Аннотация: Я так настрадался из-за любви, что пора бы пожить и для себя.
Я так настрадался из-за любви, что пора бы пожить и для себя.
Таллин. Палдиски. Райские уголки на Балтийском побережье...
Что Любовь существует - сомнений нет, однако, часто приходится нам ошибаться в её объекте...
Вот об ошибке в объекте и хотелось бы поведать...
Жизнь свою сложно режиссировать, но хотя бы предупредить тех, кому захотелось молодой куропаточки, которая любит деньги, гулянки и всё остальное, что с этим связано.
В одном из эстонских кабаре, где зажигал с полуобнажёнными девицами певец Як Йола, я увидел молоденькую прибалтийскую принцессу - Марику. У этой особи были глаза газели... К ней - гибкой, словно лань и стройной, как вечнозелёная ель, я боялся подойти ближе, чем на пионерское расстояние.. по причине своей стеснительности... Робел я пред нею.
И только после трёх пропущенных внутрь бокалов горячего эстонского глинтвейна, подошедши к ней - заявил.
- Мадемуазель! Нежели вы паспортного возраста, то не позволите ль провести вас по кругу в танце!?
Кивнув мне головкой, она согласилась.
Так.. я и познакомился с соблазнительной девчушкой за границей. Марика была во всей красе... Идеальная.. грациозная фигура - Анджелина Джоли отдыхает.
От элегантных форм и несравненной красоты эстонки я был одержим дьяволом... Сердце учащённо билось при виде этой миленькой особы. Да и как не забиться... Один её мимолетный взгляд - вся жизнь вдребезги.
Мы танцевали с ней весь вечер, и казалось, что она ждёт от меня какого-то подвига. Маричка мне нравилась до дрожи в коленках.. и, увидев ложбинку меж вздыбленных грудей с чуть торчащими под блузкой сосками юной особи, я готов был ради неё совершить его. По грудкам девицы бегали мурашки, заставляя их предательски напрягаться, и я готов был поддаться искушению - впиться тут же в её тонкую шейку поцелуем, пленив её груди.
При соприкосновении наших тел в танце, пульс учащался.. кровь начинала кипеть.. температура повышалась.. воздуха переставало хватать.. проснулось либидо.
Не познакомься я тогда со страстной красоткой - горячей эстоночкой приятной наружности, был бы обречён на страдания.
...Хотя можно ли говорить о её горячности, нежели не довела она меня в тот день до одра любви и неги, пропитанного маслом розмарина. Видимо.. Небеса не желали дать мне познать вибрации тела.. души её, которые никогда не встретишь у растений.
Шекспира начитался...
Но это потом...
А тогда... Любоваться Марикой было для меня превеликим удовольствием.... Оригинальная молодёжная прическа. Правильные, прекрасные черты лица и очаровательная улыбка не могли не восхищать лиц противоположного пола....
Это платье, которое безупречно сидело на ней, подчеркивало её статную фигурку.
Как любого творческого человека - фантазии кружили и мою голову... А отблески любви - мою душу. Я чувствовал жар, когда касался рукой тела, упругих бёдер.. донельзя утонченной и богемной Марики.
К гадалке не ходи - она жаждала найти человека, с которым можно было отвести душу. Это была вечерняя охота.. на мужчину. Я это видел. Я был в том убеждён... И тогда мне захотелось девичьего тела, женского её тепла. Причем резко и сейчас... И именно эта шалунья сразила меня своей красотой. И мой вопрос прозвучал, как журчание льющегося музыкального водопада в знойный день августа.
- Не прогуляться ли нам с тобой - красавица Таллина по вечернему городу!?
...И она пригласила меня к себе домой. И мы шли, наслаждаясь ароматом благоухающего цветущего парка.
Грезилась мне уже бурная ночь - ночь свободной любви в замке с иностранкой, где мы всецело могли отдаться друг другу и познать с нею радости любви. Ах, как хотелось с нею кружить.. летать... От этого лёгкого ощущения внизу живота становилось горячо.
Меня физически влекло к Маричке... Преследовало желание взять её прямо здесь - в "Саду датского короля"... Проскочила меж нами тогда та божественная искра, когда бабочки порхают в душе, а солнце светит только нам - влюблённым и более никому.
Жизнь менялась в моих глазах. Это сложно представить...
Сквозь машину времени попали мы с Марикой с Ратушной площади в средневековье. В удивительную красивую сказку, где узкие улочки, что втроём свободно не разминуться, где дома с черепичными крышами и каминными трубами. Здесь мы ещё выпили с ней уже остывшего глинтвейна с ароматными пряностями.
Мне было ясно, что в жизни своей Марика не прочла ни одного букваря от заглавной буквы до количества экземпляров его тиража. Но мы говорили на языке Любви... Мы шептались на языке Страсти. Слушать же её непонятные речевые обороты, меня не впечатляло...
Чувствовалось, что эта страстная дьяволица хотела оргий, а потому.. вечер предполагал быть длительным и очень упоительным. Она готова была воплотить в ту ночь со мной свои сексуальные изощрённые фантазии.
И когда мы проходили через Вируские ворота в старый город Таллина, я произнёс.
- Сорви с меня одежду крошка!..
И она бы сорвала, ибо мы испытывали сильное влечение друг к другу.
Буквально ни что не предвещало в тот час ночной беды...
Романтическое настроение...
Угораздило же меня тогда заговорить на языке Есенина...
Заграница же...
Я совершил ошибку...
Молодёжь нас стала сторониться. Пожилые же пары - шарахались от нас, как от гуманоидов в форме фасоли, питающихся лишь эстонцами.
Заграница...
Мысли мои - самые чистые.. светлые и добрые нарушил свист летевшего сверху предмета, сопровождающегося звуком падающего на город бомбардировщика...
Нечто такое рвануло позади нас в тиши ночных улочек на уровне водородной бомбы.
А оглянувшись, мы с ней увидели.. всего-то разбитый о булыжную мостовую цветочный горшок. Он то и зацепил при падении пятку моей ноги. Однако, таких внушительных размеров была та цветочная посудина, что могла превратить башку верблюда в стиральную доску.
Я взвыл от боли, запрыгал на одной ноге и аки конь, стал бить копытом, выделывал возле красотки пируэты...
Марика громко взвизгнула...
А затем принялась кричать, что и полагается кричать в таком случае, да по-русски... Не стоит перечислять того, что она накричала, но от русского мата повяли даже хризантемы на клумбах. Проснулись соседи Марики и выйдя на балконы, хотели видеть и слышать тот громкоговоритель, который вещал на иностранном для них языке, изрыгая из себя чуждую для уха матерщину.
- Мисс Марика! - дивился я. - И что это я слышу от обаятельной милашки, не владеющей русской речью!?.. Да ты милая.. фору мне дашь в сто очков наперёд. Просто превзошла ты меня в русском - нелитературном.
После такой отборной матерщины.. у меня все вопросы к Марике застряли где-то в районе щитовидки.
Посмотрел я вверх.
-Боги мои! Бабка!- удивлённо молвил я. - Вот так бабушка! Видимо, из первой волны русской эмиграции!? - объяснился я с красоткой. - А ведь этот Божий одуванчик целилась мне - её оккупанту.. именно в голову, и видимо, желала долбануть.. как следует, чтоб отомстить за оккупацию всего эстонского народа.
Старая карга, которой инвалиды в автобусе место уступали, пялилась на меня с таким видом, словно желала пополам меня перекусить, как малосольный огурец. Убей она меня - никто и чесаться бы не стал...
Аплодировали бы только этой старой вороне...
- С такового испуга, милочка моя, и импотентом можно стать и речи насовсем лишиться! А уж.. заикание обеспечено на всю, как есть, жизнь!- счёл необходимым сказать я это Марике. Так.. на всякий случай.
Промежду прочим - всем своим видом дал тогда эстоночке понять, будто бы.. ничегошеньки и не произошло... Хотя покойник выглядел, верно, лучше, чем смотрелся я в тот момент в глазах иностранцев... Из-за кислородного дефицита приключилось в глазах моих помутнение.
Заграница...
Выпил тогда я уже остывшего глинтвейна, который несколько меня успокоил.. согрел моё тело и душу.
-С такими, как бабка, седеют сразу.. и на всю голову! - высказался я немного нецензурно.
Я достаточно прожил, чтобы верить в светлое завтра... Но не желал, чтоб меня посылали путешествовать по небу и хотел было взорваться, как таджик на вокзале. Но моё правосознание и правильное воспитание не допускало прилюдно материть внешнюю национальную политику. Не бесчестить же было свою страну.
Даже коты на черепичных крышах неистовствовали, смакуя отступление их врага перед бабушкой -старушкой. Проводили же меня эстонцы таким взглядом, что я чуть не начал дымиться.
И со скоростью беременной улитки пополз я тогда зализывать свою душевную рану и травму пяточной кости, вспоминая, почему-то, о мамкиных варениках с паслёном в сметане, да напевая песню Гриши Лепса "Рюмка водки на столе"... Невозмутимости у эстонцев можно было поучиться...
Еле выпутался я тогда из адского того вертепа.
А вот и день отъезда...
Бесконечно тяжело в чудный летний день видеть над собой бескрайнее синее небо, причудливые фигуры пушистых облаков, бескрайние морские просторы, так манящие к себе.. и яркое ласковое солнце над головой.
И вот, следуя через парк - в сторону вокзала, дабы навсегда покинуть эти удивительные курортные прибалтийские места, я увидел беззаботно сидящую на скамье в парке удивительное создание - Марику. Одета она была, как на светский приём - по высшему классу.
Не узнав меня в очках и панаме, она кинула ногу на ногу и на подошве красивой туфельки, конечно - не золушки, я увидел чёткую надпись краской - "$300"...
Застыв от неожиданности с пунцовым лицом и неописуемой гримасой на лице, я не мог даже шевельнуться от нахлынувших на меня эмоций. Лежать бы мне тогда в позе распятого Иисуса, но видимо, карма хорошая.. и наследственность не позволили мне рухнуть у ног эстонской красотки.
В моей душе образовалась какая-то пустота. А ведь я готов был целовать мощёную дорожку у её чума. И ведь я шёл к ней домой без стратегического запаса презервативов.
-Стерва! - произнёс я. И удалился. Да вовсе не ругался я, а лишь подтвердил половую принадлежность эстонской красотки. И стало, почему-то, легче у меня на душе.
Долго же меня и мелко трясло, будто был изрядно наквашен.
Это уже был шок по-русски...
Что же... Любовь бывает и слепа.
До сих пор мураши по коже бегают при одном упоминании о прибалтийском городе. О тёплом море с его нуддисткими лагерями на галечных пляжах меньше воспоминаний, нежели о стервозной Марике и той кайфоломщице - старушке, чуть не отправившей меня к Праотцам на Небеса.
Заикаться же я не стал после всего пережитого мной. Иногда лишь икота по ночам мучает...
-И Слава Богу!.. Не смертельно. Главное, что кровавая рана ныне зарубцевалась в душе... Вся наша жизнь - кабаре..