Аннотация: Можно закрыть глаза на то, что видишь. Но нельзя закрыть сердце на то, что ты чувствуешь. (Фридрих Ницше)
Можно закрыть глаза на то, что видишь. Но нельзя закрыть сердце на то, что ты чувствуешь. (Фридрих Ницше)
Увидев в календаре праздник - День Медработника, говорю словами молодёжи - респект вам, медицинские сестрёнки и уважуха!
Амур давно уже мечет стрелы мимо меня, хотя в молодости всё было иначе, и часто приходилось ходить по лезвию ножа. И вспомнятся же - давно минувшие дни. Не будем ворошить эти древние истории, так как у вас их и без меня, пожалуй, более, чем предостаточно. В наше время, скажу, всё было гораздо скромнее, смешнее и, по-моему, добрее.
Что же, по выходу из больницы, запоминается пациентам наших лечебных учреждений... Конечно же, не какое-то новейшее оборудование или общий комфорт, вкупе... с дискомфортом, а окружение совершенно восхитительных в ярких и белых тряпочках медсестёр и врачих - с полным набором их девчачьих или дамских прелестей. Под халатом.
Невероятно, скажу, красивые и обаятельные девчоночки и будто на подбор... главврача - павы, которым место на подиуме: моделей конкурсов красоты, но никак не в операционных и процедурных, где витает запах не полыни и ромашек с духмяных волжских лугов и полей, а крови, мази Вишневского и чёрт те... чего ещё, хоть в противогазе ИДА-59 ложись и отходи. К праотцам.
- Аминь!
Негоже, кажется, красоткам, там находиться. Однако, нежели не они, то тогда кто будет будоражить наше мужское воображение.
Ведь стоит зайти такой душке во всём кипенно-белом одеянии в палату, так сразу же возрастает количество знатоков: по её ягодицам... определяющих не только возраст, семейное положение, но даже характер и вашу дальнейшую с ней судьбу.
Какие девушки - фемины, дочери самой Евы!
Лежишь и удивляешься тому, что белоснежные одежды на представительницах вожделенного пола не возгораются и огнём не зайдутся во время их дежурств. Вообще, застрелиться от такого невыносимого счастья можно, когда подле тебя настурцией вьются, за тобой ухаживают стройные, аки балаковские берёзки, сексапильные чаровницы и сексуальные Богини. Для меня это нечто возвышенное и более важное... как, скажем, слышать биение сердца - в груди подружки; как, например, чувствовать в её чреве - зарождение новой жизни.
- Боже! Такого совершенства классических линий желанного тела и кистью художника не расписать, да и нагой в немецкой бане не встретить! Красота, что и Тутанхамон бы повторно умер от зависти к русским женщинам-медичкам. Ну, немощен, ишь, мужчина без женщины. Бессилен он без неё... и убог. Посему и живут больные только иллюзией счастья, не надеясь на некую чудодейственность казённых лекарственных препаратов и таблеток, коими ещё пращуров наших насильно пичкали.
Чёрт возьми, но почто же некоторых особ медицинского персонала... мы и на дух не переносим. Да, видимо, потому, что яд цинизма и снобизма ноне сделал некоторых слуг медицины до боли чёрствыми. Не держите обиды, привлекательные вы наши сестрички, ибо это есмь - истинная правда.
А ещё скажу, что прежде чем идти на приём к вам, врачевателям, я на всяк... случай, составляю неприятнейшее наставление с кратким содержанием на имя прокурорского чина, начиная словами: 'Во всём прошу винить...'. Конечно же, с указанием сведений: о своей, к примеру, встрече - с нервной врачихой.
Вдруг, да со мной что случится. Да-да, а вы то как думали... Чтоб без последствий... без наказания. Не угадали. А чин он - есмь чин, коль на взятку не позарится, то обязательно всё решит... непременно во всём и со всеми разберётся.
А ведь медицинские сестрички, братцы, они, оказывается, такие же, как и все окружающие нас мадмуазели, да дамы: танцуют, поют, радуются жизни. Только глядишь, а какую-то, операбельную немощь, санитарки на каталке доставляют в операционную или бедолагу, уже прикрытого простынкою, вывозят с палаты... вперёд ногами. Вот такая у них развесёлая, граждане, работа. Весело, что... слеза, чёрт побери, прошибает. Аж... жуть. Хм-мм...
А ведь на такое пойти нужно. Я, например, пасс, будя... насмотрелся и на своей работе.
Помнится, одну из моих землячек - Денисовых сестёр, сплавили когда-то на обучение в медучилище. Окей! Всё бы, знаете ль, хорошо, только... до её первого визита - в морг. Кажется, рядовой для студентов и случай, но ту дочурку оченно долго затем искали всеми собаками в округе, пока не нашли её в колхозе, у Денисова старшего - под кроватью. И немудрено-с...
Опять же, и привыкнуть ко всему в больнице надобно.
Ведь та, которая из Денисовых, до тех пор, после морга, спать одна боялась, пока сам председатель не стал персонально её сторожить еженощно - в кровати. После оных слов начинает кто-то истерить, но друг Логач когда-то сказывал мне, как одна богобоязненная студентка проснулась с рукой под подушкой, а главное - с чужой. Ага... холодной. И тут же, пояснил, что та сединой тогда, якобы, покрылась. Бр-р-р-р-р-р...
- Бог мой! Упаси и Богородица! Не будем о моргах, не станем о страшилках. Это, видимо, одна из медицинских баек времён Антоши Чехонте, но признаюсь, что и мне боязно одному в ложе иногда засыпать, а потому и бегу галопом из дома под бочок к подруженьке. И отличное всегда настроение... и куда, скажи, страх сразу девается.
Когда же лежишь в палате под капельницей, в роли: умирающего лебедя, закатывая очи к потолку, аки в последний раз, то всё мечтаешь об отдыхе на море с хлопочущей подле тебя сексуальной очаровашкой, тут же раздевая её ненасытными своими очами. Донага. Мысленно: мозгом, в уме, про себя...
А кистью Ренуара уже расписываешь её рельефно-красивое, сочное и сдобренное духами 'Chanel'... смачное тело, находясь в ожидании ответного согласия - быть твоей возлюбленной и терпеть любые твои капризы. Ах, нимфетки-баловницы, аки цветы, радующиеся: теплу, свету, Солнцу, Любви! Ай, да шалуньи!
Понравилась, скажу, мне, туточки, одна в хирургии, таки... заласкал бы, зацеловал, залюбил... нежели бы она ещё и ответила на мои чувства-с...
Вы, уж... извиняйте меня, лучезарные наши медицинские сестрички, но я хочу вас немного раскритиковать, а скорее - осудить и разнести... в честь вашего же профессионального праздничка. Хотите - бросайтесь в меня медовыми коврижками и тортами, но то, что расскажу, так оно у вас в больницах и есмь... и привирать здесь даже мне не приходится.
А всё почему...
Зайдёт иная зомбированная зазноба в палату, напевая примитивную увертюру к спектаклю одной артистки погорелого театра.
- Уж, климакс наступает, а Германа всё нет!
Так, все больные, пряча свои седалища - в ужасе!
- Что это ещё, - вопрошают, - за климакс! У кого, чёрт бери! Чем, - заявляют, - вам, мамзель, помочь! Может кто-то и из нас, барышня, на что-то сгодится!
Тысяча, знаете ль, к ней вопросов, а ответов - нуль. Таким голову лечить и менять опилки хоть на такое серое вещество, как: крысиное. Те твари Божьи, что доказано учёными, умнее нас - граждан, ибо мимо капканов прогуливаются, как по нашему Интернациональному прошпекту и никакая, скажи, отрава с заразой, созданные гомосапиенсом, их уже не берут.
Ведь до того докатилась медицина, когда врачеватели и на подарок уже косятся издали. Миль пардон-с... Измученные ныне скандалами, сёстры милосердия, видимо, в состоянии аффекта - 'хи-хи' ловят от того, чтоб их лежачие не просто передохли, аки мухи, но при том ещё, суки, и мучились, как - на дыбе.
Иль я неправ...
Да, ради Христа - тысяча вам, милейшие леди, извинений. Но это не только моё, сугубо личное мнение. Я здесь ни при чём, хотя своими ушами оное не единожды слыхивал. Иль вы сами того не знаете.
Влетит такая фурия в палату... с фигурой, изогнутой вопросительным знаком, с тонкими змеиными губками, придающие некий особый злодейке шарм. С виду она, таки - морская, откормленная на казённых харчах, свинка, а по характеру - кабаниха... со звериным оскалом и пеной у рта, коя просто задыхается от ненависти к лежачему бедолаге.
В коме.
А какие глаза - на груди! Аж... пугают. Не удивлюсь, что пятого размера. Для неё ты не болезный и поди, не пациент, а скорее деталь интерьера - вошь, которую только давить и надо. Как вам, сестрички, такой портрет миловидной медсестры. А вот вы осмотритесь - увидите их... воочию. Подле себя...
Рядом с собою.
Смотришь на такую истеричку и удивлению твоему нет предела: ведь, верно, нравится кому-то превращаться - в стерву. А так не хочется чувствовать себя подопытным колорадским червём или навозной медведкой в стеклянной банке. Негоже ж... сёстры, такое допускать. Нехорошо... агрессивное поведение проявлять. Это ведь не симптом хладнокровия, а сущая глупость и плохие манеры, чему никак вас Господь, вместе... с родителями не учил.
Однако, давайте видеть положительное даже в плохом. Быстренько: к зеркалу и улыбайтесь своему отражению до тех пор, пока настроение вновь не станет безоблачным и радостным... и в палату. Ведь всем от вас нужны простые добрые слова, чтобы даже шерсть на груди вашего подопечного лоснилась и кучерявилась.
Спросите, где я в стационаре больше всего смеялся...
Конечно, у окулистки... с фамилией, кажется, Мизинец. Это ещё та стервозная, пардон, баба, коя не выдаст нужной для тебя справки, бумаженции, пока с нею не поделишься своими финансами... не озолотив её ручку.
А зрение...
Зрение, конечно, всем нужно. Хотя бы для того, чтоб по адресу производителя туалетной бумаги, претензию предъявить.
Всего-то...
Чем больше моих друзей получили по заключению оной окулистки прав на управление своими машинками, тем аккуратнее я стал переходить дорогу. Тысячу раз оглянусь... по сторонам, что опосля шея с поясницей месяц ломят - волком ведь вою. А призывники, откосившие, благодаря этой мошеннице, от службы - сплошь в районе слепые. Иногда, скажи, даже не видят - чьих детей, рогоносцы, вскармливают. Уж... лучше бы они тот год отслужили, да были Родине преданы.
Аха-ха-хах... Являюсь всегда я пред врачом, в лучший из всех дней недели - среду, ибо он равноудалён как от надежд, так и от разочарований. И гороскоп Глобы, иногда, не помогает. Лишь соседская бабка мне на картах раскидывает... ходить к врачихе - не ходить. Учить то и лечить в интернете все умеют... а вот справка должна быть на руках всегда.
Со стороны смотришь, а запыхавшийся христианин бегает с помелом на плечах по кабинетам, дабы отыскать другого окулиста. Пустое... Одна ведь она - на весь район. Недурственно... надо сказать, та, Мизинец, устроилась. По протекции, видимо... по большому блату. Вот где кормушка, так кормушка. Алле, прокурор, где же надзор то ваш строжайший. Ах, да... вы же своих ещё ненасытных жлобов и мздоимцев не приструнили.
Казалось бы - окулист, ну, что за профессия... Однако, от этой работницы в белом халате зависит в городе всё - работать тому или иному железнодорожнику на станции или сиднем дома сидеть, управлять водителю транспортным средством или гайки крутить, да масла менять. Кормить своих птенцов по лавкам или не кормить...
Никогда бы ни в чём не обвинял окулиста, коль бы не был свидетелем превесёлой истории. Был я сторонним наблюдателем того, как к этой, безвкусно крашеной девице, подошёл родной её дядя и слёзно просил.
- Ты знаешь, Светик, моему лучшему дружку-железнодорожнику требуется заключение о стопроцентном зрении и ты должна это сделать для меня, для него, для нас.
- Пятнадцать рублей! - отвечала ему родственница.
- Дак, Солнышко, это же, - говорит, - размер его месячного оклада! На что же, деточка, ему жить! - сказывал тогда её дядька, стараясь достучаться, наконец, до одной из совестливых у неё мозговых в черепном коробе извилин.
- Пятнадцать, - ответствует, - дядя ты мой любимый, рублей в кошель! Так, и я буду знать его ближе вас, премилый вы мой, дядюшка! Может даже и залюблю я его... в свободное от работы время! Однако, пятнадцать рубликов в кошелёк! - был ответ оной юной, но нахальной девицы.
Становится лучше, когда держишься от таких лиц дальше, ибо хамят они через слово, однако, как прихватит жареный гусь - прёмся же вновь к ним. Вот кажный день она с пациентами азбуку и учит... учит, а всё никак главную и правильную мысль та, Мизинец, в строках и буквах не улавливает.
К чему унижать ей пациента, коль зрение ему нужно лишь для того, чтоб мимо стула не грохнуться, либо надувные шары от презервативов отличать. Нашла на чём засыпать посетителя... Тот без зрения и ночерью различит те резиновые изделия, и поднеся их к чуткой своей носопырке, тут же унюхает запах малинки или клубнички. Спрашивается: 'Зачем тогда ему оное оптическое зрение ворошиловского стрелка!'...
И слава всем Богам, что не пришлось мне у этой оторвы бывать на приёме. Клянусь Царём, что я не выдюжил бы хамства её, нахальства... не снёс бы всея той наглости. Нажива на здоровье своих земляков - это же, Господа и Дамы, сущее свинство. И ведь не думает эта невоспитанная пигалица, что на могилы таких предприимчивых мздоимцев не цветы возлагают, а плюют, и даже не втихаря, а открыто. Цинично. Не хочет она, видите ль, влачить, как её милые подруженьки, нищенское сосуществование.
Как же я любопытен...
Несколько раз изучал я ту деву, рассматривая спереди, подкрадываясь к ней и сзади. С высоты прожитых лет, могу дать совет профессионала, что с такими дамками ад кромешный, а не жизнь, ибо ищут они свою любовь на разрыв аорты, а пока дожидаются: своего, единственного и неповторимого мужчинку, так по нескольку раз - отлучаются замуж.
Присмотревшись к ней, могу сказать ответственно и авторитетно, что это наглая, своекорыстная и меркантильная девица... с коей и переспать, братцы, не значит - познакомиться. Каждая её дерзкая, а то и идиотская выходка - это копны седых волос у порядочных пациентов городской клиники.
Ей бы не медицину расейскую позорить, а на базаре семечками торговать, поплёвывая по сторонам...
Поправит свою выдающуюся грудь... аж до холода меж лопаток и шевеления волос под мышками хворых, и пошла по палатам шастать, донимая алфавитом больных старушек, которые, поди, запамятовали, как их самих то ныне звать, и когда последний сталинский букварь с друзьями-комсомольцами скурили.
Либо этой дамкой-акселераткой заинтересуются органы прокуратуры, либо она будет вилять кормой ещё долгое время в нашем курмыше, приближая кончину своих пациентов.
И не потому её не уважают, что у неё грудь пышнее и больше, да руки длиннее, нежели у других. А потому, что воспитана та неправильно, да избаловала чересчур. Ну, а коль ума нет, то сверху не прицепишь. Может она и русская по маме, но точно мордовка по другу своего отца-мерзавца, с которым она когда-то блудила на Китунькиной горе.
Извиняйте - лукавая ирония бытия...
Однако, этой подружке с дефицитом серого в мозгу вещества - не подаришь цветочную поляну и весь мир, ибо ей нужны лишь деньги... или как минимум - ценный подарок. Знать бы её пациенту, что, кроме всего прочего, в жизни обычной она ценит весёлый нрав партнёра и любовь к оральному сексу, то он и действовал по-другому, стараясь, по-иному, и зажечь её.
Такая заноза, сама того не замечая, простым извращённым слогом кого хочешь убьёт. Любовь к ближнему, девчоночки, должна измеряться километрами, а не деревянными рубликами. Надо любить и наслаждаться жизнью - кто против то, да, пожалуй, никто... но не вопреки же службе и работе.
А как же - Клятва Гиппократа, а где же ваши морально-этические принципы... наконец, ваш глубокий внутренний мир! Да пусть простит героиня скверный и неприятный мой характер, но ведь я лишь поучаю оную хамку, дабы не оказаться ей на ледяных нарах в далёком Надыме. Может она и сама, когда-то, сие поймёт, а лучше, если кто из подруг ей подскажет, да предупредит об опасности, которая ей... угрожает.
Будя же... о плохом.
Я хочу пожелать Вам, настоящим профессионалам любимого дела, маленьких женских Радостей, чашечку ароматного кофе, сваренного не вами... и конечно, неожиданного телефонного звонка от любимого мужчины. Я желаю вам счастливого дня и приятных мелочей, от которых, таки... радуется сердце. Так, глядишь, вместе, и зло с хамством, да мздоимством с вами победим.