Сколько люда в нашем уезде на охоте погибло из-за халатного, пренебрежительного отношения к оружию и неправильного его применения - Богу лишь известно...
В "Красном бойце" глава администрации уложил в деревянный саквояж директора школы.
В "Новой Краснянке" проводили в путь далёкий начальника уголовного розыска.
В бандитские девяностые выдали и нам - прокурорским работникам "по Макарову", по всей видимости - для стрельбы. Так это была для всех излишняя головная боль. Где страсть - там и преступление.
В Мокроусе схоронили аж.. самого прокурора Петра Путинцева. Застрелили подонки такого прекрасного человека. По какой причине - до сего дня неизвестно.
Хорошие люди уходили...
Не брал я никогда с собою оружия, однако в тот августовский день тысяча девятьсот семьдесят лохматого года прихватил пистоль с собой, ибо времени не нашлось сдать его на хранение.
Конечно же - торопились...
Отсутствием романтики мы никогда не страдали, а потому решили забрести раков в пруду артели "Напрасный труд"... А так как я не был любителем волочить бредень и мочить портки, то остался на берегу. Не умел и ходить по воде, не замочив ног, а потому помогал рыбакам собирать улов, да накрывать поляну, заваривая чай на душистых травах и раков с лавровым листом в котелке там же - на месте.
Мучаясь от безделья, лежал - тюленем у воды, млея на солнце, будто на пляже Черноморского побережья Кавказа. Ни с чего, вдруг, решил потренировать руку и заодно набить глаз.. в стрельбе из боевого оружия.
- Ба! Глаз-то мой - алмаз!- завопил я от радости, ибо первым же выстрелом в отдалённой от города деревеньке сразил наповал попавшегося под пулю моего пистоля гуся белого.
Стрелял, надо сказать, я всегда хорошо и запросто мог отделить пулей фильтр от сигареты со ста метров.. или гениталии у пролетавшего надо мной перелётного грача. Тогда же.. прямёхонько попал гусю - в глаз, словно таёжный охотник - белке, не желая попортить ценнейшей шкурки редкостного, дорогого и красивого зверька.
Какие могли быть раки, коли гусь уже лежал в багажнике машины-потроши его на пруду в тиши, да на вертело. Надо же - ловко так прицелиться и пальнуть мне с пистолета впервые в жизни.
Рано я начал радоваться, так как поодаль у деревни люд уже табунился, почуяв неладное от происков гостей залётных - рыбаков незваных.
Они шептались.. кося недобрым взглядом в нашу сторону.
По взмахам их рук, яростью пропитанному взгляду и беззвучно шевелящимся губам.. я понял, что все мы попали в дуру. Полная лажа.. и нам надобно было как можно быстрее сматываться с села, пока хозяева земли русской ревизоров к нам не заслали.
Но случилась беда.
Пока сматывали бредень, одевались - взятый нами напрокат походный УАЗ в фирме "Рыгалов и подружки" по закону подлости, возьми, да и скатись в пруд с пригорка. Сами же мы не водители - профи, а наездники по случаю, а потому даже не подумали поставить на ручной тормоз ту машинку. Ума то не хватило - солидол в головах от радости, что вырвались на природу.
Благо, что участковый инспектор помог нам инкогнито слинять с той чёртовой артели, вытащив своим вездеходом нашу машину, которая к тому времени лишь крышу свою дермантиновую из воды казывала.
Так это ещё полбеды...
Беда пришла, когда по приезду домой я не обнаружил в кобуре оружия, а в кармане рубашки - ксивы, которая позволяла мне чувствовать себя во всей волости Пупом земли.
А это уже - кранты.
Это было, как максимум, чревато увольнением из органов прокуратуры. Так уж.. торопились мы смыться с той деревеньки, что всё нахрен растеряли. (А вот гуся, скажи - не забыли.)
Возвращаться же в ночь на место ловли раков было чрезвычайно опасно, так как деревне по барабану были все наши чины и регалии, могли запросто запороть непрошенных гостей, как в старину - кнутами.. там же, на месте убиенного мной гуся - белого.
Собственники же.. с врождённой крестьянской жадностью. Через двор - скряги, через два - скупердяи... А за свою собственность этот больной воображением люд мог пришибить во злобе в любой момент кого и как угодно.
И вот она - бессонная ночь...
А поутру делать неча.. и пенять не на кого, кроме как на самого себя. Нужно было ехать.. и как можно - скорее, дабы найти вчерашнюю пропажу.
Прошу друзей оказать помощь в розыске оружия и удостоверения на пруду, объявляя при этом размер вознаграждения.
Хоть они и друзья - приятели, однако, надо же как-то задобрить, замаслить, заинтересовать, наконец, молодцев.
Согласились двое на то рискованное мероприятие, но поутру ставки начали расти, как на дрожжах. Я понимал их, ведь не каждому хотелось получить от нетвёрдого ума крестьянина заряд дроби или быть поротым прилюдно на площади.
Скажи.. совесть их таяла на глазах с каждой минутой - меня раскручивали, словесно трясли, выбивая бабло.
- Мать - Владычица! Ящик коньяка для них уже не награда!?- дивился я. - Какого же вам ещё рожна надобно!?- выражался уже я зло.. матерясь.- Это, милые други - уже есть не что иное, как вымогательство, а как же тогда наша дружба!?- распалялся я.- Выродки вы хреновы, а всё думаете - самородки!- сказал тогда я словами известного всей нашей волости депутата - Гандо.
Наконец, согласились...
А уже через час у меня на столе лежала утраченная ночером казёнщина.
Хвала Небесам - оружие и удостоверение оказались на берегу. Как не воспользовались пистолем жители глухой деревни - не понятно до сих пор.
Вот она халатность во всех её проявлениях...
Хотя по гороскопу я - не выхухоль, а водолей, родился, видимо, сразу в распашонке и под присмотром Богородицы, ибо счастливая Звезда всегда благоволила и ныне помогает мне - грешнику.
Хотя... Ох, как меня мог наказать Всевышний за браконьерство и за разгильдяйски - небрежное отношение к оружию. Но я был продукт общества социалистического типа, впитавшего не только всё хорошее того прекрасного "далёко", но и все его пороки.
Теперь-то я точно знаю, что творилось на открытии и закрытии охоты. (Да в курсе, что древний я - не спорю.)
Нахлынут иногда воспоминания - какой глупейший случай произошёл со мной единожды зимой на охоте, стыдно и признаться.
Любили мы работу, но после работы...
И вот собрались как-то всем гуртом - нашей прокуратуры.. забить под Новый год заблудившегося на широких степных просторах кабанчика.
Стреляли обычно со специально оборудованных мест - "сидок"...
А тут.. вдруг, у шлагбаума станции "Жулидов" замечаем упитанного, роскошного, изумительной шерстистости, громадного, корноухого секача, перебегающего невдалеке нашей машине дорогу.
Высадив загонщиков на краю лесополосы, я проехал ещё километра три, дабы занять место и ожидать зверя в сидке. Забрался туда, куда отродясь никто из охотников не забирался.
Устроился поудобней, определив, где и что растёт. Хлебом меня не корми - дай окрестности исследовать, обозреть и полюбоваться природой, ориентируясь вечером по лунному небу и Млечному пути.
Сидел, наслаждаясь прекрасными зимними видами, водил ноздрями туда - сюда.. и пытался не потерять ни единой нотки аромата чистого, свежего и морозного воздуха.
Зарядил я двустволку и приготовился к долгому ожиданию кабана - секача. Меня заводил тогда необузданный азарт - адреналин просто капал в мои тёплые валенки...
Зарядив ружье пулями, я чувствовал себя всё смелее и смелее.
Я и зверь - кто кого...
Ясен перец - одолеть мне надобно было зверюгу.
Время идёт- никого.. ничего...
Смеркается...
Тишина...
Жутко...
Ружьё наизготовку...
Пока я жил ожиданием предстоящей встречи с кабаном, мандраж, тревожность, страх, нервозность угнетали меня, будто мою сахарную задницу огневом подпаливали.
Всматриваюсь...
Вслушиваюсь...
Ни хрена - ни зверя, ни погонщиков.
Вдруг, захрустел валежник...
Кто-то ломился напролом.. и жаждал со мной встречи.
Пока проходил сигнал по промёрзшему телу от пяток до левого полушария головного мозга, я целился и готов был к выстрелу на поражение. В правом же полушарии мысль била во все колокола и запрещала стрелять.
- Думай на полхода вперед!- твердил я себе, всматриваясь в даль. - Не вижу - не стреляю!- глагольствовал я, успокаивая самого себя поговорками. Ведь на такого серьёзного зверя я ещё никогда не хаживал.
Бывают же иногда неудачные в жизни дни, когда проявляется какой-то магнетизм к неприятностям. Так именно в тот день эти неприятности меня и достали.
Чувствовал же, что разум меня покидает. Что за диво - дивное, что за чудо - чудное, ведь мне виделся лютый зверь, как ясный день в нашей степи, а замёрзший палец уже обласкивал спусковой курок.
Когда же моё зоркое око уловило метавшуюся меж деревьев фигуру, то сделав поправку на солнце, Полярную звезду и стоявшую поодаль роскошную берёзку - я выстрелил.
Бах.
Трах - дуплетом.
- Попал!- заорал я.
Рёв...
Взвизгнул.. будто подсвинок.
Я убил зверя!- утверждал я себе. И мозг упрямо не хотел воспринимать ничего иного.
- Й-е-е-ё-ё-ё-о-о-о! Твою маму! - послышался крик, от которого в один миг слетела вся ледяная с деревьев одёжка.
Немая сцена.
- Мать её ети - эта стрельба! Нечистая сила! Неуж.. не кабан!? Ужель какое человекоподобное существо!?- гадал я, всматриваясь в чащу посадки. Когда и стемнело - не заметил.
- Мама дорогая, прок-ку-рор!?- ужаснулся я, смотря в бинокль и видя вдали злобное лицо своего шефа с упавшей до самой земли челюстью, обильным выделением слюны и учащённым дыханием.
Заслышав его прощальный и трепетный стон в этой звенящей морозной тиши, я сам стал чуточку заикаться. А прокурор держался за зад, размахивал ручищами, словно ветряная мельница своими лопастями, голосисто завывая, но двигался и двигался.. как можно от меня дальше.
В голове шумело, будто дятел долбил мой череп.
Козе было понятно, что тучи сгустились над бедовой моей головушкой и я начал молиться, отбивая поклоны Небесам Господним.
До того вечера я не был слишком религиозен, но в тот день как никогда уверовал в Бога, лишь бы Всевышний не допустил трагизма после моих выстрелов "в молоко"...
Меня знобило от того, что произошло. Кровь застыла в моих венах, казалось - навечно. Не хватало ещё нам печальных в тот вечер последствий.
Пред моими очами уже стоял Некто в "костюме смерти" и в чёрном капюшоне, с отточенной для кастрации косой. Мне уже виделся Самсон, раздирающий пасть льву.
Встреча с прокурором меня страшила.
Ружьё просто выпало из скрюченных пальцев то ли от холода, то ли от ужаса, который я испытывал в тот момент. Я был в холодном поту, у меня кололо в руках и ногах, а на физиономии ощущалось порядочное онемение нижней губы.
Прокурор же.. шарахнулся от меня, аки вошь от скипидара, метров этак на сто влево. А затем застрял.. ни взад - ни вперёд. Он ещё бы столько пролетел, но дальше путь был закрыт непроходимым сугробом и Орехин уже полз на четвереньках из посадки в сторону железнодорожного полотна.
Выбравшись из сугроба, прокурор включил ноги.. и на пятой повышенной бросился наутёк в бурелом, оглашая матом всю окрестность до самого волостного центра. Надобно было видеть тот спринтерский забег шефа в тяжеленных валенках и тулупе.
Запусти я тогда стрелу - Юрий Борисович и её обогнал бы на всех парах.
Это надо же так было драпать от меня лошадиным галопом и набрать сверхскорость орловского скакуна на скачках ипподрома, да при этом ещё и пугать косноязычным рыком даже железнодорожные шпалы.
Я дрожал от его рёва и не мог понять, какая пчела его ужалила, что он метался по степи с воем атомной авиабомбы, как раненый зверь. Орехин был вроде как не в себе...
Если бы всё это видела его третья по жизни любовница Варвара, то от разрыва сердца её уже никто бы не спас даже в Барвихе.
И не надо быть Вангой или Глобой, чтобы в скорбной матерщине моего шефа не прочесть нотки, касающиеся лично меня, всех моих родственников до десятого колена и вообще.. всё моё поколение.
Поговаривали впоследствии, что у города Покровска даже лёд треснул; откололась, и отошла от берега льдина, отнеся жаждущих волжской рыбёшки на открытые просторы матушки - реки. У рыбаков тотчас перепонки полопались, да и удочки из рук выпали от звонких децибел моего грозного шефа Орехина.
Нежели бы я попал тогда в прокурора, то разорвал бы пулями его напополам.. по шву, от уха - до уха.
И почто дурашка бегал, коли пули даже не зацепили его. На наше с ним счастье.. те пули просвистели рядом с прокурором - бедолагой.
Метаясь среди стволов и бурелома, где и дикий кабан не прошёл бы, шеф не получил ни единой ссадины, ни одной царапины; даже сохранил свою ценную бобровую шапку - ушанку.
Единственно, на что я обратил внимание, так это на потерю товарного вида шефа своего разъярённого.
Никак не мог снять стресс до чабанской точки, куда мы опосля с ним заглянули, пока не залудил он в своё лужёное горло литра полтора водочки, настоянной на старых кирзовых сапогах бабая - хозяина степной саманушки.
Обошлось, только прокурор казался несколько деморализованным и видуха у него была - ну, а-ля "Кощей Бессмертный".. не иначе...
А далее, как обычно, на точке для нас начиналось празднество, открывалась обязательная программа "Отдых - шампань - пляски - любовь!"...
Вот только тогда шеф отошёл от стресса и начался "разбор полётов"...
Сидим с ним - кашляем обо всём...
- Ты мне сделал инфаркт! Мавр сделал своё дело и отдыхает! - молвил прокурор, обращаясь ко мне.- Траурный день хотел моей семье ныне устроить - не дождёшься! Айболит хренов - вылечил... Даже радикулит меня перестал беспокоить! - обворожительно улыбнулся прокурор, крякнув после очередного губастого.
Так как общее количество алкоголя уже зашкалило, то он бабахнулся мимо табурета. На его лице даже после падения читалась закравшаяся в подсознание тайная мысль: "На дыбу бы тебя - стервеца!".. (Обо мне, конечно, он сказывал - обо мне.)
А может мне так казалось.
- Эка, я ныне нарезался!- промычал прокурор, вставая. - Ведь второй день рождения ты для меня устроил!- молвил он.
После того, как шеф совсем надрался, настроение его резко изменилось и он пребывал в прекрасном расположении духа. Это и спасло меня от излишних на меня наездов. И даже петух, которым закусывали, нам мило улыбался на блюде. Раскрасневшись.. Орехин походил на варёную свеклу, а это означало лишь одно, что гнев ко мне он таки сменил на милость.
Мои объяснения были логичны, ибо ждал я в сидке появления не погонщиков во главе с прокурором, а только клыкастого зверя, который должен был непременно выйти лишь на меня и только на сидку, мной устроенную.
Не суть важно.
Главное, что секач оказался мудрее нас - людей во стократ.
Во-вторых, объяснял тогда я шефу, что меж деревьями и буреломом мелькал и мельтешил не костюм от Кутюр, а тулуп, пошитый из выделанных россиянами свиных шкур, а потому в вечерних сумерках отличить его от эбонитовой спины кабана было практически невозможно.
Да и загонщик ломился сквозь валежник не как одинокий зверюга, круша и ломая всё на своём пути, а словно стадо лосей ломилось к подружкам своим в период гона по весне. А может мне от страха то мерещилось.
Остались мы без кабанины. Ну не судьба...
Без мяса же не хотелось возвращаться домой.
А потому проезжая по трассе.. и завидев стадо домашних гусей, я решил сбить одного - на закусь. Но как можно было сбить одного гуся... Вдруг, да увернётся, улетит, убежит, притворится... Возвращаться же.. было - не резон; больше перед людом деревенским нарисуешься.
Так и прокатил я на машинке посередине всей гусиной стаи. А посмотрев в зеркало заднего вида, я ахнул.. охнул.. и опешил.
-Мать честная!- только и вымолвил тогда я.
На дороге лежали, трепыхались, подпрыгивали, хромали около десятка гусей из всей стаи пернатых. Сдав назад, я подобрал трёх сбитых гусей и бросил их в багажник.
Шеф имел бледный вид и видимо тогда понял, что от меня всё можно было ожидать, а потому возражений и протеста от него не поступало или я после происшедшего накануне не желал ничего воспринимать.
Так.. что к новогоднему столу в наших семьях в духовке готовился гусь.
Не хотелось бы мне в следующей жизни быть гусём, да хотя бы и диким. Ведь налетишь на таких безмозглых браконьеров - не пощадят.
(Старость застаёт врасплох, а потому стыдно мне ныне за свои проступки, очень стыдно.)
Грехов натворил я немало - на три жизни...
В аду, видимо, придётся замаливать, чтоб Господь возвратил заблудшего барана в Царство Небесное.
А вот это.. уже свидетельствует о том, что стыдливость, скромность и раскаяние ещё присутствуют в моей душе и я готов к покаянию.. и не нуждаюсь в изоляции от общества.
Значит - сожжение меня на костре временно отменяется.
Такова уж.. моя натура, да и всегда по жизни я руководствовался лишь одним принципом: "Не страшно ошибиться - боязно всю жизнь на заднице в горнице сиднем просидеть!"...
А всё же провели мы тот выходной - Божественно...
А вам презирать меня остаётся, либо завидовать...
В общем, это несмешная для меня история, а так - просто случай из жизни браконьера. Как-то даже взгрустнулось с высоты своих прожитых лет. Не нужно меня ругать, ведь мы родились в Советском Союзе.. сделаны мы в СССР.