В октябре 1898 г. министр финансов граф Сергей Юльевич Витте обратился с письмом к государю императору Николаю II. Он просил Высочайшего дозволения на скорейшее и окончательное разрешение крестьянского вопроса, хотя бы на создание особого Совещания из высших чиновников империи для подготовки проекта перечня мер, необходимых для превращения российского крестьянина "из полуперсоны в персону" (выражение обер-прокурора Синода К.П.Победоносцева), для завершения освобождения крестьянства, для избавления его от давящей опеки местных властей и общины.
Император ничего не ответил своему министру.
Для разрешения крестьянского вопроса понадобилось еще девять лет и одна революция. По мнению немногих прозорливых людей того времени, решен он был чересчур поздно. Как написал граф Витте в своих воспоминаниях в 1910 году, неправильные воззрения верховной государственной власти на крестьянство "уже имели очень большие дурные последствия, выразившиеся в событиях, разгоревшихся в 1905 году; [...] еще будут иметь громадный дурные последствия в жизни России".
Граф Витте как министр финансов и реформатор русской экономики в 1890-х годах еще не считал "дурные последствия" неизбежными. Его точка зрения была более чем прагматична и оптимистична: если в достаточной степени развить русскую промышленность и финасы, так, чтобы они хоть немного сравнялись с европейскими образцами, полагал он, страна получит и средства, и основания для развития уже социального. Но сперва следует принять ряд мер, чтобы разделаться с главнейшим тормозом любых попыток прогрессивных преобразований - крестьянским вопросом. Меры эти, по мнению Витте, должны были быть следующими: отмена телесных наказаний для крестьян, отмена круговой поруки, отмена выкупных платежей, разрешение свободного выхода из общины, максимальная помощь от правительства для потенциальных переселенцев на неосвоенные земли, создание широкой системы льготного кредитования мелких землевладельцев.
Попытки настоять на неотложной важности этих мер стоили Витте министерского поста, и только когда в пользу аргументов графа высказалась революция 1905 года, аграрную реформу позволили довершить Петру Столыпину. Под его именем она и вошла в историю. Но идеологом и зачинателем этой реформы был именно Сергей Витте.
Последние подати
Освобождение крестьян в 1861 году было, как хорошо известно, неполным. После реформы крестьяне, перестав быть крепостными, сделались "временнообязанными". Т.е. они не только не получили землю, за которую им еще только предстояло расплатиться, но и остались не вполне лично свободны: их, по сути, "перекрепили", сменив одну крепость, помещичью, разом на две: общинную и государственную. Община и круговая порука стали их новыми хозяевами, а казна - наиглавнейшим кредитором: переписав на себя частично крестьянский долг перед помещиками за выкуп и земли, и домов, и огородов, и даже сараев, государство исправно собирало эту дань почти 50 лет. При этом крестьянство долгое время еще платило в казну подушный оклад, содержало сельские церкви, земскую администрацию, а своим помещикам - первые 9 лет после начала реформы - выплачивало оброк за пользование той землей, которую они впоследствии были вынуждены выкупать.
Количество платежей, лежащих на крестьянах было бессмысленно велико. Крестьянство физически не могло их выплатить, особенно учитывая необходимость выкупать землю. Поскольку в законах о реформе содержалось условие, позволявшее крестьянам не выкупать землю, а получить от помещика бесплатный надел, но всего лишь в одну четверть от обычного, то итогом стало существенное сокращение среднего количества земли на душу. Если до реформы размер среднего надела колебался около 5 десятин на душу, то в пореформенное время он сократился до 3 десятин - фактически, активно шел процесс обезземеливания крестьянства. А поскольку такой размер надела не позволял крестьянам прокормиться и еще заработать достаточное количество средств для уплаты всех прямых и косвенных налогов, результатом этого процесса стало выдавливание части сельского населения с земли.
Сумма задолженности крестьянства перед казной - по самым различным видам платежей - неуклонно росла и никакой надежды на ее погашение не было. Только по выкупным платежам к 1880 году накопилось почти 17 млн рублей недоимки. В 1883 году императору Александру III даже пришлось Высочайшим манифестом простить все недоимки по подушной подати, скопившиеся к этому времени. Но это, в большей степени, было связано с отменой подушной подати как таковой.
Основным крестьянским налогом для пользователей государственных земель постепенно становился оброчный сбор, который взимался и раньше, но теперь получил некоторую градацию - в зависимости от стоимости земли и ее доходности.
Собственники земли платили поземельную подать, тоже, якобы дифференцированную. Но по сути Министерство финансов требовало, чтобы новые формы фиска учитывали старые объемы сборов и ориентировались именно на итоговую сумму: сбалансированность бюджета не должна была страдать. Отметим, что в результате всех этих действий и отношений ситуация не менялась десятилетиями: даже и к 1896 году, несмотря на регулярные отсрочки, льготы, прощения старых долгов, общая сумма недоимки по выкупным платежам, по окладным сборам, по прочим, уже отмененным платежам, но успевшим обрости пеней, общая сумма составляла почти 120 млн рублей. И, разумеется, практически вся она лежала на крестьянстве.
Тем не менее, подушная подать - наиболее безликий сбор, уравнивавший всех членов общины - все-таки уходила в прошлое. И хотя путь к ее отмене занял несуразно много времени (первый проект замены подушины в виде подворного и поземельного налога был составлен еще в 1868 году), с 1883 по 1887 год подушная подать была ликвидирована практически на всей территории империи и для всех почти разрядов населения.
Царь, бог и земский начальник
В конце 1880-х объем выкупных платежей, еще лежащих на земле, уменьшился настолько (почти 30 лет крестьяне выплачивали правительству эти средства), что у части крестьянства, даже не самого зажиточного, появилась возможность наконец выкупить свои наделы. Поскольку отношения внутри общины в вопросе выделения земли были плохо регламентированы, это повлекло за собой и путаницу, и волнения.
Это стало одним из аргументов для введения в 1889 году института земских участковых начальников. В положении об полномочиях земских начальников важнейшим пунктом была обязанность (и право) разбирать и разрешать иски и споры, относящиеся к исполнению актов о поземельном устройстве крестьян и истекающих из прежних обязательных отношений между помещиками и крестьянами. Но и еще одну важную функцию правительство передало земским начальникам: они должны были следить за взысканием фискальных платежей с крестьянства. И помогать их выплачивать - розгами ли, увещеванием, собственным судом, изымающим любую продажную собственность у неплательщика.
Как отмечал граф Витте, "если Император Александр III и настоял на этой мысли, - на учреждении института земских начальников, - то именно потому что был соблазнен мыслью, что вся Россия будет разбита на земские участки, что в каждом участке будет почтенный дворянин, который пользуется в данной местности общим уважением, что этот почтенный дворянин-помещик будет опекать крестьян, судить их и рядить. Если бы эта мысль, эта идиллия вполне и осуществилась, то и тогда этот институт не мог бы держаться, ибо он основывается на первичной погрешности, которая заключается в том, что в культурном государстве невозможно, а именно - невозможно смешивать власть административную с властью судебной; власть судебная должна быть независима, так как справедливый суд может быть только при его независимости".
Мечта о благородном дворянине, отце и попечителе для крестьян, который в земском участке судит и рядит - оказалась иллюзией. По словам Витте, "таких помещиков и с самого начала оказалось незначительное число, а в настоящее время их почти совершенно нет. Все земские начальники, собственно говоря, ничто иное как провинциальные чиновники, назначаемые административною властью. Обыкновенно, это - отставные офицеры юнкера; не окончившие курс высших учебных заведений дворяне, одним словом лица самого второстепенного сорта. Конечно, я не говорю о некоторых исключениях, которые, может быть, есть".
Фактически, земским начальникам были подсудно почти любые административные правонарушения, и некоторые уголовные. Одной из наиболее расхожих мер были телесные наказания. Проще говоря, людей, которые уже во втором поколении числили себя свободными и гражданами, секли.
Ничего хорошего эти воздействия не могли произвести на крестьян. Приходится снова обратиться к воспоминаниям графа Витте: к сожалению, те обстоятельства, которые он (и мы) считает существенными - обстоятельства нравственного, душевного порядка - перестали считаться мало-мальски влиятельными для позднейшей историографии. Экономическая ли теория, теория ли классовой борьбы - все они не обращают внимания на психологию активных участников исторического процесса, в нашем случае - крестьянства. А между тем, именно в умонастроениях крестьян следует искать многие важные причины их выступлений.
Повторим еще раз: если освобождение крестьян сделало их людьми без собственности, то контрреформы 1880-х годов по сути снова закрепостили их. И, как многажды отмечает Витте, эта крепость теперь олицетворялась земскими начальниками, которые, в отличие от помещиков, никак не были заинтересованы в благосостоянии крестьян, а были заинтересованы прежде и только в собственном содержании.
В таких условиях существования крестьянство делается безвольным, апатичным и одновременно озлобленным. При том же, институт помощи голодающим "за счет прошлых и будущих голодающих" развращает крестьянство, приучая его надеяться на помощь правительства. Население русской деревни, как пишет Витте, не просто деморализовано, а еще и в корне отвращено от понятия о праве и гражданской ответственности. И земские участковые начальники лишь укрепляли это отвращение, будто бы "крестьяне навеки должны остаться стадных понятий и стадной нравственности".
Но правительство не вполне оценило склонность российского крестьянства к возмущениям.
Вообще надо отметить, что побуждения и действия российских властей, точнее, их консервативного крыла, которое при всем том, имело сильнейшее влияние на правительство и императора вплоть до самой революции 1905 года были, самое малое сказать, поразительны. Так, в ответ на предложение министра финансов Витте облегчить паспортный режим для крестьянства, чтобы предоставить ему более свободы, министерство внутренних дел, которым заведовал тогда Иван Логгинович Горемыкин, возразило, что это сократит поступления в бюджет - из-за утраты паспортного налога. Объяснения Витте, что Минфин заранее продумал компенсации изъятия и не стал бы иначе выходить с подобным предложением, не возымели никакого действия.
Расширение социальной пропасти
Всю вторую половину XIX века шло планомерное укрупнение сельских хозяйств. В итоге всех преобразований в земельном и крестьянском вопросе к 1905 году почти 85% собственников земли в России владели только 6,5 млн десятин. А всего лишь 4% землевладельцев были хозяевами 62 млн десятин (мы не учитываем здесь общинное землевладение, а говорим об уже отложившихся собственниках). Такой огромный разрыв между самыми богатыми и самыми бедными собственниками не мог не вызывать сильнейшего социального напряжения, особенно при том, что беднейшие землевладельцы, крестьяне, составляли решительное большинство народонаселения империи.
Куда же было бедному крестьянину податься?
Если в 1897 году сельское население Европейской России составляло 80 млн человек против 10 млн горожан, то к 1916 году численность крестьян сократилась до 78 млн против 22 млн живущих в городах.
За 12 лет, с 1897-го по 1909 год численность городского населения выросла примерно на 4 млн человек (с 14,7 млн до 18,5 млн человек), за следующие 5 лет количество горожан увеличилось почти на 5 млн. Это, конечно, отчасти есть результат роста рождаемости в городах, но в большей степени - следствие неуправляемого разрушения общины. Так, например, в Москве в 1912 году проживало не более 30% человек, родившихся в первопрестольной, в Петербурге к 1910 году почти половину жителей составляли крестьяне, родившиеся вне Петербурга.
Но эта статистика центральных районов, там, где из беднейшего крестьянства, неспособного прокормиться даже в общине, формировалась городская люмпенская прослойка. На юге этот же крестьянский слой образовывал класс батраков, поденщиков. Примерно за те же 12 лет численность батраков выросла с 5 до 7 млн человек. Южные помещики более других пользовались выделением "четвертинок" - разрешенный законодательно способ бесплатного выделения крестьянам одной четверти их надела, с тем, чтобы за остальную часть назначить совершенно неподъемную цену и так сохранить ее за собой. Такие "четвертинщики" и вынуждены были батрачить в Черноземье в огромных латифундиях, располагавшихся на этих плодородных землях. И если не учитывать земли, подведомственные казацким самоуправлениям, то надо признать, что подваляющее большинство населения Юга составляли уже не надельные крестьяне, а сельхозрабочие (батраки). При этом надо отметить, что заработки их были хоть и сравнимы с заработками рабочих фабричных, но сезонность уменьшала их ценность, так что общий уровень жизни оставался вполне минимальным. Во многом этому было причиной и совершенное неумение латифундистов наладить интенсивное хозяйство. Так, к 1915 году в русском Черноземье, на Украине, словом - в самых плодородных местностях страны было заложено более 60% земель.
Программа переселения в Сибирь, которая с 1850-х годов существовала в виде абстрактной декларации (переселение шло самотоком), лишь в конце 1880-х стала постепенно получать правительственную поддержку (которая оформилась в правительственный указ лишь в 1896 году, усилиями графа Витте). В общей сложности за двадцатилетие (с 1883 по 1902) в Сибирь прошло за вычетом ходоков до 1,6 млн переселенцев, в первое пятилетие - 120 тысяч, во второе - 283, в третье - 498, в четвертое - 665 тысяч. Но для многих переселенцев, не дождавшихся увеличения ассигнований на переселенческую программу, что случилось только в конце 1910-х, итогом стал путь обратно. По средним цифрам за 1883-1910 гг. обратно в Европейскую Россию вернулось более 17% переселенцев (важный нюанс: с 1905 по 1915 переселенцев было около 4 млн, а "возвращенцев" почти 1 млн, т.е. 25%). Эти люди лишь пополнили люмпенскую и батраческую прослойку, низший социальный слой, став при этом потенциально активнейшими участниками любых крестьянских (и городских) возмущений.
Волнения, приготовившие реформу
В 1901 году в Европейской России случился недород - урожай зерновых оказался примерно на 15% меньше обычного, причем, что важно - в основном за счет неэкспортных культур: ржи и овса. А экспорт хлеба при этом только вырос - в некоторых малороссийских губерниях урожай был даже выше обычного. Остальная масса землевладельцев, пытаясь догнать удачливых южан в заработках, подняла цены на внутреннем рынке и выбросила на продажу часть зерна из запасов. Результатом стал голод в следующем году - разумется, не тотальный, а затронувший только Украину и Поволжье, и, конечно, не такой страшный как в 20-е годы: смертность в Европейской России увеличилась всего с 31 человека на 1000 до 32-х. Но и этого оказалось довольно. Начались волнения. Крестьяне рубили помещичьи леса, самовольно запахивали помещичью землю, грабили зернохранилища, громили усадьбы. Главные требования крестьянства были очень далеки от политики: вернуть землю, которую "обещали" отдать еще во время реформы, уменьшить платежи. Правительство ответило войсками и карательными мерами. Только в Харьковскую и Полтавскую губернии - места наиболее крупных и богатых латифундий - было введено дополнительно более 10 тысяч солдат. Но это не помогало.
В 1903-04 годах волнения усилились, захватили центральную часть Европейской России - Курскую, Орловскую, Вяземскую и другие области. Самое важное в них - то как именно они происходили. Еще раз повторим, никаких политических требований и близко не было. Порубка лесов, запашка земли, изъятие запасов зерна, инвентаря и скота. Все. Дома помещиков почти не трогали. Просто брали то, что считали своим, незаконно украденным у себя. И еще не возвращенным.
Революция 1905 года мало повлияла на крестьянское движение. Оно просто продолжало шириться, вне всякой связи с событиями на Дворцовой или на Пресне. Наибольшего размаха крестьянские выступления достигли в 1905-1907 годах, после чего стали постепенно стихать и к 1913 году практически пришли к обычной среднестатистической норме. Причиной умиротворения была аграрная реформа, проведенная в два этапа - в 1907-10 и в 1911 годах. И, конечно же, карательные меры, принятые по настоянию Столыпина.
Ход реформы
Еще весной 1903 года - накануне перехода общественных волнений в неуправляемую фазу и за полгода до своей отставки с поста министра финансов, - граф Витте сумел провести решение об отмене круговой поруки. Ответственность за уплату окладных сборов стала личным делом землевладельца, а не общины. Через год после отставки Витте, в августе 1904 года (он тогда только готовился стать премьер-министром) наконец отменили телесные наказания для крестьян, чего граф добивался не один год. На следующий год кабинет министров при председательстве Витте простил недоимки по ссудам, выданным во время неурожая 1891-92 годов, но самое главное - сократил, а потом отменил (с 1907 года) выкупные платежи для бывших помещичьих крестьян. А в 1906 году правительство учредило комитет по землеустроительным делам, для содействия покупки крестьянами земель посредством Крестьянского поземельного банка. Наконец, в ноябре 1906 года был издан главный акт аграрной реформы - указ "О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования". Указ давал право любому землевладельцу, т.е. в первую очередь общинному крестьянину, "во всякое время требовать укрепления за собой в личную собственность причитающейся ему части земли". В указе были предприняты попытки регламентировать процесс выделения из общины крестьян, но на деле переверстывание и разверстывание наделов, с учетом чересполосицы и отрубов, представляло собой труднореализуемую задачу. К тому же проблема усугублялась катастрофическим дефицитом землемеров и платным характером их услуг.
Эти недостатки были устранены лишь законодательной редакцией от 1910 года упомянутого указа. И отдельным законом о землеустройстве, принятом только в 1911 году. С этого момента появилась возможность принудительного разверстания и общинных надельных земель, и чересполосных частных земель; четкий перечень тех земель, которые не могут быть разверстаны без согласия владельцев; право любого селения требовать выдела земли; возможность производить землеустройство, не ожидая окончания различных судебных споров, связанных с данной землей. Этот закон предусматривал и многие другие частные случаи передела участков между членами общины, между приобретателями и бывшими собственниками и т.п. Собственно лишь тогда - через 50 лет после знаменитого манифеста об освобождении крестьян - и возникла возможность устранить неразрешимую конфликтность в вопросах принадлежности земли. Конфликты, разумеется, не исчезли вовсе, но они получили инструмент для решения и соответствующий набор законодательных актов. За 10 лет с начала реформы численность землемеров выросла почти в 40 раз.
За оставшиеся до революции 12 лет (с начала реформы) из почти 120 млн надельных земель около 30% было размежевано и передано в собственность. Общая стоимость сельскохозяйственных орудий в России выросла в 4 раза - с 27 млн руб. в 1900 году до 111 млн рублей в 1913 году. Общий сбор хлебов в Европейской России в 1913 году по сравнению со средними значениями 1901-05 годов увеличился на 1 млрд пудов с 3,2 до 4,2 млрд.
Но самое важное, что к моменту революции 1917 года сформировался окончательно новый класс - крестьян-собственников, крестьян-единоличников. Именно крестьянское хозяйство стало основой земледельческого производства в России, помещичье, дворянское - потеряло свою актуальность: почти 90% земель (пусть не только своих, но и арендованных) засевали крестьяне, более 90% скота были в крестьянской собственности. А ядром этого нового класса стали не только зажиточные крестьяне, но и крепкие середняки, во многих областях складывавшие товарищества и общества нового, уже не общинного духа.