Привет, меня зовут Янь Перила. Вообще-то у меня много имен, но в данный момент меня зовут именно так. Первая часть моего имени похожа на задорный звон китайского колокольчика: яанннь; вторая - на шум прибоя: перииии - волна накатывает на берег, лаааа - облизывает гальку и откатывает обратно. Перииии - накат, лаааа - откат. Еще во второй части моего имени можно услышать пронзительные крики чаек: перила!-перила!
Янь сидит за компьютером, морщит лоб и смотрит сквозь толстые прозрачные стекла очков в окно. Ее мир состоит из:
а) вверху - из закручивающихся спиралек нежно-желтого цвета со вкусом банана, розового со вкусом клубники, светло-коричневого со вкусом сливок.
б) внизу - из мягкого полотна разноцветных бусинок, по которому можно гулять босиком...
Медвежонок сидел под деревом и пытался сесть в позу лотоса. Он пыхтел и сопел, негромко ругался, цепляя нижние лапы и пытаясь связать их в замысловатый индийский узел. Мешал животик, скользкая от пота шерсть и природная косолапость.
- Чего это ты делаешь? - Осторожно спросил голос из ветвей.
- Чего, чего, в шахматы играю... - Медвежонок закрутил головой в поисках невидимого собеседника. Он этого движения полу скрученные окончательно вырвались на свободу и с громким торжествующим "плюх" ударились о сыру землю...
Была страна, где не было хрена. Не было, и все тут. Не рос он на грядке между петрушкой, укропом и брюссельской капустой, обработанной пестицидами.
А страна в целом, несмотря на отсутствие хрена, была неплохая. Нормальная такая страна с отличной бюрократической пирамидой и королем наверху. У короля же этого было две проблемы: во-первых, от государственных забот у него постоянно болела голова, а во-вторых, от долгого сидения на троне у него развился геморрой.
Чего только не перепробовал король, чтобы избавиться от этих бед! И вот откопал он у себя в провинции знаменитого чудо-лекаря, который, по слухам, умел лечить все болезни. Лекарь, однако, развеял эти иллюзии, сказав королю, что поможет ему справиться ровно с половиной его проблем, то есть вылечит голову. Геморрой же, по тайному признанию лекаря, был неизлечим: сам лекарь вот уже двадцатый год страдал от той же болезни. Для того же, чтобы перестала болеть голова, нужно было сделать две вещи: перестать думать о народе и каждый день натирать виски специальным бальзамом из хрена. Первое для короля было раз плюнуть, а вот со вторым вышло затруднение. Крепко призадумался король: где же достать ему хрена?
А в это время к королю с прошением пришел его верноподданный Петр Овощайлов. История Овощайлова была такова: по окончании лучшего в государстве университета он по распределению должен был пойти работать на судопроизводственное предприятие (то есть, попросту говоря, в юридическую контору), где Овощайлов со временем намеревался сделать карьеру. Но молоденькая секретарша, которой было доверено перепечатывать тексты направлений, была в очередной раз невообразимо влюблена. Голова ее кружилась, и, все перепутав, она написала вместо "судопроизводственное" - "суднопроизводственное". Роковая опечатка - и несчастный Овощайлов стал у конвейера на фабрике штамповать стандартные судна для лежачих больных.
Что было ему делать? Пошел к королю с прошением: так, мол, и так, ошибочка вышла. Уважь.
- Ты кто? - сурово спросил король, когда Овощайлов предстал перед ним с прошением в руках.
Овощайлов поклонился и с достоинством ответил:
- Я твой верный слуга и подданный Петр Овощайлов. Пришел с прошением.
- Ага, - удовлетворенно сказал король. - Тэк-с, тэк-с. Тебя-то мне и надо, верный слуга мой... Мандаринов. Выполни-ка для меня одну просьбу.
- Может, сначала с текстом прошения ознакомишься? - предложил Овощайлов.
- К чему? Это подождет. И так все ясно. Выполнишь мою просьбу - валяй, проси чего душа просит. Не выполнишь - извини. Рудники, сам понимаешь...
- Ладно, - вздохнул Овощайлов (очень уж ему опротивели судна). - Говори, что там у тебя.
- Пойди-ка ты, верный слуга мой Ананасов, да принеси мне хрена.
- Хрена!? - изумился Овощайлов.
- Именно так. Десяти пучков, думаю, хватит на первое время.
Ничего не попишешь. Сделал Овощайлов три глубоких вдоха по новейшей системе йогов, дабы унять раздражение, вызванное тупостью короля и его бюрократов, и отправился в путь-дорогу, - искать те заповедные края, где хрена до хрена.
Долго странствовал Овощайлов. И вот по наводке знающих людей пришел он в одно заповедное место, принадлежавшее Хранительнице Сада. Баба она по слухам была красивая, да неприступная: сколько к ней ни сватались, всем одно и то же - отказ. Зато Сад у нее был выше всяких похвал. Там можно было найти все, что только произвела флора с доисторических времен. Туристы в этот Сад ломились стадами, так что Хранительнице, боявшейся за целость своих культур, приходилось нанимать вооруженную охрану.
Пришел Овощайлов в дом Хранительницы - и обалдел от ее красоты.
- О Хранительница Сада, - наконец выговорил он, взяв себя в руки, - я пришел просить у тебя хрена.
- Хрена? - удивилась Хранительница. - Зачем тебе хрен? У меня две тысячи разновидностей цветов изумительной красоты. А мои фруктовые деревья! Хочешь на них полюбоваться? Какое эстетическое наслаждение!
Но Овощайлов был тверд в своем намерении, чем сразу вызвал огромное уважение со стороны Хранительницы. К тому же он был из себя мужчина видный: высокий, красивый и лицо потомственного интеллигента. В общем, участь его была решена.
Хранительница обвила его шею своими прекрасными белыми руками и жарко прошептала на ухо:
- Останься со мной, мой милый, мне так одиноко... Будь моим мужем! Я так долго тебя ждала!
Зазвучала приятная музыка. Комната Хранительницы наполнилась ароматом восточных курений. И Овощайлов остался.
Наутро, проснувшись рядом с возлюбленным, Хранительница обменялась с Овощайловым вкусным поцелуем и проворковала:
- Ну что, милый? Как проведем день? Может, осмотрим мои виноградники? Они великолепны! Это лучшее, что есть в моей коллекции. Я даже сама вывела несколько новых сортов!
Овощайлов зевнул, почесал волосатый живот и, кинув небрежный взгляд на портрет Мичурина, висевший над кроватью, сказал:
- Хрена бы все-таки...
Зашипев, как кошка, Хранительница, обольстительная в своей наготе, выскользнула из-под одеяла, накинула халат и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Через полчаса она вернулась, держа в руках несколько пучков хрена.
- На, подавись! - закричала она, яростно швырнув хрен прямо в лицо Овощайлову. - Все вы, мужики, одинаковы! Убирайся отсюда!
"Кажется, начинаются проблемы", - подумал Овощайлов, утираясь. В отношениях с женщинами он больше всего ненавидел проблемы и обязательства.
По правде говоря, ночка выдалась замечательная, и уходить было жаль. Но Овощайлов, к счастью, не был героем древнегреческой трагедии, поэтому любовь и чувство долга в нем не боролись.
Он попытался, на ходу впрыгивая в брюки, чмокнуть Хранительницу в щечку в знак благодарности, но та надменно отвернулась и, сделав вид, что Овощайлов ее больше не интересует, принялась поливать кактусы на окне.
Возвратясь на родину, Овощайлов первым делом отправился к королю и торжественно, при полном дворе, снабдил его хреном.
Дальнейшая судьба Овощайлова была блистательна. Покинув по распоряжению выздоровевшего короля суднопроизводственную фабрику и заняв свое место в юридической конторе (предварительно ему пришлось выгнать оттуда какого-то нахального молодчика, занявшего его место), Овощайлов, обласканный начальством, пошел в гору и сделался крупным юристом. Самым знаменитым и прибыльным его делом была защита в парламенте им же составленного законопроекта о массовой посадке хрена на полях государства, за что лично из рук короля он получил орден Мужества.
Сказочно разбогатев, Овощайлов навестил Хранительницу Сада. Та устроила ему для порядка несколько бурных сцен, но в конце концов согласилась выйти за него замуж. Вдвоем они разработали проект об экспорте хрена за рубеж, и король пришел от него в восторг...
Впрочем, к таким высотам успеха и славы фантазия автора даже не дерзает взлететь.