Лопатина Татьяна Михайловна. Анна Каренина

АННА КАРЕНИНА

Роман в стихах

Мне отмщение, и Аз воздам.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Похожи семьи все бывают,

Когда в них к счастью нет преград.

И каждая семья страдает

В беде на свой особый лад.

В дому Облонских всё смешалось:

Супруге Стива изменил.

Когда же Долли догадалась,

Себе: "Что делать? - говорил. -

Скрыть не сумел я. Ну да ладно".

Он камердинера позвал.

"Сестра приедет завтра - Анна", -

Матвею дружески сказал.

Затем послал его к супруге.

Навёл цирюльник марафет.

А нянюшка: "Молитесь, сударь!"

Вот он умыт, побрит, одет.

За чашкой кофею газету

И письма бегло прочитал,

Дал сыну с дочкой две конфеты

И к Долли в спальню зашагал.

Жена страдает и решает:

Остаться ей или бежать.

"Ах, Долли, Анна приезжает". -

"Я не могу её принять". -

"Прости. Не знаю, как случилось".

Она: "Чужой вы для меня".

Он сел в карету. Погрузилась

Жена его в заботы дня.

Был Стива честен, нрав весёлый.

Все были рады встречи с ним.

К нему на службу Костя Лёвин

Пришёл с известием одним.

Приехал из деревни Лёвин.

Знаком с Щербацкими он был.

К трём сестрам воспылал любовью,

Но Долли всё же упустил.

Та замуж вышла. Он жениться

На средней - Натали - решил.

Но тоже опоздал. И Кити

Тогда он страстно полюбил.

В Москву приехав, он подался

К Сергею, брату. Но полдня

С профессором тот препирался

Об ощущеньях бытия.

Тот, наконец, ушёл. О Коле

Сергей Иваныч рассказал.

"Оставьте вы меня в покое!" -

Так братьям Коля написал.

Когда с Облонским повидался,

Поехал Лёвин на каток.

Он с Кити на коньках катался,

Но сердце ей открыть не смог.

Его на ужин приглашали

К Щербацким. Стива - в ресторан.

Консервов, устриц заказали,

И каплунов, и пармезан.

Как устрицы вкусны - о боже!

Потолковали о любви.

И Стива Костю обнадёжил,

Вкусив классический шабли.

Услышал Лёвин - некто Вронский

Как будто Кити полюбил.

И ростбиф проглотив, Облонский

Свой взгляд на женщин изложил.

А Кити на балах блистала,

И свет её боготворил.

Она и с Вронским танцевала,

И Лёвин ей приятен был.

Княгине матери казалось,

Что Вронский лучше всё же. Мать

Узнать у дочери пыталась,

Но та не знала, что сказать.

Приехал Лёвин. Долго мялся,

Но Кити в комнате одна -

Он осмелел, в любви признался.

Согласье не дала она.

Вошла княгиня. Дочь молчала.

Ей было нечего сказать.

"Ну, слава богу, отказала", -

С улыбкою решила мать.

Собрались гости, говорили

О мужиках, что денег нет.

Зашёл и Вронский. Он в мундире,

Красив, изящен и брюнет.

Беседа шла неторопливо -

О духах, как столы вертеть.

И Лёвин убежал, не в силах

На счастье Кити он смотреть.

В постели Кити улыбалась.

Жаль Костю - думала она.

Но, засыпая, сомневалась:

"Помилуй, Господи, меня".

И князь ругал княгиню ночью:

"Твой Вронский - это щелкопёр.

Жениться он совсем не хочет".

Ничем не кончился их спор.

Да, граф о браке не мечтает,

К влюблённой Кити ездит в дом.

Что это дурно, он не знает

И спит спокойным, крепким сном.

Вот день настал. Поехал Вронский

На станцию, чтоб встретить мать.

Туда же прибыл и Облонский

Сестру Каренину встречать.

О Лёвине поговорили,

О том, что в Кити он влюблён.

Вот поезд. И хоть не любил он

Мамашу, граф пошёл в вагон.

При входе Вронский даму встретил,

Прошёл и посмотрел назад.

Как и она. И он заметил

Улыбку и блестящий взгляд.

Искала брата эта дама.

Нашла, потом вошла в вагон.

С графиней попрощалась Анна

И к Стиве вышла на перрон.

Тут случай жуткий приключился.

Был сторож пьян, иль не слыхал,

Но он под поезд вдруг свалился.

Облонский морщился: страдал.

По доброте душевной Вронский

Вдову деньгами оделил.

Степан Аркадьевич Облонский

С сестрой в карете укатил.

Страдает Анна, вспоминая.

"Ах, пустяки", - сказал ей брат. -

"Ты знаешь Вронского?" - "Да, знаю.

Жених он Кити, говорят".

"Да? - Анна тихо так спросила. -

Ты расскажи мне про себя".

Стал говорить, вздыхая, Стива:

"... И вся надежда на тебя".

И Анна, в миротворца роли,

Беседой лёгкой про детей

К себе расположила Долли,

С участьем говорила с ней.

Приехал Стива. И мириться

Пошёл к жене. "Когда же бал?" -

Спросила Анна гостью Кити.

А Гриша волосы трепал

Хорошей, милой тёте Анне.

Зашёл о Вронском разговор,

О детстве, голубом тумане

В Швейцарии на склонах гор.

С супругой помирился Стива.

Вдруг Вронский в двери стал звонить.

Внезапно Анну он увидел

И передумал заходить...

Для Кити день настал счастливый:

Она отправилась на бал.

Мазурки, вальсы и кадрили

С ней Вронский ловко танцевал.

Но после весь остаток бала

Он только с Анной говорил...

"Зачем я Косте отказала,

Который так меня любил?"

Страдая, Анной любовалась,

Потом в отчаянье пришла.

На ужин Анна не осталась

И графа взглядом обожгла.

Приехал Лёвин к брату Коле.

Велел тот ужинать подать.

С подругой жизни познакомил,

Просил любить и уважать.

Потом сказал меньшому брату:

"У мужиков тяжёлый труд,

Но все у них излишки платы

Капиталисты отберут.

Кто на Руси тому виновник:

Чем больше трудится народ,

Тем больше фабрикант, чиновник

И коммерсант мошну набьёт?"

Тут разговор зашёл о ссоре:

С Сергеем Коля не дружил.

Он жадно водку пил, и вскоре

Его спать Костя уложил.

Домой уехал утром Лёвин,

И гадкой страстью он решил

Не дать себе увлечься снова.

Вошёл приказчик, сообщил:

В сушилке греча подгорела,

И у коровы был отёл.

Душа от радости запела,

И Лёвин в дом к себе пошёл.

Семья для Лёвина - святое.

Сидел он в кресле и читал.

В мечтах с гостями и женою

Буренок стадо он встречал.

Домой Каренина собралась,

Чтоб больше Кити не мешать.

В себе она всё ж сомневалась.

Да, надо было уезжать.

В вагоне книгу почитала.

Стыд почему-то вдруг напал.

Беседу с графом вспоминала.

Дрожали пальцы. Поезд встал.

А за окном и снег и ветер.

Она покинула вагон.

И тут её внезапно встретил...

Неужто Вронский? Точно, он.

"Зачем вы едете?" - спросила, -

"Где вы, хочу и я там быть".

Она беседу прекратила,

Но не смогла его забыть.

А в Петербурге, встретив мужа

("Я нежный муж", - он ей сказал.),

Она его узрела уши,

А он желанием сгорал.

Пытался граф уснуть. Напрасно.

Себя царём он ощущал.

И сердце замерло от счастья:

Он цель блаженства увидал.

Муж встретил утром Анну. "Право,

Его не любит", - он решил.

Муж, чтоб отделаться от графа,

Его на ужин пригласил.

Муж - в комитет. Она в карете

Домой приехала одна,

Где сын её с восторгом встретил.

Делами занялась она.

И вспоминала с удивленьем

О том, что с ней произошло.

Решила, что о приключенье

Не скажет мужу ничего.

Вернулся муж. О том, что было

В Москве, она отчёт дала.

Он - в спальню с книгою де Лиля,

И вслед за ним она пошла.

А Вронский прибыл на Морскую.

С друзьями дома он болтал.

Как будто ноги в тапки всунул.

О светских сплетнях узнавал.

На два совсем различных сорта

Всех в Петербурге он делил:

Один сорт - глупых, старомодных,

Кто жил с женой, долги платил.

И был другой сорт - настоящих,

К какому он принадлежал -

Весёлых, смелых и изящных,

Кто чувства страсти отдавал.

Про случай с каской рассказали

Ему друзья. Он хохотал,

Сплошные зубы выставляя,

Когда о каске вспоминал.

Потом оделся. Стал являться;

Намерен был он ездить в свет,

Где мог бы с Анною встречаться.

Весь день его в квартире нет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Болеет после бала Кити:

Граф Вронский сердце ей разбил.

Её ощупав, за границу

Поехать доктор разрешил.

Сестрицу Долли навестила.

Князь дочке предложил гулять.

Во всём княгиню обвинил он.

И, как всегда, смутилась мать.

Тут матери открыла Долли,

Что приезжал в последний раз,

Чтоб предложенье сделать, Лёвин,

Но, видно, получил отказ.

Княгиня: "Я не понимаю.

Хотят все жить своим умом". -

"Maman, я к ней". - "Не запрещаю.

Поди". И Долли вышла вон.

Сначала Кити оскорбила

Сестру, но та простила ей.

И Кити у сестры лечила

Всех шестерых её детей.

Но всё ж больной осталась Кити.

И все Щербацкие потом

Подались скоро за границу -

Великим, кажется, постом.

С друзьями нравственными Анна

Уж не встречалась. В высший свет

Она стремилась постоянно:

На бал, в театр, на обед.

Ей радость доставляло, видно,

Что Вронский стал по ней вздыхать.

Замужнюю, он знал, не стыдно

В прелюбодейство вовлекать.

Граф также занят миротворством.

Два друга проявили пыл

К жене советника. И Вронский

Их с мужем ловко помирил.

А у княгини Бетси - гости.

И не хотелось им скучать.

Они перемывали кости

Знакомым, чтобы не молчать.

И Анне тоже перемыли:

Она с собою привезла

Тень Вронского. Но славной, милой

Её в защиту назвала

Княгиня Мягкая: "Имеем

Мы разве право осудить

Её, когда за нами тенью

Не хочется другим ходить?"

И граф пришёл, и Анна. Стали

Болтать о браке, о любви.

И Анна Вронскому пеняла:

"Как дурно поступили вы.

Болеет Кити". - "Вы виною.

Всего себя могу вам дать.

Вы жизнь моя. Вовек покоя

Без вас мне больше не видать.

И вижу я возможность счастья.

(Любовью полон взгляд в ответ.)

Решайте - это в вашей власти.

А если и надежды нет,

Исчезну". - "Вас не прогоняю".

А муж в гостиную входил.

Вниманья он за чашкой чая

На парочку не обратил.

Потом ушёл. И графу Анна,

Прощаясь, руку подала,

Ему сказала: "До свиданья!"

О, как рука его прожгла!

Но в ум Каренину запало,

Хоть не ревнив был до сих пор,

Что неприличным все считали

С женою графа разговор.

Решил: пусть будет в деле ясность.

Всё это надо прекратить.

Он должен указать опасность

И даже власть употребить.

Он намекал ей. Не желала

Понять грехи свои жена.

И скоро муж уснул. Шептала

С улыбкой "поздно уж" она.

Муж нежностью и убежденьем

Спасти жену свою хотел.

Пытался он, но, к сожаленью,

Он говорить с ней не умел.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Сбылось, о чём мечтала Анна.

Над ней он челюстью дрожал.

И падала она с дивана,

Но крепко граф её держал.

И мучилась он сначала.

Ушла, но часто снилось ей,

Что ласки оба расточали:

И муж, и Вронский Алексей.

А Лёвину так стыдно было:

Другого предпочла она.

Тут ветер дунул. Наступила

В деревне дружная весна.

И занялся хозяйством Лёвин:

В амбарах осмотрел овёс,

Полюбовался на коров он,

Во все дела совал свой нос.

Приехал как-то в гости Стива:

Охотиться собрался здесь.

Сказал: "Ты человек счастливый,

Всё у тебя, что любишь, есть".

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Вальдшнепов много настреляли.

Про Кити Лёвин вдруг спросил.

"Больна. Врачи её послали

Набраться за границей сил".

Вдруг птица в небе. Блеск двух молний.

И Костя в чащу побежал.

"Больна... Да, жаль", - подумал Лёвин.

"Нашёл!" - он Стиве закричал.

Узнав, что граф виной болезни,

Сказал: "Какой мне интерес?"

Потом заговорил о лесе:

"Ты, Стива, даром продал лес".

Купец Рябинин торговался,

Чтоб Стива малость уступил.

Сердитый Лёвин в торг вмешался -

Рябинин тут же заплатил.

А Костю очень огорчило,

Что Вронский Кити пренебрёг.

Вовсю расхваливал он мыло,

Когда в кровать Облонский лёг.

Спросил о графе Лёвин сразу. -

"Уехал он". И, как назло,

Тут оскорбление отказа

Вновь сердце раною зажгло.

"Всё это было увлеченьем", -

И Стива ехать предложил

В Москву. "Я сделал предложенье.

Увы, отказ. Я всё забыл".

А Вронского в полку любили.

Он на карьеру наплевал,

Купил английскую кобылу

И скачек с нетерпеньем ждал.

В день скачек Вронский в общей зале

Ел, пил. С ним Яшвин рядом сел.

Граф знал, что всё приятель знает,

И с Анной встретиться хотел.

В избе чухонской спал Петрицкий.

Проснулся, графу передал

Письмо от матери, записку

От брата. Граф их тут же смял.

В коляске он поехал. Лошадь -

Фру-Фру - в конюшне осмотрел.

Она переставляла ножки,

И он кусаться захотел.

"Милорд, вам вредно волноваться

Перед ездой, - так грум сказал.

И Вронский вновь вскочил в коляску,

Письмо с запиской прочитал.

На мать, на брата стал сердиться.

"Всё бросить, - думал Алексей. -

И со своей любовью скрыться

Куда-нибудь и мне и ей".

Вот он на даче. В дом из сада

К любимой быстро зашагал,

Где сын её с противным взглядом

Их отношениям мешал.

Но сын гулял. "Я в положенье", -

Сказала медленно она.

"Теперь, - ответил с умиленьем

Граф, - участь наша решена".

О сыне размышляя, Анна

Решила: "Только не сейчас".

Ему сказала: "До свиданья". -

"Когда?" - спросил он. "Нынче в час".

На гипподроме с братом Вронский

Поговорил, стал очень зол.

"Привет!" - сказал ему Облонский.

И Вронский к лошади пошёл.

Он сел и уравнял поводья.

Фру-Фру пошла, но обогнал

На Гладиаторе Махотин.

Соперник это - граф считал.

И скачки начались - канавы,

Река, барьер... Граф скачку вёл.

Кричали люди: "Вронский, браво!"

Он опустился на седло,

Когда Фру-Фру летела птицей.

Ошибки высока цена:

Хотя сумел он приземлиться,

Кобылы сломана спина.

Он прочь пошёл от гипподрома,

Кричал он: "Что я натворил!

Моя вина!" Его до дома

Приятель Яшвин проводил.

Каренин занялся делами.

Что он женой обманут, знал.

Хоть приезжал на дачу к Анне,

Ни разу там не ночевал.

Вот он приехал. Дух обмана

Тотчас же Анну охватил.

Без умолку болтала Анна,

Но муж противен очень был.

На гипподроме стал Каренин

О скачках умно говорить.

Пустили ездоков. Мгновенно

Он за женою стал следить.

Свалился граф. Всё рассказала,

Когда муж вёз её домой.

Что граф здоров, она узнала.

"Он будет скоро! Боже мой!"

На водах Кити заскучала.

И там ей девушка одна

Понравилась - Варварой звали,

С мадам Шталь нянчилась она.

И Николай - брат Константина -

Там был с гражданскою женой.

Княгиня дочке объяснила,

Что Коля - человек дурной.

Тут Колю - доктора бранил он -

Под ручку Варя увела.

Княгиня Варю похвалила,

И Кити друга обрела.

Она Варваре рассказала

О том, что приключилось с ней.

И Варя Кити утешала:

"Вокруг дела есть поважней".

Хотела Кити быть как Варя:

Забыть себя, других любить.

И планы втайне составляла

О том, как дальше будет жить.

Семью больного опекала,

Но ревностью его жена

Всю прелесть жизни отравляла...

Сомненьем мучилась она.

Князь чувствовал себя не старым,

На воды с Кити он ходил.

На образ Шталь, мадам Варвары,

Глаза он дочери открыл.

И Варенька сказала Кити -

Семью больного позабыть.

"Так лучше будет, не ходите..." -

"Я не хочу дурною быть! -

Ответила та ей. - Всё ложью,

Притворством было пред собой.

Вы, чтоб спасти меня, возможно,

И любите!" - "Ах, что с тобой?" -

Ей князь с княгинею сказали,

Когда, вся красная, она

Пришла. И Кити побежала:

"Простите, Варенька, меня!"

Приехать Варя обещала:

"Когда вы станете женой".

Страдать Катюша перестала,

Спокойной ехала домой.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

В деревню к Косте как-то в мае

Сергей приехал - старший брат.

Лежал на травке он, болтая,

Но слушать Лёвин был не рад.

Он убегал от брата в поле

И за навозом наблюдал.

А брат бездельем был доволен,

Об общем благе рассуждал.

Свихнула руку в кисти няня,

Компрессы доктор наложил.

И много метких замечаний

Ему Серёжа изложил.

Брат до реки довёз Серёжу:

Тот до рыбалки был охоч;

Хвалил природу он, но всё же

Хотел убраться Лёвин прочь.

Сергей о благе рассуждает,

Но брат идёт ему вразрез:

"Дела такие привлекают,

Где есть мой личный интерес".

И на другое утро Лёвин

На луг приехал, чтоб косить.

Был ряд его хорош и ровен,

И он уехал кофе пить.

И после завтрака косил он.

Работники, узнав - дадут

Им водки, все собравши силы,

Траву смахнули в пять минут.

Домой вернулся потный Лёвин,

Письмо Облонского прочёл.

Тот попросил приехать к Долли.

И, бросив брата, он ушёл.

Все деньги взял Степан Аркадьич,

И в Петербург он укатил.

Приятно там на дачах, скачках

Своё он время проводил.

Жена его живёт на даче,

Где ели старых петухов.

Ждёт Кити в гости. Чуть не плачет:

Для платья не было шкафов,

Кухарки нет, и бык бодался,

Нет молока. Во всём развал.

"Народ-то скверный вам попался", -

Ей управляющий сказал.

Но няня сиднем не сидела

И все устроила дела.

А Долли на детей смотрела,

Горда и счастлива была.

К обедне причащать детишек

Она поехала. Рыдал,

Без пирога оставшись, Гриша:

Во время завтрака свистал.

Но добродетельная Таня

Решила свой пирог отдать.

Поступок совершила втайне.

Блаженно улыбалась мать.

Потом в купальне все купались;

И к ним там бабы подошли,

Над англичанкою смеялись,

О детях разговор вели.

Вернулись. Лёвин шёл навстречу.

Зачем приехал, он сказал.

С детьми играл он целый вечер.

О счастье он таком мечтал.

А Долли говорить готова

Была о Кити. Но легко

О разговор прервал: "Корова -

Машина делать молоко".

"За что вы сердитесь на Кити?"

И он, краснея, отвечал.

"Но что же было? Мне скажите". -

"Что было, я уже сказал". -

"Всё это ничего не значит.

Она не знала, что сказать".

Тут дети подрались за мячик.

Собрался Лёвин уезжать.

Поехал он к сестре в именье,

Где он делами управлял.

Там, разделив как надо сено,

Народом любоваться стал.

И на крестьянке он жениться

Хотел, и жить своим трудом...

В карете проезжала Кити,

И всё перевернулось в нём.

От слов жены так больно стало

Каренину; её жалел.

Но боль и жалость вдруг пропали:

Без боли жить он захотел.

"Она без сердца и без чести.

Связав с ней жизнь, ошибся я".

Он стал раздумывать о мести:

"Дуэль? Развод? Не для меня.

Разлука? Нет. За преступленье

Её возмездие найдёт.

С любовником все отношенья

Пусть прекратит. И всё пойдёт,

Как прежде. Время всё устроит.

Да, так и надо поступить.

И огорчаться мне не стоит:

Я не могу несчастным быть".

Составил он письмо для Анны,

Где мост навёл он золотой.

Вложил его в конверт с деньгами.

Теперь - решенье за женой.

Пил чай. И на портрет овальный

С неудовольствием смотрел,

Где Анна улыбалась нагло...

Решив дела, повеселел.

А утром Анна ощутила

Стыд и позор: что будет с ней?

И в голову ей приходило -

Её не любит Алексей.

Письмо супругу написала:

"Уеду. И со мной сынок".

Писала графу. Разорвала

На мелкие клочки листок.

Собрали вещи. Вдруг от мужа

Курьер с письмом. Он ждёт ответ.

Она прочла, сказала: "Душит

Он всё во мне уж восемь лет".

И о судьбе своей рыдала:

Позор, преступная жена.

Ответ для мужа написала:

"Письмо я получила. А."

Поехала к княгине Бетси,

Не будет графа там, забыв.

Княгиня так была любезна,

Его к обеду пригласив.

И Анна приписала лично:

"В саду я буду ровно в шесть".

Ей Бетси: "Слишком уж трагично

На вещи склонны вы смотреть".

Все сливки общества здесь: Васька,

Сафо, Меркалова пришли.

Просили Анну: "Оставайтесь".

Уговорить всё ж не смогли.

Граф подсчитал: долгов немало,

А денег капля. Он ответ

Холодный матери отправил.

Пересмотрел он свой бюджет.

Потом решал: что делать с Анной.

Он всё по полкам разложил.

Побрился, после принял ванну,

Усы он лихо закрутил.

Поехал Вронский веселиться:

Друг Серпуховский - генерал.

Тот посоветовал жениться,

Но граф записку прочитал

И, глядя прямо пред собою,

Ответил так: "Ты не любил".

Затем с больною головою

На встречу с Анной укатил.

И Анна Вронскому призналась,

Что муж её про всё узнал.

И горько зарыдала. Жалость

Проснулась в нём. Он твёрдо знал,

Что он виной её несчастья.

Спросил он слабо: "А развод?"

Всё ясно ей: не будет счастья,

И всё по-старому пойдёт.

Каренина вернулась к мужу:

"Я не могу быть вам женой". -

"От вас мне этого не нужно,

Но он сюда пусть ни ногой".

Хозяйством Костя недоволен.

Ведь он за каждый грош стоял.

Работник - с отдыхом, спокойно

Хотел работать и ломал

И веялку и молотилку.

И все дела отвратно шли.

Сломали сеноворошилку,

Но бабы сено растрясли.

Что всё ему противно, видел.

И лодочка его текла.

Чтоб сделать предложенье Кити,

К себе Облонская звала.

В записке Долли попросила

Для Кити дамского седла.

Послал. И всё ему постыло.

Охота Лёвина влекла.

К Свияжскому поехал Лёвин.

Заехал он в мужицкий дом.

Дом старика был чашей полной.

Поговорил со стариком.

Его хозяйство процветало,

Плохих работников он гнал.

Так Лёвину всё в ум запало,

Что всю дорогу вспоминал.

Была неважною охота:

Нет дупелей. Он настрелял

Три штуки: высохло болото.

Но аппетит он нагулял.

Все пили чай: его приятель,

Сестра жены. Он стал краснеть.

На вырез сестриного платья

Старался Лёвин не смотреть.

Послушать захотелось Косте

Помещиков двух разговор.

Хозяйство обсуждали гости.

Был интересен этот спор.

"Рабочий наш одно лишь знает -

Напиться, как свинья. Пропьёт

Испортит всё. И не желает

Работать хорошо народ". -

"Свободный труд всему основа, -

Сказал Свияжский. - Что искать?

И формы все его готовы,

У запада их надо брать".

Но Лёвин возразил: "В России

Нам не приходятся они.

Приёмы нам нужны другие.

Не поискать ли нам свои?"

Свияжский говорил о школах,

Хотел народ образовать.

"Ах нет! - сказал с досадой Лёвин. -

Народ богаче должен стать.

Богат деньгами и досугом.

Тогда прок будет и от школ".

Болтал о Спенсере он с другом,

А после спать к себе пошёл.

И думал он про рассужденья

Свияжского. Почти не спал

И поправлял в воображенье

То, что ему он отвечал.

Решил он прежнее хозяйство

На новый лад перевернуть.

И, вспоминая вырез в платье,

С раскаяньем хотел уснуть.

Он дома сделал предложенье

Крестьянам - пайщиками стать.

Столкнулся с главным затрудненьем -

То надо воду наливать,

То подчищать навоз. К тому же,

Цель у помещика одна -

Их обобрать. И плуг не нужен,

И скоропашка не нужна.

Он всё же своего добился,

И дело кое-как пошло.

Тут от Облонских (он стыдился)

Вернули дамское седло.

И он политэкономистов

С огромным жаром изучал.

В учении социалистов

Фантазий много прочитал.

И не смогли, как он ни бился,

Ему ответ те книги дать.

Решил поехать за границу -

Вопрос на месте изучать.

Мечтал о времени чудесном -

Произведёт переворот:

И свяжутся все интересы,

Обогатится весь народ.

Он в кабинете за работу

Сел и немного пописал.

И Кити вспомнил отчего-то.

Ходить по комнате он стал.

"Женитесь", - нянюшка сказала.

И вспомнил то, что не хотел

Он вспоминать. Она вязала.

Вдруг колокольчик зазвенел.

Снимал в передней шубу Коля -

Покрытый кожею скелет.

Он за своей приехал долей.

Наверх поднялся, в кабинет.

"В Москву на службу поступаю,

А Марью гадкую прогнал", -

Сказал он. "Брат мой умирает".

И Лёвин чуть не зарыдал.

А ночью Костя на кровати

О смерти думал, что стареть

Он начал. "Что же предпринять мне?

Зачем работать, если смерть?

Ну, брат, конечно, умирает.

И как помочь ему, бог весть.

А что же я про это знаю?

Я и забыл, что это есть".

А брат с утра стал придираться.

И Лёвин чувствовал: всё ложь.

Не надо было притворяться,

А говорить лишь: "Ты умрёшь!"

И Коля отвечал бы: "Знаю,

Но я боюсь, боюсь, боюсь!"

И Костя планы Николаю

Все рассказал, хоть в сердце грусть

Он чувствовал. И Константина

Тот за идеи обругал:

Так стала жизнь невыносима.

И Коля собираться стал.

Но Константин пришёл мириться

И, плача, брата целовал.

Потом поехал за границу,

Кузена Кити повстречал.

Спросил Щербацкий: "Что с тобою?" -

"Умру я скоро". Если жить,

Когда вокруг всё скрыто тьмою,

То для того, чтоб завершить

Затеянное дело. Лёвин

Так думал, видя смерть во всём.

И в настроенье невесёлом

Отеческий покинул дом.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

И муж, и Анна вместе жили.

Обедов дома избегал

Каренин. Вронского любила

Жена, и муж про это знал.

Все трое что-то ожидали.

Муж - скоро эта страсть пройдёт.

Жена и Вронский твёрдо знали,

Что всё развяжется вот-вот.

И к принцу Вронский был приставлен.

Тот свеж был, словно огурец.

Охоты, тройки и цыгане,

Битьё посуды, наконец, -

Всё принцу нравилось ужасно.

С цыганкой на коленях, он

Любил запить блины шампанским;

Был русским духом увлечён.

Себя увидел Вронский в принце.

"Как? Неужели я такой?"

Через неделю с ним простился,

Вернулся, радостный, домой.

Записка там ждала от Анны:

"Больна. Хочу вас видеть. Жду".

Граф лёг, уснул, во сне кошмарном

Мужик привиделся ему.

Он опоздал. И с мужем Анны

В дверях столкнулся. Скрылся тот.

"Увы, я действую обманом".

Но тут шаги. Она идёт!

"Всегда хочу быть с нею рядом,

Не нужно больше ничего".

Восторженным, глубоким взглядом

Она смотрела на него.

И Анна графа ревновала.

А он от счастья был далёк.

Она - совсем не та. Увяла.

Она - им сорванный цветок.

"Ваш муж страдает, это видно", -

Ей граф сказал. В ответ она:

"Он - министерская машина.

Чужой он, я твоя жена.

Развяжется всё очень скоро.

Умру я. Снится часто сон:

Мужик с косматой бородою".

Граф вздрогнул. То же вспомнил он.

"Вот вздор!" - хотя был не уверен,

Сказал в ответ ей Алексей.

Она же слушала блаженно

Движенье новой жизни в ней.

Каренин в гневе. Как цинично -

Любовника здесь принимать!

Не хочет соблюдать приличий!

Без сына он оставит мать.

Он будет требовать развода.

К жене он утром зашагал,

И там решительно и твёрдо

Он письма Вронского забрал.

Она: "Жестоки вы. Нет, хуже.

Вы подлость совершили здесь". -

"Нет, подлость - это бросить мужа,

Хлеб мужа продолжая есть". -

"Как непорядочно", - сказала

Ему жена. Он говорил:

"Не интересны вам страданья

Того, кто вашим мужем был.

Себя лишь помните. Пропала

Вся жизнь моя - вам всё равно".

И ей его вдруг жалко стало.

Она перенеслась в него.

"Нет, это только показалось. -

Решилась на него взглянуть. -

С такими мутными глазами

Он чувствует ли что-нибудь?" -

"В Москву я завтра уезжаю.

Когда развод, я вам скажу.

У вас я сына забираю". -

"Оставьте. Скоро я рожу".

Он чувствует к ней отвращенье,

Любовь он к сыну потерял.

И, вне себя от возмущенья,

Из комнаты жены сбежал.

Пришёл Каренин к адвокату

(А тот руками моль ловил),

Сказал: "Женою я обманут,

И с нею развестись решил.

Какие формы при разводе?

Хочу, чтоб дали вы совет". -

"Вам случай лишь один подходит -

Измена, а другие - нет.

И, по взаимному согласью,

Жену вам надо уличить.

Когда же получу от вас я

Ответ, прошу мне сообщить". -

"Через неделю". Поклонился,

Клиента к двери проводил;

Так адвокат развеселился,

Что больше моль он не ловил.

На службе было всё неладно,

Его все стали презирать.

Каренин в путь собрался дальний -

На месте все дела решать.

В Москве он был три дня проездом.

К обеду Стива пригласил.

Мычал Каренин в знак протеста,

В карете скрыться поспешил.

Степан Аркадьич для обеда

Продукты лично покупал.

На репетиции балета

Он балерину целовал.

В гостиницу зашёл, где Лёвин

Медвежью шкуру измерял.

Тот заграницей был доволен,

И всё о смерти рассуждал:

"Мир - это маленькая плесень,

И нынче-завтра ты умрёшь,

И в жизни убывает прелесть.

Спокойней так, когда поймёшь.

Ты посиди. Я завтра еду".

(В десятый раз уж Стива встал) -

"Ты приезжай ко мне обедать". -

Что Кити будет, не сказал.

К Каренину приехал Стива,

Узнал про будущий развод.

Сказал, хоть понял про мотивы:

"Жена тебя к обеду ждёт".

А Долли общество в гостиной

Не знала, как перемешать.

Общественное тесто Стива

Перемесил. Велел послать

Он за портвейном. Прибыл Лёвин.

И здесь он Кити увидал.

В душе он к встрече был готовый;

Он страх и радость ощущал.

Она была совсем другая.

Он смело руку ей подал.

От счастья душу заливало,

И он захлёбываться стал.

А Кити вилкой гриб ловила.

Он про медведя говорил,

И будто вырастали крылья...

Их Стива рядом посадил.

Среди гостей шёл спор острейший -

Он всем стал интересен вдруг.

Предмет - образованье женщин

И вред естественных наук.

А Кити с Костей всё неважно,

Спор не касался их двоих.

Общение с минутой каждой

Всё ближе связывало их.

А у гостей зашёл невольно

И об измене разговор.

Каренин вышел, встретил Долли,

Ей рассказал про свой позор.

"Ах, может ли такое статься?

Не верю", - говорит она. -

"Да, очень трудно ошибаться,

Когда признается жена.

Я дал возможность исправленья,

Старался я спасти её.

Ей гибель кажется спасеньем.

Нельзя поделать ничего.

Всё затоптала в грязь, убила.

Её, хоть человек не злой,

За всё то зло, что причинила,

Я ненавижу всей душой". -

"Всё, только не развод!" - "Но что же?" -

"Простила я в свой горький час.

Вам заповедь напомню Божью:

Любить, кто ненавидит вас". -

"Сейчас по-новому всё видишь, -

И в голосе его слеза. -

А тех, кого ты ненавидишь,

Уверен я, любить нельзя".

И с полуслова понимают

Друг друга: Лёвин и она.

На карточном столе мелками

Друг другу пишут письмена.

Она и он мелок хватают.

И по начальным буквам он,

Что Кити снова любит, знает;

И сам он по уши влюблён.

А ночью Лёвин спать не может,

И ездит он из дома в дом...

Лакей в гостинице хороший,

Все люди добрые кругом.

Из жизни Лёвин был изъятый,

Не спал две ночи, день не ел.

Ходил к Щербацким и обратно,

И в небо чуть не улетел.

Приехал. Быстро по паркету

Жизнь, счастье близились к нему.

Её глаза сияли светом,

Он видел лишь её одну.

И губы в поцелуе слились.

Она всё объяснить сама

Ему хотела, и стыдилась.

"Пойдёмте, - говорит, - к мама!"

Княгиня часто задышала,

Бегом к нему (он и не ждал).

"Люби её", - она сказала.

А князь: "Я этого желал!"

Семья для Кити - кущи рая,

Обетованная земля.

В руках синица - всякий знает -

Всё лучше в небе журавля.

Княгиня с князем вышли оба.

И Лёвин всё решил сказать,

Что он не чист, не верит в Бога.

Их слуги стали поздравлять.

Его все ждали, все любили.

Дневник свой Кити передал.

Не верит - всё равно ей было,

А что невинность потерял -

От этого признанья Кити

Так горько плакала. Ему

Сказала: "Книги вы возьмите!

Зачем их дали! Почему?" -

"Вы не простите!" - "Как ужасно!

Прощаю". Голову склонил

И незаслуженное счастье

Своё он выше оценил.

Каренину две телеграммы

Принёс лакей. Из них одна

Была от умиравшей Анны.

Прощенья жаждала она.

Решил он в Петербург поехать.

Болезнь - обман, уедет он.

Больна действительно, пред смертью

Простит её. Он сел в вагон.

И мысль о том, что ожидает

Его, старался отогнать.

Желать не смеет, но желает,

Что смерть всё сможет развязать.

Рыдает Вронский в кабинете.

И голос Анны: "Он простит.

Я не его боюсь, а смерти".

Увидев мужа, говорит:

"Я та же. Но во мне другая.

Она любила. Та не я.

И вот теперь я умираю,

И знаю, что простить нельзя".

Им не испытанное счастье

Супруг впервые испытал.

Любить, прощать врагов поклялся,

И, как ребёнок, он рыдал.

"Я знала! Большего не нужно..."

Сказала графу: "Он святой". -

"Прости его, - сказала мужу.

Тот руку подал. - Боже мой!"

Три дня беспамятство, волненье

И бред. Сказали доктора:

Надежда есть. Для объясненья

С любовником пришла пора.

"Хочу я объясниться с вами.

Я развестись с женой решил.

Желал ей смерти. Но... - он замер. -

Но я увидел и простил.

Молю, чтоб счастие прощенья

Не стал Всевышний отнимать.

Быть с ней - моё предназначенье.

Захочет видеть вас - дам знать".

Он встал. И граф поднялся следом,

Он не ответил ничего:

Ему ведь недоступно это

В мировоззрении его.

И Вронский понял в разговоре,

Каренин - добрый и простой,

Великодушен в своем горе,

Он не фальшивый, не смешной.

Граф был пристыжен и несчастлив:

Навек он Анну потерял.

Он снова загорелся страстью,

Ведь душу он её узнал.

Заснуть пытался. Видел Анну -

В глазах и нежность и любовь,

Но не к нему. Воспоминанья

Сотрёт она. Не будет вновь

Того, что их соединило.

Он слышит: "Не умел ценить".

И, чтоб ему не стыдно было,

Решил себя он застрелить.

Он выстрелил и сел на землю.

Сказал он: "Глупо! Не попал".

Слуга в испуге (слабость нервов),

Чтоб вызвать помощь, убежал.

Каренин так страдал ужасно.

Он сердца своего не знал.

Но стало просто всё и ясно,

Когда любил он и прощал.

Жалел он Вронского и сына,

Жалел жену, её простил.

Был нежен с девочкой отныне,

О ней заботясь, полюбил.

Дочь не его, но в детской часто

Сидел подолгу, наблюдал,

Как тёрли крохотные пальцы

Глазёнки, носик. Он считал,

Что нет здесь ничего такого,

Что нужно было изменить.

С собой согласным был, спокойным...

Но как он дальше будет жить?

Все от него чего-то ждали.

Им Анна тяготилась. Смерть

Прочь отошла. И не желала

Жена в глаза ему смотреть.

Он радость замечал в знакомых,

И очень счастлив был лакей.

Дочь заболела. Анна дома,

Но не заботилась о ней.

Вошёл к жене. Она сказала:

"Граф Вронский должен уезжать

В Ташкент. Проститься он желает.

Я не могу его принять".

О Вронском ей сказала Бетси.

Он проводил её. Она:

"Его примите". Он ответил:

"Пускай жена решит сама".

Сказал и тотчас же подумал,

Что не достиг он ничего.

И зло, насмешливо взглянула

Княгиня Бетси на него.

К жене вернулся: "Благодарен

Я за решение твоё".

Смотрела с раздраженьем Анна

И с отвращеньем на него.

И думала: "Нельзя проститься

С той, для которой погубить

Хотел себя, в кого влюбился..."

"Не будем больше говорить

Об этом", - так сказала мужу.

Хотел он доктора позвать.

"Здорова я. Зачем он нужен?" -

"Для маленькой". Она рыдать:

"Ну вот, меня же упрекают.

Зачем же я не умерла?"

Каренин вышел. Всё пропало,

Душа смириться не могла.

Считал, прервать сношенья надо

И не встречаться с Вронским ей.

Их допустить готов был, ладно,

Но только б не срамить детей.

Она - в позорном положенье,

Когда бы он развод ей дал.

Его заставят сделать, верно,

То, что дурным всегда считал.

С Облонским Бетси говорила

Про Анну. Тает, мол, она.

"Уморит он её", - твердила.

И Стива отвечал: "Да, да..."

И неприличного ей вздору

Наврал он и к сестре пошёл.

Спросил её он о здоровье.

И утешал: больна ты, мол.

"Я так несчастлива, - сказала, -

И ненавижу я его.

Что добрый он, я это знаю.

Не остаётся ничего..."

На смерть намёк был. Говорила:

"Натянута я как струна.

Погибла, хуже, чем погибла.

Один лишь выход..." Тут она

На смерть опять же намекала.

Он ей не дал договорить.

"Позволь мне, я начну сначала,

Хочу тебе всё объяснить".

И он миндальною улыбкой

Ей улыбнулся: "Не любя,

Ты вышла замуж, и ошибкой

То было. Мы спасём тебя". -

"Ах, ничего я не желаю.

Пускай конец всему придёт". -

"Он это видит, это знает.

Скажу ему, чтоб дал развод".

К Каренину подался Стива.

Письмо прочёл тот, в сердце грусть:

"Желал Вам блага, не достиг я,

И воле Вашей предаюсь".

И Стива так сказал: "Считаю,

Всё это надо прекратить.

Она лишь одного желает -

Развод. Свободной хочет быть".

Считал Каренин, невозможно,

Что им прощённая жена,

Любимая так безнадёжно,

И быть должна уличена.

Она не избежит позора.

Он согласится на развод -

Её последнюю опору

В пути добра он отберёт.

Что при разводе будет с сыном?

Обоих он любил детей.

И если сына он отнимет,

То это станет местью ей.

Связь с Вронским будет незаконна.

Не может брака быть, пока

Не умер муж. И он виновник,

Коль бросит через год иль два.

Стыдясь, закрыл лицо руками,

Взять на себя позор готов.

Потом он залился слезами.

Рад Стива: зря не тратил слов.

"Я выстрелил в себя случайно", -

Невестке Вронский говорил.

Она, ему не отвечая,

Перевязала. Будто смыл

С себя он стыд и униженье

Поступком этим. Но не мог

Из сердца вырвать сожаленье,

Что разлучил их с Анной рок.

В Ташкент поехать согласился.

Узнав, что муж даёт развод,

Поехать к Анне он решился.

Вошёл к ней в комнату, и вот

Пошли признанья, поцелуи.

Она: "Теперь мне всё равно.

Но что тогда с Серёжей будет?"

И не смотрела на него.

Он от Ташкента отказался,

В отставку вышел. Вместе с ней

Он за границей оказался.

С отцом остался сын Сергей.

Развод любовникам не нужен.

Счастливым Вронский хочет стать.

Как сын живёт, что будет с мужем -

На это Анне наплевать.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Был Лёвин рад. С ума сходил он:

Ведь он и счастье - цель всего.

Другие им руководили

И всё решали за него.

Совет был - ехать за границу.

Его Степан Аркадьич дал.

В деревне жить решила Кити.

Туда устроить всё послал

Облонского жених счастливый.

Но тот спросил: "А ты говел?"

Считал говенье Лёвин лживым,

Обедню отстоять сумел.

На исповеди "неизвестно

Есть Бог иль нет" он говорил.

"Светилами кто свод небесный

Украсил? - батюшка спросил. -

Кто сотворил, на что взираем,

Кто землю в красоту облёк?"

Ответил Лёвин: "Я не знаю".

От правды был он недалёк.

"Малютки спросят вас: - Папаша,

Кто сотворил всё? Что нас ждёт

За гробом? - И подумать страшно,

К чему ответ ваш приведёт".

Молчал жених: ещё нескоро

Малюткам будет отвечать.

"Молитесь Богу: он опора,

Ведь надо в жизни путь избрать".

Когда домой вернулся Лёвин,

Был рад, что не пришлось солгать.

Как пёс учёный, был доволен,

Что мог сквозь обруч он скакать.

И с жизнью холостой прощаясь,

Жених с друзьями выпивал.

"А вдруг ей надо выйти замуж?" -

Внезапно сомневаться стал.

И он с отчаяньем и злобой

Поехал к ней - поговорить.

Сказал он: "Я тебя не стою.

Не можешь ты меня любить".

Она спросила: "Что, не надо?" -

"Не любишь - я тогда пошёл".

Она, краснея от досады,

Ему в ответ: "С ума сошёл?

О боже мой!" Она рыдала,

А он ей руки целовал.

И вскоре платья разбирали,

И он советы ей давал,

Кому дарить какое платье.

Ушёл. Его благословлять

Стал Стива с Долли. Одеваться

Велел Кузьме он подавать.

У церкви говор оживлённый,

Все жениха с невестой ждут.

А Лёвин ходит в панталонах:

Рубашки нет. И вот - несут!

Заходят в церковь Лёвин с Кити.

Невинный у невесты вид.

"Невесту за руку ведите", -

Так шафер Косте говорит.

И Костя с Катей обручались.

Пел хор. Невеста с женихом

Всё время кольцами менялись.

Обряд своим шёл чередом.

На двух счастливых все смотрели.

Шёл говор: "Ни к чему шиньон". -

"Как жаль - она так подурнела". -

"Он, видно, тронут, не смешон".

Всех женщин Долли вспоминала,

Как шла со Стивой под венец,

И Анна здесь была в вуале...

Теперь же что? Какой конец?!

Обряд свершён. Постлал служитель

Красивый шёлковый ковёр.

Туда вступили Лёвин с Кити.

Запел псалом искусно хор.

Они послушали моленья

И выпили вино с водой;

Потом в весёлом настроенье

Кругом был пройден аналой.

Поздравил молодых священник.

Стал муж супругу целовать.

И в ту же ночь они в деревню

Уехали жить-поживать.

В Европе Анна с Вронским ездят.

И в итальянский городок

Приехали вселиться вместе

В палаццо на какой-то срок.

И Анна Вронским восхищалась.

Несчастье мужа дало ей

Большое счастье. Сном казалось,

Что было раньше. Алексей,

Хотя исполнились мечтанья,

Не смог вполне счастливым стать:

Осуществление желанья

Не стоит счастьем представлять.

Стал тосковать, за всё хвататься,

Читать, гравюры собирать.

Решил он чем-нибудь заняться

И Анны стал портрет писать.

Искусству подражал со вкусом,

И вдохновляться жизнью мог,

Уж воплощенную искусством.

Но от него он был далёк.

Этюды он писал прилично.

Картину с другом обсуждал,

Которую реалистично

Один художник рисовал.

Потом пошли, и Анна с ними,

Картину посмотреть его.

Художник рисовал картины;

Так не рисует, знал, никто.

Их дилетантами считая,

Художник оглянул гостей.

Открыл картину он, желая

Узнать суждение о ней.

И Голенищеву в картине

Пилат понравился, хвалил.

Художник просиял. Отныне

Ценителя он полюбил.

Каренина Христа хвалила,

А граф о технике болтал.

Художник посмотрел уныло:

В искусстве граф не понимал.

Другой картиной восхищались,

Где мальчик с удочкой сидел;

Второй, который был помладше,

Из травки на воду смотрел.

Они ушли. Исправить ногу

Художник у Христа решил.

Над нею он работал много,

Ушёл к себе и счастлив был.

Картина мальчиков запала

В их памяти. И граф купить

Её хотел. Хвалить все стали.

"Талант!" - так стали говорить.

Картину граф купил. Художник

Писал Карениной портрет.

Граф бросил живопись. Негоже

Писать, когда таланта нет.

Считал художник: дилетанты

Имеют право рисовать,

Хотя и нет у них таланта.

Из воска куклу целовать

Любой из нас имеет право.

Но если б стал её ласкать

Перед влюблённым, так забава

Того бы стала оскорблять...

Палаццо стал казаться древним,

И жизнь скучна. Решили жить

Граф с Анной у него в именье,

Чтоб антураж переменить.

Был счастлив Лёвин в браке с Кити,

Хоть и не так, как ожидал.

Семья, теперь он ясно видел,

Не то, что он воображал.

По дому Кити хлопотала.

Сложилась жизнь из мелочей.

Его всё это оскорбляло,

Но видел - это нужно ей.

Когда он опоздал однажды,

То удивился злым словам.

Не знали, что друг другу важно,

И ссорились по пустякам.

Медовый месяц не медовым

Остался в памяти у них.

Постыдным временем, тяжёлым

Он оказался для двоих.

Вернулись из Москвы. И Лёвин

О земледелии писал.

Смотрела на него с любовью

Жена. Улыбкой он сиял.

Свои обычные занятья

Оставил он. Тому вина,

Что он проводит время праздно,

Считал, бездельница-жена.

Не понимал, не знал о том он,

Что предстоял труд страшный ей:

Женою быть, хозяйкой дома,

Кормить, воспитывать детей.

Письмо пришло. Подруга брата

Писала, Коля заболел.

Решил он ехать: ждёт утрата.

Жену с собой брать не хотел.

Тут норов показала Кити:

Её обидел Костин тон;

На мужа начала сердиться.

Рыдала. И смирился он.

В гостинице был нумер грязный.

Жену оставил Лёвин в нём.

У брата Коли вид ужасный,

А строгий взгляд горел огнём.

Ругал врача. И Лёвин видел,

Надежда в нём ещё жила.

Жену привёл он. Быстро Кити

К одру больного подошла.

Она к больному обратилась,

И он улыбкой просиял.

Но скоро это прекратилось,

Живым завидовать он стал.

Не может Лёвин быть спокойным,

Туманятся его глаза.

Он слышал запах, видел стоны,

И думал, что помочь нельзя.

Больного Кити пожалела.

Она за дело принялась.

Работа тут же закипела.

Исчезли запах, пыль и грязь.

На чистых простынях, в рубашке,

Надеясь вновь, больной лежал.

Доволен был заботой страшно,

И брату руку целовал.

Как будто Кити знала что-то -

Всё выходило хорошо.

В руках вся спорилась работа.

В постель персидский порошок

Насыпала. Часов в двенадцать

Их нумер стал похож на дом.

"Согласен он собороваться", -

Сказала мужу перед сном.

Женой доволен Костя снова.

"Есть люди, - говорил он ей, -

Для мира созданы другого.

Он именно из тех людей".

20 Смерть

Молился Коля при обряде;

Заснул спокойно, наконец.

Вдруг кашель. И на брата глядя:

"Я отправляюсь. Всё. Конец".

Лежал он неподвижным долго,

Был жив и изредка вздыхал.

А Лёвин размышлял о гробе

И горя, жалости не знал.

Он замахал жене, чтоб вышла.

О разном думал; спать и есть

Ему хотелось. Коля дышит

И говорит: "Останься здесь".

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Ушёл наутро. Долго спал он.

Узнал, что брат ещё живой,

Сердит на всех. И все желали,

Чтоб умер поскорей больной.

Ещё три дня прошли. Страданья

Его измучили всего.

Все мысли, все воспоминанья

Мученьем были для него.

Вся жизнь его страданьем стала,

Как счастия, он смерти ждал.

И Кити вдруг больна. "Устала", -

Так доктор ту болезнь назвал.

Больной лежит уж без движенья,

Не в силах даже рук поднять.

Читал отходную священник.

И Николай стал умирать.

Лицо больного просветлело,

Он улыбнулся и почил.

Брат ужаснулся. Жить хотел он.

Диагноз доктор подтвердил,

Что Кити ждёт ребёнка скоро.

О смерти думал Лёвин вновь.

Он знал: спасла его от горя

И от отчаянья любовь.

Любовь к жене и умиленье

Не мог Каренин примирить

С тем, что с ним стало. И прощенье

Не мог недавнее забыть.

И вот теперь за всё в награду

Он, опозоренный, один.

Старался сделать всё, как надо.

За что так поступили с ним?

За то, что он несчастлив, люди

Возненавидели его.

Скрыть раны, знал, спасеньем будет.

Не мог поделать ничего.

Отчаянье тем хуже встретил,

Что с горем был он одинок.

Нет никого на целом свете,

Кто пожалеть его бы мог.

Когда ему лет десять было,

Мать умерла. Рос сиротой.

Был брат. Воспитывал, растил их

Каренин - брат отца родной.

Он с помощью родного дяди

Окончил университет.

Не смог он с тёткой Анны сладить.

Раз выхода другого нет,

Женился. И жене любимой

То чувство дал, что мог отдать.

Теперь все женщины противны,

О горе некому сказать.

К нему приехав, утешала

Графиня Лидия. Она

К ученью новому склоняла:

"Благодарите не меня.

Благодарить Его вам надо.

Спокойствие мы в Нём одном,

И утешенье, и отраду,

Спасенье и любовь найдём".

Каренин был ей благодарен

И за слова, и за дела.

Пошла к Серёже и сказала:

"Отец - святой, мать - умерла".

Она всё стала делать скоро,

Его избавив от забот.

Дала Каренину опору;

Он знал, Христос в душе живёт.

Графиню бросил муж. Отныне

Всегда бывала влюблена

Почти во всех мужчин графиня.

С тех пор, как бросила жена

Каренина, она решила,

Что любит одного его.

И не за что-то полюбила,

А за него лишь самого.

Узнав, что в Петербурге Анна

И Вронский, начала спасать

Каренина от них. Внезапно

Письмо от Анны - просит мать

Её о встрече с милым сыном.

Не дав ответа, известить

О просьбе думает графиня,

С любимым переговорить.

Когда жена ушла, карьере

Каренина пришёл конец.

В своё предназначенье верил,

Чтоб был доволен им Творец.

Он знал, что все над ним смеялись,

И в море зла, вражды, молвы,

Насмешек, лишь одна осталась

Графиня островом любви.

И с ней о воспитанье сына

Он говорил. Вдруг про письмо

Ему поведала графиня;

В слезах смотрела на него.

Письмо прочёл Каренин вскоре. -

"Ей отказать я не могу". -

"Но сын считает маму мёртвой.

Зачем же мучиться ему?"

В письме ответном оскорбила

Графиня Анну. Про жену

Каренин думал, что простил он,

И что не нужно никому

Его прощение, заботы

О девочке чужой. И жёг

Ему стыд сердце отчего-то.

Покоя он найти не мог.

Себя он убеждал: любовью

Полна душа, мир ей владел.

Но вновь покой забыть позволил,

Чего он помнить не хотел.

Серёжа перед днём рожденья

Был счастлив, весело болтал

Он со швейцаром. Награжденье

Отца он с другом обсуждал.

Когда большим он будет, умным,

То все заслужит ордена.

А про учителя он думал:

"За что не любит он меня?"

Ушёл учитель. И Серёжа

О матери стал размышлять.

Смотрел он на неё похожих

В саду, когда ходил гулять.

Ему графиня объяснила -

Мать для него лишь умерла.

Забывшись от любви прилива,

Ножом изрезал край стола.

Урок из Ветхого завета

С отцом он долго повторял.

Запутался. Как видно, в этом

Он ничего не понимал.

Из допотопных патриархов

Любил Еноха одного.

Был недоволен сыном папа

И в гости не пустил его.

В постель Серёжа уложился,

И мама будто с ним была.

И он о лишнем помолился -

Чтоб завтра мать к нему пришла.

А в Петербурге Вронский с Анной

Живут в гостинице. И он

Сказал всем родственникам прямо,

Что он почти молодожён.

Но очень скоро он заметил,

Что свет лишь для него открыт.

Не жаждут Анну видеть в свете.

И у неё холодный вид.

Но Анна между тем страдала,

Хотела сына увидать.

Об этом графу не сказала:

Не в силах он её понять.

Письмо графини раздражило

Её потом. Созрел и план.

Обманом, подкупом решила

Увидеть сына. Прочь, обман!

Пошла в игрушечную лавку

И накупила там всего.

Швейцар узнал свою хозяйку

И к сыну проводил её.

Увидела, что сын зевает.

"Серёжа!" Он глаза продрал,

К ней привалился, обдавая

Её теплом: "Я знал, я знал!"

Душили слёзы Анну. "Мама,

О чём ты плачешь?" - сын кричал.

"От радости", - сказала Анна.

"Не умерла! Я знал, я знал!"

Прислуга в доме волновалась,

Ведь барин в детскую пойдёт.

И нянюшка туда помчалась,

И час прощанья настаёт.

Сын понимал, что ей встречаться

Нельзя с отцом. Но почему

Ей стыдно и чего бояться?

И маму стало жаль ему.

"Люби отца, сынок, так надо.

Он лучше и добрей меня.

И перед ним я виновата".

Кричит он: "Лучше нет тебя!"

Рыдал, закрыв лицо руками.

Она к дверям. Там муж стоит.

И чувство отвращенья в Анне

И злобы к мужу вновь кипит.

Кормилица (вернулась Анна)

Ей дочку сразу поднесла.

За сердце всё ж не забирало,

Хоть девочка была мила.

Положены все силы были

На сына. Он уже большой.

Судил он, понимал, любил он.

Не скоро будет дочь такой.

Отдала девочку и встала,

Взяла на столике альбом

И фотографии сличала:

Сидел сын, улыбался ртом.

О графе вспомнила при этом:

"Да где же он?" Послала. Ждёт.

Вернулся посланный с ответом,

Что граф с приятелем придёт.

И мысль ей вдруг пришла такая:

Что, если и любви к ней нет?

Он не один шёл, избегая

Свиданья с нею тет-а-тет.

Недолго Яшвин с Вронским были.

Ушёл приятель. Вронский встал.

"Когда уедем мы?" - спросила.

Он руку ей поцеловал.

"Теперь уж скоро, - отвечал он, -

И мне жизнь наша тяжела". -

"Иди, иди", - она сказала

И с оскорблением ушла.

Вернулся граф, нет и помину

Её: уехала она.

Он ждал её в её гостиной.

Она вернулась не одна.

С ней тётка. Яшвин прибыл тоже.

Потом Тушкевич - обещал

Достать он ей в театре ложу.

Такого граф не ожидал.

Отговорить её пытался.

Красивый был на ней наряд,

Но он глядел и раздражался.

Молил, но холоден был взгляд.

"Люблю тебя, но вижу мало.

Нельзя мне ехать? Отчего? -

Так с раздраженьем отвечала. -

Поеду я, мне всё равно".

И злобу чувствует, досаду

Граф против Анны всё сильней.

В театр ей ходить не надо,

Не мог сказать он это ей.

Пойти в театр - положенье

Погибшей женщины признать,

И бросить вызов свету - мненьем

Его нельзя пренебрегать.

В своём он номере сердился

И стол с посудой уронил.

Графин, где был коньяк, разбился,

И рюмки с ним. Он позвонил.

Граф думал: "Глупо. Яшвин с нею".

И камердинера ругал.

"Ты убирать пришли лакея

И приготовь мне фрак", - сказал.

Спектакль был во всём разгаре.

Вошёл в партер он, но не сел.

Увидел Анну в бенуаре,

И Яшвин рядом с ней сидел.

Картасовы в соседней ложе

Ушли. Что там произошло,

Не понял Вронский, но, похоже,

Что там унизили её.

Он полкового командира

Увидел. Тот ему сказал:

"Не пустим мы тебя без пира". -

"В другой раз", - Вронский отвечал.

Узнал, что Анну оскорбили.

С насмешкой говорила мать,

Что из-за Анны все забыли

Певице должное отдать.

Ушла из ложи Анна скоро.

И следом он ушёл домой.

"Она сказала, что позорно, -

Услышал он, - сидеть со мной".

"Ты виноват!" - вскричала Анна.

В любви своей он уверял.

Не упрекал её словами,

В душе своей он упрекал.

Она впивала уверенья

В себя, признания в любви.

И, примирённые, в деревню

Потом уехали они.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

У Лёвиных гостит в именье

Сплошной "щербацкий элемент".

Любил всех Лёвин, но жалел он,

Что прежнего порядка нет.

С детьми здесь Долли, и Варвара -

Подруга Кити, и пришлось

Дать место и княгине старой.

Да брат Серёжа - Костин гость.

Сергей Иваныч за грибами

Хотел пойти с Варварой в лес.

И, покраснев, сказала Варя:

"Мы рады". Этот интерес

К Варваре был замечен Кити.

Она целует Варю, ждёт

В лесу развития событий -

Подруга счастье там найдёт.

Потом варили все варенье.

И Кити говорит: "Maman,

Я почему-то жду решенья,

Придут - увижу по глазам".

Считает Долли, что Сергею

Нужна спокойная жена.

И Варя - то, что надо. С нею

Он будет счастлив. С ним - она.

Княгиня, Долли говорили

О Вронском - Кити повезло,

Что Анну страстно полюбил он.

А Кити: "Это всё прошло.

Зачем вы это говорите?

И думать не хочу о том!" -

"О чём?" - муж спрашивает Кити.

Прервался разговор при нём.

Супруги Лёвины шагали

Дорогой пыльной. Рядом с ней

Ромашку погадать сорвали:

Решится или нет Сергей?

Грибы Варвара собирала.

Сергей о Варе размышлял:

Все качества соединяла,

Какие видеть он желал

В своей жене. Курил сигару

И плюсы Вареньки считал.

Он чувствовал себя не старым.

Решился, к ней он зашагал.

Он подготовил объясненье.

Молчать бы лучше ей, но - ах! -

От страха, радости, волненья

Заговорила о грибах.

Сергей жалел её, но вместо

Признанья он решил узнать

О разнице в грибах. Невестой,

Женой Варваре не бывать.

Болтали все во время чая.

Супругам совестно: они

Себя любовными считали,

А вот другие не могли.

В коляске едет к ним Облонский,

И с ним приехал на ночлег

Брат Кити - Васенька Весловский -

Чужой и лишний человек.

Целует Стива руку Долли,

Хоть у других имел успех.

Веселье тут утратил Лёвин

И мрачно посмотрел на всех.

Все стали Лёвину противны:

Княгиня, Варенька, Сергей.

И всех противней стала Кити:

Василий улыбался ей.

Он общество покинул скоро,

Жене не дал и двух минут

Поговорить: пора в контору,

Дела непраздничные ждут.

Потом про Анну шла беседа.

Спросила Лёвина жена:

"Ты на охоту едешь?" - "Еду".

Он думал, в Васю влюблена

Его жена. Всё в нём кипело.

У Кити руку целовать

Желает Вася. Покраснела

Она и убежала спать.

Муж сцену ревности устроил.

Оскорблена была жена,

Но всем, чтоб Костя был спокоен,

Готова жертвовать она.

Вновь у супругов мир. Мужчины,

Надев охотничий наряд,

Поехали стрелять к трясине.

И Костя ехать с Васей рад.

Мужчины ездят по болотам,

Везде стреляют дупелей.

Для Лёвина нашлась работа:

Тащить из топи лошадей.

Потом стреляли все бекасов.

А Вася Лёвину мешал.

И, чтоб отделаться от Васи,

Он к мужикам его послал.

Но и без Васи нет добычи,

Пять штук всего он настрелял.

У Стивы много больше: "Нынче

Охота славная", - сказал.

Они пришли в избу, где Васе

Приятно было водку пить;

Он заразительно смеялся.

В сарае стали говорить,

Что есть труд честный и бесчестный.

У них доход, едят и пьют.

Мужик всегда в труде, известно,

Но грош за свой получит труд.

И Лёвин, это признавая,

Сказал: "Именье мужикам

Отдать я не имею права,

И ни за что я не отдам".

Пошёл Василий на прогулку

И Стива Косте дал совет:

"Блюди святыню дома. Руки

Себе связать - в том смысла нет".

Ушёл Облонский из сарая.

А Костя в мыслях говорил:

"Да, я обабился". Зевает.

Сон, наконец, его сморил.

Все спят. И Лёвин на охоту

Без них отправиться решил.

Бродил с собакой по болоту,

Двух дупелей он подстрелил.

Добыл он много красной дичи,

Вернулся; перед всеми он,

Богатой хвастался добычей.

Степан Аркадьич был сражён.

Записку от жены прислали:

"Здоровая я и весела".

А Стива с Васенькой сожрали

Еду, что Кити им дала.

Голодный Лёвин чуть не плакал,

Потом наелся молока.

Был очень весел путь обратный,

Была их радость велика.

А дома Вася с Кити снова

Завёл беседу, и она

Краснела. Лёвин в бездну злобы

Был сброшен и достиг он дна.

И стали все опять противны.

Нечисто Вася стал смотреть.

А Кити так была невинна,

Что ей пришлось его терпеть.

Когда муж вышел, Кити следом

И говорит: "Нельзя так жить". -

"Не делайте, - сказал он, - сцены".

Друг друга чтоб разубедить,

Они в сад вышли. На аллее

Её в грехах он обвинял.

Она рыдала, и позднее

Мир между ними вновь настал.

И Лёвин всё поведал Долли,

Стал Васю грубо прогонять.

Так он избавился от боли.

Все стали веселы опять.

И лошадей дал Костя Долли:

Решила Анну навестить.

О детях думала дорогой,

О том, как трудно их растить.

И думала она про мужа,

Что перестала уважать.

"Терплю его, ведь он мне нужен.

Не стану Анну упрекать".

Встают пред ней любви картины.

Роман был страстный сочинён

С воображаемым мужчиной,

Который был в неё влюблён.

Приехала. Навстречу Анна

На лошади, и граф за ней.

С княжной Варварой в шарабане

Свияжский. И верхом - жокей.

И с Анной рядом едет Вася.

Тут Анна спрыгнула с коня,

Прижалась к Долли, улыбаясь:

"Какая радость для меня!"

Глаза у Долли разбегались

На экипаж, на лошадей.

Красою Анны поражалась.

В коляску села рядом с ней.

Такая грация движений,

Улыбка - видела она -

У женщины лишь в те мгновенья,

Когда та страстно влюблена.

И Долли ей в любви призналась:

"Любила я тебя всегда".

И в доме Вронского осталась,

В роскошной комнате одна.

Она обои осмотрела,

Ковёр, постель и туалет,

Столы, гардины и портьеры -

Ведь у неё такого нет.

Учтивость горничной приятна,

Но платье у неё модней,

Чем кофточка её в заплатках.

И Долли совестно при ней.

У Анны Долли выясняла,

Как девочку её зовут.

"Каренина", - та отвечала.

И через несколько минут

Они вошли к дочурке Анны.

Роскошна детская, светла;

Качалки, ванны и диваны.

И с красным тельцем там была,

Обтянутым куриной кожей,

Малышка, ест она бульон.

"Я лишняя здесь... Вот Серёжа...

Но мы поговорим потом.

Ведь ты не понимаешь, Долли,

Мне в Петербурге жизни нет.

Теперь здесь ты. Я как голодный,

Который получил обед.

У нас полно гостей в именье.

О них тебе я расскажу.

Мужчинам нужно развлеченье,

И обществом я дорожу".

Поступок Анны одобряла,

Её преступную любовь,

Но всё ж неловко Долли стало,

Когда узрела графа вновь.

Наметив в лодке прокатиться,

Гулять всё общество пошло.

Граф Долли показал больницу,

И, к удовольствию его,

Её всё время удивляло

То, что здесь видела она.

И Долли Анну понимала,

За что та в графа влюблена.

Шёл Вронский вместе с Долли садом,

Сказал: "Послушайте меня.

Жизнь в Петербурге стала адом.

Она здесь счастлива. Но я?..

Боюсь того, что ожидает.

Святыми узами любви

Мы связаны. Но также знаю,

Что дочь - Каренина, увы.

Родится сын - и он Каренин,

Наследником не может быть.

Поймите ужас положенья!

Пытался Анне говорить,

Её же это раздражает...

Занятье нужно для меня.

Нашёл его, не променяю

На службу, и доволен я.

Теперь зависит всё от Анны.

Муж был согласен на развод.

Её надо выразить желанье,

Когда письмо ему пошлёт.

И Анну вы уговорите

Просить развода у него.

Влияние употребите". -

"Поговорю я, хорошо".

Словами Анна не спросила,

О чём граф с Долли говорил.

Потом все ели, вина пили;

Обедом граф руководил.

Лишь по веденью разговора

Хозяйкой Анна здесь была.

Она у Васеньки в фаворе,

Но с тактом разговор вела.

Граф поступал не так, как Лёвин,

И Анну он не ревновал.

Хоть Васей Анна недовольна,

Граф шутки эти поощрял.

"Турецкие имеет взгляды", -

Так Вася Костю обругал.

Облонскую взяла досада:

"Что вам ответить, он бы знал,

Когда бы тут был". С раздраженьем

Сказала Анна: "Алексей

Член очень многих учреждений".

Не нравилось то, видно, ей.

Потом сидели на террасе,

Играли в теннис. Долли спать

Легла, но ей приснился Вася.

Казалось в этот день: играть

Пришлось с актёрами в театре.

Им портит всё своей игрой.

Решила, что уедет завтра.

Хотелось её побыть одной.

В ночном костюме входит Анна

Поговорить наедине.

Она вздыхает виновато:

"Что думаешь ты обо мне?

О чём он говорил с тобою?" -

"Я так хочу тебе помочь.

Должна ты стать его женою,

Он хочет узаконить дочь.

Чтоб имя было по закону

У ваших всех детей". - "Каких?

Ну, тут он может быть спокоен.

Я не хочу - не будет их".

И, несмотря на всё волненье,

Сразила Долли наповал:

"Когда в последний раз болела,

Мне доктор кое-что сказал..."

. . . . . . . . . . . . . . . . .

И в ужасе смотрела Долли.

Пыталась Анна объяснить:

"Беременной мне быть, больною,

Иль лучше другом мужу быть?

(Считает Долли: красотою

Нельзя мужчину удержать.

Увлечься может граф другою,

Как Стива, будет изменять.)

Чем поддержать любовь? Вот этим? -

И указала на живот. -

Меня стыдиться будут дети". -

"Необходим тогда развод".

Но Анна Долли убеждала,

И доводов текла река.

А Долли её не возражала:

От Анны стала далека.

По комнате ходила Анна:

"Мне говорят - развод бы спас.

Но он не даст. Он под влияньем

Графини Лидии сейчас.

Положим, сделаю усилье.

Вдруг оскорбительный ответ.

Или согласие. Но сына

Они не отдадут мне, нет.

Два существа всего милее,

Их не могу соединить.

А без Серёжи, Алексея

Мне суждено несчастной быть".

Она ушла. О доме, детях

Тут стала Долли вспоминать.

Всё видела в прелестном свете.

Пора, решила, уезжать.

Морфин пьёт в кабинете Анна.

И дух её повеселел.

О Долли говорила в спальне,

Граф вопросительно смотрел.

Наутро Долли провожали.

А кучер в поле произнёс:

"Овса всего две меры дали.

Жалеют богачи овёс".

А Вронский с Анною в деревне

Всё лето прожили вдвоём.

И Анна занималась чтеньем,

И знала всё о том о сём.

Она любовными сетями

Его опутала всего.

В именье умножал делами

Он состояние своё.

Она на выборы без сцены

Пустила, не сказав словца.

Впервые расставался с нею,

Не объяснившись до конца.

Сергей звал ехать в Кашин брата.

Поехал Лёвин хлопотать

Там для сестры. Нет результата.

А почему - не мог понять.

Он в выборах принял участье.

Раз от Снеткова проку нет,

Стал предводителем Свияжский;

И у него был дан обед.

Дворяне все группировались

На партии. Чтоб сохранить

Все тайны, по углам шептались.

Старался Косте объяснить

Облонский кратко, в чём тут дело.

Не сразу Лёвин понимал.

Вдруг шум кругом, и он со всеми

Направился в огромный зал.

Там все ругались и кричали.

И Лёвин шар свой положил.

Снетков ушёл в слезах из залы:

"Служил я, сколько было сил".

Без интереса и без дела

Один лишь Лёвин в зале был.

И со своими не хотел он

Сойтись: граф с ними говорил.

Помещика он встретил в зале,

Тот был Свияжского сосед.

О выборах потолковали,

О том, что в них значенья нет.

И про хозяйство говорили,

Что прибыли процентов пять.

А на лубок бы сад срубили,

Могли бы богачами стать.

Что, словно древние весталки,

Приставлены огонь блюсти.

Порядков старых было жалко,

Хотелось душу отвести.

К своим отвёл Свияжский Костю.

Со всеми вместе Вронский был.

Хоть было говорить не просто,

Но Лёвин с ним заговорил.

Спросил граф, чтоб сказать хоть что-то:

"А вы - не мировой судья?" -

"Суд - учрежденье идиотов,

Игрушка, - так считаю я". -

"Ты политического такта

Лишён, - Серёжа говорит

На выходку родного брата, -

У русских это дефицит".

Опять вошли в большую залу,

И Лёвин вновь шар положил.

Ошибся снова. Скучно стало,

Ушёл, котлеткой закусил.

Потом пошёл пройтись на хоры

И встал послушать у перил.

Не мог понять он разговоров.

А Неведомский избран был.

Он стал губернский предводитель.

Счастливых много было тут.

Из залы вышел победитель,

В восторге все за ним идут.

На выборы приехал Вронский -

Права пред Анной заявить.

Чтоб избран тут был Неведомский,

И он смог руку приложить.

И здесь любого дворянина

К себе расположить он смог.

И лишь шального господина,

Супруга Кити, не привлёк.

Обед дал Вронский. Губернатор

Сидел с ним - свитский генерал.

Он Маслов Катька был для графа.

И Катьку Вронский ободрял.

Перебирали эпизоды

И пили тосты. Шутки, смех.

Всё было просто, благородно,

И Вронский здесь имел успех.

Письмо от Анны: "Заболела

Опасно дочь. Тебя всё нет.

Поехать я к тебе хотела.

Пришли какой-нибудь ответ".

Контрастность графа поразила:

Веселье здесь, а там любовь

Тяжёлая; к ней нужно было,

Всё бросив, возвратиться вновь.

Без Вронского страдает Анна,

Что их любви приходит крах.

Читает днём она, ночами

Морфином заглушает страх.

Одно лишь средство есть к спасенью -

Развод и брак. Другого нет.

Об этом скажет граф - мгновенно

Даст положительный ответ.

За девочкой больной ходила.

Хворь не опасная была.

И дочку Анна не любила,

А притворяться не могла.

И с нарочным письмо послала.

Пускай он тяготится ей,

Но будет рядом, чтобы знала

И видела, что он при ней.

Приехал Вронский очень скоро.

Остановился шарабан.

Досадно ей, что дочь здорова,

И стыдно ей за свой обман.

Спросил про дочь, на Анну глядя

(Она с него не сводит глаз):

Всё нравилось: причёска, платье,

Но нравилось уж столько раз!

И вечером всё славно было,

О выборах он говорил.

Вдруг про письмо его спросила

И поняла: он не простил.

Упрёки вновь пошли. "Послушай,

В Москву по делу одному

Поеду". - "Я с тобой. Раз нужен

Развод - я напишу ему". -

"Ты угрожаешь мне. Не надо.

Хочу с тобою быть навек".

Смотрел на Анну злющим взглядом

Ожесточённый человек.

Письмо для мужа написала.

В Москву уехали потом

И там ответа ожидали,

Развода следом за письмом.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

А Лёвины в Москве. Срок родов

Прошёл, считают все, давно.

Но Кити счастлива, спокойна

И рада. Только лишь одно

Ей портит этой жизни прелесть,

Что муж какой-то не такой.

В деревне на своём был месте,

А здесь утратил он покой.

Она теперь его жалела,

Хоть в обществе не жалок был.

Ну что здесь делать, в самом деле?

Играть он в карты не любил

И в клуб не ездил. Дома скучно.

И книгу бросил он писать.

Зато живут прекрасно, дружно.

Он перестал здесь ревновать.

Однажды Кити с Алексеем

Случайно встретилась в гостях.

С ним говорила без волненья,

Исчез куда-то прежний страх.

Собой довольна - говорили

Её правдивые глаза.

Муж ей поверил. И решил он,

Что с Вронским враждовать нельзя.

Визиты хочет делать Лёвин:

С одним учёным говорить.

Он Катавасова и Болей

С утра поехал навестить.

Сказала Кити: денег мало,

И Стиву надо поругать:

Кругом всем Долли задолжала,

И денег негде бедной взять.

Сначала Костю поражало:

Расходов много. Но потом

Бумажки так и запорхали.

Лишь рюмка первая - колом.

Вторая соколом, а третья -

Та пташечками. Только, хвать -

Вдруг в банке нынче вышли деньги.

Не знал он, где их можно взять.

У Катавасова был очень

Поговорить с учёным рад -

Имеет русский, мол, рабочий

Особенный на землю взгляд.

Он вытекает из сознанья,

Что все пространства заселить -

Его, рабочего, призванье;

Он хочет на Востоке жить.

Учёный излагал ученье,

И Лёвин начал понимать,

Что у него другое мненье.

Свой труд не захотел читать.

Поехал он потом ко Львову.

Тот был женат на Натали,

Сестрёнке Кити. Львов был дома.

И разговор они вели

О воспитанье, детях Львова,

О том, как надо их учить.

Пришла жена. Она готова

С Облонским переговорить.

В концерте Лёвин слушал пьесы.

Как на танцующих глухой

Смотрел; не смыслил ни бельмеса.

Устал от музыки такой.

У Болей не нашёл предмета,

Чтобы втянуться в разговор.

На заседанье комитета

Потом послушал он обзор.

Затем заехал с Натали он

Супругу навестить в свой дом.

Застал её вполне счастливой.

И в клуб поехал он потом.

Там Костя встретился с Облонским,

К столу тот Костю пригласил.

А после подошёл к ним Вронский,

Он весел был, приветлив, мил.

О лошадях они болтали.

И Стива свежий анекдот

Им рассказал. Все хохотали.

У Лёвина душа поёт.

Бродил по клубу Лёвин с тестем.

Про шлюпиков тот рассказал,

Что князь Чеченский, всем известный,

Внезапно в шлюпики попал.

Бродили в комнатах: диванной,

Потом бильярдной и большой,

Читальной, умной, инфернальной,

Где люди собрались толпой.

Его позвал к себе Облонский

(С ним граф): "Вы оба мне друзья".

Пожали руки Лёвин с Вронским

Друг другу: "Очень рад". - "И я".

Услышал Лёвин: Анна рада

С ним познакомиться. За стол

Он сел и проигрался в карты.

Со Стивой к выходу пошёл.

Рассказывал про Анну Стива,

Что сочиняет та роман,

И помогает терпеливо

Она семейству англичан.

Прошли сенями и столовой,

И в полутёмный кабинет

Они вошли. И видит Лёвин

В нём удивительный портрет.

Там с обнажёнными плечами,

Полуулыбкой на устах,

Смущавшими глазами, Анна

Смотрела на него впотьмах.

И та, которой любовался,

Вдруг заговаривает с ним.

Портрет от Анны отличался,

Но Анна привлекла другим.

И Лёвину легко и просто,

Как будто с детства знал её.

Почувствовал к ней нежность Костя,

Так удивившую его.

"Что делал ты?" - жена спросила.

О Вронском он ей рассказал,

У Анны был, по просьбе Стивы,

И Костя тут же красным стал.

Вернулся он, когда разделся.

Рыдает Кити: "Ты влюблён!"

Он успокаивал: имелся,

Мол, повод - много выпил он.

Поддался он влиянью Анны,

Но осознал свою вину,

И больше делать так не станет -

Тем успокоил он жену.

"И Лёвин, - Анна размышляет, -

Влюблён с другими наравне.

Мужчин любых я привлекаю,

Что ж он так холоден ко мне?"

Приехал граф. И в разговоре

Меж ними началась борьба.

Упрям он, Анна непокорна.

Сказала: "Я боюсь себя!"

Он руку нежно ей целует.

"Спасу от горя", - обещал.

Она победу торжествует.

Он холодней, чем прежде, стал.

Не думал Лёвин, что спокойно

В таких условиях уснёт:

Живёт бесцельно, бестолково

И не по средствам; также - пьёт.

А в семь жена сказать решилась,

Что началось. Он бросил взгляд -

Ядро её души светилось

В её глазах. Покров был снят.

Он тут же к доктору собрался.

В гостиную выходит он.

Из спальни жалостный раздался

И тотчас же затихший стон.

"О, Господи, прости, помилуй!"

И он, неверующий, знал,

Что не устами лишь одними

Слова он к Богу обращал.

К кому же обращаться нужно?

К тому воззвал он, в чьих руках

Он чувствовал себя и душу,

Свою любовь. И словно прах

С его души теперь слетели,

Как будто с глаз покров упал,

Сомненья, невозможность верить,

Которую в себе он знал.

А доктор спал. Поехал Лёвин

В аптеку опиум купить.

Вернулся, подождал в приёмной,

Стал доктора он торопить.

Тот кофе пил и обещался

Приехать через полчаса.

Супруг домой скорей помчался,

И к небу поднял он глаза.

"Прости и помоги", - твердил он.

Часы текли, терпел супруг.

Все приходили, выходили.

О брате Коле вспомнил вдруг.

Там было горе, здесь же - радость.

В отверстия увидел те

Он что-то высшее, казалось.

И вот - душа на высоте.

Он обращался к Богу просто,

Как в детстве, он доверчив был.

Как в первой молодости, Костя

Помиловать Его просил.

И в спальне страшный крик раздался.

Туда на цыпочках вбежал,

Её увидел, испугался.

Погибло всё - теперь он знал.

И то, что прежде было Кити,

Кричало. Рёв он услыхал.

Ребёнка Лёвин ненавидел

И больше сына не желал.

Страданий Кити не хотел он,

Желал он прекращенья их.

Дошёл до крайнего предела

Ужасный крик и вдруг затих.

Он в прежнем месте оказался,

Но он его не перенёс.

Сиял таким мир светом счастья,

Что удержать не смог он слёз.

Пал на колени пред постелью

И руку Кити целовал.

И тут же крик раздался смелый -

Ребёнок Лёвина кричал.

Когда пришёл он вновь, счастливый.

Она лежала на спине.

"Ты спал?" - она его спросила.

Потом: "Ребёнка дайте мне".

И папе сына показали.

Но тщетно тот в душе искал

Отеческое чувство. Жалость,

Гадливость, страх он испытал.

А Стиве не хватает денег.

Себе он место присмотрел.

Уехал в Петербург по делу,

К Каренину пришёл и сел.

Об общем благе слушал речи.

И попросил: пусть бывший зять

Замолвит за него словечко,

Чтоб место новое занять.

И Стива зятю объясняет,

Что десять тысяч, например,

Директор банка получает,

И двадцать тысяч - инженер.

"Гусара в банк определяют, -

Каренин шурину в ответ, -

Большие деньги получает,

А знаний специальных нет.

От знаний не зависит нынче

Высокий пост, большой доход.

Тот, кто знаком начальству лично,

И место тёплое найдёт".

Тут Стива про другое дело

Спросил - про Анну, про развод.

"Имеет то, чего хотела", -

Сказал Каренин в свой черёд. -

Мне жизнь её неинтересна.

Да, прежде я ей обещал..." -

"В Москве живёт седьмой уж месяц.

Несчастной ты бы отказал?

Ведь ты на жертву был готовый.

Как этого не оценить?"

Каренин встал: "Все разговоры

О том прошу вас прекратить".

"Прости. Ведь я посол от Анны.

Скажи мне только: да иль нет?" -

"Искать я буду указаний

И послезавтра дам ответ".

И в комнату вошёл Серёжа,

Он год о матери не знал.

А дядя был на мать похожий,

Воспоминанья вызывал.

Старался не смотреть на дядю

Он, чтоб отца не осуждать,

С которым жил. И, мимо глядя,

Мать не желал он вспоминать.

А после затхлости московской

В столице Стива славно жил;

И освежался там Облонский,

Не праздно время проводил.

Москва - стоячее болото,

Он это чувствовал и знал.

А в Петербурге беззаботно

Всегда он жил, не прозябал.

Здесь от княгини Мягкой Стива

Услышал, что Каренин ждёт

От ясновидца директивы:

Судьбу сестры решает тот.

К графине Лидии на вечер

Степан Аркадьич опоздал.

Была там с ясновидцем встреча,

Который голоса слыхал.

Узнал Облонский от графини:

Каренин любит ближних вновь,

И то, что с ним случилось ныне,

Лишь увеличило любовь.

"Нам, чтобы не лишиться света,

Глаза не надо закрывать", -

Сказал Каренин. И на это

Ему стал Стива возражать.

Каренин доводы приводит,

Пытаясь Стиве доказать,

Что на трудящихся не сходит

Порою Божья благодать.

"А вы про Санину слыхали? -

Графиня Стиве говорит. -

Она ребёнка потеряла

И Господа благодарит".

Был Стива очень озадачен

И ничего не понимал.

А мысли путаются, скачут.

Зевнул и засыпать он стал.

И ясновидец засыпает

Иль притворяется, что спит.

Из дома Стиву прогоняет,

И тот на улицу бежит.

Всё Стиве показалось странным,

И долго не смыкал он глаз.

Назавтра был в разводе Анны

Дан положительный отказ.

А Вронский с Анной продолжали

Жить в опостылевшей Москве.

На листьях пыль везде лежала,

Палило солнце в синеве.

Их раздраженье разделяло,

Меж ними нарастал разлад.

И Анна графа ревновала;

Во всём был Вронский виноват.

По пустякам пошли раздоры,

Друг друга стали упрекать.

Заглаживал он ночью ссоры,

А днём борьба идёт опять.

Решила Анна, что не дело

В Москве ей с графом дальше жить,

И сундуки внести велела -

В деревню вещи уложить.

Увидев сундуки в передней,

Сказал граф: "Это хорошо!" -

"Да, захотелось мне в деревню,

Тебя не держит здесь ничто?"

Внесла такое предложенье -

Им послезавтра и отбыть.

"Нет, послезавтра воскресенье,

И у maman мне надо быть".

Но подозрительно смотрела

И очень пристально она.

С графиней Вронской в той деревне

Жила Сорокина, княжна.

И оба снова поругались.

И ненависть в его глазах

Она, увидев, испугалась,

Но всё ж преодолела страх.

И снова графа упрекала

Она в отсутствии любви.

Но ничего не понимал он:

"Что от меня хотите вы?"

Ушла она и вспоминает

О том, как при смерти была.

Всё - стыд, позор - смерть искупает.

"Зачем же я не умерла?

Умру - раскаиваться станет,

Страдать, любить меня, жалеть".

И живо представляла Анна,

Как он откликнется на смерть.

Пришёл, поехать он согласен.

Она рыдает: "Брось меня!"

Он снова нежен. Анна страстно

Целует голову, любя.

И Анна вещи отбирала.

Депешу Стива тут прислал.

Он пишет, что надежды мало.

"Зачем он от меня скрывал

Депешу эту?" Анна снова

Заговорила про любовь.

Он морщится. Она готова

К его словам цепляться вновь.

Она мать Вронского ругала,

Что от неё один лишь вред,

Что сына честь не угадала,

И сердца у старухи нет.

При Яшвине она смотрела

На графа так, чтоб мог понять,

Что невозможно примиренье.

А перед тем, как уезжать,

Он к ней вошёл. От состраданья

Вдруг сердце дрогнуло его:

"Что, Анна?" И спокойно Анна

Ответила: "Я ничего".

Не любит он - ей стало ясно.

Ведь он хотел наговорить

Ещё так много слов ужасных.

Их не могла ему простить.

И передать она велела,

Что голова болит. Придёт -

То, значит, любит. Нет - что делать,

Она решит. Сидит и ждёт.

Он не пришёл. Одно лишь средство:

Смерть - чтоб победу одержать,

Восстановить любовь к ней в сердце,

А также строго наказать.

И, выпив опиум, лежала

В постели, думала о нём,

И очень живо представляла,

Как он раскается потом.

Но тут же Анна испугалась.

"Смерть! Нет, всё - только жить, о нет!"

От страха своего спасалась,

К нему помчалась в кабинет.

Потом она к себе вернулась:

Спал очень крепко Алексей.

Заснула. И в поту проснулась:

Мужик опять приснился ей.

Вчерашний день был как в тумане.

Пришла к нему. Он не смотрел.

"Вы... вы раскаетесь", - и Анна

Ушла. А он в коляску сел.

Записку пишет: "Виновата,

Не буду больше. Алексей,

Вернись, нам объясниться надо.

Мне страшно. Приезжай скорей".

Что с ней - она не понимала:

"Что это, я схожу с ума".

В конюшнях графа не застали,

В деревню пишет вновь она.

Отправив графу телеграмму,

Собралась Долли навестить.

Уехала к Облонским Анна:

Не хочет больше дома быть.

Перебрала она в коляске

События последних дней.

И мысль о смерти страшной, ясной

Уж больше не казалась ей.

За униженье упрекала

Себя. И вывески читать

Вдруг стала. Сердце растравляла,

И захотелось ей рыдать.

Была в гостях у Долли Кити,

В ней жалость к женщине дурной.

"А я заехала проститься, -

Сказала Анна, встав, - с тобой".

Потом прибавила, что Лёвин

Понравился ей. И ушла.

"Есть что-то жалкое в ней, Долли", -

Сужденье Кити изрекла.

Домой в коляске едет Анна,

И мыслей скачет миллион.

Ответ от графа в телеграмме:

Приедет только в десять он.

Поднялся гнев, потребность мести.

"Поеду уличить его".

Обед стоял. Противно есть ей,

Противен кучер, вся и всё.

Коляска тронулась. И снова

О Вронском думает она:

"Гордился, хвастался он мною,

Теперь я больше не нужна".

Всё осветилось перед нею.

Мелькают мысли вновь и вновь:

"Моя любовь ещё страстнее,

И гаснет Вронского любовь.

Навстречу шли до нашей связи,

Потом расходимся мы с ним.

Из долга будет добр - ужасно!

Но он не может быть другим.

О муже думает, о сыне,

О Вронском, о любви своей.

И лишь о дочке нелюбимой

Воспоминаний нет у ней...

И радостно вдруг Анне стало,

Что ясно видеть жизнь могла -

Свою, людей. И на вокзале,

Приехав, поезда ждала.

Все ей казались безобразны.

Супруги к ней вошли в вагон.

"На то дан человеку разум,

Чтоб от тревог избавил он", -

Сказала дама. "Вот разгадка.

Мне надо потушить свечу.

Смотреть на всё мне стало гадко,

От лжи избавиться хочу".

На станции она узнала,

Что ей записку граф прислал:

"Жаль, что записка не застала.

Я буду в десять, как писал".

"Не дам себя я мучать, - билась

Мысль в голове. - Ты проиграл!"

К тому с угрозой обратилась,

Кто на мученья обрекал.

День первой встречи вспоминала.

Раздавлен человек... - "Туда!"

И под вагон она упала.

Свеча потухла навсегда.

И жизнь, и душу погубила

Она, чтоб больше не страдать...

Своё дитя любви лишила.

Как пожалеть такую мать?

Сама любви желала страстно,

Но в сердце не нашлось у ней

Ни капли жалости к несчастной,

Забытой дочери своей.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

Вот лето жаркое настало.

Хотел уехать из Москвы

Сергей Иванович. Издал он

Свой шестилетний труд. Увы! -

На труд нет никакого спроса.

Лишь критик книгу поругал.

Сергей Иванович вопросом

Славянским заниматься стал.

И, к счастью, это было дело,

Где мог талантом он блеснуть.

Работал долго, и в деревню

Поехал к брату отдохнуть.

На станции узнал Серёжа,

Что Вронский тут, что едет он

За братьев-сербов биться тоже,

Ведёт на свой счёт эскадрон.

Сергею встретился Облонский,

Тот рад, что должность получил;

Когда узнал, что едет Вронский -

Степан Аркадьич погрустил.

Свои ужасные рыданья

Уже забыл над трупом он.

Граф с матерью шёл, и страданья -

В его лице; вошёл в вагон.

Сергей - в вагон, битком набитый;

И Катавасов ехал с ним -

Он к добровольцам шёл с визитом,

Разговорился там с одним.

И Катавасов в разговоре

Про добровольцев всё узнал:

Тут едут пьяницы и воры,

Купец, что деньги промотал.

Встал поезд. Вронскую, графиню,

Сергей увидел у окна.

О состоянье жутком сына

Ему поведала она.

Про Анну дурно говорила

("Не нам судить", - сказал Сергей),

О том, что мужа погубила,

И как страдает Алексей.

И от того страдает тоже,

Что дочь Каренину отдал,

Но слово взять назад не может.

Войну - сам Бог ему послал.

Сергей, увидев графа, мигом

Свои услуги предложил.

За то, что тот хотел от ига

Избавить братьев, похвалил.

У графа зубы заболели,

На рельсы смотрит он, и вот

Он окровавленное тело

Вдруг вспомнил, и румяный рот.

И лучшие минуты с Анной

Старался Вронский вспоминать.

Они отравлены. Рыданья

Лицо скривили; их прервать

Граф захотел. И о сраженье

Заговорил с Сергеем он.

Своё высказывают мненье,

Уходят каждый в свой вагон.

Когда приехали, то Кости

Нет дома. И за ним послать

Жена распорядилась. Гости

Пошли с дороги пыль смывать.

К гостям сестру послала Кити.

Сама ж она, не чуя ног,

Бегом помчалась к сыну Мите:

Кричал от голода сынок.

Хватал малыш не то, что надо,

Но дело всё ж на лад пошло.

Косилась мать и сердцем знала -

Он нравственное существо.

Мать ручку сына прижимала,

Его укладывая спать.

И Кити ручка та смущала:

Её хотелось целовать.

Она о муже размышляла:

"Не верит в Бога он. Смешной!"

И почему-то не страдала:

"Всегда пусть будет он такой".

И вспомнила, какой он добрый.

Он часть имения её

Хотел отдать бедняжке Долли.

"Похож бы сын стал на него!"

А Лёвин ищет разрешенья

Вопроса: верить или нет.

И в арсенале убеждений

Не может он найти ответ.

Жена рожала - он молился,

И верил, и помочь просил.

Привычный мир его разбился;

Он сам с собой в разладе был.

Он Канта, Гегеля читает,

Историю церквей потом.

Друг друга церкви отрицают -

Искусственный разрушен дом.

"Так бесконечно мирозданье,

Я в нём всего лишь пузырёк".

Чтоб не повеситься случайно,

Подальше спрятал он шнурок.

И ныне, семьянин счастливый,

С ружьём боялся он ходить.

Убить себя нашёл мотивы,

Но продолжал, как прежде, жить.

Он делом занялся в деревне,

Об общей пользе позабыл.

Жить надо для себя - он верил,

И в землю, словно плуг, входил.

Жить надо так, как жили деды:

Детей, как нужно, воспитать,

Когда есть хочется - обедать,

И землю сыну передать.

Он знал всегда, что делать должен:

Рабочих дёшево нанять,

В бескормицу солому можно,

Считал, крестьянам продавать.

Когда он думал, мысли эти

Мешали жить, и он страдал.

Ведь для чего живёт на свете,

Что он такое, он не знал.

Нет Лёвину нигде покоя.

С утра он ездит на овёс.

Всё время "что же я такое?"

Он задаёт себе вопрос.

"Зачем работать заставляю

Я мужиков? Зачем здесь я?

Ведь всё равно их закопают,

А вместе с ними и меня".

В беседу с мужиком вступает,

И про людей толкует тот:

"Один - лишь брюхо набивает,

И для души другой живёт.

И Бога помнит". Вскрикнул Лёвин:

"Как Бога помнит? Как живёт?" -

"По правде". И, волненья полон,

Взяв палку, Лёвин прочь идёт.

И все значительные мысли

Преодолели вдруг запрет,

К одной все цели устремились,

От них в мозгу слепящий свет.

Пред Костей истина сверкает:

Что надо лишь для Бога жить,

Которого не понимаем,

А о нужде своей забыть.

Объединяет нищих духом,

И мужиков, и мудрецов

Мысль та, что дурно жить для брюха, -

Она от дедов, от отцов.

"Я, наконец, увидел чудо.

Оно вокруг меня, но я

Его не замечал покуда...

Так что же радует меня?

Во всех нас - в облаках, осинах

Во что развитие идёт?

Я не открыл, я понял силу,

Что жизнь дала мне и даёт.

Теперь я буду жить спокойно,

Ведь я хозяина узнал.

И жил я с истиной духовной,

Что с молоком уже всосал.

Когда бы я не жил для Бога,

Я убивал бы, грабил, лгал.

Для разума одна дорога -

Душить, кто в жизни помешал.

Мне говорили папа с мамой,

Чтоб я любил, а не душил.

В душе я это знал. Не разум

Мне эти истины открыл.

Любить ведь ближних - неразумно.

И разум мне не мог открыть

Любить другого". Вывод умный

Он сделал, чтоб по правде жить.

Он вспомнил, как шалили дети,

И Долли к ним была добра,

Журила их. Усилья эти

Напрасны: кончена игра.

"И мы такие век от века,

Когда желаем отыскать

Мы смысл жизни человека,

А разумом то не понять.

Философ знает, как рабочий

И как мужик - зачем живём;

К тому, что всем известно, хочет

Вернуться умственным путём.

Как без понятия о Боге

Построить можно что-нибудь?

Как дети, рушим всё в итоге,

Не видим к истине мы путь.

Духовно сыты. Я, как дети,

Хочу разрушить, чем живу.

Когда же трудно жить на свете,

Иду за помощью к Нему.

И надо, сердцем это знаю,

Лишь правде вместо нужд служить.

Ту жизнь души я понимаю,

Всем для которой нужно жить.

Да, бесконечное пространство -

Свод неба, разум мне не врёт.

Но прав я, если вижу ясно

Я голубой и твёрдый свод".

Благодарил он Бога. Слушал

Таинственные голоса.

И радость охватила душу,

И слёз полны его глаза.

Но вот приехал кучер вскоре,

Сказал, что брат здесь, барин с ним.

И Лёвин думал - больше в ссоре

Не будет он ни с кем другим.

Хотел быть ласковым со всеми.

На кучера он накричал.

Сказал он пару слов Сергею;

Что дальше говорить, не знал.

О книге он спросил Сергея.

"Отпала нынче в ней нужда".

И холод вновь меж ними веет,

Друг к другу - чуть ли не вражда.

Про Митю Долли рассказала -

В лес унесла его жена.

И неприятно сразу стало,

Что поступила так она.

На пчельник всех потом позвал он.

Ушёл, все стали ждать его.

А в бороде вдруг завизжала

Пчела - он выпростал её.

Сходил за мёдом и за хлебом,

А также огурцов принёс.

"Неужто не оставит следу, -

Он задавал себе вопрос, -

Минутное то настроенье?"

Нет, цело! В нём оно живёт!

Пропало лишь на те мгновенья,

Пока он был среди забот.

О Вронском Лёвину сказали,

И о войне шёл разговор.

Страдают братья, мол, славяне.

И князь втянулся в этот спор:

"Нам интересна лишь Россия,

А до славян нам дела нет".

У мужика они спросили.

"Царю виднее..." - был ответ.

Согласен с князем старым Лёвин:

"Найдётся множество людей,

Которые всегда готовы

И к Пугачёву, хоть злодей".

Сергей ответил с раздраженьем:

"Здесь волю выразил народ". -

"Он не имеет представленья,

И, в чём тут дело, не поймёт".

О судьбах спорили народных,

О силе, что вперёд несёт,

И о течениях подводных

В стоячем море, где народ.

И Лёвин, выражая мысли

Свои, не тратил много слов,

Сказал: "Народ не для убийства

Извечно жертвовать готов,

А для души своей". Серёжа

Привёл цитату, где Христос

(И Лёвин возразить не может)

Сказал: "Не мир, но меч принёс".

А Катавасов знать не знает,

Что есть душа. "Они меня

Разбили, - Лёвин размышляет, -

Я голый, а на них броня".

Но он не согласился с ними,

Считал, нельзя их убедить.

Знал, будет благо достижимо,

Закон добра лишь утвердить.

Он вспомнил древнее преданье,

Как вызвали варягов к нам:

"Вы княжите, владейте нами,

Мы рады покориться вам.

Все жертвы, труд и униженья

Берём мы на себя. Решать,

Судить не нам". И неужели

Народу стало наплевать

На это право? Заплатил он

За это дорогой ценой.

Сергей и гость ему твердили -

Народ наш мститель, рвётся в бой.

И Лёвину тут стало ясно,

Что спор Сергея раздражал.

Поплыли тучки, дождь собрался.

И Костя всех домой позвал.

Домой все бросились. Но Кити

Там не было. И Лёвин в лес

Помчался за женой и Митей.

И тут же треснул свод небес.

Упал дуб: молнией разбило.

"О Боже, только не на них!"

И просьбу эту повторил он,

Но не нашёл на месте их.

Жена ждала под липой мужа;

И с ними не было беды.

Пошёл к ним, шлёпая по лужам

Ботинкой, полною воды.

Напал он на жену с досадой.

А Митя цел был, сух и спал.

Пошли домой, и виновато

Жене он руку пожимал.

Гулять нельзя, но объеденьем

Обед был, и воспрянул дух.

И Катавасов наблюденья

Рассказывал о жизни мух.

Физиономии различны

У самок и самцов, сказал.

Сергей Иванович отлично

Вопрос восточный освещал.

Позвали Кити, Костю тоже

Туда, где мылся мальчуган.

И показалась так ничтожна

Мысль о значении славян

В истории всемирной. Лёвин

Покой и радость испытал.

Но был немного недоволен,

Чего-то он не понимал.

Раз доказательство есть Божье,

Что откровенье - Божья весть -

В том, что добро есть, отчего же

Оно лишь в христианстве есть?

К нему какое отношенье

Имеют Будда и Аллах?

К добру индус имеет рвенье,

И исповедует феллах.

Буддисты и магометане

Добра хотят. И был ответ...

Губами прукал Митя в ванне.

Слов у отца от счастья нет.

Сказала Кити: "Ну, я рада,

Что ты ребёнка полюбил".

Но он ответил ей: "Неправда,

Я лишь разочарован был.

Я в чувстве разочаровался.

Ждал, расцветёт во мне оно.

Была гроза, я испугался

И понял, как люблю его".

Потом пошёл он на террасу

И вспомнил мысль свою опять,

Которая была неясной.

И звёзды стал он наблюдать.

Себе сказал: " Добра законы,

Признав их, чувствую в себе.

И в общество соединён я

С людьми другими - в то, что все

Зовём мы церковью. Другое

Сейчас покоя не даёт.

"Евреи - что они такое? -

Вопрос опасный задаёт. -

Конфуцианцы и буддисты

Ужели блага лишены,

И жизнь их не имеет смысла?..

Нет, тут вопросы не нужны.

Открыто знанье мне, бесспорно,

В нём ум не смыслит ничего.

Зачем же разумом упорно

Хочу я выразить его?

Не ходят звёзды - это знаю.

Но ведь земли вращенья я

Решительно не представляю.

Да, звёзды ходят, не земля.

Все астрономы бестолковы.

И выводы мои - игра

Ума лишь, если нет основы

В них понимания добра.

Вопрос, во что другие верят,

Их отношенья к Божеству

Решать я права не имею,

Возможность также не найду".

Пришла жена. В лицо смотрела

При свете молнии она.

Хотел он рассказать, в чём дело.

Ему с улыбкою жена

Сказала: "Ты поди к Сергею.

Стоит ли умывальник там?". -

"Нет, тайну я сказать не смею,

Не доверяю я словам.

Важнее этой тайны нету,

Для одного меня нужна.

Не просветило чувство это,

Не осчастливило меня.

Меня оно не изменило,

Как я до этого мечтал.

Здесь так же, как и чувство к сыну,

Сюрприз меня не ожидал.

А вера иль не вера это

В моей душе, не знаю я.

Но чувство это незаметно

Вошло страданьями в меня.

И так же буду я сердиться,

Воздвигну стену, чтоб никто

Не лез мне в душу; и молиться,

Не понимая, для чего.

Жизнь не бессмысленна, я верю.

Минута каждая её

Бесспорный смысл добра имеет,

Что властен я вложить в неё!"

Заключительная глава

Пусть Лёвин разум отрицает,

Ему лишь разум смог открыть

Путём раздумий это знанье -

По совести всем надо жить.

Есть совесть, не беда, что Божье

Ты откровенье не узнал.

И вера в Бога не поможет,

Когда ты совесть потерял.

Чтоб одному не мыкать горе,

Разумно - ближнего любить.

Душить других - неумно. Вскоре

Они придут и вас душить.

Кто Господу себя вверяет,

Дано тем мир души познать.

Жизнь тех, кто звёзд достичь мечтает,

Нельзя бессмысленной назвать.

Неведомый - то и другое

В дар человечеству принёс.

Душа и разум - брат с сестрою

Здесь - на Земле и там - средь звёзд!

Никто не видел акт творенья.

Нам остаётся лишь гадать.

В Создателя народы верят,

Но кто Он - не дано узнать.

И для того Он создал много

Религий, чтобы не смогли

Найти мы к знанию дорогу -

Кто истинный Творец Земли.

Хотел Он, чтоб такими были:

Мошной - успешность измерять,

Чтоб Землю - дом свой - погубили,

И жили, чтобы потреблять?

Вопрос совсем не бесполезный

Задать в итоге мне пора:

Что ждёт нас? Или мы исчезнем,

Иль победит закон добра.

КОНЕЦ

Комментарии: 6, последний от 09/11/2011. © Copyright Лопатина Татьяна Михайловна (lopatina.tatjana2010@yandex.ru) Размещен: 03/03/2011, изменен: 05/12/2011. 155k. Статистика. Поэма: Поэзия, Любовный роман		Ваша оценка:
Аннотация: На свете нет печальнее романа, чем тот, где под вагон упала Анна (239 глав и ещё одна).

Лопатина Татьяна Михайловна : другие произведения.

Анна Каренина