Левицкий Александр Владимирович : другие произведения.

Последний ковчег

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая попытка автора замахнуться на крупную прозу. Прошу вас указать на недостатки, не стесняясь в выражениях и формах. Заранее спасибо.

  
   Роскошный продолговатый зал, освещавшийся единственной люстрой, стал прибежищем для одной очень странной игры. Пол слегка покачивался, как на корабле, но казалось, это совершенно никому не мешало. Даже та самая единственная люстра не двигалась. Лишь виски в бокалах, застывших зрителей, немного колыхалось. На лицах зрителей застыл интерес к игре. Два игрока с повязками на глазах сидели по разные стороны шахматной доски. Они не видели друг друга. Не видели никого вокруг, однако были готовы по первому сигналу ловко передвигать фигуры на доске. Не видели он и тех двух, кто пристроился у них за спинами.
   Шёл десятый час игры.
   - Почему именно люди? Они существуют во тьме.
   - Отнюдь. Иногда они способны на свершения.
   - Большинство их свершений плавает в их же крови.
   - Тем приятней наблюдать за их прозрением.
   - Они избавляются от пророков с лёгкостью змеи, избавляющейся от старой кожи.
   - Когда-то он выбрал их. Нельзя не дать им шанс.
   - Шанс? Ну что ж, извольте. И что на кону?
   - Всё как всегда.
   - А как? - собеседник приподнял брови и взглянул вверх.
   - Согласие получено. Не думаете ли Вы, что там не смотрят вниз? Азарт присущ творцам, иначе они не сотворили бы столь жалкое подобие.
   - Что ж. В таком случае пора.
   - Да. Пора, - и один из стоящих, еле заметным движением, бросил щепотку искрящегося порошка на трёх, ещё не имевших возможности ходить, белых пешек на шахматной доске. Глядя на щербатые фигуры, казалось, дуновения достаточно, чтобы они рассыпались и пылью разлетелись по залу.
   - Чей ход?
   - Сейчас узнаем, - ответил тот, кто стоял за игроком с белыми фигурами и в воздух, отражая свет люстры, взлетела серебряная монета.
   - Раз так, - задумавшись над результатом, произнёс второй, - Монету я забираю себе, всегда имел слабость к нумизматике.
  

***

  
   Где-то, далеко в пространстве и времени заплакал ребёнок. Его плач мог бы сравниться со штормовым прибоем сотен морей или снежными лавинами сотен гор. Он мог бы разбудить весь мир, но мир его не слышал. Никто не слышал зова помощи... почти никто.
   Молодой человек, спал сладким и спокойным сном, весело проведя летний день. Пахло свежестью после вечернего дождя и сладким запахом лаванды, уютно пристроенной на подоконнике. Детский плач раздался из-за двери его спальни. Паренёк даже не задумался о том, что это за крик. Глубоко спящие инстинкты заставили его - не успевшего проснуться, метнуться к двери. С того момента, как его ноги коснулись пола и до того как правая рука коснулась дверной ручки, прошли всего пара секунд, но они были настолько долгими, что, казалось, сам воздух вокруг него уплотнился и пытался остановить молодого человека. Из-под двери веял холод. Распахнувшаяся дверь ослепила, осветила весь мир, окружавший его бренное тело. Сотни рук вырвались из открытой двери.
   "Какой странный сон", - только и успел подумать он.
  

***

  
   Пятью сотнями миль севернее на побережье северной бухты бушевал шторм. Редкие деревья, росшие рядом с маяком, так и норовили сломаться и улететь в бурлящие прибрежные воды. Пожилой смотритель маяка давно не видел подобной непогоды в этих краях. Там - далеко, за пределами спокойного морского прибоя здешних мест много лет тому он был свидетелем куда как больших волнений океана, но для укромной морской бухты сегодняшняя погода была, по меньшей мере, не обычна. Маяк был давно электрифицирован, и проверять уровень топлива или опасаться, что резкий порыв ветра мог прорваться через стеклянный заслон и затушить огонь, не было никакой нужды. Но он всё равно вышел проверить, как работает маяк. Без конкретной цели. Просто непогода не давала уснуть, а маяться без дела перед телевизором он не мог - не тот характер. Набросив дождевик и взяв с собой ручной фонарь, старик проследовал к маяку. Ветер заставлял отворачивать голову и так и норовил сорвать капюшон. Не пройдя и половины пути, он услышал... крик... или плач? Но нет, в такую-то непогоду он и себя бы еле услышал.
   - Эх, постарел ты чудак, постарел, - сам себе вынес неутешительный диагноз старик, и в тоже мгновение вздрогнул как от электрического разряда. На верхнем ярусе маяка, мелькнула фигура - маленькая, еле заметная. Это было уже слишком. Ещё со службы на военном эсминце молодым матросом он усвоил одну истину - две случайности - не случайны. Правда, тогда от страха перед японской авиацией каждый дул на холодное. В конце концов, могла банально износиться механика, вот и стонет маяк. С каждым шагом к маяку стон становился всё громче. Казалось, он исходит с самого берега, как будто море плачет, испугавшись столь ненастной погоды.
   - "Нет, это точно не механика", - подумал старик, и с трудом подобрав ключ, рванул внешнюю дверь на себя.
  

***

  
   Далеко на северо-востоке в одну из штолен крупной угольной шахты, с лицами полными высоких мыслей о том, куда бы каждый из них засунул их руководству следующую тонну породы, спускалась бригада шахтёров.
   - АааПЧХУ...!!! АааПчху!!! - послышался смачный плевок.
   - Будь!
   - Буду, когда уйду отседова на все четыре стороны... У меня уже аллергия на физический труд.
   - Я люблю свою работу, я приду сюда в субботу, - издевательски весёлым тоном процитировал стишок один из шахтёров.
   - А НУ ХОРОШ ТРЕПАТЬСЯ! ВЫ СЮДА НЕ ЗА СПАСИБО ПРИШЛИ! - начальник бригады, раздосадованный тем, что его смена пришлась на ночь, попытался утихомирить остальных.
   - О, о - у начальника голос прорезался.
   - Брэндан.
   - Ау?
   - Ты, это, по поводу свалить отсюда - всерьёз?
   - Конечно, чего тут делать то? До пенсии чумазым домой приходить, пока в один прекрасный день...
   - Что?
   - Тихо!
   - Услышал чего? - шёпотом переспросил шахтёр, всматриваясь к ближайшей опоре, - не уж то порода?
   - Нет. Ты не слышишь? Будто плачет кто-то?
   - Чего? Ничего я не... э, Брендан хватит издеваться... Ты куда?
   - Я проверю, может братки Брегенц опять радио умудрились наладить. Помнишь - на той неделе кто-то моток провода увёл? Ручаюсь это их работа. Можно будет их раскрутить на пиво.
   - Свиснешь если что.
   - Не вопрос, - ответил Брендан и побрёл грузной походкой на шум.
   Свернув в ответвление, неудачно выполненное из-за ошибки проектировщиков, он едва не сшиб висевший на гвозде стационарный фонарь.
   - Ау. Кертис... Тревор... вы тут? Можете не прятаться, я слышал радио. Ау.
   Плач усилился.
   - Что за ерунду вы слушаете? - ругнулся Брендан и повернул за угол.
   Повернув, он наткнулся на обоих братьев. Оба чурбанами стояли посреди тупиковой развилки и глядели в один из проходов, как истуканы. В руке у одного из них был зажат конец того самого пропавшего провода.
   - Эй! Дурики, чего делаете?
   Они не ответили, и продолжали глядеть прямо перед собой.
   - Вы там чего, бога увидали, что ли? - он прошёл ещё несколько шагов, - Хотя тут скорее чертей встретишь.
   За углом, куда глядели братья, кто-то всхлипывал.
   - Кто тут? - с тревогой спросил Брендан и взглянул за угол.
  

***

  
   Что есть зло? Отсутствие добра, или нечто иное? Нечто осязаемое, или лишь ошибка нашего воображения, играющего с нами с самого рождения. Многие принимают зло, как нечто само собой разумеющееся, как день и ночь, как солнце, подымающееся утром на востоке, и разумеется как смерть, которая непременно рано или поздно настигнет каждого. А некоторые пытаются бороться с ним всю жизнь. В себе и в других, в мыслях и поступках. В фактах и домыслах. В исторических трактатах и в придуманных мирах.
   В мире, о котором гласит сие сказание, не только борьба приобрела материальную форму - поистине сами понятия добра и зла попытались обрести форму. Борьба всевышних сил руками слабых созданий. Но... таких ли уж слабых...
   На этом вступление оканчивается и начинается собственно повесть о добре и зле, свете и тьме, надежде и отчаянии. Врата волшебного мира "ковчега" приоткрываются...

1 Воин света

  
   Бескрайние снега простирались на сотни лиг от северных гор в сторону яркой звезды. Существо шло сквозь снег. Шло на север в пасть ледяного ужаса.
   - Кто ты? - спросила вьюга.
   - Я человек, - ответило существо.
   - Возвращайся. Здесь тебя ждёт лишь погибель.
   - Я знаю, - спокойно ответило существо.
   - Ты не боишься смерти? - вторила ему вьюга.
   - Нет. Смерть - это я.
  

***

  
   В воздухе стоял полуденный зной. Штандарты на крепостной стене уж третий день висели без единого движения, словно оплакивали кого-то. Плац в центре крепости был пуст - никому не хотелось попадать на глаза мастеру фехтования. Принцип - "нет работы - отжимайся" был нерушим. Поэтому лишь несколько любопытных глаз из окон второго этажа казармы наблюдали за спаррингом учителя и чудаковатого мальчишки, которого, то ли из-за кумовства, то ли из-за иных привилегий до сих пор не выгнали из школы рыцарского резерва. Не то, чтобы паренёк был слаб физически. Отнюдь - его слабость была совершенно в ином.
   - Что с твоим лицом?
   У мальчика лоб с правой стороны пересекала красная черта, оканчивавшаяся ближе к виску. Её края уже успели потемнеть.
   - Несчастный случай... Я сам виноват - неудачно ушёл от удара.
   Учитель молчал. Он знал, что этот след ему нанёс кто-то другой, даже знал чем и с какой стойки, мог даже прикинуть рост фехтовальщика - четыре фута, даже нет - чуть выше. Не мог понять лишь одно - как этот человек мог это сделать именно с ним, этим глуповатым пареньком.
  

***

  
   - Гад! Гад! Это ты! Ты её убил!
   Удары сыпались один за другим - всё мимо.
   - Послушай, всё не так.
   Этот голос, спокойный и вязкий как кисель, как же он ненавидел его.
   - Я убью тебя! Гад!
   Тренировочный меч свистел в воздухе, ударялся о стены, не способный причинить вред оппоненту.
   - Я пытался помочь. Я не мог...
   - Заткнись! Ты должен был убить меня!
   - Она знала о тёмном.
   - Нет! Ты лжёшь! Вы придумали его, чтобы обмануть всех!
   Эдвард не мог лгать. Точнее не умел. Ровно, как и чувствовать.
   Замах был слишком сильным. Он не попал бы и в неподвижную мишень.
   Его соперник видел тупой конец меча. Он чувствовал гнев нападавшего. Тот самый гнев, что вырвали у него. Он понимал, что им мог воспользоваться тот, кого называли - тёмный. Если его лучший, нет - единственный, друг преступит черту, он станет таким же. В нём поселится тот, кого они видели много лет назад. Тот, кто возможно, только возможно, поселился и в нём самом. Когда из них пытались создать лекарство от тьмы они заглянули туда, куда не должны были. Леди Элл узнала их тайну. И тёмный избавился от неё. Неизвестно как, и чьими руками, но то был он. Его почерк. Эта ненависть, что ярким пламенем горела в глазах его соперника. Он должен остановить его. Нельзя, чтобы он перешёл черту. Ноги напряглись.
   Замах был слишком сильным. Он не должен был попасть... но он попал. Удар рассёк лоб, и кровь обагрила меч.
   На короткий промежуток времени мир остановился. Один мальчик, стоя двумя руками сжимающий большой учебный меч, второй, присевший на колено и приложивший руку к ране. Из-под пальцев сочилась кровь.
   Он мог бы остановить кровь. Он не раз это делал.
   - За что? - глаза мальчика с мечом остекленели, - Она ведь была добра ко всем... даже к тебе... даже к тебе...
   - Я не мог. Она уже была мертва... Я застал её, когда ей уже было плохо.
   - Нет! Ты врёшь!!! Ты убил их всех! Ты - тьма, - руки мальчика с мечом тряслись. Он должен был убить. Отомстить.
   Оторвав руку от раны, сидящий мальчик взглянул на своего палача.
   - Делай что должно.
   Кровавый закат оплакивал умирающий день, и с ним умирало нечто большее.
  

***

  
   - Я готов. Со мной все хорошо.
   - Не трусишь? Хотя..., вперед! Бей!
   Время стало густым как кисель. Движения мальчика замедлились. Однако, лишь для него. Со стороны он был быстр как молния. Он видел цель - крест на груди панциря учителя. Видел его клинок. Мог пересчитать зазубрины на лезвии, видел смещение ног своего противника.
   Кровь, вонзившийся клинок, перекошенное лицо умирающего ребёнка... Рука дрогнула, на миг - он отклонился всего на дюйм, до цели ещё пол оборота, он успеет, ведь это всего лишь тренировка.
   Клинок вгрызается в живую плоть, режет её, из рваных краёв хлещет кровь, душа покидает мёртвое тело в центре плаца, и... меч опять пролетает в дюйме от панциря.
   - Да, что ж такое! Бей - сказал!
   Спустя пять минут мастер прекратил тренировку, - Это - бесполезно.
   Мальчик стоял перед ним, спокойный как столб.
   - Ну что с тобой не так? Почему не бил?
   - Не хотел Вам причинить боль, - спокойный голос выводил тренера из себя, как кошку - клубок ниток. По внешнему виду и дыханию было видно, что мальчик совершенно не устал. Он просто стоял, с тренировочным мечом в руке, не двигаясь. Ни одной капли пота не выступило у него на лбу.
   - Остолоп! На мне доспех! У тебя учебный тупой меч! Как, твою мать, ты мне больно сделаешь!? Я был твоим врагом! Я хотел тебя убить! Мой меч в ладони от твоего лица мелькал.
   - В пол ладони.
   - Что?
   - Прошу прощения, но я просто не могу.
   - Но ты, господи, говорил, что готов!
   - Я готов драться, но не могу причинить Вам боль. Тем более - сейчас.
   Тренер несколько секунд взирал на подопечного.
   - Учитель.
   - Да?
   - Я свободен?
   - Да. Свободен.
   Ученик развернулся и зашагал прочь, левой рукой потирая висок. Свисавшие волосы неплохо скрывали деформированный участок кожи прямо над ухом. Ещё пару дней и не будет видно и следа. Повезло, что удар был нанесён учебным мечом.
   - Мастер Бертолли! Мастер Бертолли! - к ним бежал один из слуг.
   - Что ещё?
   - Один из учеников... ночью...
   - Что ночью?
   - Покинул крепость...
   Учитель больше не спросил ничего. Он знал достаточно, даже примерный рост сбежавшего.
   - Всех на поиски!
  

***

  
   Неделю спустя, на террасе рядом с крепостью.
   - Святой престол, Альфред, я просто не понимаю, как из него что-либо сделать. Он... я не знаю, он просто не способен причинить зло другому человеку. Кажется, он сломался. До него такого не было.
   - Когда это произошло?
   - Неделя. Кажется, смерть Элли сломала его. Она учила этих детей.
   - Не знал. Небеса примут её. Что случилось?
   - Болезнь. Ничего нельзя было сделать - так сказал доктор. Она последнее время жаловалась на головные боли и плохой сон. Всё говорила, словно кто-то следит за ней во сне. Я с самого начала знал, что мы все прокляты. Надеялся только, что первым уйду я. За пределом крепости я никому ещё не говорил.
   - Может он просто не готов физически и чувствует это. Ты сам знаешь, они воспринимают опасность иначе, - решил перевести разговор в иное русло человек в мантии.
   - Нет. Ты бы видел его на тренировках. Я за три дюжины ударов... Нет. Он отрёкся... Та сила огородила его от него высоким каменным забором.
   - Тело второго нашли?
   - То, что от него оставили волки, - мастер глядел в сторону леса, где нашли обрывки одежды сбежавшего мальчика.
   - Он воспротивился внушению?
   - Понятия не имею. То, о чём думают... думали эти дети - загадка для меня. Иногда мне казалось, что они прекрасно знали свою судьбу.
   - Значит, остался последний ребёнок.
   - Что мы делаем? Что мы сделали? Это же дети.
   - Ты прекрасно знаешь - чьи приказы мы выполняли и ради чего.
   - Этот ритуал может и изменил его тело, но разум его изменили мы.
   - Альфред, та сила, что скрыта в нём может спасти королевство. Тебе известно, что на кону.
   - Ты просто не хоронил то, что оставалось от его предшественников.
   Собеседник медленно повернул голову, - Ты даже не представляешь Уилл, что я похоронил, - медленно, насильно выдавливая каждое слово, ответил тот. Затем, отвернулся, и отрешённо добавил, - У тебя есть три дня. Это всё, что я могу дать тебе. Только никому об этом ни слова, особенно людям в белых мантиях. На первого работают даже каменные стены.
   Уильям Бертолли бросил холодный взгляд на форму его собеседника.
   Они общались почти час, прохаживаясь по крепостной стене. Вспоминали грехи прошлых лет и возможность эти грехи, если не исправить, хотя бы не повторить.
   - Что ж, помни о том, что я тебе сказал. Никому ни слова, никому.
   - Эх, почти пять лет и все попусту. До встречи Альфред.
   - До встречи.
  

***

  
   Зал совещаний в подгорной крепости поражал симбиозом двух крайностей - природный аскетизм переплетался здесь с удивительной красотой гравировок, высеченных в камне. Здесь всё было построено из камня - цельной каменной скалы: огромный круглый стол, стулья, настенные фрески и декор. Если бы мир вдруг решил провалиться в бездну и его бы разорвали на миллион частей - эта комната была бы самым безопасным местом на всём материке.
   В зале было шумно. Спор шёл больше часа, и не утихал ни на минуту.
   - Время принять решение! Больше ждать нельзя.
   - Срок ещё не наступил.
   - Когда наступит - будет поздно!
   - Это всего лишь пророчество. Каковы гарантии, что то - о чем в нём говорится - правда, и мир правда провалится в бездну.
   - За последние двадцать лет силы нежити на севере увеличились, по меньшей мере, вдвое. Они не управляемы, но - это не показатель.
   - Длинноногие центр западных земель налогами обложили - вот народ и подался на северные земли, а там и мертвяки тут как тут. Вот и прибавляется у костлявого прислуга.
   - Есть и другие источники.
   - Опять Ваши ведуны грибов дурных наелись?
   - Я сделаю вид, что не услышал Вас, но при случае обязательно вспомню.
   - Да ладно. Нет, ну пару раз они угадывали погоду, ну тут дело куда серьёзнее.
   - А как же ... дух?
   Собрание затихло. Некоторые опустили глаза.
   - Мы выслали делегатов две недели тому. Пока что информации от них не было.
   - Думаете - они... не вернутся?
   - Я бы не исключал данный вариант развития событий.
   - Разве оно не понимает? У нас не было выбора. Он решил принести себя в жертву сам. Он знал, на что идёт.
   - И ваши долбанные священники ес-сесно никаким образом...
   - Я протестую! Этот выскочка не имеет никого права оскорблять представителей касты тёмного камня!
   - А за выскочку...
   - Успокойтесь оба. У нас тут собрание по важному вопросу.
   - Я повторяю, дух, как мы все знаем, не вчера властвует на южных землях. Он должен понимать наше положение. То, что было сделано давно - не наша в том провинность.
   - Ну да, вот бы и пошли к нему, и объяснили, но ведь нет - послали сопляков расхлёбывать то, что три сотни лет назад начудили.
   - За действие своих людей я ручаюсь, - из-за стола привстал глава разведки, - да и не припомню, чтобы кто-либо из вас, горлопанов, желал присоединиться к их миссии. Если же судьба их - принять смерть от рук древнейшего, что ж. Следующим на встречу с судьбой отправлюсь я, разумеется, с добровольцами из состава этого собрания.
   Король подгорной крепости пристально уставился на главу разведки, - успокойся Грот, в твоих людях никто не сомневается. Надеюсь только, что они смогут защитить моего племянника от его самого.
   - Думаете, дух сжалится над ним из-за его прадеда. Брана не способно выдержать ни одно создание. Если он перед ней хоть два слова произнесёт - всей операции конец, как и моим людям.
   - Руду по выплавке считают.
   Они говорили ещё долго. Уточняли ситуацию по периметру царства горного народа, обсуждали поставки продовольствия и, разумеется, каждый из них всё это время думал о том, как бы ему после окончания совета выбраться со своего кресла, ничего при этом не вывихнув. Везде есть нюансы, а у горного народа их было больше всех.
  

***

  
   Не откладывая в долгий ящик, мастер Бертолли направился в церковь у Залесского холма. Путь был не близким, но это было ему на руку. Впрочем, не только отдалённость была причиной выбора. Этот храм был одним из немногих, отделившихся от лона придворной церкви. Места были не особо богатые, приход состоял большей частью из детей крестьян, желавших получить хоть какую грамоту или просто бездомных. Учитывая такую обстановку - церковный налог платить, банально, было нечем. Поэтому данный храм, впрочем, как и многие другие, был вычеркнут из списка освященных богами учреждений. Соответственно, ни о паломничествах, ни о ежегодных прибытиях первых лиц церкви тут не могло быть и речи.
   Желание закончить начатое как можно скорее было настолько сильным, что мастер Бертолли без остановки проследовал на восток к церкви почти три десятка лиг. Паренёк молча ехал за учителем, никоем образом не выражая ни заинтересованности, ни протеста. И лишь на подъезде к церковной ограде он спросил учителя, - Мастер, могу я спросить?
   - Да.
   - Я смогу тренироваться в новом доме?
   - Думаю, мы что-нибудь придумаем с этим.
   - Мастер.
   - Да.
   - Уильям... он не вернулся?
   - Нет.
   Остаток пути они не общались. Учитель думал о случившемся за последние дни. Ученик косился в сторону леса, откуда веяло чем-то зловонным, словно где-то разом умерли тысячи живых существ и теперь они напоминали о себе, ожидая того, кто сможет дать им ещё один шанс.
  

***

  
   Монастырь встречал путников нарядным холмом, на котором собственно он и располагалась вместе с бытовыми пристройками. Чуть ниже под холмом раскинулось поле, на котором работали местные крестьяне.
   - Преподобный.
   - Уильям, приятно видеть Вас, чем могу быть полезен.
   - Я с прошением для поступления в Вашу семинарию одного из моих учеников.
   - Прошу прощения, однако я слишком уж хорошо осведомлен о Вашей школе и Ваших послушниках... учениках. Я не думаю, что церковный храм - место для...
   - Это не просто ребенок, он... Кажется жизнь в крепости не пошла ему на пользу. Если считаете меня недостойным этих стен...
   - Граф, я не это желал...
   - Нет, постойте. Если так считаете - этот мальчик моя полная противоположность.
   - Любезный граф, если бы я не знал Вас давно - решил бы, что Вы просто не понимаете, о чем говорите.
   - Просто поговорите с ним - это всё, о чём я прошу Вас.
   - Что ж, позвольте мне увидеть... Вашу противоположность.
   По прошествии часа.
   - Ну как?
   - Что Вы с ним сделали? Граф!
   - Пять лет назад мне дали на воинское воспитание детей то ли пяти, то ли семи лет. Я сразу удивился, что так рано, а потом понял - они... их провели через ритуал света.
   - ...
   - Не смотрите на меня так. Я послал десятки петиций по недопущению подобных экспериментов. И отовсюду получал лишь, что это - вне моих ... юрисдикций, что на кону судьба государства. Всё, что я мог сделать, это - не сломать разум этого ребёнка.
   - И за это боги говорят спасибо. Я беру это дитя. Хотя, и не уверен, что есть под этим солнцем место - где он был бы счастлив.
   - Учтите, что ритуал дал ему способности. Только не знаю - дар это, или проклятие.
   - Ничего опасного?
   - Нет. Просто для некоторых это может быть пугающим откровением.
   - Не беспокойтесь. Под этим кровом боги присмотрят за ним.
   - Надеюсь.
   - И последний вопрос, хотя, думаю, он должен быть главным.
   - Разумеется, святой отец.
   - Насколько я понял, он не единственный... особенный?
   - Уильям Бертолли опустил глаза, - святой отец.
   - Говорите.
   - Сперва их было семеро. Один возраст. Похожие приметы. По предписанию они числились беженцами. Только затем стало твориться что-то странное. Их начали забирать - одного за другим. До конца первого года остались двое. Эдвард и ещё один паренёк. Второй недавно сбежал.
   - Думаете, за ним кто-то может прийти?
   - Не знаю... простите святой отец - с этим парнем всё не просто.
   - Если есть ещё что-то, что я должен знать - говорите граф.
   - Это всё. Вы поможете ему?
   - Коль богам нужно, чтобы это создание обрело дом - кто я такой, чтобы противиться им.
   Прощаться не хотелось. Они были разными. Но он был учителем. А этот паренёк был его учеником.
   - Не пытайся искать путь назад, - Уильям Бертолли не мог долго смотреть на невинное лицо ученика, помня, кем он являлся.
   - Я понимаю.
   - "Неужели?", - пронеслась скорбная мысль у учителя, - Береги себя малыш. Будь сильным.
   Развернувшись, он зашагал прочь, пытаясь не думать о том, что он сделал сегодня, и давным-давно. А в спину ему глядели детские глаза, не понимающие, но знающие. Глаза существа, которого несколько лет назад создали вместе с другими. И Уильям Бертолли был одним из них.
  

***

  
   Далеко от Церкви у Залесского холма в акватории западного побережья королевский вёсельный шлюп бороздил воды западного моря.
   - Гадкая погода, - ругался себе под нос капитан, - гадкий восточный ветер. Обождали бы месяц и под парусами те же замеры вдвое быстрей выполнили... так нет же, приспичило...
   - Сияние пол лиги по курсу!
   - Паруса снять!
   - Берн! Готовь первый буй!
   - Буй готов!
   - Буй в воду!
   За кормой послышался всплеск от упавшего буя, представлявшего собой герметичный бочонок, окрашенный в красный цвет.
   - Рулевой - внимание на буй!
   Затем с кормы последовала команда, - Пора!
   - Вёсла товь! Второй Буй в воду!
   За кормой второй буй приводнился в чёрные воды западного моря.
   - Левая навались! Правая в воду!
   По правому борту гребцы резко опустили свои вёсла, а с левого гребцы начали отчаянно грести, заставляя уключины исполнять свою тоскливую серенаду. Шлюп стал плавно огибать ранее сброшенный буй. Близость малахитового сияния мотивировало гребцов сильнее капитанского нагоняя. Все это понимали, в том числе и капитан, который молча, наблюдал за зелёной дымкой, от которой шлюп с каждой секундой всё больше отклонялся в сторону. Песочные часы стали отсчитывать путь шлюпа. На корме рулевой стал отбивать ритм гребцам. А ритм им был нужен как никому.
   Неверный ритм мог стоять жизни любому кораблю, который решил бы воспользоваться картами королевского порта, особенно в ночную или туманную погоду. Гребцы были отобраны из всех портов королевства. Самые сильные и выносливые - им нужно было махать вёслами весь день. И трое матросов на замену особо не меняли ситуации. К берегу шлюп приплывал с полумёртвой командой. Бывало, за весло приходилось садиться и капитану.
   Так или иначе, королевский флот делал свою работу и на картах прибрежных вод по всему королевству с каждым годом всё точнее наносились границы смертельно опасной территории - бездны, как её называли - границы мира. И карты эти были на вес золота. Каждый капитан, получая карту утверждённого маршрута, хранил её как самую дорогую реликвию за тремя замками.
   Через два дня он сверит замеры с прошлогодними и станет ещё одним вестником прихода тьмы.
  

***

  
   Тем временем - в королевских покоях подгорной крепости.
   - ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО!
   - Что такое? Что за гвалт?
   - Тела везут!
   - Какие тела?
   - Брана... и остальных.
   Лицо короля как-то в мгновение осунулось, он медленно отвернулся и нерешительно постучал по кромке каменного стола.
   - Прости брат, я хотел, как лучше, - прошептал он.
   - Они уже в крепости?
   - Телега вот-вот должна подъехать. О них гонец с дозорной башни сообщил.
   - Я пойду встречу.
   На главной площади за главными воротами подгорной крепости было как никогда пусто. То ли народ, прослышав о неудачном путешествии смельчаков к лесной колдунье, не желал мешать процессии, то ли просто все были на работе. Так, или иначе, обоз с телом Брана и братьями Бригз встречали всего несколько человек из стражи главных ворот, пара охранников короля да начальник разведки личной персоной. Лица у всех были высечены из камня.
   Когда воз припарковался к ближайшей стене, с него спрыгнул погонщик, и неспешной походкой вопреки ожиданию короля направился в сторону ближайшего общего сортира.
   Не поняв в чём дело король с главой разведки направились к телеге, по пути пожалев погонщика, и решив, что видать у того просто не было сил глядеть в глаза главе подгорной крепости, передавая останки его павшего племянника.
   За несколько метров до телеги первым, кто учуял неладное, был глава разведки. Причём учуял он в прямом смысле этого слова, - Самогон? Вроде на яблоках.
   - Что? - попытался переспросить его король, но шум в телеге, его отвлёк - из-за борта выполз сперва лоб, а затем вся, слегка шатающаяся, голова его скоропостижно павшего племянника.
   - Драс...ти, - всё, что смог из себя выдавить Бран, - как... неудобно.
   Из телеги послышался смачный зевок и ворчанье одного из братьев Бригз.
   Глаза короля налились кровью, - ВЗЯТЬ! - заревел он во всю глотку, - В БОЧКУ С ЛЕДЯНОЙ ВОДОЙ! КАК ПРОТРЕЗВЕЮТ - ПОД КОНВОЕМ НА ДОПРОС! А тому дозорному, что гвалт поднял, - уже чуть спокойней продолжил король, - ВЫДАТЬ ПАРУ ЛИНЗ! Если со зрением туго.
   - Есть! - выпалили охранники и срочно принялись исполнять приказы, на всякий случай, не слишком усердствуя с Браном, всё ж королевская кровь.
   К королю подошёл глава разведки, - могло быть и хуже.
   - Специально нажрался, сукин сын, да простит меня его многострадальная мать, отомстить захотел, а ещё перед душой его отца прощение было стал просить. Я ему... Твои тоже хороши - лучшие люди! А что у тебя худшие делают? С кабаков не вылезают?
   - Сперва, пускай расскажут, как всё было, а потом уже будем их казнить. Что-то мне подсказывает - им есть, что сказать.
   Уже через два часа мокрые и скрючившиеся от холода герои сидели у огня и стучащими зубами пересказывали свои злоключения.
  

***

  
   Где-то в дебрях центральных лесов трое дворфов пытались делать вид, что знают, куда держат путь.
   - Эй, Бран, чего-нить видно?!
   С верхушки высокого ясеня раздался треск веток.
   - Ай, тьфу ты, листья в глаза лезут!
   - Я спрашиваю...!
   - Да слышу я, что ты спрашиваешь! Ни одного ориентира!
   - Солнце заметь!
   - Заметил - есть солнце!
   - Да я понимаю, что есть - направление?
   - Вот, залез бы и сам заметил своё направление!
   Внизу к Тарли Бригзу подошёл его брат, - Как рекогносцировка?
   - Матерится и ни камня не видит.
   - У меня примерно также. Что дальше..., - сверху опять послышался треск веток.
   Братья Бригз - Тарли и Карли, будучи подручными главы разведки Подгорной крепости, были приставлены к главной головной боли Его Величества.
   - Е-е-е!!! - примерно с таким криком сверху на братьев свалился Бран. Не сам, а с ворохом довольно массивных веток, которые ну никак не мог пропустить. Здоровяк Бран, не смотря на добротную силу, которую унаследовал от отца, ловкостью ну ни как не отличался, что и явилось причиной его падения.
   - Хух, кажись - пронесло.
   - А чуть правее пронести не могло? - Тарли еле смог встать.
   Припечатанный тушей упавшего Брана Карли издал протяжный стон и деепричастный оборот, который смог оценить лишь Бран, - слешь...удак...
   - Извини, ух, Карли, я не специально. Я ж говорил, что по деревьям туго лазаю.
   - Зато отлично слазишь - главное быстро.
   - Так что дальше..., - и опять Карли не дали договорить.
   С другой стороны ясеня раздалось приглушённое рычание. Однако оно было определённо ближе, чем трём друзьям хотелось бы.
   - Ме-ме-дведь..., - только и смог выдавить из себя Карли.
   - Топор вытаскивай, - сквозь зубы процедил Бран.
   Тарли не сказал ничего, но шуршание веток на соседнем дереве определённо свидетельствовали о том, что тот замыслил, и его брат незамедлительно взял с него пример.
   - Вот ведь вояки, кайло вам в зад - теперь полезли, теперь высоты мы не боимся..., - не успокаивался Бран, которому в одиночку совершенно не хотелось драться с медведем.
   - Кто-нибудь его видит? - шёпотом спросил Тарли.
   - Нет, а ты?
   - Не, - но сопение его слышу.
   - Это я от нервов - чего-то не того съел.
   - Ах, ты ж... я ж прям под тобой, вредитель ты.
   - Да не, я про медведя. Медведя слышишь?
   - А я, вашу трижды так раз так, про что говорю?
   - Эй! Вы! Вам там удобно!? - послышался детский голос снизу.
   - Чего? Эй, малышня, сваливай быстро - тут медведь недалеко.
   - Какой ещё медведь? Тут только я живу! Медведи дальше вон за тем холмиком!
   Бран был ниже всех, и поэтому первым увидел источник голоса - маленькую девочку то ли людскую, то ли...
   - Ну, герои Бригз, чего делаем?
   - Наверное, слезаем, а то получается малявка смелее нас...
   - Эй, мелкая, отойди, а то у Брана со спуском не задалось.
   - Пошёл бы ты..., ой, о-ёй, ааа, - повторный спуск брана, разумеется, не мог поспорить с первым ни мастерством, ни грацией, но с точки зрения самосохранения - оказался гораздо удачнее. Через пару секунд на земле оказались оба брата.
   - Вы откуда? С севера?
   - Да, оттуда.
   Девочка нахмурилась, - и чего тута забыли?
   - Чего забыли, того и забыли, - Брану определённо не хотелось пояснять первой попавшейся зазнайке цель их путешествия, - учимся по деревьям лазить, вот подбираем какое повыше!
   - Б...б...ран, - пробулькал Тарли, - т...ты это.
   - Чего ты мямлишь?
   - К...ка..жись это... мы п.п..ришли.
   - Чего?
   - Ваш товарищ, видимо, пытается Вас предупредить что, то самое дерево, которое Вы так усердно - почти десять лун искали, стоит прямо перед Вами.
   - Бран опешил.
   - Ты? В смысле... ну... привет.
   - И всё?
   - Что ещё? Могу станцевать.
   Девочка внимательно глядела исподлобья на Брана. Вдруг её взгляд изменился, и на её лице расцвела улыбка... странная улыбка.
   - Правда? Ой, пожалуйста, потанцуй! Пожалуйста, Пожалуйста! Я и поиграть могу, - на этих словах девчушка вынула из-за пазухи дудочку.
   - Да я это так, для слова. Не собираюсь я тут плясать.
   - Нууу, пожааалуйста! Тут кроме зверей никого, а они танцевать совершенно не умеют, а я так люблю танцы!
   - Брааан, - сзади послышался голос Тарли, - может и правда... тебя не убудет.
   - Да не собираюсь я..., - и тут из дудочки полилась мелодия - весёлая и заводная.
   - Ты чего это..., Ай! - правая нога Брана подскочила и ударила о землю.
   - Э, девчонка, не шалиии, - и Бран пустился в пляс.
   Сзади в двух шагах стояли ошалевшие братья Бригз, пытаясь сохранить крупицу смелости.
   Это, разумеется, не был танец в обыкновенном понимании. Что Бран только не выделывал. Сколько прошло времени - доподлинно не известно, но как только музыка прекратилась - Бран упал обессиленный наземь не в силах встать, и лишь его взгляд - свирепый, как у загнанного хищника говорил о том, как ему понравились эти танцы.
   - Ты, наверно, злишься, толстяк?
   - Ты... кого...
   - Тебя, тебя, толстячок, толстячок - горный боровичок.
   - В горах боро..., - хотел было уточнить момент из ботаники грибов Карли, но увидав взгляд девочки, быстро запнулся, мечтая о том, чтобы на него напала немота.
   - Устал? Бе-едне-енький, а ещё говорят, что ваш род выносливый.
   - Вот, я... щас... встану..., - Бран с трудом поднялся, не смотря на ещё не совсем уверенные ноги, и нащупал на спине топор.
   - Ты хочешь отомстить?
   - Не..., - одышка не отпускала, - отомстить... я хочу тем уродам, которые... меня... сюда...
   - Твоему дяде?
   - Чего?.. Откуда?
   - Походу он не врубается, - тихо шепнул своему брату Тарли.
   - Когда я пожелаю знать ваше мнение, я спрошу, - девочка снова взглянула на братьев взглядом каменного изваяния, - Каждого по отдельности, - затем она снова взглянула на Брана и резко повернулась к нему спиной.
   - Чего отвернулась? Опять чего удумала?
   - Ты свободен, у тебя топор.
   - Ясен ясень - топор, а у тебя долбанная дудка. Хух...
   Девочка быстро обернулась, - значит, не злишься?
   - Ещё чего, конечно злюсь, только всё одно я тебе ничего сделать не смогу.
   - Бои-ишься? - девочка сузила глаза.
   - Кто? Я? Да никогда!
   - А на дерево, вон как белки сиганули, только зевнула разок.
   - Так это ты рычала?
   - Не рычала, а зевала - утро ведь.
   - Если бы не задание, хрен бы я полез за теми оболтусами.
   - Бран... не нужно..., - Тарли, как мог - пытался угомонить Брана, и желательно не рассердить ту, кто не имела имени, и кого братья боялись, как никого иного - они то, перед походом проштудировали ни один фолиант, про древнюю силу, что уже давно живёт в этих лесах.
   - Не закрывай мне рот! Если ты, - Бран взглянул на девчушку, - та, кто я думаю, - я должен говорить, то, что думаю, не скрывая и не скрываясь. Так учил меня отец, а его - учил дед.
   - Хм, и с чего вы - толстячки думаете, что культура речи и искренность, являются чуждыми понятиями.
   - Мы н...не думаем, - промычал Карли, и опустил взгляд.
   - Мы здесь, чтобы...
   - Просить помощи у той, чего имени не знаете, никогда не видели и лишь читали книги, которые были написаны ещё большими невежами.
   Бран усмехнулся, - Прям мои слова.
   - И чего вы решили, что я захочу вам помочь? Когда, много лет тому, вы приходили - я дала вашей расе два пути к миру. И вы выбрали... третий.
   - Вы могли сражаться, могли уйти, а выбрали путь хаоса - отдали жертву бездне, не прекращала девочка, и каждое последующее слово было громче предыдущего.
   - Жертву злу! Самое светлое создание, которое могло повести вас в бой, или защитить вас в иных мирах, а ВЫ!
   - Во-первых! - Бран определённо не привык гнуть шею, - никто, из стоящих тут, никогда и никого в жертву не отдавал. Тем более МОЕГО ПРАДЕДА!
   - А во-вторых? - абсолютно спокойно спросила девочка.
   - А во-вторых... во-вторых... ты ведь должна так же, как и все живые существа... ненавидеть то... что там... там, - Брану не хватало слов. Слова о его прадеде всколыхнули его память - отец, дед - от них он узнавал про истории своего рода, когда на гулянках, а когда просто подслушивал старших. И он поклялся, что никогда, пока стоят главные горы материка, и пока бьётся его сердце - никогда не будет искать компромиссов.
   - Нет, я не могу вам помочь, для меня слишком поздно. Но...
   - Что?
   - Вы, правда, можете кое-чем помочь своему народу.
   - Мы готовы! - крикнули братья и переглянулись.
   - Я не могу видеть будущее, не могу менять будущее, но кое-что я умею. Следуйте за мной.
   Они шли за ней почти час, и вышли к прекрасному озеру. От него веяло холодом, видно не один и не два родника били в его основании. Под одинокой ивой стоял маленький плетёный столик, на нём стоял небольшой деревянный кубок.
   - Я не могу менять будущее, - повторила она, - но я могу переплетать судьбы.
   - Как этот стол?
   - Да, - девочка улыбнулась, - Именно, ты - предок того, кто должен был бороться с тьмой, и через тебя я сплету ваши судьбы с судьбой его приемника. Просто отхлебните немного озёрной воды из кубка. Однако помните - дороги назад...
   Бран, не дослушав, тремя шагами подошёл к столу, схватил кубок, зачерпнул по края воды из озера и выпил всё одним махом.
   - Кхм, кажется, я сказала - нужно отхлебнуть, а не прикладываться, впрочем, как знаешь - как выпил, так и расхлёбывать будешь, - её лицо вдруг осунулось, и взгляд опустился, - прейдёт срок, и вероятно ты будешь проклинать меня за этот дар.
   - Если это спасёт мой народ - проклинать не стану.
   Девочка улыбнулась, но в глазах стояла грусть.
   За Браном из кубка по глотку выпили оба брата Бригз.
   -Ну, что, Бран, идём. Бран?
   Бран, глядел в озёрную гладь. Смотрел в лицо тому, кому должен был помочь. Тут же в нём затаились два чувства. Надежды и отчаяния. Он глядел в лицо смерти, что шла по правое плечо от того самого, чьё лицо глядело на него.
   Неожиданный удар по затылку заставил Брана опомниться и обернуться. Перед ним стояла девочка с дудочкой в руке, которой, видимо, и саданула его по голове.
   - Не бойся будущего. Я обещаю бояться за тебя. Так было начертано безымянным.
   - Теперь идёмте назад, так уж и быть, выведу вас из леса, а то ещё, правда, медведей встретите.
   - А где искать того... приёмника?
   - Не волнуйся, - девочка улыбнулась, прищурив правый глаз, - теперь ты его не пропустишь при всём желании... и будь готов помочь ему, - она опять опустила голову, - во всём.
   - Всегда готов, - буркнул дворф.
   - Только, если вас не затруднит, опишите меня пострашнее. А то ещё кто решит сюда тропы прокладывать. Не люблю я этого.
  

***

  
   - Страшная была, всё зубищами клацала. Проклятиями грозила. Сказала - ещё кого увидит - заживо загрызёт.
   - А нажрались то вы где?
   - Т...та недалеко к...когда д...до ближайшей к...корчмы добрели.
   - Мы всю дорогу, как ошалелые брели, - чуть согревшийся Бран продолжил речь, - у парней совсем настроение упало... думали провёл нас дух... вот и выпили... а то ли после той водицы, то ли от усталости, да только сморил нас самогон так, что вон ток в обозе по приезду и очнулись.
   - Что думаешь Грот?
   - Если хотя бы половина из того, что они рассказали и что я слыхал про этого духа правда - прежде всего, вашему племяннику, как и моим людям, безусловно, повезло, что они живы.
   - Что ещё?
   - Не думаю, что она солгала. Оно выше лжи... Что ж, значит - будем ждать.
   - Будем ждать... А что касается тебя, - король встал, - только попробуй ещё раз - забуду, что ты мой племянник и тебе пятый десяток - выпорю на главной площади. Лично!
  

***

  
   - Эй, Стив, видал новенького?
   - Того странного? Нет, но о нём уже все шушукаются.
   - Он вчера мышь воскресил.
   - Не придумывай.
   - Та чтоб меня розгами каждый день стегали. Сам видел. Ту мышь наш старый Томас загрыз, но то ли сытый был, в общем, оставил он её на полу - прям между столов. Так этот взял его...
   - Томаса?
   - Да нет, мышь.
   - Просто ты сказал его.
   - Сказал... хм, не важно, её, взял её в одну ладонь и другой накрыл.
   - И что?
   - А из рук свет полился, как из того старого витража - там ещё синие стекольца были. Так вот как с того витража - синеватый свет.
   - И?
   - И мышь запищала, и с руки его как сиганёт, Томас за ней, но не догнал видать.
   - Не увижу - не поверю.
   - Вот ведь не верующий.
   - Или брешешь, или то мышь и не дохлая была - кота испугалась, да затаилась.
   - И шею себе для правдоподобности перегрызла?
   - То тебе...
   - Брэд, Стив бегом за мной - новенький чудит.
   В саду за храмом собралось уже с десяток зевак.
   Между двух яблонь спиной к толпе стоял новенький паренёк. Тот самый о ком судачил уже весь монастырь. Позади него в десяти ярдах с корзиной яблок стоял один из приходских мальчишек готовый запустить в новенького яблоком.
   Со стороны эта картина могла показаться не чем иным как избиением новичка яблоками, если бы не одна мелочь - длинная - почти метр в длину прямая палка, зажатая в правой руке новичка.
   - Бросай! - крикнул новенький.
   - Ха! - выкрикнул второй и швырнул яблоко, которое по довольно пологой траектории полетело новенькому в голову.
   Вначале новенький повернул голову, за ней и туловище, одновременно с поднимающимся мечом-палкой. Мгновение - удар, и яблоко, разбрасывая брызги сока и ошмётки, полетело в сторону каменного забора. Все ухнули.
   - Ого! Давай ещё!
   - Хорошо. Только сильнее бросай!
   - Пссс! Настоятель!
   - Вот сейчас влетит кому-то...
   - И чем мы здесь занимаемся? Неужели всем классом решили яблоки нарвать?
   - Мы это... Ну...
   - Я показывал, как отбивать удар со спины.
   - Прекрасно. Думаю, твоё усердие в фехтовании отлично оценит учитель церковного устава, которому не терпится познакомиться с тобой, мой друг.
   - Я... я понял.
   - Постой, - остановил его настоятель и протянул руку в сторону Эдварда, - там тебе оружие не потребуется.
  

***

  
   Горизонт затянули тучи. Небольшой двухмачтовый бриг шел в десятке лиг от границы бездны. Не было необходимости давать команду следить за горизонтом. Кто бы, чем ни занимался, обязательно посматривал вдаль. Так близко к границе плавали два типа судов: либо королевский флот, время от времени проверявший границу бездны, либо те, кто не желал лишний раз попадаться на глаза патрулей. Контрабанда оружием была запрещена на всех территориях королевства.
   - Как горизонт?
   - Ничего.
   - Судя по скорости - мы уже должны видеть границу.
   - Может с курса сошли.
   - Через полчаса идём к берегу.
   - Капитан! Граница!
   - Где?
   - Слева по борту! Три мили!
   - Чтоб меня! Какого так близко... право руля!
   Команда засуетилась. Каждый сорвался с места как ужаленный. Не прошло и пяти секунд, как нос судна стал медленно отклоняться от зелёной дымки.
   - В последний раз в непогоду идём, - обратился капитан к лоцману, - Если бы кроме туч нас ещё и туман застал... Чего уставился?
   А уставиться лоцману было на что. Со стороны левого борта в том месте, где еще минуту назад зеленела еле видимая дымка, возник едко красный силуэт, ближе всего походивший на рваную пробоину борта корабля от ядра. Через мгновение через этот разлом молнией пролетело нечто. Никто ничего не понял, все озадаченно смотрели на это явление, не способные оторвать глаз до тех пор, пока не услышали всплеск со стороны носа шхуны.
   - Сволочь! - стонал один из членов экипажа, - этот гад меня подрезал!
   - Кто это?
   - Стивенс!
   - Что произошло? - капитан подбежал на нос судна.
   - Стивенс, кажись, в него та хрень попала, он вроде как за живот схватился, потом выхватил нож и Френка пырнул. Ну и с борта в воду сиганул... Вон, я его вижу.
   Почти в кабельтовом от брига виднелся профиль пловца, поочерёдно выбрасывавшего то одну, то другую руку.
   - Быстро поплыл. Капитан, дайте гарпун, - простонал подрезанный матрос, - Я ему припомню...
   - Право руля, держать границу по правому борту! Дистанция две мили.
   - А как же Стивенс?
   - Команды человек за бортом не было! - у капитана не выходили из головы слова про то, что попало Стивенсу в живот. Пусть даже он бы и не резанул пройдоху Френка - произошло нечто дурное, и капитан чувствовал, что лучше не иметь с этим дело. Команде пришлось не по нраву, что одного из команды, пусть и виновного в кровопролитии оставляют в открытом море, но понимание того, что бездна останется позади частично остудило их.
   Ещё через пару минут силуэт плывущего матроса затерялся на морской ряби.
  

***

  
   Горный уступ, со всех сторон окружённый пиками скальных пород. Чернота небес давит сильнее самого тяжёлого груза, который ему когда-либо нести. Порывы ветра заставляют закрыть рот рукой.
   - Учитель! Мастер!
   Он не повернулся. Он один на уступе. То, с чем он спутал мастера, оказалась просто тенью, смотрящей вдаль.
   - Власть тьмы абсолютна. Ты знаешь это, как ни кто, другой.
   - Кто ты?
   - Ты знаешь. Я - это ты.
   - Нет!
   - Я - сила, дающая могущество. Сила, дающая бессмертие.
   - Нет!
   - Твой учитель был слаб, он был просто грудой костей, безвольным свидетелем триумфа тьмы.
   - Ты всего лишь сон!
   - Всего лишь? И много ты снов видал?
   - Что ты сделал с учителем?
   - Ничего. Он всё сделал сам. Как я и сказал - он был слаб.
   Меч стрелой вынырнул из ножен - он должен ответить за то, что сделал с учителем, за его слова. Но ноги отказывались слушаться, каждый шаг был сродни мукам роженицы при родах, каждое дыхание было последним, он не подымал ног, а тащил их дюйм за дюймом вперёд.
   - Позволь тьме войти в тебя, я чувствую в тебе силу принять её. Смотри на меня. Ты помнишь это лицо?
   - Нет! Я не позволю! Нет!
   - Помнишь?
   - Проснись, очнись!
   - Нет!
   - Эдвард!
   - Что? Где? Святой отец?
   Над Эдвардом склонился настоятель прихода.
   - Ты уснул прямо в молитвенном зале.
   - Мне привиделось... Что-то произошло, или должно произойти.
   - Это был просто сон. Просто сон, который приходит во сне. А спать лучше ночью, а не в святом месте, где люди прибывают в молитвах.
   - Простите святой отец, Вы правы. Мне лучше прогуляться на свежем воздухе, - руки его почти не дрожали. Почти. Это лицо. Он знал его. Но кто он?
  

***

  
   Лёгкий бриз парил над берегом, лишь слегка колыша листву на редких деревьях.
   - Шшш...
   - Это мертвяк?
   - Тише, нужно позвать взрослых.
   - Да, побежали.
   Стивенсон не был мёртв. Во всяком случае, в обычном понимании. Он лежал уже больше часа, приходя в чувства и выплёвывая остатки солёной воды. Он не помнил, как плыл, не помнил, как вонзил кинжал в другого матроса. Всё это время он видел лишь свет - яркий, белый и ещё эти крики... крики каких-то неизвестных животных. Они были над ним - высоко в небе. "Если то были ангелы - чего-то мне не охота попасть к ним..." - думал он про себя. Говорить он не мог. Когда он причалил к берегу, точнее, когда его туда вышвырнула волна - от усталости он не мог пошевелить и пальцем. Такой усталости он никогда не ощущал, а матроса, трудно удивить тяжёлой работой. Боль была такой сильной, что Стивенс вначале подумал, что он был искусан акулами, но, с трудом, переведя взгляд на конечности, он быстро убедился в обратном.
   - А ты хочешь к ангелам? - прозвучал гулкий возглас в голове.
   - Кто... здесь... по...мо..ги...те..., - простонал полумёртвый матрос.
   Где-то вдали заржала лошадь.
   - Ну и где этот ваш мертвяк? - прозвучало совсем рядом.
   - Там, дальше - за теми кустами!
   К Стивенсону подошёл человек, - Эй ты. Живой? - и незнакомец, присев потормошил его за плечо, от чего боль опять пронзило всё тело моряка.
   - М-м-м...
   - Человек отпрянул от утопленника, - Ух ты..., живой!
   - Не бойся смерти, бойся расплаты за жизнь, - опять зашумели слова в голове Стивенсона, на что тот только удивленно взвёл брови.
   И опять боль пронеслась молнией сквозь всё тело, когда неизвестный стал переворачивать изнывающее от боли тело.
   Как ни странно, перевернув тело, на незнакомца смотрели весёлые глаза мальчишки на мертвецки бледном и измождённом годами лице.
   - Эээ... с Вами всё хорошо? - задал, вероятно, самый неуместный из возможных вопросов местный житель.
   Стивенсон только набрал воздуха, чтобы ответить незнакомцу, как мышцы рта стали выделывать невообразимые кренделя, - з...па...сиба, фсё п...п...пре...кра...с...но.
   - Может тебе... Вам помочь до нашего хутора добраться, - растеряно спросил местный житель.
   Неожиданно для Стивенсона, его разум стал отделяться от тела - в глазах закружилось и в памяти стали возникать картины, которых он никогда не видел.
   Знакомый постоялый двор... или нет - не знакомый. Но почему-то он определённо знал, что по правую руку от двери корчмарь, а по левую столы, вокруг которых, быстро снуёт его жена, расставляя кружки с элем и горячую стряпню, которую сама и приготовила.
   - А-а-а нет! - вырвалось изо рта моряка, а руки схватились за голову.
   - Думаю, это от того, что воды много наглотались в море. Ничего, главное руки-ноги целы. Вас как звать то?
   - Б...бе...ги, - начал было опять отвечать тот, как вдруг замер, на лице отчетливо был виден испуг.
   - Бегги? Ваше имя?
   - Нет, но Вы можете звать меня Судья.
   - Это ваше имя или..?
   - Скорее профессия, - речь "утопца" почти пришла в норму.
   - Эээ, мне просто показалось... вы, это... говорили бег...
   - Не обращайте внимания, - оборвал тот, кто назвался судьёй, встав и отряхивая уже слегка подсохшую одежду - это моё Альтер-эго, впрочем, откуда Вам, уважаемый Джером, знать это слово. Не думайте о том. Кажется, Вы предлагали свою помощь, чтобы помочь мне добраться до ближайшего селения.
   - Чего? А, да, если Вы готовы...
   - Готов как никогда и доложу Вам - я порядочно голоден. Чувствую, что готов съесть всю деревню.
   - ...?
   - Шучу, шучу, но по правде голод я испытываю не шуточный. Впрочем, думаю, это ненадолго.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

2 Исход запада

  
   В церковных стенах Эдвард прожил почти пять лет. Уже менее чем через год семинарии он мало чем отличался от обычного монаха. Разве, что подсознательные рефлексы все еще давали о себе знать. Почти год он отвыкал резко реагировать на оклик со спины и никак не мог привыкнуть опускать глаза при служении в храме. Шли месяцы, и из тренированного, но совершенно недееспособного солдата он стал настоящим послушником, хоть и без сана.
   - Святой отец, - начинал он свой постоянный обряд вопросов, - как одни люди могут причинять зло другим? Я понимаю, что это понятие является скорее личной и субъективной оценкой, но ведь тем - другим людям становится худо, и это объективно. Я всегда считал, что могу отличить зло от добра. Вы знаете, я могу чувствовать эмоции и душевный стресс. Но ведь зло творят и не злые существа. Обманутые, обреченные, потерянные. Неужели все они являются частью зла. Того, с которым мы боремся?
   - Постой, сперва - постарайся определить самый важный вопрос.
   - Как нам бороться со злом, если мы не понимаем его сути?
   - Ответ известен тебе уже давно - мы не боремся со злом. Мы помогаем другим приобщиться к пути добра. Нельзя бороться со злом, ведь зло, так как и добро есть частью мироздания.
   - А как же убийства себе подобных - ни одно животное известное мне, не способно на убийство себе подобных особей. Разве это - не признак того, что кроме природных инстинктов, человека может охватить то самое зло, которое выходит за рамки природного баланса.
   - Ты преувеличиваешь - человек далеко не животное. Человек самостоятелен - он думает и просто иногда эти мысли, особенно навеянные со стороны, заставляют его переступить черту человечности. Нам не дано отследить путь мыслей человека, - мы маяк, ничего более. Потерявшаяся душа прибудет к нам, и мы ей поможем.
   - Маяк... А у них также есть такой маяк?
   - У кого?
   - У злых людей... у отрекшихся.
   - Не знаю, Эдвард, не знаю.
   - Когда-нибудь я узнаю.
   - Ты послушник храма. Не воин.
   - Но ведь я, и те - другие, мы ведь чувствуем...
   - Хватит! Не тебе вести эти поиски! Ещё неизвестно, что именно ты чувствуешь, - отец осекся на последнем слове, а глаза молодого человека внимательно следили за ним.
   "Осторожно", - думал про себя преподобный.
   - Что ты почувствовал?
   - ...
   - Ну же, ответь мне - честно. Впрочем, как же он ещё мот ответить.
   - Страх.
   - Ты прав. Я чувствую страх. Но не за себя, а за тебя. В этом и соль той истины, которую я пытаюсь донести до тебя. Не борись против зла - борись за добро.
   - Я не чувствую добра, - Эдвард опустил глаза, - меня этому не учили... только зло.
   - Это в прошлом, а теперь тебе стоит начать находить добро.
   - Вы поможете мне? Искать его.
   - Для этого я здесь и живу, - святой отец улыбнулся, но тяжелый камень беспокойства не покидал его. Перед ним сидел не человек. Нет - он понял, точнее почувствовал. То, как он говорит. Он оперировал понятиями добра и зла, словно и то и другое было материальной частью его самого. Он не искал себя в этом мире. Он уже был частью мира, однако он не мог смириться с этим местом. Именно это беспокоило настоятеля. К тому же эти постоянные тренировки с палкой. Они выводили монахов из себя. Из-за этого Эдварду приходилось тренироваться ночью. Он дал слово своему учителю - человеку, который учил его быть человеком, несмотря на ту самую боль. Боль, которую он не понимал, но чувствовал, была очень сильной. Он не знал, что та самая боль стала причиной кончины мастера Бертолли - первого учителя последнего воина света.
  

***

  
   На севере ситуация с каждой неделей становилась все обострённей. Тьма окутала север, завладев разумом северных народов. Ситуация накалилась еще и тем фактом, что с северо-запада начали поступать донесения о появлении нежити - ранее умерших людей в последствии воскрешенных с помощью черных чар. С каждым уничтоженным городом, гарнизоном или фермой - армия тьмы становилась все сильнее. К 547 зиме от основания западных земель обстановка стала опасной для королевства. Широкий фронт просто не мог сдерживать натиск северной орды, которая как призрак возникала, то на западных рубежах, то спустя несколько дней обрушивалась на восточные гарнизоны.
   - Лорды! Пора принять волевое решение! На наших плечах не просто судьба западных земель, но и судьба нашей расы, - король Винедикт пятый, уже не первый месяц размышлял как начать свою речь, которая должна была стать началом конца для западных земель под покровительством людей.
   - Какой у вас прогноз, генерал?
   Генерал нервничал. Они все были на пороховой бочке. Ещё год назад при потере грёбаной деревни любого из них если не сослали бы, то уж точно разжаловали. Теперь же они теряли целые гарнизоны.
   - Если обстановка не изменится, то не позднее следующего квартала враг осадит столицу.
   - Но как же на наши войска? - по комнате пробежался гул.
   - На сегодняшний день наши потери превышают возможность для пополнения. Фронт слишком растянут. У нас нет возможности для быстрого развёртывания резервов. К тому же...
   - Тишина!
   - Ваше величество?
   - Ничего... просто стол сегодня чуть крепче обычного. Продолжайте генерал. Остальным я бы советовал в оба уха.
   - К тому же у нашего врага есть преимущество. Тактически мы в состоянии наносить отрекшимся больший урон за счёт мобильности кавалерии. В среднем, на одного нашего павшего солдата, приходятся не менее пяти, а то и семи врагов. Однако если не добивать врага, уже на следующий день они пополняют свои ряды за счёт...
   - Чего притихли? Говорите!
   - Они воскрешают своих воинов.
   - Вот видите, не трудно ведь. Мы воюем с мертвецами. Всё логично и лаконично.
   Король говорил чётко и плавно, однако тарабанящий о кромку стола указательный палец указывал на сильное волнение.
   - Ваши предложения?
   - Воины Вашего Величества беспрекословно сложат свои жизни...
   - И тут же будут воскрешены врагом, верно?
   - Прошу прощение за дерзость, при иных обстоятельствах... нужна эвакуация королевства.
   - Дерзость... раньше дерзить нужно было, может и не дошли бы до такого!
   В зале опять наступило молчание.
   Король отличался от своего отца. Тот лишь за кривой взгляд мог сослать бездну мерить. За год подданные так и не привыкли к простате общения монарха. Впрочем, награждать за измену король умел так, что ни у кого из присутствующих не витали надежды на трусость или мягкость монарха.
   - Ответ старшего народа нам всем известен - "Восток примет нас".
   - Разве они не понимают, что следующей целью для... этого... станет восток. Враг не остановится.
   - Они надеются на горные хребты. Верят в то, что рано или поздно тьма рассеется.
   - Они просто не знают, с чем мы имеем дело.
   - Так или иначе - это их ответ. Сами знаете, что горный народ не отличается сговорчивостью.
   - Мы можем бороться и погибнуть, а можем покинуть запад. Но какие у нас шансы там?
   - Если основать поселения за центральным хребтом - с запада мы будем защищены. Лишь один проход - это не сотни лиг, которые мы сейчас удерживаем. К тому же, этот проход под охраной тех карлов.
   - Дворфов и гномов. Милостивому князю стоит уважительнее относиться к нашим восточным соседям, раз уж мы стали просить у них помощи.
   - Пока что, вся их помощь сводится к недомолвкам.
   - Так или иначе, а с севера нас будет прикрывать царство горного народа. Все, что нам известно, так это то, что они с удовольствием торгуют с переселенцами на востоке, а также сдерживают дикие племена с севера.
   - И где же будет новая столица?
   - Как вариант - Таэркарас - приморский городок, в устье реки Эльбург. Это наше название. На древнем, боюсь, название не выговорю.
   - Все равно, древний язык здесь никто не знает.
   - Этот порт был передаточным звеном при торговле с восточными поселениями, а также как запасная бухта для рыболовецких кораблей.
   Король никак не мог удержать волнение - не каждый день руководишь бегством целого народа.
   - Что ж, в свете выше изложенного, а также с целью сбережения королевства приказываю, - трехсекундное молчание заполнило зал совещаний.
   - Первое - направить экспедиционный корпус к разлому в центральном хребте, закрепиться у разлома с западной стороны, и приготовиться к длительной осаде.
   - Второе - направить корабли в этот...
   - Таэркарас.
   - Да, именно, и приготовить город к переселению первой партии переселенцев.
   - О каком количестве идет речь?
   - Пять... Десять тысяч!
   - Но, ...
   - Десять тысяч человек, через две недели и еще тридцать в течение месяца.
   - Разведать местность, приготовить карты, строить будем по месту. Времени у нас нет. Главное, чтобы к зиме у всех был кров и достаточный запас продовольствия.
   - Далее. Третье, точнее самое первое - направить гонцов в восточные царства, по трое, разными дорогами. Не хотелось бы прибыть на новые земли незваными гостями.
   - Остальные поселения должны не позднее второй недели весны начать сворачиваться и выдвигаться к разлому.
   - Генерал!
   - Ваше Величество.
   - Я надеюсь на Вас. Дайте нам время ...
   - Будем сдерживать врага столько - сколько нужно.
   - Благодарю, но помните - солдаты на новых землях нам также понадобятся. Не разменивайтесь по мелочам. Как только гражданские будут в безопасности - отходите.
   - Будет выполнено.
   Король повернулся к окну, с видом на порт.
   - Это будет нечто.
  

***

  
   - Капитан Кингсли! Капитан Кингсли!
   - Какого так орешь?
   - Приказ коменданта порта.
   Капитан, молча, вскрыл конверт и приготовился вслух прочитать, и, как водится, параллельно ехидно прокомментировать каждое слово, но после первых строк письма он, вдруг, умолк и угрюмо дочитал его про себя.
   - Что там, капитан?
   - Работёнка пришвартовалась с того света - вот что.
   Матросы переглянулись, по два раза у капитана вопросы задавать было не принято.
   - Приготовить шхуну к длительному плаванию! Трюм от груза освободить и обустроить для перевозки пассажиров.
   - Сколько?
   Капитан посмотрел на вопрошавшего, затем повернул голову в сторону города, махнул головой в ту же сторону, - А вон, всех их.
   - Пять дней в одну сторону к Таэркарасу. Назад порожняком.
   - Две сотни, если без поклажи.
   - Поклажа будет.
   - Значит полторы.
   - Берём две сотни в трюм, поклажу на палубу. Весь хлам и пожитки с корабля долой. Каждые сто фунтов спасут ребёнка или женщину. Брать только паёк на неделю. Сгрузим второй комплект штормового такелажа в Таэркарасе. Ветер сейчас спокойный.
   - Капитан, а как же наши пожитки. Они всё, что у нас есть.
   - Всё, что у Вас есть, это корабль, так что, или с пожитками на берег, или в море налегке. Пока мы у причала я предлагаю. Там, - капитан указал в море. Предлагать я не стану.
   - Да куда мы.
   - Приказ ясен?!
   - Так точно!
  

***

  
   Третью неделю не прекращался поток беженцев с запада. Вокруг церкви были обустроены приюты для больных или слишком уставших. Работы было хоть отбавляй.
   - Нужна вода!
   - Уже несу! ... Вот - два ведра.
   - Ты давно спал?
   - М? - Эдвард вопросительно посмотрел на отца Клавдия.
   - Спал давно?
   - Вчера... кажется. Но я не устал. Им сейчас гораздо хуже, - юноша повернул голову в сторону заполненного тракта, - их гонит страх, он поработил их разум. Моя усталость - ничто, по сравнению, с их страхом и их усталостью.
   - Но если ты упадешь от истощения, кто же им тогда будет помогать?
   - Обещаю, как только я почувствую, что готов упасть - я отдохну.
   Монах покачал головой, - что ж, надеюсь на твою искренность.
   Если бы он знал, что творилось в голове у молодого человека. Эдвард был полон невероятно сильных чувств, чувств, которых не понимал. Он привык к страху других людей. Он научился отстраняться от этого. Но сейчас вокруг него была река серой безвольной массы. Сотни угрюмых людей, кто-то плакал, кто-то чертыхался, но все двигался с одним и тем же выражением лица - лица человека, приговоренного к изгнанию на край света, без права возврата.
   От унылых мыслей его отвлек стук копыт. Всадников было четверо. Чуть погодя, подъехала еще дюжина. Это были солдаты в черных плащах. Но кое-что было в них, что выделяло эту дюжину от остальных военных. Знакомое и далёкое одновременно.
   - Вы что, собираетесь из храма сделать крепость? Храм - символ мира. Нельзя его осквернять кровью.
   - Вы, кажется, не поняли - я не прошу Вашего разрешения. Я Вас информирую, что с сегодняшнего дня - этот храм является военным объектом со всеми вытекающими последствиями.
   - И какими же последствиями?
   - Все гражданские должны покинуть этот храм.
   - Ах, храм, а как же военный объект.
   - Святой отец, прошу Вас понять нас. Мы делаем это, чтобы защитить Вас и всех, кто до сих пор использует этот тракт, как единственный путь для спасения.
   - Молодой человек. Я служу богам и людям в этом храме дольше, чем Вы живете на этом свете. Я и шагу на сделаю отсюда и не могу выгнать нуждающихся. Вы же сами видите, что здесь за светопреставление происходит. Тысячи переселенцев. Многие болеют. Вы желаете эпидемию на тракте?
   - Я все вижу и все понимаю, но не позднее чем через три-четыре дня враг ударит по нам. И эта гора станет стратегическим объектом. Враг не пощадит никого. Ни старика, ни ребёнка. Мы проливаем кровь ради Вас! Поймите уже!
   - Не повышайте голос в храме. Это прерогатива невежды, - пресвятой отец повернулся к алтарю, - воистину идет зло. Наш храм - маяк для нуждающихся. Он всегда был таким. И именно поэтому я остаюсь здесь. Насчёт остальных - я дам необходимые распоряжения.
   - Благодарю.
   - Вы же замените мне недостающие руки для помощи жаждущим.
   - Пока это не станет помехой для основной задачи.
   - И какая же основная задача? Если, конечно, это не военная тайна.
   - Задержать наступление орды на центральный тракт и прикрыть отступление главных сил. Приказа отступать, у нас нет.
   - Ясно, что ж, раз так - добро пожаловать.
  

***

  
   Колесо телеги застряло в яме.
   - Да что ж ты будешь делать.
   - А я говорила тебе - не останавливаться. И чего тепереча делать будем?
   - Да не причитай ты. Вон, сейчас служивых подсобить попросим, - сказал извозчик и с надеждой взглянул на военный разъезд, двигавшийся в его направлении.
   - День добрый Вам служивые, - приветствовал крестьянин подъехавших вояк, - не подсобите ли с телегой? А то, вот ведь несчастье вышло - в яму колесо угодило, а лошадки никак не сдюжат.
   Патруль, не взглянув на крестьянина, поравнялся с телегой и остановился рядом с запряженными лошадьми.
   - Что думаешь? - спросил тот, что был постарше.
   - Хлипкая, разве что на убой пойдёт.
   - А вторая ладнее будет...
   - Я прошу прощения, что встряю меж вашим разговором, но не поможете ли...
   - Распрягай лошадей!
   - Чего? А, вы наверно думаете, что они воз не тянут? Не - они пытаются, только силёнок не хватает. Тут пару парней сзади и...
   Меч вонзился крестьянину прямиком в живот чуть выше бедра. Истошный крик его жены огласил округу, который тут же оборвал арбалетный болт. Её тело с глухим ударом упало с телеги.
   - Какого хрена вы вытворяете?
   - Зааа... что? - прохрипел крестьянин.
   - Договор был - без крови!
   - Был, да сплыл, - процедил старший и одним ударом рассёк крестьянину череп, - не забыл, кому ты служишь, Уильям?
   - Не забыл, но эти клячи того не стоят!
   - Одна лошадка - десяток золотых, а чуток попозже и за три десятка перевалить может. Раз такой чистоплюй - проверь телегу, может чего путного найдёшь.
   Всадник спрыгнул с лошади и зашагал мимо тела женщины к телеге и откинул попону.
   - Шкуры, посуда, гвозди,... - он замолчал - край попоны задрожал.
   - Чего умолк?
   Две пары маленьких глаз смотрели на него.
   - Что там? - командир подъехал к нему со спины, - это ещё чего за пассажиры?
   - Это... дети.
   - Сам вижу, что не волки. Они нас видели.
   - Нет.
   - Что, нет? Эх, слюнтяй, - и старший снова вынул из ножен меч.
   Меч того, что стоял на земле невидимым лучом рассёк предплечье командира.
   - Ах, ты ж щенок - предатель! А! - и болт снёс всадника с коня.
   - Вы... вас... всех.
   Над командиром навис тот, кого он назвал Уильямом - молодой воин - лет двадцати от роду с короткой армейской стрижкой. Его глаза не моргали, лицо было словно вылеплено из глины. На нём не читалось ничего.
   - Что будет с нами - увидим позже, а ты - злобная харя скоро издохнешь, - сказал он и со всей силы пнул командира в плечо.
   - Хороший выстрел.
   - Спасибо. Уил, ты не думай - я её не хотел. Просто растерялся - она так кричать стала.
   - Всё в порядке.
   Со стороны полей послышался вой.
   - Что это?
   - Кузнечики, мля, стрекочут.
   - А какого они со стороны полей?
   - Новый вид - чёрные кузнечики - с севера ветром занесло! - прокричал Уильям, заскакивая на лошадь.
   - А что с ними?
   Дети просто сидели на повозке, обнявшись, и не двигались. Глаза их застыли на теле их отца.
   Со стороны поля опять послышался вой... уже ближе.
   - Бездна... что ж всё сегодня не так, - он подъехал к повозке и попытался схватить одного из детей, как ему показалось - парня, но тот закричал и бросился вырываться.
   - Ах ты ж, - хлёсткая пощёчина осадила ребёнка и позволили схватить его двумя руками.
   - Брайан, бери следующего.
   - А чего я?
   - Потому, что звать тебя на "Б"! Бери и валим отсюда.
   Не прошло и минуты, как всадники, забрав детей, скрылись в вечерних сумерках. Осталась лишь мерзкая картина смертоубийства человеческого - три мёртвых тела и кровь, обагрившая землю. Не первая, но и далеко не последняя.
  

***

  
   Треск молодых веток в костре отвлекал от мыслей о безысходности.
   - Не понимаю, о чем ты думал Эдвард - ты же не воин. Тебе путь на восток. Там ты будешь нужнее.
   - Я хочу помочь, я должен помочь. Вы же знаете, кто они, - молодой человек повернул голову по направлению к двоим рыцарям, которые всматривались во тьму.
   - Солдаты - есть солдаты.
   - Они такие же, как и я. Меня создали для того же, для чего и их.
   - Нет! Ты молод и не понимаешь, - они солдаты, солдаты могут лишь одно - убивать. Для них все способы хороши, хоть бы и пострадали невинные. Ты же иной. Ты выше их, и когда-нибудь ты поймешь это. Но для этого ты должен пережить этот кошмар.
   - Моё решение не изменится.
   - Что ж, значит, еще на одного упрямца в этом храме стало больше, - и монах хрипло закашлял.
   Нападение было быстрым и кровавым. Не менее тридцати вооруженных всадников налетели на храм. После менее чем двухминутной битвы все враги были убиты. Среди защитников потери были в виде трех рыцарей, еще двое были ранены. Был ранен и святой отец, пробовавший остановить кровопролитье.
   - Это наши знаки различия! - сказал капитан, осмотрев нападающих.
   - Маскировка. Так они прошли через заслоны.
   - Кто-нибудь! - к храму, со стороны леса, быстро бежал человек.
   - Помогите! Там резня! Вы... Вы ... Там, туда, - человек что-то еще сказал нечленораздельно, затем повернул голову и тихо произнес, - Там - мертвяки. Они просто идут и убивают всех... Всех.
   - Неужели они уже ударили по столице.
   - Все одно, это наших планов не меняет.
   - Парень! - командира по всему его виду не радовала эта беседа, - пора тебе уходить, - Я вижу, что тебя смерть не страшит, но это уже бой не на жизнь. Наш срок жизни исчисляется не днями, а часами.
   Эдвард сидел на корточках и удерживал голову испустившего дух святого отца, пробовавшего встать между раненным солдатом и отрёкшимся.
   - Я обещал своему учителю не показывать спину врагу.
   - Ты не ...
   - Постой командир, - капитана прервал на полслова один из солдат и затем подошел к парню.
   - Как тебя звать?
   - Эдвард.
   - А дальше.
   - Просто Эдвард, имя мне дал мой первый учитель.
   - Я знаю кто ты. А ты. Знаешь кто мы... точнее они?
   - Не знаю, но чувствую. А еще я чувствую, что с северо-запада идет тьма. И тут мой дом.
   Рядом в землю вонзился меч.
   - Сможешь дотронуться до меня мечом - будешь волен выбирать свой путь.
   Одно движение, и правая рука охватила рукоятку меча. Полуразворот и меч последовал за инерцией плеча. Взмах, и клинок рассек воздух в нескольких дюймах от лица воина. В голову вонзились миллионы острых иголок. Пальцы сами по себе разжались, и меч со звоном закувыркался по каменной плитке.
   - Я ..., я не могу сражаться с Вами. Вы не...
   - Зло. Нет, мы не зло и именно это я пытался тебе сказать. Что ты чувствовал, когда мы дрались с ними? Могу ручаться, что ничего. Потому, что они люди. Предатели, прошедшие обряд тьмы, мечтающие о бессмертии, о котором понятия не имеют. Ты не сможешь с ними драться.
   - Все равно. Мне некуда идти. Здесь был мой дом. Святой отец был мне семьёй.
   - Капитан!
   Все повернулись на крик.
   - Тем паче - уже поздно уходить, - Эдвард повернул голову чуть правее, - они близко.
   Вторая атака была не менее свирепой. На одного воина света приходилось три врага. Вместе с отрекшимися в черных плащах появились новые враги. Те были не такими свирепыми, но от этого не менее опасными. Нападающие шли через главные ворота - это было на руку оборонявшимся. Звон мечей разносился по двору.
   Вдруг в церкви разлетелся оконный проём. Никто из воинов не обратил на это внимание. Никто, кроме юноши, сидевшего у тела монаха и читающего молитву за упокой погибших. В сторону Эдварда метнули нож. Мгновение, и он попал бы прямо в шею молодому человеку. Но юноша продолжал читать молитву, тьма скрыла нож. Скрыла и его кисть, всю в крови. Нападающих было двое. Один, на ходу, замахнулся мечом, пытаясь снести Эдварду голову. Сидящий неподвижно Эдвард, чудом увернулся - лезвие прошло в двух пальцах от виска.
   Одно движение и нож должен воткнуться между третьим и четвёртым ребром. Но, как всегда бывало на практических тренировках с учителем, что-то пошло не так. Вместо того, чтобы вонзить кинжал в сердце приспешника тьмы, Эдвард промахнулся и всего лишь оттолкнул нападавшего плечом и отпрыгнул назад.
   "Да что же со мной?" - мелькнула мысль. Но зацикливаться на ней не было времени.
   Отрёкшийся последовал за Эдвардом пытаясь закончить то, что начал. "Я должен!" - отрёкшийся был его врагом, и он должен был защитить этот мир от зла, которое несли эти твари..., но кинжал опять проследовал тем же слепым маршрутом. В последний момент рука молодого человека была схвачена и секунда отделяла его от того, чтобы стальной клинок пронзил его. Эдварду не оставалось ничего иного, как задействовать раненную кисть левой руки. Пятерня легла на лицо врага. Нападающий, одним движением, оттолкнул молодого человека и завопил - кровь человека встретилась с телом отрекшегося, в воздухе повеяло жженой кожей. Второй нападающий попытался зарубить парня, но лишь рассёк воздух. В темном храме в серой рясе он был еле заметен и лишь глаза, блестевшие от отражения огней, бесновавшихся снаружи храма, выдавали.
   От нападающих тянуло смертью, этот запах заполнил храм, и казалось песок, трещавший на зубах, отдавался вкусом смерти. Но как их остановить, как убить то, что уже умерло?
   Эдвард схватил высокий канделябр. Свечи вылетели с него в разные стороны.
   - Вам здесь не место, - слова должны были прозвучать громко и грозно, но вместо этого прозвучали как издёвка - тихо и монотонно.
   - Жалкий щенок, лучше бы тебе умереть быстро, - выпалил обожженный, и бросился на обидчика.
   Меч ударился о подсвечник, отбив один держатель для свечи. Вторым ударом меч разрубил стойку пополам.
   - Вниз!
   Эдвард нагнулся, и определённо вовремя - меч одного из светоносных пролетел чуть выше его макушки. Завязалась свалка, окончившаяся, правда, довольно быстро не в пользу отрекшихся.
   - Хорошая реакция, - сказал, выбегая из храма, воин с одним наплечником. Другая рука воина была вся пропитана кровью, о чём говорили капли крови, падавшие с кисти.
   Эдвард так и остался стоять в центре зала рядом с зарубленными телами, ощущая, как постепенно запах тьмы рассеивался, и заменялся привычным запахом вечернего воздуха, что правда, слегка разбавленного гарью то тут то там бушевавших пожаров.
   - Прости меня, отец мой духовный, за пролитую кровь в храме твоём ... но так было нужно, - сказав эту, то ли молитву, то ли прощальную речь, парень пошёл на выход. Там бой подходил к своему концу. По двору были разбросаны тела и отрубленные части тела.
   И этот бой они сдержали. Потери на этот раз были критичными. Защитники не досчитались пятерых.
   - Бездна их подери. Если это был их авангард - следующий бой будет последний.
   - Эй, парень, что это у тебя? Куда тебя?
   - В руку, - он поднял кисть - в том месте, где была рана от кинжала отрекшегося осталась небольшая полоска, окаймлённая разводами засохшей крови.
   - Кажется,... это не моя кровь. Там, - Эдвард указал на двери храма, - двое. Они мертвы. Уже давно.
   - Двое пытались с тыла зайти, парень их спугнул, - воин, помогший в церкви, стоял, оперившись о забор, и внимательно наблюдал за молодым человеком, с левой руки всё ещё стекала струйка крови.
   - Ты и вправду зло чуешь?
   - Да.
   - На лошади ездишь?
   - Ездил. Давно.
   - Тогда слушай парень сюда. Очень хорошо, - и Эдвард слушал, с каждым словом все внимательней.
   - Но Вы ведь погибните здесь.
   - Это наша судьба и наш приказ. Есть такое слово сынок, называется - долг. Он, как и твоё слово учителю, не даёт нам возможности повернуться к врагу спиной. Но ты должен доставить послание до следующего форта в Бриенне. Если ты чуешь зло - проскочишь. Потому как враг здесь везде. Мы всё одно далеко не уйдём - одна лошадь осталась. Те гады их пристрелили.
   Эдвард молчал.
   - Это может спасти много жизней. И даст под зад этой сволоте. Ты же этого хотел - бороться со злом, - капитан впился глазами в лицо парня, - Так вот тебе возможность.
   Эдвард обвел взглядом горизонт.
   - Тьма вокруг.
   - Пора. Сейчас или будет поздно. Скачи парень на восток к развилке, затем на север к форту Бриенн, а там и до гор рукой подать будет.
   - Как Ваше имя?
   - Хольгер, Ив Хольгер.
   - Я запомню Вас, Ив Хольгер, запомню и помолюсь за Вас, а затем рассею тьму здесь. Когда-нибудь я вернусь. Обязательно вернусь! - крикнул Эдвард, заскакивая на лошадь.
   - Мы будем ждать парень, клянусь честью, будем, - прошептал Ив Хольгер, а затем развернулся к оставшимся воинам.
   - Легкораненые в авангарде, баррикадируемся в храме.
   - Кристен! - командир отряда оглянулся направо, - Дьявол! Все в храм!
   - Кристен - воин с одним наплечником сидел, опёршись о забор. Его стеклянные глаза застыли, и в них умерла надежда, надежда для всех них.
  

***

  
   Тучи скрыли луну и звёзды. По краю поля, пригнувшись к спине коня, всадник нёсся, не видя ни тропы, ни горизонта. Лес казался единым тёмным пятном. Поначалу Эдвард ехал в полный рост, но отхватив пару оплеух от низко склонившихся ветвей, решил довериться коню, лишь немного направляя животное относительно дороги.
   Он видел их - тьма шла параллельно ему с другой стороны поля. Их было много. Слишком много. Несколько раз ему казалось, что его увидели и вот-вот они бросятся к нему на перехват, но ночь скрывала его для глаз врага. Какое-то время, чуть отставая, бежала какая-то живность - волк или кто иной - Эдвард скорее чувствовал, нежели видел или слышал. Так всадник проехал почти всю ночь.
   Копыта глухо отбивали ритм. В какой-то момент наезднику стало казаться, что ударов стало больше. Глаза ничего не видели. Тьма была на горизонте, но рядом с ним всё было спокойно. Однако он слышал их - тех, кто следовал с ним. За ним, совсем рядом. Стоило лишь протянуть руку. Глаза закрылись, и в лицо врезался холодный и сырой воздух. Лёгкая дымка утреннего тумана закрывала границы горизонта, однако верхушки высоких гор точно указывала им направление движения. "Невероятно, откуда тут горы..", - мир не исчез - он лишь изменился и ... они ехали рядом. Воины. Десятки воинов, которых он вёл за собой. Он знал их. Всех их поимённо. Он должен одарить их самым ценным даром, который вскоре получит каждый из них. Смерть примет их, но перед последним вздохом они получат дар. То, что у них отняли и то, ради чего они следовали за ним.
   Лошадь заржала, и глаза открылись, словно ничего не происходило. Ночь, опушка леса вдоль тракта вернулись на свои места.
   "Усталость... засыпаю в седле, ещё пару лиг и нужно дать отдых лошади и себе".
   Перед рассветом Эдвард был вынужден повернуть южнее, чтобы оставаться незаметным - поле было не самым лучшим местом для наездника с уставшим конём.
   Подъехав к небольшой речке, незаметной со стороны тракта, он решил дать отдохнуть коню. Да и сам он нуждался в отдыхе. Так долго он не был в седле ..., впрочем, столько в седле он не был никогда. И это понимание отдавало неприятным подныванием при каждом шаге. Когда-то, когда он был гораздо младше, его тренировали держаться в седле, и даже драться верхом. Но с тех пор ушло много лет - он стал тяжелей и если тренироваться в фехтовании он мог, хотя бы и деревянной палкой, верхом ездить в храме было проблематично. Единственные верховые животные - пара мулов да ослов годились только для перевозки грузов. Ему предстояло ехать еще достаточно долго, и нужно было давать ногам и пятой точке отдыхать, но так или иначе долго отдыхать он не мог. Он должен был добраться до Бриенна как можно быстрее.
   Вдруг, слева треснула ветка. До того как треснула вторая, меч уже был в руке.
   - Спрячь железку, а то поранишься еще, - из-за кустов показались трое в военной форме, за ними вышел еще один.
   - Ты один?
   - Нас трое - меч, конь и я.
   - Понятно, - и тот, что задал вопрос, повернулся и дал какой-то знак рукой. Через несколько секунд послышалось приглушённое ржание лошадей. Две лошади, на одной из которых сидели два ребёнка.
   - Чёрных не видел?
   - Они с другой стороны тракта ехали. Много их было.
   - Да уж, впервые вижу, чтобы монах меч на поясе носил. Хотя время сейчас, что и святым за оружие хвататься не зазорно. Так?
   Эдвард молчал и только обводил взглядом вооруженных людей.
   - Добрый у тебя конь..., и сбруя. Где взял? Уже, что ли, и святоши мародёрствовать начали? - и компания рассмеялась.
   - Конь и меч мне были поручены для следования в форт Бриенн. Это конь воина, отдавшего жизнь, защищая храм от порождения тьмы.
   - Да мне по боку, чей он. А в Бриенну можешь не спешить - он уже пару дне как осажден. Черные захлопнули ловушку. Теперь только лесами к морю, а верхом согласись - ехать легче. А?
   Эдвард тут понял - коня он, скорее всего, лишится, и как назло от напоминания о седле, пятая точка опять заныла.
   - Кто Вы?
   - А на кого мы похожи?
   - Похожи на солдат.
   - Когда-то были, когда кормили, а теперь времена поменялись.
   Лица солдат в темноте были похожи на призраков - все отворачивали лица, все кроме одного - молодого солдата, говорившего с ним.
   - Ну, так что? Поможем друг другу? - тихо процедил солдат, положив правую руку на навершие меча.
   - Вы желаете ограбить меня?
   - Ну, многие так бы и сказали, а некоторые попытались бы отстоять своё. Особенно имея в запасе оружие.
   - Вряд ли Вам стоит бояться моего оружия.
   - Твоего оружия не мне бояться нужно, а тебе. Ненароком вынутый меч, часто становится причиной конфликта...
   - Один вопрос.
   - Да?
   - Дети. Куда Вы их везёте?
   - С лица солдата, как ветром сдуло ехидство, - Дети как дети... везём к ближайшему ночлегу, к людям, тебе то что?
   - Беспокоюсь за них. Они полны страха и злобы.
   Теперь настала пора солдату замолчать.
   Эдвард шагнул к нему так близко, насколько позволяла ситуация, - Если это поможет Вам быстрей помочь им - я не стану бранить Вас ни про себя, ни при других, и доносить не стану. Но Вы должны дать слово, что сбережёте их. Или оставьте их со мной, я постараюсь помочь.
   Солдат замер, задумавшись над чем-то. Кому другому он тут же ответил, где именно он видал подобные просьбы, однако сейчас был другой случай. Идея была отличной - одним махом... Нет и нет. Он взялся за это. Он должен. Этот монах, что он сможет, если...
   - Нам приказали раздобыть лошадей, - тихо, почти шепотом, стал говорить солдат, - Они думали, что мы не знали для чего. Армия забрала лошадей у местных князьков, а им приспичило все свои манатки перевозить. Вот и повадились у проезжающих переселенцев лошадей забирать, - Солдата как оборвало, он смотрел через плечо Эдварда в лицо вечности и продолжал говорить, - Как будто для нужд армии. Мрази. И сотник наш был заодно. Но уж больше не выслужится ни перед кем.
   Эдвард молчал, склонив голову.
   - Их родителей мы убили... не хотели прощаться с телегой. Дети под мешками спрятались. Когда их наш сотник заприметил, хотел было и их... Мы не дали.
   Зачем он всё это рассказал он и сам не понимал. Слова лились свободно и открыто, как когда-то в детстве.
   - Говоришь, чтобы тебе детей оставили. Может и стоит оставить, да только не так, посреди леса. Кровью мы помазаны. Кровью их семьи, - на последнем слове воин сделал такое ударение, что лошадь от неожиданности захрипела, - они даже представить не могут, как я их понимаю.
   - Я грехи не отпускаю... я всего лишь...
   - Ничего тут отпускать, ничего тут исправлять. И они спасибо не скажут, знаю, и будут ненавидеть всю жизнь. Да только так нужно, - самоуверенность как рукой сняло, глаза солдата остекленели.
   - Даю слово... если слово преступника для тебя чего-нибудь значит.
   Не сказав ни слова, Эдвард сделал три шага назад, - Лошадь Ваша. Там сумка с едой. Меч я оставлю себе - он Вам ни к чему, Вы, как я вижу, все при оружии. Возможно эти дети - единственный способ побороть тьму в Ваших душах, и не стать тем, кто гонит нас всех.
   - Значит так и будет, - солдат схватил стремена, развернулся и зашагал к ручью, ведя за собой лошадь.
   Не став дожидаться, пока беглецы передумают, одинокая фигура зашагала прочь придерживаясь края леса, но уже пешком, пытаясь не замечать зуд от седла. До Бриенна оставалось два дня пути.
   - Ну и ничего, ноги есть - дойду. Так даже лучше. Всё равно - в седле долго бы я не усидел.
   Он говорил сам с собой, лишь бы не думать о тех дезертирах, тьме, поселившейся в их душах, о детях, которые помогают бывшим солдатам бороться с этой тьмой, и об их общей судьбе. Пару раз он порывался повернуть назад, догнать тех солдат, и быть может, вместе им было бы проще. Нет - у него было задание, которое может помочь, куда большему количеству людей. И дело было совершенно не в Бриенне.
  

***

  
   Город Бриенна был одним из промежуточных фортов на западном тракте. За долгие годы, за счёт постоянного потока товаров, проходивших через него, форт расширился, и со временем вместо харчевни и пары изб, он стал походить на приличный город на несколько тысяч проживающих. Однако, до последнего момента Бриенна оставался, прежде всего, фортом, и каменные стены вокруг города тому были главным свидетельством.
   Первое, что указало на скорую встречу с городом, стал запах гари. Запах сожженных тел. Сотен тел.
   Предупреждение дезертиров было слегка преувеличено. Действительно, город был частично осаждён с севера со стороны плотных лесов. После нескольких атак, враг отступил в гущу леса, и боги знают, когда он опять обрушится на форт.
   Перед стенами чернели огромные костры. Подойдя ближе, Эдвард увидел еле различимые останки сгоревших тел, ещё недавно принадлежавших армии отрекшихся, атаковавших стены города.
   Не смотря на предостережения повстречавшихся дезертиров - город не пал. Видимо враг, получив отпор от защитников, решил не брать город в осаду, а проследовать далее, отсечь близлежащие тракты.
   Форт принимал вновь новоприбывших довольно прохладно, если не сказать больше.
   - Имя!
   - Эдвард.
   - А дальше?
   - Просто Эдвард. Я послушник храма у Залесского холма. Святой отец дал мне лишь имя.
   - Значит, просто будешь Эдвард из Залесья.
   - Откуда оружие?
   - Три дня тому к храму прибыли воины и потребовали, чтобы все эвакуировались. Я и наш настоятель остались присмотреть за тяжело-раненными. В ту же ночь на храм напали люди в черных плащах и еще...
   - Что?
   - Отрекшиеся. Настоятель был тяжело ранен. Он скончался у меня на руках. После этого капитан ... Хольтер ... Ив Хольтер дал лошадь и приказал мне покинуть храм и доставить весть об отрекшихся сюда - в Бриенн.
   - Твой капитан, судя по всему, просто хотел спасти твою шкуру. О массовой атаке отрекшихся нам известно уже больше недели. Сами вчера бой держали.
   - По пути сюда я их видел. По левой стороне тракта. Их было много.
   - Как они выгладили? Доспехи? Сбруя?
   - Я не знаю, они были слишком далеко, к тому же была ночь.
   - Тогда откуда знаешь, кто это был? Если то были одно из степных племён.
   - Нет. То было зло. Я знаю.
   - Лошадь при тебе?
   - Нет, её ... я отдал её нуждающимся.
   Сержант внимательно посмотрел в лицо юноши, - Голоден?
   - Не очень, больше жажда донимает, давно таких прогулок не было.
   - Прогулок значит... что ж, держи, выпей, - сержант подал Эдварду серебряную чашу с налитой в неё водой. За спиной Эдварда кто-то звякнул ножнами.
   Молодой человек с удовольствием выпил воду.
   - Серебро не причинит отрекшемуся вреда, - спокойно произнёс молодой человек, ставя чашу на стол.
   - Откуда знаешь?
   - Практический опыт, - в памяти всплыл посеребрённый канделябр и отрекшийся, от которого отбивался горе-монах. Их убивают этим, - парень указал на свой свернутый меч в руках охранника, - он принадлежал одному из воинов света, о которых я говорил и серебра в нём нет, кажется.
   Сержант, нахмурившись, встал и повернулся к окну.
   - Завтра к горам уходит еще один обоз с переселенцами. Место на телеге не гарантирую, но защита какая-то в пути будет.
   - Благодарю Вас.
   - Не спеши. Поблагодаришь, когда форт Близморт увидишь. Увидишь - будишь жить.
   - Я запомню.
  

***

  
   - Я! Я! Я знаю, где он! Он сверкал... о как он сверкал.
   - Где ты его видел?
   - В лесу, в лесу рядом с городом с высокими стенами.
   - Уверен, что это был он?
   - Да, мой господин, он ехал вдоль леса, затем остановился и вспыхнул миллионом огней - я даже ослеп... вы понимаете... Затем проследовал дальше в сторону города.
   - Вспыхнул?
   - Да, да - как эти штуки тех мерзких карлов.
   - Выследи его.
   - И что с ним сделать?
   Уродливое и разлагающееся лицо повернулось и уставилось пустым взглядом на вопрошавшего, - ... пока ничего.
   "Хотел бы я увидеть, как вы сможете что-либо ему сделать", - думать не хотелось, от мыслей перед глазами начинали всплывать незнакомые образы этой оболочки, - "нужно будет найти иное тело... но почему вспыхнул?..."
  

***

  
   Из Бриенны колонна выехала рано утром. Почти шесть десятков беженцев. Сопровождение в составе десяти солдат было дано, скорее, для морального спокойствия гражданских. Многие это понимали и пытались, кто, как мог, ускорить движение. Несмотря на это, до обеда колонна проделала не больше десяти лиг. Мужчины взгромоздили себе на плечи почти весь груз, оставив женщинам, лишь мелочь.
   Эдвард шёл в середине колонны, неся на левом плече свои не хитрые пожитки - меч, да маленький сверток с куском черствого хлеба. Ещё до выхода из Бриенны ему удалось разжиться другой одеждой. Серую тунику, отлично смотревшуюся в храме, он без сожаления заменил серой крестьянской рубахой. Ровный разрез на груди и тёмные пятна на краях разреза говорили многое о том, что сталось с бывшим владельцем одежды. На правом плече весел мешок, весом чуть бы не с половину веса его самого. Мешок принадлежал семье, которая шла рядом. Отец, мать и дочь. Девушка Мелисса пока ещё не разменяла второй десяток, хотя внешне трудно было понять. Многие пытались замаскировать от дурного взгляда жён и дочерей либо под старух, либо под больных. Мелисса была также умотана в широкий платок и лишь глаза, как два светящихся камня блестели из-под "маскировки".
   - Ты откуда?
   - Из Залесья, из храма.
   - А мы с Дорбуга, это на западе, почти у западного моря. Уже почти три недели в пути. Навидались всего.
   - Да, переселение - вещь не весёлое.
   - Это точно, знаешь, у нас сначала лошадка была, гнедая - Пэгги, но её у нас забрали солдаты. Сказали для каких-то нужд. А у Вас животные были?
   - Мелисса, не заваливай молодого человека вопросами. Ему и так не сладко. Может, мы скинем немного утвари? Раньше мы её на телеге везли.
   - Ничего, ничего, всё в порядке, я не устал, в храме и не такие тяжести приходилось носить, - успокоил их Эдвард, хотя он слегка приуменьшил ситуацию. Так далеко он грузы в храме определённо не носил. Он был и не прочь облегчить свой груз, только никак не мог подобрать слов. Сказать, что он устал - но они ведь шли, вровень с ним. Вон старик чуть поодаль - вот кто действительно устал, но он идёт. А притвориться, сгорбиться... нет - это будет не честно. Святой отец повторял - не ищи судьбы, но и не уклоняйся от неё. И он шёл, пытаясь отвлечься от ноющего плеча и мыслей о втором покинутом доме. Нужно было просто думать о чём-то другом.
   - Жердь.
   - Что? - Мелисса повернула голову.
   - Конь, на котором я тренировался когда-то.
   - А почему жердь?
   - Он был настолько тощим, что десятилетним, когда на нём тренировались, его позвоночник давил... словом неудобно было на нём.
   - Хи-хи, представлял себя воином?
   - В детстве меня учили быть воином, но затем судьба решила дать мне иное призвание.
   - Больше всего на свете я хотела бы увидеть то, что лежит за теми горами. Я их никогда не видела, только слышала истории. А ты тоже туда держишь путь. Хотя куда же еще.
   - К форту Близморт. Кажется, он так зовётся, а затем на юго-восток.
   - Это замечательно, мы сможем поболтать. За последнее время все стали такими ... грубыми.
   - Люди боятся. Страх заставляет людей меняться.
   - А ты боишься?
   - Нет.
   - Совсем-совсем?
   - Я стараюсь предугадывать опасность - наверное, это как страх, только он не мешает думать.
   - Или ты очень смелый или обманщик.
   Эдвард вздохнул и отвернул голову.
   - Извини, не обижайся, я по глупости. Знаешь, если поможешь нам добраться до гор, я тебя поцелую, - последние слова Мелисса произнесла Эдварду на ухо, видимо чтобы не услышал отец, - идёт?
   - Это не обязательно, я и так Вам помогу.
   - Значит договорились.
   Так за разговором они прошли еще несколько лиг, пока на горизонте не показалась блестящая под лучами заходящего солнца гладь реки, пересекающая центральный тракт.
   Мост был разобран, а вместо него были налажены несколько паромных переправ на случай, если враг неожиданно нападёт с запада. Паромы, сбитые из деревянных деталей моста, были пришвартованы с восточной стороны.
   - Эй! Паромщик! - закричал один из охранников и замахал правой рукой, - Паромщик! Твою мать! Заснул?!
   Со стороны парома показалась какая-то суета и, выждав затянувшуюся паузу, паром начал свой неторопливый путь.
   - Отдыхать всем! За раз паром берёт не больше десяти человек. Так что придётся подождать. Заодно и ноги отдохнут.
   "И спина", - подумал Эдвард, у которого спина раскалывалась как никогда доселе, хоть виду он старался не подавать, чтобы не смущать семью Мелиссы.
   Не успел паром добраться до середины реки, как со стороны дороги, по которой они пришли, послышался топот лошадиных подков.
   - Солдаты! Мечи вон! - прокричал старший из охраны.
   Из-за поворота показался всадник, лошадь неслась галопом. Верховой болтался в седле, как тряпичная кукла. Подъехав к переправе, лошадь встала на дыбы, и всадник вылетел из седла, приземлившись на песчаник.
   - Что за фортель? - к нему подбежали солдаты. Эдвард также осторожно подошёл поближе.
   Когда всадника осмотрели, оказалось, что это один из разведчиков форта Бриенн. Со спины у него торчали две стрелы.
   - Отрек..., нежиить. Бриенн гориит. Скоро ... здесь, - на последнем слове солдат испустил дух.
   - План меняется! Переправляться будем по двенадцать! Шмотки оставить! Брать только то, что поместится в правую руку.
   - Паромщик! Весло тебе в жопу! Живее!
   Все стали переговариваться.
   - Будете переплывать в той очереди, в которой я скажу! Сначала бабы и дети! Затем по порядку следования сюда. Я Вас всех запомнил! Кто без очереди полезет - прирежу! Всем ясно?
   Народ недовольно зашумел - по всём было видно, что попасть на первый паром хотелось всем.
   - Все всё поняли?!
   - Поняли, поняли, - утихая, отозвалась толпа.
   - Солдаты, приготовиться к обороне! Стив за мной - к повороту! Нужно пару растяжек поставить на дороге. Остальным не отходить от переправы. Защищать гражданских.
   - Я с Вами! - Эдвард вышел из толпы, сжимая свернутый меч.
   - Кто такой?
   - Я послушник с храма, но если враги и вправду отрекшиеся - я могу помочь. Я их вижу...
   - Хрен с тобой, зрячий, поможешь деревья рубить. Вперед!
   Чёрные плащи налетели как коршуны. Два сваленных дерева, лишь немного смогли замедлить их нахрап. Хотя растяжка на повороте дороги сработала как нужно - первые трое наездников распластались на земле. Из них встал лишь один.
   Охрана приняла их удар первой, и первой же понесла потери. Двум солдатам просто снесли голову. Еще одного затоптали. Однако всадники были остановлены. Их было не больше дюжины, но кавалерия есть кавалерия. Рубить сверху всегда удобней. Этот урок Эдвард запомнит надолго.
   К тому времени, как враг атаковал, паром сумел перевезти первую группу беженцев, которые тут же бросились бежать от переправы.
   Бой кипел во всю силу. Чёрных было больше, и они были в седле, но к их несчастью крутой берег и частокол прибрежных деревьев не давали возможность для манёвра. И вот один из них упал с седла, сражённый клинком, а буквально несколько секунд спустя лишился руки с мечом второй. Командир охраны подрезал сухожилия коня, заставив того сбросить наездника. Таким же способом были повалены еще трое.
   Защитники понесли серьёзные потери. На ногах стояли только трое, включая Эдварда против шестерых отрекшихся.
   - Ну что, черви, вперёд! Сейчас дядя вам кое-чего укоротит, - пытался бравадой придушить страх командир.
   - Где паром? - бросил он в сторону вопрос.
   - Он не поплывёт сюда, пока здесь они.
   - Что ж, значит, так тому и быть. Я беру на себя двух крайних справа, вы берите тех, что слева. Вперёд!
   Командир охраны действительно сумел зарубить крайнего, и даже всадил клинок во второго, но получив удар по правой руке, был вынужден разжать запястье, чем и воспользовался враг. Три ножевых удара в живот командира, и всего один удар охотничьего клинка в висок отрекшегося. На обагренном чёрной кровью лезвии ножа красовалась гравировка - "Лучшему охотнику Бриенна". Второму стражнику повезло меньше, если судьбу его командира, можно было назвать везением. Всего один удар мечом, конечно же, был бы летальным для любого человека, но нежить он не остановил. Эдвард кружился меж врагами, пытаясь не лишиться головы. С первых секунд боя Эдвард понял, что может лишь отвлекать врагов, не причиняя им особо вреда. Он не мог даже коснуться никого мечом. О том, чтобы убить их и речи не могло быть. Помог песок. Враг был быстр, но и массивен одновременно. Несколько раз противники поскользнулись, пытаясь изрубить прыткого юношу. Но и Эдварду было не сладко. Целый день в пути дал о себе знать. Адреналин, который давал силы сражаться солдатам, у него по физиологическим причинам не выделялся. Боль и усталость хоть в бою, хоть в пути, хоть на привале не особо отличались.
   Когда из защитников переправы оставался в живых лишь молодой человек, тот оказался против двух врагов.
   Один из нападавших махнув обманным выпадом, по инерции саданул правой ногой по песку, попав Эдварду в глаза. В тот же миг он был сбит из равновесия и получил удар клинка в ногу. Впрочем, этот удар сыграл с нападавшим злую шутку - из раны брызнула кровь. Несколько капель попали на лицо того, кто всадил нож.
   Гортанный рёв разлетелся над рекой. Для напавшего кровь была не лучше расплавленного свинца. Попав на него, кровь стала разъедать кожу. Отрекшийся отбросить оружие и побежал к реке. Второй остановился, не понимая, что произошло. Эта заминка и спасла жизнь Эдварду. Ослеплённый песком, он наотмашь ударил мечом. Взмах клинка рассёк отрекшемуся плоть в районе берцовой кости. Тот, крикнув то ли от боли, то ли от неожиданности, повалился на Эдварда с единственной мыслью - отправить этого мальчишку в бездну. Кинжал вошёл в левое плечо чуть ниже ключицы как в масло, чудом не зацепив ни одной кости. Второй рукой нападавший схватил за правую руку Эдварда, не давая тому использовать меч.
   Всаженный клинок мешал дышать, перед глазами замельтешили кровавые светлячки.
   - Я буду с упоением наблюдать, как ты подыхаешь, ублюдок.
   Звук сработавшего механизма арбалета казался таким далёким, как будто из иной жизни. Отрёкшемуся уже точно ничего не показалось - арбалетный болт вошёл прямиком ему в затылок.
   Он лежал посредине пляжа, по которому были разбросаны как после кораблекрушения тела солдат и отрекшихся. Окровавленная левая рука онемела, кинжал так и оставался торчать из плеча. Сознание уже не принадлежало ему, однако всё ещё находилось где-то рядом.
   - Ты жив? Прости, что так поздно - пока тетиву натянул... Нужно уходить. Плот плывёт к нам. Тут остались только пятеро, остальные убежали, - та самая семья, которой молодой человек помогал в пути, помогли ему наскоро перевязать плечо и ногу.
   - Второй...
   - Он убежал.
   - Я думала, ты шутил про тренировки и жердь, - помогала увязывать рану на плече Мелисса, руки у неё тряслись, не переставая, - а ты вон как. Я так испугалась.
   - Постойте, - Эдвард нагнулся, подобрав меч, судя по чёрной слизи на лезвии, принадлежавший одному из охранников. Затем повернул голову, и закрыл глаза.
   - Вам плохо?
   - Тише, - глаза Эдварда открылись. От увиденного, он попытался вскочить и чуть не упал - боль в ноге взвыла диким зверем.
   - К парому. Быстрее, они близко, слишком близко. Если с парома увидят их, повернут назад.
   К счастью, внутреннее зрение Эдварда отличалось дальнозоркостью. Закрывая глаза, ему казалось, что враг гораздо ближе. Однако, как только последний переселенец запрыгнул на паром, с холма показались всадники. Их было много, гораздо больше первого отряда. Не останавливаясь, они ринулись к переправе.
   - Гребите! Все!
   Вёсла и шесты заработали в безумном ритме. Когда просвистела первая стрела, паром отплыл уже чуть ли не до половины реки. Тут же упали, пронзённые стрелами двое, в том числе и отец Мелиссы. Эдвард со всей силы отталкивался здоровой рукой от дна шестом. Первая стрела угодила ему в ранее поврежденную ногу.
   На паром были выпущены сотни стрел.
   - Хватайте щиты!
   - Помогиитее! Отец! - кричала девушка.
   Двое схватили деревянные щиты, использовавшиеся как помост для закатывания бочек, надеясь ими прикрыться, но успели лишь приподнять один щит, прежде чем ранеными упасть на него же.
   Вторая стрела угодила Эдварду в правое легкое. Этого ему хватило - он сполз к перилам и повернул голову в сторону пассажиров. Мелисса накрыла своим телом мертвую мать. Из её спины торчала стрела. Эдвард пополз к ней. Грести уже не было необходимости. Смертельно раненный капитан, не захотел, чтобы нежить захватило его экипаж и просто перерубил канат со стороны нападавших, предварительно застопорив его. Так он и сидел, опёршись об ограждения, утыканный стрелами, с топором в правой руке и концом троса в левой.
   - Те-ерпи-и, - сквозь волны боли и слабости то ли простонал, то ли прорычал Эдвард, ползя к Мелиссе.
   - Де-ержи-ись, - он, приложив кисти рук к ране на спине девушки, медленно стал вынимать стрелу. Паром осветило голубоватое сияние.
   - Держись! - с этим Эдвард потерял сознание.
   Очнулся он от сильного удара. Паром упёрся в берег. Резкая боль в ноге заставила его вспомнить, где он. Девушка была жива, но очень слаба. Да и он сам был не лучше. Только сейчас он заметил стрелы, торчавшие в нём самом. В ноге стрела была обломана, видимо, обломал, когда полз по парому.
   - Мама..., папа, - прошептала девушка. Из её глаз текли слёзы, смысл которых Эдвард никогда не понимал, - спаси их... Пожалуйста, не меня ... Их.
   Они были мертвы. Все они. Пять переселенцев и двое паромщиков. Настил плота стал красным от крови.
   С трудом поднявшись на ноги, Эдвард тут же повалился набок, простонав что-то невнятное. Силы покинули его, и он потерял сознание.
   Проснулся он от жуткой боли во всём теле. Через минут пять он всё же сумел утихомирить боль в ноге - свет был уже довольно тусклым - его силы хватило лишь на то, чтобы остановить кровь, ту, что ещё не успела из него вытечь. Ещё через минут десять он с трудом смог перетащить Мелиссу на берег. Там он дал её немного воды и выпил сам.
   - Они ...
   - Прости..., я не сумел..., они уже были мертвы, они умерли быстро, - наверное, он думал, что это должно было успокоить девушку, но услышав это, Мелисса исторгла стон, и потеряла сознание.
   - Спи, отдохни.
   Провозившись со своими ранами какое-то время, Эдвард смастерил подобие ручных саней - щит, которым пытались укрыться от стрел и два куска каната стали неплохим подспорьем. Орудовать одной рукой - то ещё развлеченье, а постоянная боль в ноге и правом боку, как специально, мешали ему сосредоточиться на работе. Эти импровизированные сани он мог бы соорудить минут за пять, если из них две минуты чесать затылок. В данной ситуации у него ушло больше часа.
   Закончив работу, он ещё раз проверил дыхание девушки. Она спала. Потеря крови дала о себе знать. Главное она была жива - свет немного помог. Не так, как он рассчитывал, но всё же. Ко всему враг остался на том берегу. Какое-то время они были в безопасности, но для того, чтобы спастись - им придётся преодолеть не малое расстояние до гор, которые миражом маячили на горизонте. Сколько до них было - два дня... три? Или больше. Он не знал. Кажется, давно, учитель рассказывал, как определить расстояние до цели по большому пальцу руки, но, кажется, на горы этот фокус не работал. Да и было ещё что-то о том, что горы, особенно высокие, всегда кажутся ближе, чем на самом деле и только если заранее знать их высоту... Он хаотически пытался собрать обрывки памяти в логические цепочки, но усталость мешала, как назойливая муха.
   Так или иначе, он должен был отдохнуть. Сон ему был жизненно необходим. И он пришёл незамедлительно, не смотря на ноющие рёбра и ногу, не смотря на рой мыслей, терзающих разум. Как только его веки закрылись - его унесло в мир грёз. Там он раз за разом падал на мокрый от речной воды и крови настил парома и смотрел на тела. Тела тех, кого убил, а они смотрели на него.
  

3 Путь на восток

  
   Лесу не было конца.
   - Уильям, ты уверен...
   - В чём? Что мы не потерялись? Не уверен.
   - Просто...
   - Я уверен исключительно в том, что мы двигаемся на юг, правда, исключительно медленно. А ещё я уверен, что тот лес, в который мы въехали с северной стороны огибает юго-восточный тракт и рано или поздно мы туда выедем.
   - И?
   - И двинем восточней столицы. Там у меня знакомые были - у них неофициальный морской извоз был.
   - Я думал, их всех изловили.
   - Дураков может и словили, но нам то не дураки нужны.
   - Уил.
   - Что?
   - На счёт их... ты, правда, надумал их куда-нибудь пристроить? Не то, чтобы мне это сильно мешало. Но ты сам сказал, что мы медленно идём.
   - Что надумал то и надумал.
   - Они - помеха.
   - Когда-то и ты был помехой - помнишь?
   - Мне казалось, я тот долг уже выплатил.
   - Ничего ты мне не платил... Просто есть вещи, которые просто необходимо сделать. Мне казалось, что ты как никто другой знаешь об этом.
   - Я на них как гляну... их взгляд. Не могу я их выносить.
   - Мы убили их родителей. Чего ты от них ожидал?
   Собеседник Уильяма лишь покачал головой и замолчал.
   Через час лес начал редеть, а ещё через час между редкими соснами стали мелькать признаки недалеко живущих людей - пни срубленных и спиленных деревьев.
   - Стоять!
   - Курт со мной налегке. Остальные выдвигайтесь правее, рядом с тем стогом. Если что, - Уильям взглянул на людей, - сами знаете, как от погони уходить.
   Когда двое солдат ушли на разведку, оставшиеся достигнув оговоренного места, расселись за деревьями, так, чтобы ни их, ни коней со стороны села не было видно.
   - Чего смотришь?
   - Я видел.
   - Чего ты видел?
   - Ты мамку убил.
   - Не специально я, не свезло твоей мамке. Скажи спасибо, что Уильям решил вас забрать. Моя воля - вы бы остались на том возу.
   - Я убью тебя, - мальчишка глядел на арбалетчика не моргающим взглядом.
   - Да ну...
   - Братик... не надо...
   - Сестру слушай сопляк.
   За стогом треснула ветка. В ту же секунду из-за стога, пригнувшись, выбежали Уильям и Курт.
   - Всё тихо?
   - Тише некуда. А у вас?
   - Село, кажись, не тронуто.
   - Боевых подразделений нет. Лошадей не слышно - видно армия реквизировала, но кто его знает.
   - Значит так, вы... мы - армия. Остаёмся на ночлег, пополняем провиант и двигаем дальше. Всё по уставу. Никаких повеселиться. Пока не дойдём до южного тракта - глаза держать на затылке. Ясно?
   - Яснее некуда.
   - Приведите себя в порядок и выдвигаемся цепью.
   - Вопросы?
   - Дяденька, - со спин послышался всхлипывающий голос.
   - Что?
   - Что вы... с нами...
   - Ничего. Останетесь в деревне - место далеко от трактов - война сюда может и не докатится, - отчего-то стал объясняться Уильям.
   - Тут плохо... не оставляйте...
   - Ты знаешь эти места?
   Девочка покачала головой, - нет, мне сон снился... плохой.
   - Понятно. Выполнять приказ!
   - Но.
   Командир сделал вид, что не услышал писка девчонки.
   - Вы все умрёте! И я, и братииик..., - слёзы хлынули из глаз.
   - Да что ж...
   - Уил, её в таком состоянии в село везти - только себе приключений искать.
   - Знаю, - Уильям подошёл к детям и присел на одно колено.
   - Брат девчушки сделал шаг вперёд, - хотите избавиться от нас - просто отвернитесь - мы уйдём.
   - Вы не выживите в лесах. Мне не известны эти места досконально, но, насколько я знаю, вблизи поселений нет. Я удивлён, что мы вышли на этот погост, но уверен, что кроме него на сотни лиг ни одной хаты.
   - Я обещаю, - продолжал Уильям, смотря в маленькое сморщенное лицо расплакавшейся девочки, - если я почувствую опасность для вас в этой деревне - вы здесь не останетесь. Мы сумеем постоять и за себя и за вас.
   - Мы это уже поняли, - нахмурившись, ответил парень.
   - Я мог бы сто раз извиниться и столько же раз покаяться перед вами обоими. Но ваших родителей это не вернёт. Всё, что я могу - сделать наше расставание как можно удобным и безопасным для всех нас.
   - Ждём, не дождёмся...
   Сзади солдаты держали свой разговор.
   - Уильям сдал.
   - Совесть заела за тех крестьян вот и вся недолгая. Побесится, мальцов сдаст и попустит.
   - Только вначале нас под топор судьи подведёт.
   - Подведёт - значит по заслугам. Мне история с селом тоже не больно улыбается, да только я ему головой должен.
   - Как знаете, но помяните моё слово - аукнется нам его слабость.
   На подходе к крайним домам сразу же бросился в глаза суровый аскетизм селян. Кроме плотной и длинной рубахи с поясом одежды ни на ком не было.
   - День добрый люд!
   - И тебе человече.
   - Могу я увидеть старосту или кто у вас за старшего?
   - Старост никаких у нас никогда не было, но если нужен главный - я отведу, - процессия в составе солдат, двух детей, да нескольких крестьян проследовало в центр села.
   - Второй полк под командованием сотника Кригберда, - на ходу сочинял Уильям, - направлены для проверки здешних лесов на предмет наличия отрядов отрекшихся либо иного врага королевским указом.
   - А...
   - К сожалению, при выполнении задания командир был убит, - продолжал сочинять он, - теперь вот из почти трёх десятков мечей - мы и остались. Следуем к основным силам армии на юге для передислокации.
   - Ясно. И чем мы можем помочь... армии?
   - Да, в общем, коли это не стеснит вас - обеспечить провизией моих ребят из расчета пяти дней. Для переброски больше не потребуется. И приютить двух подкидышей - разбойники их родных перебили - вот мы их за собой и таскаем. Только путь наш не безопасен, а для них тем паче.
   - Думаю, служивый, мы поможем Вам всем, чем сможем.
   - Благодарю Вас, именем государя. Уверяю - все ваши деяния после будут компенсированы.
   - Не стоит. Пока что предлагаю поселиться на постой. Тут рядом хата старая есть - не хоромы, но прилечь будет где.
   - Ещё раз благодарю.
   Не прошло и часа, как посмотреть на прибывших вояк пришла вся деревня.
   - Да сколько их там? Под сотню что ли?
   - Думаю больше.
   - Уильям.
   Тот лишь поднял взгляд.
   - Пора уходить.
   - Да. Знаю.
   - И когда они разбредутся?
   - Скоро.
   Они шли к конюшне по той же улице, что два часа назад, но деревню как подменили. За заборами стояли десятки селян и не моргающим взглядом сверлили дом, где поселились солдаты.
   - Говорил же - нужно было валить сразу, как пить дать учуяли, что мы...
   - Цыц, пока ещё ничего не случилось - ну одичали маленько - людей давно не видали. Вот и...
   Вдруг, сзади со стороны дома головы раздался пронзительный детский крик. Все остолбенели. Головы невольно повернулись в сторону крика - сзади путь перекрывали несколько крестьян.
   - Чего это?
   - Обмен состоялся! - прозвучал далёкий окрик, явно назначавшийся солдатам.
   - Чего? Уильям! Как же это. Мы что же харчи на детей обменяли?
   - Вперёд, - не раскрывая рта, процедил командир.
   - В первый раз за последние несколько дней я с тобой полностью согласен парень.
   Они шли к конюшням. В воздухе витало напряжение.
   - Они убили их... убили...
   - Спокойно, - он будет ненавидеть себя завтра.
   - Пусть только сунутся.
   - Спокойно, - сейчас нужно было вывести людей из ловушки.
   - Я их как свиней...
   - Спокойно.
   До крайней хаты оставалось не больше десяти шагов, как за спиной снова надрывно завопил чей-то голос.
   - НЕТ!
   Может в другой раз Уильям успел бы сориентироваться, но давящая обстановка затормозила его. Звон сработавшего арбалета разорвал тишину.
   Никто не заметил, как у крестьян в руках появилось оружие.
   Арбалетный болт прошил двоих на вылет. Но остальных было слишком много. Зазвенели мечи, и полилась кровь. Красная кровь дезертиров и черная кровь крестьян.
   Первым упал Брайан, получивший удар косы в живот. Он успел отрубить владельцу косы обе руки, но на этом его бой был окончен.
   - СТОЯТЬ! - Уильям бил наотмашь, пытаясь скорее отпугнуть, нежели убить.
   Но кровью налились глаза с обеих сторон, и остановить их могла лишь смерть.
   - Последнее, что видел Уильям перед тем, как камень угодил ему в затылок, были тела его товарищей и почти полтора десятка изрубленных местных крестьян, по очереди встававших с залитой кровью улицы.
  

***

  
   Холод. Ужасный холод. Он сковывал тело и разум. Конечности непроизвольно подрагивали, а челюсть отбивала чечётку. Снег кругом. На нём - длинная грубая туника подпоясанная куском верёвки и сандалии. Одет он был определённо не по сезону. Белый горизонт со всех сторон, но на севере небо заволокла чёрная пелена. Отчего-то Эдвард был полностью уверен, что это был север, хотя ни солнца, ни луны, ни даже единственной звёздочки на небе не было.
   - Нужно идти на восток, - говорил он себе вслух, - Нужно идти.
   Снег становился всё глубже, вьюга всё сильнее мешала дышать.
   - Нужно идти.
   - Кто ты?
   - Что? - Эдвард поднял голову и взглянул в молочно-белое небо.
   - Кто ты?
   - Я человек!
   - Кто ты?
   - Я че-ло-век! - силы покидали его.
   - Кто ты?
   - Я че...ло...век, - шёпотом проговорил Эдвард и упал на колени, - че...ло...век.
   - Тогда вставай! - голос прозвучал у него за плечом. Эдвард через силу обернулся. За его спиной стояли воины - те самые, что защищали храм, - Вставай!
   Эдвард напряг мышцы ног - казалось, они превратились в две ледяные глыбы.
   - Вставай!
   - А-а-а! - прокричал он, и со всей силы ударил кулаком по одному колену, затем по другому. Так он молотил по своим ногам - удар за ударом. Откуда только взялись на это силы.
   - Вста...!
   И тут колено треснуло и стало разгибаться. За ним последовало второе. Эдвард медленно, с невероятным усилием встал на ноги.
   - Нужно идти, - проговорил он, то ли сам себе, то ли тем, кто стоял за его спиной. И он зашагал. И они пошли за ним.
  

***

  
   - Просыпайся, - Эдвард потормошил Мелиссу, нам пора.
   Девушка приоткрыла глаза. В них стоял холод ровно две секунды, после которых глаза опять заполнила влага.
   - Нам пора, нужно уйти как можно дальше от переправы. Враг еще на той стороне, но не думаю, что надолго.
   - Изо рта девушки послышался стон.
   - Ты хочешь что-то сказать? - и Эдвард придвинулся ближе.
   - Я не могу ... шеевелииться, - прошептала девушка.
   - Не бойся, я попробую помочь, - и Эдвард опять приложил руки к её ране, но ничего так и не смог из себя выжать. Он был обессилен как никогда ранее.
   - Ни чего, не бойся, я отдохну и попробую ещё, но сейчас нужно идти. Я буду идти и повезу тебя. Всё будет хорошо. День-два и до гор доберёмся. А там восток.
   Мелисса ничего не ответила, лишь наклонив голову набок.
   К обеду он отошёл на достаточное, как ему казалось, расстояние. Нужно было отдохнуть. Отдых был нужен им обоим.
   - Ты как? Не больно?
   Девушка еле-еле покачала головой слева направо и что-то прошептала. Прислушавшись внимательно Эдвард услышал, - по...хо...ро...ни ме...ня с той сто...ро...ны гор, по...жа...
   - Не говори так, ты будешь жить, ты сильная - сколько перенесла.
   Её лицо было серым, почти белым, - по...о...бе...щай, - опять прошептала она.
   - Хорошо, я обещаю, что когда ты умрёшь, а случится это лет через восемьдесят, я похороню тебя на востоке, а теперь расслабься, не мучай себя. Тебе нужно отдохнуть. Глотни, - и Эдвард приставил ко рту Мелиссы бурдюк с водой.
   Девушка безвольно глотнула один раз.
   - Хорошо, а теперь отдохни, лучше поспи. Я тебя разбужу.
   Он несколько раз пробовал применить его силу, чтобы помочь ей, но всё было бесполезно.
   Так он и шёл, ковыляя раненной ногой - кровь не шла, хотя, судя по цвету кожи - в нём крови просто не осталось. Идти решил ночью, подумав, что ночью по звёздам труднее сбиться с пути, да и боль ночью немного унималась.
   Ближе к полуночи на их пути замаячил огонь, по всей видимости - костёр.
   Мелисса неожиданно очнулась и застонала, - Нет,... не туда,... там худо, поверни.
   Когда он подошёл к ней, Мелисса опять потеряла сознание.
   - "Плохой сон...", - Не бойся, там огонь - согреемся и продолжим путь.
   Как и ожидалось, ночью источник света оказывается гораздо дальше, чем подсказывают глаза - к костру Эдвард дошёл через час.
   - Мир Вам, - попытался громко выкрикнуть Эдвард. По недолгому опыту скитаний он знал, что в пути к неизвестным путникам лучше подходить, предварительно предупредив, особенно ночью, особенно в это неспокойное время. Тьмы в этом месте он не чувствовал, но некая тревога маленьким зудом не давала ему расслабиться.
   У огня сидел человек без возраста. Одновременно ему можно было дать и тридцать, и пятьдесят лет. Лишь седина, блестевшая в отблеске огня, намекала на то, что человек был далеко не молод. По правую руку лежали пожелтевшие листы. К счастью ветра не было, иначе он давно уже разметал бумагу. По левую руку на земле приютилась почти законченная прозрачная бутылка с мутной жидкостью.
   Незнакомец приподнял голову, обведя горизонт мутным взглядом, ничего не ответил, а лишь приподнял правую руку в знак то ли приветствия, то ли чтобы отогнать комара, который назойливо кружил перед его лицом.
   - Мы увидали огонь и решили подойти.
   - Мы? - незнакомец взглянул на девушку, лежавшую на самодельных носилках.
   - Её ранили на переправе... если у Вас есть лекарство...
   Незнакомец покачал головой, - Только яд, но он действует уж очень долго, - и его рука приподняла бутылку. По всему было видно, что этот тип оприходовал содержимое бутылки незадолго до прихода Эдварда.
   - Моё имя Эдвард, девушку зовут Мелисса.
   Незнакомец лишь кивал головой.
   - Если это не Ваша тайна - как к Вам обращаться?
   - Ко мне обращались по-разному, но никогда по имени, - он развёл руками, - увы, тот, кто пишет чужую историю, обречён забыть свою. Можешь звать меня как хочешь - сегодня у меня нет имени, а завтра, когда я его вспомню - я забуду эту ночь.
   - Благодарю Вас.
   - Фот, в-зьми, - тот швырнул кожаный кисет, на ощупь пустой.
   - Что это?
   - Эдо тля ниё. Эдо фсё, я мгу, - затем незнакомец опять уставился на огонь.
   Казалось, незнакомца не волновала изменившаяся ломаная речь.
   Эдвард расшнуровал кисет. В нём лежала одинокая серебряная монета, со странной огранкой. С одной стороны монеты виднелись контуры человеческой головы в профиль, кажется женщины с развивающимися волосами, а с другой было изображено животное. Такого животного Эдвард никогда не видел - существо стояло на задних когтистых лапах, а вместо передних конечностей сбоку виднелось какое-то опахало. "Монета не поможет ей", - пытался сообразить Эдвард, - ... разве только..."
   - Она выживет.
   - Брости... Йа ни хатил, - язык незнакомца всё больше путался. Бросто тах ада... Брости пеня Белиза...
   - Ты знаешь её?
   - Я бросто катил телать... З гхйснй [йнтк слткфнм 'нйн вбх юфснйзобв/ "ню з е,бк т`... дст[...
   Незнакомец стал говорить очень быстро, но звуки, которые вылетали из его рта, перестали что-либо значить. Затем он закричал так громко, как не могло кричать ни одно живое существо - эхо от его крика достигло гор и многократно повторилось затихающим далёким эхом, словно отразившись от самого неба. Вдруг он умолк, и опять уставился в огонь на несколько ударов сердца, после перевёл взгляд на лежавшие на земле бумаги и произнёс, на этот раз чётко, - Если не для неё, тогда возьми себе. Отдашь перевозчику, я ему должен за... неважно. Пока что можете погреться у костра. Ночи стали прохладными, - сказав это, незнакомец опять припал к бутылке.
  

***

  
   Первой мыслью была, - "Мёртв", - однако гул в голове и боль в скрученных руках намекал на то, что он всё ещё жив. Но надолго ли?
   - Живой? - справа висел Гарднер, солдат, чуть старше Уильяма, прибился к их шайки неделю назад, скорее, от страха перед наказанием за дезертирство.
   - Похоже на то... кто ещё остался?
   - Нас трое - ты, я и Курт. Брайан - урод... почти же ушли.
   - ...
   Кто-то подошёл к камере.
   - Это сдача, - и через прутья к ногам узников полетели несколько предметов округлой формы. Три побольше и два поменьше.
   Никто из узников не взглянул вниз - не было нужды. Все и так понимали, что это были за предметы.
   - Сегодня вы будете проходить ритуал или...
   И опять все сразу поняли - что или... звук катящихся округлых предметов стоял в ушах. Все молчали.
   У Уильяма перед глазами стаяли лица детей, и слова того парня эхом били о самые потаённые уголки его разума: "Возможно эти дети - единственный способ побороть тьму в Ваших душах, и не стать тем, что гонит нас всех".
  

***

  
   Когда Эдвард проснулся, странного человека возле костра не было. Не было ни его следов, ни разбросанных бумаг, словно он приснился. Лишь холодная серебряная монета указывала на реальность встречи. Солнце вставало из-за гор, давая путникам ориентир для спасения.
   Нога зажила, остался лишь шрам. Плечо же, при каждом движении, напоминало о себе острой болью.
   Он осмотрел горизонт и взглянул на всё ещё спящую девушку. Лицо был такое же белое, что и вчера.
   Как только он отвёл от неё взгляд, Мелисса застонала и стала выгибать спину, как будто её кто-то пытался согнуть в кольцо.
   - Н-н-н-н!!! - из её стиснутые зубы вырвался стон нечеловеческой боли.
   Голубое сияние вновь озарило её лицо. Одну руку он положил на лоб девушке, а второй придавил её живот, не давая ей выгибаться дальше.
   Сияние было ярче, чем вчера. Силы возвращались, но он не понимал, как ему помочь девушке.
   Свои раны свет залечивал самостоятельно, другим же он до этого часто не помогал. Пару ссадин, да порезов затянул, да и ту мышь, что так перепугало сестру Мэгги. Настоятель чётко дал понять, чтобы он больше такие фокусы не показывал. И он действительно как мог, старался не афишировать свои возможности, впрочем, и особой необходимости в том не было. Теперь же он просто не знал, лишь чувствовал, что боль у неё исходит с того места, куда попала стрела - рядом с позвоночником, чуть ниже лопаток.
   Девушка тяжело дышала, в глазах стояла безнадёжность, а губы чего-то нашёптывали.
   - Ты хочешь что-то сказать? - Эдвард нагнулся, чтобы расслышать её.
   - Ты... ты же можешь...
   - Что, что я могу?
   - Ос... остановить боль.
   - Я, кажется, уже немного помог, сейчас немного отдохну и ещё попробую.
   Мелисса еле видимым движением покачала головой, - Нет... совсем...
   - Что? Я не...
   Она смотрела ему в глаза, словно в душу, - У тебя есть меч...
   - Что? Нет-нет. Ты поправишься. Тебе просто сейчас больно, я понимаю, просто потерпи. Я обещаю, как только тебе станет опять больно, я сниму боль. Обещаю. Только потерпи.
   Он не понимал. Не понимал, каково человеку со сломанным позвоночником и заражением крови. Если бы не его свет, Мелисса умерла бы ещё там - на пароме. Однако именно он сейчас причинял ей невероятную боль от постоянно срастающихся, и тут же рвущихся нервных окончаний. Если бы он мог отрубить себе руку, чтобы помочь ей, он тут же отрубил обе. Но, разумеется, это не могло ей помочь, и Эдвард лишь повторял одни и те же слова, о том, что ей нужно потерпеть, что он обязательно её вылечит и что горы не так уж и далеко. Не далеко... слишком далеко.
  

***

  
   - К сожалению вас трое, а значит - сыном тени сможет стать лишь один. Однако ему выпадет возможность дважды пройти обряд, став вдвое ценным для нашего владыки.
   - Я! Я СОГЛАСЕН!
   - Курт! Ты не понимаешь!
   - Я понимаю, что моя голова останется при мне! А ты Уил, катись в бездну! Всё, что произошло - твоя вина!
   Третий узник лишь качал головой, не веря в происходящее.
   - Да будет так! - глава посёлка, вчера ещё с такой обходительностью принимавшего дезертиров, подошёл к Курту.
   - Согласен ли ты быть безымянным оружием в руке господа нашего?
   - Да, да, согласен, я, мать вашу, ещё то - оружие...
   - Курт, не делай этого...
   - Заткнись! ДА! СОГЛАСЕН!
   - Примешь ли ты господа нашего в сердце и разум свой?
   - ДА! ПРИЙМУ!
   - Да будет так, - старик подошёл к солдату с маленькой чашей в правой руке, - пей, и да спадут с тебя оковы этого мира.
   Содержимое чаши за два глотка было выпито.
   - Снимите оковы с нашего брата!
   Когда освобождённый солдат сделал два шага и повернулся к Уильяму - вместо лица была маска - не человеческая маска с не моргающим взглядом.
   - Ну что Уильям... я ждал этого так долго.
   - Ты знаешь, что делать, - к Курту подошёл старик и передал тому загнутый нож.
   - Если бы ты знал, с каким удовольствием я буду потрошить тебя... но сначала небольшой показ, - и он, не отводя взгляда от Уильяма, со всей силы вогнал нож в живот их третьего заключенного. Крик боли разнёсся над деревней.
   - Ну как? Не терпится стать следующим?
   Во рту пересохло, от запаха содержимого кишечника бедолаги к горлу стал подниматься ком и то ли от ужаса происходящего, то ли от истошного крика, ему почудилось далёкое ржание лошади.
   Ещё пару продольных движений ножом и крик оборвался.
   - Следующий шаг! - и руки Курта врезались в живот поникшему мёртвому телу. Одно движение и кусок плоти в руках Курта последовал тому в рот.
   - Вверяем душу и тело оружия твоего господи. Прими его деяния в славу твою!
   Жуя сырую плоть, Курт подошёл к последнему узнику, - теперь твоя очередь, - растягивая слова, произнёс тот.
   И опять Уильяму почудились странные звуки. Словно сотни луков разом выстрелили и запели тетивами. Эти звуки взорвал вдруг воцарившуюся тишину. Свисту стрел вторил гул копыт.
   - БЕЙ-РУБИ НЕЧИСТЬ!
   Со стороны поля к центральной площади на полном скаку летели два десятка конных, безошибочно разя остолбеневших крестьян. Со стороны же леса цепью двигалась пехота, за которой разрозненно суетились лучники, время от времени посылая шальные стрелы. Одна из таких стрел вонзилась Курту в шею, отчего тот свалился с постамента и тут же был растоптан лошадью мимо промчавшегося всадника.
   Сеча длилась не более десяти минут. После чего солдаты наконец-то обратили внимание на Уильяма.
   - Кто сам?
   - Уильям Лоу, второй пехотный, - в который раз стал привирать Уильям, однако заметив вопросительный знак на лице вопрошавшего, добавил, - нас под Бриенной атаковали, сотник Кригберд приказал нам отходить в лес, там нас преследовали почти полдня, а затем... в ночи заплутали слегка и на засаду нарвались.
   - А что с Бриенной?
   - Когда мы направлялись к подступам - была в осаде.
   - Придется отходить, а что до тебя...
   - Да...
   Задававший вопросы быстрым движением достал небольшой кинжал и лёгким движением руки резанул всё еще подвешенного Уильяма по левой руке.
   - Красная... хорошо, - следующим движением он перерезал верёвку, удерживавшего узника.
   - Знаешь - зачем ранил?
   - Догадываюсь, - ответил последний из группы дезертиров и краем глаза поглядывая на чёрное месиво, оставшееся от головы Курта.
   - Мы к столице выдвигаемся. Поскольку твой отряд вероятнее всего уже не дееспособен - беру тебя к себе. Во всяком случае, до столицы, а там видно будет. На лошади держишься?
   - Так точно!
   - Адъютант! Трупы затащите в хаты и сожгите всё. И определи этого во второй отряд. Через полчаса сбор!
  

***

  
   - Я, кажется, вижу пики Близморта ... Еще немного. Потерпи, - Эдвард тянул силки, - Нужно только увидеть крепость Близморт, и ты выживешь - так сказал сержант в Бриенне, а в сержанты просто так кого бы то ни было, не производят.
   Силы покидали его. Верёвки впивались в плечи.
   - Скоро. Я их вижу.
   Так он прошёл до вечера.
   - Мелисса. Ты как?
   Мелисса бездыханно лежала на силках, склонив направо голову.
   Эдвард проверить её пульс, затем попробовал приложить кисти рук к её лбу - еле светящий свет потянулся к лицу девушки, но тут же иссяк. Всё было бесполезно - Мелисса скончалась, так и не увидев восток.
   - Что ж, небо забрало её душу, но уж тело её еще здесь.
   - Я обещал тебе, что ты увидишь восточный проход, и ты его увидишь, - Эдвард повернулся, набросил лямки-канаты на плечи и пошёл вперёд, твёрдо и решительно. Он дал слово. Дал слово человеку, которому уже не сможет отказать ни в чём. Значит нужно идти и выполнить то, что было обещано.
   На второй день он, наконец, достиг прохода Близморт. Проход напоминал гибрид крепости и базара. Причём сказать точно, чего было больше вряд ли кто-нибудь смог бы. Центральные ворота были не меньше, а то и больше ворот столицы, а форт Близморт, разделенный воротами на две крепости, возвышался над долиной каменной твердыней. Перед Фортом развернулись несколько защитных полуколец, которые должны были замедлить врага, если бы тот попытался атаковать форт. Между этими кругами ютились тысячи беженцев, ожидающих своей очереди на проход через ворота. На стенах крепости стояли несколько десятков солдат, готовых пустить в ход свои мечи и копья.
   - Следующие десять!
   - Я сказал десять!
   - Это наш сын!
   - Значит, ждите ещё очереди!
   - Да, всё нормально, я уступаю, прилично одетый мужчина вышел из группы и отошёл назад.
   - Теперь все в круг.
   Эдвард наблюдал за процедурой и что-то знакомое и далёкое вдруг вспыхнуло в памяти как подожженный тополиный пух, и тут же потухло.
   В центре круга, куда становились десять человек, стояла каменная чаша, куда была налита вода. Каждый, из стоявших в круге, должен был сделать три глотка. За этим наблюдали двое.
   - Эй, да это труп! Ты что здесь эпидемию хош устроить!? - толпа начала отходить от Эдварда.
   - Он может уже больной! Стража!
   К Эдварду подошли два стражника, по доспехам которых было видно, что они здесь служат давно.
   - Кто, откуда, чей труп?
   - Эдвард ... из Залесья, из Бриенна, а ранее из храма на Залесском холме. Это тело моего друга. Я обещал ей, что она увидит восток.
   - Извини друг, но она будет похоронена здесь. На ту сторону ты попадёшь, от силы через дней пять-шесть, а к тому времени твой друг завоняет здесь весь форт.
   - Но я обещал..., - Эдвард не знал, как поступить.
   - Я всё сказал. Или поворачивай назад или хорони тело, - и для лучшей доходчивости стражник положил руку на рукоятку меча.
   - Я мог бы быть полезен Вам, если бы Вы позволили мне выполнить данное мной слово.
   - Ты, я вижу, оглох.
   - Чего цацкаетесь с ним?! Вышвырнуть его отседа и всё! Тут и так дармоедов полно!
   - Парень...
   - Я вижу тьму! - вдруг выкрикнул Эдвард. Если я сейчас же укажу на отрекшегося, вы мне поможете.
   - Послушай...
   - Тот эльфийский фонтан, - не прекращал Эдвард, - призван для изгнания зла, но он слабеет с каждым днём.
   Стражник встал в нерешительности. Теперь настало его очередь принимать решение.
   - Допустим.
   Вдруг Эдвард резко прыгнул в сторону и припустил к внешнему кольцу.
   - Стой!
   На бегу выхватывая меч, Эдвард направил свой взгляд на одного из стражников, которого заприметил ещё на подходе к первому кольцу.
   - Лови его! - кричали сзади, то ли стражники, то ли просто зеваки, желающие угодить страже.
   "Он видит меня", - подумал в последний момент Эдвард.
   Один из одиноко стоящих стражников вытащил меч, когда Эдвард подбежал к нему за десяток ярдов.
   - Это он! Отрекшийся!
   - Ах, ты недоносок! - выкрикнул стражник и попытался ударить мечом юношу. Тот ушёл от удара легко и непринужденно, как будто не он два дня тащил силки по безлюдным полям без крошки хлеба, а до этого на смерть бился на переправе. Меч просвистел в пятерне от головы Эдварда.
   "Немного продержаться, всего немного", - говорил сам себе Эдвард, уворачиваясь от меча.
   - Прекратить бой! - выкрикнул, подбежавший стражник, - мечи на землю!
   - Сержант, это - отрекшийся, он сам признался, - крикнул стражник, замахиваясь на Эдварда. Тот опять ушёл от удара.
   - Он лжёт! Проведите обряд над ним! - выкрикнул Эдвард, отпрыгнув от еще одного удара меча.
   - Я сказал мечи на землю!
   Эдвард бросил свой меч на землю, и вовремя отпрыгнул в сторону - меч просвистел рядом с желанием укоротить прыткого юнца ни много, ни мало - на голову.
   - Взять обоих.
   - Что? Сержант! Это абсурд!
   - Если это ошибка - я извинюсь. Проверить и второго.
   Эдварду заломили руки и повели к кругу.
   - Если ты солгал - за преднамеренный наговор тебя казнят прямо здесь.
   - Я не лгу, - ответил Эдвард, не отводя глаз от второго стражника.
   - Кубок!
   - Сержант, это просто смешно.
   - А ты хлебни, потом вместе посмеёмся.
   Стражник пару секунд молчал, затем взял кубок, зачерпнул и поднёс к губам. Сомкнув их, он немного опрокинул кубок.
   - Э нет, так не годится, - послышался басовитый голос.
   Из-за спины охраны вышел низкорослый бородатый воин в кольчуге. Подойдя еще ближе, что-то в этом воине стало казаться странным.
   Эдвард и раньше слышал про горные народы, живущие далеко на северо-востоке. Но никогда никого из них не видел. Рэнди Кэллин был представителем древнего народа дворфов. Учитывая это - он был отнюдь не низок, скорее высок как для дворфа и по силе был едва ли не самым сильным из стражников крепости.
   - Рот открыть и вылить содержимое, затем глотнуть и сказать - знать не знать, на всех насрать!
   - Сержант, это оскорбительно, этот карл будет мне...
   - Этот карл тебе сейчас голову снесёт.
   - Рядовой, выполнять!
   - Это оскорбление! - стражник развернулся кругом и сделал ровно один шаг, прежде чем кулак Кэллина познакомился с его животом.
   Беднягу скрутило пополам.
   - Зачем же так сразу Рэнд.
   - Я, знаешь ли, малость обидчивый, это у меня от бабули, чтоб ей кайло подушкой было. Но в следующий раз обещаю быть мягче. Затем дворф набрал полный кубок воды, схватил стражника за челюсть так, что его рот разошелся в страшной гримасе, вылил содержимое кубка ему в рот и отпустил стражника.
   То, что началось твориться со стражником, заставило отпрянуть всех зевак. Изо рта, глаз и ушей потекла чёрная слизь. Тело трусилось в конвульсиях. Это происходило почти минуту. К концу представления кроме стражников и скрученного Эдварда у фонтана никого не осталось.
   - Теперь твоя очередь парень! Ты сам или помочь?
   Эдвард встал, разминая скрученные руки, взял кубок, наполнил его и с жадностью выпил, затем набрал еще - жажда давала о себе знать. Вода приятно растекалась по пищеводу. За спиной кто-то ойкнул, стражники вынули мечи.
   - Что это? Он светится!
   - Спокойно! - Рэнди Кэллин подошёл к Эдварду, взял его за локоть и жестом показал направление.
   - Как звать тебя?
   - Эдвард.
   - Как давно ты прошёл обряд?
   - Не помню. Я такой, сколько себя помню. Ещё с раннего детства.
   - Мда-а. Видать у вас - людей совсем плохо, что и детей через обряды древних пускать стали.
   - Какие?
   - Не важно... И что нам с тобой делать, а?
   - Я обещал, что мой друг увидит восток.
   - Надеюсь, ты понимаешь, что твой друг - уже на той горе плюёт на нас с навеса. Помер, если кратко.
   - Да, я понимаю, просто я обещал похоронить её там.
   - Ясно. Просто хотел проверить, не дурной ли ты, а то про вашего брата разное говорят.
   - Значит, это можно будет устроить?
   - Думаю с этим проблем быть не должно. Но какое-то время ты побудешь здесь. Там во внешнем круге ты сказал, что фонтан теряет силу. Это правда?
   - Ну, тот охранник каким-то образом находился рядом с фонтаном до последнего. И... я вижу... нет - чувствую его силу. Когда-то давно, там, где меня учили, был подобный фонтан. Мы называли его каменным родником. От него исходила куда большая сила. Хотя, может, это я теряю силу. Последнее время я...
   - Ну, то, что у нечисти и отрекшихся крайняя форма несварения от этой воды мы уже поняли. Такое представление только на пользу пошло, а то народ стал наглеть.
   - Сначала мой друг, - опустив голову, сказал Эдвард, затем я буду делать, что захотите.
   - Хм, ещё и упёртый. Добро. Я провожу тебя лично, у меня как раз дела на другом конце каньона.
   - Эй, капитан! Подойди-ка, - к ним подошёл тот самый воин, что разнял бой Эдварда с охранником.
   - Да.
   - Нужно будет и наших всех проверить.
   - Разумеется, и Ваших, - на Ваших капитан сделал ударение.
   - Само собой, - дворф и капитан кивнули друг другу, и капитан направился по своим делам.
   - Спасибо.
   - Не спеши благодарить.
   - Нет. Мне уже так отвечали и я здесь, а поблагодарить того человека не могу. Поэтому спасибо сейчас. Потом - может уже не быть.
   - Мля, дожился, молокососы меня учить начали, куда мир катится. Ладно, перекуси, и отдохни немного, затем в путь.
   - Я не устал, я могу прямо сейчас.
   - Значит, я устал! Прямо сейчас ты умолкнешь, забросишь краюху хлеба с бульоном себе в рот и два часа отдохнешь, а за это время я подготовлюсь, да и твоего друга... подготовят, - сказал Рэнди Кэллин и вышел из комнаты.
   Со стороны толпы на молодого человека, наделавшего шорох, глядели, не моргая, пара глаз. Глядели оценивающе. И еле заметная кривая улыбка на обожженном лице указывала на то, что ему положительно нравилось то, что он видел.
  

***

  
   Каньон был широк. Ширина по всей длине менялась, но даже в самом узком месте без проблем могли проехать цепь из сотни конных. Время от времени они обгоняли группы переселенцев, двигающихся в ту же строну.
   Эдвард с дворфом ехали на небольшой телеге, скорее всего предназначавшейся либо для эвакуации раненных, либо для перевозки небольших грузов. Спереди у неё было место для двух ездовых, а сзади на шарнире была прикреплена люлька на двух колесах, в которую как раз поместилось тело Мелиссы.
   - Я никогда не видел таких телег.
   - Потому, что это не телега. Это пушечный мобильный ящик. Только без ящика и лошадей лишь пару оставил. Ездить вдоль каньона самое оно. И развернуться в миг можно, если что и скорость не самая плохая.
   - Никогда не видел ничего подобного, - Эдвард рассматривал поверхности отвесных горных массивов.
   - Когда-то это было руслом реки. Давно, даже по моим меркам. Затем из-за смещения горных пород далеко на северо-востоке река нашла себе другое русло.
   - Почему Вы решили ехать со мной? Вы ведь не простой страж.
   - Хм, нет, не простой, волшебный я. Надоело просто смотреть на этот балаган. Давно уже развеяться хотелось, а повода никак не находил. А тут ты со своими фокусами нарисовался.
   - Я не имел в виду вашу расу - вы же не рядовой.
   - Да понял я, что ты имел. Большой возраст даёт неоспоримое преимущество - я всегда знаю, когда меня пытаются оскорбить. А ты, как я вижу, и о куче дерьма, плохо не отзовёшься. Одно слово - храмовник. Хоть уморил ты того гада не плохо, видно от меча уворачиваться тебя не в храме учили.
   - Нет, ещё до того, давно, в детстве.
   - Значит, хороший учитель был.
   - Да. Был.
   - А она тебе насколько близка была?
   - Просто друг... Просто я обещал ей.
   - Хм, давно я не встречал просто друзей. Хотя была пара. Лет тридцать тому, да жизнь нас раскидала. Я вот тут, у бездны на жопе руковожу этим балаганом.
   - Спасибо.
   - Мы вроде с благодарностями разобрались.
   - Я о другом. Вы помогаете моему народу далеко от своего дома.
   - Во-первых - на твой народ я, как бы с большой скалы, клал. Эта крепость тут стояла до вас, до нас и надеюсь - и после останется. Во-вторых - мой дом мне остобезднил еще лет двадцать назад. Камень - камень - топор - камень. Не то, что бы, не было весёлых моментов, однако как гласит подгорная мудрость - хорошо копать богатую жилу, а еще лучше, когда её за тебя копает кто-нибудь другой, - и, высказав это, дворф замолчал.
   - Всё равно...
   - Я понял, пожалуйста, только прекрати уже. Честное слово портят храмы людей. Не дворф, а размазня. В смысле длинноногий. Кстати мы уже почти приехали, сейчас за этим поворотом будет выход.
   И действительно, сразу за поворотом оказался небольшой разъезд с маленьким фортом. Здесь начинался главный тракт, уходящий на восток, а далее через сотни лиг поворачивающий прямо во владения горного народа.
   - Я здесь знаю хорошую горку. Вид оттуда шикарный. Если бы я кого из своих и схоронил в этих краях, то уж точно там бы прикопал.
   И дворф дернул поводья, заставляя лошадей ехать в гору.
   К вечеру дело было сделано. Небольшой холм, с увесистым камнем, прихваченным по дороге дворфом, стал последним пристанищем Мелиссы - ещё одного друга, которого Эдвард вынужден был потерять на своём пути.
   Прочитав молитву, человек и дворф съехали с холма, и направились назад к форту Близморт. Там Эдварду суждено было прослужить почти год - священником, плотником, стражником, каменщиком, лекарем и даже крупье. Поскольку он был совсем лишён такой характерной для людей черты, как обман - ему все доверяли сдавать карты, и люди и дворфы. Они были такими разными - люди и дворфы. Но одно их объединяло - общий враг - незаметный, хитрый и опасный. И у них был тот, кто мог почувствовать этого врага. Это давало надежду. Надежду выдержать ту силу, что притаилась на западе, за стенами форта.
  

***

  
   Отряд, спасший Уильяма, оказался остатками кавалеристской бригады, потерявшей больше половины состава при прикрытии гражданского потока на южном тракте. Там же к кавалерии присоединились остатки местного пехотного гарнизона, временно севшего в сёдла. Отряд следовал на юг два дня и за это время потратил весь запас провизии. Деревня давала надежду на пополнение фуража для последнего марш-броска. Одинокое селение с первого взгляда не было тронуто боевыми действиями, однако что-то подсказало капитану послать отряд разведки. Этот отряд первым и заметил, что деревня была не без сюрприза, а схваченный селянин подтвердил их опасение. Точнее не он сам, а его кровь - чёрная кровь. Далее всё было разыграно как по нотам. Пехота отсекла попытку отрёкшихся скрыться в лесу, а кавалерия завершила операцию.
   Путь к столице занял почти три дня. Редкие остановки, пара стычек с чёрными, да один отряд дезертиров, которых капитан даже преследовать не стал.
   - Им всё одно конец. Нечего лошадей зазря терзать.
   Столица была пуста. Пустующие дома и редкие беженцы, пришедшие в надежде на спасение.
   - В сторону порта! Плотной цепью!
   В районе центральной площади стали появляться первые баррикады.
   - Стоять! Назовитесь!
   - Бригада Кар-Прат первый западный! Капитан Леонард Волл! Прибыли в столицу согласно королевскому постановлению!
   - Доказательства! - баррикады ощетинились копьями, а из окон на отряд глядели десятки арбалетов.
   - Спокойней! - капитан соскочил с лошади и проследовал к баррикаде.
   После долгой беседы и десятка доказательств, в том числе и порезы рук нескольких - самых наглых на лицо вояк, защитники вздохнули с облегчением. Видно было, что они не понаслышке были знакомы с врагом.
   - За последнюю неделю было три крупных атаки - нахрапом лезли. На потери не глядели. Ещё пару дней и защищать не будет кому.
   - Я так понимаю, команды отдавать порт - не будет?
   - Отдавать уже нечего. Последний корабль ушел два дня назад, - тихо молвил тот, кто был старше по званию.
   - А как же вы?
   - А как же они? - он махнул в сторону порта, - там под сотню беженцев... и не только... Последний корабль раненных на борт не брал.
   Капитан замолчал.
   - Они вернуться?
   - Понятия не имею, вот ждём второй день. Ежели поможете - может и дождёмся.
   Последний очаг сопротивления королевства людей на западе прижатый врагом к морскому берегу оставался ждать помощи, которая должна была прийти со дня на день. Но шло время, и день за днём надежда таяла вместе с защитниками порта.
  

***

  
   Последний корабль прибыл в Таэркарас с полумёртвым экипажем. Погода выдалась если не штормовой, то уж точно ненастной. Резкие порывы ветра и изменение его направления не давали расслабиться ни на минуту. Тут и с обычным грузом не сильно поманеврируешь, а с перегрузом нужно было быть вдвое внимательным и быстрым. За два дня лишь капитан, да его вечно хмурый помощник крепко стояли на палубе, хоть мешки под глазами и намекали на то, что их владельцы не на пляже отдыхали.
   На пристани суетились люди. Две сотни гражданских, несколько суток ютившихся в грузовом трюме как сельдь в бочке с радостью ступали на берег - такой родной, такой устойчивый.
   Группа моряков, среди которых были несколько капитанов, последние несколько месяцев перевозивших переселенцев с запада да пара их же помощников тщетно пытались запросить новую команду.
   - Операция по спасению гражданского населения окончена капитаны.
   - Да хрена там! В порту под три сотни оставалось, если не больше!
   - Оставшийся контингент - отряд поддержки, который должен в пешем строю отойти...
   - Хорош брехать - там из пехтуры человек сорок оставалось, остальные гражданские да раненые.
   - Тихо! Вы, кажется, забыли, с кем разговариваете!?
   - А ты, кажись, забыл, кто твой зад сюда перевёз!
  

***

  
   - Мэр.
   - Ваше Величество.
   - Слышал, сегодня у Вас были проблемы в порту.
   - Ничего серьёзного.
   - Правда? А у меня информация чуть иная.
   - По правде говоря...
   - Ну?
   - Некоторым... показалось, что окончание эвакуации... ну... рановато мы...
   - Хотелось бы знать, чем эти некоторые через месяц питаться будут!
   - Я так им и пытался объяснить, но... знаете - уставшие моряки с головой не дружат.
   - Все корабли завтра же должны быть переоборудованы для рыбного промысла.
   - Да, да, конечно, они уже готовятся.
   - Все?
   - Безусловно.
   - Хм, ну как скажете, - ответил король, глядя в сторону порта на корабль, уже довольно далеко отдалившийся от порта.
  

***

  
   - Морт, скажи честно - где тебе больше помереть охота - на море или на берегу!?
   - Всё равно, лишь бы не в петле.
   - Да не нагоняй волны. Уверен - никто даже не заметил нашего исчезновения.
   - Прямо как в прошлый раз.
   - Ну, знаешь, в прошлый раз то был в прошлый раз... То было...
   - Вот точно так же и было.
   - Что ты сказал?
   - Ничего. Концы сматываю - говорю! Трудно одному за пятерых.
   - Ничего! Лучше трудно на палубе, чем легко ..., - последние слова капитана ветер унёс в сторону, не дав его помощнику насладиться остроумностью капитана. Куда только усталость делась.
   Там, вдали, в нескольких сотнях миль их ждали люди. Они ждали помощи. Их помощи. Больше ничего не имело значения. Ему было начхать на себя, отчасти даже на помощника. Старый добрый Морт, он единственный согласился плыть даже под страхом трибунала. Впрочем, капитан сомневался в том, было ли на этом свете нечто, чего бы боялся его помощник. Пять лет назад он подобрал его, дрейфующего в открытом море уносимого волнами в сторону малахитового сияния. Не трудно было сразу понять, кем он был. Слухи о воинах, черпавших силу в древних гробницах, бродили во всём королевстве. Однако мало кто знал, что воинами света становились далеко не все. Некоторую часть после проведения ритуала отбраковывали. В чём именно был их дефект, и куда их девали было секретом для всех непричастных. Но точно было известно, что ни одного отбракованного воина до сих пор никто в глаза не видел. Не видел и капитан, но то, что он узнал от Морта после его спасения, расставило все точки над и. Его и ещё десяток воинов скованных тяжёлой цепью просто вытолкнули за борт. Морту повезло. То ли его замок был таким же бракованный, как и он сам, то ли охранники чего-то недосмотрели, но, когда он уже под водой из последних сил стал вырываться из оков, те неожиданно поддались и Морт оказался спасён. Впрочем, если бы не шхуна капитана, бедняге всё равно пришёл бы конец от близкого знакомства с бездной. Морт отлично понимал это и, освоившись с неказистой службой матроса, стал первым помощником капитана. Капитан же в свою очередь не лез тому в душу и позволил сохранить секрет его прошлого. Для всех остальных он был простым матросом, случайно упавшим за борт и от переохлаждения потерявшим память. Разумеется, в эту чушь особо никто не верил, просто на корабле все привыкли, что у каждого есть свои тайны. Как и сам континент, ставший прибежищем для тех, кто невольно стал заложником в большой игре.
  

***

  
   Корабль прибыл вовремя. Разумеется, днём раньше ему были бы также рады, но днём позже спасать было бы уже некого. Раненых и гражданских успели переправить на двух лодках. Наспех устроенный пожар завала главной улицы сдержал толпу отрёкшихся, но боковые улочки были прорваны. И как назло со стороны лодок. Арьергард, в состав которого вошёл Уильям, сломя голову тактически отходил. Дым заволок восточную часть пристани. Когда-то здесь был самый большой базар в городе. Сотни видов морских деликатесов, морские снасти, такелаж - рай для любителей этого дела. Не было здесь лишь главного - лодок. Неудачная кладка пристани привела к неизбежному обрушению последней, что, в конечном счёте, и привело на запрет к швартовке кораблей в этой части пристани. Ни бочек, ни вменяемых плавучих средств под рукой не было - всё ушло на возведение баррикад.
   Недолго думая, оставшиеся пятеро солдат решили прорываться из города, оставив надежду на спасение морем. Быть может, если бы корабль подошёл чуть ближе, но в его сторону уже полетели стрелы. Ещё минута и капитан отдал приказ на разворот. Больше белые паруса в этом порту никто не видел.
   Им повезло добраться до городской стены без боя. Уильям замыкал пятёрку бегунов. Лишь спины, ошалелых от безумного бега через горящий город, солдат. Когда первый болт прошил на вылет бежавшего первым солдата, остальные инстинктивно бросились назад.
   От болтов не бегают, их пережидают. Те, кто служил в расходных отрядах, на арбалеты были натасканы. От болтов не бегают - он помнил это. Потому то, как только понял, что это за мерзкие щелчки послышались впереди, вжался в выемку в стене и стал ждать. Щелчок, ещё один, вскрик подстреленного солдата, ещё два щелчка, крик смерти. Сердце отбивало счёт. Пять, шесть. Вряд ли их больше на одни ворота. Арбалет не лук - быстро не перезарядить. Пора. И он побежал. Мышцы заработали, как у скаковой лошади. Он прекрасно помнил помост и то, чем стал Курт. Ему совершенно не прельщало попасть в плен. Впрочем, получить стрелу в спину желания также не было. Шаг за шагом последний защитник столицы добрался до лестницы, по которой буквально взлетел на городскую стену. Топота погони слышно не было. Не оглядываясь, он бежал вдоль стены в надежде увидеть хоть какой-нибудь способ спуститься за внешний периметр. Лестницу, верёвку, старые леса, хоть что-нибудь. Пробежав так пол длины стены назад в сторону порта ему, наконец, удалось заприметить увесистый наспех скрученный канат. Где только силы взялись. По канату Уильям спустился, почти не притормаживая. Лишь за несколько футов он всё-таки слегка зажал канат, чтобы не сломать ноги. Затем он снова бежал. Бежал долго. Лишь на опушке леса он остановился перевести дух и тут же упал. Ноги не держали его. Со рта вырывался скрип коротких и быстрых вздохов. Его трясло. Адреналин, который помог ему выбраться из города, таял на глазах.
   - Ещё немного, вдоль берега. А там к горам. А там, - обрывки мыслей путали его, помогали ему не думать о том, что он остался один на захваченной территории.
   - Главное жив. Руки, ноги на месте, хребет не сломал - пробьюсь. Впервой что ли. Хрен вам всем, - вслух послал привет всем, кого знал и не знал Уильям.
   До ночи нужно уйти от города лиги на две-три.
   Он не знал, что погони не было. Арбалетчики, что расправились с остальными солдатами, остались у ворот. Им было бесконечно безразлична судьба последнего защитника столицы. Они прогнали рой. Что сможет одинокая пчела, отставшая от роя. Только умереть. А ещё они выполняли приказ того, кого не смогли бы ослушаться. Его голос блуждал в их разуме. Управлял ими словно куклами. Если бы голос приказал им схватить того последнего - они тут же сорвались бы с места. И лишь смерть смогла бы остановить их. Но такой команды не последовало. Он был не нужен хозяину. Их хозяин закончил этот акт. Пришло время расставлять фигуры для следующей партии.
  

***

  
   Он уже не помнил, когда последний раз ходил к серой скале. Со времени той встречи в степи. Он просто не мог. Знал, что должен, но не мог. ПРОСТО НЕ МОГ! Они не понимают. Даже она. Она смотрит на него с состраданием, но не понимает. О том, кто приходит и уходит - говорить нечего. Он никогда не понимал никого. Даже себя.
   Когда-то он писал историю иного мира. Мир тот был понятен, логичен, даже немного нудноват. Но то, что ему довелось писать на той скале теперь... Это было выше его. Это всё неправильно. Нельзя писать историю мира, в котором существуешь. Это накладывает нестирающийся отпечаток. Ответственность за других. Он не хотел этого. Раньше он описывал иные миры. И хоть в глубине души он верил в их существование, было проще. Теперь же, когда он лично видел последствия тех слов, что он сам оставил. За что? ЗА ЧТО!?
  

***

  
   Заброшенная хижина, в лесу к востоку от столицы.
   В центре хижины на стуле сидел молодой человек. Тело не слушалось. Лишь бешеные глаза светились на сером и потерявшем к жизни лице. Руки были изрезаны. Кровь уже успела запечься на грубой коже.
   Напротив него у стены на корточках сидела женщина. Не молодая и не старуха, не светлая и не загорелая. Не мёртвая и не живая.
   - Понравилась водица? Может ещё налить?
   - Последнее время много вас тут бродит. Словно звери, бежите от смерти. Только сколько от неё не беги - конец один.
   Человек молчал. Опиат действовал, как и должен. В голове церковным колоколом гремела одна и та же мысль, - "Как же я мог так сглупить, от воды же несло мятой. Она перебила им запах яда".
   Он напоролся на эту хату ещё вчера, или может уже сегодня. Из-за того, что в хижине не было окон, не было ясно, сейчас утро или вечер. К тому же эти тучи - они преследовали его весь путь от столицы. Он шёл почти неделю. Днём и ночью. Пил из луж. Ел то, что росло или ползало. Не мудрено, что он забыл об осторожности, когда увидел это поселение. И только эта женщина. Я должен был понять, что что-то не так. Снова я влез в капкан. Ничему не учусь.
   - Я вашего брата насмотрелась, - продолжала женщина, - рыскаете, высматриваете - чего бы стащить. Нет тут ничего для тебя. Уже ничего. Всё вы забрали.
   Она опустила глаза и сжала кулаки.
   - Этими руками, - она смотрела на свои ладони, - я... я убила...
   - "Ещё и сумасшедшая, вот ведь и верно свезло мне. Спокойно. Она кровь мне проверила... значит не эта. А может..."
   - Есть я тебя не стану, - словно читая мысли Уильяма, сказала женщина. Не для того ты мне нужен.
   - "Извращенка что-ли"?
   - Ты должен убить меня.
   ...
   - У тебя бровь дёрнулась? Или мне показалось? Хотя рано ещё, погоди немного. Может, хочешь знать за что? Я отдала душу. Моего малыша. Они говорили - другого способа нет. Что хворь эта ничем не лечится. Слыхал, небось. На севере от неё мёрли как мухи. Вот и душенька моя. Не хотела я, видят боги - не хотела. Но он так страдал. Его лицо.
   От резкого потока ветра входная дверь заскрипела. Женщина сжалась, словно испугалась кого-то, кто мог в эту минуту войти. Затем тяжело вздохнула и продолжила.
   - Тогда пришли они... нелюди. Я видела, как они излечивают едва живых. Что я могла? Смотреть, как умирает единственное светлое, что было в моей паскудной жизни?
   Она вновь замолчала, вспоминая что-то, о чём было трудно говорить.
   - Я говорю всё это не от того, что хочу прощения. Напротив, - её лицо исказилось в гримасе отвращения, - ты должен убить меня не из жалости, но из ненависти. Только так. Только так.
   - Сперва всё было прекрасно. Мой мальчик. Ему стало лучше. Он даже улыбнулся. Нехорошо как-то. Но что с того. Я была так рада, что не поняла, что, то был не он. Но его лицо, его глаза, - она протянула вперёд руку, будто желала коснуться чего-то или кого-то.
   - НЕТ! Я ВСЁ ЗНАЛА! - гнев стал выходить из неё.
   - Ещё до того, как он разделался с пушком. Я поняла, что всё это... я не могла. Просто не могла. Ведь я была такая же. Не в нём. Во мне, - сказав последнее слово, женщина вынула из-за пояса длинный нож, сжала клинок левой рукой и резко дернула рукой.
   - СМОТРИ! ВОТ НАСТОЯЩАЯ ЧЁРНАЯ КРОВЬ!
   В хижине было темно, но даже так Уильям видел самую обычную красную кровь, что стекала с ладони сумасшедшей. А ещё он видел, что этот порез был не первый. Столько линий сердца ввели бы в ступор любого любителя погадать по руке.
   Сейчас её по-настоящему трясло. Глаза её были на выкате.
   - Я не могла. НЕТ МОГЛА! Я СХОРОНИЛА ТРОИХ! Я МОГЛА БЫ СМИРИТЬСЯ! И ОН УШЁЛ БЫ НА НЕБЕСА. Я ОТНЯЛА У НЕГО ДУШУ! Я!
   Откуда у слабой женщины взялись силы, чтобы всадить себе нож в грудь.
   Уильям никогда не терял тех, кого любил. Лишь один раз, очень давно. Никогда не оплакивал никого. Лишь раз. Очень, очень давно. Он уже и не помнил.
   Так он сидел, пока его организм боролся с опиатом. Смотрел на тело обезумевшей от горя женщины. Думал о ней, о детях, которых обещал оберегать, о ребятах из его бригады, растерзанных толпой. Впервые в жизни он не думал о спасении. Не успевал. Он привык думать спешно. Ровно, как и жить. Не спрашивать разрешения, не ожидать ошибки врага, не надеяться на судьбу. Теперь же, прикованному к стулу, у него было достаточно времени. Спешить уже некуда. Сзади тьма, впереди - отвесные скалы. Теперь только вдоль берега. Подальше от таких вот лачуг. Тут и в мирное время ничего путного не водилось. Чудные да чумные. Теперь, видать, на этой стороне, кроме таких, никого не осталось. Нужно уходить. Нужно.
  

***

   Среди облаков парил дух. Не злой и не добрый. Не имевший, ни рождения, ни отсчитанного срока. Его судьба была связана с этим континентом. Он был свидетелем его рождения и когда придёт срок, станет скорбным свидетелем его конца. Пока же он витал в небесной глади, смотря на смену цикла. Сколько их было? Пять, может десять? Он уже не помнил. Все они уходили. Когда-то пришли те, кто попытался воспротивиться циклу. Тогда дух впервые готов был признать, что есть силы, способные изменить вечный рок. Они прибыли на прекрасных белых кораблях. Они создавали величественные творения, до сих пор разбавляющие естественные природные массивы. Но даже они не устояли. Тогда он встретил её. Ту, что не испугалась его - духа вечности. Ещё был тот, что писал судьбу этого мира. Они стали смотрителями этого континента. Дух рока, дух надежды и тот, что наносил непонятные символы на странной серой скале, что была старше самого духа.
   Сейчас дух глядел на то, как этот мир прощался с последним народом. Они были похожи на того странного, что описывал судьбу мира. Они были слабы. Гораздо слабее тех, кого смели жернова судьбы ранее. Те, кто приплыли сюда сквозь туман вечности на белых кораблях, продержались почти тысячу лет. Новенькие же сдали свои земли за считанные месяцы. У них не было шанса. Хотя его не было и у той девочки... Может, поэтому она и решила помочь им. Научить. Что ж. Поглядим, что будет нацарапано на той серой скале. А пока он наблюдал за чёрной тучей, что расползалась по западным землям. В который раз. От неё на западе уже никто не убегал. Впрочем, нет. Кто-то уходил от неё. Он видел его. Одного из тех, кому суждено будет кануть в реку забытья. Он был так же слаб. Зачем он бежит от судьбы? Туча прокатится в сторону востока и исчезнет в пучине вечного океана. Начнётся новый цикл. Так было всегда.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Последний ковчег

  

- 78 -

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"