Вы уважаете деньги? Положим, уважаете. Итак, вы уважаете деньги. Я же, например, их люблю. Да, люблю, что тут такого? Ведь главное слово здесь - "любовь", великое чувство.
Так вот, получается, что вы уважаете деньги, я - люблю их, а вот Гоша Шлеп их боготворил. А почему бы нет, в самом деле? Что поделать, если на голодный желудок Гоша бывал злым, как собака, а доброта, почтение к ближним и благочестие нисходили в его душу лишь в той мере, в какой карманы его топырились от купюр.
Гоша Шлеп боготворил деньги. Жаль, деньги не отвечали ему взаимностью. Стоило Шлепу разжиться некоторой суммой, и через день, максимум, через два, сбережения сбегали от него, как девчонки, утекали вместе с девчонками, оставляя в сердце зияющую рану, и приводя бумажник в дистрофическое состояние.
За месяц до того как Гоша пустился в последнюю в жизни аферу, его кредитка, стараниями очередной пассии, похудела с трех миллионов до сорока копеек. Для тех, кто просто уважает деньги, как вы, или даже любит их, как я, удар чувствительный, но не смертельный; Шлепу же это стоило жизни.
Был январь, когда Шлеп заявился ко мне попрощаться. Навеки.
- Понимаешь, - сказал он, - вот где мне эта нищета. Руки на себя наложу.
Подумав, что это шутка, хоть и дурацкая, я решил подыграть. Умник, ничего не скажешь.
- Денег на веревку хватит? - спросил я. - Или ты как-нибудь по-другому...
- По-другому, - сказал Шлеп. - Погибну при попытке ограбить банк.
- Чего?
- Вот, смотри, - Гоша протянул мне мятую газетную вырезку.
Там рассказывалось о системе безопасности одного банка. Мол, при несанкционированном доступе в их серверную, автоматика блокирует намертво дверь и пускает отравляющий газ. Заявись грабитель даже в костюме химзащиты, долго не протянет: кончится кислород в баллонах - и хана.
- Охренеть! Ты что, серьезно?
Шлеп кивнул. Без тени улыбки. Он вообще не был шутником.
- Охренеть!
Я уставился на Гошу почти с благоговением. Вот она, настоящая страсть! Как истинный влюбленный, он решился умереть в окружении милых его сердцу денежных знаков, пусть и виртуальных, хранящихся на счетах в утробе центрального сервера. О том, как Гоша проберется в серверную самого охраняемого в мире банка я не беспокоился: все-таки Шлеп - хакер, и хакер отменный, всякие электронные штуки с ним ласковы, как котята. Оно, конечно, можно было бы попытаться обойтись и без трагических эксцессов, просто взломав банковскую сеть и прикарманив нужную сумму (именно этим Шлеп и зарабатывал всю жизнь), но во-первых, служба сетевой безопасности того банка всегда славилась маниакальной бдительностью и куркульской лютостью, так что украсть по-крупному не удалось бы все равно, а во-вторых, для человека, решившего покончить с собой, вести себя подобным образом - не по-самурайски.
- Да, - сказал Гоша. - Вот так вот и кончается жизнь...
Помолчали.
- Послушай, - сказал Гоша. - Я ж к тебе по делу, как к другу... - он выудил из кармана связку ключей. - Сам понимаешь, после того, как все случится, начнется следствие, будут шастать везде, искать, друзей-знакомых трясти. Так ты того, если к тебе подвалят с расспросами обо мне, отдай им ключи от моей дачи, ладно? Они все равно до нее доберутся, так пусть культурно заходят, а не двери ломают. Я хоть и покойник буду, а все равно дачи жалко. Договорились?
- Договорились, - ответил я, - какой разговор.
- Ну, прощай, - пробормотал Шлеп и полез обниматься.
Больше я его живым не видел.
Когда он ушел, я еще долго сидел, попивая пиво, и раздумывая о превратностях технического прогресса. Вот, думал я, пять лет назад стали массово клонировать людей на органы. Жаль, мозгами клоны не вышли, а то могла бы выйти очень интересная штука. Один Гоша погиб, а вместо него - раз! и появился другой.... Но нет, увы, тупые они, клоны. Только на органы и годятся. Может, лет через десять ученые загадку разгадают, и научатся делать полноценные копии, а пока...
Ну так вот, больше Гошу живым я не видел, и о том, что было дальше, знаю по рассказам общих знакомых, из блогов и из новостей по "ящику".
Надо сказать, Шлеп и впрямь замыслил грандиозный прощальный спектакль. Месяц он потратил на добывание сведений о системе безопасности банка. Думаю, вздумай он толкнуть эту информацию заинтересованным людям, их благодарность не знала бы границ, но Гошка был эгоист, поэтому все свои знания оставил при себе.
Выведав все, что нужно, он закупил кучу компьютерного железа, и еще на месяц заперся в квартире, готовясь к взлому. Знаете, все эти сигнализации, карточки доступа, коды на бронированных дверях, сканеры сетчатки и отпечатков пальцев - столько с ними мороки! Конечно, Гошина задача упрощалась тем, что ему нужно было всего лишь войти. Но ведь и здесь - сколько препятствий вставало на его пути! Попадется не в меру ретивый охранник - и все, лежит наш Шлеп на полдороге к мечте, с дыркой в башке. Такого исхода Гоша допустить не мог, поэтому старался изо всех сил. Костик Нос болтал даже, что кое-что из электронных причиндалов Гоша вшил себе под кожу, чтоб не "светить" перед охраной, но это вряд ли. Во всяком случае, без медика такое не провернешь, а с единственным знакомым врачом, Чудиком Гансом, Шлеп разругался за год до того - Ганс, проводя на друзьях свои безумные эксперименты, подстроил ему какую-то подлянку, после которой Гоша месяц провалялся в больнице.
И вот наступил "тот самый" день. Вылезши из-под одеяла, Гоша Шлеп оделся и, не завтракая, вышел на улицу ловить такси. Отпустил такси за два квартала до места и по аллейке, ежась от пронзительного мартовского холода, потопал грабить банк.
Это было бы гениальное ограбление, не закончись оно смертью.
Шлеп вошел в банк через минуту после открытия. В это время по залу обычно тычутся бестолково ранние посетители, выстоявшие до этого с четверть часа под дверьми, а персонал, не занятый утренним кофе, взирает на них с тихой ненавистью людей, которым не дали выспаться.
Отметившись в электронной очереди, Гоша взял с конторки какие-то бумаги, и, делая вид, что ищет место, где бы приткнуться и заполнить их, стал бочком продвигаться к двери служебного хода. Как и предполагал Шлеп, охранника здесь не было: дверь запиралась хитрым электронным замком, сторожить ее не имело смысла. Первое испытание Гошино снаряжение выдержало с честью; приветливо пикнув, и подморгнув зеленым, дверь отворилась, пропуская во внутренние покои. Гоша, надо отдать ему должное, примерно представлял, что и как здесь расположено. Он даже бывал здесь пару раз, наведывался к одному приятелю, с которым успел скорешиться перед тем как отправиться на тот свет.
Серверная, это "святая святых", находилась в подвале, с ней рядом располагались комнаты компьютерщиков и пост охраны. Чтобы достичь цели, Гоша должен был выманить всю эту братию наверх хотя бы на пару минут. И Шлеп принялся выманивать. Перво-наперво он нашел компьютерные кабели, тянувшиеся в коробе вдоль стен. Дойдя до комнаты с надписью "Бухгалтерия", Гоша оттянул крышку короба, и несколько секунд работал кусачками.
- Вы что здесь делаете? - грозно раздалось позади, едва Шлеп закончил свое черное дело. Медленно обернувшись, Гоша увидел длинного типа с бэйджиком на груди, на котором, помимо фамилии, числилась должность: "Зав. кассой".
- Я новенький, - сказал длинному Шлеп, демонстрируя такой же бэйджик, только с должностью поскромнее. - Кабинет директора ищу. Не подскажете?
- Там, - махнул зав. кассой куда-то в сторону Чили. - Только у него сейчас совещание.
- О, спасибо! - воскликнул Гоша. - Ничего страшного, я в приемной подожду.
Для директорского кабинета Шлеп приготовил особый сюрприз. В кармане лежал крошечный диск, который, если нажать на кнопку, начинал пронзительно верещать. Заряда батарей хватало на двадцать минут, вполне достаточно, чтобы кого угодно свести с ума. Заглянув на мгновенье в приемную, Гоша швырнул пищалку за кожаный диван у стены, и концерт начался.
Покуда толпы обезумевших сотрудников с воплями носились по коридорам, наш самоубийца спокойненько спустился в "святая святых". Вход в серверную закрывал многотонная железная плита, больше всего похожая на врата в рай, каковыми они предстают проходящим мимо душам грешников. Чудовище это было защищено изнутри и снаружи; снаружи - хитроумными замками, ключи от которых у Шлепа имелись, изнутри же, помимо ядовитого газа, - тучей коварных ловушек, о которых Гоша и представления не имел, да они его и не волновали.
Открыв хитроумные замки, самоубийца отворил тяжеленную дверь, вошел в серверную, и окочурился, надышавшись газом.
Его обнаружили через полчаса, он лежал в обнимку с главным сервером, несчастный страдалец, скончавшийся, прижимая к груди самое дорогое.
Понятное дело, когда банкиры обнаружили труп, начался содом чище прежнего. Можно было бы описать, что там творилось, я слышал обо всем из уст очевидцев, но это уже не интересно. Тело несчастного Шлепа, после бесконечной фотосессии на месте гибели, забрали, наконец, в морг, где над ним продолжил изгаляться патологоанатом. Поразительная все-таки штука, эти бюрократические процедуры! Человек провел полчаса в газовой камере, синий весь, с выпученными глазами, и измазан с ног до головы собственной блевотиной. Спрашивается: какого дьявола его вскрывать? Убедиться, что он умер именно от отравления, а не от смеха, например?
И вот, выпотрошенный и снова зашитый труп заталкивают в морозилку морга, в ожидании, что отыщутся родственники, и явятся забрать драгоценное тело для похорон. На город спускается ночь, морг - и так малолюдное заведение - пустеет, остаются лишь двое охранников и задержавшийся по каким-то делам патологоанатом.
Охранники, в ту ночь дежурили Костя и Сергей, резались в карты в тесном предбаннике. Возможно, в покойницкой им было бы просторней и удобней, но, по известным причинам, они старались ее избегать. Они резались в карты, а за стеной возился с компьютером патологоанатом Пантелеев. Работал ли он, или бился по Интернету в Контрстрайк, Косте и Сергею было неинтересно.
Дело шло к полуночи, Сереге постоянно везло, везло так, что Костя уже подумывал, стоит ли вообще вылезать из-под стола, где он исправно откукарекивал каждый проигрыш. И тут случилось две вещи. Сначала часто заморгал, а потом и вовсе погас свет. Спустя несколько томительно жутких секунд синюшно затеплилась аварийка, и тут с пронзительным скрипом отворилась дверь в покойницкую.
Охранники обмерли от страха, но в щель просунулась всего лишь всклокоченная голова Пантелеева.
- Мужики, - прошептала голова, вращая глазами, - вы не зайдете? Там что-то...
Пантелеев сейчас же появился весь, целиком, и поза его говорила о том, что возвращаться на рабочее место он не очень-то и спешит.
- Что там у тебя? - вопросил Костя, не успевший еще вернуться из-под стола после очередной "отсидки".
- Кто там?! - вскинулся в ответ Пантелеев. Голос его был чересчур встревоженным даже для полуночного часа в морге.
- Костя это, - сказал Сергей, ежась. - Костян, вылазь, доктор нервничает.
- Ничего я не нервничаю, - Пантелеев изо всех сил старался придать голосу бодрости. - Просто оборудование... того, пошаливает.
- Ну да, ну да, холодильник, - промямлил Пантелеев. - Глянули бы, а?
- Мы что тебе, слесаря? - чем меньше Сергею хотелось идти в покойницкую, тем суровее становился его голос. - Мы охрана, стережем, чтоб ты покойников не вынес, а холодильник чинить - ремонтников зови. И вообще, что это ты ночь-полночь на работе засел?
- Мужики, хорош ломаться! - сморщился патологоанатом. - Мне правда помощь нужна. Или вы идете, или я ментов вызываю.
- Пойдем, Серега, глянем, что у этого зануды стряслось, - сказал Костя, делая шаг к покойницкой.
Второго шага не последовало. За стеной что-то заскрежетало, застонало, завыло. Что-то звонко грохнуло, будто на пол обрушили башню из медных тазов, а потом, в разлившейся тишине, послышались неуверенные шлепки босых ног, как если бы шел слепец, или человек, впервые поднявшийся после долгой и тяжкой болезни.
- Мама! - пискнул Костя. Сам не ведая как, он снова очутился под столом.
- К-к-к-к-т-то т-там у т-теб-бя? - зубы Сергея неостановимо лязгали, как ложка в пустом стакане в вагоне мчащегося поезда.
- Н-не з-з-знаю, - профессиональная выдержка позволяла Пантелееву стучать зубами, сохраняя при этом некое подобие достоинства.
- Д-дурак ты, П-п-пантелеев, - продолжал Сергей. - З-за такие ш-ш-шутки морду б-бьют.
"А иди ты!" - хотел, было, огрызнуться патологоанатом, но сил хватило лишь на то, чтобы открыть рот. В дверях появилась фигура. Это был сегодняшний "пациент" из банка, отправившийся к праотцам, надышавшись ядовитых газов. Глаза зажмурены, нагое тело жутко синеется в неверном свете "аварийки", шрамы от вскрытия черными полосами расчерчивают мертвое тело. Из одежды на трупе была только простыня, зацепившаяся прорехой за большой палец ноги.
Шлеп... шлеп... Шлепали ступни, шуршала простыня. Мертвец двигался бочком, подволакивая ногу, как человек, который заново учится ходить после тяжелого инсульта.
Костя надрывно икнул под столом. Потянуло мочой.
Доковыляв до двери, труп уткнулся в нее и остановился, как останавливается, наткнувшись на препятствие, игрушечный танк. Через несколько мучительно долгих секунд его рука поползла вверх и скрюченными пальцами отодвинула задвижку. Костя снова громко икнул.
- Милицию бы вызвать, - прохрипел Сергей, когда оживший покойник скрылся за дверью.
- А вы на что? - шепотом спросил Пантелеев.
В ответ Сергей лишь истово затряс головой.
Милиция объявилась только после третьего звонка, когда взявший себя в руки охранник догадался, наконец, попридержать лишние подробности и просто сказать, что похитили труп. Еще пришлось вызвать "Скорую" для Кости: тот беспрерывно скулил и наотрез отказывался вылезать из-под стола.
Прибывшие оперативники сначала покатывались со смеху, выслушивая сбивчивые рассказы очевидцев, но едва Сергей прокрутил им кассету с записью с камер видеонаблюдения, шутки прекратились сами собой. Стражам порядка даже пришлось тянуть жребий: никто не хотел докладывать начальству.
А по улицам города тем временем ковылял оживший мертвец. Камеры видеонаблюдения зафиксировали, как он, голый и синий, приблизился к освещенной фонарями автобусной остановке, вызвав фурор среди пассажиров. Кое-что из отснятого потом показали по телевизору, и хоть уличные камеры не записывают звук, сама картинка была воплощенным криком ужаса. Мертвый же Шлеп, дождавшись автобуса, и внушив водителю такое почтение к своему хладному телу, что тот с дурным воплем выскочил на мостовую, уселся за руль. Плюнув дымом в опустевшую остановку, автобус покатил прочь.
Автобус с мертвецом перехватили через три квартала, в тоннеле. Остановили, прострелив шины, но труп ушел, воспользовавшись чьей-то любезно покинутой машиной. Новая погоня окончилась разгромленной витриной супермаркета на окраине. Бросив машину, уткнувшуюся в стойбище проволочных тележек, покойный Шлеп, распугивая покупателей, проковылял через весь зал и скрылся в помещении склада. Для мертвого тела это был весьма хитрый ход: сразу за узкой разгрузочной площадкой начинался частный сектор с его покосившимися заборами, сараями, обгоревшими развалюхами, с его жителями, каждый третий из которых выглядит хуже любого мертвеца.
Одним словом, покойника упустили. Об этом мне рассказывал следователь: как и предсказывал Шлеп, милиция подняла на уши весь город. Следователь явился ко мне через неделю. Усталый лысый и злой, он смотрел на меня так, как может смотреть бывший шеф-повар дорогого ресторана, сосланный по навету врагов на должность дегустатора замороженных пельменей. Без лишних слов я отдал несчастному ключи от Гошиной дачи. Думаю, в тот миг я представлялся ему кем-то вроде Господа, раздвинувшего воды Чермного моря. Он едва не прослезился, и даже пообещал сообщить, если на даче обнаружится что-нибудь интересное.
Интересное обнаружилось. Труп нашли на даче, он лежал в сенях, и мартовское солнце заметно повредило его. Дальше все пошло быстро. Опознание, повторное вскрытие, осиновый кол (из экологически чистой древесины, заточенный по древним канонам плазменным резаком), похороны. На этом история Шлепа закончилась.
После похорон прошло две недели, и жуткие и странные события начали потихоньку забываться. Я снова входил в колею обыденности, занимался своими делами, общался с людьми, с которыми не виделся давным-давно. Но сегодня, примерно час назад, мне на "мыло" пришло письмо. Адрес отправителя - почтовый ящик Гоши. Дрожа от возбуждения, я открыл его... Вот что там говорилось.
"Привет. Ты, главное, не пугайся и не впадай в истерику. Мне очень нужна твоя помощь, так что будет скверно, если ты запаникуешь. Я действительно мертв, во всяком случае, сейчас, но когда ты узнаешь, как все произошло, ты будешь знать, как мне помочь. Я выложу тебе все, я в слишком отчаянном положении, чтобы хитрить с единственным человеком, который способен мне помочь.
Думаю, ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, что на самом деле я не собирался накладывать на себя руки, но просто задумал очередную аферу. Наверное, именно поэтому ты и пальцем не шевельнул, чтобы отговорить меня. Что же, ты правильно сделал, афера мне действительно удалась. Вернее, почти удалась.
К тому банку я подбирался очень давно, я ходил, как кот вокруг сметаны, облизывался и сверкал глазами, но ничего не мог поделать. У них действительно зверская система защиты, взломать которую, уж поверь мне, нереально. А потом я нашел ту заметку про ядовитый газ, и тут меня осенило! Они жилы порвут, чтобы защититься от живых, подумал я, но что они смогут сделать с мертвецом? А ничего!
И тогда я решил умереть, но умереть по-своему, правильно, чтобы выжать из собственной кончины максимум, и обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь.
В то время много болтали об опытах Чудика Ганса с имплантантами. Я пересекся с ним, и понял, что нашел то, что мне нужно. Ганс показал мне мышей, мертвых мышей, которыми управлял по радио. Их тела, органы и мозг поддерживались в рабочем состоянии инъекциями каких-то микроскопических штучек, и Ганс сказал, что если послать в мозг некие сигналы и запустить сердце, мыши снова оживут, и станут такими же, как были. Я спросил, можно ли такое же проделать с человеком, и Ганс сказал, что можно. А еще он показал устройство, которое позволяло делать слепок сознания и сбрасывать его на комп. И тогда я рассказал Чудику Гансу о том, что задумал.
Ганс пришел в восторг. Мы принялись оттачивать мой план, доводя его до совершенства. Чудик ставил на мне эксперименты, четырежды я умирал и воскресал без малейших для себя последствий. На пятый, правда, что-то пошло не так, и я угодил в больницу, но и это мы обратили себе на пользу, устроив образцово-показательный скандал. Мы разругались вдрызг, и Чудик Ганс отошел в тень. Тем самым он не только приобрел идеальное алиби, но и обезопасил наше дело: все должно было выглядеть как самоубийство, и ни у кого даже мысли не должно было возникнуть, что здесь замешан такой субъект, как Ганс.
Ты видишь, все было спланировано идеально. Кроме меня и Чудика, в деле, сами того не подозревая, были замешаны еще двое: ты и патологоанатом Пантелеев. Через тебя менты должны были выйти на дачу, где их ждал мой покойный клон, Пантелеев же должен был пощадить мое несчастное тело и не вскрывать его. Когда все случилось, он получил анонимный перевод на кругленькую сумму и письмо, в котором говорилось, что при жизни я принадлежал к тайной религиозной секте, и наш бог против посмертных вскрытий. Пантелееву обещали втрое против уже перечисленного, если мое тело попадет в гроб целым и невредимым. Так что в ночь, когда я ожил, он изо всех сил пыхтел на работе, рисуя на мне липовые швы, а потом составляя липовый отчет.
Тебе, наверное, интересно, что же все-таки я делал в серверной, как сумел взять деньги, и сколько взял. Все очень просто. Как я и предполагал, умники-банкиры, вгрохав миллионы в средства внешней защиты, сам сервер оставили без внимания. В нем был и привод для записи дисков, и стример с набором ленточек, и, главное, разъемы для флэшек оказались не заблокированными. Представь себе, как я веселился! Сигнализация орет дурным голосом, таймер отсчитывает секунды до полной блокировки дверей, автоматика откручивает вентили на баллонах с ядовитым газом, а я тем временем открываю консоль, подключаю к разъему вшитую под кожу флэшку и скачиваю реквизиты самых "жирных" счетов общей суммой на четыре с лишним миллиарда. Четыре миллиарда! Куча денег! Если действовать с умом, в любой момент их можно перевести на счета в любом банке!
Когда все было кончено, я втянул флэшку под кожу, и тут как раз пошел газ, и я умер.
Мертвый, я перешел на режим радиоуправления, и тут на сцене появился Ганс. Он дежурил около морга и, вступил в дело, едва было готово "заключение о вскрытии". Ему удалось вывезти мое тело из города и спрятать в своей лаборатории, милиции же вместо меня он подсунул моего клона.
Вот так все оказалось просто. И все было бы замечательно, если бы Ганс не задумал вывести меня из игры. Он должен был оживить мое тело еще две недели назад, но он не спешит. Он хочет добраться до информации на флэшке, но не может. Я подстраховался. Я зашифровал содержимое флэшки, а ключи для расшифровки и копию данных перебросил на свой комп..."
Далее следовали инструкции, как найти припрятанный Шлепом постоянно включенный компьютер, в который он перебросил украденные данные. Я запомнил и стал читать дальше.
"Ты спросишь: как появилось это письмо, если я мертв? Я скажу тебе. Когда Ганс экспериментировал с переброской сознания на комп, я кое-что понял в его работе, и скопировал часть своего сознания на свой компьютер. Что-то вроде шутки, дурацкого эксперимента. Отправить письмо по электронке, просмотреть файлы, влезть в чужой компьютер, если защита не слишком сильна. Но эта шутка стала единственной моей надеждой! Я пробрался в компьютер Ганса, я видел через его веб-камеру свое тело в холодильнике в его лаборатории. Я спросил, что это значит, и он потребовал все деньги в обмен на мою жизнь!
Теперь ты видишь, какая сука этот Ганс. Он лишил меня всего: жизни, честно заработанных денег. Все, что мне остается, это молить о помощи тебя, моего друга. Спаси меня! Проберись в его дом и включи мое тело, инструкции о том, как это сделать - в конце письма. Спаси меня, друг, а я в долгу не останусь, половина денег, что я взял в банке - твоя! Или, если хочешь, бери даже больше, только спаси!"
Там было еще много белиберды, в этом письме. Шлеп у нас вития, умеет вышибить слезу, когда захочет. Электронная копия мертвеца, рассылающая посмертный спам... Кому рассказать - не поверят!
Я пересел за другой компьютер и пробежал глазами бумажку, на которую выписал сетевой адрес секретного Гошиного компа. Пальцы сами забегали по клавиатуре, и вот уже по экрану побежали реквизиты счетов. Четыре миллиарда триста восемнадцать миллионов! Чтобы проверить, реальные ли это реквизиты, или "липа", я решил округлить сумму и перевести "лишние" триста восемнадцать миллионов на свой секретный счет на Фарерских островах. "Транзакция завершена успешно!" - сообщила через минуту банковская программа.
- Да, Шлеп, - печально пробормотал я, собираясь с духом, - электронная копия это тебе не целый человек. Хватка не та. Бедняга ты, бедняга...
Через полчаса два миллиарда веером разлетелись по счетам в сорока пяти банках по всему миру. Два миллиарда на оставшихся необчищенными счетах трогать не стал, хотя так и подмывало отщипнуть еще кусочек. Но нет! Уговор есть уговор: пополам! И так лишнего умыкнул. Надо быть честным.
Подумав так, я еще постучал по клавиатуре, отправляя электронную почту. Обязательства есть обязательства, их надо выполнять. Потом поднял телефонную трубку:
- Алло, Ганс? Да, отправил. Как только получишь, можешь его кончать.