Приятно пройтись вечерком по Триполью, всюду суета человеческая видна. Тут Жорж стоит, курит после водки, там Маргулис на яблоню влез, груши ищет. Там вот бомж Кукловод жвачку жеваную продает кусками, и бычки по рублю за штучку. Хорошо, хочешь курить, бычек купи и кури, сладкий дым потягивай, потом жвачкой зажуй и чеши куда шел. Опять же карлика можно повстречать, или Пасенкова, или еще какую-нибудь сволочь. Красота!
И ходят вечно, и ходят друг за другом, как педерасты. Следят, наверное.
Вот примерно так рассуждал сегодня Петр Иванович Рожок, стоя у окна своей квартиры, а потом вслух как крикнет:
- Фиг, я на улицу пойду!
И не пошел. Решил полезным домашним делом заняться. Тараканов душить. И че? Взял и пошел. Вышел на кухню, а там мальчонка соседский Костик Семенко сидит, игрушечками забавляется. Петр Иванович и спрашивает его:
- Во что играешь?
А тот и отвечает:
- В бухариков!
- В кого? - опешил Рожок.
- В бухариков, какой вы, Петр Иванович, непонятливый!
Пригляделся учитель рисования, а игрушки-то у Семенко действительно странные. Страшноватые куколки какие-то. У всех рожи синюшные, небритые, у кого глаз подбит, у кого оба.
- Где ж ты таких набрал? - Рожок интересуется.
- А я, у Джамили Имедоевой кукол покрал и сам их под бухариков раскрасил, вашими красками.
Рожок за сердце схватился, под плиту газовую, где краски хранились, глядь, а там только коробка разорванная. И все. Настроение упало в момент. Схватил он пару бухариков, на пол сбросил и давай их топтать. А тут не ко времени Джамиля явилась, здоровая девочка, килограммов на девяносто. Глазки свои татарские, кровью налитые на Рожка вылупила, потому как кукол сразу опознала и давай орать. Тут и мамаша ее на крики явилась, руки на животике сложила и принялась Петра Ивановича стыдить.
- Вы же взрослый человек! Как вам не стыдно! Виданное ли дело игрушки у ребенков топтать! В милицию вас надо сдать, там бы узнали, зачем раки зимуют!
Рожок покраснел, как рак и молчит. А что говорить-то?
А тараканы под плитой как раз в разорванной коробке сидели незаметно, и только усиками шевелили и смеялись по-тихоньку над соседями.
В это же самое время, резвящийся недоумок, Костя Семенко, двух уцелевших бухариков прихватил и в глубине коридора скрылся. И придумал там под шумок в нищих играть, оставив бедного учителя рисования на растерзание разъяренным татаркам.
Голос Имедоевой старшей слышался ему очень хорошо:
- Все, Джамиля, иди домой деточка, поиграй с дядей Ильичем, он сегодня добрый, а мне на работу пора. Иди, не упирайся, этому дяденьке я уже все рассказала, что о нем думаю, а если что и забыла, так ты ему потом передашь.
И ушла.
"Проститутки",- подумал Петр Иванович и поставил на огонь ведро с водой.
Тараканы в этот момент неладное заподозрили, стали дислокацию на всякий случай менять и под плинтусами залегли.
Тут Вовка Якорь на кухню зашел. Сморкнулся двумя пальцами, водицы хлебнул из чайника имедоевского и спрашивает Петра Ивановича:
- Что за шум погромный?
- Да проститутки эти достали,- отмахивается раздраженно Рожок.
- Какие такие проститутки? - оживился Якорь.
- Соседские, Имедоева с дочкой.
- Ааа... - разочарованно протянул Володя, но тут же повеселел:
- А чего это ты воду греешь, чи Пасха? Помыться решил?
Петр Иванович злобно сверкнул глазами на соседа и ответил нехотя:
- Та не... Я тараканов душить буду.
- Всех что ли? - усевшись на табурет и почесываясь спросил Якорь.
- А что их сортировать?
- Хм, не знаю. Но моих не трожь!
Рожок очумело посмотрел на Володю.
- Каких твоих? Они у тебя меченые что ли?
- Ага,- кивнул Якорь,- окольцованные по третьей лапке справа. Не трогай, говорю, моих. Я их буду со спецзаданиями к Шульцу запускать. Достал он меня.
Петр Иванович задумался, шутит Якорь или нет, было не понятно, а ссориться опасно для здоровья. На всякий случай он поинтересовался:
- А как я их разберу, где они чьи?
- А ты их повытаскивай всех, набери вот в кастрюлю, что ли... Моих отберем, а с остальных хоть суп вари, мне без разницы.
Тут из коридора раздался жалобный вой и появился Костик.
- Дяденьки, вы моих бухариков не видели?
- Нет,- буркнул Рожок.
- Ихи-хииии! Где ж они есть7
- Вытрезвиловка забрала,- пошутил Якорь,- погляди за окошком.
Костя выглянул доверчиво в окно, но увидел только привычную мусорку и торгующего своим барахлом Кукловода.
- Давно уехали? - спросил Семенко на полном серьезе.
- Да минут пять,- не менее серьезно ответил Якорь,- как загрузили, так и поехали.
И он едва сдерживая смех покинул кухню, наказав напоследок Рожку:
- А ты Петя, сортируй! Если что не ясно, зови!
Рожок глубокомысленно дернул губой и кивнул.
- Дядя Петя, а дядя Петя,- Семенко вывел его из задумчивости, дернув за рукав.
- Чего надо?
- А у вас больше красок нет? - честно глядя в глаза спросил юный художник.
- Зачем? - автоматически спросил Петр Иванович, поражаясь наглости Костика.
- Как зачем,- удивился тот,- Джамиля же преступница, она моих бухариков погубила, ее теперь судить надо! А я ей пока суд да дело, решетки на дверях намалюю. Будет красиво, как в тюрьме.
- Погоди, так и я их топтал! - воскликнул Петр Иванович.
Костя успокаивающе махнул рукой:
- Не переживайте, дядя Петя, я и вам нарисую! Вы только краски дайте, те что у вас в тюбиках лежат, а то эта акварель такая нестойкая!
Наконец, Петр Иванович решился и нахлобучил неэкономному художнику на голову картонную коробку из-под испорченных красок, заорав:
- Вон отсюда! - и еще,- Ай! - потому, что слегка попал рукой в кипяток. Костя тоже завизжал и умелся вглубь коридора, и там пропал.
Тараканы в это время как раз заканчивали планерку, и во всю шевелили усами от нетерпения. У них были свои планы.
Рожок перевел дух и сходил за веником.
" Я из сейчас из-под плиты шугану, а потом кастрюлей накрою, когда побегут. Позову Якоря, и пусть он себе их в комнату забирает, а тех, что останутся, я потопчу".
И только он хотел перейти к осуществлению всего этого, как в кухню ввалился пьяненький Байзель, которого за руку настойчиво тащил его воспитанник Костя. Оказавшись на кухне, Байзель подмигнул Рожку и замер в позе античного Давида. Вид он имел при этом весьма непрезентабельный и истерзанный, а сходство с Давидом увеличивала вырванная с мясом ширинка, роль фигового листа выполнял край заправленной в брюки рубахи, торчавший из нее наружу.
- Потоптал всех бухариков моих! Там у меня и Якорь был, и дядя Маргулис...
- Зачем Маргулиса расчленил? - строго спросил Байзель.
Однако Петр Иванович, вооружившись веником, решил легко не сдаваться, он набычился и проговорил с угрозой в голосе:
- Щас как веником захвачу...
Байзель затопал ногами и заорал:
- Убью!
Семенко тоже заорал, но по привычке обхватил кудрявую голову руками. Потом стал кричать тише, когда понял, что убивать будут не его.
- Там и Вареник был тоже,- уточнил он,- и Пасенков, и даже ты Байзель!
Наставник перестал вдруг топать ногами и тупо уставился на воспитанника:
- Я? Чего я?
- Ну с бухариками моими, я и тебя раскрасил! - несмело улыбаясь, пролепетал придурок, понимая, что сболтнул что-то лишнее.
Лицо Байзеля исказила гримаса понимания:
- С бухариками? Меня? С алкашами?
Рожок все не опускал веник.
- Да я тебя лично в притон для уродов сдам за это? Понял?- Байзель уже отвернулся от Петра Ивановича и склонился над Костей. Фиговый лист смотрел тому прямо в лицо.
В это время один любопытный таракан, чем-то похожий на деда Трубачева высунулся из под плиты и с интересом зашевелил усами. Его никто не заметил. Все были заняты.
Байзель потащил Костю в мрачную глубину коридора, а Костя все не выпускал из рук последнего бухарика, очень смахивающего на Петра Ивановича, из-за выдранных на его кукольной голове седых волос и бородавки на левой щеке.
-Топить будет,- решил про себя Петр Иванович, услышав как хлопнули двери ванной. Он снова взялся за кастрюлю, предварительно шуранув веником под плитой.
Толпа тараканов, давно уже пребывавшая в нетерпеливом ожидании ринулась на простор. Рожок перевернул кастрюлю и она, смертельно ранив троих самых неловких и легко ранив еще двоих, накрыла голый кафельный пол. Остальные насекомые благополучно заняли заранее подготовленные позиции под столом Имедоевой.
Петр Иванович нервно сгреб три трупа в совок и выбросил их в форточку, потом поднял кастрюлю, зачем-то понюхал ее и полез под соседский стол, но тут ощутил легкий шлепок пониже спины. Резко оглянувшись, он снова увидел Якоря.
- Ты чего там забыл? - спросил тот.
- Дык... дык...
- Ты туда что-то ложил?
- Нет...
- Ну и хрена ты там лазишь? Вечно тут пасешься, только уйди, а он уже тут,- пробурчал сосед и озабоченно стал шарудеть под имедоевским столом длинной вилкой.
- А что там? - спросил любопытный Рожок.
- Не твое дело, понял?
Якорь, кряхтя, поднялся на ноги и ушел, бросив напоследок:
- Смотри у меня Петр! - и даже пальцем погрозил.
Взял тут Петра Ивановича интерес, а что это Володя прячет под столом?
"Ну,- думает,- рискну!"
Встал на четвереньки, заглянул под стол. Пылища, грязища, бумажки какие-то, спички сгоревшие, следы тараканьи, ни хрена не видно.
"Надо посветить!" - решил Рожок. Подскочил за спичками, а сам уже прямо дрожит от нетерпения. Зажег спичку, опять на коленки стал. И так светит и так, ни черта не видно. Сгорела спичка, пальцы обожгла, выругался шепотом, зажег другую. Потом свечку взял. Вилкой ковыряет, аж пот выступил, губа дергается, язык высунул, но добился-таки своего. Уперлась вилка в какой-то сверток! Стал на себя тянуть, вытащил, в конце концов. Бумажный грязный сверток. Ну тут вообще началось! На стол положил, стал пританцовывать на ножках кривеньких, а ручки жадные бумагу рвут. Азарт!
Открыл и аж заорал от ужаса. В светке мышка дохлая обнаружилась. Якорь ее специально для смеха под стол засунул, знал, злодей, что Рожок обязательно полезет.
Оглянулся Петр Иванович, а все уже здесь. Стоят, хохочут. Ну разрыдался Рожок, конечно. От такого позора как не разрыдаться? В комнату убежал и сидел там, как барсук в норе.
А тараканы тоже успокоились, и разбрелись по-бригадно, по рабочим местам, кто под плиту, кто под раковину, а кто Петру Ивановичу под дверь всхлипывания Петькины подслушивать.