Вся философия Вагнера - это тенденция разрушения, даже когда он говорит о любви...
Вот уже более двадцати лет в Израиле предпринимаются попытки исполнить произведения Рихарда Вагнера. Его музыку перестали исполнять в тогдашней Палестине еще в 1937 году. Случилось это после печально знаменитой «хрустальной ночи» в Германии, когда создатель Палестинского филармонического оркестра, известный скрипач Бронислав Губерман, вернувшийся из Германии, заявил, что Вагнера играть не будет, объяснив, что этот композитор - символ нацизма. Тот самый филармонический оркестр, который тогда отказался от Вагнера, вот уже более двух десятилетий пытается исполнить его. Это произошло в 1981 году, когда знаменитый Зубин Мета объявил о своем желании исполнить Вагнера, а израильская общественность ответила грандиозным скандалом. Попытка была повторена 10 лет спустя израильским дирижером Даниэлем Баренбоймом, реакция была такой же. В 2001 году Баренбойм все же исполнил фрагмент из музыки Вагнера с Берлинским филармоническим оркестром на фестивале в Иерусалиме. Это не изменило отношения к Вагнеру и его музыке. Вагнер в глазах израильтян остается символом нацистской Германии, и неисполнение его музыки в сознании многих израильтян стало нерукотворным памятником шести миллионам евреев, погибших во время Холокоста.
Сегодня мы предлагаем вниманию читателей «МЗ» статью, написанную знаменитым дирижером Юрием АРАНОВИЧЕМ полтора десятка лет назад. Похоже, пушкинский Моцарт ошибался, утверждая, что «гений и злодейство несовместны». История воинствующего вагнеровского антисемитизма в очередной раз доказывает, насколько опасны идеи расовой ненависти и болезненной ксенофобии, когда исходят они не из уст полупьяного колбасника, а принадлежат представителям национальных творческих элит. «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». Увы, дано. Слова одного из величайших композиторов XIX века отозвались миллионами трупов и одной из страшнейших трагедий в мировой истории. Собственно, именно об этом и идет речь: об ответственности духовных лидеров наций перед историей и людьми.
«Евреи - это черви, крысы, трихины, глисты, которых нужно
уничтожать, как чуму, до последнего микроба, потому что
против них нет никакого средства, разве что ядовитые газы».
Р.Вагнер, Письмо к Козиме, 1849
В одном из израильских русскоязычных журналов я прочел, что о Вагнере больше нигде не спорят, кроме Израиля. Передо мной книга Клауса Умбаха «Рихард Вагнер» (Клаус Умбах - один из самых серьезных и глубоких исследователей творчества Вагнера), которая начинается словами: «Даже через 100 лет после смерти Вагнера его физическая смерть вызывает большие дискуссии. Был ли Вагнер вообще человеком? Был ли он музыкантом? Вел ли он священную войну за свои религиозные и шовинистические убеждения или занимался только тем, что прекрасными звуками изображал прелесть искусства?» Сама эта цитата, вынесенная в эпиграф, говорит о том, что не только в Израиле и других странах, но и в самой Германии еще не решен вопрос - кто такой Рихард Вагнер. Не решен настолько, что второй том дневников жены Вагнера, Козимы, не разрешили печатать по цензурным соображениям, ведь дневники Козимы - это стенографическая запись ее бесед со своим мужем.
Мы много спорим о Вагнере. Спорим темпераментно, но я думаю, что не всегда знаем, о чем идет речь. Объяснений этому много. Прежде всего, именно мы, выходцы из СССР, знаем о Вагнере меньше всех. В Советском Союзе Вагнер-человек был неизвестен абсолютно. Его антисемитская философия не упоминается ни в одном труде о Вагнере, а русский перевод его опер очень далек от оригинального текста. Я понял это только на Западе, близко познакомившись с оригинальными либретто опер Вагнера.
Вначале приведу несколько цитат. В своей книге, одну из глав которой Вагнер называет «Ожидовевшее искусство», он пишет: «Было бы глубочайшей ошибкой отделить Вагнера, мыслителя и философа, от Вагнера-композитора. Может быть, в других случаях это возможно, но в моем – нет». Вагнер не оставляет никаких сомнений в том, что он хочет сказать своей музыкой. В письме к Листу в 1848 году он приглашал его (как Вагнер сам пишет) «...заниматься музыкальным терроризмом».
И действительно, с полным основанием Вагнера можно назвать первым музыкальным террористом нашего времени. И точно так же, как, например, Арафат и его организация заложили краеугольные камни терроризма интернационального, Вагнер является автором теории музыкального терроризма и вообще терроризма в искусстве. Поэтому наше отношение к Вагнеру должно выражаться как отношение к идеологу определенного течения, определенной цели в музыкальном искусстве. И не только в музыке, но и в политике, общественной жизни.
Какова же была его основная цель? Ее Вагнер выражает совершенно ясно в последней главе своей нашумевшей и не перестающей вызывать ожесточенные споры до наших дней книги, одна из глав которой называется «Окончательное решение еврейского вопроса» (кстати, он первый ввел этот термин). Вагнер написал письмо в баварский парламент, в котором предлагал свой план уничтожения евреев. Ни один из музыкантов, и не только музыкантов, но и философов вообще, никогда до Вагнера не выступал с программой уничтожения народа. Даже Ницше, которого трудно заподозрить в симпатиях к евреям, написал ему письмо, где сказал, что за это предложение Вагнер достоин того, «чтобы он умер в тюрьме, а не в своей постели».
В письме Вагнеру Ницше заявляет открыто: «Вы не человек, вы просто болезнь».
Вагнер заботился о том, чтобы его идеи были ясно поняты последующими поколениями. Например, на праздновании своего 68-летия, за год до смерти, в ответной речи он сказал: «Моя дирижерская палочка еще много раз будет показывать грядущим поколениям, на какой путь они должны стать».
Каким же действительно был путь, на который направлял Вагнер последующие поколения? Первая и главная цель – освобождение человечества от евреев. Во-первых, потому что «евреи, как мухи и крысы: чем больше вы их уничтожаете, тем больше они плодятся. Не существует никакого средства, кроме тотального их уничтожения. Еврейская раса родилась как враг человечества и всего человеческого. И особенно враг всего немецкого. И до того, пока последний еврей не будет уничтожен, немецкое искусство не может спать спокойно».Эта идея, как Вагнер сам говорил, - «лейтмотив моей жизни».
Посмотрим, совпадают ли его слова, его ненависть к евреям с той музыкой, которую он пишет. Может быть, действительно это только слова, а музыка прекрасна? Вагнер на самом деле не является архитектором новой оперы. В жанре оперы он пользовался новыми приемами, украденными, в частности, у Листа. Не будем переоценивать значение Вагнера в музыке. Он привел жанр оперы в тупик и поэтому не имел последователей. Было, правда, несколько неудачных имитаторов, эпигонов, но, если мы говорим о музыке конца XIX и XX столетий, ни один композитор практически не пошел за Вагнером. Его открытия были сделаны на бесплодной почве. Принцип речитативного развития музыкальной ткани не нашел никаких последователей, потому что был мертв, потому что у Вагнера он был связан со словом и слово было носителем идеи, а идея была сама по себе античеловеческая. В этом - существо творческого банкротства Вагнера.
Вагнер, разговаривая, вещал в очень возвышенно-мистических тонах. «Слово – «самка», которая родилась для того чтобы быть беременной, и слово беременно моей идеей». А идеи были самые ужасные. Попытаемся связать, например, музыкальными интонациями те слова, которые он вкладывает в уста Миме, персонажа из «Кольца нибелунга». Этот отвратительный карлик – олицетворение еврейства - по желанию Вагнера должен быть таким ужасным, что даже петь обязан с еврейским акцентом.
Я хотел бы отослать сторонников и любителей музыки Вагнера к этим страницам партитуры и потом спросить их, хотят ли они что-либо подобное слушать со сцены в Израиле. К сожалению, все эти тонкости практически неизвестны не только любителям музыки, но часто даже профессионалам-музыкантам. Зато защитникам Вагнера очень хорошо известно, например, о том, что первым дирижером оперы Вагнера «Парсифаль» был еврей Герман Леви, и это важный аргумент в устах защитников Вагнера. Но им нужно вспомнить или знать о том, как все это происходило на самом деле.
Герман Леви по контракту был придворным капельмейстером баварской Королевской капеллы. Оркестр этот не имел права выступать ни с кем другим, кроме Леви. Контракт не мог отменить даже Людвиг Второй, король Баварии. Однако в случае с «Парсифалем» и Германом Леви между Рихардом Вагнером и баварским королем был составлен новый контракт.
Тех, кто хочет убедиться в его существовании, мы можем направить в музей немецкого искусства в Мюнхене. Фотокопия этого документа, который очень неохотно дают посетителям, находится в музее Вагнера в Байрейте. А те, кому и то и другое трудно или невозможно, могут найти подробное описание этого контракта в книге Клауса Умбаха «Рихард Вагнер». Контракт этот состоит из трех пунктов. Первый: до того, как Герман Леви начнет первую репетицию, он должен креститься. Во втором пункте Вагнер оговаривает себе право никогда не разговаривать даже с крещеным Германом Леви непосредственно, а всегда только через третье лицо. Третий пункт: после первого исполнения «Парсифаля» Вагнер оговаривает себе право в присутствии баварского короля Людвига Второго сказать Герману Леви, что он, как еврей, имеет только одно право - умереть и как можно скорее. Под контрактом есть приписка, сделанная Вагнером и баварским королем: «Контракт был выполнен во всех его пунктах».
Можно попытаться обнаружить начало антисемитизма Вагнера. Он стал юдофобом после смерти его матери и последовавшей вскоре после этого смерти его первой жены Минны Планер, которая была еврейкой. В одном из своих писем в этот период Вагнер неожиданно пишет: «Я был на кладбище и посетил могилу моей любимой собаки» (собака лежала рядом с его женой, но Вагнер пишет только о посещении могилы любимой собаки). Именно в этот момент начинается вспышка зоологического антисемитизма, который не оставляет Вагнера до самой смерти.
Однако вернемся к «Парсифалю», который занимает в творчестве Вагнера особое место. Он называл эту оперу «завещанием для потомков». В предисловии к первому изданию «Парсифаля» Вагнер писал: «В моей опере я представляю идею фигуры Христа, которая очищена от еврейской крови». Для Вагнера «Парсифаль», как он сам называет, - это «избавление от Избавителя». Почему нужно избавиться от Христа? Вагнер пишет дальше: «Ведь в жилах Христа текла еврейская кровь».
Отталкиваясь от этого, Вагнер пускается в долгие философствования о том, какая часть еврейской крови может дать право человеку считаться неевреем. И вот что он пишет в своем дневнике и что подтверждает также дневник Козимы Вагнер, его второй жены: «Сначала я пришел к выводу, что одна шестнадцатая доля еврейской крови уже может освободить еврея от его преступления перед человечеством».
Кстати, напомним, что эту пропорцию - одна шестнадцатая - Гитлер считал уже достаточной для того, чтобы изолировать, но не уничтожать человека физически. Но потом, как пишет Вагнер: «Я пришел к выводу, что даже одной микроскопической капли крови (он употребляет даже не слово «капля», а «целле»-клетка), одной микроскопической клетки еврейской крови уже достаточно, чтобы человек никогда не смыл с себя позор быть евреем, и он должен быть уничтожен».
Здесь мы видим, что Вагнер пошел даже дальше нацистов. И вот этой-то идее посвятил себя Вагнер в «Парсифале». И еще одна цитата. Вагнер просит, чтобы перед исполнением «Парсифаля» на сцене была разыграна мистерия, в которой «тело Христа будет сожжено вместе с другими евреями как символ избавления от еврейства вообще».
Но даже во времена Вагнера никто не решился на подобные вещи. Или приведу такой диалог между Кундри и Парсифалем, когда Кундри не знает, кто пришел, и она говорит: «Кто ты, неизвестный путник? Ты устал, и твои руки обагрены кровью. Но если они обагрены еврейской кровью, тогда ты желанный гость в моем доме».
По окончании работы над «Парсифалем» Вагнер писал своей жене, что «звуки уничтожения, которые я создал для литавр в соль миноре, олицетворяют гибель всего еврейства, и, поверь мне, я не написал ничего прекраснее».
Я хотел бы спросить у защитников Вагнера, знают ли они об этом? И те, кто знает, хотят ли они слушать его произведения, или, может быть, эти слова заставляют задуматься о том, что музыка не всегда является сочетанием звуков, иногда она может быть оружием смерти?
Даже Ницше назвал «Парсифаль» черной мессой. И это действительно так.
Из того, что Вагнер посеял на музыкальной почве, взошли хорошие всходы. Очень часто можно услышать: «Да, но Вагнер в этом не виноват». К сожалению, всё, что написал сам Вагнер о себе, опровергает подобный подход.
Потому что Вагнер не только хотел осуществления своих идей, но даже сказал: «И после нашей смерти (он называл себя во множественном числе, ибо считал, что он и Б-г - это почти одинаковые по важности явления) мы сверху будем следить, чтобы все шло по пути, указанному нами».
Именно эти идеи Вагнера были приняты нацистским режимом, и не было необходимости изменять ни мелодию, ни слова - всё подходило и без этого.
Вся философия Вагнера - это тенденция разрушения, даже когда он говорит о любви. Еще раз цитирую: «Женщина является депо для приема сперматозоидов. Если это депо иногда проявляет чувства, способствующие оплодотворению (такие, как любовь), то эти чувства можно разрешить. В противном случае их, эти чувства, нужно уничтожить».
Иногда задают вопрос, каким же образом мог человек с такой философией написать «Смерть Изольды» и любовную сцену смерти Изольды? Вагнер даже не ставил себе целью написать сцену человеческой любви. Он прямо пишет, что предпочитал, чтобы смерть Изольды была в спектакле инсценирована вообще без Изольды и без Тристана. Это, как он говорил, «беспрестанные мистические передвижения материи в нужном нам направлении». Например, Чайковский пишет, что «Смерть Изольды» он слушал с огромным вниманием, но когда ушел из театра, то всё забыл.Музыка Вагнера, по словам Ницше, да и самого Вагнера, - это «яд, который одурманивает мозг».
Наша цель - как можно скорей избавиться от этого дурмана, пока он не разрушил наш организм. Музыка Вагнера безусловно обладает свойствами наркотиков, но от наркотиков надо вылечиваться. И я думаю, что от музыки Вагнера тоже нужно вылечиться. Есть очень много людей, которые вылечились. Например, мы знаем об отношении Верди к Вагнеру. Верди, который с самого начала был очень увлечен Вагнером, в конце, когда он понял, что это такое, написал в своем дневнике: «Грустно, грустно, грустно, очень грустно. Как бы ни было грустно, но мы должны расстаться с музыкой Вагнера, если не хотим, чтобы нас (он имел в виду музыкантов) уничтожила его злая сила».
Вообще все, что связано с уничтожением в любой области, - это обязательно связано с Вагнером.
В жизни существуют позитивное и негативное начала. Негативное начало может быть очень сильным. Никто ни в коем случае не отказывает Вагнеру в музыкальном даровании, которое очень велико. Но мы знаем также такие определения, как «злой дух» или «злой гений».
«Буду дирижировать музыку
Вагнера в перчатках»
Юрий Аранович, выпускник Ленинградской консерватории, занимавший пост главного дирижера Государственного оркестра радио и телевидения СССР, уехал в Израиль в 1972 году. Дирижировал в Израиле, затем был главным дирижером симфонических оркестров в Кельне и Стокгольме. Последние годы Юрий Аранович - один из самых востребованных дирижеров Европы, выступает в Италии, Германии, Франции и Израиле, во многих других странах. Живет в Иерусалиме.
Аранович считается одним из самых убежденных противников Рихарда Вагнера. Свое отношение к личности Вагнера он изложил в нескольких крупных статьях и многочисленных интервью. При этом он дирижировал его произведения в России и в начале своей деятельности на Западе, записал пластинку с Венским оркестром и даже был назван немецкой критикой в числе трех лучших интерпретаторов музыки Вагнера рядом с Вильгельмом Фуртвенглером и Гербертом фон Караяном. Впрочем, вот уже много лет Аранович не прикасается к вагнеровским сочинениям. И вдруг - включает в программу американского турне с Лондонским симфоническим оркестром музыку Вагнера...
- Что произошло? Изменилось отношение к Вагнеру?
- Не изменились ни мы, ни Вагнер, ни наше отношение к нему. Но я хочу подчеркнуть, что никто из вагнеровских противников никогда не призывал бойкотировать его музыку. Во всех своих статьях я говорил о том, что следует провести четкую границу между личностью композитора и его произведениями.. Нельзя запретить музыку Вагнера, следует просто знать, о ком идет речь. Действительно, Вагнер - ярый антисемит, апологет антисемитизма, одна из самых мрачных фигур в музыкальной истории. Но ему нельзя отказать в колоссальном мастерстве и огромном таланте, даже гениальности. Я ставил перед собой цель предохранить людей от слепого непонимания личности Вагнера и объяснить им, в каких случаях его музыка смертельно опасна, а в каких - нет. К примеру, если мы возьмем «Шелест леса», «Путешествие по Рейну» или увертюру к «Мейстерзингерам», то даже под микроскопом не сможем разглядеть там и тени антисемитизма.
В Израиле - и это мне особенно близко - существует активное неприятие «команд сверху». Нет такой страны, где правительство подвергалось бы столь резкой критике, как в Израиле. Еврейский мозг в принципе своем резко критический. Мы не выносим, когда нам указывают, что следует писать, а что нельзя, что можно слушать, а что запрещено. Поэтому я считаю, что любой запрет, в том числе музыкальный, здесь невозможен.
- Но мы уже говорили как-то, что неисполнение музыки Вагнера в Израиле стало определенным символом, памятником шести миллионам евреев, погибших в Катастрофе. Мы оцениваем личность Вагнера с позиций страшного геноцида, который пережил наш народ. Что же позволяет Юрию Арановичу сейчас, после долгого перерыва, вернуться к музыке Вагнера?
- В 1881 году, за два года до смерти, когда его антисемитизм практически достиг апогея, Вагнер продирижировал на своем фестивале в Байрёйте «Итальянскую симфонию» Мендельсона. И когда его спросили: «Маэстро, как вы можете исполнять музыку этого еврея?», Вагнер ответил: «Это великий композитор, а его симфонию я дирижировал в белых перчатках, чтобы не прикасаться к партитуре». Я решил сделать то же самое. Я буду дирижировать музыку Вагнера в перчатках, чтобы не оскорбить его прикосновением еврейской руки. Мне кажется, что если кто-нибудь действительно нуждается в освоении вагнеровского стиля, так это еврейские оркестры. И жаль, если именно мы по причинам, далеким от музыки, навсегда откажемся от исполнения его сочинений. Разумеется, те партитуры опер Вагнера, где он говорит о евреях и своем отношении к ним, я и в руки не возьму. Даже в белых перчатках. Но я убежден, что со временем мы всё больше будем отдаляться от личности Вагнера и все больше приближаться к его музыке...