- А причем тут я?! - прыщавый юноша с отвращением смотрел на обуянную неправедным гневом физиономию господина Гирша. Тот от избытка чувств дергал свою козлиную, черную бородку. Джей с удовольствием сделал бы это за него.
- Ты меня спрашиваешь?! Главный художник запил, эскиза нет, заказ - стиксу под хвост!!
Гирш словно нарочно вплел в гневную тираду упоминание о стиксе - основном животном для верховой езды на Острове, хотя где-то в других краях Мира предпочитали лошадей. Худой - кожа да кости и неловкий Джей был всеобщим посмешищем, когда пытался удержаться на гибком, сильном звере. Стиксы тоже добродушно над ним "посмеивались", обнажая длинные, белые верхние клыки.
Джей покраснел - удар начальничка попал в цель. Кой черт! В наши дни только чокнутые катаются на стиксах, когда есть авто или мотоцикл. Сам Джей ездил в типографию на велосипеде: заработать на большее - задачка не для олигофрена - вновь цитата из избранных высказываний господина Гирша.
- Где инициатива?! Кто хвалился, что рисует ангелочка движением пера? Сделай хоть что-то!! К обеду дай эскиз! И четверостишие! Знаю, знаю... стишат не пишешь, - Гирш помахал крючковатым пальцем перед носом Джея, фыркнул и удалился.
Делать было нечего, кроме как что-то делать и Джей с длинным, горестным вздохом принялся за работу. Рисовать-то он любил, потому скоро увлекся.
- М-м-м-м.... - сказал Гирш, выпуская изо рта клуб дурно пахнущего сигарного дыма. - У-у-у-у-г-у-у... - продолжил он размышление и, наконец, расплылся в кривоватой улыбке. Его физиономию всегда перекашивало, когда приходилось хвалить.
- Кх-кх-м-м-м! В целом, удовлетворительно. Вполне, - последний довесок означал высшую степень одобрения, какую можно было вытянуть из господина Гирша. Он отложил рисунок Джея в сторону.
- А теперь, бездельник ты наш, разбери конкурсную почту. Что зацепит - мне на стол.
Перехватил вороватый взгляд Джея, брошенный на настенные часы:
- Обедать - рано! Я в твои годы...
Джей ринулся к столу с почтой. Внимать воспоминаниям Гирша о тяжком детстве - еще хуже, чем слушать его нотации.
Условия конкурса ко Дню святого Валентина были очень просты. Первое: отобразить превосходство Острова над огромной и дикой страной Эгваль, лежащей на материке далеко на востоке. Благо, что всего год назад войска ее высочества одержали над варварами блестящую победу и едва не взяли их столицу - город Майю. Второе: напомнить о выдающейся роли правительницы Острова, чье пятидесятидвухлетие счастливые подданные отпраздновали месяц назад. Третье: отметить, как хорошо живется на Острове. Четвертое: ну... и про любовь, да покороче.
Джей бросил в корзину письмо с очередными графоманскими виршами (обратный адрес написан крупно и четко - автор, похоже, не сомневался в своей победе) и взял следующее. Здесь буковки выведены аккуратно, по трафарету. Пробежал взглядом и собрался тоже отправить в корзину... Стоп! Перечитал... Вот это да! И Джей принялся компоновать эскиз, не обращая внимания на урчание в животе.
Исчадье ада злое - Эгваль вся присмирела,
Хозяйка - наш правитель, она хранит закон.
И мира и покоя пора теперь приспела,
Единственный губитель остался - Купидон!
Сам же смеющийся голенький младенец с крылышками - бог любви целился из лука золотой стрелой прямо в господина Гирша. Гирш перевернул кусочек картона, на обороте он был размечен для письма, вертикальный пунктир посередине обозначал место сгиба, чтобы вложить сложенную пополам открытку в маленький квадратный конверт
- Чудесно, чудесно... - Гирш благостно улыбнулся. - Я, мальчик мой, ценю таланты и не чужд благодарности. Вычет из твоей зарплаты за вчерашнее опоздание уменьшаю вдвое, можешь расценивать это, как премию. Господин Гирш хохотнул, и отправился дать задание операторам печатных машин. Новая открытка будет иметь успех.
Новая открытка успех возымела. Когда в занюханную типографию явился майор из Безопасности, Джей понял, что неприятности будут не только у Гирша. В первую очередь они будут у него, Джея. Он низко склонился над очередной работой. Вывеска. Лавочник с Адмиралтейской улицы обещал Гиршу прилично заплатить, если тот придумает, как перешибить рекламу конкурента: "Мы поставляем сосиски ко Двору Хозяйки". Гирш тогда промычал, что дальше ехать некуда и отдал безнадежный заказ Джею. И тот уже заканчивал броскую надпись желтым на синем: "Боже, храни Хозяйку!"
Проводил взглядом семенящего Гирша, пытавшегося дружески взять под руку моложавого, несмотря на седину, майора - зачем-то он пожаловал?! Загадка для Гирша, не для Джея. Он тихо вынырнул из-за обшарпанного стола, насвистывая, руки в карманах, прошел в сортир. Там подтянулся и вылез через раскрытое для постоянного проветривания окно. Сдерживая внутреннюю дрожь, так же неторопливо прошел к велосипеду, и... вся сила Джея ушла в ноги, крутящие педали.
Его взяли в чердачной каморке на окраине Вагнока. Очередная ошибка: в самом деле - дурак-дураком, раз придумал прятаться дома. Где ж его могли ждать, как не здесь?
Ночь провел в участке. Его не били, но смотрели хмуро. Вислобрюхий начальник на прощанье сказал беззлобно:
- Не завидую тебе, парень. За последние двадцать лет только у тебя хватило наглости. Поношение имени. А масштаб-то каков! Далеко бы пошел, кабы бы не был дурнем.
Майор Иомен предложил сесть. Сказал:
- Объясните, как это у вас так получилось, молодой человек.
Когда Джей, всхлипывая, умолк, великий сыщик задумчиво побарабанил пальцами по краю стола. Вынул из ящика стола злополучное письмо.
- Оно, да. Это оно, - Джей вытер нос пальцами.
- Благодарю за содействие, - Иомен ободряюще улыбнулся Джею, - вы свободны.
Позже он говорил Хозяйке:
- Парнишка труслив. Глуп. Художник прекрасный, а вот с аналитическим мышлением проблемы. И, согласитесь, вирши эти - экономное и при том полное покрытие условий конкурса. Ха! Не только наш юный друг, но и такая прожженная обезьяна, Гирш - проморгал!
- Полагаете... - начала Хозяйка.
- Никакого умысла. Преданные подданные вашего высочества. Услужливые дураки. А вот кто их подставил...
Иомен повертел в руках конверт.
- Если бы сразу проверили обратный адрес...
Хозяйка фыркнула:
- Общественный туалет в центре города...
Сорвалась на крик:
- И теперь я - мордой в дерьме! Вы слышите - Я!!
Иомен уныло повесил седую головушку, пережидая ливень упреков. Ничего не скажешь - жуткий прокол. И сделать ничего нельзя - тираж распродан больше чем на половину.
Выплеснув досаду на Иомена, Хозяйка успокоилась.
- Найдите мне его. Хочу посмотреть на этого человека.
Следов человек не оставил. На конверте, на листке бумаги внутри - не обнаружилось отпечатков пальцев. Текст и адрес написаны карандашом через трафарет: целлулоидную прозрачную полоску с прорезями букв - графология отпадает тоже. Запах - если и был, то уже выветрился. Конверт и бумага - стандартные, без рисунков и водяных знаков. На конверте штамп Главного почтового отделения Вагнока: 13.01.1357/14:40. Выемка почты происходит ровно в полдень: 14:00. До этого момента у человека были сутки, чтобы бросить конверт в большой синий ящик и, не спеша удалиться.
- "Точнее, 27 часов 59 минут..." - поправил себя Иомен, - "Как бы действовал я, готовя такую шутку?"
Немного паранойи не помешает. Ехать ли, идти ли с готовым письмом в кармане - страшновато. У человека были при себе чистый листок, конверт, карандаш. Ах, да - и трафаретка. Бумагу и конверт он не принес из дома - вдруг пальчики остались? Купил по дороге. И все время не снимал перчаток.
Не снимала. Кроме северных, прилегающих к Арктиде краев, в Мире не бывает сильных холодов и такой предмет туалета, как перчатки - изящные, тонкие, пропускающие воздух, носят только женщины. Иногда. И не все. Простолюдинки уж точно не щеголяют.
"Ищем женщину - как хрестоматийно. Образованную. Молодую. Последнее ни из чего не следует, но в ее поступке прослеживается молодой задор".
Все почтовые киоски в центе города. Продавцы не видят лиц покупателей. Лишь руки, протягивающие деньги и берущие сдачу. Вы помните женские руки в перчатках? Сколько раз за день. Два. Ни разу. Ну, может, один. Раза четыре. Вспомните фасон? Пресвятая Мария Дева, да откуда? Посмотрите: на какие из этих похожи? Э-э... скорее вот эти. И эти.
Привратницы в общественных туалетах не видят лиц входящих. Лишь руки, протягивающие деньги... Руки в перчатках? Да. Фасон? Смотрите внимательно... Тот же самый или очень похожий.
Так проявился маршрут. Киоск на углу Адмиралтейской и Северного ветра. Дальше - туалет. Запереться в кабинке, и не спеша подготовить письмо. Там же выбросить карандаш и трафаретку. Три квартала до почты и паранойя успокоена - при законопослушной гражданке Острова больше нет улик страшного преступления.
Все окрестные магазины женской одежды. Покупки в период с 12.01.1357/00:00 по 13.01.1357/13:59. "Ну, это я занудствую. Как бы резва она ни была, а сварганить это черное дело за минуту... Ха!" О том, что так можно найти только покупателя, расплатившегося чеком, Иомен своим агентам не сказал. Чтобы не расхолаживать.
Упорство иногда вознаграждаются удачей. Чек номер такой-то, эмитирован Банком Магистрата, заполнен почерком аккуратным и ровным. Сумма... перчаточки, короче. Фасонистые. Время на кассовой ленте: 13 часов 27 минут 13 января. Полчаса таинственной особе хватило на все. Самый значительный банк Мира не выдает сведений о владельцах счетов, но... разборчивая подпись на чеке избавила Иомена от дальнейших хлопот. "Что в имени тебе моем?" Да все, кроме подробной биографии. Ее, захотим - расскажете сами. Седа Лин, шестнадцати лет.
Иомен чувствовал себя очень усталым. Возможно, оттого ему пришла в голову мысль, что он был бы гораздо счастливее, выбравши себе в жизни другую профессию.
Все время, пока ее везли ко Двору Хозяйки, Седа уверяла себя, что это ерунда. Вроде глупого сна. И боль в скованных за спиной руках ей только чудится. Не могла она в реальности так быстро провалиться. После того, как все продумала и так осторожно сделала. Только вспоминая, какое у мамы стало под конец разговора с офицером Безопасности лицо, понимала, что все наяву. Но ощущение кошмара не проходило.
Ее ввели в длинный, покрытый красным ковром холл, освободили руки. "Цвет крови".
Иомен прошептал:
- Будьте вежливы. Прошу вас.
В дальней стене скользнула в сторону дверь, и Седа увидала стоявшую в проеме кареглазую, темноволосую женщину в лимонно-желтом кимоно. "Кто она?"
- Ближе-ближе. Не укушу. И перестань играть с косичками.
Села обнаружила, что по детской еще привычке держит в руке хвост левой косы.
- Это - не косички... - легкий, как будто звенящий выговор Седы, странно контрастировал с сильным голосом женщины.
- А что же?
- Косы.
- Хорошо. Еще меня поправишь?
- Я - не школьница. Лицеистка.
Женщина смерила Седу взглядом.
- Ах да. Второй лицей. Дурацкие коричневые платья с идиотскими воротничками. Входи... лицеистка.
Иомен сунулся, было, следом.
- Ваше вы...
- Брысь!
Дверь закрылась, оставив Седу и женщину вдвоем. Новая комната была меньше, уютнее, с разбросанными по полу пуфиками.
- Присаживайся, лицеистка. Туфли скидывай, здесь тепло. Я - босиком, видишь? Чаю хочешь?
Седа медлила. Чайник и чашки - прямо на полу. Чаевничать придется тоже сидя на полу в позе вольной, которую узкое платье Седы не допускало.
- Зря, - сказала женщина. - В сухомятку твое произведение плохо глотается.
Она протянула Седе злополучную открытку.
- И не стой, садись. Жуй старательно. А я посмотрю, какая у тебя будет физиономия. У меня была такая же, когда я это читала. А когда представила, что это увидят... считай, в каждом доме!! Станут показывать друзьям... знакомым... Ты - первая, кто сделал со мной такое!!
Знакомый с детства, глубокий, с легкой хрипотцой на низких тонах, хорошо модулированный голос. Голос, могущий от вкрадчивого шепота срываться почти на крик, и вновь опускаться до тихих, интимных интонаций. Многие годы каждый месяц Хозяйка обращается по радио к подданным, донося до них свою силу и волю. Но редко кому удается увидеть "ее высочество" воочию. Седа. представляла ее совсем не такой. И далеко не каждому встреча с Хозяйкой приносит удачу.
Седа обратила внимание, что на каблуках она выше Хозяйки, значит та комплекцией своей, почти не отличается от нее - школьницы выпускного класса.
- Это ничего, - сказала Хозяйка. - Я могу укоротить тебя на целую голову. Жуешь? Молодец.
Быстро прикрылась рукавом, потому что в это момент Седа выплюнула горьковатую бумажную кашицу ей в лицо.
- Правда, молодец, - похвалила Хозяйка. - Не пресмыкаешься. Получай награду. Литературная премия от Хозяйки Острова - казнь на площади Искупления. Сама знаешь: в Вагноке - это главная площадь. Цени. По радио и видео уже объявили. Выходи, не то опоздаешь.
Дверь отворилась, за нею стоял майор Иомен.
- Берите ее, - сказала Хозяйка, и Седе вновь показалось, что видит сон.
Сделала шаг, другой. Идти почему-то было трудно. Обернулась к Хозяйке.
- Вы злитесь на зеркало.
Очень было странно идти по улице с майором Иоменом. Седа подумала, что отсутствие охраны - лишь видимость. Попробовать убежать? Куда же? Она не станет позориться.
- На чем я провалилась? - спросила Седа.
- На дилетантстве, - хмуро ответил Иомен. - Вы мстили за кого или у вас принципы образовались?
- Кто-то должен...
- Что?
- Ничего. Вы делаете, что считаете правильным. И я сделала.
- Я делаю то, что считаю неправильным, - сказал Иомен.
Они вышли на выгороженную металлическими стойками часть площади, с деревянным столбом посередине, по периметру стояла охрана. Народу было мало, настроение у всех какое-то оглушенное. "Чувствую себя идиоткой. Скажи мне кто, что это будет так, не поверила бы".
- Это похоже на фарс. Вы не согласны?
- Это и есть фарс, - сказал Иомен. - Вы бы помолчали. Вам умирать, а вы языком мелете.
"Если замолчу, то заплАчу..."
Захотелось обругать Иомена, но его уже не было рядом, только две мускулистые тетки, которые грубо схватили ее и потащили к столбу. Седу привязали, заведя руки назад, она пару раз брыкнулась, после чего ноги ей, подогнув, тоже крепко притянули к опоре. Во время борьбы платье Седы лопнуло по швам в нескольких местах, и одна из экзекуторш стала срывать его с тела девушки, подрезая острым стилетом. Когда блестящее лезвие мелькнуло у ее глаз, Седа постаралась не моргнуть. Палачка хмыкнула и занялась бельем Седы.
В преддверии тайны, что скоро открою
Я вижу дома и мосты над рекою,
Как вечер неспешно заходит в аллею,
В далеком окне солнца блик пламенеет,
Я вижу, я слышу,... я знаю, что будет,
Когда я уйду. Не исполнятся люди
Печали. Не будет ни вздохов, ни горьких рыданий -
Чего, в самом деле, мы все не видали?
Что капля для моря? Песчинка в пустыне?
Снежинка в сугробе, невидима стынет?
Потерян один в череде поколений,
Секунды не станет в потоке мгновений -
Никто не заметит. Не вздрогнет пугливо.
В распадке не смолкнет ручей говорливый.
Продолжится шествие ночи и дня,
Когда в этом мире не станет меня.
Исчезнет лишь малость. Луч света в окне
Погаснет, растаяв в таинственной мгле.
И говор случайный на улицах поздних,
На лозах висящие пыльные гроздья,
Вина терпкий вкус и дразнящие ласки,
Сцена, оркестр, театральные маски...
Актеры и зрители - всех вас не будет,
Исчезнет весь мир: страны, горы и люди.
Секрет этот вечный отдам не тая:
Исчезнете все вы, останусь лишь я.
- Ваше высочество...
- Выйдите вон.
Иомен вернулся в приемную. Двое сегодняшних дежурных - парень и девушка - курсанты- эльберовцы, воззрились на него. Иомен ответил на невысказанный вопрос:
- Занята. Глаз не подняла. И... что на мониторе?
На мониторе была вечерняя площадь. На широте столицы Острова темнело быстро.
- По-моему, это - дикость. Пережиток прошлого, - сказала девушка, с вызовом глядя на Иомена.
- По-моему - тоже, - согласился Иомен. - Вы пойдете, скажете ей? Тогда там вас станет двое, - он показал на монитор.
- Иомен! - прозвучал голос из динамика на столе.
- Иду, ваше высочество! - заторопился Иомен.
В кабинете Хозяйки царил полумрак, рассеиваемый настольной лампой да светом монитора, такого же, как в приемной. Хозяйка уже не расхаживала из угла в угол, а сидела за столом. Иомену сесть не предложила. Вскинула голову, лицо ее по контрасту с желтым отсветом кимоно показалось Иомену призрачно бледным.
- Пора заканчивать, Иомен. Вы определились с методом? Ничего неприятно поражающего чувства людей. В этой ситуации не место жестокости.
Монитор стал ярче - на площади зажглись прожекторы, высветив притянутую ремнями к столбу обнаженную женскую фигуру.
- Юна, а вполне сформировалась, - заметила Хозяйка. - И мне нравится ее манера носить косы. Очаровательно.
- Э-э... Ваше высочество...
- Слушаю.
- Прошу принять мою отставку.
- Не принимаю.
- Ваше...
- Короче, Иомен.
- Наоми Вартан! Вы совершаете ошибку. Усугубляющую последствия уже случившегося.
- Милый мой Иомен, - отвечала Хозяйка. - Может быть, я не меньше вашего жажду простить глупую, самолюбивую девочку. После чего неприличные вирши про Хозяйку будет писать на заборах всякий, кому не лень. Мой "светлый образ", - она скривила губы, - постепенно размывается - вполне естественно, но происходит это в последнее время что-то уж слишком быстро.
Вы поймите, Иомен: революция случается не тогда, когда "жить нельзя", а когда жить-то можно, но хочется лучше. И активность масс растет не когда усиливаются репрессии, а наоборот - когда они ослабевают. Вывод - теорема от Хозяйки, дарю ее вам: плохие времена для дурного режима наступят, когда режим этот захочет исправиться.
Потому я продолжу следовать раз и навсегда заведенным правилам. Я сильна тем, что держу слово. Простите меня.
- Вы прочли ее дневник? - спросил Иомен.
- Да, накажи вас Мария-дева. На кой вы мне его подсунули?
- Она могла стать великим поэтом...
- Пока что она - графоманка. И я избавлю общество от ее нудных вирш.
Хозяйка подалась к монитору.
- Погодите-ка. Что вы с ней сделали?
- Ничего страшного, ваше высочество. Щипчики, удерживающие язык. Она намеревалась публично вас поносить.
- Вот кто душит свободу слова в моем государстве. Вы, Иомен. А заметили: народу-то прибавилось?
- Да. У кого есть видео - смотрят дома, кто живет близко - идут сюда.
На экране связанная фигура слабо пошевелилась.
- Ей там не холодно? - спросила Хозяйка и сама же ответила: - Ничего, ночь теплая.
- Разрешите идти? - тускло спросил Иомен.
- Не спешите, пойдем вместе, - она вышла в смежную комнату переодеться. И вскоре Иомен услышал ее голос:
- А вы знаете, Иомен, я вас люблю!
- За что, ваше высочество?
- За то, что вы - моя противоположность. Вплоть до пола и имени. Оттого и держите меня крепко, не даете упасть.
Она вышла, одетая, но все еще босиком. Брюки, кофта, серый плащ. Темные, слегка вьющиеся волосы взбиты движением ладони, губы накрашены, глаза подведены - обычный хозяюшкин прикид.
- Иомен, мои сапожки под столом, подайте.
Он помог ей обуться и все еще пребывал коленопреклонным, когда Хозяйка вынула из кармана квадратик картона с изображением розового младенца.
- С Днем святого Валентина, Иомен!
Иомен развернул злосчастную открытку, с которой все началось. Там было написано: "Иомен, запомните этот день. Наоми".
Сложил открытку, перевернул.
Исчадье ада злое
Хозяйка - наш правитель,
И мира и покоя
Единственный губитель.
"Вестник Вагнока" 15 февраля 1357 года. Указом Верховного координатора исполнение наказания Седе Лин, виновной в поношении имени, отложено на один год.
2. НОВЫЙ ГОД ОДДИ ГОРА
"Две вещи всегда изумляют человека: звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас". На звезды смотреть было некогда, размышлять о нравственности тоже. Нос мой утыкался в покрытую потрескавшимся битумом плоскую крышу, на которой я распластался, как клякса на промокашке. Ни тебе звезд, ни огней ночного города с высоты шестнадцати этажей. Скука. Ненадолго.
Скоро станет трескуче-шумно. Светло. И в огнях фейерверка патрульный летун легко заметит человечка на крыше. Зловредную козявку, черти б ее забрали. Конвульсивно дергаясь, я перемещался к краю, пока моя ступня не пнула пустоту. Осторожно подобрал ногу, ощущая, что на кроссовке развязался шнурок.
Внизу, наверное, открыли дверь в лоджию, прорезался звук глубокий и сильный - в чьей-то квартире разгавкалось видео: "...мой народ. Любовь и вера ваши дают мне силы, и я - та кто я есть, лишь благодаря вам. С Новым годом, дорогие сограждане!"
На эфирных волнах летел над Миром надменный голос Хозяйки. 1 января - не только Новый год (по житейскому календарю), но и день рождения ее высочества. Тридцать два года она у власти и по сию пору не утратила к ней вкус. У "Светлого высочества" давно не осталось соперников, не говоря уж о хоть какой завалящей оппозиции. Влияние Острова простерлось на наш край Мира, вплоть до Эгваль. С подчинением этой огромной, но экономически хилой территории можно говорить о небывалом в истории господстве одного человека над миллиардом.
Это значит - быть беде.
Бум-Бум! Ба-бах! Бутоны салюта раскрылись в прозрачно-темном небе, расцвели огнями и стали медленно опадать. Навстречу им взлетали новые. Хорошо-то как. Светло. Радостно. Черт!
Уау! Шших! Несколько огненных стрел прочертили темноту и одновременно лопнули цветными клубками прямо в зените. Я вывернул шею и увидел в небе среди истлевающих фейерверков темный треугольник. Через минуту летающее крыло окажется надо мной и управляющий им коп доложит начальству. Обнаружен, мол, злодей предерзкий. Мечтая страстно и безнадежно, чтобы кто-то из файермахеров ошибся и вмазал шутихой прямо в полицейскую леталку, я сполз с края и повис на руках.
Запрокинул голову. Летун удалялся, меня не заметив. Я держался практически на кончиках пальцев, и подтянуться обратно, при всем желании, не сумел бы. Праздничный салют угас, небо вновь стало темным и звездным. "Есть две вещи, вечно изумляющие человека..." Как встретишь новый год, так его и проведешь. В применении ко мне - на диво интересная мысль.
А на Терре в Новый год, говорят, идет снег и холодно, как у нас в Арктиде. Беда только, что Терры не существует, ее придумала Хозяйка, по своему переиначив сказания Абрая... Руки мои начали уставать.
Источником и причиной моих нынешних неприятностей был некто "соратник Крей". У Хозяйки нашелся все же соперник. Даже не соперник, а так... назойливый вопрошатель. "Кто вы, Наоми Вартан такая, что считаете себя несменяемым правителем? Было время, было слово, было дело. А сегодня вы с треском проиграете любые свободные выборы, потому что люди от вас устали. Вы сделали много хорошего для своего народа. Сделайте последнее доброе дело - уйдите".
Вот вам и заговор. Вот вам и покушение на... "Соратник Крей" вкупе с немногочисленными сторонниками умудрился создать впечатление, что если Хозяйка не уйдет по-хорошему, то ее уйдут. С летальным исходом. Или же такое впечатление возникло у параноиков из Безопасности. С приклеенными намертво ярлыками злоумышленников, мальчики и девочки попрятались, кто куда. А кто-то и не успел. Я вот по крышам бегаю в новогоднюю ночь. Что ж до "соратника Крея", то если не попадется Безопасности в лапы, пусть Мария-дева накажет его за подставу...
Внизу хлопнули дверью, громко, со звоном и новогоднее словоблудие Хозяйки затихло. Кто-то выругался заплетающимся языком, бранные сотрясения воздуха послужили мне ориентиром. Качнулся, отпустил руки... и влетел в лоджию, даже не задев стоящего в ней человека. А что такого? С крыши забраться в любую квартиру последнего этажа проще простого. Только окно лоджии должно быть открыто, а вы в него точно попасть.
Наступало время для объяснений. Тем более простых, что "сошел с небес" я перед молодой дамой. Такой врать, и пудрить мозги можно свободно. Вот только красотка меня не заметила - уж очень была занята. Рискованно перегнувшись через перила, она блевала в ночную пустоту.
Снова новогодние шумы достигли моих ушей, в дверном проеме возник крупный, гривастый мужик, и обалдело на меня уставился. Видно спешил на помощь благоверной, чтобы она, капризная, не сверзилась, мелькнув ногами. А тут, ниоткуда, явился я. Мужик наступал на меня - жаждая прояснить ситуацию. От этого настойчивого желания, и от удивления тоже, глаза его начинали прямо-таки вывинчиваться из орбит. И, кажется, он порывался засучить рукава. Надо было что-то делать.
Я крепко обнял девчонку за плечи.. Нежно сказал:
- С Новым годом, драгоценная! Когда ж ты успела надраться? Да еще без меня! - и, кивнув мужику, - А ну, помогите! Не стойте надолбой!
Этот тип промычал невнятно, подавившись собственным вопросом: кто я, черт побери, такой и что здесь, разрази гром, делаю. Я не давал ему опомниться:
- Быстрее! Ей плохо.
Мы вдвоем подхватили несчастную под руки, она отважно взбрыкнула, гривастый растерянно пробормотал:
- На... Натали... будь умницей...
- Ы-ы-э а-у! - отвечала она с такой интонацией, что легко можно было перевести.
Разноцветная толпа гостей примолкла, когда мы провожали Натали к вожделенной цели. В гостиной был погашен верхний свет, у стены стояла громоздкая тумба видео и в бледном сиянии экрана дорогие гости выглядели вурдалаками. А по ту сторону большущей, наполненной водой линзы, Ее светлое высочество на фоне новостроек Вагнока, картинно помавая рукой, давала кому-то ценные указания.
Мы доволокли Натали до туалета и, пока она исполняла обряд поклонения унитазу, стояли у дверей, вроде почетного караула.
- Я, все же... - гривастый опять попытался завести песню на тему, что это я тут... и каким таким образом...
- Ничего себе, праздник, - пропыхтел я, перешнуровывая многострадальную правую кроссовку. - Все наперекосяк, никак не ожидал.
- Да... - вздохнул он, - радости мало.
Затянутый в праздничный костюм, крупнолицый, в теле, он оказался заметно старше, чем мне показалось вначале. В зачесанных назад волосах - седые блестки. Пожил мужик и к финишу нашел себе молодую телку. Похвально. Да только будь готов, что помимо тебя, у нее окажется еще и молодой хахаль. Вот такая будет моя легенда, пока Натали не протрезвеет.
Я протянул ему руку.
- Одиссей.
Он скупо улыбнулся, ответив на рукопожатие.
- Дерек. Гм, ваше имя...
- Легендарное. Обязывает...
Тут я умолк, вошел внутрь, подхватил Натали, и выволок наружу.
- Наташа, умница, решила баиньки, - я взглянул на Дерека, как бы прося поддержки. - Пора, в самом деле, завязывать.
- Правильно, - поддержала нас высокая, худая тетка, одного примерно с Дереком возраста. - Я же говорила: игры в перемену статуса добром не кончатся. Так что, идем. Остальные пусть нажираются.
Она нахмурилась, смерила меня взглядом. Решила, что хлюпик в джинсах и потертой курточке почетного обращения не заслуживает.
- Вот что, юноша...
Тут Натали решила, что ее лишают ново-обретенной игрушки, и ее пришлось отрывать от меня силой, что исторгло из нее поток горестных жалоб.
- ... Со мной не считаетесь ... Я - никто... звать меня никак... и... и-и-ы-ы-ы!..
Она оросила меня слезами, обдав парами алкоголя, смешанными с кислым запахом рвоты.
Я сказал задушевно, одновременно исполняя роль телеграфного столба - опоры пьяниц:
- Наташа... я буду спать у твоего порога, как верный пес. Идем...
Здесь пришлось выдержать паузу - я понятия не имел, куда ее вести, везти и вообще, стоит ли мне настолько узурпировать обязанности Дерека. Со стороны это не выглядело замешательством, а только данью вежливости, я де, не тяну одеяло на себя, а предлагаю и другим действовать. Такая вот феерия, разыгрываемая мной уже полчаса: пришел, увидел, обаял. Дорогие гости были в сильном градусе, и спрашивать, кто этот развязный придурок никому не приходило в голову - заявился еще один алкаш и только. А единственный человек, имевший ко мне серьезные вопросы - Дерек, пребывал в ступоре.
И все это время я ждал. Когда раздадутся решительные шаги. Когда на недоуменный вопрос: "кто еще к нам опоздал?", бесцветный голос скажет: "Служба Безопасности Ее высочества..."
Такое бодрое настроение владело мной, пока мы вчетвером спускались в лифте. Да еще опасение, что вцепившаяся в меня Наташа перепутает кабину лифта, сами понимаете с каким местом. Когда мы вышли, и я увидел нескольких личностей, явно военной выправки, то пугаться уже не оставалось сил. Равнодушно скользнул по ним взглядом и сообразил, что это не Безопасность, а эльберо. Дерек, видно, крупная армейская шишка. Мы уселись во что-то лимузинистое, и, наверняка, бронированное. Водила выслушал Дерека и мы красиво, с ветерком, отъехали. Ветерок был оттого, что я опустил боковое стекло.
Последнее, что помню: тетка укладывает Нату, я подпираю косяк двери плечом, в руках у меня бокал. В самую пору спросить: где же я, но нельзя. Если я хороший знакомый Натали, то, разумеется, ориентируюсь в обстановке. Тетка оборачивается, глаза у нее льдисто-голубые.