Аннотация: Для женщины закон не писан, а если писан, то не читан, а если читан, то не понят, а если понят, то не так. (М. Мартынов)
- Hallo Viktor! Guten Tag, mein Freund! Моё почтение нашим с тобой немецким или германским друзьям! Уж... не знаю, как ноне на неметчине, при сближении полярных полов, и приветствовать то вас.
И величать...
- У нас же, дружище, на неделе, ничего важного не произошло, окромя того, что зима аллюром летит в наше с тобой степное Заволжье. А тут ещё на просторах Руси обещают холода и лютые морозы.
Любимая же тобой танцовщица, эта дьяволица Волочкова, о которой ты поминаешь, по-прежнему оказывает эскорт-услуги жирным кошелькам, таки... растягивая перед ними промежность, право - до неприличия.
- Ja... ja, Genosse! И ты не обижайся... Ведьма. Одно бесстыдство от пляжных её селфи. От фотокарточек. Скажи, окромя непристойностей и распущенности, ничего от блудницы оной и не узреть. И чем, удивляюсь, оная развратница тебя зацепила и заворожила.
Увлекла..
Видимо... эта чертовка, до тех пор будет тянуть ходули: пока не треснет там, где живот уже теряет своё имя; пока свою конституцию не порвёт надвое; пока не превратится она в ствол древа, али в черен. А может, к твоей радости, и добьётся чего-то большего в жизни, чем то, что полюбовники завязали, наконец, из шлёпанцев балерины - бант над соломенной её шапкой.
А пока Настюха отжигает, подруга её, Ксюха Собчак, засобиралась кандидатом - в кандидаты. Отож... С самим Государем бодаться, вишь ли, собралась. Ну, если зимним мухам ныне и рад кто-то: из пацанвы-опарышей, то по второму пункту, общество, знаешь ли, просто - в клинче.
В ступоре.
- Вы когда-либо, мои кровники, видели меня в пуантах на сцене Большого, в роли болеро... с кривизной ноги - до ветки яблоневой. В мохере.
- Нет.
- Тю... Так дивитесь. Это, примерно, то же самое. Потешно, право... Однако, всё веселее будет наблюдать... что станет творить и вытворять на выборах вся эта, либералистическая сволочь. Передерутся ведь черти безрогие. Сцепятся же на площадях - до крови, бесы окаянные.
- Alles! Всё правильно, der Kamerad, у нас на Руси молвят, что только могила горбатых исправит! Ага...
А пока шоу политической педофилии продолжается, хочу тебе сказать, что сон у меня ноне испохабился. Отяготился. Да и в целом, друже, дюже скучно мне и без тебя, и по причине - отсутствия в холодильнике крепкого баварского пива вашего.
Точно.
Однако, последние события заставляют меня выложить тебе все полыхания своей души, ибо предчувствия у меня нехорошие. Дурные. Похоже - к болезни. Но, видимо, таки - к войне. И это не бред пьяного боцмана. Память уж... у народа нашего слишком хорошая! На агрессию. На вторжения.
На оккупацию.
А вот твои письма, прессу и новости любо-дорого почитывать... и просматривать. Занятно... И ласкают мои ушки - чудо-колотушки. Одного, der Bruder, вот не пойму! Что же это вы, наши братья русские, местных своих фройляйн и фрау понапрасну драконите и травите, зубоскаля над их грешными телами. В бигуди.
Не простят же оного вам немки... отомстят.
Вот, третьего дня... читаю, что один, из юных фрицев, шокировал всех - тридцатисантиметровым содержимым своих портков, заинтриговав, при том, любвеобильных проказниц. Да... мы прекрасно понимаем, что сразил он тех любопытных девиц - наповал. Возбудил полуночных бабочек. А теперь, вишь ли, полицейские прячут того озорника от глаз людских чёрт-те... где.
На заимке.
- Скажи, мой лучший друг! Вам заняться, поди... больше нечем, как только дурью маяться, ставя перед всем Берлином дилемму выбора.
Ведь, что получается: если, скажем, первые того хлыста не отыщут, то вторые его просто снасильничают. Ну, а коли куртизанки того пошляка первыми обнаружат, то выживет ли он, братцы, вообще, никому неведомо.
А это уже вопрос его жизни и смерти, а вам, смотрю, смешно.
- Плох я что-то, Viktor, сегодня, что даже записался на приём к психическому доктору. Ведь что со мной происходит. Как только ознакомлюсь с вашими новостями, то по ночам взбрыкивать начинаю... Ногами. И хоть исподнее на себе выжимай. Боязнь и страх, почему-то, преследуют - быть убитым али, хуже того, теми цацами, мать их ети, изнасилованным. Конечно, все под Богом ходим и есть всегда чего опасаться.
Сзади.
- Но почто нас, люд пенсионный, на старости лет, стращать. Пугать то зачем. Мы хоть и русские, и прививка имеется от страха, а всё одно... робость какая-то берёт, что боюсь я нынче один спать. Вот и приходится проситься на ночлег: то к соседке Ленке, а то и к землячке твоей, Кэтрин.
И виной тому сны и чуждые голоса со Вселенной.
- А почему, задаюсь туточки и я вопросом, до оных развратных Mеdchen сразу не довели и там же не оповестили, что в портках того пьяного Ганса или нашего уже Гриши, пропади он пропадом, был... всего-навсего - питон с зоопарка, а не объект их вожделения, чтобы испытывать рыжим... deutsche Frau: желание, похоть или страсть.
- Батюшки-светы! Да, Виктор! Весело вы, братья по крови, у немчуры арендуетесь... Наслушаешься, что иной раз и: глаз начинает дергаться, и в паху, чтоб вам пусто было... потеет. Смотришь в экран... и очи на маковку закатываешь. Как, скажи, брат, можно, вообще, было: делить общество на родителей: под номерами - Один и Два. Почто... не оставить так, к примеру, как у нас: и мужики отдельно... и бабы, пардон, изолированы.
Порознь.
Так нет же ж... Всё супротив Бога прёте, всё вопреки воли Всевышнего норовите! Но большое, как говорится, видится издалека... с земли расейской, а потому кричать, орать горлом хочется, мать вашу поминая!
- О Боги, Боги мои, яду мне, яду! Не допусти, Господь, не допусти! Спасайте детвору то хоть свою - поросль русскую!
- Der Vater ist nicht der Vater
Mutter nicht die Mutter...
- Да что же это вы, право, братцы! Жена для вас - не жена! Муж уже и не муж... вовсе! А как же, например, с порога и - по сопатке! Затрещину, к примеру - за распутство. За блуд. Да просто так: по праздникам или с получки: за непочтение или хамство, дабы не пялилась благоверная чёрт-те куда... и чёрт-те - на что. В сандалиях.
Ага... при галстуке.
- Это же... русская проповедь и наставления. И что же, за урок и поучения уму-разуму - на нары! Она, гляди, предаваться буде бурной страсти с каким-то там, Фрицем, а ты сопи, да молчи! Однако... Да вы, мать вашу, онемеченные граждане-славяне - не с дерев ли, случаем, попадали все там вниз, ударившись больно головой об асфальт на бульваре - Unter den Linden!
- Собирайте, ради Христа, закупленные на Западе манатки, о коих вы с пелёнок мечтали, захлёбываясь слюной и, дуйте-ка, нахрен - домой! Обратно.
Первой же лошадью.
- Ядрёна мать! Вот вам и дар Божий! Обрадовались... Вот оно западное благоденствие! Вот и халява. Ведь запах войны витает в воздухе. Неужели со всякой нечистью и шантрапой мы в разных окопах воевать будем, а ваша бесштанная мелюзга, поди, и материться то лживой западной толерантностью не научена. А коль они по маме не выражаются, то и никакого ворога им не одолеть. Наши пращуры-воины только и гнали захватчика со своей земли надрывно ором и, матом - хором!
Вам ли о том не знать!
- Летите галопом! Иначе, вас, братцы, по примеру Харви Вайнштейна, завистливые немки или корыстные негритянки обвинят в грязных домогательствах. И будьте любезны - скитаться тогда на чужбине, да ещё и по чуждым вам тюрьмам. Камерам. За простой флирт.
- Ха! За простую титьку! Ха-ха! За прикосновение к бюсту сексапильной красотки. А коль ещё и по сиденью, по аппетитной попке, вот хоть... похлопать. Трижды вам: ха-ха! А нежели за ягодицу щипнуть! Ущипнуть. Эхе-хе-хе-хе-хе... дожили! Дожились!
А как, скажите, не хлопнуть и не щипнуть, и себя вести покойно, коль глаз огнём ещё горит, коль кровь бушует - морем.
Замучаетесь тогда пыль глотать, бегая по недоступным вам гейсудам, дабы доказать свою невиновность. Правоту. И начало карательных мер для вас должно быть уже не звоночком, а набатом, чтобы начинать, таки... "запрягать лошадь". Уже следует грузить мешки со жвачкой и кружевными трусами, да лететь домой - из этой страны Кошмарии.
И это только лютики.
- Зачем вам, парни, чужая земля. Хватит... постранствовали. Довольно вам сомнительных удовольствий. Хорошего понемногу. Вы же видите, что развращенная Европа деградирует. Хотя... Вы уже и там и нам не так интересны, как говорите или фантазируете. Нам ли до восточноевропейских прыщавых коленок, когда у русских девчат их не перегладить.
Не перещипать.
Если уж... легендарного продюсера обвиняют в попытках прикосновений к женским ножкам, то зная нашего брата по поведению - в публичных домах, то, как минимум, светит вам - вазэктомия. Ах, вы не знаете, что сие такое... Это, видите ль, равносильно лишиться жизненно значимых и бесценных вам Фаберже. Так, ждите. Дождётесь, что и кастрируют, мать честная, как похотливых русских породистых жеребцов.
- И это-де... в лучшем случае.
- И здравствуй, импотенция! И к чёртовой матери - на свалку истории. Я потому и не махнул следом по набитой вами тропе, ибо знаю, что таких персон, по нашим то былым делам, уже давно бы, к чертям собачьим, на основной липе... и том самом бульваре вздёрнули.
На первом суку.
- Отож... Враз повесили бы или на стул электрический силой усадили. А оно мне надоть! Благо, ещё у нас таких дураков нет, а потому придётся теперь лететь голосовать, дабы, не дай те... Боже, ту кандидатку до кандидаток допустить, да, в конце концов, на всей либеральной шушере крест каждому из нас воздвигнуть!
Пока в бюллетене... для голосования.
- Вот, дружище, смотрит русский люд на заблудших совсем душ, и удивляется: что в вас, вообще, русского осталось, если в вашей же среде, беженцы-африканцы, такое творят... вытворяют. Даже нам, на Руси, становится дико от их сексуальных извращений и прочей нездоровой возни и канители.
- Извиняйте, граждане-полукровки, за сленг, но пора пришла транспортировать вам тела свои, в срочном порядке - на Родину, ибо пошла за границей идиотская "движуха"... от которой, при любом раскладе, вам никак не поздоровится. Ведь не любят нашего брата в мире.
- Виктор! Ну, какая, к чёрту, заграница! Какая, нахрен, Deutsche Land! Как не можете понять, что пока вас может и не шлёпнут, и шею не свернут, аки тому петушку на лапшу, но поверь, что горя хватите.
С лихвой!
- А потому, хватайте в охапку, откормленные на дешёвой химии толстые свои задницы, и валите туда, где вам, охламонам, повитуха зубом пуповину грызла, где вас, обормотов, мать в люльке качала. И вынянчила... на свою голову.
Наконец, шуруйте к крестам ваших пращуров - на погост.
И кайтесь... кайтесь. Пока те не простят вас.
А то вспомнят, вдруг, ныне взрослые уже, ваши золушки: о когда-то случившихся с ними - сексуальных домогательствах... Упаси Богородица! Да и обвинят вас, любвеобильных погодков - в изнасиловании и надругательствах. И хотя: это есмь - посмешище; издёвка над правом; издевательство над верховенством Закона.
Однако, вам от того легче не станет.
Я как услыхал об извращениях четырнадцатилетнего онемеченного пакистанца, таки... не сомкну очей своих ночью длинною. Ведь глазницы просто выпадают из орбит. Как можно объектом вожделения избрать курицу и изнасиловать её. Нечаянно.
До смерти.
- В голове всё это не укладывается. Да и как, вообще, родину Пушкина и Есенина можно было вам променять на чужбину - с гей парадами и населением, хрен поймёшь какого рода... племени, которые ведут себя не очень, честно говоря.
А скорее - нахально.
Вот она, отныне ваша мораль. Вот она, западная ваша нравственность! Средь вас же есмь: и флотские ребята, и погранцы, и десантура! Где же ваше собственное - Я! Где, спрашивается, уважение - к народу победителю! Глядишь, а девчушек, что рядом с вами, открыто насилуют. И никого, скажи, при том, не карают и не репрессируют. Тогда зачем за худую и лысую коленку наказывать.
- Да... где же, братья-россияне, чёрт бы вас побрал: смелость, удаль ваша молодецкая и, наконец, душа русская! Негоже вести себя так - за кордоном. Негоже нас и родину-мать нашу позорить! Да, коли вы ещё духом - русичи, то перед вами должна вся немчура с африканцами ходить строевым шагом, не дыша и, песней: "Москва! Звонят колокола!"... Отдавая, при том, ещё и честь русским!
- Так и хочется вам сказать уже избитую на Руси фразу: "Работайте братья!"... Да будь я на вашем месте, таки... погнал бы их с друзьями - до самой Африки. На пинках.
То ли нынче у нас...
Вот одна курская парочка, взяла, да подарила сыну стриптизершу на его двадцатилетие. Скажите дурь, пошлость. Согласен... безнравственно! Грешно... порочно. Однако, глупость, но не супротив же закона. Банальное чудачество - на весь русский мир, чтоб и презабавно было всем, и чудно.
Потешно.
Не стереть оного безобразия за всю жизнь. И это, верно, по-русски! Не мальчика же ему, с чёрт-те какой ориентацией, в конце концов, привезли. Не мужика. А значит, и не за что оных шалунов и проказников судить.
И эта история не от прославившегося в стране рэпера Oxxxymironа, а из сообщений очень даже приличной, и очень даже - центральной прессы. А значица... и у нас весело, а наш возраст, вишь ли, тоже требует: яркого и - ослепительного.
- Аллилуйя! Всё какое-никакое... а - развлечение!
Наши буржуины ныне тоже жируют. Как подплеснут, так все такие артисты, чёрт побери, такие озорники. Надысь, один из политиканов, сказывают, выкупил ночь с девственницей за космическую сумму, аж... в 108 млн рублей. А вот ваши "партайгеноссе"... уже достойны того, чтобы упечь их в Сибирь - k ebene Fene, пока баварский сапог не ступил на нашу с вами землю.
А ещё... не совсем понятно, что мы с вами потом будем делать, ибо есть нам от оного факта одно беспокойство! Жили без вас безмятежно, так на те... То на Украине, без ведома Кремля, замутили бучу, перешедшую в гражданскую войну. Мы проглотили... Так ноне, глаз германский, и на Крым, видите ль, уже смотрит.
- О! Святая простота! А не ослепните, случаем, от красоты. Ну и ну... Ну и дела... Вы же, чёрт бери, православные Христиане! Вы что там соглашаетесь то со всем, что народу нашему негоже! В вас же кровь наших воинствующих предков, таки... гордитесь же ими! Неуж... вы забыли, что мы русские. Ужель... вы так и не поняли, что мы другие!
Прав был наш полководец Жуков, когда говорил: "Они нам никогда не простят, что мы их освободили".
- Как, скажи, в воду смотрел. Так и беснуются... черти! Не для того наши деды пупок свой рвали, защищая нас с вами и Родину, чтобы кто-то зарился на её величие, на её могущество.
И пусть не будят в русских лихо, пока оно тихо.
- Так что... поспешай-ка, Виктор домой - с ребятушками, пока не поставили вас африканцы с азиатами в пикантную позу и ты ещё не совсем Victor, а иначе и тебя, дорогой, придётся тут "разнемечивать"... Голова то ваша стала у немчуры очень тёмной, а потому, вишь ли, подробному исследованию подлежит.
- Тикайте, мать вашу, да молитесь Милосердному, так как события начинают развиваться - с калейдоскопической скоростью. Ведь вы там: никто и звать вас никак, а потому, именно, на вас всех кусачих собак могут повесить!
Чувствую я, что злоба, ненависть у них накапливаются... И уже накопились. У всех - против всех. И вы будете крайними. Всё... точка. Жду. С пивом. Рыба есть - с Волги. Пока... пока, Genosse Viktor.