Аннотация: Как бы ты ни был для кого-то хорош... и желанен, найдётся тот, кто отвергнет тебя. Как бы ты ни был некрасив и непривлекателен, знайте, что есть на Свете тот, кому обязательно ты понравишься.
Никак не могу забыть одинокой тётки Антонины, проживавшей со своим сыном Борисом недалече от моих дедов в посёлке Полуденный, что находится на границе... Заволжья с Казахстаном, где мальцом я проводил каникулы, либо прибаливал, отлынивая от школы. Иногда... лавливал в речушке на жарёху пахнущих тиной карасей.
Однажды, возвращаясь с рыбалки, забрёл к соседям... с интересной в нашем мегаполисе фамилией - Жижирины. Как бы... и не при делах, можно сказать, мимо проходил... но попал... в историю чужой семьи... в историю большого посёлка... Оного, скажете, не бывает...
Смею утверждать - у славян ещё не то... бывает.
Проходя мимо... меня окликнули, пригласив к столу, ибо семья только готовилась отобедать блинчиками с вареньем. Не хотелось, конечно, делиться с ними рыбой, но блiнцы... таки пальчики оближешь. Зашёл... А зря... но кто наперёд знает...
Не успев принять правильную позу голодного цыгана, дабы больше вошло в ненасытную плоть моего организма, день ото дня набирающего рост и подростковый вес, как раздался стук в дверь... и на пороге возник для меня сказочный персонаж... в виде рослого с сединою на висках дяди... времён революции, в новых лаковых... на белый носок штиблетах.
Гость раньше всегда и для всех был нормальный... это вот ноне прячь всё как можно с глаз его подальше.
По приходу... этого лысого ворона, я заметил в семье тихое замешательство... и странную неразбериху.
Зачем-то сметану со стола убрали и мне это совсем не улыбалось... Сразу начались какие-то: движение... волнение... паника... и даже хаос.
У Антонины, в одном для всех лице: матери, свекрови и бабки... огнём, помнится, пыхнули огромные... очи, округлившиеся до царского медного пятака; сразу... как-то спала с лица, и стала, вдруг, медленно... замедленно... как при повторе любовной сцены в немом индийском кино - "Рам щекотал"... сползать с кухонного табурета на пол.
Предпринимать какие-либо действия... в такой напряжённой ситуации мне, например, казалось излишним, а потому решил отложить их до следующего раза, ибо были непонятны... как причина вторжения чужака в спокойную жизнь сей семьи, так и оторопь хозяйки, которую все бросились спасать... и почему-то... валидолом.
Врачевали, замечу, каждый по-своему, но с усердием, проталкивая таблетки большим пальцем по полости рта до гортани... и далее - аж... до самого кадыка, что чуть было не отправили хозяйку на Небеса, ибо явственно мною слышны были уже внутренние хрипы обморочной женщины.
При таких лекарях стала, вдруг, Антонина синеть... задыхаться... дёргаться. Плохой знак... Упаси Господь...
Однако, отошла... от удара... оклемалась бедная.
А пришелец то что... А ничего... Ага... расположился.
Видя то, что женщина после стресса не проявляет в отношении него, бродяги, признаков враждебности... он таки на глазах расцветал, аки майская в саду роза...
А когда ничего не происходит, то всегда хочется праздника.
Вот только мне как раз... было не до него... И зачем карасей отдал... сам не понимал.
Жижирины дети не лопухнулись бы так... не прокололись с ещё трепещущей в садке рыбой, а своё точно взяли. Выходит... я просто подарил рыбу. И... скажи, никакой тебе благодарности, никакого возмещения затрат, сил, энергии, времени, наконец...
Но это личное... а в их доме происходило совсем другое... Ситуация была таки... мистической. Оборони Создатель!...
С немым в глазах вопросом, взор присутствующих был брошен как в сторону гостя, так и... на хозяйку дома, которая приветливей от того со мной не стала. И о карасях моих... килограммовых, видимо, и не вспомнила. А ведь именно от неё домочадцы с разинутыми ртами ожидали ответа: кто, откуда, зачем и почему...
Дождались... наконец.
-Что ж... это тебя, пройда, на чужбине лишай то не задрал, кобелино ты... эдакий!-высказалась Антонина, посмотрев в бесстыжие очи, как впоследствии оказалось, своего... некогда любимого супруга.
-Чу... Чу... Тося! Я приехал к тебе, родная, помирать!...
Как и обещал в день нашей помолвки.-заявил, вдруг, с порога супруг.-А ты что, хотела надурить меня!... Я значит помру, а ты, вдруг - нет!... И что мне, скажи, там, на Небесах, без тебя делать!... Признайся же... Что это - не совсем справедливо!... Умирать... так в один день! И вместе.
-Что ты хреновину то мелешь?-тут же парировала Антонина наступление супруга.-Ещё, скажи, с музыкой! Все мы там почивать будем. Никто оной процедуры не минует!... И я тоже!
-Конечно... Ты может ещё лет сорок проживёшь, а мне там, у Создателя, одному куковать? Совсем я, любимая, затосковал в чужой сторонке без тебя!...
И опомниться никто не успел, как разразилась гроза... Гроза - грозой... Хрен бы с ней - не так уж... она и страшна. Атмосферное, так сказать, домашнее явление... Главное, что за соседским столом не отведал я блинчиков в сметане. И знал, что пообедаю ими теперь уже не скоро... Только вот расслабиться в гостях было нельзя... такая разгорелась у тех страсть на старости... что крУгом пошла у всех голова...
Утиркой убирая капли пота со своей нарисованной карандашом на лице красоты, хозяйка, несколько отойдя от шока, и заикаясь, громко... членораздельно произнесла.
-А теперь, родные мои, хотите... плачьте, хотите... таки радуйтесь, но мне не до смеха и вас я обязана с этим блудным гражданином, а скорее - этим Созданием, познакомить!...
-Вот час сей, дорогие моему сердцу люди, внимание!... Пред вами не Ангел... сошедший с Неба, а отец... Бориски, да-да, дед ваших сорванцов и хулиганов. Для меня таки... это хлюст и прохвост... или просто Одиссей, сбежавший когда-то из-под венца, бросив меня на сносях и... на произвол судьбы - без помощи... и поддержки... ибо на уме у него только и были чередующиеся с калейдоскопической частотой девочки, прости... же их Господи!-говорила Антонина, глазоньками пожирая явившееся к ним "Создание"...
А немного помолчав, вопрошала самого дорогого и близкого ей человека... сына своего.
-Борис!... Как тебе такое знакомство с когда-то зачавшим и бросившим тебя ходоком!?-обратилась к сыну мать, представив, таким образом, незваного к обедни гостя.
У каждого своё... но у меня под ложечкой продолжало неприятно сосать...
...Ядрёна-Матрёна!... Скатерть уже на столе. Ага... Конец пиршеству. Чёрта лысого... теперь проколюсь.
Общее молчание...
А сорокалетний... сын что, он тоже молчал, глядя на мать, супругу... на детей, переваривая всё... с горяча высказанное его родительницей, будто кость от выловленного мною карася поперёк горла ему стала.
А что, вообще, мог взрослый, семейный и гордый мужчина сказать... явившемуся в их тихую гавань незнакомцу, нежели этой внезапной новостью он и сам был сражён в самую печёнку.
Сорок лет без отца...
Сорок лет... ни слуху от родственной ему души... ни духу! И на тебе... как раскатистый гром - в дом. Это надо ж... такое сообщение... бьющей набатом по голове... и прозвучавшей из уст его, осунувшейся от тяжёлого, послевоенного времени... любимой матушки.
Да он и слова молвить при чужом для него человеке не смел... что говорило о хорошем его воспитании матерью, которая только после побега отца... и разрешилась от тяжкого бремени.
И... вдруг, опрокинув полную рюмку, Антонина проговорила.
-Прощевай, седая шкура... и во сне не вспомяну!
Новая найдётся дура - верить в волчью седину!...
Антонина будто пропела себе... а молчание, помнится, затянулось надолго...
Она была тогда в положение ядовитой змеи, агрессивно пожиравшей свой хвост. Что творилось в душе её - нам было не понять. Возможно... банкротство и огрызки прежних к мужу чувств доминировали над всеми остальными...
А далее... Так и заявила она супругу.
-Может новыми своими грехами хочешь освободиться от угрызений совести... да вновь меня чем-то порадовать. Таки не получится... Старые грехи - это лишь удобрения для новых!... Погостил чуточку... И будя!... Чей тут не посиделки... и не изба-читальня! Откланивайся... и проваливай! Изыди... из нашей жизни - Одиссей!... Чёрт бы тебя задрал!... Яйца без мозгов!... Нет жены у тебя!... Нет и детей!
И... достав из-за ширмы пятилитровую бутыль с мутной жидкостью, поставила её пред очи и уже сгорбившейся фигурой сидящего за столом супруга...
Ну, никак Дмитрий не рассчитывал на такой холодный приём, и безмолвствуя... всё держал обиду на войну, на себя, на супругу, не зная глубины её женской души... не внимая причины женской обиды некогда его любимой... и нынешней, такой хорошенькой и... практически, без амортизационного износа, Антонины.
Однако, это непонимание не освобождало его от ответственности перед женой. Да и какая она ему была жена... И не вдова... и не разведёнка. А жена в отсутствии мужа, знаете ль, что тебе собака без блох и ошейника.
В глазах же... гостя виделся огонь страсти... и было заметно, что Дмитрий был поражён своей Тосей, не по годам... выглядевшей довольно-таки аппетитно. И как бы... не выглядела она уверенно, но душа то женская - любви просит, а значит, и... его простит.
Как старый сердцеед, он не мог не понимать и того, что их новый роман не только не повредит психике супруге, но и вылечит её от глубочайшей депрессии, в которой она пребывала аж... сорок лет кряду.
Перед Дмитрием же стояла дилемма. Либо... ноне, либо - никогда.
Когда же... пришелец припил самогонки, то пропел своей, желанной, настоящую осанну, подыскивая в богатом своём воображении и лексиконе пустые... но так нужные в своё оправдание словеса, особо часто употребляя спасительные для себя глаголы: запутался, лоханулся, обманулся, купился...
Женщину же... просто коробило от такой защиты наглеца... нападением.
-Эвона!... Смотрите-ка, как соловьём то залился!... Ты на затмение Небес то не вали!... Умерь свою прыть!... Уйми приступ воспалённой своей фантазии, что тебе... иль твоему возвращению здесь кто-то рад!... Ты здесь Одиссей, и глубоко заблуждаешься... иль гостеприимство наше тебе мерещится... Ты нам таким, деревянным и трухлявым пнём, как твои мозги, не нужен.
-Ну-ка!... Успокой свои нервы, накати-ка... два - по триста... для их обезболивания и проваливай к ebene... Fenе!-наконец... произнесла речь Антонина за долгое время отсутствия в её жизни супруга.-Ты нам только в тягость!-было последним, заключительным аккордом её застольного выступления...
Странно и глупо было всю эту ложь чужака мне, голодному, слышать, так как Антонина пережила уже тот возраст, когда увядающие дамы, грустно вздыхая, переводили взгляд с глубоких декольте на платьицах молодых и ранних "устриц"... на свою грудь и всегда, вздыхая, только и мечтали.
Мечтали о том, чтоб нашёлся, наконец, умник, который изобрёл для них модные... самопроизвольно вздымающиеся к носу, при виде соблазнительного мужичка, бюстгальтеры, типа "Пуш-ап"... И чтобы - без косточек... и даже - без бретелек.
Мечтали... и о безопасных бритвах для бритья сексуальных своих усиков на верхней губе, чтоб не пользоваться столовым ножом или косой мужа, ибо занятие то чересчур опасное... и жутко для них неудобное. Непонятно только, зачем... ведь волосяной покров - это повышенное либидо, а значит: желание, похоть, страсть, весёлый нрав и любовь к оральному сексу, а потому и ловят ухажёров эти "зайки"... да "кисы" на то, на что они клюют.
Боже!... А ведь когда-то... я сорокалетних женщин считал старыми никчёмными тётками, которых можно смело на запасные части разбирать и складировать в музее восковых фигур. Оказывается, что они такие шальные - и камень уговорят... а не то что девственника.
.......................
С внуком, будто с Небес явившегося деда... Анатолием нам было пора сматываться из-за стола, поскольку какого-либо вознаграждения и поощрения мне в их доме не светило, в воздухе стояло внутреннее напряжение... пахнущее уже грозой, а разборки взрослых за столом могли дойти и до рукопашной.
- Ёж... Твою мать!-всё доносилось до нас с Толькой. Будто о чём-то другом нельзя было взрослым говорить, как только вспоминая своих и чужих матерей...
Нет, это никак не напоминало мне крымского весеннего празднества "Хыдырлез"...
А далее... нечленораздельно, но содержательно... слышали мы так много неизвестных нам матерных... поучительных для подростков слов и оборотов речи бабки приятеля... впору уши затыкать. Оно и понятно... Свою свекровь бросилась успокаивать невестка Александра, упрашивая ту не истерить и в конце концов одуматься...
Спор разрешился лишь с приходом моих стариков.
-Подумай Тося!-говорила моя бабка... Матрёна Калиновна.-Не эталон, конечно, Митрий твой для подражания, но может и, право, затмение... в мозгу... непорядок - в извилинах! Войну, всё же, с моим вместе они прошагали до Берлина!...
-Последняя в жизни весна у тебя может быть только с ним!
-Знаю же, что любишь своего ходока до сей поры, а потому и замуж не выходила! Мир то соткан из сотен и тысяч наших ошибок! Прости, уж... ты дурака старого! Опять же... и память сердец... с ним о прошлом! А ноне что... А ничего... У вас же самый замечательный возраст!... Когда раньше что-то было нельзя, то сейчас, вроде как - в самый раз!-уговаривала соседку моя бабка.
-Аха-ха-ха-хах... В жизни нашей только и остаётся ноне приятным, как бы... на кого с утра ногу удобнее закинуть, да прижать к мужичку свои мощи, возбуждаясь, как ранее в девках!... Ну-ка... Давай... Припоминай... Вспоминай!-напутствовала Матрёна Калиновна, всё толкая в бок... свою соседку на новый разговор... повторный диалог с супругом.
Боялся ли своего возвращения Митрий к семье... Естественно... Ведь даже деду моему, а своему другу и тёзке... тот Одиссей признался, что побаивался за своё здоровье от встречи с некогда родной... и любимой Тосей, что даже мошонку со всем содержимым сводило от напряжения, а всего более - от испуга.
А всё же мирно разрешилось тогда...
...Антонина, вдруг, вспомнила, как в стогу делили они со своим любимым Митрием мурашки на их ещё нежной и гладкой молодой коже, а пыхнув, как прежде, огнём, она искрилась... сверкала... золотилась... Тогда... и я голодным... желал соседям крепости здоровья, счастливой старости и... конечно, обилия стола, на котором были блинчики с вареньем и сгущённым молоком.
Иначе... и быть не могло супругу никакого от Антонины прощения.
-Ну, вот... подруженька, наконец, и ты у меня заулыбалась... Так это тебя уже от счастья пучит!... Своим приездом доставил всем вам Дмитрий истинное удовольствие и большую надежду. Теперь только радоваться... когда будет ногу на тебя закидывать... Ха-ха-ха... Не с нашими же... тебе, поселковыми упырями... Витюном и Питюном сходиться... Отравят воздух... и последнее из дома вытащат! А твой-то... смотри, капиталистом в белых носочках выглядит.
И что бы... вы, граждане, думали.
Не было бы прощения старику, если... нежели бы - не уговоры моей бабки... Матрёны Калиновны. Земля ей пухом... Спасла семью. Ведь вернула отца сыну, жене - мужа, а внукам - деда.
Только сейчас понимаешь, что если кого-то и отвергли из вас, то это ещё ничего не значит. Ты не становишься хуже и ничего страшного на самом деле не происходит. Твой человек есть... есть на свете, и он когда-то тебя примет...
А жизнь той, совсем мне малознакомой семьи Жижириных - матери Антонины с сыном Борисом не зависела от них самих, а полностью связана была определёнными обстоятельствами. Они могли бы прожить её иначе, и кто знает, были бы они счастливее... или всё одно - пришло бы к тому. Непростые времена пришлось пережить женщине с сыном, и силу её характера и воли может оценить только тот, кто и сам бы сделал выбор в пользу самого дорогого - семьи.
Впоследствии... стало мне известно, что похоронил сын и мать с отцом... и сам уже, сказывают, давно покинул Землю, а у меня всё никак не выходит из головы прощение им блудного отца... прощение Одиссея... одиноко прожившей, но чертовски любящей его женщины... прощение его Господне...
В определённый момент жизни всем становится так хорошо, что о том забывая - забываемся.
Да уж... Любовь - это дело такое... Если уж припечёт, то ничего с собой не поделаешь. Я ныне это понимаю. Умный может так и не поступит, а влюблённый... А влюблённый... способен на любые безрассудные поступки. Не верите... Придётся... поверить.