|
|
||
О любви к науке и о вишнях | ||
Чтоб вы мне не говорили, а не люблю я эту вашу науку, мениралогию с географией, - сказал как-то мой сосед Всеволод Пантелеймоныч. - Особенно же вредные бутаника и ахрономия - через нее такое расстройство может выйти организму, что прямая ипохондрия и госпитальный режим. Вот, помню, такой случай c бутаникой этой образовался. На даче дело было. Лето, оно, понятно - тянется народ на дачу, чтобы развеять климатом усталые члены. Ну и детишкам, конечно, в преспективе физического развития и покушать фруктов. Солнышко опять же обздоровляет и снабжает загаром. А только народишко разный подбирается. Вот и тут, через дом, совершеннейший нэпман, куркуль и пережиток прежнего режима притаился. А нэпман - он нэпман и есть. Как его не переопредели - хушь в самые ни на есть пролетарии, хушь и в сторожа. А как дело было: при даче той сад. Так себе сад, возьми и плюнь, а только какая-никакая вишня там с царских времен доживала. Может, ахрокультура какая особая, может просто буржуйская душонка поливала каждый день, али что. Не знаю. И как ни гуляю я культурно промеж мимо того сада, все мне научная мысля покою не дает. Кислая ли, думаю, вишня? Это ж в наших климатах надо угораздиться, чтобы вишня. И так мне эта мысля в самый мозг впилась, что голимая сквозная меланхолия и потеря сна. И, натурально, взялся проверить. Ксперимент. А только до той вишни - рукой, извиняюсь, не достанешь. Дерево слекционное, значит, ахрокультура. Вот я и не стерпел раз: дай, думаю взлезу. Взлез. А сторож тамошний тут и явись. С ружьишком, значит. Охраняет. Я ему говорю антелигентно так, спокойно: опусти, говорю, ружье, зараза. Видишь, говорю, ксперимент - чем тут у вас, граждане буржуи, вишню удабривают до основания? А он, я извиняюсь конечно, так отвечает, что воспроизвесть невозможно совершенно. По причине особливой грубости и отсутствия деликатности. И так мне за науку обидно стало - прям таки дрожь какая-то сделалась. Я ему и объяснил, что есть кто и каким Макаром. Прямо так, без курултаев безо всяких. А он в меня и пальни. Это удивительно как я пострадал не до смерти, и то по причине акробатизма и быстрости бега. А дробинки потом фельшера добывали - вот они, дробинки-то. Улика. Про деда того я, конечно, чистокровно доложил, куда следует, что он как есть куркуль и тайный нэпман. А вот только не верю я с тех пор в эту науку.
|