытаешь?

– Ничего я не пытаю, не лытаю! – возмутился Ваня. – Просто шёл домой, с рыбалки возвращался, а попал к вам.

– Стало быть, от дела лытаешь, – выдала вердикт бабка. – А я уж думала, пошёл своей мавке человеческое достоинство выправлять.

– К... какой мавке? – удивился Ваня, но вдруг резко сообразил, о какой конкретно мавке идёт речь. И это, надо сказать, его сильно напрягло.

Яга же с ехидцей в голосе пояснила:

– А той, с который ты обручён.

– А... Э... А... это как? – промямлил Ваня. Вот такой подлянки от судьбы он не ожидал. А вредная бабка всё с той же ехидцей заявила:

– Это ты мне расскажи, как ты так устроился.

Ваня на это взорвался:

– Да я ни сном ни духом! И вообще! Обручение это ведь ритуал какой-то! И без меня нельзя! Не может же быть, чтобы без меня меня женили!

– Вообще-то может, хоть и сильно через зад, – успокоила Яга и тут же потребовала: – Ты эта, лапку свою правую на стол положи... да, вот так. И пальчики вытяни...

Она какое-то время внимательно рассматривала ванину руку, водила над ней своей ладонью и в какой-то момент Ване показалось, что у него на запястье что-то блеснуло, словно переплетение тонких серебряных нитей. Бабка в этот момент удовлетворённо хмыкнула и вынесла вердикт:

– Значит так, касатик, она на тебя зарок положила.

– А это что? Что-то типа приворота?

– Не-е-е! Эта штука хитрее. От приворота ты сам за ней бегать будешь, а зарок он на судьбу кладётся. Ну как тебе объяснить? Человек по жизни он едет, как поезд на рельсах, ни в право, ни влево не дёрнешься, а уж вниз, а тем более вверх и подавно...

– А как же свобода воли, выбор? – возмутился Ваня.

– Можно и сосвоевольничать. Но тогда твой поезд летит под откос. А вот оттуда уже можешь и начать свою дорогу мостить, и ещё чего выдумать. Но по началу – реально под откос и большей частью людишки там и остаются. Но ты слушай дальше. Можно ещё и на стрелках выбирать, куда переключиться. Если, конечно, сообразишь вовремя, если стрелочника подмажешь... или пнёшь, как надо... Так вот, зарок он так устроен, что куда бы ты ни переключался, а всё равно к своей мавке приедешь. И даже если под откос рванёшься, он всё равно тебя к ней выведет.

– А можно его снять? – быстро спросил Ваня.

– Вот тут, дорогой, лучше тебе не спешить. Ты сначала с мавкой этой поговори, посмотри, что за птица...

– Змея, если я правильно понимаю, гадюка, – мрачно поправил её Ваня.

– О! Уже с ней и виделся! Только ты дослушай, касатик. Зарок это штука не простая. С одной стороны он тебя ведёт не всегда туда, куда ты сам хочешь, а с другой это может как спасательный круг сработать. Куда б тебя ни занесло, а всё к твоей мавке выведет, а её из наших лесов выкурить... проще себя за попу покусать. В старину люди сами на себя зарок клали. И ведь выводило! Из таких-то задниц, что и мне страшно. Так что не спеши свой зарок скидывать, никто не знает, как что обернётся.

Яга задумалась, замолчала на долго, Ваня тоже молчал, только чай прихлёбывал, да пироги потихоньку подъедал. Наконец бабка встрепенулась, бросила на Ваню оценивающий взгляд и словно сама себя спросила:

– Так что же мне с тобой делать, Иван-не-царевич?

На это Ваня усмехнулся:

– Ну спасибо, бабушка! Так тонко меня дураком ещё никто не называл!

Но под внешней непринуждённостью он конкретно напрягся. Вот пошлёт его бабка за тридевять земель, у Кощея Бессмертного человеческое достоинство для этой мавки выправлять, так ведь не отвертишься! Тут дело не только в том, что его вовсе не вдохновляла перспектива тащиться куда-то нафиг, чтобы устраивать там с какой-то лютой нежитью очередной забег Специальной олимпиады. Дело ещё и в том, что после, по всем канонам, ему придётся на этой мавке жениться, а помня печальный опыт семейной жизни своего отца, Ваня вовсе не горел желанием связывать себя узами брака. Бабка же на его замечание радостно улыбнулась:

– А ведь и правда, не дурак! Сообразил сходу! Значит так, касатик, с тобой мы поступим. Отдам ка я тебя в учение. Дам я тебе телефончик один, вот завтра сразу поутру и звони. Это начальник спецкафедры...

– При местном техникуме, что ли?

Бабка заткнулась и уставилась на Ваню совершенно обалделым взглядом.

– А ты откуда знаешь?

– Так о ней все местные знают, только не говорят.

– А тебе кто сказал?... Впрочем, какая разница... Ты давай, одевайся уже.

А пока Ваня одевался, Яга продолжала выспрашивать:

– А ты, пока одеваешься, расскажи-ка мне, как ты со своей мавкой пересёкся. Ато, ишь ты! Мало не удивился, так даже знает, что она змеюка.

Так, слово за слово, Ваня и поведал Яге историю своего путешествия от Синь камня. Когда он закончил, и одеваться и рассказывать, и посмотрел на старуху, та смотрела на него совершенно обалделым взглядом. Он даже забеспокоился:

– Что-то не так?

– Да всё не так... – ответила Яга. – Ладно, вот тебе визиточка, а ты сразу поутру и звони. Обязательно!

Ваня взял визитку и прочитал вслух:

– Всеслав Брячеславич Полоцкий... Ух ты! Совсем как...

– Почему как? – пожала плечами Яга. – Он и есть. И на облаке может куда нафиг улететь, если ветер, конечно, не попутает. А если попутает, точно нафиг полетит. И волком перекидывается, по окрестным сёлам курей таскает, через что и получил жаканом под зад. Его, правда, и серебряной пулей в лоб не проймёшь, но и мужик тот тоже оказался не промах! Откопал где-то бердан второго калибра! Так наш князь саженей десять летел, всё кувыркался да повизгивал, а потом три дня хромал, да садился всё больше на краешек. Так что ты, касатик, завтра пораньше ему звони, пока его опять куда не сдуло.

От такой тирады Ваня реально обалдел и только промямлил, пряча визитку в карман:

– Ну я, эта, пойду...

– Да, да, касатик, ступай... – задумчиво ответила Яга, поднимая на уровень лица раскрытую ладонь. Над ладонью заплясал язычок огня. – Вот тебе огонёк, иди за ним, он тебя и выведет прямо к дороге. Как выйдешь на дорогу, повернёшь направо, смотри не перепутай! Не, тебе, конечно, в деревню мертвецов заглянуть полезно будет, кое с кем потрепаться, но рановато тебе ещё туда ходить. По дороге иди всё прямо, там и до Калинового моста не далеко, а как перейдёшь Смородину, так и знакомые места пойдут. Ну и, ясен пень, ты иди не оглядываясь. Будут тебя звать, пугать, а ты всё иди да иди. Пока на крыльцо не взойдёшь не оглядывайся, а то, бывало, умники всякие и на собственном дворе заплутать умудрялись. Да и скарб свой не забудь, не место ему тут.

Сказав это она бросила огонёк за дверь и тот неспеша покатился прочь с уже тёмной поляны. Ваня буквально выкатился следом, подхватил пакет с удочкой и ломанулся лесом.

Огонёк летел не шибко быстро, но и не медленно, над самой землёй, давая света достаточно, чтобы не запутаться в корнях, что торчали тут словно вздутые варикозные вены, но и только. Ваня едва поспевал за своим провожатым.

Глава 5. Князь-чародей

Долго ли Ваня шёл лесом, коротко ли, но в конце концов деревья расступились и он вывалился на езженую грунтовую дорогу. Огонёк вылетел на середину, завис на мгновение и с громким: "Пуффф!", исчез. Он замер на мгновение, шумно вздохнул и медленно произнёс:

– Не оглядываться... Направо... Не перепутать!

После чего медленно повернулся направо и пошёл по дороге. Вскоре раздался шум воды и показался мост. Ваня снова замер. Дело в том, что деревня Задел стоит на левом берегу одноимённой речки, а место которое молодёжь облюбовала для рыбалки находится на правом и по всему выходило, что река под мостом должна течь сейчас для Вани слева на право, что она, собственно и делает по весне, когда в Заделе есть течение. Сейчас же, по августовскому времени, говорить про течение как-то сложно, вода оставалась только в бобровых запрудах, а остальное русло распалось на цепочку грязных луж. Но здесь и сейчас под мостом, тем самым, по которому он много раз ходил в обе стороны, нёсся мощный и шумный поток. Нёсся справа на лево, то есть по всему выходило, что стоял Ваня сейчас на левом берегу. А вода доходила почти до самого моста, шумно плескалась и брызги обильно орошали доски, по которым предстояло идти. И исходил от этой воды... впрочем, воды ли? От этой субстанции, лютый, смертный ужас. Хотелось развернуться и бежать, бежать, бежать отсюда не оглядываясь. Но в голове звучали слова Яги: "Не оборачивайся!", вспомнилось, что перед ним не Задел, а Смородина... А что от чего отделяет река Смородина? А он сейчас на левом берегу и за спиной – деревня мертвецов. И Ваня сделал первый шаг на мост...

Этот короткий, всего метров десять, путь был самым страшным в его короткой жизни. Он шёл, переставляя деревянные ноги, продавливая себя через пропитанный страхом воздух, и стараясь не то, что не оглядываться, по сторонам не смотреть слишком много.

Но всё проходит, закончились и эти кошмарные метры. С последним шагом с моста ужас разжал свои когти, но словно напоминание за спиной шумела и ярилась Смородина. Однако, с каждым шагом шум за спиной стихал, лес вокруг редел, светлел и в конце концов Ваня вышел в спокойные августовские сумерки, на такие знакомые поля, окружающие деревню. И было сейчас едва ли не раньше, чем когда он покинул своё уединённое место для медитации. Тут он уже не стал рисковать и пошёл не напрямик через поля, а как все приличные люди, по дороге. Вопреки тому, что рассказывают легенды и былички, его никто не окликал, за ноги и за волосы не хватал, никаких стрёмных личностей, стремящихся заговорить ему зубы и увести куда-то в нетуда ему не встретилось. Так и пёр всю дорогу как зомби, уставившись перед собой в одну точку. А уже войдя в дом привалился спиной к закрытой двери и вытер со лба холодный пот. И даже обычное брюзжание родной бабушки показалось ему таким уютным и домашним.

На следующий день, по утру, Ваня не стал в своей обычной манере тянуть резину и быстро позавтракав сбежал на дорогу, ведущую в Соловьёво, где его мобильник ловил сигнал. С домашнего стационарного телефона звонить не стал, чтобы бабка раньше времени не настучала матери.

Место, где сеть ловится нашлось на удивление быстро и абонент на том конце ответил мгновенно, словно ждал этого звонка:

– Ну, здравствуй, Иван Иваныч Григоров. Ты эта, чего зря воздух сотрясать и мировой эфир баламутить, просто подходи сегодня, тут и поговорим с глазу на глаз.

– А... когда? – Ваня был потрясён тем, что Полоцкий сразу его узнал, даже до того, как он сам сказал первое слово.

– Да вот сейчас и подходи. Чего тянуть-то? Да и времени у тебя не так много.

Последнее Ваню заметно напрягло, но, в отличие от князя-чародея, летать на облаке он не умел, поэтому уточнил:

– Я, конечно, как только, так сразу, но мне надо дома отпроситься, да и до Соловьёва путь не близкий.

– Ну так ты организуй всё и подходи. Я сегодня весь день на месте. Где там техникум знаешь?

– Знаю.

– Ну так вот, заходишь внутрь, говоришь на вахте, что ко мне, тебя и направят.

Дальше следовало решить вопрос с бабушкой, чтобы отлучка на несколько часов не вызвала ненужных вопросов и тут, видимо, сказались проведённые Ягой процедуры: Раньше Ваня принялся бы канючить, выдумывать какую-то маловразумительную фигню, скандалить, а сегодня он вдруг сообразил сразу:

– Ба! А давай сегодня окрошку сделаем! А то лето уже кончается, да и погода подходящая.

– У нас кваса нет, а лавка только в среду приедет.

– Да я сбегаю в Пятёрочку!

Сказав это, он резво схватил пакет, кошелёк и направился к калитке.

– Хлеба ещё купи! – на автомате крикнула ему вслед бабка, не успевая сообразить, что такой энтузиазм в плане пойти в магазин у её внука явно неспроста. А когда он уже скрылся и останавливать процесс было поздно, проворчала, глядя ему вслед: – Нет! Точно! Его там какая-то девка поймала! Всем только и надо, в Москве прописаться!

Ваня же вышел на дорогу, ведущую в Соловьёво и бодро зашагал по ней, не без оснований надеясь, что его подхватит какая попутка.

Ожидания оправдались довольно быстро: Он успел пройти метров двести, как сзади раздался шум шин. Обернувшись увидел машину мужика, живущего ближе к краю деревни, тоже дачника-москвича и вскоре уже высаживался у Пятёрочки. Зайдя в магазин ради поддержания легенды, Ваня, как заправский шпион, проследил, чтобы подбросивший его сосед (а в деревне все – соседи) уехал дальше по своим делам, после чего вышел и направился к административному корпусу техникума.

Хмурый вахтёр услышав, к кому Ване надо, стал ещё более хмурым, но пропустил без вопросов, даже указал, куда идти.

Искомый кабинет нашёлся на третьем, последнем этаже в самый дальней части здания. Ваня постучал и приятный голос из-за двери ответил:

– Заходи, Ваня, заходи!

Этому Ваня даже не удивился, видать не зря в стародавние времена прозвали князя-чародея вещим.

Кабинет Полцкого оказался самым обычным кабинетом, каких тысячи во всяких школах, университетах, техникумах. Небольшой, вдоль стен – шкафы, забитые документами, казённый письменный стол со стоящим на нём ноутбуком, несколько стульев. Сам князь-чародей тоже особого впечатления не производил. неопределённого возраста, высок, это надо отдать должное, но вовсе не богатырь. Единственное, что его выделяло – волнистые русые волосы до плеч, схваченные на лбу вышитым бисером хайратником и роскошная борода клином. От этого веяло чем-то эпичным.

И когда Ваня сел на предложенный стул, Полоцкий задал вполне ожидаемый вопрос:

– Ты молодец, что пришёл, Иоан, сын Иоана. Как ты думаешь, для чего ты здесь?

– Баба Яга сказала, что направит меня в учение... Думаю, вы тут учите магии, что-то типа русского Хогвартса...

– Хм... Смышлён, однако. Но, нет. Всё гораздо круче и интереснее, хотя, магии мы тут тоже учим.

Он задумался не на долго и продолжил:

– Человечество живёт в довольно агрессивной среде. Космос, который реально велик и где обитают такие... сущности, что всякие ктулхи по сравнению с ними – просто милые домашние котята. Время, которое оставило на Земле артефакты и явления, по сравнению с которыми атомная бомба – безобидная детская хлопушка. Да и сами люди порой творят такое, что все чудовища обзавидуются. И, пока просто поверь, Гитлер – далеко не самое страшное из того, что делают люди. Существуют организации, неправительственные и в основном неофициальные, которые разбираются с этими проблемами. Магия для нас, это один из инструментов, важный, но не единственный.

Он остановился, внимательно глядя на Ваню, словно ожидая вопроса, и Ваня не подкачал:

– А почему негосударственные? Почему маги не могут править?

– Да-да! Муд... рые, знающие, могущественные... Делать больше нечего, как всяким недоумкам сопли утирать и разруливать дрязги между бездельником-подмастерьем и жадным и сволочным хозяином мастерской. Во-вторых, людей, имеющих необходимые нам способности очень мало и тратить их на то, чтобы решать, где ставить мост, а где сортир, слишком дорого. В третьих, государства это всегда бюрократия, пока-то там шестерёнки прокрутятся! А нам чаще всего приходится реагировать очень быстро и жёстко. Так что мы стоим за спиной государств, а если очень припекает – вправляем мозги особо зарвавшимся. В госструктурах, кому надо, о нас знают и терпят. Потому что без нас им самим придётся... короче, будешь у нас учиться – узнаешь, чего боятся самые большие дяди. И нам нужны люди, обладающие определёнными способностями. Мы таких активно ищем. Во-первых, потому что если такой человек начнёт использовать свои способности без должного образования, может получиться нехорошо... может и не получиться, но лучше не рисковать. А во-вторых, именно такие люди могут решать задачи, которые стоят перед нами.

Древний князь-чародей остановился перевести дух, вздохнул и добавил:

– А ещё был опыт, когда "великие посвящённые" начинали напрямую править. Результат получался, мягко говоря, неудовлетворительный. До сих пор кое-что расхлёбываем. Да и сейчас кое-кто пытается, масоны те же. Ну и результат такой же.

– Почему? – искренне удивился Ваня.

– А что бывает, когда сильные и умные родители начинают решать всё за своих детей? Страшно не то, что дети отучаются что-то решать сами. Страшно то, что такие дети отучаются сами хотеть, ставить свои цели. А мы, к тому же, не родители, мы такие же люди, как и прочие. Знаем больше прочих, в некоторых областях, но точно также ошибаемся, также подвержены страстям, предвзятости. Ну что, готов попробовать себя в роли спасителя человечества?

Тут Ваня заметно струхнул:

– А я точно подхожу? Я ведь...

Всеслав рассмеялся:

– Просто так, гуляючи, забрёл к Яге! А ещё спрашивает, подходит ли! Знаешь сколько я к ней дорогу искал?

– Думаю, меня туда зарок привёл, тот, который на меня мавка положила.

– Кстати, расскажи-ка по подробнее, как ты вляпался?

Ваня снова принялся рассказывать о своём путешествии от Синь-камня, а князь-чародей его выспрашивал, уточняя некие, совершенно неясные для самого Вани детали. Наконец он откинулся на стуле и посмеиваясь заявил:

– Ну ты даёшь, Иоан, свет Иоаныч! И ещё спрашивает, подходит ли! Требу свершил по всем правилам, с болотным и с лесовиком сговорился, мавку, почитай, в себя влюбил! А всего-то три часа по лесу прогулялся!

Тут Ваня резко оживился:

– Кстати... – он был не уверен, как обращаться к былинному князю, но всё же предпочёл современную форму: – Всеслав Брячеславович...

– Брячеславич, так правильнее, – поправил его Полоцкий.

– Всеслав Брячеславич, посмотрите, пожалуйста, может на мне ещё какой зарок есть, кроме этого, что мавка наложила?

– С чего такие мысли? – искренне удивился князь-чародей.

Вот тут Ваня жутко смутился, да и чётко сформулировать свои предположения не мог, поэтому принялся объяснять очень сбивчиво, запинаясь и заикаясь:

– Понимаете... меня мама толкает в РАНХиГС, типа, чиновником быть... а мне это... ну не хочу! Совсем! А она... если вцепится, то от неё отбрехаться никак! И если я по своему сделаю, она потом мстить будет... А тут... в общем этот зарок привёл меня к бабе Яге, а она направила к вам... Это, наверное... чтобы я к мавке был ближе... Вот я и подумал... может мавка на меня зарок не просто так наложила, это какая-то другая программа сработала, чтобы увести меня от этого... РАНХиГС!

На это Полоцкий задумался, сильно задумался, ответил осторожно:

– Понимаешь, Ваня... судьба это штука очень сложная и мутная. Яга её понимает по своему, кто другой – по своему и тут одними зароками дело не ограничивается, есть вещи очень глубокие, которые на раз и не увидишь. Одно могу сказать точно, – тут голос князя обрёл силу и глубину, – ко мне ты попал не случайно! Есть в тебе что-то, что ведёт тебя и, думаю, ты в любом случае пришёл бы к нам, рано или поздно. Получилось рано, и это хорошо. Ну так значит, – голос чародея потеплел и стал более человеческим, – будешь учиться у нас? Войдёшь в нашу дружину?

Ваня на это невесело усмехнулся:

– А у меня есть выбор?

Полоцкий на это хотел что-то сказать, но Ваня продолжил:

– Не, понятно, выбор типа всегда есть... Но из чего выбирать-то? Быть колдуном или бумажки перекладывать? Ну уж нет! Я лучше к вам! Да и, если честно, всегда интересно было, вся эта эзотерика, магия, а тут понастоящему этим заниматься! Даже мечтать не мог!

Князь кивнул с явным удовлетворением и протянул Ване несколько листов:

– Ну тогда вот тебе бумаги! Заполняй анкету и заявление пиши.

Тот принялся за задание с энтузиазмом, но когда возвращал заполненные бумаги Полоцкому, с сомнением заявил:

– Вот только мама... Она меня сюда не пустит...

– А с мамкой твоей мы поступим так: она приедет за тобой в пятницу, ты сразу же её грузи. Скажи, что тебе предложили учиться в закрытой школе от спецслужб...

– Типа, поехал в Пятёрочку, а там ко мне подошли двое в штатском, предъявили красные книжки, отвели к вам...

– Да, да, да! Скажи, что они, например, из СВР...

Так, за пять минут Ваня под руководством Полоцкого составил вполне себе правдоподобную легенду, которую былинный князь, по всему дока в таких делах, одобрил и отпустил своего нового ученика домой. А тот направился... Правильно! В Пятёрочку! За квасом, ибо окрошка. В Хогвартс ему ехать, или вообще в Китеж, но обеда никто не отменял!

Дома пришлось выслушивать очередной гундёж бабушки на тему: "Где ты шлялся?".

– Ба! Ну ты вообще! Тут в один конец шесть километров! Туда и обратно вылетает три часа! А ещё в магазине!

Бабушка только махнула рукой:

– Садись, готова твоя окрошка!

– Ура-а-а-а-а-а-а!

Что бы там ни было, а готовила бабушка вкусно, что Ваня всегда замечал и отмечал.

Мама, как и предсказывал Полоцкий, появилась в пятницу, к обеду и сразу взяла быка за рога:

– Так, ты уже собрался?

– Погоди, мам... – начал было Ваня, но тут же был осажен:

– Чего годить-то? Некогда уже годить!

Он глубоко вздохнул и, словно бросаясь головой в прорубь заявил:

– Ты сядь, тут такое дело...

– Какие у тебя ещё дела? – возмутилась Вероника Павловна, но за стол села и потребовала: – Ну давай, только быстро!

– Понимаешь, в понедельник, когда я ходил за квасом, в Пятёрочке ко мне подошли двое, показали корочки, СВР, сказали, что давно за мной наблюдают, что я, де, им подхожу и предложили учиться в их школе. Отвели к их начальнику, мы с ним поговорили... Знаешь! У них интересно!

– Что ты несёшь? Что ты выдумываешь? Ты вообще понимаешь, что это вообще бред?! За ним наблюдали... Да кто ты вообще такой, чтобы...

Вот это Ваню обидело фундаментально. Древний князь-чародей обсуждал с ним вопросы судьбы и предназначения и что всё случившееся с ним – не просто так, а родная мать говорит ему вот такое!.. И Ваня в обиде сломал всё, что они с Полоцким напланировали:

– Вот возьми, сама и позвони начальнику этой школы! – воскликнул он и сунул матери визитку. – Вотпрямщаз!

– Ну ладно! Посмотрю, что это за шутники! Я их на чистую воду выведу!

Будучи московской чиновницей, пусть и весьма низкого полёта, она заранее презирала всю эту деревенщину, которая тут ошивалась и была уверена в своей способности поставить на место любого местного начальничка. Но стоило ей набрать номер, как морда её вытянулась, потому как в трубке, безо всяких предисловий, раздался уверенный и властный голос:

– А, Вероника Павловна! Только чего воздух сотрясать по телефону? Подъезжайте вместе с сыном, он знает куда. Тут всё и обсудим, с глазу на глаз.

Глава 6. Давайте мы их просто убьём...

Сказать, что слова Полоцкого вызвали у ваниной мамы шок – значит ничего не сказать. Кроме того, что он сразу определил, что звонит именно Вероника Павловна, в конце концов этому можно придумать массу рациональных объяснений (правда все крайне неприятные), она сразу поняла, что на той стороне был Начальник с Очень Большой Буквы, а таких людей она боялась и привыкла слушаться, даже не осознавая этого.

– А... когда?... – только и смогла выдавить Вероника Павловна.

– Да вот сейчас и приезжайте. Я на месте.

– Да, конечно... – пробормотала она в замолкшую трубку, ибо собеседник явно не ждал её ответа.

Бабушка, наблюдавшая за ней, выпучив от удивления глаза спросила:

– Вероничка? Ты чего?

Вероника Павловна вздохнула, быстро привела себя в боевое настроение:

– Так! Ладно! Так и быть! Съездим к этому... как там его?...

– Всеслав Брячеславич...

– Брячеславович...

– Брячеславич, он сам так сказал! – возмутился Ваня.

– Да хоть оболдуевич! Выведу его на чистую воду! Только смотри мне! Сиди там и не вякай!

Войдя в кабинет Полоцкого, Вероника Павловна, в силу опыта, которого у Вани не было, сразу подтвердила свой первоначальный вывод: перед ней человек, обличённый властью. Очень большой властью. И при этом он совершенно не считал нужным эту свою причастность к власти как-то подчёркивать и демонстрировать, что Веронику Павловну вводило в недоумение и несказанно раздражало. А ещё её раздражало то, что этот человек, уровень которого она не могла определить даже приблизительно, потому что никогда с такими не встречалась, лично занимается вербовкой всякой мелкой шушеры (как она определяла своего сына) в какую-то мутную школу. Тут было две проблемы, эссенциальная и чисто практическая. Эссенциально она никак не могла понять, почему и зачем такие люди занимаются мелкими практическими делами? Академики лазают по скалам, собирая камни, генералы месят окопную грязь... Начальник должен сидеть в своём кабинете и отдавать распоряжения! А лазать по окопам – дело неудачников, которые не смогли себе такой кабинет урвать! И те, кто нарушал этот святой для неё принцип вызывали у неё лютую, бешеную неприязнь. Ну а чисто практически получалось, что надавить на этого Полоцкого не получится, надо искать обходные пути. А решать проблему предстояло сейчас, на месте.

Хозяин же кабинета излучал самое искреннее радушие. Встал, слегка поклонился, предложил сесть, спросил:

– Ваня уже более-менее рассказал вам о нашей организации и о спецкафедре?

– В самых общих чертах, так что я даже не понимаю, кто вы и что вы?

– А! Так тут всё просто! Вы же слышали о частных военных компаниях?

– Рассказывают сказки про какой-то там Вагнер...

– Представьте себе, не сказки. Ну а мы – частная разведывательная компания. Вот и все загадки.

– Но ведь это незаконно!

– Вероника Павловна! Вы же взрослый человек! – в голосе князя-чародея звучали укоризна и разочарование одновременно. – Всегда есть задачи, решить которые надо, но государство не должно никаким боком быть к этому причастно. И вот тогда на сцену выходим мы. У нас очень широкие полномочия и мы гораздо свободнее в выборе средств, чем государственные структуры, поэтому и работаем зачастую гораздо эффективнее. И в силу целого ряда причин мы сами готовим для себя кадры. За вашей семьёй мы наблюдаем уже достаточно долго, Ваня по всем параметрам подходит для работы в нашей компании, поэтому мы и предлагаем ему учиться у нас.

– Это всё очень красивые слова, но мне надо увидеть документы, их подтверждающие!

– А вот это исключено, у вас нет соответствующего допуска, – сказано было спокойно, но в голосе Полоцкого лязгнул металл.

– Ну, тогда и говорить не о чем! – решительно и с явным облегчением заявила Вероника Павловна поднимаясь, но стоило Полоцкому сказать: "Сядьте!", как она просто упала на своё место.

– Документы я вам предоставить не могу, но могу сказать кое-что, чтобы показать, что мы люди серьёзные. Итак, вы начальник отдела ЖКХ в в управе своего района, зарплата чуть больше семидесяти тысяч, ещё столько же получаете в виде благодарностей от бизнесменов за решение их проблем. На самом деле вы работаете прокладкой для начальника управы. Они заносят благодарность вам, вы передаёте конверт начальнику и он потом отстёгивает вашу долю. В августе к вам заносили... – и он принялся перечислять даты, фамилии, номера дел, за что и какой был откат, сколько она вытащила из конверта сама и сколько начальник отстегнул лично Веронике Павловне.

За время этого спича означенная Вероника Павловна синела, зеленела, краснела, бледнела и под конец сидела закусив губу и тупо глядя перед собой. На это князь-чародей по доброму усмехнулся:

– Полно, уважаемая! Я же не собираюсь вас сдавать или шантажировать! Только для того, чтобы показать наши возможности. Кстати, уж поскольку мы заинтересованы в Ване, должен вас предупредить: в понедельник вас ждут очень серьёзные неприятности. К вам ведь должен подойти некто Сглузенко по поводу озеленения школьных территорий, помните такого?

– Угу... – Вероника Павловна кивнула головой, по ходу соображая, как из всего этого выпутаться.

– Так вот, деньги в конверте будут помечены, как только вы его откроете, краска попадёт вам на руки. А через несколько секунд в кабинет войдут представители следкома.

Вот тут самообладание окончательно изменило ваниной матери. Она даже пробормотала:

– И что делать?

– Да полно! – искренне удивился Полоцкий. – Уж вы-то не сообразите?! Знаете, как говорят, предупреждён, значит вооружён! Вы предупреждены.

– Ладно, что-нибудь придумаю...

– Вот и славненько! И, возвращаясь к нашим делам: Поскольку Ване нет ещё восемнадцати, от вас требуется согласие на его обучение у нас.

Вероника Павловна глубоко вздохнула, возвращаясь к реальности. Тут начиналась её бумажная стихия:

– У вас это где? Если вам нужны официальные документы, значит у вашего учебного заведения есть официальное название.

– Конечно! Специальная кафедра при N-ском Государственном университете, даём диплом по юриспруденции, социологии и прикладной математике, в зависимости от специализации, которую Ваня выберет.

– А как у вас с военной кафедрой?

– С этим всё в порядке. Своего учебного центра у нас нет, но мы сотрудничаем с несколькими окрестными частями, так что тут всё по честному: и бумаги все получит как надо, и подготовку нормальную.

– И какая у него будет ВУС?

– Командир взвода разведки, естественно, учитывая нашу специализацию. Единственная ВУС, полезная на гражданке, ели он, конечно не хочет быть трактористом.

– А чего в ней полезного? – удивилась Вероника Павловна.

– Ну как же! Там и основы агентурной работы, и вербовка и принципы построения неформальной организации. Знаете как лихо выпускники с таким ВУС в МЛМ поднимаются? Через год уже миллионеры. Да и в любой работе с людьми пригодится.

– Ладно! Мне надо подумать! – решительно заявила Вероника Павловна вставая.

– Думайте, Вероника Павловна, думайте. Только помните, времени у вас мало.

Уже в машине она закрыла глаза и пробормотала:

– Что же делать?

– Не ходи на работу в понедельник. Оставайся тут, а своим скажешь, что устраивала меня в разведшколу.

– Умный больно! И как ты себе это представляешь?

– Это же против тебя задумано, если тебя не будет, то всё развалится. Или кого-то другого возьмут.

– Это если этот... как его... не накручивает.

– Ну так езжай в понедельник на работу и проверишь. Только учти, я остаюсь тут, – решительно заявил Ваня.

– Это с какой такой стати?!

– Не хочу присутствовать при обыске! И учти, все твои пароли к банкам у меня. Если что, я отпираться не буду.

– Ты хоть понимаешь, что вот это всё, – Вероника Павловна провела ладонью по рулю своей машины, – и твой ноутбук, и дача эта и все шмотки, всё это благодаря вот тем самым конвертикам!

– Понимаю, – спокойно кивнул Ваня, – но я не хочу, чтобы мне выбивали зубы и жгли меня паяльником.

Мать какое-то время смотрела на сына, медленно осознавая, что её послушный ребёнок вдруг как-то резко изменился. И она, впервые в жизни, прислушалась к его мнению, правда обозначила это весьма своеобразно:

– Но тогда тебе точно придётся в этом техникуме учиться.

– Всё интереснее, чем в РАНХиГС. Ну так ты позвонишь своим? Впрочем... Лучше звони в понедельник. Утром.

– Это почему?

– У них будет меньше времени подумать и что-то переиграть.

– Умный больно стал. Ладно, пошли к твоему Полоцкому.

Все административные вопросы были решены на удивление быстро. Главное, что волновало Ванину маму – сколько всё это будет стоить и чем снаряжать сыночка в школу? На это князь-чародей только усмехнулся:

– Мы достаточно богатая организация, чтобы готовить смену за собственный счёт. А что надо? Какую-нибудь одёжку на каждый день, домашнее и в город выбраться, и всякие тетрадки там, ручки. Остальное обеспечиваем мы, даже стипендию небольшую платим.

После чего Ваня получил покрытый рунами серебряный перстень с печаткой из горного хрусталя, про который князь-чародей сказал:

– Это твой пропуск, твоё удостоверение, твой студенческий билет и твоя зачётка, так что береги.

– А если кто-то другой... – начала спрашивать Вероника Павловна, но Полоцкий её перебил:

– Останется без пальца, и это в лучшем случае. Перстень уже настроился на Ваню и всякого другого накажет.

– Дорогая игрушка! – покачала головой ванина мама.

– Можем себе позволить, – скромненько так откликнулся Полоцкий.

На том они и расстались. И как только за посетителями закрылась дверь, в кабинете раздался дребезжащий голос:

– Давайте мы их просто убьём...

Голос принадлежал тощему высокому субъекту с бледной кожей и пышными седыми кудрями, ниспадающими на плечи. Субъект был облачён в чёрные джинсы, чёрную же водолазку, поверх которой был накинут не менее чёрный плащ средневекового покроя. Голову его венчала воронёная железная корона, сидевшая заметно набекрень. Этот тип подпирал шкаф в углу кабинета, но когда гости ушли, занял стул, на котором только что сидел Ваня.

Ответила ему баба Яга, сидевшая на стуле, стоявшем рядом с тем, где сидела ванина мама:

– Всё бы тебе, Костлявенький, смертоубийствовать. Ну как так можно?

– А что из него вырастет? – возразил третий, низенький коренастый мужичок в драной майке-алкоголичке и застиранных до белизны трениках с хитрым, слегка косящим глазом. Второй глаз был закрыт чёрной повязкой. – Его мамка прессует по полной, а как он от неё вырвется, да ещё и силу почует – как есть пойдёт в разнос! Вот как этот!

Сказав это, одноглазый указал кривым пальцем на первого говорившего.

– Не гони, Одихмантич! – осадил его ещё один присутствовавший в кабинете... человек? Высокий, на голову выше Полоцкого и вдвое шире его в плечах мужик с окладистой волнистой бородой и такими же волнистыми русыми волосами до плеч. На коленях у него лежал меч в простых ножнах, в ладонь шириной и метра полтора длиной. – Есть у парнишки стержень. Видал я таких, вроде сопля соплёй, а в деле раскрывается и потом его и ломом не перешибёшь.

– И вааще, – вредным голосом встряла Яга, – зря я что ли его в печи допекала, в Смородине крестила, живой водой поила? И вааще, он на Щучихе был, когда там выброс случился! Помнишь, Костлявенький, как сам-то от такого выброса летел, вертелся и повизгивал? А парнишка с болота сам вышел, да по пути мавку охомутал!

– Ну это ещё кто кого охомутал, – криво усмехнулся Одихмантич, – но мавку эту допросить, конечно, надо бы.

– Ну? – Костлявый скорчил не менее кривую рожу. – Лови мавку в лесу! Почище, чем иголку в стоге сена!

– Вот на Ваню мы её и поймаем, – заявил Полоцкий.

– Не, мамку его, конечно, прибить бы полезно, для всего человечества, – вдруг встряла Яга, которая словно к чему-то прислушивалась, – но фигурант не поймёт.

– Эту мелкую беду человечество как-то переживёт, – подвёл итог Полоцкий, – а ты, Кощей, прошвырнись вокруг Щучихи, посмотри внимательнее, а то как-то странно, пыхнуло и затихло.

– Ты тока без своих обычных вывертов, по тихому, а то выжжешь там всё на версту, только улики попортишь да лешаков распугаешь, – напутствовала его Яга.

– Вредная ты, – проворчал Кощей, снимая с вешалки приличных размеров двуручник и вешая его за спину.

***

Севши в машину, Вероника Павловна не стала сразу заводить двигатель, а положив руки на руль задала в пространство вопрос:

– И что им от меня надо?

– Может быть им действительно нужен я? – с некоторым удивлением спросил Ваня. – Он же сказал, у меня...

Мать оборвала его с явным раздражением:

– Запомни раз и навсегда! Ты! Никому! Не! Нужен! И не будешь нужен. Даже своим девкам ты нужен только потому, что у тебя есть Я! Ладно, поехали, завтра нам в N-ск, в школу тебя собирать.

– Чего собирать-то? Полоцкий же сказал...

– Да что он может знать о том, как ребёнка в школу собрать? Что вообще мужики могут в этом понимать?

С этими словами она завела двигатель и машина поехала в сторону Задела. А Ваня сидел и думал, что та самая лесная мавка положила на него глаз точно не потому, что у него такая "замечательная" мама. И от этого он проникался к этой неведомой лесной нимфе всё большей симпатией.

***

В понедельник утром, Лидочка, заместитель Вероники Павловны, привычно спешно собиралась на работу, успевая одновременно пить кофе, жевать бутерброд и наносить макияж. Неожиданно тренькнул телефон. Взглянув на экран Лидочка с удивлением поняла, что звонит её непосредственная начальница. Веронику Павловну на работе побаивались и недолюбливали, за её мстительность, но слушались, ибо все были ей обязаны.

– Слушаю Вер... – начала было она, но начальница её резко перебила:

– Так, Лидочка, слушай очень внимательно! Я сегодня беру отгул...

– Так это надо...

– Слу-шай! – это было сказано уже с заметным раздражением и Лидочка заткнулась. – Вот ты шефу и передай, что я задержалась здесь, на даче. Моего Ваньку завербовали в закрытую школу от нашей СВР...

– Ого!

– Сама в шоке, но ты слушай, слушай! Я сейчас тут решаю все формальности его устройством, буду завтра. А ты сегодня примешь одного человека. Сглузенко помнишь?

– Да, конечно!

– Вот ты его примешь, решишь его вопрос, положительно. Он оставит конверт, для Митрофана Митрофаныча, ты его не бери, пусть сам отдаст. Если упрётся – пусть оставит, но ты конверт не трогай, тем более не открывай. Если он будет не запечатан, а скорее всего так и будет, ты его заклей стикером и напиши, кому это. И вообще, руками его трогай по минимуму.

– Яс-но... А если я предупрежу...

– Я тебе всё сказала, а ты думай.

***

В среду утром начальник управы начал день с совещания с начальниками отделов и своими заместителями. И начал он с разноса:

– Вероника Павловна! Что за цирк с конями вы тут устроили в понедельник?

– Ничего я не устраивала, – спокойно и с некоторым превосходством ответила вопрошаемая. – Отгул у меня есть, а что произошло я Лидочке объяснила, Ваньку моего завербовали в спецшколу от наших спецслужб, мне пришлось срочно организовывать, чтобы он нормально в эту школу пошёл. Решать пришлось срочно, до первого сентября всего несколько дней, а его ещё и собрать надо было. Да и вообще, все планы поломались. Но ведь с этим Сглузенко всё нормально прошло?

Последний вопрос она задала, глядя на начальника самым невинным из своих взглядов. Того аж перекосило:

– Нормально... Знаешь, что тут было?

– Наслышана, но я-то при чём?

Начальника перекосило по новой, и он предпочёл тему закрыть, переходя к обсуждению текущих вопросов.

Глава 7. День знаний, знакомства

Вообще-то, после такого демарша Веронике Павловне следовало увольняться из управы и быстро, но она, вполне справедливо считала, что в сложившейся ситуации начальник её тронуть не посмеет, а то и вообще, переведёт в ранг особо полезных, ему только надо всё правильно объяснить. Поэтому, когда совещание закончилось и все стали расходиться, она обратилась:

– Митрофан Митрофанович! Можно с вами ещё пару вопросов обсудить?

– Ну что ещё? – крайне неприязненно бросил начальник, но милостиво позволил остаться.

Когда кабинет опустел, Вероника Павловна сразу взяла быка за рога:

– Не могли бы вы навести справки об этой школе? Вы ведь из армейских кругов, да и связей у вас больше, чем у меня.

– А что за школа? Как называется? – его самого взяло любопытство.

Вероника Павловна кратко рассказала о своей беседе с Полоцким. На это её начальник аж выдохнул:

– И ты оставила Ваню там? Да бросай всё и дуй туда немедленно, тащи его в Москву!

– Да я сама не понимаю, почему согласилась! Вот сейчас думаю обо всём этом и волосы дыбом! Но, с другой стороны, боюсь я дёргаться! Как бы не сделать хуже. И Ване и себе и вам.

– Да? А с чего такие мысли?

– Понимаете, этот Полоцкий ясно дал понять, что все мы у него под колпаком. Он перечислил мне все дела, которые мы решали в августе, с именами, датами, кто сколько мне заносил и сколько вы мне отстёгивали.

– А откуда ты знаешь, кто сколько заносил? – с явным подозрением спросил Митрофан Митрофанович.

– Я не знаю, – не моргнув глазом соврала Вероника Павловна, – но ваши конверты я открываю только дома, только когда совсем одна.

– Ясненько... Расскажите ка мне ещё раз про эту школу, по подробнее.

Когда ванина мама закончила свой рассказ, её начальник выдохнул:

– Так это не просто разведка, то, что этот Полоцкий говорит! Это глубинная разведка! Что-то среднее, между Штирлицем и нормальной войсковой. Если не врёт, то очень солидно... Ладно! Делать будем так: Вы сидите на попе ровно и никакой активности! А я поспрашиваю по своим связям. Кто-то о них должен знать! И, Вероника Павловна!

– Да?!

– Если что-то от этих ребят ещё придёт, напрямую или через Ваню, вы больше не будете устраивать цирк с конями! Сразу сообщайте мне. В любое время дня и ночи! И дальше будете действовать строго по моим инструкциям!

***

Первого сентября, в день начала учёбы, Ваня заметно нервничал. Начать с того, что первого сентября в Техникуме учёба не начиналась. То-есть в техникуме-то она как раз и начиналась, а вот на спецкафедре – нет. Первого сентября все только съезжались, ибо тощий курс, по словам Полоцкого должно быть всего девять человек вместе с Ваней, собирали по всей Руси Великой, собрали в Москве на вокзале, откуда на "Ласточке" везли в N-ск, откуда уже на автобусе в Соловьёво. На вопрос: "Почему бы не собрать всех сразу в N-ске, а то и в Соловьёво?", Полоцкий, почему-то, начинал разговаривать матом, а на вопрос: "Мне тоже в Москву?...", взглянул на Ваню таким взглядом, что тот сразу заткнулся. А князь-чародей глубоко вздохнул пару раз и сказал:

– Иди... Иди уже... Первого сентября, в пол второго на остановке у почты. Там тебя автобус подхватит.

Ваня решил не уточнять какая почта, просто предположил, что та единственная, которая была в Соловьёво. И вот, за четверь часа до назначенного времени он уже стоял в означенном месте и жутко нервничал. Но точно в назначенное время к остановке подъехала потрёпанная жизнью пассажирская Газель, в открывшуюся дверь выглянул одноглазый мужик бомжеватого вида и по деловому спросил:

– Григоров?

– Я! – бодро откликнулся Ваня.

– Чего стоишь столбом? Полезай!

Второго приглашения не требовалось и вскоре Ваня уже трясся в компании своих сверстников: четырёх парней и четырёх девиц. Вскоре, попетляв по Соловьёво, Газель заехала в ворота, отделяющие просторный двор от остального мира и новоявленные студиозусы выгрузились. Одноглазый подозвал их к себе и принялся объяснять:

– Значит так! Повторяю для тех, кто не слышал: Я куратор вашего курса, зовут меня Соловей Одихмантич...

– Ух ты! – не выдержал Ваня. – Так значит, Соловьёво это ваша вотчина?

– А ты и правда не дурак! – хохотнул Соловей. – Но давай об этом потом. Так вот, жить вы будете тут, – он махнул рукой в сторону стоящих за его спиной строений, – в главной избе шесть комнат, вот там – он указал на притаившийся в глубине двора домик, –ещё три. Баня там, смотрите, не подпалите! Топимся печами, дрова там, – он снова махнул рукой куда-то вглубь двора. В главной избе столовая с плитой, с газом, но зимой, кто хочет, может и на печи готовить. А теперь давайте жеребьёвку, кому какая комната, чтобы никому не было обидно.

Сказав это, он снял свою застиранную до дыр кепку и кинул в неё несколько свёрнутых бумажек:

– Ну, кто самый смелый?

Ваня пожал плечами и шагнул вперёд. В результате ему досталась комната в малой избе, соседками его стали две девушки, что вызвало поток насмешек со стороны одного из новобретённых однокурсников.

– Ну всё, теперь идите, устраивайтесь, через пол часа собираемся в большой избе, там за обедом я вам всё и расскажу.

Изба состояла из четырёх комнат: три спальни и горница, ещё в горницу открывалась дверь, ведущая в небольшую пристройку, где располагались нужник и душ, вопреки опасениям Вани – вполне современные. Ещё в горницу открывалось устье большой русской печи современной конструкции. Ваня понял это потому, что снизу в печи была ещё дверца для топки. Зайдя в комнату Ваня решил, что ему досталось самая понтовая спальня: к нему выходила большая часть печи и наверху получалась весьма просторная лежанка! А вот девичьи спальни получились смежными. Только он начал раскладывать шмотки по ящикам стоящего тут же комода, как в дверь просунулась миловидная мордочка, обрамлённая светло русыми кудрями и заявила:

– Эй, местный, вылезай, давай знакомиться!

Когда он вышел, обе его соседки уже сидели за столом, попивая чай из термоса. Ему тоже налили и та, которая вытащила его, бойко спросила:

– Ну, давай, рассказывай! Ты правда местный, что ли?

– Вообще-то не совсем, – ответил Ваня, – у нас тут дача. А тебя как звать?

Девушка смутилась:

– Надя. А тебя?

– Ваня.

– А я – Света, – представилась вторая. – Как они на тебя вышли?

– Вы не поверите.

– Да ладно, тут с каждым какая-то чертовщина случилась, рассказывай! – отмахнулась Света.

Ваня вздохнул и просто, как про поездку на автобусе, сказал:

– Возвращался с рыбалки, в тумане забрёл к бабе Яге. Она меня запекла в тесто в печи, потом прополоскала в Смородине. Потом накормила пирогами и дала визитку Полоцкого.

– Ничего себе! – выдохнула Света. – Тут, конечно, с каждым было чёрти что, но чтоб такое...

– Так места-то глухие, тут всякое случается, – пожал плечами Ваня, а про себя подумал: "Особенно если требы везде раскладывать...". По всему выходило, что его приключения начались с того момента, как он оставил требу на Синь-камне.

– Кстати, этот Полоцкий... – задумчиво произнесла Надя, – имечко, как у князя-чародея...

– Яга говорит, что это он и есть.

Продолжить обсуждение не получилось, потому что из пола вырос мужичок, ростом где-то в метр, весь такой благообразный, в чистой рубахе, штанах с аккуратной заплаткой на колене, хорошо причёсанной бородой до пояса и небольшой лысиной на затылке.

– Господа хорошие! – поклонился он в пояс. – В большую избу уже пора!

Девушки взвизгнули, а Ваня почему-то не удивился. Спросил:

– Ты, значит, местный домовой? Как тебя звать-то?

– А зовите меня Тихоном. Как понадоблюсь, так и зовите: Тихон! Я и явлюсь. Да вы, барышни, чашечки свои оставьте! Мы с кикиморой их помоем. А вы идите, идите, а то его благородие Соловей Одихмантич ругаться изволит!

Когда они вышли из избы, Света спросила:

– Так что ты там говорил нашему куратору насчёт вотчины?

– А вы не поняли? – удивился Ваня. – Это же Соловей Разбойник собственной персоной! А эта дорога, которая через Соловьёво идёт и по которой вы приехали, это та дорога, которая заколодела и по которой Муромец ехал.

Света встала как вкопанная и словно сама с собой процитировала:

– Соловей, Одихмантьев сын... Ничего себе!

– Не удивлюсь, если у нас Кощей Бессмертный будет какую алхимию вести – усмехнулся Ваня и махнул рукой: – Ладно, пошли.

В большой избе уже было людно и шумно. Народец слонялся из угла в угол, травил байки и анекдоты, мальчики пытались подваливать к девочкам, те приглядывались. Короче, нормальная молодёжная тусовка на выгуле. Начало учёбы было халявным и все готовились продолжать в том же духе.

– Эй, местный! – к ним подвалил, иначе не скажешь, высокий, хорошо сложенный парень в явно дорогой рубашке с короткими рукавами и холёными длинными кудрями цвета воронова крыла. – Смотрю шустрый! Уже вписку своим устроил! Если справляться не будешь – зови, помогу!

Света на это вскинулась, видать этот парень уже успел её достать:

– Слышь, мажорчик! Напоминаю, если забыл: у меня первый дан по дзю-дзюцу. Если спермотоксикоз замучил, могу яйца оторвать.

– Ой Светик у нас как всегда недосту-у-у-упная! – прогнусавил этот парень и попытался шлёпнуть Свету по попе.

Та увернулась очень красивым танцующим движением, в результате парень в своей попытке шлёпнуть провалился и ушёл вперёд, а Света вдруг оказалась у него за спиной и сама его шлёпнула, причём получилось у неё это немного снизу. Означенный мажорчик сказал: "Ы... У...", схватился за причинное место, согнулся, падая на колени и через секунду принял позу молящегося мусульманина, громко стукнув лбом об пол.

Света приподняла его голову за волосы и сказала громко:

– Здесь твоего папочки нет, так что следующий раз точно оторву! И череп расшибу!

После чего с громким деревянным стуком опустила его лоб обратно на пол.

– Так, так, так! – раздалось от двери. – Пожалуйста, без смертоубийств! И на будущее: кто пол мозгами испачкает, сам будет отмывать!

Оказывается, Соловей Одихмантич уже какое-то время наблюдал за происходящим.

Тощий русоволосый паренёк, наблюдавший за событиями из дальнего угла горницы и чем-то напоминающий самого Ваню, с усмешкой спросил:

– А если я с печки упаду и голову расшибу?

– Пока пол не отмоешь, хоронить не будем! – сходу, не задумываясь, ответил куратор курса.

Все натянуто рассмеялись и только один парень, чуть выше Вани, который и сам на рост никогда не жаловался, широкоплечий и с очень серьёзным лицом, поёжился и заявил:

– Ну у вас тут и шуточки!

– Какие уж тут шутки. Такими вещами не шутят, – ответил Соловей-разбойник, перешагивая через всё ещё стоящего в скрюченном положении мажора.

По ходу он махнул рукой и ушибленный со стоном слегка распрямился, попытался встать, снова упал, но со второй попытки сумел таки уцепиться за стену и подняться. Соловей, тем временем, призвал: "Прошу всех к столу!". Сам занял место, естественно, во главе. Люди стали рассаживаться. Ваня вперёд не лез, но старался разместиться так, чтобы входная дверь не была у него за спиной, в результате оказался на дальнем конце стола. При этом его соседки по общежитию разместились справа и слева от него. Мажорчик тоже сумел, всё так же, по стеночке, доползти до стола и оказался аккурат напротив Вани и наградил его злобным взглядом. Рядом с ним разместился крепыш, вот он наоборот, улыбнулся Ване открыто и радостно, протянул через стол руку и представился:

– Миша, Потапов!

Ваня предложенную руку пожал и тоже представился:

– Ваня, Григоров.

– Так ты правда местный?

– На самом деле дачник, – словно оправдываясь ответил Ваня, – а так из Москвы.

– Ну а ты чего? – Миша ткнул смурного мажора локтем, от чего тот чуть не слетел со стула. – Сидишь как бука, хоть бы представился!

– Роман... Продан... – процедил побитый.

Паренёк, который спрашивал Соловья, что будет, если упадёшь с печки, сам проявил инициативу и представился:

– Федя, Омофоров!

Ещё один юноша интеллигентного вида, сидевший напротив Феди, тоже протянул руку для знакомства:

– Глеб Кротов, Новосибирск!

Когда с рукопожатиями было закончено, Миша снова ткнул в бок Рому:

– А ты и правда мажор?...

– Светку спроси! – огрызнулся всё ещё зеленоватый Рома, но в этот момент Соловей подал голос:

– Итак, уважаемые студенты, вы наконец собрались в полном составе и готовы приступить к учёбе. Ещё раз напомню кто мы и чему вы тут будете учиться: Мы – довольно старая организация, можете называть это орденом или ложей, как вам удобно. Мы занимаемся тем, что нейтрализуем угрозы, с которыми человечество самостоятельно справиться не в состоянии. Эти угрозы могут исходить как извне, так и от самих людей. Мы не вмешиваемся в жизнь общества, в отличие от некоторых аналогичных структур, кроме самых крайних случаев и стараемся решать всё короткими точечными воздействиями. Но для того, чтобы точно знать где, как, когда и что надо сделать, нам надо знать как устроено и функционирует общество. А общество это прежде всего термодинамическая система, но это ещё и квантовая система, поэтому вы будете очень серьёзно изучать математику, термодинамику и квантовую теорию. Вы будете также изучать магию, потому как магия – очень мощный и полезный инструмент при взаимодействии с теми угрозами, которые исходят извне человеческого сообщества. Причём, обратите внимание, магия это обобщённое название для очень широкого круга дисциплин.

Он глубоко вздохнул и продолжил:

– Чтобы успешно решать эти задачи знаний мало. Надо, чтобы ваши тела, ваше сознание и ваша биоэнергетическая структура были для этого приспособлены, поэтому много внимания будет уделено вашей физической, психической и биоэнергетической подготовке. Так что программа вам предстоит насыщенная, времени на разгильдяйство и всякие повторы-пересдачи не будет. Советую сразу браться за ум и учиться очень серьёзно. Никто не знает, когда вам предстоит встретиться с одной из тех угроз, которые мы сдерживаем, может быть даже сегодня... – сказав это Соловей очень серьёзно посмотрел на Ваню и тому подумалось, что очень может быть, уже и вчера... вернее полторы недели назад, когда у него под ногами булькнуло болото. Соловей же продолжил: – И от того, насколько хорошо вы усвоите теоретический материал и насколько хорошо освоите практику будет зависеть ваша жизнь. И даже существование вашей бессмертной души.

Он снова передохнул и закончил:

– Сразу после обеда я покажу вам школу, представлю вас преподавателям, а сейчас мы наконец пообедаем! Прошу всех встать!

Все поднялись. Соловей протянул руку и выросший словно из-под земли... впрочем, почему словно?... домовой вложил ему в ладонь резную деревянную чашу в форме утицы, налил туда из бочки шипучий ароматный напиток.

– Глотнём же мёда из этой братины, дабы утвердить, что мы отныне – один строй! Одна дружина!

– Один за всех и все за одного, – негромко сказал Миша, но все его услышали.

– Один за всех и все за одного! – подтвердил Соловей и отпил из братины, после чего передал её ближайшему соседу слева.

Так братина обошла стол по кругу, после чего Соловей сказал: "Приятного аппетита!" и налил себе в миску борща из стоящего посреди стола объёмистого чугуна. Остальные последовали его примеру.

Второго на этом обеде было не предусмотрено, но борщ был наваристый, чёрный хлеб – необычайно вкусный и ароматный, да ещё и пироги, к которым домовые подали горячий и пряный сбитень... В общем, наелись все не то, чтобы до отвалу, а даже и сверх того. Двигаться не хотелось никому, у всех сработал рефлекс, как у удава, съевшего слона.

Глава 8. День знаний, скотский двор

Соловей осмотрел свою слегка объевшуюся дружину критическим взором и вздохнул:

– Ладно... сразу после обеда работать – грех. Час отдыхайте и ровно через час чтобы все были здесь!

Ваня, как человек опытный в огородных работах и пеших путешествиях (здешняя дачная жизнь располагает, особенно такую шебутную натуру), предпочёл отведённое для отдыха время полежать, набраться сил, а после разложил шмотки. Остальные наоборот, после сытного обеда почувствовали неуёмную жажду деятельности и принялись обследовать двор (выходить наружу предусмотрительный Соловей-разбойник запретил, а домовые качественно проследили за исполнением запрета). Но вот, час настал и реденькая дружина выстроилась посреди двора, на широком и ровном газоне.

– Так! Основные занятия у нас проходят в замке...

Тут Ваня не выдержал:

– А как же! Он же совсем раз...рушен... – под конец он споткнулся о внимательный и насмешливый взгляд начкурса.

– А слово "морок" ты слышал? – столь же насмешливым голосом ответил ему Соловей.

– Упс... – только и смог вымолвить Ваня

– Вот-вот! – Соловей назидательно поднял указательный палец к небесам. – И знаете чего стоит поддержание этого морока? Особенно, если его постоянно пытаются пробить. Вот то-то и оно! А по сему, из замка за порог ни ногой! И окна открывать только те, которые разрешено, там есть таблички. А если кто-то будет что-то из окон выкидывать – можете и розгами схлопотать!

Сказав это, он открыл дверь в погреб, куда никто из студентов так и не смог проникнуть, назначил замыкающим Мишу и вся команда по добротной каменной лестнице спустилась столь же добротный отделанный белым известняком, подземный ход. Вопреки ожиданиям новоиспечённых магов, ход был освещён не свечами не факелами и даже, на худой конец, не магическими огнями, а обычными светодиодными лампами. Ваня полюбопытствовал: в какие года этот ход построили?

– А этот ход ещё со времён Екатерины. Вот там, где вы живёте местный барин держал крепостных девок для удовольствия. По этому ходу к нему их и водили, а когда и он сам к ним наведывался.

Ход вывел в подвал замка, а оттуда студиозусы по узкой лестнице поднялись на первый этаж и пошли знакомиться с преподавателями и изучать расположение кабинетов. К концу этой экскурсии в голове у студентов осталась полнейшая каша. Для Вани отдельными проблесками выделился Илья Муромец, который ведёт в школе физподготовку и рукопашный бой. Последнее не для всех. В свою группу он взял только Мишу, перед этим, словно смутившись, объяснил:

– Понимаете, каждый боец, хочет того или нет, развивается опираясь на свои кондиции. И учит тому, чему сам научился. У меня, вот, более силовой стиль, Мишку я могу научить, и хорошо, а вот тебя, например, – он кивнул Роману, – я толком не выучу.

Тут Соловей просветлел и говорит:

– А мы это решили уже! У нас вот Света – первый дан по дзю-дзюцу.

Муромец на это просто расцвёл:

– Шикарно! И с Кощея лишнюю нагрузку снимем!

Кощей Бессмертный, как выяснилось, ведёт тут фехтование и некромантию.

Ещё запомнились Яга, которая ведёт природную магию и демонологию и Яков Брюс – алхимик.

Когда экскурсия закончилась и курс вернулся на базу, Солнце уже скрылось за горизонтом и на мир опустились прозрачные, всё ещё летние, сумерки. Соловей объявил, что сейчас они свободны, завтра в семь – завтрак, а пол девятого уже на занятия. И хотя у них тут не казарма, но шляться по Соловьёво до зари он не рекомендует, лучше как следует выспаться. И студиозусы рванули на волю. Ваня тоже вроде бы собрался пошататься по Соловьёво, посмотреть, что он тут ещё не видел (а видел он, надо сказать, до обидного мало), но на выходе был отловлен своими соседками: типа, ты тут местный, вот и покажи нам что-нибудь интересненькое. Так они и бродили по посёлку втроём, трепались за жизнь.

Утро следующего дня началось с побудки, зарядки, завтрака, но до собственно учёбы дело так и не дошло. Сначала всех погнали на медицинское обследование, которое Ваню изрядно повеселило. В кабинете, оборудованном, кстати, по последнему слову техники, сидела... баба Яга, в цивильном белом халате и своём неизменном цветастом платочке, повязанном на манер банданы. Древняя ведьма посмотрела на него с нехорошим прищуром и спросила:

– И чего припёрся?

– Так на обследование.

– Как будто я о тебе чего-то не знаю. Пшёл вон! И следующего зови!

Если Соловей и удивился таком ходу событий, то виду не подал, послал Ваню в библиотеку.

– Книги возьмёшь и дальше по своему плану до обеда. Обед в два, на вашей базе, а после лекция, типа введение в специальность.

Такая библиотека для Вани оказалась несколько внове. Нет, небольшой класс с мониторами его, естественно, не удивил, а вот то, как библиотечный домовой выдал ему три огромные стопки книг, бумажных книг, изрядно современного Ваню напрягло. А совсем напрягло, когда домовой, тщательно заполнив полагающиеся бумажные формуляры, заявил:

– Ну всё, забирай! Тащи к себе.

Полюбовавшись на обалделую ванину морду, шутник-домовой довольно проворчал:

– Ладно уж, доставим. Где живёшь?

– Вторая изба, вторая комната, – на автомате ответил Ваня.

Домовой что-то чиркнул в своей ведомости, хлопнул в ладоши и книги куда-то уехали на транспортёре. Дальше новоявленный студиозус спросил посмотреть, чего тут вообще есть в библиотеке и домовой махнул рукой в сторону объёмистого шкапа со множеством мелких ячеек. Мол, смотри. Это оказался библиотечный каталог. Бумажный! На карточках! Ваня был в шоке. Как тут что-то можно найти? Но, ничего не поделаешь, в электронном виде этого каталога нет и в ближайшие лет сто не предвидится. Даже частично, как радостно заявил библиотекарь. Убитый этой новостью Ваня побрёл к себе в избу. Связался оттуда с мамой, поговорил с бабушкой, чтобы не дёргались и не дёргали его, и обнаружил, что у него имеется огромная прорва времени. А если так – можно побродить по округе. И он пошёл ловить последнее летнее Солнце. Хоть и второе сентября уже, но всё равно, погода ещё летняя.

А после обеда студенты пошли всей оравой на графский скотский двор, единственное отреставрированное хозяйственное строение. Внутри этот скотский двор был приспособлен... именно под скотский двор. То-есть что-то среднее между зоопарком и виварием. Начинающие маги прошли мимо клеток, загонов и стойл со всяческими страхолюдинами, или наоборот, красивыми и вполне приветливыми существами. И это впечатлило! А в самом конце маршрута был оборудован небольшой класс, в котором, тем не менее весь первый курс разместился весьма вольготно. В классе их уже ждал Полоцкий, собственной персоной.

– Итак, друзья, – начал он, когда все устроились, – всем нетерпится узнать, чем вам предстоит заниматься всю оставшуюся, при том, чрезвычайно долгую, жизнь. Да, долгую, ибо мы, постигшие Искусства, живём очень долго. Сколько мы можем жить как люди, в биологическом теле, достоверно неизвестно. Никто ещё не дожил то такого предела. Маги либо погибают, ибо наша работа чрезвычайно опасна, либо переходят в другие формы существования.

– И сколько живёт средний маг до того, как его съедят? – с явным подозрением спросил Роман.

– Кто как, – пожал плечами Полоцкий. – Зависит от того, как учиться будете.

Все притихли и когда Роман уже был готов взорваться яростной тирадой, успокоил:

– Средний возраст в нашей организации около тысячи лет. Если, конечно, не брать такие замшелые артефакты, как Кощей и Яга. Впрочем, про Ягу точно известно, что это хорошо прокачанная, как сейчас говорят, лесная мавка, но вот сколько ей лет сказать очень сложно. По крайней мере тэртерийские таблички и фестский диск она читает свободно.

Впечатление произвело не на всех, Миша и Роман остались к этому совершенно равнодушными, Глеб вроде как-то встрепенулся, но как-то вяло. Света и Надя, услышав о языковых познаниях бабы Яги заметно оживились, а на реакцию двух других девушек Ваня внимания не обратил. Полоцкий же, выдержав короткую паузу продолжил:

– Итак, что же может угрожать человечеству? На самом деле много чего. Земля существует четыре миллиарда лет, вселенная, если верить современным учёным двенадцать... хотя у нас есть серьёзные основания полагать, что они сильно обсчитались в меньшую сторону... За это время и на Земле и вокруг случалось много всякого, что оставило свои следы, да и жизнь гораздо более разнообразна и вездесуща, чем это принято считать в официальной науке. И эта жизнь, следы разумной и неразумной жизни, оставшиеся на нашей планете, далеко не всегда благосклонны к людям. Скажем прямо, чаще наоборот...

И он принялся рассказывать об удивительных чудовищах, странствующих между звёздами, о странных и опасных артефактах, оставшихся на Земле с тех времён, когда человека не было даже в проекте, о монстрах уже вполне земных, когда уникальных, как те же Сцилла и Харибда, а когда бродивших по Земле стадами, наподобие кентавров, о героях, с ними сражавшихся, о богах, которые вполне себе являются объективной реальностью... И о магах, которые издревле старались хоть как-то сдерживать всё ЭТО в рамках приличия.

– Самое плохое, что даже сейчас мы практически ничего не знаем о природе большинства этих существ и явлений. Нет, конечно, магия даёт свои модели и объяснения, но беда в том, что магия сама не просто необъяснима с точки зрения современной науки, она во многом противоречит самим принципам и основаниям науки. Но Магия существует реально и объективно...

Но тут Ваня встрепенулся и перебил лектора:

– А может сам принцип объективности в науке не верен?

– Ага! – радостно улыбнулся Полоцкий. – Ну-ка, поясни!

Дико смущаясь Ваня встал:

– Ну... наука основана на том, что всё в мире существует независимо от нас и наших знаний. А из квантовой теории следует, что в мире ничего нет, что существовало бы независимо от наших знаний...

Полоцкий удовлетворённо кивнул:

– Добавим ещё, что принцип воспроизводимости и повторимости сильно ограничивает познание. Но об этом вы подробнее узнаете на курсе философии познания. А сейчас я покажу вам кое-что из нашей коллекции. Идёмте!

Бывший скотский двор отлично подходил для вивария. Здание просторное, метров 15 в ширину и 60 в длину, позволяло разместить внутри просторные вольеры. В первом на коряге, нависающей над навалом камней, имитирующем скалы, сидела вполне обычного вида крупная коричневая птица, которую Ваня принял за какую-то породу орла.

– Гром-птица, – прокомментировал Полоцкий. – Вообще-то подвид орла-могильника, но если разозлить, то может ударить электрическим разрядом. Бьёт метров на двести, кстати, так и охотится. Обитают на Закатном острове... Это такой остров, который появляется иногда, среди облаков, в лучах заката. Чаще всего является в Северной Америке, поэтому и сказания о гром-птицах распространены большей частью там. Но и у нас он появляется. Последний раз Закатный остров видели над Москвой, в 1996. Птичка, кстати, очень лояльна к человеку и легко приручается. Вот этот конкретно совсем ручной, живёт здесь... можно сказать по доброй воле. Видите, даже окно не закрыто. Улетает, поохотится и снова прилетает.

Они двинулись дальше. В следующем отделении был устроен просторный террариум, половину которого занимал обширный бассейн. На берегу лежала крупная змея, метров шесть длиной, зеленоватого цвета, с хорошо развитыми и завитыми бараньими рогами на голове. Увидев людей, гадюк злобно зашипел, бросился на студентов и с разгону врезался рогами в стекло, ограждающее террариум. Отлетел, бросился снова, потом ещё и ещё. Раза с десятого убедился, что преграда ему не по рогам и, злобно шипя, уполз в воду. И было в этом шипении что-то такое, от чего становилось жутко, до паники.

– Рогатый змей, – прокомментировал Полоцкий. – попадаются большей частью в водоёмах и около в Северной Америке, хотя и у нас тоже встречаются. Конкретно этого выловили у нас, в Щучихе.

На этих словах Ваня побледнел. Полоцкий же продолжил:

– Чрезвычайно агрессивны к людям и очень ядовиты. Могут плеваться ядом...

Словно подтверждая его слова, прямо из-под воды вылетела плотная зелёная сопля и со звонким шлепком растеклась по стеклу.

– Но если рядом с вами гром-птица – можете не бояться. Гром-птицы их чуют издали и сразу бьют своим разрядом насмерть.

Все поёжились и группа двинулась дальше.

В следующем вольере сидела птица, подозрительно напоминающая павлина. Но когда князь-чародей как-то странно курлыкнул, этот "павлин" курлыкнул в ответ, развернул свой хвост и засветился каким-то волшебным, умиротворяющим душу светом. Но насладиться этим состоянием начальник спецкафедры им не позволил, между студентами и птицей неожиданно упала чёрная непроницаемая завеса.

– Ну... – возмущённым хором выдохнули девушки.

Юноши не выражали своё недовольство столь же ясно, но все чувствовали некоторую неудовлетворённость. Полоцкий выдержал небольшую паузу и разъяснил:

– Легендарная жар-птица. Свойство, которое делает из простой птицы ту самую "жар" может проявится у представителей любых видов, у нас даже воробьи такие случались. Генетически абсолютно идентичны прочим представителям своего вида, что вызывает наблюдавшийся вами эффект – неизвестно. Одно время предполагали одержимость какими-то духами, но сейчас доказано что одержимости тут нет. Чрезвычайно опасное создание. Этим светом высасывает из человека душу. Через пять минут самостоятельно оторвать от неё взгляд будет уже невозможно, через десять минут – станешь имбецилом, а через пятнадцать – человек превращается в овощ.

Все притихли. По всему выходило, что это прекрасное создание гораздо более опасный хищник, чем рогатая змея, которую они видели только что.

– Очнулись окончательно? Тогда пошли дальше! – радостно заявил князь-чародей, но тут влез Глеб:

– А... они... это... часто случаются?

– К счастью очень редко. И как только мы выявляем жар-птицу, стараемся сразу уничтожить. Поверьте, это не самые простые задачи. И выявить, и уничтожить.

В следующем вольере обнаружилось что-то типа большой кучи тлеющих углей. Однако то, что пряталось в этой куче заметило появление людей. Сначала в куче сверкнули два красных светящихся глаза и почти тут же вся куча взлетела в воздух, разворачиваясь во что-то типа огромного змея, покрытого словно перьями маленькими язычками огня.

– Огненный змей! – выдохнула одна из девушек, из тех, с кем Ваня ещё не успел познакомиться.

– Браво! – отозвался Полоцкий. – Он самый. Вообще-то сейчас не его охотничий сезон, в тёплое время он опасен только для одиноких туристок в безлюдных местах. А вот зимой летает над деревнями, через печную трубу проникает в дома к одиноким женщинам и соблазняет их, может для этого перекинуться добрым молодцем. А может и не перекидываться. Сказания гласят, что от связи с ним рождаются очень сильные маги, но по опыту, соблазнённые им женщины просто пропадают. Видимо, Змей уносит их с собой.

– Куда он их уносит? – с явным удивлением спросила Надя.

На это Полоцкий только развёл руками:

– Этого мы до сих пор не знаем, равно как и того, откуда он появляется и где гнездится. Ни одну из его жертв найти не удалось. Поэтому настоятельная рекомендация: Ночью держать вьюшки ваших печей закрытыми! Домовые за этим проследят, но и вам тоже следует проявлять бдительность, особенно девушкам. А юношам следует помнить, что ему, – Полоцкий указал в сторону вольера, где огненный змей выделывал свои восхитительные коленца, – вы не конкуренты.

Продолжение здесь >>