Было жарко. Стоял тот период года, когда природа еще не определилась с дальнейшим поведением. Она собиралась, следуя из года в год устоявшимся привычкам, уступить права осени, напомнить о том, что и зима не за горами, щедрой рукой озолотить деревья с тем, чтобы потом, на короткое мгновение, принести тепло с бабьем летом. Но уже когда такой план был утвержден и подписан верховной природной комиссией, что-то остановилось - быть может, обычные бюрократические заморочки нередки и в небесной канцелярии. Пара золотых листьев - видать, из тех, кто торопится план выполнить и перевыполнить - пролетела и улеглась под окном больничной палаты, но этим дело и кончилось. Впрочем, обитателей больничной палаты сегодня волновал вовсе не этот вопрос.
Несмотря на воскресенье, всех их оставили в больнице, никого не отпустили домой. Больные ворчали, но - что поделаешь? - мирились со своей судьбой. Одному из них было особенно жаль терять такое воскресенье. Зачем он здесь нужен? Диагноз подтвердился, здесь такое не лечат. Злой чертик из подсознания твердил, что такое вообще нигде не лечат, но он этому не верил. Через пару дней его перевезут из гастрологического отделения в хирургическое совсем другой больницы. Там ему предстояла сложная операция. Кто знает, как все сложится? Ему бы хотелось побывать еще раз на даче. На даче сейчас много работы. Нужно подрезать смородину и малину, собрать яблоки, опрыскать деревья, в том числе и молодую грушу, что подавала такие надежды этой весной, но, увы, так ничего и не принесшую. А дальше к зиме - и того больше. Перекопать огород, а ближе к заморозкам свинтить краны, опорожнить и спрятать бочки, подальше от морозов и зимних мародеров. А когда с огородом и сезонными хлопотами будет покончено, можно будет заняться и самой "фазендой". Нужно привести, наконец, в порядок мансарду. Из наполеоновских планов - построить крыльцо-веранду. Летом на это никогда не хватает времени - все забирает огород, но ближе к зиме он этим займется...
...Если, конечно, вернется из хирургического отделения. Хорошо бы перед операцией еще раз побывать на даче. Но, хоть и чувствует он себя, при своем-то диагнозе, неплохо, хоть и лечения-то ему в обычной больнице никакого не могут дать, его так и не отпустили на выходные. Слишком уж важное для больницы, для города и для всей республики это воскресенье. Он ни в чем ни винил главврача; он сам госслужащий, ему самому прекрасно известно то давление, что оказывается на всевозможных руководителей перед такими важными для Беларуси событиями. Но перед операцией на даче побывать хотелось бы.
Нет, конечно, он идет под нож с чистой совестью. Он многое успел сделать и для семьи, и для дома, и для дачи. Его сын в этом году окончил университет, работает на фирме, и, несмотря на молодость, получает в три раз больше его. Жаль только, что фирма требует полной отдачи, а потому сын не может помогать ему. Но ничего, сынишка пускай пока опыта да ума на работе набирается, а уж с дачей и домом он и сам справляется...
...По крайней мере, справлялся до недавнего времени. До той поры, пока эта чертова боль в желудке не взялась за свои права. И ведь длится-то все это уже полгода, да к врачу обратился совсем недавно. До врача все как-то руки не доходили. Весной была дача с множеством весенних хлопот: дачники наверняка знают, что это такое. Летом была та же дача, да и по работе навалилось много обязанностей. Со своей работой, несмотря на пенсионный возраст, он справлялся хорошо. Не случайно сейчас к нему в больницу замминистра приходил, скорейшего выздоровления желал. Плевать ему, честно говоря, на такого замминистра, да все равно приятно.
Ну а когда он выкроил-таки время и пошел к врачу, было уже поздно. Болезнь с таким коротким и страшным названием уже захватила его. Сейчас единственная надежда - на операцию, а операция-то сложная предстоит... чем она закончится? Хорошо - тогда будет и дача, и дом, и семья; или плохо - и его вывезут ногами вперед. Впрочем, был еще один вариант, о нем нашептывал злобный чертик: хирурги могут его разрезать... увидеть метастазы... и зашить, а ему сказать, что операция, дескать, прошла успешна. Родные хоть и будут знать истину, но будут молчать в надежде на психологическую веру и чудо. Но о таком лучше не думать.
Нет, конечно же, операция пройдет успешно. В этом сезоне дача для него в любом случае закрыта - до нее он сможет доехать где-то через полгода. Зато в следующем доберется, а может, даже и на Родину, на Волгу, съездит. Поразительно, но боль в желудке и частые воспоминания о далеком детстве пришли к нему одновременно. Наверно, это предупреждение, и час его близок; но через это испытание он прорвется, и успеет и дачу привести в порядок, и на Волгу съездить, иначе зачем бы было его предупреждать?
А если все-таки не успеет? Он подготовился. Дома он затеял ремонт, как только врачи предупредили его о подозрении на нехороший диагноз. Может быть, и потерял пару драгоценных недель при его-то прогрессирующей форме, да все-таки сделал. И на кухне теперь новая мойка, и балконы застеклены. Сколько лет собирался, а все времени не было. Ничего, теперь в случае чего они протянут до того, как сын окончательно встанет на ноги. Жена - пенсионерка, на нее-то надежды нет, только на сына. Жену в случае чего прокормят только сын и государство... впрочем, на наше благословенное государство рассчитывать не стоит.
Государство... остается только оно. Сын кое-как вертеться научился, дома проведен ремонт, а на даче есть запас куриного помета и досок. Во всем этом его совесть чиста. Но есть еще одно. Государство.
Он отдаст свой последний долг сыну. Пускай сын доживет до старости и забудет, почему его отца в последние его выходные оставили в больнице. В это воскресенье - воскресенье президентских выборов Беларуси - он проголосует так, чтобы всем, кто придет после него, легче и свободней жилось. Он действительно хочет так проголосовать. Белорусские пенсионеры горячо любят нынешнего президента, но он - нет. А за что его любить, в сущности, любить? Он сам - сторонник объединения с Россией (сам с Поволжья, как-никак), да первый президент ничего кроме обещаний не делает. С Россией он объединится, только если будет гарантия, что сам первый белорусский президент станет богом, царем и королем объединенного государства. Пенсионеры, в большинстве своем, считают, что президент несет им благо - возможно и несет, да только прогресса здесь не видно, а только сплошное ухудшение. Пройдет некоторое время, и пенсионеры соседних стран будут жить гораздо лучше, а наши будут только так считать. В таком мировоззрении им поможет беларускае тэлебачэнне - оно уже и прессу брежневских времен успело переплюнуть.
Нет, он выполнил свой долг. Сегодня утром на президентских выборах, состоявшихся сразу после завтрака, он проголосовал за... а в сущности, какая разница, за кого голосовать, лишь бы не за нынешнюю власть! И вот, он не одинок в своем выборе - потом, за обедом он поговорил со многими. Болезнь поражала его изнутри, лишала силы и не давала есть. Потому было много времени для общения. А общение показало, что из тридцати больных отделения, по крайней мере, десять, думают также как он.
Но эта была ерунда. Главврач, а вместе с ним и центризберком лучше знал, кто за что проголосовал. Что им за дело, что у больных, у умирающих не честно воровать, пусть даже голос! Нынешняя власть показала им, что есть "чэстна", а что "ня честна". Вечером объявили результаты по отделению - двадцать три за нынешнюю власть, трое поддержали точку зрения моего отца, остальные отдали свой голос третьему кандидату. Это было великолепно рассчитанный ход администрации - больные люди никуда не пойдут жаловаться. Их очень просто обмануть. Служаки выполняли приказ Главного даже относительно больных, даже относительно приговоренных к смерти. Никому не было дела, что для кого-то эта была последняя ложь государства.
Как после этого всего можно верить Главному? Ради того, чтобы удержаться у власти, он пошел даже на то, чтобы обмануть умирающих. Бог его знает, кого еще он успел обмануть.
И что же после всего этого с ним сделали? Может быть, ему отрубили голову, как Карлу I? Или гильотинировали, как Людовика XVI? Может быть, он стал жертвой заговора, как Павел I, или погиб в результате покушения, как Александр III? Или он кончил жизнь в ссылке, как Наполеон? Или отравился, как Гитлер, или его повесили, как Муссолини?
Нет. Он все так же правит. Все так же сочиняет свои богомерзкие указы и декреты. Он хорошо рассчитал свой ход - жителей нашей республики, как и смертельно больных, легко обмануть. Ни те, ни другие не пожалуются.
Я называю его мерзавцем. Как его можно называть еще? Что, вы называете его по-другому?! И это не из-за испуга, это вы действительно так думаете? И вы после этого спокойно спите? Ну, так черт с вами, когда-нибудь вас рассудят. Но я свое слово сказал. И моя совесть теперь чиста.