ты
спрашиваешь, почему тоска, хотя мы вместе, и мирок наш светел.
в предчувствии змеиного броска я постараюсь как-нибудь ответить.
раздвинув стены, вырвавшись в эфир из рамок восприятия пещерных,
я Бэкону пожертвовал кефир без деклараций шерочно-машерных.
порушишь идол - требуешь другой, ведь свято место пусто не бывает.
не для меня придумали покой, не для тебя открыли двери рая.
мы не черны. наш цвет не столь убог. и (прочь банальность) даже не белы мы.
о, тяжкий рок, гремящий, как hard-rock, и алчущий немалого калыма!
что те отдать, когда пред алтарем у нас ни стад, ни тканей и ни злата?
венчают балерину с блатарем, венчают нежность с бешеным булатом.
но в каждой балерине - жесткий нрав, а в каждом блатаре - чуть-чуть святого,
и надо, здравый смысл слегка поправ, невинность положить в постель крутого,
а он вдруг скажет, жмурясь от тоски и страха посмотреть на всё душою:
"как я могу?!.." и, растерев виски, уйдет. покурит совесть
с
анашою.
союз вины с любовью нерушим, и ангел снова женится на кобре,
вот почему корабль твоей души дрейфует где-то возле рифов скорби.