В холостяцкой жизни есть свои неоспоримые прелести. Например, возможность проспать до обеда и позавтракать творожным сырком прямо из обёртки, не утруждая себя бритьём и манерами. С тех пор, как я сбежал из квартала Царственных Особ, оставив Василисе импортный ковёр-самолёт последней модели и терем с видом на туристическую достопримечательность - ежемесячное побивание Петром Великим вора Алексашки - таких прелестей в моей жизни хоть отбавляй. Квартал Дураков, где я нынче проживаю - прекрасное место для хождения небритым и в тапочках: хоть в магазин, хоть по центральной улице с оркестром. Все привычные.
Сегодня, однако, предстоял выход в свет, поэтому приходилось блюсти приличия. Побрившись, я выбрал в шкафу нарядную рубаху с петухами и красный кушак. До сеанса вечерней сказки оставалось ещё приличное количество времени, и можно было подышать воздухом. Или кое-что выяснить.
В бистро напротив оказалось предсказуемо малолюдно. За дальним столиком резались в карты завсегдатаи - Жан-простак и Джон Ячменное Зерно. Чжань Чжао по прозвищу Императорский кот, помощник мудрого судьи Бао, потягивал какао на высоком табурете у стойки. Хозяин заведения - долговязый гасконец, бывший королевский шут, живший тут же, над бистро, во втором этаже потемневшего от времени узкого деревянного дома, сидел на летней веранде и чистил тряпочкой чрезвычайно длинную шпагу.
- Вооружаетесь, мсье Шико? - заинтересовался я.
- Вынужденно, мсье Иван, вынужденно, - нахмурился гасконец. - Вы ещё не слышали?
- Не слышал о чём?
- Значит, не слышали. Этой ночью у меня был грабитель.
- Дайте подумать, - предположил я, - такой странный тип, одетый под гангстера? В плаще и шляпе?
- А, так вы всё-таки знаете, - разочарованно протянул владелец бистро.
- Только самую малость. Полагаю, он хотел взять что-то из продуктов?
- Не успел его расспросить.
Гасконец выразительно похлопал по эфесу. Я ахнул:
- Неужели?
Он кивнул.
- Полиция забрала тело. Иначе я бы вам показал кое-что интересное.
Моя уверенность окрепла:
- Не человек? Жук?
- Здоровенный, - подтвердил мой собеседник. - Представления не имею, откуда такое лезет. Знаете, я вроде бы терпимо отношусь ко всякой живой твари - но тараканы с револьверами меня нервируют.
Он сменил тряпочку на губку, покрытую серой пастой, и сосредоточился на середине клинка. Я не стал мешать и отправился дальше по улочкам квартала.
К приезду Вовы я знал в подробностях ещё о трёх кражах и наглом ограблении кондитерской мануфактуры. После вечерней сказки следовало непременно заехать с этим к Холмсу.
На этот раз мы явились на студию без опозданий: думаю, исключительно оттого, что я принял волевое решение отказаться от парашюта. Вся команда уже была в сборе. Борис - даже в костюме и при сабле. Любовь Савельевна стояла перед переносным зеркалом, вся в перьях, и стоически терпела усилия гримёра, а на Симона никак не могли подобрать достаточно широкую тельняшку. Площадка, кажется, изображала корабль.
- После работы есть предложение съездить к Шерлоку Холмсу по поводу вчерашнего, - сказал я, получив от ассистента чёрную бандану, украшенную оскаленным черепом. - Думаю, ему пригодятся наши наблюдения.
- Так он нас и принял, - скептически хмыкнул Борис. - Можно подумать, главе гильдии больше нечего делать.
- Примет, - заверил я.
- Съездим, - согласилась Любовь Савельевна, оценивающе топнув в пол деревяшкой.
Я спросил:
- Мы что, пираты?
- Кто пират, - хмыкнула она, - а кто и похуже.
Я оглядел фигуру попугая на деревянной ноге и пришёл к выводу, что обычный пират - действительно не самый плохой из возможных вариантов.
"Начинаем через минуту!" - послышалось объявление по трансляции.
Я торопливо застегнул перевязь с абордажной саблей. Любовь Савельевна встопорщила крылышки и на пробу пару раз крикнула: "Пиастры!". Тельняшку Симону так и не нашли: для придания колорита пришлось ограничиться топором с двумя лезвиями и рогатым шлемом, отобранными у какого-то викинга. Совершенно органично смотрелся лишь Борис в щегольском камзоле и треуголке с плюмажем: видимо, капитанской.
- Улыбаемся! - крикнул он и глупо оскалился.
- Зачем? - не понял я.
- Мы - весёлые пираты.
Я сообщил, что пираты были кровожадными мерзавцами, и если им весело, значит, кому-то в этот момент очень даже наоборот.
- Это же детская книжка, - почему-то обиделся Борис, словно сам её написал. - Тут все весёлые.
- Идиоты, - подытожил я.
Пахнуло морем, и палуба качнулась.
- Свистать всех наверх! - не к месту заорал капитан Борис, указывая саблей на дощатую лоханку, долженствующую изображать фрегат под британским флагом.
- Это моя реплика! - возмутилась Любовь Савельевна и добавила: - Каррамба!
Костюм попугая ей даже шёл, но деревянная нога, на мой вкус, была перебором.
Симон раскручивал над головой абордажный крюк на внушительной толщины канате, скалясь молча и мрачно.
Цветя улыбкой, Борис обернулся.
- Если сейчас он скажет "давайте споём песенку", спихнём его за борт, - предложил я Симону.
- На абордаж! - звонко скомандовала Любовь Савельевна и показала Борису язык. В обрамлении картонного попугайского клюва это смотрелось крайне занятно, и на минуту в весёлых превратились все присутствующие пираты без исключения.
- Ну да, - сбился с мысли Борис, - давайте. Давайте пойдём на абордаж.
Симон метнул крюк. К несчастью, привязанная к нему бухта каната лежала прямо у меня под ногами. С громогласным "Ой ё!" один из пиратов исполнил грациозное фуэте и волчком вылетел за борт.
Очевидно, в сценарии этого не было, потому что читающий замешкался. На мгновение всё замерло.
"Но папа!" - донёсся тоненький голосок, и волны задвигались снова.
Именно в таких ситуациях надувной спасательный жилет совершенно незаменим. Срабатывает он автоматически при попадании в воду (или от проехавшей мимо поливальной машины), так что спасаемому остаётся лишь проследить, чтобы вверху у него оказалась именно голова. Убедившись, что всё так и есть, я устроился на воде поудобнее и стал наблюдать за развитием событий.
На палубе атакованного корабля дамы в кринолинах сбились в кучку вокруг сундука с сокровищами. Пара матросов при виде надвигающегося Симона в шлеме с рогами и остатках тельняшки, натянутых в виде лифчика, предпочла составить мне компанию за бортом. Оставался ещё неприятельский капитан: дымно выпалив из пистолетов поверх голов, он выхватил шпагу и принялся вызывать Бориса на честный бой.
Сталь зазвенела о сталь, и оба доблестных воителя закружились по палубе, обмениваясь ударами.
Никто не вмешивался. Симон озаботился надёжным креплением кораблей друг к другу, чтобы их не разнесло в разные стороны. Неприятельские дамы обмахивались веерами и вполголоса обсуждали что-то своё. Любовь Савельевна, которой тоже было изрядно жарко под перьями, органично влилась в женское общество, взмахивая крыльями на манер опахала.
- Давай подсажу, - предложил я одному из плавающих рядом матросов. С борта свисало что-то верёвочное - вероятно, настоящий моряк сразу назвал бы его каким-нибудь звучным бом-брам-шторм-термином - и с моей помощью парню удалось за это зацепиться. Он ловко вскарабкался наверх и свесился за борт, помогая выбраться мне. Третьего пловца выловил Симон.
- Дамы, - учтиво раскланялся я, подходя к сундуку с сокровищами. Дамы присели в реверансе. Капитаны пронеслись мимо, размахивая оружием, и всем пришлось посторониться.
- Не подскажете ли: это ведь британское судно? - осведомился я.
- Британское.
- И уже есть пять часов?
- Безусловно, есть, - сообщил один из матросов. Наверное, у него были водонепроницаемые часы.
- В таком случае, пока джентльмены сражаются, предлагаю остальным выпить чаю. По народному британскому обычаю, так сказать.
- Не народному, а аристократическому, - поправила Любовь Савельевна, но по существу спорить не стала.
Идею восприняли с энтузиазмом. Из трюма были извлечены лёгкие стульчики, с камбуза - самовар с кипятком, конфеты и кексы. Расположившись полукругом, избранное общество предалось приятной беседе за чашечкой чая. В центре палубы по-прежнему фехтовали, однако уже как-то вяленько.
- Капитаны! Капитаны! Идите к нам! - призывали женские голоса. Борис вымученно улыбался и отрицательно мотал головой. Его соперник, вероятно, был готов сделать перерыв, но опасался опустить шпагу первым.
В конце концов, на них махнули рукой. Дамы обсуждали модные в этом сезоне буфы на платьях. Я нашёл во внутреннем кармане колоду карт, и мы с матросами учили Симона играть в переводного дурака пара на пару. Попугай вообще удалился на камбуз и чем-то гремел.
- Скучища, - сказал, наконец, мой партнёр по "дураку". - Если бы я был ребёнком, которому это читают, я бы уже уснул.
- Именно этого мы и добиваемся, дружище, - я похлопал моряка по плечу. - Предлагаю всем хором зевнуть. Говорят, это заразительно. Три - четыре!
Мы зевнули. Оказалось - действительно заразительно. Следом, прикрывая рты веерами, зазевали дамы, вернувшийся с камбуза попугай и даже, кажется, измождённо дуэлирующие капитаны.
"Спокойной ночи", - гулко донеслось отовсюду, и вечернее солнце разом сменилось лампами дневного света, а морские просторы - топорными декорациями.
- Разойдитесь, соколики - скомандовала Любовь Савельевна дерущимся, снимая попугайскую голову. - Симон, будь другом - растащи их, пожалуйста.
Растаскивать, однако, никого не пришлось: капитаны уже жали друг другу руки.
- Князь Друбецкой. Борис. Вы отлично фехтуете!
- Капитан Хорнблауэр. Горацио. Польщён! Вы, сударь, восхитительно владеете клинком.
- Иван. Просто Иван, - влез я. - Парни, вы маньяки. Но дрались, конечно, красиво. А теперь простите - нам пора переодеваться. Если помните, Борис, мы собирались нанести визит мистеру Холмсу.