Чепуховый обзор
Взлёт
По мне, единственно адекватным откликом на "Гетто" был бы абсолют пустого листа.
Говорят, в некоторых дальневосточных школах ученику при переходе на очередную ступень посвящения глава школы не только выдавал свиток с наставлениями в секретных техниках или диплом, удостоверяющий достижения ученика, но и писал стихи, каждому – свои, сообразно с его натурой и путём. Лучший из лучших вместе с дипломом мастера и лицензией на полную передачу школы получал чистый лист.
Есть знания, которые невозможно сформулировать словами – и, следовательно, прочесть в учебнике. Есть умения, которые невозможно освоить по самоучителю. Есть мастерство, которое можно только передать лично, из духа-разума – в дух-разум и телом – телу, в непредставимо близкой для европейца связи учителя с учеником. Потому что это мастерство требует не так сведений и навыков, как, в первую очередь, преображения. И начинается это преображение с освобождения от своего обыденного Я. С выхода. Увидеть дверь и выйти самостоятельно способны единицы. Большинству необходим указующий палец учителя. Разумеется, учеником может стать лишь тот, кто догадается перевести взгляд с пальца туда, куда он указывает.
Речь идёт не только о школах пути или боевых искусств. Точно так же в дальневосточных культурах обучают музыке, живописи, танцу, поэзии.
Может быть, поэтому сегодня в Китае, Японии, Корее живут, как свои, кинематограф и европейский балет, симфонические оркестры и рок-группы, а для европейско-американской культуры китайский танец, музыка гагаку, театры Но и Кабуки остались непостижимой экзотикой.
Как свидетельствует практика образования высших классов в Российской империи, практически любому дееспособному человеку по силам владеть несколькими языками (по минимуму – французским, немецким, латынью и греческим), уметь плавать, ездить верхом, фехтовать, танцевать, играть на фортепиано, петь, рисовать и слагать стихи. Ничего запредельно сложного. Азами владели все. И девица, рисующая милый сердцу пейзаж или разучивающая модную арию, и молодой человек, пишущий мадригал в альбом, понимали, что остаются по эту сторону двери, более того – даже не знают, где дверь, а их экзерсисы имеют такое же отношение к искусству, как утренняя зарядка – к боевой медитации тай-цзи цюань и котильон – к танцу Шивы.
Да и не нужно каждому быть дверью меж мирами, мембраной в телефоне Вселенной. Только некоторым. Их сотни, от силы тысячи. Но тех, кто мог бы стать учителем – единицы, от силы десятки, и они, как правило, чел не берут – нет времени, пишут. Вот если бы учебник...
Такой учебник должен быть перформативом. Перформатив – магический языковой знак, означающий сам себя. Высказывание, само по себе являющееся поступком, о котором оно сообщает. Говоря: "Привет", мы приветствуем. Произнося: "Клянусь", даём клятву. Книга-учитель, выталкивающая ученика в писатели, должна рассказывать о чуде преображения, показывать, как оно происходит, и сама быть чудом преображения. Наконец, она должна отбирать среди читателей потенциальных учеников и вовлекать их в процесс преображения.
Понятно, что таких книг не бывает и быть не может, потому что не может быть никогда. Но, тем не менее, вот она. Рассказ Максима Далина "Гетто".
Что, кто-то ждал, что я буду разбирать достоинства и недостатки рассказа? Вам явлено чудо – весомое, грубое, зримое, как гаечный ключ. Нормальный такой рабочий инструмент, уже далеко не новый, но и без ржавчины – в порядке. Если вас смущают следы масла на нём – этот инструмент и это мастерство не для вас. Вы полагаете важным, гладки ли филёнки и ровно ли положен лак на открытой двери? Но вам её открыли, и за нею – беспредельный мир и бесконечный путь. Не смотрите на палец – смотрите, куда он указывает. Вам осталось навести себя на резкость, разглядеть – и идти.