Аннотация: Вся жизнь хорошего человека с рождения до 87 лет, в фотографиях
Это я. Меня зовут Ляховецкая Мария Давыдовна. Я родилась в 1927 г. в г. Москва (Россия).
Моего отца звали Ляховецкий Давыд Зиновьевич, он родился в 1888 г. в г. Одесса (Украина). Его родителей звали Зиновий и Анна. У Давыда было два брата: Александр (Израиль первоначально, Сруль) (отец Семена) и Мэир (дядя Муня).
Мамочка у меня была самая лучшая на свете. А судьба трагическая с детства. Ее звали Бердичевская Елизавета (Лэя) Израилевна (Срулевна). Она родилась в 1892 г. в местечке под городом Запорожье (Украина). Ее родители, Сруль (раввин) и Мария (учительница музыки на пианино), погибли в еврейском погроме в 1906 г. в местечке под городом Запорожье (Украина). Всегда вспоминаю об этом, как об истории бескорыстной родительской любви и самопожертвовании. Сруль был раввином, поэтому его дом украинцы-националисты громили первым. Детей они спрятали в подвале, В подвал открывался люк. Его застелили ковриком, поставили на него стол, на него самовар, как будто они чай пьют. Так они и оставались двое, Сруль и Мария, и ждали смерти. Пришли, уроды, жестоко убили их, но детей не нашли. Соседи потом пришли хоронить и хватились: а где же дети?! Нашли их перепуганных в подвале. Лэя, моя мамочка, была старшая, ей тогда было всего 14 лет. И она, продавая фрукты, вырастила трех младших детей. Я всегда удивлялась, как такая маленькая девочка справилась?! Соседи научили ее, как жить дальше, во всем помогли. Когда не стало родителей, все соседи стали думать, что делать с детьми?? Тогда решили, все жители местечка собрали деньги, все помогли, кто чем мог, и открыли лавку. Вот Лэя прямо рядом с домом и торговала фруктами.
Ее брат Цадик хорошо учился, он был очень умный. В свои сиротские детские годы он помогал другим ученикам и получал за это пищевые продукты, значит, тоже немножко зарабатывал, Он уехал потом в Польшу, в г. Белосток и стал там директором завода, был богатым человеком.
Еще у мамочки была сестра Берта и сестра Бэла, она работала уборщицей, а ее дочка Сима стала учительницей немецкого языка.
Моя мамочка в школе мало училась, но она была очень умная, все соседи приходили к ней за советом, и поскольку она работала на рынке, она считала в уме очень хорошо, она еще мне потом помогала с задачками в школе!
Не особенно красивая, но очень умная была, и поэтому в нее влюбился самый красивый парень, звали его Сруль, как и отца, и когда он вез ее по городу на карете, запряженной лошадьми, он шептал ей на ухо: "Лэя, я не верю, что ты моя жена!" От него моя мамочка в 1918 году родила моего старшего брата Семена. Тогда они еще жили в Украине, в Одессе. Их было трое братьев Сруль (Александр), Давыд (мой отец) и Мэир (дядя Муня), а их родителей звали Зиновий и Анна. Сруль вернулся с войны раненый (это была гражданская война), и уже через пару лет умер. Такая трагедия для моей мамочки! Любимый муж, и осталась с ребенком одна. Мама Сруля сказала, что будет помогать и возьмет к себе в дом, только если она выйдет замуж за второго брата Давыда. Так она и сделала. Давыд тоже был торговец, как и она. Она его не любила, он был бабник, весельчак и выпивоха, но мамочка заботилась о нем как о своем ребенке, и все-таки он помогал ей с деньгами.
А потом переехали в Москву. Жили почти в центре Москвы, на Миусской площади, это станция метро Белорусская. Жили в коммунальной квартире. Здесь в 1923 г. родилась моя сестра Зина, а потом в 1927 году и я.
Почему в честь бабушки Марии, погибшей в погроме, назвали не Зину, а только меня, младшую? Зину назвали в честь дедушки Зиновия, отца Сруля и Давыда. Я еще про Зиновия расскажу немножко. Он рос в Одессе Его сестры уехали за границу, а мальчики с матерью остались в России.
А вот роддом, в котором мы все родились! И Зина, и я! Он до сих пор цел, он до сих пор работает, и в нем потом родились мои доченьки, Лялечка и Мариночка
Моё детство... Когда мне было два года, я опрокинула на себя кипяток и обварила живот! Лежала в больнице. Мама называла меня Мариечка, а папа Масенькая! Я играла в классики! Дружила с девочками. Мамы с папой вечно не было дома, они работали, а старший брат Семен был строгий, Мы с Зиной слушались его во всем. А еще он был красивый и футболист, и девчонки на него вешались. И часто они нас с Зиной угощали, чтобы с Семеном подружиться! Пытались понравиться что ли. А жили мы впятером в одной комнате в коммуналке, и мы с Зиной спали вместе на узком диванчике, было очень тесно. Зимой мама приходила с работы очень замерзшая - еще бы, целый день на улице!, но готовила нам обед, а потом ложилась и грела нам место, чтобы нам ложиться не в холодную постель. Где она находила для этого силы?! Очень добрая была, и гостеприимная, у нас вечно были в гостях люди и все наши друзья.
Вот оно, моё детство. Самая маленькая здесь - это я. Взрослые - это мои мама и папа, Лэя и Давыд. Высокий - это мой старший брат Семен, а средняя девочка - это моя сестра Зина.
Я очень любила и брата и сестру. Зина с детства очень добрая была. Я с ней поссорюсь, а Зина меня потом катает на спине на четвереньках, и я уже даже специально потом так делала, чтобы покататься.
Мы маме помогали. Но я всегда выбирала убраться в доме, а Зина - пойти куда-нибудь. Она очень подруг любила. Всегда ходила в магазин или за керосином, и с подругами повидается заодно. А я всегда выбирала в доме что-нибудь сделать.
А потом школа. Прозвище у меня в школе было "Телега"! было очень обидно. Но я, наверное, была неуклюжая, а ребята злые, всё подмечают. Прошло столько лет, но несколько фамилий я помню - мальчишек, которые со мной учились. Мне уже было за 80, когда дочка Марина предложила поискать их на сайте "Одноклассники". Я назвала фамилии!, и она очень удивилась, что я их помню! Но никого найти не удалось.
Я плохо училась. У меня по всем предметам были тройки, только по математике четверка. Но память у меня была хорошая!! Те стихи, которые я выучила в школе, я всю жизнь помнила, Пушкина, Лермонтова - мои дочки удивлялись.
А потом началась война. И для нас она началась задолго до 1941 года. Ведь в Польщу война пришла раньше. Моя мамочка получила известие, что брат Цадик погиб в Польше вместе с женой во время немецкой оккупации, их живьем закопали в землю.
Вот такой он был. С ним его жена и сын Изик (он выжил).
Мама так безутешно рыдала! Я не понимала, почему, я ведь их никогда не видела, а это был ее родной братик, которого она сама вырастила! Их сын Изик (Израиль) выжил, потому что гостил тогда в России, как раз у моей мамочки, И он получил письмо от друга из Польши, что родители погибли, и рвался уехать в Польшу, но мы все висели на нем, особенно Зина, не пускали. И он остался в России навсегда, был главным снабженцем на заводе - большим человеком! Он был очень умный и родственный и остроумный!
Когда началась война, мне было 14 лет. И меня определили на завод, и полвойны я вместе со взрослыми работала по 12 часов в день, мы делали гранаты для фронта. А за опоздание на работу на пять минут сажали в тюрьму. А работа целый день на ногах! И у меня начали очень сильно опухать руки и ноги. И тогда - не было счастья, да несчастье помогло! - меня перевели в ученики счетовода. Получается, дали мне профессию на всю жизнь!, я ведь потом была бухгалтером. А когда кончилась война, мне дали медаль за трудовую доблесть! Помню, как награждали в актовом зале!
Мой брат Семен ушел в армию. Он дошел до Берлина! У него еще в Берлине была немка, гражданская жена, и она плакала, когда ему пришло время возвращаться в Россию! Он привез нам дорогих подарков из разоренного Берлина! Шаль! Но это было уже после войны.
Всю войну я мечтала о такой малости - выпить сладкого чаю! С сахаром! Был только сахарин. Вечно голодные! Хлеб давали по карточкам и немножко картошки. Мы ели ее с кожурой. А когда война кончилась, я картошку научилась чистить с тонкими-тонкими очистками! И всю жизнь дочек своих ругала за толстые очистки! Говорила: "В войну такие не выбрасывали! ВСЁ съедали!" Но однажды достался сытный обед, и я отравилась! Температура сорок! И врач сказал, что нужно делать клизму подсолнечным маслом. И мама сумела что-то золотое из дома продать и на рынке купить подсолнечное масло, чтобы сделать мне клизму. Нам бы его в питание! Были бы сыты. А она мою жизнь спасала. За золото на рынке даже во время войны можно было продукты купить.
В небе летали фашистские самолеты и рвались бомбы, и часто звучала воздушная тревога, и мы тогда бегом бежали в бомбоубежище. А однажды дядька один с нашей улицы сказал про меня: "А эта что тут делает! Еврейка!" Я рыдала. Было и обидно и страшно.
А потом меня отправили в колхоз, на поле работать, и выдали банку сгущенки. И я очень хотела, чтобы мама и сестра обязательно поели этой сгущенки. Кто-то свою сразу съел, а я в ней маленькую дырочку проделала и только чуть-чуть пробовала!! И очень удивилась, когда ее потом открыли, и оказалось, что в ней уже почти ничего нет!
А когда в 1945 г. кончилась война, и через полгода отменили хлебные карточки, я уже была не девочка, а девушка! Влюбчивая была! Во всех влюблялась! Иногда обижали! Однажды слышала, за спиной сказали, что ноги толстые! А наряжаться было не во что! Всю молодость, помню, или у меня было платье, но не было туфель, или были туфли, но не было платья!
Работала я счетоводом. Получала мало!
И у меня появилась подружка Крошка! Вот какие мы с Крошкой были! Она повыше, я пониже.
Крошка знала наизусть все оперетты! Я от нее очень многому научилась! Билеты в оперетту были дешевые-дешевые! Продукты в магазине дорогие, а билеты дешевые! И мы ходили смотреть. Я тоже потом все арии наизусть знала! Я хорошо пела.
Вот так и пришло время, когда появился в моей жизни Гришечка, мой муж на всю жизнь. Только что с войны пришел, солдатик. Он всю войну на Дальнем Востоке служил, для сдерживания японской армии, в сражениях не участвовал, всю войну валил деревья, и упавшее дерево ему сломало два ребра, лечился. А в конце войны он с войсками вошел в Корею.
Вот он какой был!!
Парней было мало после войны! А тут такой красивый! Он был другом моего брата Семена и жил на соседней улице. Он пришел к нам в гости, и мы познакомились. А на следующий день он к нам пришел, мама дверь открывает и говорит ему: "А Семена нет!" Он говорит: "А я не к Семену, я к Маше!" И уже на второй день он мне сказал, что мы поженимся. Какой ласковый был! Он мне стихи писал!
Ты, может, бы выбрала лучше,
Да Я подоспел!
Вот такая была любовь!
А мама была в смятении! Где взять деньги. Праздновать надо было две свадьбы одновременно: Зина тоже выходила замуж. И еще мама очень беспокоилась за меня, я же была еще маленькая, мне было только 18 лет. А мне предстояло уйти в чужую семью.
Вот в таких коммуналках мы тогда жили. Длинный коридор, много комнат, в конце коридора общая кухня, 4 плиты, (мы делили плиту еще с одной семьей, нам принадлежало 2 конфорки), рядом с кухней две туалетные кабины и ванная - на все 9 комнат. Туда была очередь. Еще и родственники приезжали помыться.
Семья была совсем чужая. Любящий и любимый муж - да. Но у него была мама. У меня появилась свекровь! И свёкр. Ева и Самуил. И это надо было выдержать.
Еще в самом начале она наорала на меня. Потому что до свадьбы я приходила к ним в гости в Зинином платье, и она думала, что у меня два платья, а оказалось одно. Она орала, а я не понимала, в чём я виновата. Потом она орала на меня постоянно. Гриша велел ей не отвечать. Я научилась молчать, и даже глаз не поднимать, и даже не прекращать своей работы по дому. Ева однажды сказала Зине: "Лучше б ТЫ была моей невесткой". Зина ответила: "Я бы с вами жить не смогла".
А однажды ко мне в гости пришел мой папа. Сидел-сидел, Ева на стол не подает. Мне так стыдно было, что моего папу здесь не покормили! Я копила на чулки, но отдала ему деньги, пусть пойдет где-нибудь пообедает! Только он ушел, Ева тут же накрыла на стол!
Наши апартаменты были узкие и длинные. В дальней большой комнате жили Ева и Самуил, а в проходной комнате жили мы, молодая семья. А разве это честно?!
Общий коридор все семьи мыли по очереди. От нашей семьи мыла всегда я. Правда, Ева готовила. Она была великая кулинарка! Но учить меня не хотела.
Забеременела я сразу! И Ева - не понимала, что ли, что я ребенка ношу, что меня кормить надо?! Гришечку от души покормит, а мне даст мало и похуже. Гриша ей говорил: "Тогда Я есть не буду!" Но все равно, в конце концов, было по ёё.
И уже большой живот у меня был, когда у мамочки моей случился инсульт. Мы за ней ухаживали все по очереди, Зина, Семен и я. И я взяла отпуск, чтобы не отходить от нее. Она уже в сознание не приходила. И вот мой отпуск кончается, а маму бросать нельзя, и я не знаю, что мне делать... И день в день мама умерла. Ровно сорок дней отболела. Добрая. Даже умерла по-доброму! Сталинское время, я не могла на работу не выйти.
И весь остаток беременности я плакала и плакала. Такую маму потерять!! У Евы никакого сочувствия не было. Она мне сказала, что мой молодой муж не должен страдать, что жена должна быть веселая. А Самуил меня пожалел! Сказал: "Маша, ну что ж поделаешь!"
И вот родилась Лялечка, Елизавета. Вот здесь я настояла, Я не знаю, как они все согласились, но разрешили мне назвать в честь моей мамы!
Никогда и ни у кого такого беспокойного ребенка не было!! Она орала днем и ночью. А еще слабенькая была, послевоенный ребенок, недокормыш, и всю беременность я плакала, вот это на ней и сказалось. Я даже стоя спать научилась, и другого желания не было, только спать!! Бывало, заснет, наконец, а Самуил тут же пошутит: "Скучно без нее! Давай разбудим!" И если бы Ева была добрее, она бы согласилась с ней сидеть! Мне ведь Лялечку пришлось уже в два месяца отдать в детский сад! Обязательно работать надо было. Если бы Ева взялась с ней сидеть, Лялечка, может быть, была бы спокойнее! А почему она не могла сидеть? Она была домохозяйка. Она никогда не работала, работал Самуил, он был портной.
А еще трудно было жить, оттого, что Гриша был очень ревнивый. К столбу ревновал! Я не сказала, он после армии кончил техникум и пошел работать на завод, в литейный цех. Вот как с его друзьями встретимся с работы - так мне скандал на почве ревности! Вот тут меня Ева защищала! Она говорила: "Маша не допустит!"
А потом уже несколько лет прошло, и я пошла с девчонками с работы отметить 8-ое марта, и так весело мне там было! А он приревновал и сказал, что за это у меня второй ребенок будет. А я не хотела! Первый ребенок дался так трудно! Но он и слушать не захотел. А за что?! Я всегда верная ему была.
Но хорошо, конечно - родилась Мариночка. С ней было легче.
И жизнь потекла уже поспокойнее и побогаче. Когда мне было 32 года, мы переехали в новую трехкомнатную квартиру - вместе с Евой и Самуилом. Я 50 лет жила со свекровью! Кто бы еще, кроме меня, смог?! И еще проблема была - Гриша пил.
Вот такая я теперь была.
Работала я теперь в ателье. Приемщицей заказов и бухгалтером. Очень меня на работе все любили, и работники и клиентки, говорили, что я добрая.
Всегда собирались мы с родственниками! По очереди друг другу многолюдные пиры делали. Пели, смеялись!
А еще, когда собирались, я громко детским голосом читала стихи "Рисунок" С.Михалкова - все очень смеялись! Смешной был номер!
Я карандаш с бумагой взял,
Нарисовал дорогу,
На ней быка нарисовал,
А рядом с ним корову.
Направо дождь, налево сад,
В саду пятнадцать точек,
Как будто яблоки висят
И дождик их не мочит.
Я сделал розовым быка,
Оранжевой - дорогу,
Потом над ними облака
Подрисовал немного.
И эти тучи я потом
Проткнул стрелой. Так надо,
Чтоб на рисунке вышел гром
И молния над садом.
Я черным точки зачеркнул,
И означало это,
Как будто ветер вдруг подул -
И яблок больше нету.
Еще я дождик удлинил -
Он сразу в сад ворвался,
Но не хватило мне чернил,
А карандаш сломался.
И я поставил стул на стол,
Залез как можно выше
И там рисунок приколол,
Хотя он плохо вышел.
А Гриша всегда на этих сборищах танцевал "цыганочку".
А еще на праздничные демонстрации ходили. Это было весело! Шли за транспарантами, на которых ехали дети. Надолго останавливались по пути, пели и танцевали. Кто-то с аккордеоном был всегда. И на этих демонстрациях Гриша тоже всегда танцевал "цыганочку". Вот он танцует! А все смотрят, хлопают!
Летом в отпуск ездили, в дом отдыха под Москвой или на море. Непременно с детьми, без детей ни разу в жизни не ездили отдыхать! А однажды Гришечке дали путевку в Батуми (Грузия), и мы все вместе (с детьми) с ним поехали, а там дожди не переставая. И мы оттуда уехали, долго ехали на автобусе, добрались до Новороссийска. Оттуда на морском катере... Марину очень тошнило. И она каждую минут спрашивала, когда доедем. И мы все говорили час, а когда этот час прошел, сознались, что еще полчаса плыть. Очень ребенок страдал. В тот раз мы отдыхали в Туапсе на Черном море. Однажды там был страшный шторм, и мы прыгали на волнах, пока они не начали бить нас камнями, и Марина чуть не утонула.
Жила интересами детей. Обе мне всё рассказывали. И Лялечка уже подрастала, мне ЁЁ новости интересно послушать - она про мальчиков, а Марина одновременно свои школьные новости рассказывает - но я умела их одновременно слушать, и всегда могла повторить - меня не поймаешь, что я плохо слушаю!
Лялечка в педагогический институт поступила, не с первого раза. И Марина потом не с первого. Тоже нанервничались.
Марина в университет поступала, читала так много, учила ... Она предпочитала заниматься, лежа в проходной комнате, и, поскольку голова у нее горела, она открывала настежь балкон - зимой!! А мы все: я, Гришечка, свекр и свекровь ютились по двум другим комнатам и терпели холод! Зато поступила! А сколько денег на ее частных преподавателей потратили! Она два года с ними занималась.
А потом Ляля вышла замуж
Через год внучка Олечка появилась.
Лялечка еще училась в институте, поэтому я много ухаживала за Олечкой. Возила ее на коляске на свою работу (в ателье - это было недалеко от дома). Там ее пеленала и кормила из бутылочки, и некоторые думали, что мама - это я! )))
Потом умер от инфаркта мой брат Семен. И это было горе.
Подросла Марина, поступила в университет, и тоже начались кавалеры, и тоже вышла замуж.
Вот моя Марина замуж выходит. И я здесь с ними. А за спиной у нас дочка Изика - Вера.
И тогда две мои девочки родили детей одновременно! Лялечка родила мне внучку Ирочку, а Мариночка внука Сашу! Две беременные одновременно ходили! И дети потом росли вместе - как близнецы! И Мариночке первого сына тоже я растила.
А мы с Гришечкой вот такими стали. И теперь отдыхать только с внуками ездили. Однажды должны были ехать отдыхать на море: Лялечка с двумя детьми, я и Гриша и Маринин сын - младшим тогда по три года было. Встретиться должны были с Лялей в поезде. И в последний момент, пока мы с Гришей собирались, мы не нашли билетов на поезд! (А у Ляли их тоже нет, билеты были у нас). Принялись вытряхивать все чемоданы, искать - билетов нет! А уже опаздываем! И приняли решение ехать, сесть на поезд, и уже в поезде еще раз всё перетряхнуть и найти билеты. Марина со своим мужем Колей нас провожали, всё бегом!, тащили бегом эти тяжелые чемоданы - добежали до поезда в последнюю минуту. Там зареванная Ляля мечется по поезду, со своим мужем Яшей и детьми на руках! Посадили нас в поезд, Яша с нами поехал одну остановку - и билеты нашлись! Нормально отдыхали потом.
Еще долго замечательно жили.
Дачу мы с Гришей купили, двухэтажный дом, участок, много работали там, и опять всех внуков на лето брали.
Я очень любила артистов. Некоторые жили неподалеку, а некоторые даже приходили к нам в ателье! Однажды в доме отдыха мы отдыхали вместе с матерью Аллы Пугачевой, и с ней была Кристина, ей тогда было 8 лет. Я уговорила мою внучку Олю с ней подружиться, ей было 10. С матерью мы очень подружились, везде ходили вместе, много разговаривали. Мы их даже на машине возили по окрестностям. А потом уже в Москве я пошла на концерт Аллы Пугачевой и вышла к ней на сцену с цветами и сказала: "Спасибо вашей мамочке, что она вас вырастила, такую талантливую!" Я вообще любила с артистами пересекаться, и все всегда про их личную жизнь знала!
А потом пришла долгая черная полоса.
Когда мне сказали, что у моей Лялечки болезнь нашли, я повалилась, мне нечем было дышать, меня женщины отпаивали, кто со мной работал.
Бегали с Гришей, лекарства доставали, возили, помогали чем могли.
А ее операция, а что она так долго после нее не выздоравливала.... Ни о чем больше думать не могла.
Потом пропал Яша. Не вернулся домой, так и не нашли. А он столько делал для Лялечки, всем ее лечением занимался! Золотой был муж...
Внучка Олечка раньше всех уехала в Израиль, а теперь и Лялечка с младшей Ирочкой сбежали туда же, из этой страшной России, где пропадают люди.
А на нас с Гришей легли заботы - продать квартиру и все ее содержимое. Да не одну квартиру, а две!! Разве мы можем здесь оставаться, когда наша больная доченька от нас далеко?! Надо скорее ехать туда, ухаживать. Но продать квартиру было так сложно, столько препятствий было!
А потом начались долгие полгода, когда мы, как на работу ездили на Тушинский блошиный рынок. Наберем с Гришей полные рюкзаки и в каждой руке по сумке - и рано утром, чтобы место на рынке занять, едем! И в летнюю жару, и в лютый мороз стояли на рынке, все имущество из двух квартир распродавали, деньги копили, они понадобятся, дочке передать. Страшное было время. Где силы брали?! Ведь полный рабочий день там на рынке были, и без выходных. Однажды возвращаемся вечером домой. Стою в метро, на плечах рюкзак тяжеленный. И передо мной освобождается место! Но сесть я не успела, женщина помоложе меня заняла! А мне было уже 65! Я говорю: "Почему же вы мне сесть не дали!" (ну потому что место ко мне было ближе, чем к ней). А она говорит: "Ничего, постоите. Вы вон какой бульдозер!" Я заплакала, говорю: "Так мечтаю о том, чтобы сесть на минуту!! А рюкзак - если я его сниму, мне его уже не надеть!" И тогда мне кто-то уступил место.
И наконец, всё распродали и едем в Израиль, и деньги сразу все отдали, и корзину отдали, квартиру - одну на всех - в Герцлии купили, все вместе поселились.
А Израиль встречает неласково.
Вот наши первые фотографии в Израиле - на паспорта. Всё на них видно, какие мы несчастные.
Очень скоро умерла моя доченька. У меня на руках. Ухаживала, руки подкладывала. Языком бы вылизала, чтобы боли облегчить.
Всё, всё, всё. Должно пройти время.
И время прошло.
Пошли с Гришей работать, работали очень помногу - работа спасала. Язык я учила, тоже днем и ночью, всегда бумажки со словами с собой, всегда учу, зубрю, много раз повторяю. И на стенах у меня шпаргалки висели "Спряжение глаголов". Учила потихоньку. Слов много знала, а грамматика не давалась.
В ульпан ходила, язык учить. В ульпане задание было: расскажите, сколько у вас детей. Разрыдалась и убежала с занятия. Разве можно такое спрашивать.
Марина с семьей (уже трое детей) в Канаду уехала - ей 10 тысяч долларов дали - как смогли собрать - сами не поняли.
Но годы прошли, немножко отпустило.
Дочка Марина повидаться приехала. Как меня трясло, как я рыдала - у меня есть дочка! Ведь на улице скажут: "Има" - у меня сердце обрывается - мне никто так не скажет.
В очередной приезд мне Марина компьютер купила и научила на нем писать письма - раньше мы ведь только по почте письма посылали - новости узнаешь через две недели! А тут сразу. Но я долго не могла научиться. Вроде Марина меня научила и уехала, а без нее у меня не получается. Приходил ко мне человек, учил меня. Научилась! Все потом удивлялись, что в возрасте, а умею компьютером пользоваться!
За границу стали ездить. Во многих странах побывали!
Вот такие мы были путешественники по столицам европейских стран:
А был случай! Мы в Париж собирались, и моя Марина с семьей в Париж едет. Мы там договорились встретиться - знали, в каком отеле будем, и Марина нас найдет. И не успели из аэропорта на автобусе к отелю подъехать, бежит к нам моя Марина с детьми! Плачем, обнимаемся - вся наша группа на нас смотрела, плакала! Они думали, мы случайно встретились! Потом вместе по Парижу ездили.
А еще мы к внуку Саше в Канаду съездили! Как он нас целовал все время, пока мы у него были! То одного обнимет-поцелует, то другого! А на скользких местах подхватит обоих под руки и везет на себе.
Еще годы отмотались.
Гриша заболел. Операция на сердце. Инсульт перенес, почти ослеп, и почти ходить не мог. Я за ним ухаживала. Я ему говорила: "Я тебя любовью вылечу!" Вот фотография за несколько месяцев до его смерти, он в инвалидной коляске сидит.
Да и мне уже жить немного остается. Хотя - много! Еще целых 7 лет.
Еще я в гостиницу поездила! И денег на это не жалко! Очень я купаться любила в бассейне.
Пиры я закатывала своим любимым внучкам и их семьям. Много готовила, они любили у меня покушать! И они меня на свои пиры приглашали! По врачам нас с Гришей водили, жизнь спасали. В молодости мне цыганка предсказала, что в старости у меня будет большой почет. Вот он наступил! Я у внучек на высоком месте!
