Аннотация: Буран в горах, таинственные руны в пещере и... конечно убийство.
Глава 1.
Буран застал меня на перевале. Не то, чтобы я этого не ожидал - все приметы указывали на то, что погода изменится: по спине прошел привычный холодок, в ладонях покалывало, а Барин уже два часа назад начал поскуливать, вяло мотая опущенным хвостом (а он никогда не ошибался). Да и тот старик-охотник, чью хижину мы миновали позавчера, предупреждал о снегопаде. Дотошный такой старик - Раен Кольн Младший (!) - все просил остаться, переждать непогоду. Но мы с Барином не любим подолгу задерживаться на одном месте. И хотя старик мне искренне понравился, а крепкий чай, которым он нас угощал, заслуживал самых лучших похвал, мне пришлось отказаться от его предложения. Похоже, мы с Барином тоже понравились старику: он дал нам в дорогу пару шерстяных одеял, вязанку хвороста и две краюхи хлеба.
- Послезавтра, если повезет, доберетесь до Орлиного Гнезда, - тихо сказал он. - Оставьте одеяла в таверне Гроули. Скажите: для Раена. - Потом, помолчав, добавил. - Да хранят вас Боги, сударь: мне бы не хотелось найти одеяла на перевале.
- Не беспокойтесь, - с улыбкой ответил я. - Вы найдете их в таверне - целыми и невредимыми.
- Не в одеялах дело, - серьезно произнес Раен. - Вы не знаете здешних буранов.
- Тем интереснее будет с ними познакомиться! - усмехнулся я.
- Как скажете, - старик пожал плечами и отвернулся.
В одном он был прав: я действительно не знал здешних буранов. И когда пошел снег, я только ускорил шаг, не переставая любоваться суровой красотой этих мест. Мне редко приходилось бывать в горах, и дело тут не в случае - просто я предпочитаю лесные чащи, ибо только в лесу чувствую покой и умиротворение, только среди деревьев я бываю по-настоящему счастлив, и только тенистая прохлада дубовых рощ смывает усталость с моей искушенной, но все еще доверчивой души. Да, в горах я бывал мало, но мне казалось, что опыта, полученного при путешествии через Коричневые Горы, будет вполне достаточно, чтобы благополучно добраться до Северного Кэмпбиля. Я ошибался.
Буран застал меня на перевале, и уже через полчаса, ослепший и продрогший до костей, я почувствовал, как силы оставляют меня. Плотная белая мгла душила меня, снег забивался в ноздри и уши, пронизывающий ветер шквалами налетал и старался сбить с ног, а холод, казалось, подбирается к самому сердцу. Боюсь, если бы не Барин старый охотник и впрямь нашел бы свои одеяла где-нибудь в сугробе посреди перевала. Сейчас эта мысль вызывает невольную улыбку, а тогда мне было совсем не до смеха:
Когда, полуживого, Барин буквально втащил меня в пещеру, я подумал, что судьба (рок, провидение - называйте как хотите) все-таки благосклонна ко мне. Надо сказать, мысли, совсем не свойственные Лимбелину Лаориндэлу - довольно молодому, но прагматичному и опытному друиду, сыну двух великих рас. Некоторые до сих пор считают друидов сентиментальными и легкомысленными. Это совсем не так. Друид, по сути, - защитник Природы, во всех Ее проявлениях, кропотливый ученый муж, отдавший жизнь служению Балансу и первозданной чистоте мира. Знания - вот что интересует друида, и ради знаний он готов на многое. Узнать что, где и почему, докопаться до сути вещей, в том числе и тайных, - первейшая задача каждого из нас. Но в ту минуту я мог думать только о везении.
Осмотрев пещеру - даже не пещеру, а небольшое углубление в скале - я немного отдышался и стал заниматься костром. Сейчас самое главное - согреть ноги и съесть что-нибудь горячее. Охотничьей вязанки хвороста как раз должно было хватить. Барин улегся неподалеку от входа и следил за моими приготовлениями, а я, размяв озябшие пальцы, неловко щелкал огнивом. Когда крохотные язычки пламени нехотя заплясали по влажным веткам, я достал из сумки медную кружку, наполнил ее снегом и поставил на огонь. По-прежнему было холодно, лоб и щеки горели, и я через силу заставил себя снять заиндевевшие сапоги. Потом принялся растирать ноги, а после - протянул их к огню, наблюдая, как от кончиков пальцев идет густой пар. Ноги почти ничего не чувствовали.
Вскоре вода в кружке закипела, и весь небогатый огонь оказался в моем распоряжении. Я подбросил в костер последние ветки, освободил продовольственный мешок и быстро нагрел его над ярко вспыхнувшим пламенем. Горячая холстина обняла мои босые ноги, и я зажмурился от удовольствия. Затем поставил сапоги поближе к огню, бросил Барину краюху хлеба и принялся уплетать свою порцию. Хлеб и вода! Бывали случаи, когда такая пища считалась роскошью. Невольно вспомнилось прошлое поручение Анахерона - доставить быстрорастущие семена друидам Северной Пустоши. Хм: пять дней без воды и пищи: кто бы мог подумать, что мне это под силу. А ведь тогда мне приходилось тащить Барина на себе - в буквальном смысле.
Я усмехнулся и бросил взгляд на своего компаньона. Он уже доел хлеб и тоже посматривал на меня. Зеленоватые глаза слабо светились в полумраке пещеры. Бедняга! Для него-то уж хлеб и впрямь - неполноценная пища. Но мы с ним старые путешественники, привыкли:
Костер уже почти догорел, когда что-то внезапно привлекло мое внимание. Что-то на грани восприятия, почти интуитивное. Я резко повернул голову - так и есть. На дальней стене, едва заметные среди пляшущих теней, виднелись странные письмена. В пяти случаях из десяти это могло означать немедленную смерть. Проклиная свою невнимательность, я вскочил на ноги и зашлепал по холодному каменному полу. Барин выжидающе замер. Я осторожно приблизился к стене, наклонился и щелкнул огнивом. Так, что у нас тут?
Они были начерчены углем. Две руны. Почерк неровный, ломкий, язык - наш, друидический. А на полу под ними - остатки костерка. Там, в кучке сизого пепла, словно в снегу, лежало длинное белое перо. Орлиное перо.
* * *
Обернув ноги все еще теплой мешковиной, укрывшись одеялом, я сидел возле потухшего костра и задумчиво вертел в руках странную находку. Орлиное перо. Хм, теоретически, оно могло означать все, что угодно. Вплоть до того, что одна из этих гордых птиц, подобно мне, искала укрытие в пещере во время непогоды. Но руны! Вы будете смеяться, но руны тоже указывали на это. Или могли быть истолкованы подобным образом: одна из них обозначала Убежище, Дом, а вторая - Опасность, Загадку и: Смерть. Что ж, в сочетании с пером руны можно было объяснить так: орел, спасаясь от смерти, нашел в этой пещере убежище. Хм, а потом разжег костер, начертил углем письмена и выдернул из хвоста роскошное белое перо.
Я невесело усмехнулся. М-да. Ладно, шутки в сторону. Надо искать правдоподобное объяснение, и что-то мне подсказывало, что этим стоит заняться как можно скорее. Я вздохнул и поправил одеяло. Начнем с рун. Язык был, несомненно, наш, а, значит, оставить послание мог только друид и никто другой. Впрочем, так ли это? Конечно, Орден хранит свои секреты, но за последние десять лет только в нашем Круге было отмечено несколько случаев разглашения как языка, так и алфавита. Ходили слухи, что к этому причастен кто-то из высшего руководства, вплоть до Главного Друида, но я в это не верил. Анахерон был одним из немногих, кому я доверял полностью и безоговорочно. А вот архидруиды и Девять Внутреннего Круга вполне могли совершить подобную пакость. Они и не на такое способны, если речь идет о повышении. Собственно, из-за этой постоянной грызни я и пошел служить к Анахерону: пока я на службе, мне нечего и думать о карьерном росте. Никто не видит во мне соперника, все счастливы, а я, вдобавок, получаю возможность долго и часто путешествовать (к чему и стремился). Спасибо Анахерону, это он посоветовал мне такой вариант - посоветовал, когда я уже был готов покинуть Круг:
Как бы там ни было, язык друидов пока еще остается загадкой для большинства. От этого и будем 'плясать'. Значит, руны на стене оставил кто-то из наших. Но уж больно почерк неровен - и вправду, словно птичьей лапой писано. Хм, кто-то из неофитов? Возможно, но тогда поиски таинственного незнакомца сводятся к нулю: число неофитов в одном Круге может достигать 18000. Я досадливо поморщился: не люблю, когда решение вопроса находится за рамками возможного. Впрочем, так ли это важно - узнать, кто оставил послание? А в том, что это было послание, я нисколько не сомневался. И спросить-то не у кого: вот уже месяц, как я покинул пределы родного Круга. Не посылать же ворона, в самом деле, из-за какого-то пера!
Как бы, между прочим, я вспомнил, что главный в Домене, куда входят Седые Горы, - Сильверус Мудрый, почтенный арктический друид. Несколько раз я видел его на Вечевом Собрании, когда он гостил у нас по приглашению Анахерона. Вспомнил и сразу забыл: толку от этого знания - ноль. М-да. За спиной послышалось недовольное сопение. Барин! Чувствует, что у меня какие-то трудности. Да, малыш, должен признать: трудности есть. Ну, ничего выкарабкаемся.
А пока займемся пером. Я снова принялся разглядывать загадочную находку то распушая, то разглаживая длинные белые ворсинки. Само по себе перо ни о чем не говорило, но вот ОРЛИНОЕ перо могло послужить поводом для множества догадок и версий. Начнем с элементарного. Каждый, кто выбрал путь друида, знает, что белое орлиное перо - святой символ Горной ветви нашего Ордена. Так же, как омела у Лесной ветви, так же, как костяной фетиш у Арктической ветви. Значит, можно предположить, что перо оставил кто-то из горных друидов. Звучит правдоподобно, учитывая, что вокруг Седые Горы. Только для чего? Опять-таки вариантов масса: перо могло служить компонентом заклинания, быть предостережением от чего-то, в конце концов, могло быть просто подписью незнакомца. Помимо этого, орлиное перо является для многих народов символом свободы, величия, власти. Кроме того, остаются еще Тотемисты - те из нас, кто избрал определенное животное своим тотемом. А им вполне мог оказаться горный орел. Так что, теоретически, оставить перо мог кто угодно. Но руны, руны! Тьфу, похоже, я вернулся к тому, с чего начал.
Я еще немного подумал о рунах, гадая, что же могли означать письмена в данном случае, но мысли мои цеплялись одна за другую, образовывали плотный косматый клубок, распутать который было совершенно не возможно. Потихоньку я стал клевать носом, вой ветра снаружи убаюкивал, и последнее, о чем я вспомнил - было то нелепое предположение об орле, искавшем убежище. 'А где орлы находят убежище? - спросило мое глубинное Я. И само же ответило. - В своем гнезде, конечно, где же еще!'.
Орлиное Гнездо. Так вот в чем дело! Орлиное Гнездо:
* * *
Я проснулся от того, что кто-то настойчиво теребил мою ногу. Даже не теребил, а покусывал. Поскольку сапог на мне не было, ощущение было не их приятных. Я сбросил одеяло и отпрыгнул на несколько шагов, одновременно пытаясь проснуться, определить положение вещей и приготовиться к бою - старая привычка, несколько раз спасавшая мне жизнь. Оглядевшись, я понял, что вокруг - та самая пещера, и в ней, кроме нас с Барином - никого. Только: почему так темно? Орлиное Гнездо.
Последняя мысль перед сном опять появилась в сознании. Кажется, так назывался поселок, о котором говорил Раен Кольн. Не забыть бы его одеяла. Я хмыкнул и достал из сумочки для зелий пресловутое перо. Так, может, таинственный незнакомец пытался сказать о чем-то, что имело отношению к поселку? Не исключено. В любом случае, я собирался зайти туда. Стало быть:
Тревожный вой Барина вернул меня к действительности. Я обернулся и увидел, что мой компаньон не на шутку встревожен. За долгие годы странствий я научился понимать Барина без слов. Впрочем, как и он меня. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: случилось что-то важное. Я еще раз огляделся по сторонам и замер: там, где вчера был вход, теперь тускло поблескивала плотная белая стена. Похоже, буран продолжал бушевать всю ночь, и пока я спал, снег надежно замуровал нас в этом маленьком убежище. Еще немного, и низкая температура превратила бы снежную стену в ледяной монолит, который по прочности не уступал бы мощным твердыням баронских замков. А мне ох как не хотелось использовать магию!
Нет, я не отношусь к тем друидам, которые считают, будто магия постыдна и противоречит духу Природы. Раз уж мы, слуги Природы, обладаем таким даром с рожденья, то в этом нет ничего неестественного. Просто запас заклинаний и компонентов для них всегда ограничен, а мы не знаем, что ждет нас впереди. Использовать магию по любому поводу (и без оного) - привычка, свойственная новичкам. Я знавал множество молодых друидов, которые тратили свой небогатый запас заклинаний на бытовые нужды, а в минуту настоящей опасности становились беспомощными, как дети. Зачем разжигать костер заклинанием, когда есть огниво?
Несколько секунд я изучал обстановку, потом надел сапоги и стал собирать вещи. Вскоре все было собрано и упаковано (в том числе и одеяла Раена) а в руках у меня остался только разделочный кинжал. 'Пора выбираться наружу' - подумал я и, поплевав на руки, принялся за работу. Снег хрустел и неохотно поддавался остро наточенной стали: первый пласт успел достаточно затвердеть, чтобы серьезно осложнить мне жизнь. Впрочем, я не собирался расчищать весь проход, хватило бы небольшого отверстия наверху, через которое я и Барин могли бы спокойно выбраться из плена. Отверстие я долбил высоко, поэтому мой компаньон помогал лишь тем, что убирал свежее крошево у меня из-под ног. Дело продвигалось медленно, но верно. Работа была не творческая, монотонная; руки двигались машинально, и я снова задумался о том, что произошло, но уже в несколько ином свете. Мысли мои вернулись к самому началу путешествия.
Будучи аколитом Главного Друида Континентального Домена, основное время я проводил в разъездах. У Анахерона всегда находилось какое-нибудь важное дело, которое он мог поручить только мне. Старик знал, как я люблю путешествия, дальние края, необычные знакомства и опасные приключения. По возвращении из очередного похода стоило мне пробыть немного в тенистом Эст-Элионе, где располагался штаб Внутреннего Круга, как меня снова тянуло отправиться в путь. Сам по себе Эст-Элион был красивым местом (хотя я больше предпочитаю родной Лаориндэллион) но липкая атмосфера интриг, словно мерзкая паутина окутывала Внутренний Круг, убивала во мне все прекрасные порывы, душила меня, заставляла бежать без оглядки.
Анахерон давно это понял - потому и предложил стать его аколитом. Не знаю, временами мне казалось, что старый друид испытывает ко мне что-то, вроде отцовского чувства. Но я слишком хорошо его знал, чтобы понять, что совсем его не знаю. Эта мысль всегда вызывала во мне улыбку.
Так или иначе, Анахерон всегда находил для меня поручения, а я, так или иначе, их выполнял. Иногда это было просто, чаще - смертельно опасно, но никогда поручения Главного Друида не были бессмысленными. Сложные отношения между Орденом и остальным миром строились на тонком расчете, на целой системе взаимных увещеваний и угроз, все хитросплетения которых я не мог понять, даже достигнув одиннадцатого уровня. Впрочем, я и не пытался. Меня никогда не тянуло к политике. Но, несмотря на это, я понимал, что каждое задание Анахерона - это еще один винтик, еще одна деталь в сложном механизме дипломатии Ордена и нашего Круга, в частности.
А вот в последнем поручении Главного Друида логики я не видел. И это меня сильно тревожило. Конечно, Северный Кэмпбиль - всеми уважаемое заведение, средоточение мудрости и знаний, но: для чего ученым мужам желуди?!! Последнее задание Анахерона заключалось в том, что я должен был добраться до Северного Кэмпбиля и вручить Настоятелю три эст-элионских желудя. Причем, идти нужно было непременно через Седые Горы, так что моя попытка удлинить путь и обойти горы с востока через Долину Ножей, окончилась неудачно. Анахерон заявил, что об этом не может быть и речи. Дорога каждая минута, и вообще:
Жаль, Долина Ножей давно привлекала мое внимание, кроме того, она вплотную подходила к Горам Кольца - таинственному месту обитания Снежных Магов.
И все-таки, почему желуди? Должен признаться, я не раз открывал зеленый шелковый мешочек, в котором хранилось послание. Но сколько я ни бился, сколько ни пытался проверить их на магию, так ничего и не нашел. Это были самые обычные желуди, которые мог доставить любой почтовый ворон. Зачем для этой цели был избран я, и для чего нужно было идти через Седые Горы, я не понимал.
Определенно, в этом задании было много неопределенностей, как любил говорить мой любимый наставник Иол Илиот. Кстати, одна из них - путь, выбранный Главным Друидом. Почему-то, несмотря на срочность, Анахерон настоял на том, чтобы я шел исключительно через баронство Даунвельд с обязательным заходом в родовой замок.
- Баронство лежит у самого подножья Седых Гор, насколько ты знаешь, - сказал Анахерон. - Оттуда берет начало удобная дорога, которой Даунвельды пользуются с незапамятных времен. Она приведет тебя через горы прямиком к Калединскому броду. Вдоль дороги то и дело встречаются поселки и городища - старые вотчины баронов, так что недостатка в еде и крове у тебя не будет.
(Как будто это когда-нибудь меня пугало!)
- Будешь проходить через баронство, обязательно загляни в родовой замок, - продолжал Анахерон. - Если мне не изменяет память, сейчас там правит Флей Даунвельд. Так вот погости у него день-другой и двигайся дальше.
- Что я должен передать почтенному Флею? - с улыбкой спросил я, думая о его реплике про 'не изменяет память' (Анахерон помнил по именам все 36000 друидов нашего Круга и еще около 100000 из разных других Кругов). - Подарки, грамоты, устные пожелания?
- Ничего, - коротко ответил Анахерон.
- Ничего?!! - изумился я.
- Ничего, - подтвердил он. Затем, подумав, добавил. - Ну, придумай сам что-нибудь, это тебе по силам. Какие-нибудь общие фразы: Можешь пожелать ему здоровья.
- Здоровья! - скептически переспросил я.
- Здоровья, счастья, благополучия - не важно, - махнул рукой он. - Главное, чтобы ты был там.
Вот так! Зайти к барону и пожелать ему счастья в личной жизни. Как вам это нравится? Стало быть, официальной цели у моего визита не было. Тогда зачем отправлять меня через баронство, когда существует другой, более короткий путь? Если бы я обогнул горы с запада или, на крайний случай, пересек бы их через Каскадное Ущелье, то оказался бы в Северном Кэмпбиле на две-три недели раньше. Слишком много 'Зачем' и 'Почему' было в этом поручении. Теперь вот еще и орлиное перо:
Когда моя рука с кинжалом внезапно оказалась снаружи, я вздрогнул и едва не свалился от неожиданности. Последний слой снега был прорван, еще немного, и мы с Барином сможем выбраться из ледяного плена. Смахнув капли пота, я откинул волосы и посмотрел в отверстие. Там, в белесой мгле, неистово кружились миллиарды снежинок, подхваченные и влекомые мощными порывами холодного ветра. Метель и не думала утихать.
* * *
Вам когда-нибудь приходилось плавать в молоке? Лично мне - нет. Но что это такое я понял, когда миновал, наконец, злополучный перевал. Буран немного утих, стало теплее, но небо продолжало низвергать на землю потоки снега, похожего на кружащиеся белые перья. Белые перья! Странное сравнение, учитывая недавнее происшествие.
Я шел весь день. Тряпка, которой я обмотал лицо, успела промокнуть и покрыться толстой ледяной коркой, которая сильно затрудняла дыхание. Видимость была минимальной, несколько раз я натыкался на камни, которые выплывали из белой мглы так неожиданно, словно возникали по мановению волшебной палочки какого-нибудь Снежного Мага. Даже Барин, который обычно бежал впереди, на этот раз уныло плелся следом, тяжело опустив голову. Температура была не такой низкой, как накануне, но я чувствовал, что к вечеру опять похолодает. Провести еще одну ночь на перевале я бы не хотел. Более того, пришла твердая уверенность, что случись такое, Анахерону придется подыскивать себе нового аколита. Поэтому я, как мог, ускорял шаг, прекрасно понимая, что сейчас Орлиное Гнездо для нас с Барином - единственный путь к спасению.
Ближе к ночи, когда уже стало казаться, что надежды нет, мы неожиданно и легко одолели перевал, оставив беснующуюся метель позади. Я глянул вниз и не смог сдержать радостного возгласа: там внизу, покрытое бледной пеленой, лежало аккуратное маленькое плато, надежно укрытое с трех сторон высокими скалистыми гребнями. Было темно, но, несмотря на это, я отчетливо видел красные точки огоньков, они ярко мерцали в насупивших сумерках, словно угли в камине. Эти огоньки, пускай и очень далекие, согрели мне сердце. Я уверился в собственных силах, поблагодарил небеса, поправил одеяла Раена за спиной и бодро заковылял вниз по горному склону; при этом я не переставал удивляться поразительному сходству затерянного плато с гнездовьем хищной птицы. Барин всецело разделял мое жизнерадостное настроение.
Идти, несмотря на накопившеюся усталость, было легко. Узкая извилистая дорога затейливо петляла между камнями, но уклон был плавный, а сама дорога была удобной и нахоженной. Когда расстояние до поселка сократилось вдвое, я позволил себе расслабиться и представил, как буду наслаждаться теплом и уютом таверны Гроули, о которой говорил старый охотник. Мерное потрескивание поленьев в очаге, обжигающая пальцы кружка горячего вина и неназойливая болтовня трактирщика, рассказывающего последние деревенские сплетни! Все мое естество сжалось в сладком предвкушении этих нехитрых радостей, которые так понятны каждому путешественнику. А все остальное - войны, политика, интриги, даже руны в пещере - сделалось вдруг каким-то далеким, глупым и несущественным. 'Мы слишком озабочены высокими идеями, - подумалось мне. - Мы слишком заняты, и совершенно разучились радоваться простым вещам. Наверно, поэтому мы так несчастны'. Похоже, я врал себе, думая, что в моей душе не осталось места для сентиментальности:
Так или иначе, протяжный вой быстро вернул меня на землю. Я посмотрел на своего компаньона и похолодел: выл не Барин. Тем временем вой повторился, откуда-то слева ему ответил другой. Я тревожно оглядывался по сторонам, а сам прикидывал, какое расстояние отделяет меня от преследователей. Очередной вой огласил окрестности, и сразу несколько голосов отозвались всего в паре сотен метров от дороги. Я устало вздохнул и стал снимать поклажу. Битва была неизбежной.
Я узнал этот вой. Тому, кто хоть раз участвовал в далеких путешествиях, не нужно было объяснять, что значит для путника стая диких собак, взявших след. И то, что путник был друидом, дела не меняло. Конечно, будучи членом Ордена, я имел определенные преимущества и знал, что ни один зверь, если он не заколдован, не станет нападать на меня. Но дикие собаки не были животными, в полном смысле этого слова. Не мудрые руки Природы, но злая магическая воля сотворила этих отвратительных монстров. Жадные, не ведающие пощады, дикие собаки являлись настоящим бедствием для жителей горных районов. Невероятная прожорливость, исключительная живучесть и удивительная плодовитость давно снискали этим тварям дурную славу. Больше всего меня тревожил последний фактор - плодовитость. Стаи диких собак были очень многочисленны, а большим числом, как известно, можно победить любого, даже самого сильного противника. И это при том, что на стаю в несколько сот голов приходилось всего три самки, способные производить потомство (остальные были бесплодны). Зато эти три 'королевы' могли за пару месяцев полностью восстановить численность истребленной стаи. Нужен был только один самец.
Мне уже приходилось встречаться с дикими собаками, и каждый раз я ловко избегал столкновения, поскольку понимал, что если мне и удастся победить, то победа эта будет слишком дорого стоить. Сейчас я не мог убежать: до поселка было еще далеко, а мое изможденное тело едва ли могло задать какой-то иной темп кроме шага. Но хуже всего было то, что усталость серьезно ограничивала меня в магии. Правильнее было бы сказать: катастрофически ограничивала. Увы, друиды не всесильны. Конечно, друид одиннадцатого уровня обладает большим потенциалом и может стать довольно грозной силой, но УСТАЛЫЙ друид одиннадцатого уровня немногим лучше пустого неофита с уровнем ноль. Чтобы стать хоть сколько-то серьезным противником для диких собак, мне нужно было отдыхать восемь часов и заранее подготовится к атаке (подобрать заклинания и компоненты для них). В теперешнем моем положении единственное, на что я мог рассчитывать - это максимум третий уровень заклинаний. То есть, практически, ничего. Атакующих заклинаний на этих уровнях почти не было, а Подчинение действовало только на природных созданий. Хотя:
Я улыбнулся и стал готовиться к обороне. Первым делом я отозвал своего верного компаньона на его родной астральный уровень. Он недовольно заворчал, топорща шерсть на загривке, но я был непреклонен. Сейчас Барин ничем не сумел бы мне помочь. Он, конечно, не мог 'по-настоящему' умереть, но его бессмысленная гибель, пускай и временная, долго лежала бы грузом на моей совести. Кроме того, в плане, который пришел мне в голову, место было только для одного. Оставшись один, я открыл сумку для зелий и стал поспешно готовить заклинания. Руки предательски дрожали, и часть порошка из земляного дождевика была безнадежно потеряна. И все-таки, минуту спустя, три грибные бомбы красовались на моей раскрытой ладони. Я еще раз придирчиво оглядел тускло-синие поганки, удовлетворенно кивнул и стал ждать своих кровожадных преследователей.
Я успел как раз вовремя. Не прошло и двадцати секунд, как на дорогу из-за угла стала вползать мохнатая шевелящаяся масса. Их было около ста пятидесяти - рыжих, оскаленных, прекрасно сложенных и невероятно злых. Это были совершенные охотники. Не знаю, почему этих тварей назвали дикими собаками. Наверное, из-за мерзкого тявканья, которое они издавали во время боя. Внешне они напоминали гиен, только пропорциональнее и меньше ростом. Мощные, тяжелые челюсти непрестанно шевелились в такт бегу, а желтые глаза горели алчностью и боевым азартом. Стая двигалась быстро и слаженно, она буквально за мгновения покрывала разделяющее нас расстояние. На миг мне даже показалось, что эту лавину невозможно остановить, но я поборол внезапную слабость и, глубоко вздохнув, принял удобную для обороны стойку.
Когда до ближайшей собаки оставалось метров двадцать, я прицелился и быстро разбросал свой смертоносный груз по трем точкам, которые наметил заранее. Мне повезло, что стая двигалась узким, свернутым фронтом. Едва грибные бомбы коснулись земли, как тут же взорвались, выбросив во все стороны синие облачка ядовитых спор. Вожак диких собак попытался затормозить, но сзади напирала вся стая, и он вместе с остальными неуклюже влетел в подготовленную ловушку.
Первая волна монстров уже каталась по земле, страдая от удушья и разрывающего легкие кашля, в то время как остальные четкими рядами продолжали вливаться в треугольную область поражения. Ужасный вой и жалобное тявканье только подзадоривали остальных.
К сожалению, грибные бомбы не были по-настоящему смертоносным оружием для таких сильных и выносливых тварей, как дикие собаки. Моя уловка могла только разозлить и ненадолго задержать их, впрочем, именно это мне и было нужно. Не дожидаясь, когда собаки придут в себя, я поднял вещи и побежал вниз по дороге - туда, где рядом с обрывом маячила одинокая серая скала, наполовину скрытая во мраке. Это была вторая часть моего плана. Добежав до скалы, я оглянулся и убедился, что первые монстры уже очухались и снова бросились в погоню. В запасе у меня оставалось всего несколько минут, большую часть которых я отдыхал, восстановливая дыхание. Стараясь оставаться хладнокровным, я сделал еще пару вдохов и выдохов, после чего завернул за скалу, набрал побольше воздуха и заорал жутким голосом. Выглядело это очень глупо, зато натурально. Я закрыл глаза, прижался взмокшей спиной к холодной поверхности камня и принялся творить нужное заклинание:
Когда вожак стаи первым достиг утеса, он увидел лишь пустоту и темные гладкие камни. Вожак недоверчиво зарычал: добыча, такая близкая, исчезла, словно ее и не было. Самец обошел утес два раза, жадно принюхиваясь, и даже заглянул в пропасть, но поиски результата не принесли. Тем временем подоспели остальные преследователи. Они возбужденно тявкали, толкались и покусывали друг друга; некоторые из диких собак, озлобленные и сбитые с толку, затеяли потасовку.
Между тем, добыча была совсем рядом, и если бы не поднятый шум, они, несомненно, услышали бы ее взволнованное дыхание. Замурованный внутри утеса, я сохранил все ощущения, кроме зрительного. Я чувствовал смрадный запах рыжих бестий, слышал их вопли и вздрагивал от отвращения, когда очередная тварь касалась моего каменного тела. Заклинание 'Слиться с Камнем' нравилось мне куда меньше, чем его аналог 'Стать Деревом', но деревья поблизости не росли, так что выбирать не приходилось. Мне еще повезло, что на краю обрыва возвышалась эта безымянная скала, достаточно большая, чтобы вместить меня целиком.
Вожак еще немного покружил вокруг утеса, снова заглянул в пропасть, затем поднял голову и протяжно завыл. Очевидно, он поверил, что загнанная жертва сорвавлась с обрыва и нашла свой ужасный конец в туманной бездне. Вожак обогнул утес и поспешил обратно, вверх по горному склону. Остальные цепочкой потянулись за ним, не переставая разочарованно тявкать. Стая возвращалась домой ни с чем.
Когда последние звуки утихли вдали, я облегченно вздохнул и немного расслабился. Однако я простоял неподвижно еще около получаса, и лишь затем осторожно вышел из камня. Словно тень, я припал к краю утеса и выглянул наружу. Горный склон был чист. Конечно, собаки могли прятаться где-нибудь неподалеку, но я чувствовал, что сейчас я - единственное живое существо в округе. Я оправил смятую куртку, вернулся на дорогу и медленно зашагал в сторону поселка.
* * *
Дорога вилась вдоль обрыва, неторопливо огибая редкие скалистые выступы. Стало совсем темно. Из пропасти ощутимо тянуло холодом, и через некоторое время я снова почувствовал, что замерзаю. Сказывалась накопившаяся усталость. Я уже собирался распаковать вещи, чтобы накинуть одеяла Раена на плечи, когда знакомое ощущение заставило меня напрячься и резко остановиться. Ладони покалывало. Это могло означать только одно: погода в ближайшем будущем должна измениться. Подобное чувство я испытал перед началом бурана на перевале. Это меня не на шутку встревожило. Вчера пренебрежение опасностью едва не стоило мне жизни, и я был достаточно умен, чтобы не повторять свои ошибки дважды. Вот только сил у меня почти не осталось, а до поселка нужно было идти еще около мили. Я посмотрел на юг - туда, где остался злополучный перевал, и темные тучи на горизонте только подтвердили мои подозрения. Видимость была минимальной, но четко ощутимая угроза с юга не требовала особой зоркости. Со стороны перевала определенно веяло бедой. Я отвернулся и бросился вниз по дороге.
Буран настиг меня около моста. Настиг уже во второй раз за прошедшие два дня. Я стоял возле пропасти и наблюдал, как холодный ветер играет тяжелым навесным мостом. Страшно было доверить жизнь столь опасной переправе, но выбирать не приходилось: метель усиливалась, температура опускалась, а какого-либо надежного укрытия поблизости не было. Если я останусь, то замерзну быстрее, чем смогу сосчитать до пятисот. Я мысленно выругался, вздохнул и ступил на шаткие доски моста, крепко держась за веревочные перила. Я шел медленно, тщательно выверяя каждое движение, а ветер пронизывал меня насквозь и старался сбросить в пропасть. Вокруг клубился снег, под ногами плясали обледеневшие доски, но я старался не смотреть вниз, поскольку боялся потерять равновесие. Меня раскачивало и трясло, руки слабели, от напряжения и холода мышцы сводило и, помню, я кричал, когда боль становилась невыносимой. Но крики мои тонули в седой ненастной мгле, которая окутала горы и маленькое плато впереди.
Добравшись до противоположного края, я упал на колени и стал растирать побелевшие щеки и пальцы. За те несколько минут, что я не двигался, вокруг меня образовался довольно большой сугроб: буран набирал силу. С огромным трудом я поднялся и поплелся вперед, уже не разбирая дороги. Я решил, что буду идти, покуда хватит сил. Однако я прекрасно понимал, что их у меня почти не осталось.
Когда неподалеку замаячила темная стена, я подумал, что от усталости и холода у меня начались галлюцинации. Но вскоре я и вправду уперся в стену, едва не распоров живот об острый кол оборонительного вала. Неужели это Орлиное Гнездо? Не веря своим глазам, тяжело опираясь на мощные бревна, я поплелся вдоль стены в поисках входа в поселок, и, видит Бог, я не верил, что смогу добраться туда вовремя.
И все-таки я добрался. Высокие, массивные ворота были крепко заперты изнутри, а немного в стороне виднелся большой деревянный щит, покрытый толстой ледяной коркой. Моргая воспаленными глазами, я соскоблил лед и прочел надпись, вырезанную на всеобщем языке:
'Добро пожаловать в Орлиное Гнездо - самое прекрасное место к северу от Седых Гор. Если ваши намерения дружелюбны, а кошелек полон, мы рады приветствовать вас в нашем поселке. Отдыхайте, наслаждайтесь горным воздухом и не давайте себя надуть. С наилучшими пожеланиями,
Илхольд Берг'
Несмотря на усталость, я нашел в себе силы улыбнуться. Что ж, будем следовать советам Илхольда Берга и не дадим себя надуть. Я подошел к воротам, собрал последние силы и громко постучал. Какое-то время ничего не происходило, затем что-то щелкнуло, и в воротах на уровне груди открылось маленькое окошко. В окошке показались большой красный нос и жесткие топорщащиеся усы, покрытые крохотными сосульками. Дохнуло перегаром.
- Что надо? - не очень-то любезно осведомился красный нос.
- Подумай сам, - ответил я тоже без особого миролюбия. - Что может понадобиться путнику в такую погоду.
- Назови себя, - потребовал нос.
- Лимбелин Лаориндэл, друид. - Терпеливо ответил я.
- Друид? - с еще большим подозрением спросил нос. И, подумав, добавил. - А что надо?
- Голову упрямого стражника, - я начинал злиться. - Открывай, любезнейший, здесь чертовски холодно!
Судя по всему, юмора стражник не понял. Послышался звук взводимого арбалета.
- Проваливай, - сурово сказал нос и захлопнул окошко.
Не зная, что лучше сделать - расколоть ворота молнией или превратить в табуретку - я постоял минуты две, а метель продолжала бушевать, пожирая последние крохи тепла из моего изможденного тела. 'Спокойно!' - сказал я сам себе, сделал пару вдохов и выдохов, затем снова постучал в ворота. Этого ждали. Едва моя рука коснулась створок, как окошко распахнулось, и в лицо мне уперлась металлическая дуга арбалета с толстым болтом посередине.
- Я же сказал: проваливай, - с угрозой произнес нос, распространяя запах дешевого бренди. - Больше повторять не буду.
- Я тоже, - с достоинством ответил я, и вместо арбалета ткнул ему в лицо охранную грамоту Даунвельда. - И если ты сию минуту не откроешь эти чертовы ворота, у тебя будут серьезные неприятности.
Вид печати с баронским гербом подействовал на стражника отрезвляюще. Окошко захлопнулось, послышался скрежет, звяканье железа, и тяжелые ворота стали медленно открываться. Спасибо Анахерону: он не зря настоял на том, чтобы я посетил родовой замок Даунвельда. Раньше это казалось мне бессмысленным, но теперь, похоже, спасло жизнь. Неужели старый друид все предвидел? Теряясь в догадках, я с трудом заковылял на территорию поселка.
Красный нос с усами оказался крепким деревенским парнем, одетым в коричневые кожаные доспехи и старый потрепанный плащ. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он смущенно пробормотал:
- Простите меня, сударь! Простите ради Бога! Честное слово, я ведь не знал, что вы гость: э-э: высокородного Флея.
- Не бери в голову, - успокоил его я. - Скажи лучше, как пройти в таверну Гроули, у меня дело к хозяину.
- Да вот, ступайте прямо по дороге, не ошибетесь, - поспешно ответил он. - Это рядом, рукой подать.
- Прекрасно, - сказал я и двинулся в указанную сторону.
- Сударь! - окликнул меня непутевый стражник.
Я нетерпеливо обернулся. Парень догнал меня и виновато добавил:
- Простите меня, сударь, честное слово:
- Все в порядке, - с досадой отмахнулся я.
- Нет, правда, - настойчиво пробубнил он. - Мы ведь люди простые, гостеприимные. Но место тут дикое, сами понимаете. Всякое бывает. Особенно после недавних событий: У нас приказ капитана - никого не впускать и не выпускать.
- А что случилось? - уже без раздражения спросил я.
- Убийство, - ответил он. И, хлюпнув носом, загадочно добавил. - Вам обязательно надо поговорить с Наместником Бергом. Да, и мой вам совет, сударь: никому не доверяйте.
- Отчего же? - удивился я.
Стражник недобро усмехнулся и, оглядевшись по сторонам, шепнул мне в самое ухо:
- Убийца еще не найден! Поверьте, сударь, он все еще где-то здесь!
Вот так история! Шагая по направлению к таверне, я думал о том, что Орлиное Гнездо встречает меня очень странно. Опять вспомнились руны и перо в пещере. Имеют ли эти знаки отношение к убийству? Случайно ли мое появление здесь? И кто за всем этим стоит? Одни загадки. Слишком много загадок для одного усталого, полузамерзшего друида.
Я поднял голову и обнаружил, что метель не только не утихает, но напротив - вовсю набирает силу. Сугробы становились все выше, а ветер - холоднее. Неужели буран опять будет безумствовать всю ночь? Впрочем, это не важно. Сейчас самое главное - огонь, кружка горячего вина и охапка сена где-нибудь в конюшне. Я до сих пор не научился спать в кровати.