Алена устроилась поудобней. Накрыла ноги клетчатым пледом и посмотрела на огонь:
- Ну что, дорогие мои? - ироничным тоном ведущей смехопанорамы начала она. - Сегодня моя очередь для сказки? Ну, тогда слушайте. И чтоб не перебивать!
За окном мягко сиренились январские сумерки. Пахло ванилью с легкой примесью гари - продолжались святки со всеми вытекающими подробностями. Фейерверки в санатории не прекращались с католического Рождества, грозясь перейти в православное Крещение. Персонал не особенно сетовал на огнеопасные забавы отдыхающих - чем бы дитя не тешилось...
А тешиться ох как хотелось! Этим еще не старым, полным жизни людям, чей праздник совпал с очередным недомоганием. Или желанием отдохнуть от суеты в стенах приозерного санатория. И они тешились. В свободное от многочисленных процедур время. Играли в карты. Прогуливались по заснеженным тропинкам в сосновом бору. Блаженствовали в бассейне. Отрывались - кто мог -на дискотеках. А в свободные вечера рассказывали свои истории.
- Все собрались? Что? Анны Ивановны не хватает? И Андрея Антоновича? Ну-ну, без эротических фантазий, озабоченные мои! В их-то возрасте! А с другой стороны, у кого что болит, тот о том и... Это в Вашу сторону камень, Игорь Валентинович! Не нравится? А не судите по себе. Анна Ивановна еще в обед уехала к внуку на дачу. А ее, с Вашей легкой руки, почитатель видит двадцать седьмой сон в кабинете электросна. Мне Раечка по секрету поведала эту маленькую тайну. У старика бессонница. Вот он и наверстывает упущенное.
- Небось, ночью опять телик включит, - пробормотал неугомонный Игорь Валентинович. - Сам не спит и другим не дает.
- А Вы с ним смотрите, может, по утрам не будете в холле газетами шуршать, - хихикнула Марина Афанасьевна, подсаживаясь поближе к рассказчице. - И давайте уже слушать!
Присутствующие угомонились не сразу. Но Алена никого не торопила. Она привыкла к этим незатейливым перепалкам. И воспользовавшись паузой, нащупала под пледом пушистый комочек. Погладила мягкую шерстку. Почесала за крохотным ушком. И улыбнулась, услышав в ответ довольное урчание. Все было в полном порядке: и тепло разгоравшегося камина, и реакция нового друга на ласку, и снег за окном. В душе царил мир и покой. Даже нога перестала беспокоить - видимо, новая процедура пошла на пользу.
- Ну, давайте уже, Еленушка! Мы совсем заждались! - подала голос со своего инвалидного кресла милейшая Агата Игоревна, соседка Алены по номеру.
Эти чудесные дни не зря считают временем исполнения желаний. Вот и я воспользовалась, так сказать, случаем... Казалось бы, чего мне не хватает в полной благополучия и успеха жизни? Дом - полная чаша. Дети, слава Богу, все хорошо устроены. Муж не пьет, не курит, не ходит налево и не ревнует к каждому столбу. На работе все складывается. Есть и любимые увлечения. И подруги. А все же мне в последнее время чего-то не хватало.
Уж чего я только не делала. И в отпуск на Средиземное море с мужем летала. И в бассейн записалась. И компьютерных игр накупила. Гуляй, не хочу! И ведь не хотелось - вот в чем суть! И на море пятый угол искала. И в бассейне. И даже в компьютере. А потом поняла.
Тепла не хватает! Внимания близких. Элементарного сочувствия. Востребованности, если хотите. И немножко жалости. Только не говорите, что это я с жиру беситься начала. Я сама это себе сто раз говорила. И не помогло. Ни капельки. И тогда я пожелала... В самый католический сочельник...
Пришла с работы. Муж был в командировке - его часто на праздники отсылают куда подальше - безотказный человек. Дети живут отдельно. Так что готовить ужин было необязательно. Мне вполне хватило бы чая с бутербродом. Чем я и ограничилась. Уселась у окна с чашкой.
Вечер был сказочный. Тихий. В перламутровых переливах подсвеченного фонарями снега. С мерцанием замерзших на морозе звезд. С волнующими тенями чуть колышущихся на ветру ветвей. С яркими огоньками праздничных гирлянд. Я задумалась, загрустила. И загадала...
Алена обвела взглядом притихших пациентов, грустно улыбнулась и продолжила:
- Все и сразу. А иначе бы и не получилось. Слишком многого мне хотелось. И все, как говорят в рекламе, в одном флаконе. На блюдечке с голубой каемочкой. Здесь и сейчас. Ну, вы меня понимаете... И сама испугалась своей смелости. Если не сказать наглости. И попросила у Бога прощения. И объяснила ему все, как могла...
Потом вернулась к плите. Поставила джезву. Насыпала кофе. Налила рюмку бренди. Достала плитку шоколада. И отметила это дело. А заодно и наступившее Рождество. Я ведь наполовину католичка. По папе. Как и многие в наших краях. И хоть крещена в церкви, частенько захожу в костелы. Бог ведь один...
Посидела. Вспомнила родителей. Помолилась за них. И за детей заодно. И тут мои желания начали сбываться. Не сразу, но по быстротекущей очереди. Все началось с желания пройтись по городу. Я понимала, что глупо. И даже опасно. Но ничего не могла с собой поделать. Душа так и рвалась в этот сказочный мир за окном. В сверканье заснеженных тропинок. В мерцанье звезд и новогодних гирлянд. В тень заиндевелых веток. В мороз. В темноту. В тайну Рождества...
Я наскоро оделась. Прихватила с собой сумку. И вышла. Прошла несколько шагов.
И растерялась. Сто лет не была ночью на улице. Одна - вообще никогда. А тут...
- Погоди, погоди-ка, Еленушка, - вмешалась в повествование Агата Игоревна.
- Елы-палы! Ведь договаривались не вмешиваться!
- А если невмочь?
- И чегой-то Вам невмочь, мадам?
- А тогой-то!
- Давайте жить дружно! - на этот раз Алена предпочла вклиниться в разговор тоном кота Леопольда. - Если есть вопросы по существу, я с удовольствием отвечу. И не надо ссориться!
- Вот именно! - восторжествовала Агата Игоревна. - Кому-то, может, и понятно, кому-то, все равно. А я хочу уточнить: чего именно вы загадали, милочка? Или я чего-то пропустила?
- Ни в коем разе! Скорей, это пропустила я. Хотела удержать интригу до конца, но видимо, неудачно построила рассказ...
- Не томите, Еленушка! Выкладывайте! Что там у Вас?
- А ничего особенного. Просто я захотела провести новогодний вечер в кругу своей семьи. И чтоб ничего не готовить самой. И чтоб все мои близкие заботились обо мне, суетились вокруг, задаривали меня подарками. Нет-нет, никаких сногсшибательных сюрпризов - так, приятные мелочи. Но чтоб от души. И еще...
- Да уж, от скромности Вы точно не умрете, - подал голос, задремавший было Игорь Валентинович.
- Ах, помолчите, сударь! - отмахнулась от него Марина Афанасьевна. - Леночка, продолжайте! Интересно ведь! Что там дальше?
- Дальше? Нет, еще не дальше. Еще про мечту. Я вдруг почувствовала себя ужасно одинокой. Смешно - все близкие рядом - только руку протяни. А я... Может, это возраст. Но оказалось, что так легко быть одинокой в кругу семьи. Когда все заняты своими делами. Своими интересами. А близкие... близкие становятся незаметным приложением к жизни. Порой приятным. Порой, досадным. А порой и вообще никаким. Незаметным. Привычным. Само собой разумеющимся. Нет, мне нельзя грешить на черствость детей, внуков, мужа. Они в меру внимательны и предупредительны. Помогают. Навещают. Интересуются. Но все не то. Не то!
Мне ужасно захотелось вдруг того, от чего я так долго мечтала уйти. Захотелось быть нужной кому-то. Жизненно необходимой. Каждый час. Каждую минуту! Как когда-то детям. В их далеком детстве. Внуки... нет, внуки не в счет. Я их люблю. Да что там люблю - обожаю! Но обожаю чаще всего на расстоянии. Дочери привозят их мне на побывку на выходные. В отпуске. А так... Все проходит мимо. Детские болезни. Неожиданности. Неприятности. Словом, все, о чем нужно заботиться и волноваться проходит за кадром. К услугам любимой бабушки предоставляется лишь вылощенный до блеска чистовик. Без сучка и задоринки. Берите, пользуйтесь, на здоровье! Удивляйтесь. Внимайте. Радуйтесь.
Я, конечно, радуюсь. Как не радоваться. Да только не хватает мне заботы о малышах. Волненья. Слишком уж все гладко складывается. Ни тебе зеленки на коленках. Ни сопливых носов. Ни мокрых штанишек. Как это говорят? Масло масляное? Вот и моя жизнь в последнее время катилась по этому самому двойному слою масла. А если точнее, меда.
- Почему меда? - в очередной раз оживился Игорь Валентинович.
- Да потому что я его терпеть не могу! Ну, ложечку в чай - куда ни шло. Но чтоб двойным слоем. Да всухую. Б-р-р! Хотите - верьте, хотите - нет, но мне горчички захотелось. С хренком на добавку. И чтоб погуще... Заботиться захотелось каждый час, волноваться, чувствовать себя незаменимой. Ребенка завести или... ну, вы понимаете, что-то в этом роде. На ребенка я бы точно не решилась. А вот альтернативку подходящую подыскать была б непротив.
- Да, повело тебя матушка в сторону, - проворчал сидящий у камина, вечно зябнущий Харитонович. - Капитально повело.
- А куда деваться? - согласилась Алена. - Повело и повело. И привело.
В общем, дошла я до угла. И разочаровалась в своей прогулке. Никакого удовольствия. Холодно. Темно. Народ нетрезвый по пути попадается...
- За что боролась, на то и напоролась! - хохотнул Харитоныч, довольно потирая руки. - Тут тебе и горчичка. И хренок. Хоть ложкой черпай! Нарвалась, значит, на приключенье?
- Вынуждена вас огорчить. Не успела. Поскользнулась на запорошенном снегом льду и растянулась во весь рост. Хорошо хоть не ударилась! Лежу, гляжу в небо, звезды считаю. В себя прихожу. И тут слышу писк. Тоненький такой. Душещипательный. Совсем рядом. Поднялась. Отряхнулась. Прислушалась. Пищит! Пошла на звук.
Он сидел у лестницы, ведущей в подвал. Грязный до умопомрачения. Крохотный. Дрожащий. Жалкий. Несчастный. Ничей.
Я присела. Котенок зашипел. Выгнул спинку. Попятился. Поскользнулся. Лапки разъехались на всю длину. Я попыталась подхватить малыша. Тот выпустил коготки. Царапнул. Прокусил палец. И заковылял к дороге. Снова поскользнулся. Покатился колобком через бордюр.
Еле успела поймать его на лету. От смерти спасла. Еще немного - и попал бы мой новый знакомый под такси. Так вот...
Но благодарности не последовало. Напротив, котенок продолжал упорствовать в желании освободиться: царапался, норовил укусить, испуганно пищал. Я замотала его в шарф и понесла домой. Там опустила в ванну. Включила теплый душ. Взяла гель...
- Разве Вы не знаете, что кошек человеческой косметикой не пользуют? - нравоучительно вопросилаМарина Афанасьевна. - Для них продается специальные кошачьи средства.
- И вообще, приносить в дом бродячих животных опасно для здоровья, - поддержал даму Игорь Валентинович. - Можно подхватить чесотку или микроспорию.
- Но не держать же его до утра в грязном виде! - позволила себе не согласиться с разумными доводами Алена. - Если бы вы его видели! Липкий. Отвратительно пахнущий. И куда мне прикажете бежать в ночь перед Рождеством? В ночной отдел супермаркета? Вместе с котенком? Или оставить его в ужасном состоянии дома? Тогда бы мне пришлось всю ночь отмывать квартиру. А бросить малыша на улице я никак не могла. Он нуждался во мне, понимаете? А я нуждалась в нем. Не меньше. Может быть, даже больше.
В общем, купание превратилось в потасовку. Кто победил? Ночь. Мы с Муриком, - я как его увидела, так сразу поняла, что это Мурик - вымокшие до последней клеточки, ощутили усталость одновременно. И перестали сопротивляться. Мурик съежился на дне ванны. Теперь он казалось, был размером с воробья. С прилипшей к коже шерстью. Торчащими в разные стороны ушами-локаторами. Дрожащий. Испуганный. Беззащитный.
И я. Исцарапанная. С дикой болью в коленке. Измученная сопротивлением котенка. С прилипшей к телу одеждой. Взъерошенными волосами. Размазанной по лицу косметикой.
Мы переглянулись. Вздохнули в унисон. Замерли. А потом я взяла инициативу на себя. Сняла с вешалки полотенце, закутала в него свою находку. Прижала к себе. Почувствовала биение чужого сердца. Вернее, не биение, а легкое трепыхание. Словно заблудившаяся в темноте бабочка бьется в оконное стекло, надеясь выбраться на свободу. Мое сердце замерло. Прислушалось. И забилось в том же ритме. А в душе разливалось необъятное море слабости. Сладости. Счастья. Волнения. Томления. И прочих женских заморочек.
Я прижала малыша крепче, стараясь согреть своим теплом. И понесла на кухню. Отыскала самую маленькую розетку. Налила молока. Чертыхнулась тихонько, чтобы не потревожить разомлевшего в теплой тишине Мурика. Вылила молоко в кастрюльку. Подогрела. Попробовала. Опять не то!
Подула. Зачем-то поболтала кастрюльку. Снова подула. В самый раз!
Осторожно развернула котенка. Капнула молоком на носик. Ага! Реакция у нас что надо!
Малыш заволновался. Принюхался. Слизнул каплю. Уткнулся в ладонь. Зачмокал. Недовольно сморщился - оказывается, и котята умеют морщиться! Пискнул обиженно. Снова зачмокал. И проснулся. Глазки жмурились от света люстры. А мордочка тянулась к молоку. Унюхал-таки! И пополз. Вот из свертка показалась макушка. За ней на свет божий явилась шейка. И вот уже весь комплект Мурзиковых составляющих, раскачиваясь во все стороны, полз по кухонной скамейке на запах молока. Удивительное это было зрелище! Трогательное до слез. И забавное до смеха. Но я не плакала. И не смеялась. Я как губка впитывала каждое движение. Затаив дыхание. С верой. С надеждой. С ощущением блаженства. Счастья. И зарождающейся в сердце великой любви.
Мурик дополз до вожделенной цели. Ткнулся носом в плошку. Фыркнул. Ткнулся еще. И заплакал. Жалобно. По-детски. Как когда-то плакали мои девчонки, не получив ожидаемого подарка. С ума сойти! У меня появился третий ребенок!
Кто-то пшикнул, кто-то послал старика по неопределенному адресу, но Алена не обратила внимания на неожиданное вмешательство в ее рассказ, заново переживая волнительные минуты. Она положила громко мурлыкающего Мурика поверх пледа, прикрыла ладонью и продолжила повествование:
- Он не мог есть! Еще не умел. И мне пришлось кормить его с пальца. Это было что-то! По силе переживаний сравнимое разве что с кормлением грудью. Да, может, Вы и правы по поводу крыши. Но чувства женщины редко подчиняются логике. В женской душе эти явления сосуществуют параллельно. И соблюдают нейтралитет. Вот и в тот момент. Ум пытался осуждать. А чувства, чувства втягивали меня в мощную воронку нежности и упоения. Как тут было бороться? И я не боролась, отдавшись на откуп стихии. В целом мире существовали только двое - он и я. "Никто нам в мире этом уже не нужен..." - и слова, и мелодия песни донельзя соответствовали ситуации.
По щекам моим текли слезы. А на губах блуждала улыбка...
Очнулась я от острой боли. Застонала и едва не сбросила с колен спящего Мурика. Открыла глаза. С удивлением увидела собственную кухню. И нас свернувшихся единым клубком на узком диванчике. И закрыла глаза. Не от удивления - от боли. До сих пор понять не могу, как мне удалось дойти на своих двоих до квартиры. Устроить банный день котенку. И блаженствовать на фоне перелома коленной чашечки со смещением! Скорая приехала через час.
- Никаких отсрочек! - строго сказал пожилой усталый доктор, накладывая фиксирующую повязку. - Сию минуту в больницу! Здесь и так наворотов выше крыши.
- Но я не могу сию минуту, - развела руками я. - Мне котенка не с кем оставить. Он маленький. Даже есть не умеет самостоятельно. А муж в командировке до завтра.
- Женщина, Вы в своем уме? - подала голос заполняющая формуляр медсестра. - У Вас сложнейший перелом, а Вы о котенке каком-то беспокоитесь! Может, прикажете нам с ним нянчиться? Дел-то у нас никаких - кот, понимаешь, наплакал.
И недовольно фыркнула для пущей убедительности.
Я едва не разревелась. И тут на помощь мне пришел доктор:
- Котенок, говорите? А ведь и вправду крохотный! И дома никого?
- Никого.
- М-да, ситуация... А знаете что? Давайте его с собой заберем?
Медсестра фыркнула еще громче и выразительно повела глазами куда-то вверх.
- Тебе не понять, Люська! Эгоистов мы из вас, молодых, вырастили. Себе на погибель. А у меня самого кошка десять лет живет. По два приплода в год. Стабильно. Вот и крутись, как хочешь, пока пристроишь маляв в хорошие руки. А куда деваться? Дети - они и в Африке дети. Хоть белые, хоть черные, хоть хвостатые. Правильно я говорю?
Я благодарно кивнула и прижала Мурика к себе.
- А раз правильно, то давайте собираться. А малыша Вашего я на проходной устрою. Там у нас две бабульки - знатные кошатницы. Никому в обиду не дадут Вашего...
- Мурика.
- Ишь, какой симпатяга! - доктор потрепал котенка за ухо.
Мурик не отреагировал, усиленно мурлыкая мне в ладонь.
- Ну что, едем?
- Нет, не могу! - я переместилась в угол диванчика и прижала Мурика к груди.
- Ну а теперь-то что нам мешает?
- Он от меня отвыкнет...
- Матушки-свенты! Откуда столько пессимизма?
- Не могу, поймите! Я так долго его ждала. И только сегодня он у меня появился. А тут... А можно я дочке позвоню? Чтоб с нами поехала? Она тут недалеко живет... Я ей отдам котенка... А там муж приедет... А там я вернусь...
- Ну, насчет вернусь-не вернусь - ничего определенного сказать не могу, - пожал плечами доктор, а медсестра громко вздохнула, покачала головой и снова уткнулась в формуляр. - А вот дочку позвать можно. Звоните. Подождем. Люсенька, ты бы нам чаю поставила. Праздник все-таки.
- Да! У меня же торт в холодильнике! И конфеты! Вы пейте пока, а я позвоню и буду собираться!
Я приподнялась и тут же была остановлена твердой рукой:
- Нет уж, Вам лучше не шевелиться. Дождитесь дочери.
В больницу мы попали к утру. Начиналась смена врачей, что горозило затянуться надолго. Но мой ангел-спаситель Алексей Николаевич - мы познакомились за второй чашкой чаю - сам оформил мои документы и определил в свою палату.
- Вас пока отвезут в операционную, а потом ко мне. Я к полудню подъеду, проведаю Вас.
- Спасибо, доктор, - переживания и волнения по всем возможным поводам уже вошли в такую стадию, что о себе и предстоящей операции я не особенно волновалась. Главное, что Мурик был в надежных руках старшей дочери. Долго задерживаться в больнице я не собиралась, втайне надеясь, что доктор ошибся в степени сложности моего перелома.
На всякий случай, по пути в операционную поблагодарила того, кто был в ответе за предновогодние желания страждущих, извинилась и попросила все уладить. И отдалась во власть анестезиолога. А потом и хирурга. Немножко поприсутствовала на операции и отключилась.
Очнулась в палате. Сквозь полоски жалюзи заглядывало ослепительно яркое солнце. Над головой переплетались прозрачные трубочки капельниц. Где-то рядом тикали часы. Прислушалась к себе. Кажется, все нормально. Только нога... Ноги не было...
- Господи... - прохрипела я и попыталась встать.
- Тихо, тихо, тихо... - скороговоркой зашептала наклонившаяся надо мной женщина. - А вот вставать не надо! Так Вы мне все капельницы перебьете! Не напасешься...
- Нога... Что с ногой? Скажите... - взмолилась я, в изнеможении откидываясь на подушку. - Я ее не чувствую... совсем...
- И не должны. Там анестезии на неделю наколото. Чтоб не мучились. Доктор постарался.
- А она там есть? Нога в смысле...
- А куда ей деться? И вообще Вам повезло. Вся операционная удивлялась. За один раз все на место встало. Без проблем! А думали, что намаются с Вашей ногой до обеда. Так что скоро домой поедете!
- Правда?
- С подобными делами здесь не шутят. Не приучены. Алексей Николаевич в таких случаях спуску не дает. Знаете, какой у нас доктор?
- Знаю...
- То-то же.
На третий день мне разрешили уехать домой. Нагромождение гипса и арматуры не слишком радовало, но впереди ждала новогодняя ночь. И Мурик. Да и по дому я вдруг соскучилась. Казалось бы, три дня - и не столько отсутствовала. А тут... Словом, домой я летела на крыльях. И в уме прикидывала, как приготовлю праздничный стол. Как надену новое платье. Как наряжу елку. Муж отмалчивался, с преувеличенным вниманием глядя на дорогу. А я все никак не решалась начать разговор с просьбы. Миша не очень любит заниматься домом. Да еще в праздник. Раньше все укладывалось само собой. Торт я пекла накануне - чтоб успел хорошо пропитаться. Параллельно с ним готовила заливное.С утра занималась уборкой. Украшала елку. Мариновала мясо. Начиняла гуся. Потом ложилась отдохнуть. А дальше все шло само собой. Салатики. Закуски. Гусь в духовке. И самое приятное - сервировка стола. Каждый раз новые свечи. Новый подсвечник. Салфетки с фантазией - еловые лапки, мишура, конфетти - по настроению. Любимая скатерть. Хрусталь - может быть, несколько старомодно, зато как торжественно! И по-новогоднему. Не кажется ли вам, что отблеск свечей в хрустале напоминает мерцание снежинок? В любом случае завораживает капитально.
И как апофеоз подготовки - подарки. Господи! Как же я люблю упаковывать подарки! Не меньше, чем выбирать. Внукам в веселенькие пакетики с рождественскими носочками по бокам, крошечными игрушечками на блестящих ленточках, колокольчиками, целлулоидными снежинками. Девчонкам своим сооружаю нечто гламурное, чтоб почувствовали себя принцессами. Кружавчики, оборочки, ленточки, блестяшки, сердечки - душа радуется, глядя на это пурпурно-розовое роскошество! Хоть по жизни я терпеть не могу подобных оттенков, но упаковка получается - глаз не оторвать! Зятьям выбираю стильные пакеты или коробочки. Минимум декора - максимум эффекта. Строгая серебряная лента по углу. Плоский бант или миниатюрная карточка. С этим приходится повозиться! Чтоб не дай бог не переборщить. И напротив, чтоб не слишком скучно смотрелось. И наконец, приходит очередь мужа. Ну, не самого Михаила, его выход ожидается часа на полтора позже. А самого важного подарка. Обожаю испытывать терпение своего благоверного. Не менее двенадцати слоев. И каждый с сюрпризом. Где-то открытка с признанием. Где-то - забытая фотография. Дальше отрывок старого письма. Полоска с бесконечным посланием. Кроссворд или ребус - Михаил падок на подобные штучки. Потом слой скотча или плотно намотанных ниток. И прочее... прочее... прочее...
- И как Вас на это хватает, голубушка?
- Хватает. Над этой упаковкой я целый год голову ломаю. Зато потом удовольствия на целый час! Видели бы вы его глаза! Ребенок, право слово, ребенок! Причем, младшего школьного возраста. Если повезет, и за столом соберутся дети - что в последнее время, увы, бывает крайне редко - радуются все. А я... я в такие минуты пребываю на седьмом небе от счастья. Жаль, что выдаются они крайне редко. Дети выросли, обзавелись собственными привычками и традициями. И предпочитают встречать Новый год с приятелями или где-нибудь в пансионате. А я по старой привычке готовлю на всех и жду... жду... жду. До самого последнего момента надеюсь, что они приедут, изменят свои планы и проведут вечер вместе с нами.
С этим, собственно говоря, и была связана последняя часть моего желания. Самая главная часть. Мне так хотелось, чтобы за праздничным столом сидела вся семья. Чтобы никто никуда не торопился, не вздыхал, поглядывая на часы. Разве мне хотелось слишком многого? В любом случае, я осмелилась и нажелала на полную катушку.
- А что же с ногой? - напомнил о связующий сюжет нити Игорь Валентинович. - Имеет ли она хоть какое-нибудь отношение к Вашему желанию?
- Самое непосредственное! Без нее ничего бы у меня не получилось. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. В общем, уговорила я доктора выписать меня домой к Новому году. Приехала. Увидела. И пришла в ужас. Дом неделю не убирался. Пыль удобно расположилась на книжных полках, зеокалах, пианино. В кухонной мойке громоздились горы посуды. В ванной дожидалось своего часа Мишино белье. Почта была свалена куда попало. А в холодильнике гуляли сквозняки.
Супруг ходил за мной тенью, обреченно вздыхая и опуская глаза.
- Представляю, что за этим последовало, - следующая реплика была на совести Марины Афанасьевны. - И даже немного сочувствую Вашему супругу.
- Сочувствие - это хорошо. Только я не стала чинить разборок. Напротив, мило улыбнулась Михаилу и отправилась в спальню, пообещав заняться делами после отдыха. Напомнила о традиции садиться за праздничный стол в девять. Попросила спуститься в кондитерскую и купить торт. А заодно присмотреть на елочном базаре елку:
- Может, к нам привезут внуков. А им очень не понравится отмечать праздник без елки. Так что, дорогой, постарайся не разочаровать малышей.
Разобравшись с нетерпящими отлагательствапроблемами, я доковыляла до постели и улеглась. Муж отправился в кухню, зазвенел посудой. Потом стукнула входная дверь, и стало тихо. Я устроилась поудобнее - со сломанной ногой это нелегкое дело, не вам объяснять - взялась за свой любимый журнал с кроссвордами, а через несколько минут заснула. Где-то за стеной тихонько играла музыка. Что-то приятное и до боли знакомое. Пахло ванилью и жареным мясом. Мягкий плед невесомым облаком ласкал тело. До праздника оставалось лишь несколько часов. До исполнения желаний ровно столько же. Исполнятся или нет?
Все эти приятные волнения и чувства наполнили собой мой сон, создавая удивительные образы. Жаль, но не удалось их запомнить, но ощущение радости наполняло меня в момент пробуждения до краев. Оно было настолько сладостным и пьянящим, что хотелось остаться в постели и просмотреть сон еще раз. Однако пора было приступать к своим обязанностям.
С костылями на кухне особенно не поработаешь, а потому я решила перенести место действия в гостиную. Приготовила и сложила в миску все необходимое для салатов, кое-как пронесла по коридору, открыла дверь и... Мама дорогая! Гостиная сияла ослепительной чистотой. В центре был накрыт праздничный стол. Со столовым серебром, лучшими бокалами, дрезденским фарфором, свечами, "заснеженными" еловыми лапками, новогодними салфетками.В углу сияла огнями нарядная елка. Под ней громоздилась гора подарков.Со всех сторон комнаты к люстре тянулись гирлянды, украшенные шарами и сияющей в свете огней мишурой.
С ума сойти! Подобной красоты в нашем доме еще не бывало! Я, конечно, старалась украсить гостиную к каждому празднику. Но без особого фанатизма - ни сил, ни времени, да и - что греха таить - фантазии на подобные излишества не хватало. А тут...
- Начинается, - я вспомнила о загаданном желании, - неужели правда начинается?
Обратный маневр - переход с миской продуктов на кухню получился лишь с третьей попытки. Я долго приходила в себя, роняла на пол то свеклу, то картофелину. Наклониться не получалось, потому несчастные овощи безжалостно отфутболивались здоровой ногой в сторону до поры, до времени. На слой пыли в интерьере я смотрела теперь как на тщательно продуманный камуфляж. Мои оплошности успешно дополнили картину. Жаль, что ненадолго. Ожидаемый с минуты на минуту муж должен был ликвидировать последствия моего променада. И прочие излишества.
До кухни я добралась с наполовину опустошенной миской и слегка улегшимся недоумением. Ну, конечно. Старшая дочурка постаралась! Она у меня быстрая на подъем. Прониклась серьезностью ситуации. И решила порадовать маменьку. Сашенька, девочка моя... Солнышко... Как бы я сама справилась... А что же Евгения? Неужели уступила пальму первенства? Не может быть! Моя младшенькая всю жизнь боролась за победу. И старалась ни в чем не уступать старшей. Но это песня не из ее репертуара. Увы! С порядком у Женьки натянутые отношения. За уборку на ее территории давно отвечает муж. А сама Евгения ублажает его недовольство кулинарными изысками. Уж тут ей нет равных! Один только "наполеон" в ее исполнении стоит трех генеральных уборок. А гусь с яблоками тянет на капитальный ремонт. Потому Стасик и не ропщет - знает, что за труды воздастся ему с лишком. Если учесть, что фирменных блюд у дочери не один десяток, становится понятно, что в доме поддерживается образцовый порядок. Стало быть...
Я выглянула на балкон. Так и есть! "Наполеон" дожидался своего часа на огромном подносе. Рядом томился подготовленный к запеканию гусь. Радовали глаз пестрой гаммой аппетитных расцветок салаты. Подрагивало веточками петрушки заливное.Боже мой! Все было готово к празднику по самому высшему разряду. А тут я со своими овощами!
И что теперь? Танцевать я не могла, хоть и очень хотелось. Завела было песню, но вовремя остановилось. Не стоило выпускать из души радость. Пускай она еще немного поживет там. А придет муж, я поделюсь ею. Поровну. У нас будет замечательный праздник. Даже если сами дети не смогут прийти. Ведь они так много сделали для нас сегодня. Надо же!
На радостях я осмелилась на маленький подвиг: самостоятельно приняла душ. Сумела без потерь выбраться из ванной. Сделала прическу. Макияж. Надела любимое платье. Достала из комода альбом с детскими фотографиями. И совместила ожидание с воспоминаниями.
Ровно в восемь в замке заворочался ключ. Дверь отворилась. И на пороге появилась вся моя семья. До единого человечка. Муж, дочери, зятья и три внука. При полном параде. Никто никуда не торопится. И совершенно не страдает по этому поводу.
Это был всем праздникам праздник! Наполненный любовью, заботой, искренностью и нежностью. И, конечно, весельем. Я сидела в кресле во главе стола. Как королева! Любые мои желания предупреждались. Внуки ни на шаг не отходили от любимой бабушки. И пусть не я была тому причиной, а вернувшийся домой основательно подросший, окрепший и похорошевший Мурик, ничто не могло лишить меня поселившейся в душе радости.
Дети разъехались лишь под утро, а муж преподнес еще один подарок - путевку в этот санаторий.
- Думаю, три недели ты проведешь с пользой, а я тем временем сделаю ремонт в нашей спальне. Давно тебе обещал. Ты не против, кнопочка?
Как я могла быть против? Еще одни желание грозило исполниться в самое ближайшее время. И без всяких стараний с моей стороны! А тут еще это дурацкое прозвище! Кнопочка. Михаил звал меня так давным-давно. И меня это так бесило. А сейчас... Приходилось то и дело одергивать себя. Дабы не захлебнуться от восторга. И не умереть от радости.
Вот такой у меня получился Новый год. И такие вот желания...
Алена ласково погладила уснувшего на коленях Мурика:
- Теперь мы с малышом неразлучные друзья. Надеюсь, никто не выдаст мою тайну? Иначе нас в один момент отправят восвояси. А нам туда никак нельзя. У нас там ремонт. Так что мы уж как-нибудь потихоньку поживем тут еще недельку.
Алена тронула колеса в своей коляске, мягко откатилась к двери, обернулась напоследок:
- Вы считаете меня эгоисткой?
Дрова в камине прогорели. За окнами гостиной кружились пушистые снежные хлопья. Елка в углу комнаты загадочно поблескивала мишурой и игрушками. Благодарные слушатели нестройным хором посапывали в своих креслах. На землю пришла ночь. Время исполнения желаний продолжалось. До самого Крещения.