Поморщившись, Лика поднялась с чурбака, заменявшего стул, и отошла от костра. Она уже жалела, что поддалась на уговоры подруг и поехала "на природу". Шашлыки и стихи постепенно переросли в банальную попойку с женским визгом в кустах и жеребячьим гоготом парней, а от похабных анекдотов, сменивших рассуждения о прекрасном, ее уже тошнило.
Притаившись за стволом старой лиственницы, она видела, как мимо протопало местное восходящее светило поэзии, пьяно икая и спотыкаясь о корни деревьев. Пару минут назад светило получило от Лики по рукам, позволившим себе лишнее, и теперь надеялось, что бегство девушки было стратегическим ходом - мол, стесняюсь я при людях... Лику передернуло от отвращения: с раннего детства она почти физически ощущала чувства людей по отношению к себе. Сейчас ей захотелось немедленно вымыться жесткой мочалкой с мылом. И хорошенько ополоснуться.
Подождав, пока треск и приглушенные проклятия отвергнутого ухажера стихнут поодаль, она повернулась и легко побежала в темноту. Глаза уже притерпелись, и Лика отчетливо видела чуть более светлую, чем окружающий мрак, полоску тропинки под своими ногами, тяжелые, мохнатые от лишайника старые ветви, заставлявшие ее пригибаться, и даже крохотные звездочки лесных цветов, пахнувших этой ночью особенно щемяще и сладко...
Тропинка вывела ее совсем не туда, куда она рассчитывала попасть. Во всяком случае, вместо дороги, по которой можно было попытаться добраться до постоялого двора, девушка оказалась на крохотной прогалине, сплошь заросшей ароматными звездочками все тех же цветов. Тропинка добегала до поваленного дерева посередине прогалины и тут кончалась.
Ступив на прогалину, Лика осмотрелась. Здесь было совсем иначе, чем в лесу. Леса она никогда не боялась, более того - в лесу она была дома. Здесь же... здесь было легко и страшно, как за миг до прыжка в холодную воду. И здесь было зябко. Странный холодок полз вдоль позвоночника, и свежесть ночи была тут ни при чем.
Лика плотнее завернулась в старенький плащ, отделанный уже вытершимся волчьим мехом. Когда-то она купила его по случаю у бродячего торговца, хотя совершенно не нуждалась в нем - просто мех под ладонью показался ей неожиданно живым, упругим и теплым, и пахло от него совсем не псиной, как она опасалась. Пахло диким лесом, морозным настом, опавшей листвой... еще чем-то, дразнящим, незнакомым, но желанным. Она купила этот плащ. Иногда надевала, но в городе чувствовала себя в нем неуютно. И только надев его однажды в лес, ощутила себя в своей стихии. С тех пор старенький плащ стал ее неизменным спутником в поездках за город...
Она прошла к поваленному дереву и присела на замшелый ствол. За верхнюю ветку высокой ели зацепилась луна, и Лика невольно улыбнулась - было похоже, что к еловой лапе привесили огромный шар из позолоченного стекла. Неподалеку невнятно бормотала на перекатах река, и Лика удивилась - там, куда они ехали, не было рек, только пара родников. Странные дела творятся этой ночью...
Издалека донесся взвизг, сопровождаемый хохотом. Лика ощутила, как недобро затих оскорбленный ночной лес, и как в ней самой что-то хищно и враждебно напряглось в ответ на эти звуки. Она всмотрелась - там, откуда доносились визг и хохот, было различимо слабое мерцание костра. А вокруг была ночь и аромат цветов. И тьма, смотревшая бледными искрами светляков на людей, посмевших нарушить ее покой.
Почему-то эта тьма показалась Лике более сродни себе, чем те, кто веселился у костра...
Она смотрела туда, и все острее ощущала, как не к месту, не вовремя оказались здесь люди. Как они чужды всему, что вокруг них живет и дышит своей, особенной, совершенно не нуждающейся в них жизнью. Как было бы хорошо, если бы вдруг их просто не стало...
Она вздрогнула от этой мысли. Мысль была чужой. Но при этом не вызывала протеста. Словно тьма, царившая вокруг, вдруг обрела плоть - живую и теплую плоть девушки в вытертом плаще, и смотрела ее глазами... Неосознанно Лика поднялась на ноги и потянулась - гибким, звериным движением, заставившим тело застонать от ожидания... чего? Она не знала, и не хотела знать. Она просто впервые ощутила наслаждение каждым движением собственного тела, вдруг ставшего ловким, сильным, упругим...
...и мгновенно отреагировавшим на чужое присутствие. Лика застыла, напряженно вслушиваясь. Не было слышно ни звука, но рядом кто-то есть. Кто-то похожий на нее. Сильный и спокойный. Кто-то, глядящий глазами ночи...
- Кто здесь?
Рядом шевельнулась серая тень. Из невысокой травы поднялся крупный зверь с горящими зрачками. Волк.
Почему-то Лику не удивило полное отсутствие страха. Волк был матерый, жесткая шерсть на загривке топорщилась пышным воротником, сильные ноги уверенно несли поджарое, но тяжелое тело с короткой толстой шеей и крупной лобастой головой. Такого ночью встретишь - и не вспомнишь потом, как и куда сбежать успела... но бежать почему-то вовсе не хотелось.
То ли из-за своенравной тропинки, то ли из-за невесть откуда взявшейся реки у Лики было такое чувство, что все происходящее - сон. Она только никак не могла решить, желает проснуться или боится это сделать. Но в любом случае - кто же бегает от собственного сна?
Волк стоял уже совсем рядом, и Лике почудилось, что с ним что-то не так. Она всмотрелась, насколько это позволяла сделать ночная тьма. Сквозь силуэт волка просвечивали белые звездочки ночных цветов...
- Все-таки сон, - разочарованно вздохнула она и опустилась на свое место.
- Тоже мне сон, - фыркнул волк. - Ты попала на Кромку, и сегодня твоя Ночь Зверя. Вот и весь сон.
- Волки не разговаривают, - авторитетно заявила Лика. - Значит, ты мне снишься. И посмотри на себя - ты же прозрачный!
- Много ты понимаешь в оборотнях! - на сей раз фырканье было явно насмешливым. - Прозрачный я потому, что меня неправильно убили, и вообще на тебе плащ из моей шкуры!
- Как - оборотень? - медленно холодея, пролепетала Лика. - Оборотней же не бывает...
- Ага, - согласился волк. - Не бывает. Тогда тебя тоже не бывает, потому что ты тоже оборотень.
- Я оборотень???
- А иначе как бы ты меня увидела? - поинтересовался волк.
Лика подумала.
- А что, оборотня только другой оборотень видит? - уточнила она.
- Неправильно убитого - только другой.
- А что значит - неправильно убитого? - она пыталась удержать в узде взбунтовавшийся рассудок. Получалось плохо - мысли шустро разбегались в разные стороны, в голове и в груди становилось пусто и холодно, и только сердце страшно и сладко замирало в предчувствии чего-то удивительного.
- Ну, - волк улегся у ее ног, поглядывая в ту сторону, где продолжала буйствовать веселая компания, - оборотень - это существо двойственной природы. Звериной и человеческой. Причем эти стороны равноценны. Звериная может быть какой угодно - от мошки до кита. А человек - он везде человек. Но есть одна маленькая загвоздка: оборотню нельзя убивать человека, если он сам в зверином обличье. Или зверя своего вида, если в человеческом. Иначе он навсегда останется в той ипостаси, в которой совершил это убийство. Ну, например, если я-волк подерусь с другим оборотнем-волком, все в порядке. Если я-человек убью того же оборотня-волка в его зверином облике, мне уже никогда не стать волком. И наоборот. И если меня в таком навсегда закрепленном облике убьют, и при этом не сделают определенную вещь, я останусь на Кромке... что, собственно, и произошло.
- А подробнее можно? - несчастным голосом попросила Лика. - Что такое Кромка? Какую вещь не сделали с тобой? И как вообще ты стал... таким? И откуда, наконец, здесь река?!
- Охотно, - кивнул волк. - Кромка - то, что разделяет звериную и человеческую суть оборотня. Заодно это граница между мирами живых и мертвых. Неправильно убитый оборотень обречен оставаться на Кромке, если только убивший его человек не сожжет его тело. Со мной этого не сделали, только содрали шкуру и бросили на поживу мелкому зверью. А как я стал таким? Однажды мне пришлось защищать мою девушку... от людей. Их было много, в человеческом облике я бы не справился. К тому же смена облика обычно очень пугает... Я рассчитывал, что они испугаются и разбегутся, но прежде чем это случилось, успел убить одного из них. Так я остался навсегда волком. Но хуже всего было то, что испугалась девушка. Видишь ли, она не знала, кто я такой... а когда узнала - возненавидела. Она заманила меня под выстрел охотника. А река - она из-за Кромки журчит.
Лика замолчала, не зная, что сказать.
- Ты тоже оборотень, - задумчиво произнес волк. - И сегодня твоя Ночь Зверя - ночь, когда ты можешь выпустить на свободу свою звериную сущность. Хочешь попробовать?
- Н-не знаю, - заикаясь, проговорила Лика. - Это так неожиданно...
- Я не настаиваю, - заверил ее волк. - Но неужели тебе самой не любопытно, кто ты на самом деле? Оленуха? Или лисица? А может, белка? Или рысь?
Лика задумалась. И вынуждена была признать, что ей действительно любопытно. Но страшно... очень страшно.
- Я боюсь, - честно сказала она.
- Так ведь ты же считаешь это сном, - хмыкнул волк. - Разве во сне может слуиться что-то настолько серьезное, что это отразится на реальности?
- А если не сон? - робко спросила Лика.
- Тогда ты сидишь и разговариваешь с волком, - ответил ее хвостатый собеседник и оскалил клыки в почти человеческой улыбке. Получилось жутко.
Лика набрала воздуха в грудь и открыла рот, собираясь просить что-то еще - неважно что, лишь бы оттянуть решение этого вопроса, как вдруг...
...на прогалину с треском вывалился заплутавший ухажер.
Смотревшая ее глазами тьма ворвалась в сознание. Глубоко внутри родился тихий угрожающий рык, сами собой оскалились зубы... зубы? Какие там зубы! - сахарно-белые, сияющие в лунном свете клыки под жестко встопорщенной верхней губой. Глаза налились изумрудно-янтарным пламенем волчьей ярости. В уши ворвались тысячи незнакомых звуков, ноздри обожгло тысячами незнакомых запахов, ночь стала прозрачной...
...и рядом с призрачным зверем встала рыжевато-серая волчица.
Опешивший кавалер протер глаза. Волчица не пропала. Напротив - снова зарычала, уже громче и увереннее, и шагнула к нему.
В Лике в этот миг боролись две ее природы - человеческая и волчья. Волк в ней требовал крови, мести за оскверненную ночь, за смрад похотливых мыслей в слабом, рыхлом теле чужака. Но человек в ней помнил - убийцу ждет вечный плен в теле зверя...
Испуганно икнув, светило поэзии развернулось и не разбирая дороги помчалось на отсвет костра, оглашая ночь дикими воплями. Волчице неожиданно стало смешно. Это жалкое создание не стоило даже удара клыков. Настанет день, и они уйдут... а она останется. На какое-то время. Ей хотелось поближе познакомиться со своей второй ипостасью.
- Теперь я свободен, - услышала она.
Призрачный волк снова улыбнулся ей.
- Я нашел оборотня в его Ночь Зверя и помог ему обрести себя, - сказал он. - Теперь я могу покинуть Кромку. Придет время стать человеком - просто пожелай этого. Доброй охоты.
- Доброй охоты, - кивнула волчица.
Прозрачный силуэт рядом с ней истончился и внезапно разлетелся клочьями туманами под внезапным, похожим на вздох порывом ветра. Неправильно убитый оборотень обрел желанный покой.
А за волчицей сомкнулись ветви - зеленые двери ее дома.