Тиха кладбищенская ночь. Тиха и опасна для простого обывателя. Но не таков был студент Петров. Твердой походкой настоящего хозяина своей земли вышагивал он между могил. Колдовской туман клубился под ногами, но Петров не обращал на него внимания и не боялся. К чему бояться, ежели ты самый, что ни наесть, начальник кладбища?
Честно говоря, самым большим начальником был местный сторож Гаврила. Студент-третьекурсник Петров ходил у него в подчинении, в услужении и за водкой. К полуночи Гаврилу обычно клонило ко сну - тут-то его заместителю и все карты в руки. Теперь до прихода директора центральное кладбище N13 пребывало в полной его власти.
В настоящий момент властитель погоста обозревал вверенное ему хозяйство. Где-то веночек поправил, крестик подровнял, выкинул в урну бумажку от недоеденного кем-то мороженого. Ему оставалось проверить последний участок. И тут внимание нашего героя привлек осторожный шорох в кустах под забором.
- Кто тревожит покой старого кладбища!? - зловещим голосом возопил Петров. Кусты застыли. Ни один листик не трепетал на ветру, только темнота в зарослях казалась излишне плотной. А еще Петрову почудилось, что из темноты за ним внимательно наблюдают. - Кто там? - немного нервозно переспросил он. Кусты молчали.
Заметно потемнело - это луну затянуло некстати набежавшими облаками. Между лопаток студента скользнул крысиный хвостик озноба. Из переплетенья колючих ветвей прямо на него пялилась пара горящих глаз.
Бродячий пес? Проспавший закрытие гуляка? Ну, не мертвец же, в конце-то концов!? Петров наклонился, стараясь не выпускать из поля зрения таинственный куст, сгреб жменьку еще теплого гравия и швырнул камешки в темноту. Грохот камнепада разорвал тишину. В кустах сдавленно выругались. Нет, не собака...
- Выходи, фреддикрюгер! - студент двинулся напрямик через засеянное надгробьями поле. Ноги тонули в густой траве. Своими щупальцами коварная растительность оплетала лодыжки, гигантский репейник норовил вцепиться зубами в плотную ткань штанов. И тут неожиданно земля ушла из-под ног Петрова. Навстречу взметнулись ржавые пики могильной ограды, но промахнулись. С грохотом и молодецким матюгом на устах кладбищенский дружинник обрушился в яму. Одновременно с ним из своего укрытия рванул и таинственный визави - перемахнул через забор, да и был таков.
2. По следам зверя
Петров ворвался в сторожку замызганным вестником лиха и гаркнул с порога:
- Гаврила! Вставай! Беда пришла!
- Неужто дожились, и мертвые вылезли из могил? - пробормотал сонный сторож. Студент закивал и заагакал, хватая распахнутым ртом воздух. - Правда, что ли? Ну, ничего, это бывает...
Вооружившись фонариками, сторожа отправились на окраину вверенного им погоста. Ежели у Петрова и оставалось сомнение в ясности собственной мысли - дотошное изучение места преступления спугнуло шальную мысль о принудительной госпитализации. При свете двух мощных ламп и услужливо разгоревшегося ночного светила их взорам предстали: раскопанная могила (одна штука), гроб трухлявый открытый (один), покосившийся камень без фотографий и надписей (большая половина), цепочка следов, уводящих к забору (в ассортименте).
- Попали мы с тобой, Петров, - подытожил Гаврила. - Фиг мы теперь смену сдадим. Придется ловить поганца.
- Где ж мы его найдем? - вздохнул студент.
- Знамо где. В город подался. На кладбище, чай, скучно - вот они в город-то и тикают...
Не теряя времени, Петров наскоро оседлал кладбищенский автобус. Гаврила принес из подсобки веревку, лопату, поллитру. Охотники за живой мертвечиной двинулись в путь.
3. Ненужное отступление
Не успел автобус вырулить за ворота, Гаврила уже приложился.
- Ты, парень, совсем большой, - молвил он менторским тоном, - должен уже понимать. То, что живые называют смертью - лишь остановка, навроде автобусной. Кто-то выходит, кто-то заходит. Но вышедшие никуда не исчезают. Одни из них пересаживаются в другой автобус, другие предпочитают маршрутку. Кто-то идет на работу, а кто-то в киоск за пивом. Мы с тобой лишь гаишники в этом дерьмовом мире.
Катафалк нехотя трусил по колдобинам. Вереница следов убегала, петляя. Она словно вторила словам умудренного жизнью кладбищенского сторожа: вот заглянула под мухоморный грибок остановки, потопталась на месте, читая объявления, и устремилась к пивному киоску, замялась, перебежала на противоположную сторону улицы к витрине магазина. И все равно мертвеца целенаправленно несло к сердцу города.
- Ишь, в Центр его тянет, - хмыкнул Гаврила. - В который раз одно и то же. Можно подумать, в столице им медом намазано. Такой же погост, как у них - только бумажек больше валяется. Ан нет, прут к цивилизации приобщиться. Почем масскульт для народа?
Петров сосредоточенно вторил маршруту зловещего мертвеца.
- Так это не первый сбежавший покойник? - спросил он. Автобус, как раз подскочил на пригорке, и сторож лязгнул зубами об бутылку.
- Конечно же, нет! - Гаврила хлебнул и занюхался. - Они по весне так и лезут. Кто в жизни чего не поспел, кто просто так - пива жахнуть. Ты это, поосторожней. Неровен час, меня без зубов оставишь. Кстати о пиве...
4. Первая жертва
- Сворачивай, ексель! - Гаврила вцепился в автобусный руль. Кладбищенский транспорт икнул тормозами и замер посреди дороги. - Во, видишь - мужик валяется?
Петров обернулся и, правда, заметил прикорнувшего на газоне человека. Тот подложил под голову смятый целлофановый пакет и беззастенчиво дрых в окружении вялых тюльпанов. Апоплексического оттенка физиономия так и лучилась жизнью, но назвать ее человеческой не рискнул бы даже наш, мало сведущий в анатомии, студиоз.
- Наверняка, наш клиент, - осклабился сторож.
Охотники вышли. С опаской приблизились к спящему. Петров осторожно толкнул его черенком лопаты. Мужик заворочался и обложил их, не открывая залитых глаз. От него невыносимо смердело.
Гаврила пнул незнакомца ботинком.
- Н-на север идите, ментозавры позорные! - отмахнулся потенциальный клиент, на что Гаврила выхватил из рук остолбеневшего помощника лопату и, что есть силы, приложил матершинника по башке.
- Свяжи его, типа, а там разберемся, - проинструктировал он Петрова и повернулся к автобусу. Студент, как умел, спеленал вероятную жертву и потащил к катафалку.
5. Пленение козлобородого
- Поехали дальше, - Гаврила опять приложился к уже ополовинившей посудине и, по-видимому, созрел для подвигов. Пьяный сонно ворочался где-то на заднем сиденье. Петров, отдавшись во власть старшего, хоть и не совсем трезвого, напарника, с готовностью повернул ключ зажигания.
Они не проехали и ста метров, как Гаврила приметил невдалеке одинокого интеллигента с козлиной бородкой и дипломатом. Петров рьяно пришвартовался и вместе с Гаврилой выскочил из автобуса.
- Простите, куда идет этот автобус? - только успел спросить козлобородый, как неподкупные борцы за витальность человеческой расы уже размахнулись лопатой. Крепкая кладбищенская веревка также была наготове. Очнулся несчастный уже в автобусе в неприятной близости со своим предшественником.
- Совсем, блынь, менты офигели, - сокрушался адепт апоплексии и лез лобызаться. Новенький попробовал, было, интеллигентно отстраниться, но вскоре и сам сомлел в невыносимых миазмах дешевого перегара.
А катафалк продолжил свой скорбный путь, утлым челном рассекая асфальт ночных улиц.
6. Падре Пэдро
Дорога свернула к ветхой церквушке. Внимание наших героев привлекла осторожная тень, которая при появлении автобуса попыталась укрыться за мраморной колонной.
- Сейчас и проверим. - начальник зловеще осклабился и вразвалку направился к храму. Петров с лопатой поспешил за ним. В темноте засуетились. - Выходи по-хорошему, упырь! - рявкнул Гаврила.
Противник испуганно заскулил, но не вышел. Тогда охотники решили разделиться. Студент зашел справа и ткнул лопатой в скукоженный силуэт. Мертвяк взвыл и бросился бежать. Тут-то его и встретил дебелый кулачище.
С опаской Петров приблизился к распростертому тельцу. Упырь был одет в ветхую рясу, из окровавленной пасти торчали кривые зубищи, на лысой макушке наливалась синевой здоровенная шишка.
Хотя добыча не подавала признаков жизни, наши герои связали ее от греха подальше и погрузили в труповоз. От сивушного амбрэ пленный очнулся.
- Раз уж мы все вместе оказались в столь безвыходной, безысходной, я б даже сказал - патовой ситуации, - миролюбиво проблеял интеллигент, - давайте хотя бы знакомиться. Моя фамилия Козлофф.
- Семеныч, - с готовностью икнул пьяный.
- Отец Пэдро, - представился новенький и выплюнул отколотый зуб.
7. Дите Дракулы
- Скажи, Гаврила, что мы еще ищем? Вместо одного сбежавшего - уже троих спеленали. Такими темпами, - студент глумливо хихикнул, - нам поутру кладбища не хватит.
- Дык, я, честно признаться, и сам не знаю, кто из них настоящий. - Петров изумился. - Че вылупился? Эт раньше покойника было издалека видно. При нынешнем же расцвете медицины они, что твои мумии. Ни плесень их не берет, ни червь могильный... За дорогой следи!
Взвизгнули тормоза, что-то стукнуло о капот. Могильщики выругались: в свете фар на асфальте скорчилась маленькая человеческая фигурка.
- Смотри, бледная как настоящий упырь, - изумился Гаврила.
- На гота похожа, - недоверчиво заметил Петров. После недавних откровений напарника, которые, кстати, и привели к сему неприятному ДТП, он решил поостеречься с поспешным навешиванием ярлыков.
- Ну, да! А где же тогда топор? Вяжи, и поехали - третий час уже!
Девица, и впрямь, походила на внебрачную дочь трансильванского кровососа. Тяжелые тени на синюшно-бескровной мордашке лишь дополняли картину. Петров затянул путы покрепче и погрузил тщедушное тельце.
От тряски готесса пришла в себя, приоткрыла глаза и застонала. Священник шарахнулся от нее и заворочался, пытаясь перекреститься со связанными руками. Остальные пленники с любопытством уставились на невиданное доселе создание.
- Девушка, а вы кто такая будете? - не выдержал неугомонный Козлофф.
- М-маша... - призналась девчушка, но спохватилась: - По-настоящему меня все зовут Ночной Принсес!
8. Мерин Педальского
Бессонный автобус неутомимо кружил по городу. Железная машина не требовала ни сна, ни еды, ни дозаправки. Чего нельзя сказать о ее пассажирах. Пленников растрясло, подвыпивший Гаврила клевал носом на месте кондуктора. Даже Петров нет, да и проваливался в сонную бездну. Тогда автобус вихлял, громко пукал глушителем, от чего все мгновенно просыпались. Но лишь для того, чтобы вновь погрузиться в уютную предрассветную дрему.
- Гаврила, смотри! - в ленивом мигании неоновой вывески зоркий студент заприметил нечто странное. - Тебе не кажется, что в той машине кто-то сидит?
Могильщик хмуро потер слипшийся глаз, зыркнул и оживился. В машине - огромном черном "Мерседесе" - и впрямь, кто-то был.
- Какая рожа, - Гаврила довольно крякнул. - Эт по-любому тот, кто нам нужен.
Огромный детина раскинулся в кресле водителя. Руль глубоко впечатался в необъятное брюхо. Щекастая лысая башка покоилась на покосившемся подголовнике. Из приоткрытой пасти сочилась зеленоватая слюна.
Гаврила рванул ручку двери, но та оказалась закрытой изнутри. От шума упырь проснулся и зарычал.
- Выходи, кровосос! - гаркнул Гаврила, а студент лишь крепче сжал рукоять сельскохозяйственного оружия.
- Шо вы, ...ть, себе позволяете!? - вызверился кадавр. - Разбудить меня - самого Педальского, ...ть! - монстр распахнул бардачок и в руке у него блеснул вороненый ствол. Петров со всей дури шарахнул лопатой в стекло. Осколки осыпались и на мгновение дезориентировали противника. Это дало возможность как следует прицелиться. Следующий удар пришелся точно в висок.
9. Сила искусства
Вдвоем они еле выволокли толстяка из кабины.
- Черт, надо было его напугать, чтоб он сам вылез, - пыхтел Гаврила.
- Ага, и достал пулемет из багажника, - подхватил Петров. - Мы бы его так напугали, что он бы еще и в автобус сам залез.
Загрузить жиртреста в катафалк у новоявленных охотников за вампирами не получилось. В переднюю дверь он попросту не проходил. Поднять же Педальского с земли и засунуть в люк для покойника не хватало силенок.
- Нужен третий, - констатировал студент.
- Сейчас развяжем, - отмахнулся Гаврила. - Заодно и покушают...
- Нет, смотри. Видишь - кто-то идет. Вроде, нормальный.
Незнакомец подошел поближе, остановился. Он был одет в потрепанные джинсы, растянутый бежевый свитер. С некогда бритой скуластой физиономии саркастически усмехались зеленые глаза.
- Кого-то хороним? - поинтересовался лохматый.
- Пытаемся, - кивнул Гаврила. - Можешь помочь?
- Да, запросто!
Втроем они приподняли бесчувственного мертвеца за шиворот и стукнули головой об пол автобуса. Петров перебежал в салон, перехватил покойника. Следом поднялся нечаянный помощник. Гаврила заталкивал тело снаружи. С трудом и ругательством, Педальского погрузили.
Гробокопатели рассыпались в поклонах. Даже попытались всучить своему спасителю пять рублей благодарности, но тот отказался.
- Да, кто ты такой, добрый молодец? - изумился сторож. - Неужто, тимуровец без команды?
- Поэт Буренкин, - лучезарно улыбнулся добромолодец. - Давайте я с вами поеду - вам же его еще выгружать надо?
10. Поиск сферического верблюда в черном вакууме
Кладбищенский сторож Гаврила заложил руки за спину и с наполеоновской миной дефилировал по сторожке. Потенциальные мертвецы свалены под стеночкой, Петров и Буренкин - внимают.
- Того мы имеем, - рапортовал сторож: - бомжа (одного), Семенычем кличут. По запаху - истый зомбяк. Некто Козлофф - возможно, и не похож, но люди его класса в столь позднее время шастать по улицам опасаются. Святой отец Педро. Вообще-то, я не боюсь священнослужителей, но плотоядный лик этого вызывает у меня некоторые опасения. Машуня, ака Ночная Принсес: дитя болот и тишины, упырица со стажем, если судить по количеству боевого пирсинга. И плотоядный венец нашей маленькой коллекции - бизнесмен Педальский...
Петров по привычке не выпускал из рук черенок верной лопаты. Буренкин следил за развитием событий с нескрываемым любопытством.
- Собрался раз ночной порой в сторожке разный люд, уж битый час решить не могут, кто из них есть верблюд... - продекламировал он. - Девочку отпустите - ее, небось, мама дома заждалась.
Ночная Маша с ненавистью зыркнула из-под челки. Интеллигент попытался поддакнуть, но его взгляд зацепился за погнутое полотно лопаты. Слова застряли в горле.
Зато пришел в себя Педальский. Уж он за словами не лез ни в карманы, ни в словари. Наверное, даже Гаврила узнал о себе пару неведомых дотоле словесных вывертов.
- Надо что-то решать, - подал голос Петров. - Светает...
Узнав, что произошло, Антон Сергеич тут же приехал. Директор кладбища N13 поверх пиджака был облачен в поношенную кожаную косуху. В руке он сжимал толстый номер журнала "Живые и мертвые".
- Бурная, как я погляжу, у вас выдалась ночка? - взгляд директора задержался на гнутой лопате. - Можно подумать, что все окрестные кладбища праздновали сегодня ночь отрытых дверей.
- Вы думаете, - ахнул Петров, - что они все...
- Что ты, конечно, нет. Это тебе не фильм ужасов. Воскрешение (по научному - демортализация) это довольно редкий в наших краях феномен. Обычно для того, чтоб мертвый ожил, недостаточно одного благоприятного стечения минеральных солей с радиоактивными отходами. Мертвецу нужен более веский стимул.
- Так, ради этого мы тут и собрались, - не выдержал сторож. - Сергеич, не томи, на тебя вся надежда!
Антон Сергеич скользнул по лицам подозреваемых и открыл журнал. Найдя нужное место, он колупнул его для верности ногтем и протянул Гавриле.
- "Мертвые хотят жить", - с недоумением прочитал тот.
- Вот именно. Исходя из этого, и будем искать.
12. Осмотр экспонатов
Он подошел к бомжу. Семеныч скорчился в луже блевотины, храпел и благоухал.
- Ты думаешь, он живет? Черта с два. Единственное, что он делает - это ждет, когда ж, наконец, сдохнет. А ожидание изо всех сил пытается скрасить "водочкой".
Мортолог остановился перед забившимся в угол Козловым. Интеллигент проблеял что-то жалобное.
- А у него - жизнь? Единственное его достижение в том, что газеты читать научился, да пересказывать их на кухне шиворот навыворот. Сам в тайне мечтает о том, чтоб его не дюжий "умище" хоть кто-нибудь оценил, да увез в неизвестном направлении ровно в полночь.
Антон Сергеич перешел к отцу Пэдро. Тот зарычал и попытался лягнуть своего узурпатора ногой в кроссовке.
- Вот уж кого никогда бы не заподозрил в резэрекции, так это священника. Прагматичный коммивояжер, рекламный агент вечной смерти - откуда тут жизни взяться? А впрочем, ведь он даже в кущи свои загробные не верит...
Директор обернулся к принцессе. Дешевая тушь потекла, выгодно подчеркнув грубо замазанный прыщ. Девица шморгала носом и выжидающе сверлила взглядом обидчика.
- И тут под штукатуркой мы не обнаружим ничего, за чем стоило б возвращаться. Девчушка-дурнушка, лишенная друзей и фантазии. Она стесняется быть как все, но не может придумать, как кто ей стать. Да, у нее впереди еще целая вечность - бессмысленная, серая, увенчанная скучной старостью.
13. Справедливая расправа
В сторожке зависла напряженная тишина. Все выжидающе посмотрели на тушу Педальского. От вырвавшихся у упыря слов зарделся даже Гаврила. Не смотря на излишнюю эмоциональность, все эти слова сводились к одному: Педальский все отрицал.
- Не хотите же Вы сказать, что жизненный путь господина Педальского полон страстей и эмоций, падений и взлетов, любви, ненависти и духовных исканий? - язвительно хмыкнул забытый всеми поэт Буренкин.
- Почему бы и нет? - Антон Сергеич взял у Петрова лопату и смерил взглядом притихшего бизнесмена. - Посудите сами, ведь весь бизнес это маленькая война. Весь день он сражается с конкурентами, вечером с зеленым змеем, ночью с женой. А поутру все сначала. Естественно, при таком режиме и взлетов-падений должно быть предостаточно.
- А смысл? - изумился поэт. - Какая же это жизнь, если в ней не остается места ни для чего кроме вечной войны? Победы же нужно ценить, переживать поражения, стремиться к чему-то, в конце концов!
- А он и стремится. К могиле, как и его предшественники. Ведь только в могиле они, наконец, смогут отдохнуть от самих себя.
- Но как же тогда?... - ахнули все. Круг подозреваемых замкнулся, так и не раскрыв своей страшной тайны.
- Терпение, - попросил директор. - Я, кажется, знаю, кого мы ищем... - и с этими словами он рубанул лопатой Буренкина.
Вурдалак (это был он) бросился к выходу, фонтанируя гнилостной кровью из рассеченного горла. Проворный студент прыгнул наперерез и повалил кадавра. Гаврила разбил подвернувшийся табурет и пронзил черное сердце импровизированным колом. Некоторое время чудовище скребло пальцами пол, открывало пасть и вращало глазами. Потом затихло.
- Но почему именно он? - наконец отдышался Петров.