Аннотация: Текст завершён. 24.04.2015 г. Продолжение? Возможно...
ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ
Героев лучше держать на расстоянии.
Вблизи слишком заметны изъяны.
(Глен Кук)
1.
Я медленно распрямился и вытер пот со лба. Меч оттягивал руку. С лезвия крупными каплями скатывался неубедительный красный кисель. Рядом замерло многолапое паукообразное, только что прекратившее картинно откусывать мне голову.
- Перерыв? - поинтересовался я у чудовища.
- Шабаш! - сообщил Вова, мой ассистент и импресарио, появляясь, как всегда, из ниоткуда.
Я обрадовался.
- Уснул?
- Нет, но читать сегодня больше не будет.
- Ты уверен? Не хотелось бы срываться затемно.
Вова был уверен.
- Это точно, шеф! Смело можно отправляться кушать и баиньки.
За паукообразным прибыла машина, и оно уковыляло, прихрамывая. Вероятно, с отрубанием конечностей я чуточку перестарался. Мне, впрочем, тоже не помешал бы хороший компресс на голову и что-нибудь от синяков.
- Принеси аптечку, - попросил я, и Вова выскользнул из местной реальности, а я присел на камень и принялся массировать себе ноги. Вокруг простиралась идеально жёлтая и идеально песчаная пустыня, по которой я скитался уже невесть сколько рабочего времени, сражаясь поочерёдно то со всякими страшилищами, то с воинами местного царька. Где-то на горизонте виднелся Страшный Чёрный Замок. Придумавший этот мир писатель явно не отличался талантом, а читатель - воображением, поэтому всё здесь выходило как-то неубедительно, плоско и неправдоподобно.
Впрочем, может быть, это и к лучшему. В хорошем романе главный герой вкалывает как вол: драка так драка, погоня так погоня. Никакой халтуры. Зато все шансы получить пулю в спину от умирающего злодея где-нибудь на последней странице. Да и читаются такие вещи взахлёб, без перерывов и выходных.
То ли дело третьесортные поделки вроде нынешней. Полчаса чтения в метро или перед сном, и герой свободен. Можно подрабатывать ещё в какой-нибудь книжке. Особенно удобно знающим иностранные языки: если взять подработку в другом полушарии, куда меньше шансов, что обе книги начнут читать одновременно. Потому что открыть книгу и обнаружить, что главный герой куда-то отлучился - это как-то неправильно.
Вернулся Вова с аптечкой и стал заклеивать мне порезы. Временами получалось больно, но не смертельно. Герои практически никогда не умирают на работе: нас и без того не хватает.
Внезапно солнце прерывисто замигало, и над пустыней гулко разнёсся глас диспетчера: "Внимание! Внимание! Всем приготовиться! Читатель собирается открыть книгу!"
- Значит, не будет больше читать? - рыкнул я, отпихивая Вову.
Словно в ускоренной записи, мимо пронеслись пустыня, джунгли и какое-то подземелье с червяками: книгу перелистывали. Солнце несколько раз описало огненную дугу по небосводу и исчезло.
"Страница шестьсот два", - объявил диспетчер. Судя по всему, читатель решил открыть книгу с конца и узнать, чем кончится дело. Как будто не мог догадаться!
Своды мрачного подземелья смыкались над головой. Я лежал на спине, изображая оглушённого. Вместо меча рядом валялась обломанная рукоять с небольшим куском клинка. У дальней стены красиво выгнулась в картонных цепях не такая уж юная блондинка в легкомысленном наряде из ленточек. Нацелив на неё зловещего вида посох с навершием из кроваво-красной стекляшки, спиной ко мне стоял чёрный маг в полном облачении. Стоял он уже довольно давно, время от времени опуская посох и вопрошая:
- Долго ещё?
- Я сейчас вообще цепи порву и уйду, - вторила блондинка. - У меня запись на маникюр!
Мне было легче, ведь валяться и рассматривать потолок куда менее обременительно.
Наконец, читающий соизволил открыть книгу.
"Сквозь кровавую пелену он смутно различал ненавистную спину, обтянутую чёрной мантией. Рука варвара сама собой зашарила по камням в поисках оружия - и, о чудо - наткнулась на что-то до боли знакомое..."
Тут читатель снова сделал длинную паузу, и я застыл как раскорячившаяся лягушка, касаясь кончиками пальцев пластмассовой рукоятки.
- По-моему, ребята, он нас читает в туалете, - вздохнул чёрный маг.
"Эту рукоятку он узнал бы из тысячи тысяч. Старинный клинок, верой и правдой служивший поколениям его предков в тысячах и тысячах набегов, был обломан. Из рукояти торчал лишь короткий иззубренный шип..."
Не дожидаясь дальнейших "тысяч и тысяч", я вскочил и с размаху ткнул мага "иззубренным шипом" пониже спины. С положенными воплями, проклятиями и пусканием в воздух декоративных молний маг облегчённо растаял в воздухе, пригрозив вернуться с подмогой в следующем, пятом, продолжении.
Страница кончилась. Оставалось ещё по-быстрому оторвать от стены блондинку и унести её на могучих руках навстречу рассвету, но к счастью, книгу закрыли снова.
Из-за колонны как ни в чём не бывало появился возмутительно довольный Вова.
- Всё? - подозрительно поинтересовался я.
- Всё! Совсем всё! - осклабился он, поигрывая намотанной на запястье золотой цепочкой толщиной в мой средний палец.
- В самом деле?
- Книжка в мусорке, шеф! Он её выбросил. Конец контракту. Можно сворачиваться и досрочно получать денежки. Я же говорил: выгодное дельце.
Я поморщился.
Вовины выгодные предложения неизменно загоняли меня в какие-то дыры в мягкой обложке, куда приличные герои не сунулись бы под страхом лишения лицензии. Но, надо отдать ему должное, с неизменной прибылью. За то и ценю.
- Ужинать, друг мой! Ужинать! - решительно заявил я. - Никаких больше разговоров о делах.
И мы отправились ужинать.
2.
Сначала Вова завёз меня домой переодеться. Солнце недавно село, и мимо проносилась вечерняя, темнеющая Изнанка. Допотопный чёрный внедорожник - наглый старый механизм, беззастенчиво пользующийся Вовиной сентиментальной привязанностью, чтобы проедать на запчастях и бензине половину его заработков - мягко качался на неровностях мостовой, и я позволил себе задремать.
Сон в машине не слишком освежает. Поднявшись на лифте в свои скромные шесть комнат с кухней и зимним садом, я серьёзно задумался: не остаться ли. Принять ванну, заказать что-нибудь съестное из ближайшего кафе и провести вечер в бездумном ничегонеделании, попивая чай и просматривая накопившиеся газеты.
- В "Курдле" сегодня косуля, - как бы невзначай заметил Вова.
Когда два человека долго работают вместе, мысли одного постепенно перестают быть тайной для другого.
- Дай мне двадцать минут, - кивнул я и приступил к выбору подходящей рубашки.
Через полчаса Вовин "джип" уносил нас в "Курдль". Благо, тот как раз проползал не очень далеко.
Не знаю, когда и как архитектору удалось вытащить из родной книги это колоссальное животное, чтобы запихнуть ему под панцирь заведение общественного питания. Не уверен даже, что это на самом деле курдль. Тем не менее, зверюга давно переросла скромное "Чебуречная N11", значащееся на официальной табличке. Теперь под сводом вместительного панциря помещается большой ресторан, и я о нём весьма высокого мнения. Прекрасная кухня, множество интересных людей и не людей, дружелюбная атмосфера профессионального клуба - неудивительно, что всякий приличный герой, у которого завалялась хоть какая-то наличность, считает посещение "Курдля" обязательным атрибутом промежутка между контрактами.
Моего спутника, вдобавок, связывали с владельцем заведения общие воспоминания. Оба начинали героями третьего плана во второсортных книжонках из жизни бандитов и даже снискали там некоторую известность как Вован и Толян. Толян, однако, вскоре переключился на научную фантастику, а затем на брошюры серии "Мужчина на кухне", и пошёл в гору. Сейчас он отзывается исключительно на имя Анатоль и лишь изредка, для собственного удовольствия, осеняет своим присутствием глянцевые страницы дорогих кулинарных книг.
Полупрозрачный купол "Курдля" серебрился изнутри рассеянным светом. Блистательный Анатоль в белоснежной поварской куртке, сшитой на заказ лучшими портными багдадского халифа из "Тысяча и одной ночи", встречал гостей у входа. Чуть скривившись на Вовино "здорово, Толян" и милостиво кивнув на "бон суар, Анатоль", он сообщил доверительно, вполголоса:
- Сегодня настоятельно рекомендую косулю. Новое поступление. Жаркое, рулетики, кебаб, котлетки...
- Откуда косуля? - поинтересовался я.
- Петровский А.А., "Охотничьи записки". Тираж двести экземпляров. Отпечатано в Твери. Шесть читателей и массовое избиение дичи, массовое! Прошу, ваш столик ждёт.
Изнутри стены "Курдля" увешаны портретами авторов, из чьих книг Анатоль черпает рецепты. Разумеется, знаменитых. Безвестный поставщик дичи Петровский А.А. вряд ли когда-нибудь удостоится такой чести: разве только случай вдруг вынесет его "Охотничьи записки" в элиту мировой классики. Мой постоянный столик с видом на изображения Пушкина, поедающего пожарские котлеты, и Станислава Лема (отдельное спасибо собственно за курдля и все способы его приготовления), был уже уставлен комплиментами от шеф-повара. Запотевший графин с морсом, лёгкие закуски, соусник с чем-то брусничным - явный намёк на надобность непременно заказать к нему косулю.
И конечно же, мы её заказали. Лично мне приглянулись рулетики. "На досуге отобедай у Пожарского в Торжке, жареных котлет отведай и отправься налегке", - продекламировал Вова и попросил косульи котлеты. Он вообще фанат котлет, желательно - с гречневой кашей.
Пожилой официант - судя по дополнительной кибернетической руке, из отставных героев не то комиксов, не то научной фантастики - поставил перед нами корзинку со свежайшими поющими булочками и умчался в кухню. Булочки тихонько мурлыкали модную мелодию.
- Это из какой книги? - не смог вспомнить я. - Макс Фрай? Джанни Родари?
- Нет, - наморщил лоб Вова, разламывая булочку и вглядываясь в половинки. - Что-то новое. Песенка недавняя.
Зал был полон. Официанты сновали туда-сюда, разнося преимущественно косулю во всех её вариациях. Некоторые посетители, впрочем, мясом не интересовались: древовидные, креветкоподобные, ещё какие-то негуманоидные вегетарианцы среди нашей геройской братии тоже присутствуют, и для этой публики у месье Анатоля всегда есть особое меню. Правда, мало кто из писателей способен создать по-настоящему чужеродное существо, достаточно продуманное, чтобы выбраться из своей книги и зажить самостоятельно. Есть, конечно, удачные потомки полена и неизвестные науке говорящие зверьки, но они погоды не делают. Так что люди среди героев преобладают с большим отрывом - по крайней мере, в той части Изнанки, которая относится к Земле.
- Иваан Иваанович! - растягивая гласные, вдруг радостно пробасил за спиной кто-то очень знакомый, и за наш столик, не спрашивая разрешения, плюхнулся Теодор.
По национальности Теодор голландец, но вконец обрусевший. Занесён в наши края при Петре Первом с какой-то переводной книжкой для детей боярских и переиначен в Фёдора. Приятный человек.
- Здравствуйте, Теодор, - сказал я. - Рад встрече. Прямо с работы, как я погляжу?
- Забыл! Соовсем забыл! - спохватился он, сдёргивая с носа розовый поросячий "пятачок".
- Отличное рыло, - заметил Вова, принимая тарелку с котлетами из рук официанта. - Очень реалистичное.
- Простите? - напрягся официант.
- Нет-нет, это он не вам! - поспешил вмешаться я и вновь повернулся к Теодору. - "Три поросёнка"?
- Пьеса. По мотивам.
Терзающий котлету Вова кивнул сочувственно. В бытность героем, единственный опыт его появления в детском произведении относился как раз к роли волка в "Трёх поросятах". Собственно, наше знакомство и состоялось сразу после этого. Как раз в ожоговом центре.
На моё предложение заказать ему косулю, Теодор досадливо отмахнулся:
- Я вообще-то по делу. Точнее, с просьбой.
- Весь внимание, - соврал я, поскольку принесли рулетики.
- Дело в том, что я женюсь.
Я поздравил его от всей души, не отрываясь от косули.
- Кто же эта счастливица?
- О, вы вряд ли знакомы. Она из компьютерных.
Было время, когда мы, книжные, смотрели на компьютерных героев как на редкую диковинку. Потом лет десять враждовали - до поножовщины. И вот теперь - пожалуйста. Женятся. Подрабатывают - наши в играх, компьютерные - в книжках. Впрочем, почему нет? Возможно, я тоже как-нибудь попробую.
- Мы едем в свадебное путешествие, - гордо сообщил Теодор.
- Далёко? - встрял Вова. Котлет перед ним уже не было. Гречка была, а котлет - не было.
- К эльфам. Ну, знаете: белые стволы, золотые листья, отель в живом дереве... под звуки арфы на фоне заката.
Теодор блаженно зажмурился.
- Романтика, - буркнул мой помощник, вороша вилкой кашу, словно надеялся найти в ней пару затерявшихся котлет.
- Всё это прекрасно, Теодор, - сказал я, осторожно наклоняя носик соусника над рулетиком, - но что у вас за просьба?
Он несколько сконфузился.
- Видите ли, Иваан Иваанович, я пришёл просить помощи.
Вова некстати заржал.
- Дубина, - сказал я. - Теодор, это я не вам, а вот этому неотёсанному типу, который ищет в тарелке несуществующие котлеты.
- Я ещё закажу, - буркнул неотёсанный тип и отвернулся в поисках официанта.
- Так чем я могу помочь?
Теодор нагнулся через столик, заглянул мне в глаза и просительно пробасил:
- Подмените меня, пожалуйста, в одном проекте.
3.
Что может быть полезнее после вечера в хорошем ресторане, чем неспешная прогулка при луне? Особенно здорово, если во время ужина ресторан продолжал идти своей дорогой.
- На сколько он мог уползти? - ныл Вова, брезгливо поглядывая на свои туфли. Туфли были модные и грязные.
Я посмотрел на широкий след, проеденный в траве.
- Километр, наверное. Недалеко.
Районы на Изнанке достаточно обособлены, чтобы между ними свободно бродил пасущийся ресторан.
Впереди белели стены квартала, где мы оставили машину. Если не ошибаюсь, там обитают герои каких-то самоучителей - кажется, по правильному дыханию.
Вова, тем временем, сменил тему.
- Зачем было ему отказывать? Хороший человек. Хорошие деньги!
- Ты всё о деньгах. Посмотри лучше, как красиво!
Я обвёл рукой небосвод, где одновременно и рядышком, сводя с ума консервативных астрономов, сияли Туманность Андромеды и оба Магеллановых Облака. Справа, у горизонта, полыхал сиянием научно-фантастический район с космодромом и орбитальным лифтом. Рой летающих экипажей окутывал его сеткой огоньков.
Слева мерцала роща гигантских деревьев, густо усеянных светляками. Не знаю, кто там живёт, но выглядит стильно. Время от времени стайка светляков срывалась с ветки и кружила над нашими головами, освещая дорогу.
- И вообще, - продолжил я, - с чего ты взял, что это отказ? Я всего лишь сказал, что подумаю.
- Знаем мы эти "подумаю". В "Муму" приглашали. Герасим, между прочим, лично просил! "Подумаю". В "Буратино" - опять подумаю. Айболита подменить, наконец...
- В детскую литературу больше не нанимаюсь, - отрезал я.
- И напрасно, - буркнул Вова и надулся.
Почему-то он думает, будто я создан для детской литературы. Возможно, потому, что получает процент от моих контрактов. Платят там, действительно, втрое. А поторговаться - так и впятеро.
- Между прочим, - сменил тон мой персональный искуситель, - в последнее время Ивана-дурака уже никто не помнит. Равно как и царевича. Угробите же талант!
Я промолчал. Тысяча лет, безвылазно проведённая в сказках - достаточный срок, чтобы избавиться от честолюбия.
- Дюймовочку - помнят. Кота в сапогах - помнят. Репка - и та при делах. И при деньгах, между прочим. Потому что не выделывается...
- А Колобок? Ты забыл про беднягу Колобка.
- Колобок, - ни на миг не замешкался Вова, - это несчастный случай. Ничтожно малая вероятность.
- Сколько ты взял с Теодора за посредничество? - вкрадчиво поинтересовался я. - Только честно?
- Обижаете, шеф! Да я бы сам ему приплатил. Лишь бы вы опомнились. Ведь талант...
- А если я сейчас позвоню и проверю? - остановился я. - Теодор мужик честный, покрывать тебя не станет.
- А звоните! - Вова тоже остановился, уперев руки в бока и приняв вид оскорблённой невинности.
И я набрал номер с Теодоровой визитной карточки.
Давным-давно, когда писателей было мало, у каждой книги герои были свои. Постоянные. Когда книгу не читали, герои били баклуши. Загляните хоть на Олимп. Зевс со товарищи любят вспоминать те времена - в промежутках между гастролями.
Потом писатели расплодились. И книги тоже. А герои - нет. Редко-редко мелькнёт в толпе новое лицо. Одно на тысячу? На сто тысяч? Не считал. Но ведь любое "Убийство за шкафом - 5" в мягкой обложке может кто-нибудь открыть. И начать читать. И увидеть, что внутри - ничего. Картонные болваны и пустота.
Вот и выкручиваемся. Успеваем. Совмещаем. Подменяем друг друга. Да и самим, если честно, так интереснее. К чему всю жизнь играть одну и ту же роль? Зачем сидеть в закрытой книге и ждать читателя? Ведь вокруг столько томов, которые вот-вот распахнутся! Столько интересного, волнующего... доходного, наконец.
И столько шансов вляпаться!
- Спасибо, Иван Иванович, дорогой! - с чувством сказал незнакомый женский голос. - Я верила, что вы нам поможете. Если бы вы знали, как я вами восхищаюсь и как мы вам признательны!
- Но я...
- Вы спасли наше свадебное путешествие! Мы с Тео никогда этого не забудем! Этот контракт такой жёсткий... а вы такой замечательный!
Мне показалось, что она кружится с трубкой по комнате.
- Вообще-то мне нужен Теодор, - кое-как вставил я.
- О да, конечно! Я уже сказала ему о вашем согласии. Он тоже хочет поблагодарить вас! Вы чудесный, чудесный!
В трубке зашуршало.
- Что это было? - спросил я после паузы.
- Лара, - отозвался Теодор, - моя невеста. Она так счастлива. И... я действительно вам очень благодарен!
На моём месте, сумели бы вы сказать "нет"? Я не смог.
- Надеюсь, это будет прекрасное свадебное путешествие, - выдавил я и нажал отбой.
Вова улыбался, и мне нестерпимо хотелось кинуть в него телефоном.
Вы спросите: почему я, герой сказок, вот уже сотню лет шарахаюсь от детской литературы, как вампир от осинника?
Главным образом, дело в реалистичности. В детских книжках всегда всё по-настоящему. Если вы мишка, будьте готовы: лапу могут оторвать в любой момент. Если Золушка - извольте перебирать крупу, чистить печку, шить дурацкие платья и вообще вкалывать как проклятая. Об участи волка в "Трёх поросятах" спросите Вову, он в курсе. Мёрзнуть - так мёрзнуть, голодать - так голодать. Всё полной мерой. Потому что дети - о ужас! - верят в то, что читают. Или в то, что читают им взрослые.
А ещё дети снабжены фантазией и способны переиначить любой сюжет. Ничего, если Муху-Цокотуху спасёт Карлсон? Как насчёт воздушного боя: Змей Горыныч против принца на звездолёте? Что делать при встрече с жирафом-оборотнем? Короче, никогда не знаешь, что тебя ждёт в следующую секунду.
Надо ли говорить, что в случае с Теодором я получил контракт самого пакостного свойства? Двадцать один вечер, начиная с завтрашнего, мне предстояло гастролировать вместо него по книжкам, которые родители будут читать на ночь какой-то девчонке. И некая особо чуткая часть моего организма подсказывала, что вряд ли это окажется путеводитель по краеведческому музею.
- Каска. Бронежилет. Перчатки, - перечислял Вова, собирая меня на задание. К детским книжкам никак нельзя относиться легкомысленно - это ясно каждому. Даже ему.
- Непромокаемые ботинки. Сухой паёк на три дня. Мазь от ожогов, - тут мой помощник поморщился и машинально потёр себе пониже поясницы. - Ножницы. Дождевик. Охотничьи спички...
- Опоздаем! - сказал я, поглядев на часы. - Скоро начнётся.
- Ничего, - отмахнулся Вова, засовывая коробку со спичками в карман моего жилета армейского образца - успеем. Кто его знает, что там будет. Лучше всё взять с запасом.
Клацнули защёлки, фиксируя у меня за спиной парашют.
- Вроде всё. Поехали!
Я подхватил рюкзак. До вечерней сказки оставалось минут сорок.
4.
В общем-то, мы почти успели. Между Тёмным лесом и Лукоморьем Вовин драндулет собирался было сломаться, и пришлось высказать вслух пару идей насчёт утилизации подержанных автомобилей, чтобы он отказался от этой мысли и перестал чихать мотором. Задержка вышла не слишком большая, но когда мы въехали в ворота и подкатили к парадному подъезду студии, распорядитель уже был весь на нервах.
- Мальбрук в поход собрался, - нетактично буркнул он, помогая мне справиться с застрявшим парашютом и вылезти из машины. - Живее, сейчас начнётся!
Я отмолчался и поспешил подняться по указанной лестнице к дверям в мир, где должно было происходить действие. Распорядитель перескакивал через две ступеньки следом, пытаясь на ходу втолковать мне сюжет книги и мои непосредственные обязанности.
Смысл его речей не особенно проникал в моё сознание до момента получения реквизита. На пронзительно-зелёной лужайке, под светом разлапистого солнышка с зелёными глазами и ухмылкой в полдиска, симпатичная девушка-ассистент сунула мне в руку что-то белое, длинное и раздвоенное. Я растерянно повертел это что-то в руках.
- Из боевика, да? - она жалостливо оглядела моё снаряжение. - Первый раз в детской книжке?
Я не стал спорить.
- Уши надеваются вот так, - сказала девушка, взяв у меня раздвоенный предмет и нахлобучивая его прямо поверх каски. - Не вертитесь, сейчас прицеплю хвостик.
Через мгновение мою тыльную часть украсила меховая пупочка.
Только тогда до меня, наконец, дошли слова распорядителя насчёт роли третьего зайчика.
Что обычный городской ребёнок знает о зайчиках? Ушки - получите. Хвостик - прицепляем. Всё - для малыша вы зайчик. Остальные ваши характеристики его не заботят, он их даже не заметит. Каска так каска, бронежилет так бронежилет. Разгуливай вы хоть в ластах - в книжке об этом ничего не сказано.
- Привет, - синхронно поздоровались со мной первый и второй зайчики: долговязый белобрысый парень в свитере и джинсах и полноватая немолодая тётенька в цветастом сарафане. Ушки и хвостики сидели на обоих, как скаковое седло на кошке.
- Вы вместо Теодора?
Я кивнул и встал замыкающим в маленькую колонну из трёх зайчиков.
- Песенку знаете? - поинтересовался длинный.
Песенки я не знал, но восполнять пробел было уже некогда: чтение началось. Защебетали невидимые птички, солнышко принялось подмигивать попеременно то одним, то другим глазом, задвигались ватного вида облачка. Грянула легкомысленная мелодия, и три зайчика двинулись через редкий ельник по ухабистой тропинке.
Самое неприятное в положении сказочного зайчика - обязанность передвигаться прыжками. Лидер нашей колонны, по всей видимости, работал зайцем давно и профессионально. Или состоял в родстве с кенгуру. Выставив перед собой полусогнутые передние лапки, он бодро сигал через колдобины, не забывая горланить что-то про морковку.
Второму зайчику, в силу возраста и комплекции, приходилось несладко. Запыхалась она практически сразу, и лишь изредка подхватывала припев. В припеве проскальзывали упоминания об огороде, кочерыжках и отчаянии.
Немного попрыгав, я осторожно перешёл на шаг. Небеса не разверзлись, глас диспетчера не грянул. Мурлыча себе под нос что придётся, от "мы длинной вереницей идём за синей птицей" до "по долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд", третий зайчик нагло прогуливался, наслаждаясь пейзажем. Горизонты затуманивались: очевидно, читающего начинало клонить в сон.
Внезапно тропинка кончилась. На открывшейся полянке за декоративным плетнём белела облупившейся извёсткой кривобокая мазанка. Перед домиком с самым хулиганским видом прохаживался здоровенный верзила в картонной маске какого-то животного и бейсбольных перчатках на обеих руках. Перчатки были украшены накладными пластмассовыми когтями.
- Наконец-то! - просипела второй зайчик, останавливаясь.
- Здесь живёт Вредный Крот, он морковку крадёт! - продекламировал наш неутомимый вожак, задрав голову, словно сообщал эту новость солнышку.
Вредный Крот закивал и потыкал себя в грудь растопыренной перчаткой, подтверждая - да, крадёт.
- Песню мы ему споём и морковь себе вернём! - провозгласил первый зайчик, поглядывая на меня.
- Кажется, этот тип на что-то намекает, - доверительно сообщил я второму зайчику. - Надеюсь, он не маньяк хорового пения?
- Песню мы ему споём, - с нажимом повторил долговязый, указывая на домик. Вредный Крот встал в первую балетную позицию, приготовившись внимать.
- Начинайте, - великодушно кивнул я. - Я подтанцую.
Песенка оказалась не слишком длинной - кажется, это была вариация шедевра, ранее исполнявшегося по дороге. Двух минут акустического воздействия в сопровождении танца живота в моём самозабвенном исполнении оказалось достаточно, чтобы Вредный Крот подозрительно закашлялся и признал, что красть морковку нехорошо.
- Я признаю свою вину и всё немееееееедленно верну! - торжественно пропел он, заламывая лапы.
Мы проследовали на задний двор за морковью, когда солнышко зажмурило глазки, облачка остановились и стихли птицы. Кого-то - либо ребёнка, либо родителя - наконец-то сморило.
- Отбой! - сказал Вредный Крот, стягивая маску. Он остановился у открытого фанерного ящика с нарисованной яркими красками морковиной и замер в недоумении.
- Морковка-то... того...
- И что с этой морковью? - не понял первый зайчик.
Внезапно раздавшийся резкий звук заставил нас поднять головы. Из-за ближайших кустов, трепеща лопастями винтов, натужно поднимался странной конструкции летательный аппарат. Достигнув высоты человеческого роста, машина взревела и рывком ушла в небо. Под днищем её раскачивалась на крюке красная авоська, полная моркови.
5.
- Могу поспорить, - начал было блондин, но никто не обратил на это внимания, и он умолк. Верзила из домика застыл с открытым ртом. Только женщина всматривалась почему-то не в небо, где скрылся похититель, а в меня.
- Мне кажется, я вас знаю, - сказала она. - Во всяком случае, где-то видела.
- Иван, - слегка поклонился я.
- Любовь Савельевна.
Я пожал протянутую пухлую руку и обратил взор на остальных. Вредный Крот - точнее, бывший Вредный Крот, поскольку от своего реквизита он уже избавился - был мужчина неопределённого возраста. С одинаковым успехом ему могло быть как двадцать пять с хвостиком, так и слегка за сорок - хотя возраст в наших краях понятие весьма относительное. Ростом за два метра, экипированный в кожаный жилет, домотканую рубаху до колен и что-то вроде кожаных лаптей, он казался воплощением телесной мощи. Впрочем, вглядевшись, можно было заметить кое-что ещё. Глаза, сиявшие на этой обширной, плохо выбритой физиономии, по всемирной шкале голубизны и невинности обставили бы минимум на два балла любую представительницу гильдии Невинных Сироток. Ну, может быть, кроме Золушки. Автор данного субъекта явно не мог решить: сотворить ли ему носорога или младенца.
- Это Симон, - сказала Любовь Савельевна и сообщила вполголоса: - Он забытый.
Интересоваться происхождением друг друга на Изнанке не принято. Дурной тон. Другое дело - знать, кто и когда тебя выдумал. Я лично похвастаться могу разве что древностью: мой автор - народ. Иные аристократы козыряют Гомером и Эзопом, кто-то - Толстым и Диккенсом. Молодёжь пыжится и несёт всякий вздор насчёт "новой волны". Забытым же похвастаться нечем. Редко-редко случайный студент-лингвист или историк литературы наткнётся на них в каком-нибудь архиве. Беспамятными бродят они по миру, цепляясь за жалкие оставшиеся крохи. Некоторым везёт с переизданием и возвращением во славе, но большая часть обречена сгинуть, как только рассеется их тень в смутных воспоминаниях последнего читателя. Не зря же Вова пугает меня забвением.
Рука у Симона оказалась жёсткой и обширной, как лопата, а выговор отдавал чем-то очень архаичным: не то церковнославянским, не то переводом со старофранцузского.
- Будем знакомы, - сказал он, кивая на вход в мазанку. - Есть хлеб, мёд и окорок.
- Лаконично и по делу, - улыбнулся я. С упоминанием окорока Симон немедля сделался мне симпатичен. - Любовь Савельевна, как насчёт подкрепиться?
- Совершена кража! - некстати встрял между мной и ужином временно позабытый предводитель зайчиков. - Мы должны сообщить администрации.
- Вряд ли они бросятся вызывать истребители из-за мешка моркови, - рассудил я. - А вот перекусить я лично не откажусь. Кстати: Иван.
- Борис, - буркнул блондин не слишком приветливо, не подавая руки, но в домик с нами вошёл.
Внутри обнаружился деревянный стол с двумя длинными лавками - собственно, больше там ничего бы и не поместилось.
Симон выудил из-под лавки холщовый мешок с провизией и запустил внутрь огромную пятерню. Лицо его исказилось:
- Нету...
Пошарив как следует, он всё-таки извлёк и выложил на стол каравай хлеба. Однако ни горшка с мёдом, ни - главное - окорока в мешке не оказалось.
- Вот - дырка, - растерянно сказал Симон, подняв мешок к свету и демонстрируя аккуратный длинный разрез. Пахло аппетитно - копчёным мясом, однако мешок совершенно точно был пуст.
- Вероятно, похитители моркови любят есть её с мёдом и копчёностями, - заключил я. Любовь Савельевна пожала плечами и философски промолчала.
- И всё-таки нужно сообщить, - решительно поднялся Борис.
Возражений на этот раз не последовало.
В распорядительской было не до нас и отдавало птичьим базаром. Стаями проносились герои, исчезая за кулисами очередной книжки. Чайками метались гримёры и реквизиторы, взмахивая то накладной бородой, то вышитой рубахой. Помощники администраторов орали в мегафоны, как недовольные грифы. Шло время вечерней сказки.
- Ну его, - предложил я. - Всё равно сюда завтра тащиться. Тогда и сообщим.
Идея не получила поддержки. Борис отрицательно помотал головой, одновременно вытягивая шею в поисках свободного распорядителя. Получилось смешно.
Симон беззаботно расположился на пристенном диванчике, вытянув большие ноги и положив на колени каравай. Любовь Савельевна, пристроившись рядом, отщипывала от каравая по кусочку и тут же отправляла в рот.
Я совсем уже было собрался сделать всем ручкой и удалиться, когда один из администраторов всё-таки обнаружил к нам толику интереса. Лысый такой скользкий субъект, чуть не весь состоящий из лоснящихся щёк.
- Полагаю, мы сможем покрыть недостачу из вашего заработка, - сообщил он, выслушав предводителя зайчиков, и назвал сумму.
Признаться честно, я не слишком силён в контрактах. За возможность в них не разбираться я плачу Вове. Но всё-таки неделя отменных обедов у Анатоля за несчастные два ведра моркови - это, по-моему, перебор. Наверное, не мне одному так показалось.
Администратор потыкал ухоженным ногтем в бумажку:
- Недостача реквизита возмещается в тридцатикратном размере.
Не могу сказать, что он нагло надсмехался, но что-то эдакое присутствовало. Во всяком случае, на беднягу Бориса он смотрел с выражением магараджи, восседающего верхом на слоне. Неудивительно, что того зацепило.
- Сударь! Морковь не может столько стоить. Даже в тридцатикратном размере.
- Корнеплоды нынче дороги, - лысый пожал плечами. - Или вы намекаете, что я жулик?
- Намекаю!
- В таком случае, я могу намекнуть, что кое-кто, возможно, слишком вошёл в образ. Зайцы ведь без ума от моркови, верно?
Грудь Бориса выпятилась, голова поднялась:
- Как вы смеете! Я дворянин!
Вероятно, при шпаге и в латах - желательно, на коне - он мог бы произвести определённое впечатление.
Администратор окинул ироническим взором ансамбль из заячьих ушек и хвостика и весьма сдержанно предложил позвать полицию.
Следовало прояснить недоразумение, и я вмешался:
- Простите, но вы неверно поняли моего коллегу.
- По всей видимости, вы из той же шайки, - брезгливо скривился лысый.
- Видите ли, - сказал я и повторил ещё раз с нажимом, помахивая зажатой между пальцев монетой, - видите ли, мой товарищ просто хотел сказать, что мы готовы возместить дорожающие корнеплоды в натуре. Морковью.
К первой монете добавилась вторая.
Администратор кивнул. Глухо стукнувшись друг о друга, оба деревянных кругляшка покинули мою ладонь.
Для человека, который не любит безналичные деньги - как я - есть определённые плюсы в том, что инженер Гарин продырявил своим гиперболоидом оливиновый пояс. Золотые монеты больше не в ходу: ведь золото теперь ничего не стоит. Денежных же деревьев по-прежнему немного, а весят их плоды не в пример меньше. Можно, не надорвавшись, таскать при себе небольшое состояние.
- Завтра завезёте? - осведомился лысый.
- Постараемся.
- Тогда всё в порядке.
На этом месте его интерес улетучился, после чего и сам носитель интереса улетучился тоже.
Невнятно жалуясь на трудности жизни и старенькую маму на иждивении, Борис принялся переодеваться в приличествующий сюртук.
Как всегда за кулисами детских проектов, под занавес потянулись пострадавшие. Бригада "скорой", ругаясь, протаскивала через дверной проём единорога, застрявшего рогом в крылатом змее. Из змеиного бока густо капала зеленоватая кровища. Горыныч жалобно причитал. Единорог, выглядящий гораздо бодрее, бормотал ему что-то утешительное.
В углу два хирурга деловито спиливали рога восточному властителю в золочёной чалме и с большим носом. Властитель сидел смирно, сжимая в руках пакет со зрелыми фиолетовыми фигами.
Пронесли традиционные носилки с наскоро забинтованным Серым Волком. Всё как когда-то.
- Коллеги, - предложил я, как только все сдали реквизит - давайте съездим покушать. Я угощаю. По случаю, так сказать, вхождения в коллектив. Заодно по дороге заскочим за морковью.
Экс-зайчики последовали за мной с вассальной покорностью.
6.
- Останови здесь, - скомандовал я, и Вова послушно приткнул машину к обочине. Сегодня я был доволен его драндулетом как никогда: вряд ли обычная легковушка столь свободно вместила бы, помимо меня и водителя, ещё троих пассажиров, один из которых - Симон.
Овощная лавка в квартале Милых Зверушек, напротив фонтана с дельфинами, выглядела как все магазинчики этого района - славненько. На фронтоне резные деревянные кариатиды в виде хомяков-переростков перемежались раскрашенными барельефами с образцами товара: капуста, репа, помидоры. Искомая морковь украшала вывеску.
- Лучший выбор для искушённого зайчика, - прокомментировал я в самом приподнятом настроении, - и как раз по дороге. Стоянка пять минут! Кто желает немного размяться?
Пожелали все. Отпустив их осматривать достопримечательности, я толкнул дверь и вошёл в лавку.
Внутри было светло и чисто, но гниющей капустой всё-таки немного попахивало. Хотя, возможно, это была редька. Не берусь утверждать, тут я не специалист.
Лавочник - высокий, худой, слегка сутуловатый старикан в пенсне, с приятным добродушным лицом завзятого любителя овощей - был занят с другим покупателем. Премиленькая миниатюрная девушка в пышных юбках и викторианской шляпке, украшенной парой торчащих беличьих ушек, сосредоточенно выбирала товар, сверяясь с приличной длины списком. Тоненький пальчик нацеливался поочерёдно то на одну, то на другую корзину из числа громоздящихся за прилавком.
- Кудыкинские?
- Исключительно кудыкинские, - кивал продавец, наполняя бумажный пакет помидорами, - других не держим. Тыкву не желаете?
- Сладкая? - палец нацелился на репу.
- Обязательно! Так может быть, тыкву? Отличная, бландингская.
Покупательница придирчиво отобрала две репки и переключилась на капусту: