Мужчина в очках и костюме, бывшем в моде лет эдак пятнадцать тому, подошёл к остановке.
- Когда?
Мужчина, которого собрали на работу, но отчего-то забыли разбудить с удивлением взглянул на вопрошавшего.
- Не важно. Седьмой ещё не проезжал?
- Вроде нет, хотя я тут не долго.
- Благодарю.
Прохладной утро бодрило рабочий класс, что, впрочем, не мешало половине ожидавших автобус стоять в полудрёме.
- "И зачем я у него спросил? Откуда ему знать".
Рядом, разбрызгивая осеннюю грязь, промчался гражданин чуть выше среднего класса на авто, стоимостью в пол годового бюджета небольшого города.
Работяги, стоявшие на остановке, синхронно проводили буржуйский агрегат сверлящим взглядом. На лицах читалась надежда на скорый Армагеддон, ну или, хотя бы на бракованную тормозную систему или как вариант на гвоздь. Но гвоздей на дороге не было, тормозная система "мерседеса" по надёжности не уступала советской ручной мясорубке, а до Армагеддона оставалось целых два дня. Так что счастливый обладатель изделия буржуйского автопрома уехал вдаль, даже не взглянув на презрительные взгляды электората.
- Вот скажите, пожалуйста, - кто войну выиграл?
Ответа не последовало. Каждый думал о своём. Никто не замечал гражданина в чёрной кожаной куртке, сидевшим на скамейке и внимательно рассматривающий один за другим стоящих работяг.
По очереди он всматривался то одному, то другому в затылок, иногда отводил взгляд, как бы обдумывая что-то. Затем переводил взгляд на следующего. На его лице играла еле заметная улыбка.
Через пять минут автобус уже под завязку утрамбованный такими же бывшими героями соцсоревнований, прихватив ещё десяток тел, гремя и чадя, поколесил к некому номерному предприятию, делающему родину богаче, а рабочих злее.
На остановке остались двое - мужчина в дорогом костюме и тот, кто осматривал стоящих рабочих.
- Когда что?
- Прошу прощение...
- Вы спросили того парня - когда? Вот мне и стало интересно - когда что?
- А, Вы о том... сам не знаю. Просто иногда мне приходит в голову этот вопрос, и отчего-то мне кажется, что кто-то знает ответ на него. Вопрос, сути которого я и сам не знаю.
- Тот, кто сидел - улыбнулся.
- Вам кажется это глупым?
- Нет, что Вы. Прошу прощение, если Вам показалось, что я смеюсь над Вами. Просто у меня проблемы с эмоциональным позиционированием - путаю эмоции. У меня и документ есть.
- Я не в претензии, самому всё это глупым кажется. Просто, если не задам этот вопрос кому-нибудь за день - заснуть затем не могу.
- А если я Вам отвечу?
- Что? Ответ на что?
- На Ваш вопрос.
- Как же я смогу понять - верен ли он, если мне не известен суть моего вопроса?
- Есть вещи, которые не стоит понимать - они выше разума и логики.
- Ну что ж, допустим.
- Пятьдесят-три.
- Это ответ?
- Да.
- ... Спасибо...
- Ха, ха, ха... Ещё раз прошу прощение - не могу себя сдержать. Наверное, сейчас нужно было развести руки и поднять брови - постоянно забываю, особенно в такие моменты.
- Кажется это мой автобус, - всматриваясь в номер, произнёс мужчина в дорогом костюме, - А вы..., - когда он обернулся - мужчины на лавочке и след простыл.
- "Чертовщина какая-то...", - подумал он, но двери автобуса открылись, и инстинкт пассажира сработал быстрее, чем разум понял, что нужно делать.
Двери закрылись, и автобус тронулся, разнося пригородную грязь по недавно уложенному асфальту. Автобус был не тот, что он ждал, да он и ехал не на работу. Он ехал домой.
***
На следующий день где-то в безымянном тупике безымянной улицы.
Серый растрескавшийся асфальт походил на топографическую карту области.
- А тута развилка... а потом аптека, ик, а тама... я живууу, и... когда же? - четыре точки опоры давали ему надежду на устойчивость, но заборы по сторонам вращались со скоростью вертолётного винта. Всё ж, литр в одно горло - не минералку хлебать...
Рядом послышались шаги.
- Пшли вон... не мешайте... я доомоой...
- Неужели?
Отчего-то этот голос пьяному человеку показался таким чётким, как будто он говорил ему на ухо, но его лакированные туфли были почти в двух метрах перед головой, стоящего на четвереньках человека.
- Что... именно вас... сму...ща..., ик, ит..., - попытался собраться с мыслями человек, не пытаясь поднять голову.
- Прежде всего - ваша позиция больше подходит к ползанию, но никак не для ходьбы, к тому же...
- А не..., - попытался послать "слишком умного" незнакомца стоящий на четвереньках гражданин, но отчего-то запнулся на полуслове.
- ... в Вашем состоянии вестибулярный аппарат может элементарно не справиться с управлением. Право - ещё давние Ваши предки изобрели закуску. Да, кстати, двадцать-шесть.
Вертолёт то ли приземлился, то ли разбился - винт перестал вращаться. Мир ударил человека миллионами звуков - он слышал звуки сигналящих машин на соседней улице, птиц, рассевшихся на раскидистых ветвях шелковицы, стоявшей рядом, и главное - звук ударов своего сердца.
- С вами всё в порядке? - послышался женский голос.
- Да, - полностью отчетливо и трезво, сказал, ещё пять секунд в стельку пьяный человек, - просто... оступился, - человека в лакированных туфлях нигде не было видно.
-"Двадцать-шесть?" - он никогда так не боялся. Ни когда контуженный под плотным огнём пилотировал военный вертолёт и задавал один и тот же вопрос, ни когда хоронил друзей и повторял его. Он всегда был уверен, что самое страшное с ним произошло при жизни... но это было за пределом его понимания - простое число - "двадцать-шесть" было для него квинтэссенцией всего того страха, что он испытал за свою жизнь.
- С вами действительно всё в порядке?
- Да, да, мне нужно домой, к жене... нужно быть с ней..., - и он побежал. Нет - полетел. Он был трезв, как стёклышко, и спешил он домой к самому любимому человеку в этой вселенной. Потому что понимал, что осталось не много.
***
На холме рядом с городом раскинулось кладбище. На самом краю холма звучала еле слышимая мелодия, наигрываемая на гитаре.
Доиграв конец мелодии, юный музыкант отложил инструмент и обратился к кому-то, - Красивый тут вид, правда? Хотел бы и я, чтобы и меня тут... Вам всегда нравилась природа, так что место как по мне идеальное.
- И соседи, вроде ничего - вон мужик с ружьём. Охотник наверно был - будет тебе батя с кем об охоте...
Молодой человек опять взял в левую руки гитару, в правую - наполовину пустую бутылку водки, налил в одиноко стоящую рюмку по края, одним движением выпил её, поставил на столик и принялся наигрывать "The Man Who Sold the World".
- Интересная музыка для такого места, - прозвучал голос за спиной.
Гитарист обернулся, - Прошу прощения, если я Вам мешаю - я обожду.
- Ничего, ничего - играйте, Деви бы понравилось. Он любил подобный авангард.
- Родители всё хотели послушать меня, а я всё отнекивался... мол некогда... а теперь уже поздно.
- Никогда не поздно, ведь Вы пришли сюда с гитарой и играете.
- Не уверен, что для них. Пожалуй, больше для себя - собственных демонов ублажаю.
- О, молодой человек, поверьте мне - я специализируюсь на демонах, и в Вас их не больше, чем в вашей же гитаре. Вот у Роба - да. То был кладезь.
- Ваш родственник? - спросил гитарист, взглядом указал на могилу, возле которой стоял незнакомец.
- О, это - нет, что вы. Хотя это также был довольно продуктивный человек в части внутренних демонов. Не поверишь - убил почти три сотни человек менее чем за месяц.
- Так много? Не слышал. Известный убийца?
- И да, и нет - пилот бомбардировщика. Он потом всё спрашивал сколько? Сколько? Грустный малый.
Незнакомец подошёл к краю последней могилы, - прекрасный вид.
- Да, надеюсь, родителям бы понравился.
- Уверен, так оно и есть.
- Будете? - молодой человек взял бутылку.
- Я, обычно, на работе не принимаю, но если обещаете исполнить ещё что-нибудь - без колебания составлю Вам компанию. В конце концов, скоро отпуск.
Молодой гитарист всё играл, а незнакомец всё слушал. Так они просидели почти час.
- Похоже, пришло время - незнакомец направил взгляд к горизонту.
Отчего-то парень прекрасно понимал, что он должен был сделать.
- Да, время последнего вопроса... Но перед тем... я увижу их?
- Разумеется,... и не только их, - незнакомец усмехнулся, глядя на гитару.
- В таком случае... когда?
- Незнакомец лёгким движением взмахнул рукой в сторону города, - Сейчас!
Со стороны реки на город надвигался огненный шквал. По кладбищу опять разнеслись гитарные ритмы - он играл, глядя на огненный смерч. Он не боялся. Он был выше жизни и смерти. Теперь он знал ответ на самый главный вопрос.