А осень сорила в моём парке листьями, как принцы в средневековых тавернах сыпали золотом. Экю, гульдены и пиастры уже заполошными грудами валялись вдоль тротуаров, а несчастный принц всё кричал: "Трактирщик, наливай!" - и швырялся, швырялся монетами.
Листья, подчиняясь его норову, срывались с веток, летели вниз и с жадным звоном бились оземь.
Листья цветными змеями носились по протоптанным тропинкам и заасфальтированным дорожкам.
Листья кружились и пели.
Всё было напрасно: прекрасная маркитантка, замечтавшись, отвернулась и смотрела в окно, не слыша восхищенного гула вокруг, не чувствуя хмельного запаха пролившегося драгоценного вина, не видя, как солнце, устав расцвечивать золото золотом, покатилось на запад, на запад, на запад... Девка ждала восхода луны - ведь грядет полнолуние... Принц впадал в черную меланхолию. И густели тени.
- Вы не скажите, как пройти в библиотеку?
Парк от ужаса вздрогнул, таверна замерла, листья от негодования бросились в разные стороны, и только горячее светило, почесавшись о горизонт, чему-то разулыбалось.
Она была хороша. Рыжая, как прозрачные закаты, рыжая, как предгрозовые рассветы, рыжая, как червонное золото. Южная осень не ревнива, она не заставляет земных дев кутаться в тяжелые одежды, и платье на девчонке было открытым и легким. И разлапистые веснушки ползали по ее голым рукам, как светлячки - по цветам Дюймовочки.
(Говорят, именно это стало последним доводом лягушки, уговорившей таки старого мерзкого Крыса, взять малютку в свою нору: можно было здорово сэкономить на свечках...)
Да какого черта! Танцевать - не целовать, и разговаривать - это тоже не целоваться. Не целоваться молоденькой девчонке со старым, облезлым крысом.
Но у моей тени не было моей старости, она снизу подобралась к девичьим ногам и заглянула вверх.
"Вот хамло!" - перекорежило за недалекой лавкой мрачного принца.
Ох...
- Не советую: ни в каких библиотеках Вы не найдёте ничего нового.
- Я не ищу нового, а лишь чуть-чуть красоты.
"Ничего нового, лишь чуть-чуть красоты", - подтвердила за нею моя тень, а я выдохнул. И улыбнулся.
- Красоту не надо искать - она приходит сама. Я вот только что убедился в этом.
- Вам-то повезло, - улыбнулась красотка тоже и капризно показала обиду. - А я? А мне?
- А Вам её должны приносить горстями и амфорами, свитками и букетами и дарить, дарить, дарить...
- Нету! - протянула она мне пустые руки.
- О, только дайте повод, только дайте право.
- Даю, - лукаво улыбнулась девчонка и сложила ладони лодочкой.
Южная осень пособила мне. Она бережно опустила в них резной, наполовину еще зеленый лист.
- Ох! - сказала девочка.
- Садись? - по праву возраста, по праву старости перешел я с нею на ты.
Она села слишком близко. Ее голые колени приткнулись к моим, ее голое плечо уткнулось в моё, и наши тени, отпрянув на миг, принялись обнюхивать друг друга.
А принц в своём углу залпом выпил очередной кубок, со стуком поставил его на стол и опять крикнул трактирщику: "Наливай!"
- Это,- она продемонстрировала мне желто-зеленый листик, - горстями. А свитками?
- Дай только повод, - опять улыбнулся я. - Дай тему.
- А если свитка с таким сюжетом не найдётся?
- Изрисую свой.
Она не стала долго раздумывать:
- Увядшие цветы, - и спохватилась, - только не надо о грустном.
Я почесал лоб.
Я почесал затылок.
Я вынул из воздуха лист зеленоватого шелка и размашисто, как японские иероглифы, широкой кистью начал выводить русские буквы:
Увяла роза.
"Заморозки, однако", -
Подумал чукча.
Девчонка прыснула.
А внизу, у наших ног тени уже игрались, вместе игрались с разноцветными листьями, как котята с одним клубом цветастой шерсти.
- Спасибо... - сказала она.
- Не за что, - ответил я. - Это всего лишь долг учтивого самурая перед прекрасной гейшей.
- Долг гейши - вознаградить учтивость самурая.
Я не успел отодвинуться - она запрокинула за мои плечи руки, она коснулась губами моей щеки.
Я не успел даже вздохнуть - она оторвалась от меня, она откинулась от меня. Перепуганные котята бросили шерстяной клубок и бросились друг от друга. А из темного угла донеслось шипение и тяжелый стук дорогого кубка по красного дерева столешнице.
Девчонка ничего не увидела, ничего не услышала, она подбросила листик и поймала его ладонями-лодочками. И снова, и снова... Она играла с ним, она веселилась с ним - она с ним кокетничала. И лист опять планировал, закручивая широкую спираль, слегка взлетая на воздушных ухабах, легко подчиняясь случайным порывам теплого ветра, и было в его небрежном скольжении нечто от...
- Странно, никак не пойму на что это похоже? Я думала поначалу, что должно бы - на воздушного змея, но...
- На парусник. На летящий по верхушкам волн чайный клипер.
Она взглянула на меня. В ее глазах плескались два океана, и неслись по их зеленоватым безднам, неслись сквозь них, сквозь грозы и штили неслись через них - от древней бездумной Азии к чопорной старушке Европе с грузом первого чая неслись в своей вечной гонке две легенды, две леди - "Кати Сарк" и "Фермопилы". И не было им больше соперниц, и не было им преград.
Листик упал на землю. Мы одновременно нагнулись.
Котята взглянули друг на друга и бочком-бочком, едва ли не хвостами вперед, то подпрыгивая, то пригибаясь к земле, начали подбираться к брошенной, было, игрушке.
- Пацаки обнаглели! - проскрипело изнеподалеку.
Наши ладони соприкоснулись. И она не убрала свою. Мы разогнулись. Она держала осенний листок, а я - ее веснушчатую ладошку. И все океаны земли плескались на расстоянии объятия, и летели в них все клипера мира.
Ставь же свой парус лохматый
Меть свои крепкие латы
Знаком креста на груди.
Я не опускал глаз, я не отпустил ладонь, я коснулся ее колена, чуть вжал и невысоко провел вверх.
- И на что похоже это? - заинтересовалась девчонка.
- На счастье, - ответил я.
И она потянулась ко мне губами.
- Воры! Это мой золотой! - проревел пьяный принц. Он стоял рядом, и он выхватил меч. Принцев с детства учат искусству обращения с оружием. Его удар был силен и точен. Пробив мне грудную клетку, клинок попал прямо в сердце. Я даже не успел почувствовать боли.
*
Рыжеватая, веснушчатая девушка бродила по аллеям парка, зачерпывая ногами листву и подкидывая её в воздух. Из недалекой улицы раздались вопли неотложки, пошумели и стихли.
"Кому-то плохо", - легко подумала она и легко забыла.
*
Два котенка, наигравшись листиком, попрыгали домой - к своей миске молока и сладкому кисикету. Они успеют: по лунному лучу - это недолго.