Витёк открыл глаза и попытался встать. Удавалось плохо. Во-первых, потому, что было совсем темно, а во-вторых - кружилась голова. Он сосредоточился, вытянул руку, поводил из стороны в сторону и, наконец, нащупал стенку. Витёк опёрся и сделал ещё одну попытку. Удачную.
В заднем кармане была зажигалка. То, что осветил небольшой огонек, оказалось колодцем, стены которого были исписаны восточной вязью, а где-то высоко над головой находилась дыра. Наверное, вход. Витёк сел и обхватил голову руками.
Жара началась с раннего утра. Витёк подскочил на кровати, поиграл мускулами, сделал пару хуков перед зеркалом, сунулся в душ. Бутер пришлось доедать на лестнице, так как уже сигналили. Он сломя голову побежал на улицу и сел в старенький "опель". Братаны приехали даже раньше, чем договаривались.
План был простой: фурщиков прикормили, два месяца у них честно покупали небольшими партиями, а сейчас решили, что всё. Договорились на много и... кидалово.
Витёк сам дурь не потреблял, разок попробовал - не потащило. Так что ко всему мероприятию относился исключительно как к бизнесу. Это Старшой начинал вразнос идти, особенно когда обдолбится. Говорил, что все проблемы оттого, что в Чуркестане им делать нечего, потому как у каждого должно быть по три жены. И они к нам из-за баб едут. Скоро всех наших баб к себе перевезут. Витёк не очень верил этим выкладкам, но помалкивал. Да и платили неплохо. Работа не пыльная, нужно просто в верный момент набычиться. Люди обычно попадались понятливые и дальше чем кого потрясти за грудки, дело не заходило.
Он со всеми поздоровался и сел. Старшой запустил руку под сидение и протянул ему что-то, завёрнутое в газету.
- Держи. Пользовался когда-нибудь?
Витёк увидел ствол.
- Нет.
- Теперь придётся, - сказал Старшой и большим пальцем показал, как переключать предохранитель. - Вот так - готов.
Витёк взял пистолет, неуверенно повертел в руке и молча засунул в большой карман шортов.
Видимо, все этого ждали и немедленно принялись громко говорить о чём-то несущественном. Двигатель натужно заревел, и "опель", слегка почихивая, поехал в сторону одного из оптовых рынков. Там вчера забили стрелу.
Они подъехали к рядам грузовиков, доверху наполненных ящиками c мясистыми турецкими помидорами, жёлтой молдавской черешней, украинскими огурцами в огромных сетчатых мешках, картонными коробками с крупной польской клубникой. Наконец остановились возле фуры с продолговатыми, похожими на мячи для регби, дынями "торпеда", и Старшой выбрался из "опеля". Он неспешно подошёл к группе, молча стоящей в тесном проходе между машинами, и о чём-то с ними переговорил. Ему ответили, и Старшой вернулся не один: cпутник был коричневый, неопределенного возраста, с сильными жилистыми руками, в светлой застиранной рубашке и с малиновой тюбетейкой на лысой голове.
- Надо ждать. Нет его.
Братаны вышли перекурить, а Витёк закрыл глаза и попытался не думать о пистолете. Он даже не заметил, как задремал. Его ткнули в плечо, и машина понеслась по плохой дороге в сторону от рынка. Наконец, немного попетляв, затормозила у ангара с выцветшей надписью "Шиномонтаж". Коричневый вышел первым и, озираясь, направился внутрь здания.
Старшой вытер лоб от пота и сказал:
- Но только по моей команде. Ясно?
Все молча закивали.
Проводник появился из маленькой двери и принялся с грохотом открывать металлические ворота, одновременно знаками показывая, что можно подъезжать.
Что было дальше Витёк помнил смутно - только вспышки, озаряющие сознание. Две руки Старшого держащие по-киношному пистолет; длинная треугольная заточка, летящая с бешеной скоростью; один из близнецов, Серый, на спине в луже масла; кто-то в полосатом халате с визгом катающийся по полу; коричневый с прижатыми к животу ногами; снова Старшой, закрывающий рукой горло, а из-под пальцев пробивалось темно красное. Себя он видел как бы со стороны. То стреляющим по груде шин, то с криком бегущим к "опелю"... Второй братан, опустивший голову на руль. Узкоглазая рожа, улыбающаяся во весь щербатый рот, и большая толстая доска в руках... Витёк напрягся и опять вспомнил щербатого, который рассматривал кисти Старшого. Руки были неестественно вывернуты и так же остались безжизненно висеть, когда их отпустили. Витёк удивился, попытался привстать, тут же появились полосатые халаты и оживлённо заспорили со щербатым на своём пёсьем языке. Все цокали и указывали на Витька пальцами... И еще один, с черными, как бездна, глазами и узкой белой бородкой. Он колол Витьку в ладонь чем-то острым, а щербатый стоял рядом и кивал. Сам Витёк шевелиться уже не мог и покорно лежал на деревянном поддоне. Потом дымящиеся толстые свечки, заунывные песнопения, баба, бьющая в бубен...
Вдруг пол резко накренился, Витёк покатился и ударился об стенку. Он лежал некоторое время, пока всё не выровнялось. Неожиданно колодец открылся и внутрь проник яркий поток света. Витёк зажмурился, но быстро пришёл в себя и встал в центр светового пятна, широко расставив ноги.
- Это ест настояши волшебни лямпа Аллядин, - сказал голос. Витёк сразу решил, что голос - щербатого чурки. - Тама живет злоя джин. Он тама будет жить тысяся лет. Он ест раб лямпа.
На мгновение появилась рука, затыкающая пробкой горлышко сосуда, и снова наступила тьма. Витёк крикнул что-то протестующее, но голоса своего не услышал...