Аннотация: В идеальном мире всегда что-то пойдет не так и всегда найдется один-единственный человек, который рано или поздно это поймет. Но какую цену он заплатит за свое знание?
- Красный. Красный. Тревога. Просим эвакуироваться через ближайшие шлюзы.
Механический голос равномерно разносился по всей станции, и поток одинаковых людей в белых пластиковых костюмах так же равномерно и слаженно единым потоком следовал к эвакуационным шлюзам. Паники не было - была четкая организация, и это был именно тот результат, к которому они шли долгие годы.
- Красный. Красный. Тревога. Повторяю: тревога.
Никто не смотрел по сторонам, никто не расспрашивал шагающих рядом людей, что произошло и что делать. Люди были проинструктированы: в случае красной тревоги незамедлительно проследовать к шлюзам. Вот и все. Ничего сложного.
Крайний слева во втором ряду что-то спросил у соседа, и сосед спокойно поднес руку с переговорным устройством к шлему. На все ушло не больше пяти минут.
Все люди эвакуировались. Все было под контролем.
Когда он пришел домой, жена спросила:
- Что нового было на работе?
Дежурный вопрос, но этикет требует ответа на такие вопросы, тем более, когда его задает член семьи.
- Говорят, утечка какого-то штамма. Никто не вдавался в детали. Ну ты понимаешь: молча эвакуировались и все.
Она улыбнулась и кивнула: конечно, она понимает. Никто не будет объяснять всем сотрудникам лаборатории, что именно произошло, тем более, если все произошло без последствий.
- Ну и хорошо. Хочешь ужинать?
- Да, через минут десять.
- Я накрою.
Ему повезло с женой: она была понимающей, сдержанной и заботливой. Ему вообще повезло, и с семьей, и с карьерой.
Он наблюдал, как она слаженными уверенными движениями накрывает на стол. Он наблюдал эти движения на протяжении пяти лет, и еще ни разу она не сбивалась. Идеальная жена.
Уже потом, когда они легли спать, и он услышал ее знакомое равномерное дыхание, он широко раскрыл глаза и долгое время смотрел в окно. За окном была ночь, среди которой болотными (что такое болото? Он когда-то знал) колыхались немногочисленные огни окон.
"Что нового на работе?"
"Тревога. Красный".
И он улыбнулся.
Утро прошло по обычному сценарию: те же уверенные движения, белоснежная скатерть, привычный завтрак, поцелуй в щеку. Начинался новый день.
Он быстрым шагом вошел в лабораторию, на ходу предъявил пропуск, с таким же автоматизмом прошел проверку по сетчатке глаза. Двери с шипением пропустили его внутрь.
- Привет,- он кивнул коллеге,- над чем сегодня работаем?
- Новые образцы,- немолодой и лысеющий мужчина кивнул на стройный ряд поблескивающих колб. - Нужно сделать к обеду.
- Без проблем,- ответил он, надевая перчатки.- Без проблем.
"Красный. Тревога".
"Никто об этом даже не говорит".
Он умело сохранял на лице безучастное выражение, потому что он работал - когда человек работает, от него ждут предельной сосредоточенности. За обедом он выслушал дискуссию о новых культурах, которые выращивались в соседней лаборатории, поделился своими соображениями по поводу развития фармакологии и привел несколько аргументированных доводов в пользу биомеханики.
Закончил работу, предъявил пропуск, уверенные движения жены, поцелуй в щеку, открытые глаза и те же болотные огни в черном окне. И он позволил себе погрузиться в воспоминания.
***
- Обязательная вакцина, согласованная с управленческим комитетом.
Он послушно подставил руку, и его кожу проткнула тонкая игла. Неприятное чувство.
Он поднял глаза на человека с иглой и удивился: тот выглядел...неспокойно?
- Спасибо, - он ответил из вежливости, собираясь вернуться к работе, но человек не уходил.
- Я Ричард. Ричард Кэмри.
Он с раздражением уставился на Ричарда Кэмри. Ему необязательно было представляться: это не имело смысла. Они даже не работали на одном этаже.
- Спасибо,- так же сухо поблагодарил он Ричарда и повернулся к нему спиной. У него было еще много дел.
Он спиной чувствовал: Ричард смотрел на него. Ну и пусть. Странный парень.
А вот дома ему стало не по себе. Странное ощущение. Непонятное. Будто зуд, но ты не можешь определить место. Когда он увидел жену, ощущение усилилось. Она такая красивая. Он хотел бы погладить ее по волосам и провести губами по шее. Что?
- Что? - она эхом повторила вопрос, который вертелся у него в голове.
- Ты такая красивая,- вырвалось у него, и ее глаза округлились.
- Что?
- Ничего. Накрывай стол к ужину.
Она странно посмотрела на него, но ничего не сказала, только молча кивнула и пошла в столовую. У нее очень соблазнительная походка и округлые бедра. Да что за черт?
В кровати он долго не мог уснуть, а в голову лезли...посторонние мысли. Какие-то воспоминания о детстве, планы на завтрашний день, эти круглые бедра, которые касались его, потому что она всегда лежала вплотную к нему...
На следующий день он отправился прямо на третий этаж, где, по данным картотеки, работал Ричард Кэмри.
Увидев его, Кэмри обрадовался. Его губы растянулись в едва заметной улыбке, и он чуть наклонил голову:
- Хотите обсудить тот вопрос?
- Да, я буду благодарен, если уделите мне несколько минут,- он чувствовал раздражение.
- Я бы предпочел поговорить об этом во время обеда,- невозмутимо предложил Ричард.- В час дня?
- Хорошо. Спасибо.
Время тянулось до безумного долго, и ему стоило большого труда не сорваться на бег. Ровно в час он вошел в столовую, и, конечно же, Ричард его ждал.
- Мне не удалось найти достаточно информации,- невозмутимо сказал Ричард, игнорируя раздражительное постукивание пальцев собеседника по столу.- Вот мой адрес. Можете приехать ко мне после работы. Уверен, в моей домашней библиотеке найдется то, что вам нужно.
"И какого черта ты тогда позвал меня на обед?"
- Но могу сказать: у меня аналогичные...мысли,- Ричард неожиданно прямо и откровенно посмотрел на него, от чего ему стало неуютно.
- Хорошо. Спасибо.
Он старался идти спокойно, подходя к машине в конце рабочего дня, но внутри у него все кипело. Этот Ричард издевается над ним?
Подъехав к нужному дому, он пару минут просидел в машине, пытаясь успокоиться. Почему он волнуется? Откуда это чувство? Все было хорошо. Что Ричард с ним сделал?
Он едва занес руку над дверью, как она распахнулась:
- Проходите,- Ричард едва ли не втянул его в дом, и ему ничего не оставалось, как войти.
И, едва дверь захлопнулась, Ричард крепко обнял его.
- Какого черта?!
- Ты начал ругаться! Феноменально!- Ричард наконец отпустил его и расхохотался.- Всего день!
- Что ты сделал?- он был сбит с толку. Когда вообще он последний раз ругался?
- Я исцелил тебя,- Ричард постучал ему по голове.- Ты женатый, да? Небось ночью ворочался рядом с женой?
Он густо покраснел. Такого с ним тоже не было очень давно.
- Ничерта не понимаю,- признал он и с удивлением отметил, что ему стало гораздо легче.
- Я тоже ничего не понимал,- вдруг неожиданно серьезно сказал Ричард.- Пока у меня не родился сын.
-Сын?
И Ричард рассказал.
- Когда ему исполнился год, настало время прививки. Ну, ты знаешь, той самой. Мы с женой отвезли его в центр, ему укололи ручку, ничего необычного. Мы прождали три дня, как говорилось в буклете, а он не менялся. Остался таким же, понимаешь? Смеялся, плакал, нормальный ребенок. Нормальный с точки зрения биологии. Нормальный с моей точки зрения, потому что я тоже периодически испытывал...чувства. И я тайком взял его образец крови. Успел буквально за пару часов до того, как жена потом отвезла его на исследование. И больше я его не видел. Она вернулась и сказала: его заберут на реабилитацию. Сказала так спокойно, как робот. Мне стало жутко, но что я мог ответить? Что она, мать, отдала своего ребенка на смерть в лаборатории, как крысу или хомячка?
- И что ты сделал? - он спросил это таким глухим голосом, что ему самому стало не по себе.
- Я сказал, что это отличное решение и что она молодец. Она улыбнулась, так сдержанно, как они умеют, и пошла прибираться. А я сказал, что мне надо поработать, и ушел к себе в лабораторию.
Ричард отпил содовой из высокого запотевшего стакана и продолжил:
- Эта прививка, она частично разрушает нашу вентромедиальную префронтальную кору. Я бы даже сказал, избирательно. Ты еще не робот, но уже не задаешь ненужных вопросов, не проявляешь ярко выраженных эмоций...Ты становишься достойным членом общества. Эмоции...мешают точно выполнять работу. Все базовые процессы выполняются механизмами. Никто не может допустить риска при выполнении сложных задач.
Он не верил тому, что слышал, пока Ричард говорил:
- Никто не может допустить риск, что ты поссоришься с женой, придешь на работу и допустишь критическую ошибку. Это непозволительно.
- У твоего сына был врожденный иммунитет,- сказал он с абсолютной уверенностью, и Ричард кивнул.
- Мой сын мог бы допустить критические ошибки. Рисковать было нельзя. Вот как они думали.
- А она?
- Мы пока живем раздельно. Я сказал, что мне нужно больше сосредоточиться на работе. И не было никаких вопросов. И ты теперь знаешь, почему.
- Почему я?- спросил он, и Ричард просто пожал плечами.
- Мне показалось, что ты...достоин большего. Что тебе можно довериться.
- Ты вколол себе ослабленный штамм?
Кэмри кивнул:
- А тебе - вакцину Кэмри. Здорово звучит, а?
И он впервые рассмеялся за долгое время, и Ричард смеялся вместе с ним.
***
- Не делай этого, Ричард,- он пытался отговорить его, но Ричард распалялся все больше.
- Я не вижу смысла жить дальше,- горячо говорил Кэмри.- Моя жена - убийца, пусть и поневоле. Сам я живу в обществе, полном роботов, а с моим единственным другом прячусь по углам, будто мы пара педиков в девяностые. Я устал, дружище.
- Ричард...
Но Кэмри покачал головой.
- Прости. Я оставлю тебе все необходимое. Завтра.
Он потер глаза и кивнул. Он устал с ним спорить.
- Тревога. Тревога. Красный.
Человек, которого окружала толпа в оранжевых костюмах, что-то кричал, потрясая рукой в воздухе, а он уходил от него все дальше и дальше, со всех сторон окруженный белым пластиком.
Он увидел, как человек, идущий впереди, наклонился к соседу, и услышал:
- Что происходит? В чем дело? Почему нас эвакуируют?
Он прикрыл глаза: Кэмри добрался не только до него.
И к человеку впереди подошла пара оранжевых костюмов.
***
Он проснулся от привычного звона будильника и услышал на кухне знакомые звуки: она готовила ему завтрак.
Он спустился, и в который раз отметил все те детали, которые не замечал долгие годы: солнце, путающееся в ее волосах, аромат кофе, яркий, бьющий в глаза цвет яичницы-глазуньи. И он решился.
- Дорогая,- ровным голосом позвал он, и она послушно обернулась.- Дай мне руку.