Картер Ник : другие произведения.

Адский Котёл

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 10.00*3  Ваша оценка:
  
   Ник Картер
  
  Оригинальное американское название:
  
   CAULDRON OF HELL
  
   АДСКИЙ КОТЁЛ.
  
   Перевод Льва Шкловского.
  
   ПЕРВАЯ ГЛАВА
  
  
   До июня еще две хорошие недели, но в Нью-Йорке уже жара. На тротуарах снова появились пьяницы и бомжи, толпившиеся зимой в маленьких углах и подъездах домов. Некоторые валяются прямо на капотах припаркованных машин. Они пьют и курят травку, рассказывая друг другу хорошие вещи, которые понимают только они. Перед строительным забором на Седьмой авеню проститутка за десять долларов обмахивается листом толя. Она, наверное, слишком дряхла для употребления и, в любом случае, точно не может делать пятьдесят на пятьдесят с капитаном. Я перехожу на её уровень. Она подходит, широко улыбается мне и воркует:
  
   - Добрый вечер, милый! Итак, у нас большая игра?
  
   - Спасибо, я ухожу.
  
   Кажется, она мне не верит, но в каком-то смысле это так. Мне даже очень понравилось. Три дня и три ночи в Нью-Йорке, и я провел время, наполняя глаза хорошими зрелищами, а желудок хорошей едой. Надо сказать, что я только что провел около пятнадцати месяцев на Внешних Гебридских островах у побережья Шотландии, исследуя, почему так много катастрофических аварий произошло с флотом новеньких сельдевых лодок. Я заслужил несколько дней отпуска, предоставленных моим начальником. Я уже знаю, что завтра отпуск закончится. Меня ждет новая миссия. А сегодня я только мечтаю о ленивом вечере перед телевизором в известном мне ирландском бистро на углу Восьмой и Пятьдесят четвертой. Если есть что-то, чего я не хочу, так это за десять долларов, особенно в такую ​​погоду.
  
   - Давай, - настаивает она. Слишком жарко, чтобы болтать. Даю вам скидку в десять тысяч долларов. Это нормально с тобой?
  
   - В следующий раз.
  
   Но она упряма. Она прижимаетет меня к забору. С другой стороны, в тусклом свете уличных фонарей каркас строящегося здания отбрасывает кривые тени на строительную площадку.
  
   - Мы могли бы поехать в ваш отель, - предлагает она.
  
   - Во-первых, откуда тебе знать, что я в отеле, а во-вторых, что мы получим за десять долларов?
  
   - Во-первых? Во-вторых? Вы ведь не ночевали в подвороте? Ради Бога ! Я должна бы была знать.
  
   Шлюха оборачивается и идет искать свою стопку битумной бумаги. Как только она кладет на нее свою большую попку, она снова начинает обмахиваться, чтобы вытереть пот, пролившийся во время сопровождения меня по этим нескольким метрам асфальта. Я не могу не улыбнуться. Какими бы раздражающими они ни были, жители Нью-Йорка - люди фольклора.
  
   В Восьмой циркулируют все дьяволы. Поток направляется в сторону театрального квартала и с радостью соберется в круге Колумба, уже пораженном хроническими пробками и которому это действительно не нужно.
  
   Вот тогда я вижу ее на другом конце проспекта. Его огненно-красный флис развевается вокруг его плеч. Она высокая, стройная, лет двадцати пяти, ходит немного грациозно. Она оглядывается, закидывает длинные волосы за уши, но не замечает, как двое парней кидаются на нее. Она кажется совершенно неуместной в этом захудалом районе. Интересно, что она может там делать. С другой стороны, мне не интересно, почему двое других следуют за ней. Мне это кажется очевидным. Она подходит к углу Пятьдесят четвертой улицы. В квартале, где находится огромная строительная площадка, совершенно темно.
  В ирландской таверне я зигзагами пересекаю желтые кэбы.
  
   Я все еще вижу девушку. Тонкая ткань ее красного платья с каждым шагом натягивается на бедра. Я не из Нью-Йорка, но я чертовски хорошо знаю, что такая фигуристая цыпочка не должна гулять одна ночью по безлюдной улице. Оба типа ускоряются. Более высокий из тандема делает последнюю затяжку тонкой коричневой сигаретой и бросает ее на тротуар.
  
   Когда я подхожу к выходу на улицу, она уже в середине квартала, на полпути между Восьмой и углом Девятой. Она проходит мимо старого потрескавшегося офисного здания, которое, по-видимому, только что начали сносить. Стекла в окнах светятся своим отсутствием. Перед фасадом, на тротуаре, стоят два больших мусорных бака, переполненных штукатуркой, металлоломом и гнилыми изделиями из дерева. Чтобы пройти, пешеходы вынуждены входить в темный сужение. Когда девушка там исчезает, двое друзей бегут за ней.
  
   Я следую за ними, бегу по дороге, скрываясь за линией припаркованных машин и грузовиков. Я слышу вой, а затем два тихих крика. Первый душераздирающий. Следующие двое приглушены и смиренны: крики ягненка на бойне, когда он понимает, что его будут резать. Я обхожу мусорные контейнеры и выхожу по узкому проходу. Наконец-то я вижу этих ребят за работой. Тот, что поменьше, примерно равен уровню пупка его парня, и у них обоих бледный, почти землистый цвет лица. Но в остальном они, кажется, в превосходной форме. Высокий, одетый в плохо скроенные джинсы и ковбойские сапоги, обездвиживает девушку, обнимая ее за талию. Тем временем другой, в вязаном костюме, крутит пальцами, пытаясь снять с нее кольцо. Я делаю шаг вперед и вежливо спрашиваю:
  
   - Вход ограничен для членов клуба, или я могу принять участие в веселье?
  
   Малыш оборачивается. Я опускаю голову, и его левая рука касается моей щеки менее чем в двух сантиметрах от меня. Я так понимаю, он предлагает мне поиграть с ними.
  
   Я возвращаю ему вежливо удар левой руки, которая бьет его прямо под глазом. Его скула взрывается. Раскинув руки, он поворачивается к себе, как будто в замедленной съемке. Я жду, пока он не сделает полный поворот, и, когда он вернется ко мне лицом, я даю ему правой, которая разбивает ему челюсть. Он падает, разбрасывая по тротуару несколько зубов.
  
   Девушка снова начинает кричать. Я смотрю и вижу, как большой толкает ее в сторону. У него тевтонское лицо, жесткое, безжалостное. С возмущенным видом из-за своего чуба он изрыгает что-то непонятное и бросается на меня руками вперед, чтобы схватить меня за шею.
  
   Я приседаю через пять секунд, и он встречает мой правый кулак. На уровне кишок. У него должно быть лучше здоровье, чем у его коллеги, потому что это его даже не беспокоит. Раненный в своей самооценке, я предлагаю ему удар в основании шеи. На этот раз он все равно решает ударить меня по лицу, но его удар не попадает в цель.
  
   Теперь он не выглядит шокированным, а просто сбитым с толку. Но он быстро реагирует. Он сует руку в карман и вылавливает маленький синий автоматический пистолет. Это уже не игра. Я поднимаю левую ногу и сильным ударом перевернутой татаны отправляю салонный пистолет вальсировать по тротуару. Я чувствую, что имею дело с тупицей. Похоже, он не настроен терпеть поражение. Тем не менее, к этому нужно привыкнуть. Я говорю ему :
  
   - Не настаивай, большой мальчик. Ваша счастливая звезда уже сделала все, что могла. Вы собираетесь переутомить ее.
  
   Он не отвечает. Но я, должно быть, убедил его, потому что он убегает, как кролик, обеими руками держась за живот. Эй, наконец-то, его все равно пришлось ранить. Я чувствую себя немного менее расстроенным. Поворачиваюсь к девушке. Она стоит на коленях на тротуаре. Его широко раскрытые глаза напоминают мне серебряные монеты за двадцать долларов. Я протягиваю ей руку. Она берет её.
  
   - Ничего не повреждено?
  
   - Нет я так не думаю.
  
   Я помогаю ей встать и обнаруживаю, что она выше, чем я думал. В самом деле, похоже, она не слишком сильно пострадала от того, через что ей только что пришлось пройти.
  
   Я помогаю ему стереть с бедра большое пятно гипса.
  
   - Часто ли вы гуляете в этом районе среди ночи в одиночестве?
  
   Она не отвечает. Она изо всех сил трет пятно, но делать нечего, оно слишком большое. Она прекращает это и расстроено смотрит на свое платье. Я пытаюсь завязать разговор:
  
   - Я пошел следом, когда увидел, что они следуют за вами.
   Скажите, может быть, мы могли бы пойти куда-нибудь еще. Я устал смотреть, как этот парень истекает кровью.
  
   Действительно, он истекал кровью. Настолько, что ему удается придать этому отвратительному тротуару еще более запущенный вид. Он явно в очень плохом состоянии. Он даже ресницами не шевелит.
  
   - Я собиралась домой, - сказала наконец девушка. У меня квартира на перекрестке Пятьдесят четвертой и Девятой авеню. Я еще не совсем привыкла к окрестностям и не знаю, каких улиц следует избегать.
  
   - Я буду сопровождать тебя.
  
   - Спасибо. Я бы с радостью выбралась отсюда.
  
   Она берет меня за руку и крепко держится, пока мы не доходимм до ее многоквартирного дома. Район, прозванный местными политиками Клинтоном, стал жилым районом Манхэттена, так как другие уже недоступны для обычных кошельков.
  
   - Я должна сказать тебе спасибо, - говорит моя прекрасная спутница.
  
   Моя природная скромность не позволяет мне отвечать иначе, кроме:
  
   - Но, пожалуйста. Я только выполнил свой долг.
  
   - Я видела, что вы замечательно дрались. Разве вы не полицейский? Может быть, военный?
  
   Я качаю головой.
  
   - Нет нет. Я археолог. Пол Рейнсфорд, чтобы представиться вам.
  
   - Рита Бреннан, - объявляет она. Все ли археологи умеют сражаться, как вы?
  
   - Вы когда-нибудь проводили десять месяцев в одиночестве в глуши Уганды?
  
   - Э… нет, - немного удивленно отвечает Рита.
  
   - Поверьте, мы учимся драться. Если честно, боевые искусства - мое хобби. В моей профессии все, кто поддерживает форму, бегают трусцой или играют в сквош. Сквош - отличное упражнение, но от него мало пользы, когда на вас наезжают двое головорезов.
  
   - Понятно, - кивнула Рита.
  
   Я сказал. - А ты ? Что делаешь ? Нет, подождите. Дай угадаю. Я могу представить вас врачом в отделении неотложной помощи. Ты даже не вздрогнула, когда я ударил в портрет того плохого парня.
  
   «Доктор» заставляет ее улыбнуться.
  
   - Я журналистка, - говорит она мне. Я работаю в UANS, Службе новостей Соединенных Штатов. Итак, вы знаете, я насытилась там кровопролитием.
  
   - Пишете статьи ?
  
   - Фотограф. Я была прикомандирован к лондонскому офису UANS на два года и только что была отправлена в Нью-Йорк. Конечно, как только меня вызывают на задание, я сажусь на первый самолет. Но мы почти у цели.
  
   Вскоре она проводила меня в новенькую башню высотой около тридцати пяти этажей, построенную из темного камня и тонированного стекла. В домике, который все еще строится, консьерж смотрит игру по телевизору, которого я едва не заметил.
  
   Рита живет на 15 этаже в изящной трехкомнатной квартире с видом на Гудзон и Нью-Джерси. Окна огромны, и с такой высоты панорама захватывает дух. Мебели не так много: только диван из ротанга, два подходящих кресла и небольшой белый столик из пластика Formica.
  
   Рита запирает за собой дверь и вздыхает с облегчением.
  
   - Уф! Наконец дома. Я знаю, что это не дворец, но, возможно там, я была бы не так счастлив!
  
   - Скажите, Рита, когда вы встречаетесь с мужчиной на улице, вы всегда его приводите к себе?
  
   - Если он спас мне жизнь, да.
  
   - А это с вами часто случается?
  
   - Нет. Не чаще двух раз в неделю. Мы могли бы лучше узнать друг друга, мистер Рейнсфорд. Вот, если бы ты приготовил нам что-нибудь выпить ... Загляни в бутылки, если найдешь то, что хочешь. Я пью водку со льдом. Я брошу тебя на мгновение. Я должна пойти и переодеться.
  
   Она делает небольшой пируэт и идет в спальню, начиная искать у себя на спине молнию на платье. Она не выглядит слишком расстроенной приключением, которое она только что пережила. Как и любой, кто ходит по Нью-Йорку ночью, она должна знать, что такой риск существует, и, кажется, принимает решение. А потом она, должно быть, увидела других в своем репортаже. Я готовлю напитки и сажусь на диван, чтобы подождать её.
  
   Сверхдлинный провод соединяет розетку с маленьким розовым переносным телефоном на столе. Я беру и набираю номер в Нью-Йорке.
  
   - Привет ! Это элитный убийца N3. Я уложил парня на Пятьдесят пятой улице, примерно на полпути между Восьмой авеню и Девятой авеню. Найдете меня тут, откуда звоню улица 703 Западная, улица Пятьдесят третья, квартира 15 Г. спасибо.
  
  
   Я даю Рите номер своего телефона и она добавляет с легкой улыбкой на губах:
  
   - В принципе, ты можешь провести здесь всю ночь.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА II.
  
  
   Рита пьет как мужчина. Она пробегает языком по рту, чтобы посмаковать водку, прежде чем проглотить ее. На ней были укороченные джинсы и свободная футболка из бродвейского шоу A Chorus Line. Я смотрю, как она делает глоток расслабленно, ее ноги скрещены на диване, и я нахожу ее в красном платье еще симпатичнее, чем раньше.
  
   - Не знаю, благодарила ли я вас как следует, - сказала она. В любом случае, спасибо и еще раз спасибо. Вы спасли мою жизнь.
  
   «Да ладно, - пожимаю я плечами, - они явно были мелкими ворами и грабителями. Они наверняка оставили бы вас в покое, найдя то, что искали.
  
   Однозначно, я неизлечимо скромен.
  
   - Хорошо, допустим, ты спас только мой кошелек. Так что спасибо за спасение моего кошелька!
  
   - Хорошо, хорошо ... Теперь, если мы сменим тему? Расскажи мне немного о себе.
  
   - Нет. Ты первый.
  
   - Что сказать ? Я внешний сотрудник Нью-Йоркского музея древней истории…
  
   - Ты живешь здесь ?
  
   - Нет, в округе Колумбия. У меня есть квартира в Джорджтауне. Но вы меня там не часто увидите. Большую часть времени я провожу в путешествиях.
  
   - А сейчас что ты делаешь в Нью-Йорке?
  
   - Ну, я просто отдыхаю. Я только что вернулся после двух месяцев в Шотландии. Мы проводим раскопки палеолитической охотничьей деревни, обнаруженной в прошлом году. Я ехал домой, но решил остановиться на несколько дней в «Плаза», чтобы немного провести время.
  
   - А вот на Риту Бреннан напали на улице… Не слишком расстроены?
  
   - Пока что нет.
  
   Я беру свой стакан Chivas Regal и, делая глоток, тихо рассматриваю Риту, сидящую лицом ко мне на другом конце дивана. Объективно расстраиваться тут не из-за чего. Напротив. В тусклом свете было что-то завораживающее в ее каштановых рыжих волосах и карих глазах. Ее тонкие и красиво нарисованные губы, должно быть, восхитительны. Я не могу удержаться от небольшого увеличения ее груди, которая очень приятно поднимается в ритме ее дыхания. Не к чему придраться ни по формату, ни по архитектуре. То же самое с ее длинными тонкими ногами. Я говорю себе, что никогда не встречал такой очаровательной журналистки. О да, возможно, Бренда Старр. Эта мысль меня смешит.
  
   - Что тут смешного? - спросила Рита.
  
   «Мысль о том, что я, возможно, расстроился, встретив тебя», - отвечаю я без особой лжи.
  
   - Могу ли я сделать вывод, что не отрываю вас от другой компании? - вопрошает она с безмятежностью, сродни возвышенному.
  
   - Едва. Я действительно собирался пойти посмотреть Пита Роуза по телевизору. Но я с радостью обойдусь и без.
  
   - У меня в комнате есть телевизор, - любезно предлагает Рита.
  
   Если я хочу пойти в его комнату? С величайшей радостью. Но уж точно не для того, чтобы смотреть на Пита Роуза. Что касается женщин, я две недели провел в Шотландии. Гебриды не считаются хорошим местом для девочек. И даже если бы я столкнулся с однной, у меня не было бы секунды, чтобы посвятить ей. Миссия важне. Да, это не каждое воскресенье, когда вы являетесь частью AX, суперсекретной службы американской разведки. Честно говоря, эта неожиданная встреча с Ритой лишний раз доказывает, что со мной боги. И я готов выйти на улицу и нанести еще два или три небольших удара, если потребуется, чтобы я оказался в его благосклонности.
  
   Она допила, пошла выпить еще и, воспользовавшись возможностью, села поближе. Я пользуюсь случаем, чтобы взяться за это:
  
   - Ты собирался рассказать мне о себе ...
  
   - Ой, моя работа ... Обычный маршрут. Прошло три года с тех пор, как я закончил колледж и сразу пошел в UANS.
  
   - Какой университет ?
  
   - Сара Лоуренс, как насчет вас?
  
   - Колумбия, полный курс.
  
   - У вас есть докторская степень! Доктор Пол Рейнсфорд? Эй, это чертовски здорово!
  
   - Это дало мне работу. Я также доцент Смитсоновского университета.
  
   - Думаю, отсюда квартира в Джорджтауне.
  
   - Точно. А вы, какие отчеты вы сделали
  
   - В целом ничего особенного. Да все равно. Я была в Софии, когда разразилась иракско-иранская война. Я совершила полёт в Багдад, чтобы освещать мероприятие, а затем провела полтора месяца на фронте. Вы, наверное, видели некоторые мои фото в прессе.
  
   - Это возможно. Я много читаю.
  
   - Если хочешь, я тебе их покажу. Я рада, что сделала их. Скажем так, это моя маленькая гордость.
  
   Рита встает и исчезает во второй спальне. Через несколько секунд она выходит с большой кожаной спинкой и на этот раз садится так близко, что я чувствую ее ногу на моей. Она показывает мне фотографии иракских солдат, которые выгодно позируют рядом со своими 7,62-мм крупнокалиберными пулеметами Горюнова, как местные рыбаки позируют со своими лучшими уловами. Затем она показывает мне молодых арабов, похлопывающих руками по острым носам своих истребителей МиГ-23, и группы охваченных паникой мирных жителей, спасающихся от чудовищного огня на нефтеперерабатывающем заводе в Абадане.
  
   «Вы молодец», - сказал я, когда она закончила. Действительно, я помню, как видел это в газетах. Например, эти самолеты с форсунками.
  
   - Миги, - говорит Рита.
  
   - Миг, раз уж ты так говоришь ... Знаешь, моя специальность - раскопки, а не война. Мне очень нравятся лица на твоих фотографиях. Вы обладаете неоспоримым талантом фиксировать выражения лиц.
  
   Она кладет папку рядом с собой и, сияя гордостью, корчится на диване, терясь обо мне.
  
   - У меня еще много других талантов, - мягко признается она мне.
  
   И, не спрашивая разрешения, она притягивает меня к себе, прижимая своей грудью к моей груди. Сменились роли, она становится агрессором. Его руки начинают блуждать по моему телу. Все меньше и меньше расстраиваясь, я обнимаю ее. Его рот ищет мой. Найди ее. Его язык скользит между моими губами и начинает жестокую дуэль с моим. Я чувствую, как его рука скользит мне под пояс. Я резко встаю. Задыхаясь, она спрашивает:
  
   - Но что ты делаешь?
  
   Не отвечая, я провожу руку между ее ног. Затем, скользя другой по ее пояснице, я крепко хватаю ее за ягодицы, беру на руки и несу в спальню.
  
  
   Окна выходят на запад. Маленькие белые облака плывут по небу, и Боинги 727-е, направляющиеся в Ла-Гуардиа, молча рассыпают их за окнами спальни. Рита лежит на моей руке, легкая маленькая рука покоится на моем бедре. Распущенные волосы образуют ореол вокруг головы. Мы уже час находимся в одном положении, и у меня начинаются судороги. Я делаю движение. Она протестует.
  
   - Привет ! Что случилось?
  
   - Ничего такого. Немного больно. Ты раздавишь меня.
  
   - По очереди, - смеясь, отвечает она. Вы давным-давно раздавили меня.
  
   Она поворачивается ко мне, и кончик ее груди щекочет мою кожу.
  
   - Что вас раздражает, мужчины старше вас?
  
   -Ты тот, кто меня загружает. Кроме того, ты ненамного старше меня. Эй, правда ли, что у тебя нет жены?
  
   - Я слишком занят, чтобы успеть связать себя.
  
   - Прекрасно, - ценит Рита. Ты собираешься стать отцом для моих детей.
  
   - Привет! Вам не кажется, что вы едете немного быстро? Мы знаем друг друга всего двенадцать часов.
  
   «Четырнадцать», - поправляет она, вставая и показывая подбородком, чтобы проснуться. Я должна сходить в туалет. Можешь согреть мою постель, пожалуйста?
  
   Я смотрю, как она бежит, и хожу по комнате. Накануне я не торопился: слишком занят осмотром арендатора. Это небольшая белая комната, очень простая, с нишей, где находится ванная комната. Здесь есть старый торшер и длинный низкий туалетный столик, двухместный матрац, расстеленный у окна, кубики для хранения пластинок, в основном оперной и классической музыки, будильник, лежащий на полу рядом с ним. Еще один телефон. и небольшой телевизор.
  
   Точно, телефон звонит.
  
   Рита кричит с другой стороны двери. - Возьми трубку, пожалуйста!
  
   - Нет. Приди и возьми трубку. Невозможно ответить из дома женщины во время завтрака.
  
   - Мне все равно. У меня тоже нет мужа. Да ладно, что, ответь!
  
   - Нет. Это вопрос принципа. Вы видите, что я старше! Когда мы достигаем моего возраста, у нас появляются принципы.
  
   Раздается звук раздражения, и снова появляется Рита, выглядящая немного рассерженной. Она поднимает трубку.
  
   «Это спрашивают доктора Рейнсфорда», - сказала она, передавая мне трубку.
  
   Я беру, прислушиваюсь и кладу трубку.
  
   - Как у музея появился мой номер? - спрашивает меня Рита.
  
   - Вчера вечером я позвонил в отель, чтобы оставить сообщение. Я знал, что сегодня утром у меня может быть важное совещание.
  
   - И тебе сообщили когда?
  
   - Да, через час.
  
   Она становится на колени рядом со мной, ворча.
  
   - Пффф! - она вздыхает. Я хотела снова заняться любовью перед завтраком.
  
   Я люблю задавать вопросы, даже если заранее знаю ответ.
  
   - Так ? А почему не после.
  
   - Так плохо для завтрака, - сказала Рита, кладя голову мне на живот.
  
  
   Когда я подхожу к двери своего номера на Плаза, я на мгновение опасаюсь, что подхватил серьезную болезнь. Что, черт возьми, не так со мной? Я не чувствую гнилого запаха сигары Ястреба! Но через секунду я успокаиваю себя, понимая, что все хорошо. Просто мои ноздри все еще наполнены ароматом Риты.
  
   Теперь главный операционный директор и глава AX Дэвид Хок был в свое время таким же полевым агентом, как и я. С самого начала он заработал репутацию железного человека и никогда не терял ее. Я безмерно уважаю его. Я даже задаюсь вопросом, не боюсь ли я этого немножко. Во всяком случае, одно можно сказать наверняка: если он выйдет из своего офиса в Дюпон-Серкл, штат Вашингтон, то готовится что-то соленое.
  
   Я вхожу в свой номер. Он приветствует меня, размахивая сигарой, своего рода длинным измученным стеблем, напоминающим скрученную лозу, дымящуюся, как вулкан, и воняющую как минимум в двадцать раз сильнее.
  
   - Здравствуйте, N3! Вы проделали большую работу в Шотландии.
  
   - Спасибо за комплимент, сэр.
  
   - Готов поспорить, ты тоже хорошо поработал прошлой ночью.
  
   Я смотрю на его голову. Не могу сказать, бекон это или свинина.
  
   «Я не недоволен собой, сэр», - отвечаю я, не промокая.
  
   - Кто эта девочка ?
  
   - Рита Бреннан. Она сказала мне, что работает фотографом в UANS. Она работала в Лондоне, и ее только что перевели сюда.
  
   - Легко проверить.
  
   Действительно, легко. С момента своего основания AX работала под прикрытием информационного агентства Amalgamated Press and Wire Services. Излишне говорить, что мир прессы хранит от нас еще меньше секретов, чем все остальные.
  
   - Я защищал ее от двух воров, сэр. Она не знала, как выразить мне свою благодарность.
  
   - Хммм, - ворчит Ястреб. Что касается брошенного вами на Пятьдесят пятой улице, он ушел, не оставив адреса. Кровь на тротуаре - это все, что нашли наши люди. И они были там через пять минут после вашего звонка.
  
   - Может, копы его подобрали.
  
   - Нет. Вы можете представить, что мы проверили!
  
   - Сэр, уверяю вас, он не смог бы подняться в одиночку.
  
   «Сомневаюсь, N3», - сказал Хоук, сбрасывая пепел от своих сигар на ковер на Площади. Обычно, когда вы размещаете кого-то на аккаунте, они не выходят сами по себе. Скажите, как вы думаете, эта девушка подцепила вас?
  
   Я думаю на мгновение.
  
   - Откуда вы знаете, сэр? Лучше всего проверить. Если выяснится, что она действительно фотограф УАНС, сомнения развеются. Я видел несколько её фотографий в газетах, но это ничего не доказывает. Нет, на данный момент я действительно ничего не могу сказать.
  
   - Хорошо, - сказал Ястреб. Скоро мы справимся. Давайте перейдем к новой миссии, которую я вам только что доверил. Это редкая находка.
  
   Он даже не улыбается. Но, зная босса, если он скажет, что это редкая находка, я не могу рассчитывать на разочарование.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА III.
  
  
   - Что ж, я слушаю вас, сэр.
  
   «Подойди сюда», - сказал Хоук, подтягивая меня к журнальному столику, на котором он разложил множество фотографий и гигантскую топографическую карту.
  
   Я смотрю и обнаруживаю горный регион, усеянный несколькими разбросанными домами и разрезанный надвое обширным изгибом Амура, этой реки с вызывающим воспоминания названием, которое только вызывает у меня пограничное соперничество между Китайской Маньчжурией и Советским Союзом.
  
   - Это место удара, - начинает Ястреб, кладя палец на точку, начерченную рядом с рекй.
  
   - От чего?
  
   - Падение большого метеорита. Он шел по внегалактической траектории, попал в атмосферу Земли и упал здесь, на советской территории, в шестнадцати километрах от границы. Он образовал значительный кратер, а также сжег довольно красивый участок леса. Вот фотография региона.
  
   Начальник сует мне под нос глянцевый принт размером 20 х 25, который представляет собой типичную сетку фотографий, сделанных разведывательными спутниками. Посреди лесистого холма я различаю круг, похожий на огромный кустарник, окаймленный обугленными деревьями.
  
   «Волна была зафиксирована сейсмографами в Нью-Йорке», - продолжает Хоук. Она была очень слабой. Мне объяснили, что метеориты из внегалактического космоса состоят из гораздо менее плотного материала, чем те, которые бродят по нашей солнечной системе. Возможно, это объясняет, почему россияне, похоже, не проявляют интерес к этому явлению. Возможно, они этого даже не заметили.
  
   - Если можно, сэр, мы заметили и не теряем интереса?
  
   - Я обьясню. Спутник Agros V, назначенный для поиска полезных ископаемых, заметил это и проследовал по его следу по всему небу.
  
   - Я не понимаю, почему спутник, предназначенный для поиска полезных ископаемых, вдруг стал следить за метеоритом.
  
   - Ты когда-нибудь слышал о лиданиуме, Ник? - спрашивает меня Хоук.
  
   Я копаюсь во внутреннем файле и отвечаю:
  
   - Это тяжелый элемент, который еще недавно существовал только теоретически. Мы делаем это в течение двух лет в лаборатории благодаря огромному циклотрону, который, как мне кажется, есть в Бельгии. И он должен стоить около миллиона долларов за унцию [1].
  
   «Пять миллионов», - поправляет Хоук. В любом случае, никому и никогда не удавалось произвести его измеримое количество в унциях. Давайте выразимся полмиллиграммами, и мы будем ближе к реальности. Этот материал настолько редок и настолько дорог в производстве, что мы решили поискать его в космосе. Известно, что он существует в ядре некоторых метеоритов из внегалактического космоса. Спутник Agros V был запрограммирован, среди прочего, на поиск лиданиума. Его детекторы буквально сошли с ума, когда этот метеорит пролетел. Мы полагаем, что этот камешек содержит около двадцати пяти килограммов лиданиума.
  
   Я прилагаю большие усилия, чтобы выглядеть впечатленным. Это удивление, потому что я не имею ни малейшего представления о ценности лиданиума.
  
   - Вы знаете цену лиданиума? спрашивает босса, который ничего не убегает.
  
   Признаюсь, что нет, и спешу добавить, что я запутался. Он смеется.
  
   - Давай, Ник, я не прошу тебя разбираться во всем. Честно говоря, я тоже этого не знал, пока наши специалисты не довели это до меня.
  
   Я глубоко вздыхаю и спрашиваю, могу ли я знать.
  
   - Лиданиум поглощает радиоактивность так же эффективно, как бомж выпьёт бутылку вина. Мы считаем, что пятьсот граммов этого продукта могут поглотить всю радиацию, испускаемую во время серьезного инцидента на ядерном реакторе или нарушения защиты на месте хранения радиоактивных отходов.
  
   Теперь я в трепете, даже в шоке. И это должно быть видно, потому что Хоук выглядит так, будто пьет сыворотку. Ему нравится, когда его агенты глубоко понимают важность своей задачи.
  
   - Этот продукт может решить множество проблем, - весело продолжает он. Во-первых, он может стать замечательной защитой реакторов кораблей с атомными двигателями.
  
   Я выражаю свое одобрение убедительным кивком и добавляю:
  
   - С этим лиданиумом атомная энергия может стать совершенно чистым источником энергии, о котором все говорят.
  
   - Точно! Ястреб в восторге. Не говоря уже о возможных приложениях в случае атомного конфликта. Я не буду стремиться преуменьшать важность этого лиданиума. Нам это нужно. Белый дом этого хочет, и для меня этого достаточно.
  
   - Для меня тоже, сэр.
  
   - Вы останетесь доктором Полом Рейнсфордом. Это было очень хорошо в Шотландии, должно получиться и в Маньчжурии. На китайской стороне границы, недалеко от места удара и ...
  
   Хоук зловеще колеблется, прежде чем отпустить:
  
   -… и мы работаем с китайцами по этому поводу.
  
   Он добавляет видя моё сомнение:
  
  
   - Да, я знаю, Ник… Вот организация, вкладывающая свои два цента в наши операции.
  
   ORG - это группа по зарубежной ответственности, есть тенденция в Государственном департаменте, согласно которой США должны идти рука об руку с одной из двух великих коммунистических держав. Двадцать лет назад они хотели, чтобы мы подружились с Советским Союзом. Надо было по возможности разыграть российскую карту против Пекина. Теперь все наоборот, надо улыбаться китайцам, чтобы рассердить Поповых. В AX среди информированных агентов ходят слухи, что буквы ORG - это не аббревиатура, а уменьшительное от слова Orgasme. Если продолжить сравнение, некоторые из необразованных людей, включая меня, зашли так далеко, что дали этой благородной группе прозвище "La Branlette". Но наш сарказм на них не действует. У них в Белом доме есть какие-то уши, и мы имеем с ними дело.
  
   Я внутренне наблюдаю несколько случаев, когда фигня ORG чуть не стоила нашим парням жизни, и я спрашиваю:
  
   - Нам придется снова пройти через это, сэр?
  
   - Ничего не поделаешь, Ник. Китайцы уже задействованы. Они будут участвовать в нашем предприятии. Они принесут нам свою помощь и свою уверенность до границы доверия. И когда у нас будет лиданиум, мы поделимся им с ними.
  
   Без комментариев. Так что я не комментирую.
  
   «Приказ есть приказ, Ник, - говорит Хоук, как будто это меня утешает.
  
   - Конечно, сэр.
  
   - В Кумаре ведутся раскопки, - продолжает мой босс. Это приграничная деревня, населенная рыбаками, на китайском берегу реки. Нью-Йоркский музей древней истории готовит экспедицию для отправки на это место. Вы будете играть археолога в течение нескольких дней, а когда придет время, вы пересечете границу с товарищем по команде, возьмете лидиум и принесете его на китайскую сторону.
  
   - Мне не нужна команда.
  
   «Я знаю, Ник, - отвечает Хоук, - но китайцы очень этим увлечены. Они боятся, что вы утащите у них из под носа лиданиум.
  
   - Куда я могу пойти? У меня выбор между Китайской Маньчжурией и Советской Сибирью. Я поеду в Китай, это очевидно. Я предпочитаю китайский бустифайль русскому рататую.
  
   Ястреб улыбается.
  
   «Ваш контакт в музее - Андреа Риган», - сказал он. Ты ее знаешь ?
  
   - Я слышал о ней.
  
   - Она знает вашу настоящую личность. С другой стороны, она идет туда по чисто археологическим причинам. Она работает в музее, но вы знаете, что ...
  
   - ... что мы щедро смазываем им лапы. Нет, я знаю об этом, сэр.
  
   Не обращая внимания на мое писклявое замечание, Хоук наносит последний удар:
  
   - И я позволил себе сказать, что сотрудничать с ней было довольно сложно.
  
   - Отлично, - говорю я. Русские, китайцы и вдобавок сварливая мышь. У меня такое чувство, что эта небольшая экскурсионная поездка обязательно будет жаркой!
  
   - Жизнь коротка, Ник. «Вы должны знать, как воспользоваться преимуществами, которые она предлагает, - заключает Хоук, выпустив кучево-дождевое облако дыма в мой нос, который, наверно более вреден, чем боевой газ.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА IV.
  
  
   Нью-Йоркский музей предыстории расположен в громоздком старинном гранитном блоке, который с начала века занимал угол Шестьдесят седьмой улицы и Западного Центрального парка. Уродливые злые терракотовые львы яростно наблюдают за своей добычей с вершины карнизов, а шесть коринфских колонн выстраивают вдоль фасада свои черные тени. Он темный и зловещий, насколько это возможно.
  
   Я прохожу в дверь и сую свою личную карточку под нос человеку в кепке. (Я бы никогда не избежал обвинения в праве войти на это кладбище!) Он пропускает меня, любезно поклонившись, и я вхожу в огромный зал. Группы китайцев прогуливаются, созерцая новинки, недавно представленные для всеобщего обозрения. Когда я говорю «новый», это, конечно, способ сказать. Последняя достопримечательность - серия стекловолоконных копий стоячих камней Карнака в натуральную величину. Несмотря на мое собачье настроение, я все же признаю, что это потрясающе. Я быстро пробираюсь между герметичными мегалитами и скоплениями посетителей, менее герметичными, потому что все они открывают широко раскрытые рты восхищения. Я прохожу через большой коридор, перехожу в другой, поменьше, и спускаюсь на служебном лифте. Нажимаю кнопку на четвертом где находится отделение палеонтологии позвоночных.
  
   Там больше нет сияющего мрамора или безупречных окон, как в общественной части. С практической точки зрения офисная часть практически не функциональна и, на первый взгляд, откровенно не интересна. Наконец я нашел деревянную дверь, выкрашенную в зеленый цвет, на которой был приколот небольшой прямоугольник из глупого бристоля. Там набирается простое слово: РЕГАН. Я стучу и вхожу.
  
   Я сразу понимаю, что мисс доктор Риган - известное лицо. Я много раз видел ее. Она высокая, с длинными пепельно-русыми волосами, собранными в хвост. Физически это то, что мы обычно называем красивым растением. В ней нет недостатка в здоровье, мадам. В её жилах должна быть значительная часть северных кровей. Плечи у нее относительно широкие, бедра тоже. Зато у нее тонкая талия и плоский живот. Но больше всего поражает балкон. Внушение - вот подходящее слово. Она явно пытается немного скрыть это. Конечно, когда ты учёный, ты вынуждена высказывать только серьезные мысли ... Такая академия должна быть для нее настоящим профессиональным препятствием. Я начинаю задаваться вопросом, улавливаю ли я, почему у нее такая репутация плохого собеседника.
  
   Она склоняется над большим пластиковым подносом, вроде контейнера на кухне для небольших нужд.
  
   - Доктор Риган?
  
   Она оборачивается с улыбкой, которая мгновенно превращается в сварливую надутую губу.
  
   «Я видела тебя где-то раньше», - подозрительно говорит она мне.
  
   - Картер. Ник Картер. Мне сказали, что вы меня ждёте ...
  
   Она встает и раздавливает меня взглядом. Очевидно, она не видит смысла делать удачу на невезении. Перспектива нашего сотрудничества ее не радует и она это ясно показывает. Ну я к этому привык. Такое же лицо я видел в Шотландии на протяжении всей экспедиции.
  
   - Поскольку мы собираемся работать вместе, назовите меня Андреа, мистер Картер. Не люблю, когда меня называют «доктором». Похоже на ветеринара.
  
   - Хорошо, Андреа. Что касается меня, то отныне я Пол Рейнсфорд. Но зови меня просто Пол.
  
   Она кивает. Я закрываю дверь и подхожу к скамейке, чтобы заглянуть в пластиковую миску. Два каменных предмета размещены на небольших самодельных подмостках с помощью банок и деревянных палочек.
  
   «Кремневые инструменты», - говорю я. Скребок и его основание.
  
   - Очень хорошо, - ценит доктор Риган, а точнее Андреа. Я вижу, вы усвоили уроки. Готовлю слепок из этой посуды. Они приехали из района Маньчжурии, куда мы скоро уедем. Вы хоть представляете, что они собой представляют?
  
   - Честно говоря, нет.
  
   - У них общие характеристики со скребком, обнаруженным в 1936 году на битумном месторождении Ла Бреа.
  
   - В Калифорнии ?
  
   - Это оно. Первые американцы использовали эти инструменты, чтобы очистить кости карликовых мамонтов от остатков плоти. Мы знаем их возраст с 1972 года; им 23 600 лет. Если окажется, что скребки маньчжурские такие же ...
  
   Заканчиваю за неё:
  
   - Это подтверждает предположения о происхождении первых жителей Америки.
  
   Она одобрительно кивает и поясняет:
  
   - На самом деле давно предполагалось, что коренные американцы пришли из Восточной Азии. Что не ясно, так это точное местоположение. Эти кремни представляют собой возможность разгадать загадку. Мы можем найти ключ, перейдя на сайт Кумара.
  
   - Что там?
  
   - Значительная костница. Он принимает форму депозита, состоящего из различных поддающихся датированию слоев. Но что именно вас интересует во всем этом, доктор Рейнсфорд?
  
   Исправляю:
  
   - Пол, пожалуйста.
  
   - Неважно.
  
   - Что меня интересует? Топография земли. Я также хочу знать, сколько людей будут смотреть через наши плечи.
  
   «Сядь», - предлагает Андреа, указывая на серый металлический стол, заваленный невероятной массой бумаг.
  
   Я подчиняюсь. Она приземляется с другой стороны стола и начинает рыться в довольно внушительной кучке листов. Замечу мимоходом, что она действительно является экспертом в искусстве археологических раскопок, потому что она
  через несколько секунд открывает большой конверт из пузырчатой ​​пленки. Она открывает его, что то выкладывает и приступает ко второму этапу исследования.
  
   - У меня нет фотографии места, - сказала она, - но вот довольно правильное описание, присланное мне из Пекина. Местность холмистая, но невысокая. Рельеф состоит в основном из округлых холмов и холмов, кое-где встречаются небольшие вершины. Район очень лесистый. Фактически раскопки находятся в долине реки, вдали от постоянных поселений. Кочевые племена периодически пересекают эту местность, но здесь нет человеческих поселений. Единственный подъезд - грунтовая дорога.
  
   Я засомневался в актуальности. - Как эта дорога попала туда?
  
   - Думаю, не будучи уверенной, что это разведывательный маршрут, проложенный в 1960-х годах из-за приграничных происшествий. Похоже, она совершенно разочарована. Раскопки находятся в одиннадцати километрах от Кумары и в трех от границы. Район полностью изолирован. Мне кажется, это важный элемент для вас.
  
   - Если он так изолирован, я говорю, как его нашли?
  
   - Как обычно, - отвечает Андреа. Член кочевого племени прошел мимо Кумары. Он продал солдату амулет, вырезанный из кости. По возвращении в Пекин этот солдат показывает его своему тестю, который оказывается профессором археологии, и понимает, что оно было сделано из кости мамонта. Так мы обнаружили это место.
  
   Мне это объяснение кажется достаточно правдоподобным. Продолжаю опрос.
  
   - Как далеко от дороги находится площадка?
  
   - Несколько сотен метров. Дорога на значительном расстоянии идет параллельно реке.
  
   - ХОРОШО. Теперь кто идет?
  
   - Вы, три научных сотрудника и я. По прибытии в Китай будет водитель джипа и четверо разнорабочих. Да и помощник у вас будет, я думаю.
  
   - Видимо, вы до сих пор в восторге от этой идеи.
  
   - Хорошо. Я считаю, что я просмотрела информацию, которую я могла бы передать вам. Теперь к вам, доктор Рейнсфорд. По каким причинам вы нас поддерживаете?
  
   - Ты действительно хочешь знать?
  
   - Если честно нет. И, честно говоря, мне не нравится мысль о том, что ты поедешь с нами.
  
   Я отвечаю едким тоном:
  
   - Может, тебе больше нравится видеть, как мы оплачиваем экспедицию? Не говоря уже о масле, которое мы добавляем в шпинат музея каждый год в виде субсидий на текущие расходы и т. Д.
  
   Мисс Андреа не кажется счастливой. Она хмурится и начинает барабанить пальцами по подушечке стола.
  
   Она сказала. - Мы бы легко обошлись без тебя!
  
   - Допускаю, но не для управления музеем. Но, давайте будем серьезными, уж точно оно не будет устраивать многомиллионные экспедиции в Маньчжурию.
  
   - Ничего не могу поделать, я не люблю работать с военными! - шипит Андреа.
  
   - Мы не солдаты, а подразделение разведки. А потом оглянитесь вокруг. Разве НАСА, например, не военная организация? Что ж, знайте, что почти все исследования, которые проводятся в области солнечной энергии, финансируются ими. В чем разница для нас? Нас, что дает нам хорошее освещение. И вы, это дает вам возможность отправиться на прогулку по всему миру, чтобы собрать столько старых костей, сколько захотите.
  
   Андреа больше ничего не сказала, но ее пальцы продолжали стучать по промокательной бумаге на столе. В заключение я приведу шокирующий аргумент:
  
   - И тогда вы думаете, что коммунистический Китай позволит вам бродить по приграничной территории, не извлекая никакой пользы, кроме ощущения того, что вы служите науке?
  
   - Хорошо, она капитулирует. Я больше не буду об этом говорить. Но не думайте, что это делает меня счастливым.
  
   - Да ладно, не воспринимай это так. Что же тогда сделало бы вас счастливым? Может быть, хороший ужин ...
  
   - Простите ?
  
   - Сегодня вечером я угощаю.
  
   Андреа сдержанно усмехается:
  
   - Нет, мистер Картер. Не думаю, что у меня будет время поужинать с тобой сегодня вечером.
  
   И паф! С этим клиентом дела идут под откос. Но я не уверен. Я чувствую, как она нервничает, и мой мизинец говорит мне, что это не перспектива работы с
  AX, который приводит её в такое состояние.
  
   Как ни крути, но я нахожу другое объяснение. Вся та женственность, которую она пытается подавить, должно быть, бурлит изнутри, пока кто-то не решит поднять крышку. Но в тот день, я думаю, наступит бум. Мгновение спустя цепочка разговора дает мне возможность попробовать еще раз. Делаю сразу:
  
   - В Oyster Bar на Plaza в половине восьмого, хорошо?
  
   Ответ доктора мадемуазель бьет, как кнут, между стенами ее маленького кабинета:
  
   - Я должна поехать с тобой в Маньчжурию! Мне не нужно сочувствовать! А теперь, если вы чувствуете, что получили всю необходимую информацию ...
  
   Я не жду отдыха. Я встаю и здороваюсь. Но где-то в голове мой умный голосок подсказывает мне, что мы не будем останавливаться на достигнутом. Она прекрасно знает, что самое лучшее никогда не приходит тебе в голову. Выйдя из офиса, несмотря на запрет на курение, я зажигаю старый добрый NC и делаю долгую затяжку пьянящего дыма, чтобы снова взбодрить себя.
  
  
   Вечером в Oyster Bar нет Андреа. Соответственно, я заказываю себе хорошую тарелку устриц, а затем стейк выздоравливающего с картофелем дофин. Я уже выпил половину своей чашки кофе, когда прибыла Мисс Археология во плоти!
  
   - Мне было интересно, будешь ли ты еще там, - прямо она сказала.
  
   - Да, понимаете. Вы хотите что-нибудь съесть?
  
   - Нет, спасибо, перекусила после симпозиума.
  
   - Симпозиум?
  
   - Да, в Нью-Йоркском университете. Мы встречаемся регулярно каждый месяц. Вот почему я не могла принять ваше приглашение. Послушайте, я ... мне жаль, что я так увлеклась сегодня днем.
  
   «Это в прошлом, давай перестанем об этом говорить», - сказал я.
  
   По-прежнему великий господин, он сильнее меня.
  
   - Я поняла, что у тебя есть работа, как и у всех. Но я хотела бы знать, если ... когда мы доберемся до Маньчжурии ... ну, вам понадобится ...
  
   Я прерываю её мягким голосом:
  
   - Шшш! Вы знаете, что не хотите знать.
  
   - Ты правда не хочешь мне говорить?
  
   - Хорошо, послушай. Мне просто нужно ненадолго сходить в лес. Это все. В этом нет ничего драматичного!
  
   - Хорошо, - соглашается она более приятным тоном.
  
   Затем она замечает долгое молчание. Я слежу за ней. У нее мечтательный вид, я бы даже сказал кое-что.
  
   «Я тоже люблю лес», - сказала она наконец. Я провела свое детство на севере штата, в горах Аирондак [2]. Папа был лесничим. Я любила ходить в поход с рюкзаком за спиной. Но надо сказать, что у меня давно не было на это досуга. Я очень занята ...
  
   - Куда мы идем, думаю, у вас будет тысяча возможностей доставить себе это удовольствие.
  
   И вот она улыбается. Кажется, я нашел дефект в её защите. К сожалению, у меня не будет времени проверить. В шорохе платья и юбки Рита пробирается между столами и встает рядом со мной. Можно сказать, что это своевременно. Я съеживаюсь. Как раз тогда, когда я нашел возможность вернуть Андреа к лучшим чувствам.
  
   - Привет ! - горячо говорит она, поцеловав меня в лоб.
  
   Андреа побледнела. Я вижу, как она уходит в себя и возвращается в свою раковину. Надо сказать, что Рита гениальна и не стесняется утверждать свое преимущество. Я представляю. Затем она случайно роняет:
  
   - Пол спас мне жизнь прошлой ночью.
  
   - А! - ледяным тоном прокомментировала Андреа.
  
   «Да ладно, - сказал я, - это были всего лишь два маленьких головореза. Мне повезло, что они не оказали особого сопротивления. Скажи мне, Рита, я совсем не ожидал увидеть тебя сегодня вечером.
  
   -Я искала тебя весь день. Вы оставили на стойке регистрации записку о том, что вы здесь, и я подумала, что вы не будете возражать, если я приду за вами. Но, если я беспокою ...
  
   - Вовсе нет, - говорит Андреа, которая выглядит так, будто проглотила вешалку. У нас с доктором Рейнсфордом было всего несколько дел по малому бизнесу.
  
   И она так резко встает, что чуть не опрокидывает стул.
  
   Я также быстро встаю, предлагая:
  
   - И нам очень скоро придется поговорить об этом еще раз.
  
   К сожалению, Андреа вежливо улыбается, прощается и исчезает. Не успела она уйти, как я поворачиваюсь к Рите. Она - с видом генерала, только что одержавшего победу.
  
   - Ты не могла прийти в другое время, Рита. Ты мне за это дорого заплатишь!
  
  
  
  
  
   ГЛАВА V
  
  
   - А что с тобой происходит? - говорит она сквозь зубы. Было ли между вами что-то серьезное?
  
   - Не знаю, было ли это, но теперь я могу вам сказать, что есть!
  
   - Простите, я не догадалась. Я постараюсь получить прощение. Обратите внимание, что я уже начала сегодня днем: я была у вас, чтобы убрать вашу комнату.
  
   - Как вы пошли убирать мою комнату?
  
   - Да, что. Я немного прибралась. Позвольте мне сказать вам, мой маленький Пол, как домашний человек, вы не стоите ни гвоздя.
  
   - Как вы думаете, почему мы платим в отелях? А потом, как тебе удалось зайти?
  
   - Проще простого. Я сказала на стойке регистрации, что я твоя жена. Давай, перестань корчить такое лицо, а вместо этого приходи полюбоваться моей работой.
  
   Маленькая мама Рита выглядит вполне готовой и созрела, чтобы занять свое место в моей жизни. Только одна маленькая проблема: для этого нет места. Откровенно говоря, она меня заинтриговала. Если она меня расстраивает, значит, она все делает правильно. И использует чертовски нахальные средства. В любом случае ... учитывая то, что произошло прошлой ночью, это еще один способ поговорить. Я допиваю кофе, оплачиваю счет, и мы уходим, взявшись за руки.
  
   Мой люкс может пройти детальную проверку. Даже самые придирчивые прапорщики не смогли найти там ни пылинки. В двух основных комнатах есть даже вазы с цветами. Костюм, в котором я был в самолете из Эдинбурга, заметно прошел химчистку, прежде чем направиться в шкаф. Что касается моих прогулочных ботинок, они потертые и блестящие. Пока я все это изучаю, Рита ускользает. Обернувшись, я обнаруживаю на столе чашку свежих фруктов и поднос с разбавленной водкой и моим Chivas Régal.
  
   «Вероятно, это заняло у вас часы», - заметил я.
  
   Учитывая результат, она наверняка хорошо потрудилась. Конечно, не было ни малейшего намека на то, что она знала мое настоящее имя, не говоря уже о том, что я работаю в AX.
  
   - Ровно три часа, - отвечает она.
  
   - Эй, а ты иногда работаешь? Я не знаю много людей, которые могут позволить себе три часа в середине дня.
  
   - Но я не просто кто-нибудь, - гордо возражает она. После сильного удара, нанесенного иракско-иранской войной, у меня было гораздо больше свободы в организации моей программы. Я могу без проблем заняться чем угодно несколько часов. А у тебя был хороший день?
  
   - Средний, ​​говорю я, подавая напитки.
  
   - А как насчет вашей встречи сегодня утром?
  
   - Хорошо, рутина ... Мы обсудили новый поиск, который кажется многообещающим.
  
   - Это так ? Скажи-ка !
  
   - Вас интересует археология?
  
   - Но почему нет ? Где, как вы говорите, «раскопки»?
  
   - В Китае.
  
   - В Китае ? В Китае ... эээ, коммунисты?
  
   - Ну да. В Маньчжурии, если хотите все знать. Мои коллеги полагают, что у них есть ключ к разгадке, который может определить происхождение первых людей, прибывших в Америку. Организуем экспедицию на место происшествия. Пользуясь случаем, хочу сказать вам, что уезжаю через несколько дней.
  
   - Когда точно ?
  
   - В четверг.
  
   Я смотрю на ее карие глаза и понимаю, что она делает расчеты.
  
   - Четверг? «Прекрасно», - говорит она. Я сделаю все, чтобы быть готовой.
  
   - К чему готовой?
  
   - Бен, я поеду с тобой!
  
   - Послушай, Рита, перестань говорить чушь, пожалуйста!
  
   - Но я ничего зря не говорю. Уверен, что все будут рады иметь в экспедиции фотографа. Я смогу фотографировать обнаруженные вами предметы еще до того, как вы вытащите их из земли. Вы знаете, я кое-что знаю об этом.
  
   Я начинаю с того, что делаю крепкий глоток виски. Потом набираюсь терпения и отвечаю:
  
   - Бюджеты очень жесткие. У нас недостаточно средств для оплаты дополнительных услуг. Было бы неплохо побегать с вами по дебрям Маньчжурии, но ...
  
  У меня есть бюджет, - вмешивается Рита. Я только что сказала вам, что мне дали некоторые свободы. Очевидно, мне нужно будет получить зеленый свет, но я уверена, что готова к чему-то вроде этого.
  
   - Наконец-то Рита ...
  
   - Готова, да? Только представьте, что эта экспедиция может означать для моей карьеры! Большинство фотографов, которых пропускают китайцы, застряли в Пекине или в промышленных районах. Я смогу овать северную сельскую местность, вы понимаете, что это фантастика?
  
   - Да, фантастически…
  
   - Думаю, китайцы дадут мне визу.
  
   - Иначе я бы удивился. На самом деле, мне интересно, есть ли в этом мире кто-нибудь, у кого хватит наглости отказать вам в чем-либо.
  
   - Так я нормально поеду?
  
   Я не отвечаю. Ставлю стакан на стол, аккуратно беру ее из рук и ставлю рядом. Очень спокойно, я хватаю ее за подол блузки и разделяю ее с двух сторон. Кнопки выскакивают одна за другой, как в цепной реакции. Рита задыхается. Её дыхание останавливается. Я осматриваю ее мини-бюстгальтер. Он выглядит ошеломленным объемом его содержимого. Вместо того, чтобы искать скобу сзади, я сгибаю крючок вверх и вставляю его в углубление. Я тяну, уздечка скрипит, выпуская две щедрые груди, которые я уже видел вчера.
  
   - Я обещал, что ты заплатишь мне за все прямо сейчас! - говорю я ей, внезапно срывая с нее юбку и несколько аксессуаров, которые она носит под ней.
  
   - Ой ! Пол! Ой ! - восклицает она, задыхаясь. Мужчина никогда раньше не поступал со мной так!
  
   - Тогда не двигайся. Вот увидишь !
  
   И я берусь за это....
  
   ******
  
  
   Через несколько секунд запах сигары Хоука освободил нам добрую половину бара. Нам свободно. Полдюжины оставшихся потребителей, как сардины, сгрудились на другом конце стойки.
  
   - Она чистая. «Проверка была окончательной», - объявляет босс, схлопывая пепел по деревянной миске, которую он быстро очистил от своих закусок.
  
   В глубине души я думаю, что если какой-нибудь рассеянный человек поместит эту миску в посудомоечную машину с какой-нибудь другой посудой, он сможет сразу все испортить.
  
   «Я немного подозревал это», - сказал я.
  
   - Исходя из предположения, что эта Рита Бреннан - это нечто иное, чем то, о чем она заявляет, мы не обнаружили никаких следов этого, - продолжает начальник, который всегда был сдержан по своей природе. По нашим данным, она работает в UANS три года и всегда добивается успеха. Фактически, ее репортаж об ирано-иранской войне принес ей номинацию на Пулитцеровскую премию. Если тебе нужно мое мнение, Ник, это ...
  
   Я завершаю на его месте:
  
   - ... еще одна из тех женщин, которых я привлекаю как мух.
  
   - Если ты это говоришь, это интересно. Ты действительно хочешь взять её с собой в Маньчжурию?
  
   - Послушайте, сэр, если она действительно фотограф, я не вижу вреда, который она может причинить. И, признав, что она нечто иное и пытается устроить мне ловушку, не повредит, если я буду держать ее под рукой.
  
   - В прямом или переносном смысле? - усмехается босс. Что ж, для меня это звучит разумно. Я помогу ей получить визу. Но, конечно, свою долю ей придется заплатить. Помните, что вы ученый и не можете позволить ей совершить поездку за полмира.
  
   Я согласен, кивнув головой.
  
   - Кроме того, сэр, на случай, если русские узнают о нашей экспедиции, наличие с нами настоящего фотокорреспондента - дополнительный плюс к надежности операции. Они могут подумать, что это не более чем археологическая экспедиция.
  
   - Вы думаете ? - сказал Хоук.
  
   - Конечно, сэр.
  
   - Хорошо, Ник, возьми ее с собой. Конечно, вы примете все обычные меры предосторожности и не забудьте прикрыть спину. Ваш бюджет был переведен на ваш счет в Вашингтоне. Вы летите в четверг в Сан-Франциско. На следующий день корабль снимается с якоря. Скажем, я не знаю, что ученые взяли с собой столько всего ...
  
   - Я знаю, сэр, - говорю я. Две с половиной тонны.
  
   «Давай, Ник, хорошего отдыха в Маньчжурии», - желает мне Хоук.
  
   Затем он дружески похлопывает меня по плечу и исчезает.
  
   Когда я приезжаю в отель, Рита дремлет в постели, как новорожденная. Телевизор, который остался включенным, мурлычет приглушенно.
  Я раздеваюсь, проскальзываю между простынями и начинаю курить NC. Я делаю движение. Она чувствует мою кожу на своей и что-то бормочет.
  
   - Продолжай спать, - мягко говорю я.
  
   Но она просыпается:
  
   - Откуда ты в это время?
  
   - Я выходил.
  
   - Снова с этой девушкой, держу пари! Ах! моя мама предупредила меня остерегаться парней вроде тебя! - рычит она, откровенно не убежденная.
  
   Объявляю:
  
   - Я возьму тебя с собой в Маньчжурию. Только тебе придется заплатить свою долю. Извините, но исследователи чуть выше категории с низким уровнем обеспеченности.
  
   Рита поворачивается ко мне, открывает еще спящие гляделки и кладет руку на нижнюю часть моего живота. Она улыбается.
  
   - Вот как я это поняла. Кроме того, если вы зарядите меня так, как я сделала сейчас, таблетку будет не так уж сложно проглотить.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА VI.
  
  
   Силуэт грубый, массивный. Толстые линии пытаются придать ему зловещее лицо гангстера из кино 1930-х гг. Он целится в меня из шестизарядного пистолета Smith & Wesson. Я поднимаю свой люгер, ствол почти касается моего лба, вдыхаю, выдыхаю, блокирую, регулирую и опорожняю магазин. Отверстия диаметром 9 мм рисуют на груди парня круг без заусенцев.
  
   - Отлично, мистер Картер. Вы постоянно прогрессируете.
  
   Специалист по обучению AX забирает у меня Вильгельмину, вынимает пустой магазин и заменяет его новым.
  
   Я улыбаюсь.
  
   «Спасибо за комплимент», - сказал я, засовывая пистолет в кобуру.
  
   - Все, что вам сейчас нужно, это двойные карманы в рюкзаке, пятьсот патронов, запасная газовая бомба и запасной стилет наготове. Все это будет аккуратно вшито в подкладку.
  
   - В любом случае, кому в голову придет безумная идея искать в сумке археолога боеприпасы?
  
   По правде говоря, куда я иду, я знаю, что у многих может быть такая идея.
  
   -Уже три часа, сэр. - Вы отправляетесь в плавание через два часа, - указывает мне техник.
  
   Я жму его руку и выхожу за пределы Форт-Скотта. Снаружи светит солнце. Большие тросы моста Golden Gâte отбрасывают ослепляюще-белые блики. Я знаю, что скоро именно снизу я смогу созерцать это впечатляющее сооружение. Я возвращаюсь к своему Avis Dodge и уезжаю.
  
   В загруженном Сан-Франциско мне требуется час, чтобы вернуться к месту высадки Avis, недалеко от пирса 33. Я возвращаю машину и внезапно чувствую себя подавленным. Странное побуждение кого-то поехать в Китай. Жаль, что я поддаюсь своему порыву и отправляюсь на Пайн-стрит перекусить китайской закуской.
  
   Я нахожу небольшой ресторан на вынос на углу Клэй-стрит и Кирни, недалеко от Чайнатауна. Я заказываю креветки в остром соусе и позволяю своему взгляду блуждать по улице, пока жду, когда они появятся.
  
   Я сразу узнаю ее на тротуаре напротив, с ее пепельно-русыми волосами. Надо сказать, что цвет Андреа не остается незамеченной среди азиатов, тут работающих . У дверей грязного магазина она разговаривает с азиатом. А точнее, она с тревогой слушает то, что он ей говорит. В витрине полно маленьких игрушек из Китая и Японии. Парню могло быть от двадцати до тридцати лет. Он носит хлопковый фальзар flagada и кроссовки. Я вижу, как Андреа копается в кармане джинсов и вынимает что-то, что сует в руку. Я скажу прилавку, что вернусь через пять минут и выйду на улицу.
  
   Андреа идет к углу Кирни и идет по Клэй-стрит к пирсу. Её собеседник все еще там. Я пересекаю. Как только он меня видит, взгляд направо, взгляд налево, и он убегает. Я иду за ним. Он поворачивает налево на Вашингтон-стрит. Я должен признать, что у него большой шаг. При всей скромности, я тоже неплохо в беге, но он носит кроссовки, а с оксфордами на ногах я почти хромаю на каждом шагу. Я теряю его в самом центре Чайнатауна. Жаль, это жизнь. Я поворачиваюсь и иду за креветками, пока они не полностью остыли.
  
   Через двадцать минут сижу на причале у кормы SS Rainwater.
  Судно смешанного груза невелико, но у него есть то преимущество, что он совершенно новый. Он может вместить двенадцать пассажиров и предлагает просторные, роскошные каюты, обращенные вперед, столовую и библиотеку. Оборудование уже на борту, скоро придет наша очередь. Когда я атакую ​​своих теплых креветок, я думаю, что этот длительный период бездействия принесет мне много пользы. Мои три выходных дня в Нью-Йорке казались мне слишком маленькими. На борту у меня будет достаточно времени, чтобы отдохнуть, а также попытаться выяснить, о чем шел разговор между Андреа и этим забавным азиатом в китайском квартале.
  
   Эй, когда мы говорим о волке ... Вот она, показывает кончик носа. С той ночи, когда Рита появилась, как собака в боулинге, мисс Археология осторожно избегала меня. Похоже, она не сильно расслабилась за последнее время. Если честно, мне интересно, видела ли она меня вообще.
  
   О да !
  
   - Привет ! - говорит она, довольно ущемленная.
  
   - Привет, отвечаю. Хочешь креветок?
  
   Если она согласится, я предложу место рядом.
  
   - Нет, спасибо, - отвечает она. Я иду посмотреть, как выглядит обычное судно. Есть ли у вас какие-либо идеи?
  
   - Если это то же самое, что используется на большинстве комбинированных грузовых судов, я уже могу вам сказать, что это не должно быть легкомысленным. Видите ли, я ухожу вперед. Я пошел побаловать себя небольшим китайским деликатесом на углу Кирни и Клэй ...
  
   Она не вздрагивает. Если ее беспокоит то, что я таскал туда свои гетры, она чертовски хорошо это скрывает! И она не говорила мне, что тоже выходила. Странно, странно ...
  
   Она спрашивает. - У тебя есть пять минут? Хочу взглянуть на Ленд Ровер. Я не уверен, что он надежно закреплен.
  
   - С удовольствием.
  
   Там она предлагает мне возможность. Итак, я начинаю:
  
   - Скажи мне, ты не собираешься перекусить сегодня вечером. На этот раз я уверен. Мне немного больше повезло, что вы приняли мое приглашение?
  
   - Чтобы вы подразнили Риту?
  
   - Да ладно, Рита большая девочка. Она может пообедать сама.
  
   - Зачем вы её пригласили? Я знаю, что вторгаюсь в вашу частную жизнь, но ...
  
   - Моя личная жизнь, как вы говорите, не имеет к этому никакого отношения. Она хороший фотограф, и ее присутствие даст вам дополнительную пару рук для копания. Кроме того, она оплачивает проезд и расходы, а фотографии, которые она опубликует, могут стать грантом для музея. Вам нужны другие аргументы? У меня еще есть несколько в запасе.
  
   - Нет, хватит, - она высморкалась. Она знает вашу настоящую личность?
  
   - Нет. Для нее так лучше.
  
   - Хорошо, доктор Рейнсфорд.
  
   - Пол, пожалуйста.
  
   - Хорошо, Пол, я ужинаю с тобой. Но при одном условии: вы приходите и помогаете мне проверить Land Rover, как я вас просила.
  
   - Я бегу!
  
   На борту гудит сирена. Матросы уходят в тыл и начинают поднимать огромные тросы диаметром шесть дюймов. Когда Land Rover тронулся, я осматриваю точки крепления. Все хорошо. Я даю зеленый свет, и большая машина поднимается над платформой.
  
   - Миссия выполнена, доктор Риган.
  
  
   Чуть позже отвалил «Rainwater» SS и медленно поплыл вдоль набережной. Через пять минут мы миновали оконечность полуострова Сан-Франциско. Тогда это Золотые ворота. Когда тень этой огромной путаницы из бетона и стали бросается на нас, как паутина, мы не можем сопротивляться желанию ступить на мост. Мы идем прямо к солнцу, и смотреть шоу с кормы - настоящее удовольствие.
  
   На ужин аккуратно заказываю супчик и зеленый салат. Андреа рискнула, и это окупилось. Она бесстыдно шлепает мне под нос жареного морского окуня с миндалем, который не похож на жука. Основным моим курсом будет археология. Она угощает меня всей имеющейся у нее информацией о происхождении первых американцев, сходстве, наблюдаемом между коренными американцами и некоторыми татарскими народами, и так далее. К счастью, моя культура - это вес. Я стараюсь позиционировать все, что знаю, так, чтобы разговор не получился слишком монологическим. Но постепенно одно наблюдение, которое я делаю, начинает увлекать меня, и гораздо больше, чем официальная тема, чем наши слова.
   Я чувствую, что Андреа хотела бы что-то сказать, но ничего не выходит. Магнитное очарование, сделавшее меня известным во всем мире, щекочет эту женственность, которую она пытается обездолить. Почему она такая? Конечно, есть готовое объяснение. Всем известны сексуальные невзгоды интеллектуальных женщин. Но это немного банально. С преимуществами, которые несет Андреа, я вижу, что она тоже вынуждена постоянно отталкивать ухаживания и не всегда со вкусом. А может быть, с подростковых лет. Отсюда её скрытность, кто знает? Не исключено, что она выковала это в силу обстоятельств. И еще я думаю об этом азиатском мужчине, которого она встретила ранее в Сан-Франциско. Чем дальше наш грузовой корабль удаляется от американского континента, тем больше я говорю себе, что эти две женщины, с которыми я попал на борт, - это кровавый мешок с узлами.
  
   День еще не наступил, а мы все еще идем к солнцу. Со стаканом бенедиктинца в руке Андреа, гораздо более расслабленная, ложится в шезлонг. Америка - это просто нечеткая линия, далеко-далеко за кормой SS Rainwater.
  
   «Мы будем в Шанхае раньше, чем узнаем об этом», - сказал я.
  
   Андреа кивает, опускает губы в стакан и ставит его на палубу. Она вдыхает большую чашу морского воздуха, берет свое мужество в обе руки и отпускает:
  
   - Вы иногда убиваете людей?
  
   - Ха! Так вот что сработало у вас ...
  
   - Среди прочего.
  
   - Если я отвечу «нет», вы мне поверите?
  
   Она отрицательно качает головой.
  
   - Тогда у тебя есть ответ.
  
   Андреа берет стакан, подносит его к губам и на этот раз осушает. Несомненно, у нее есть безопасное место во всех смыслах этого слова, мисс археология.
  
   - Ты меня пугаешь, - говорит она.
  
   - Может, испугалась. Но у меня есть идея, что я делаю с тобой еще кое-что.
  
   - Тебе нравится убивать? Я имею в виду, ты получаешь от этого какие-то чувства?
  
   - Предположим, вы переживете Освенцим, понравилось бы вам убить своего охранника?
  
   - Это древняя история. Такое сравнение кажется мне сейчас совершенно устаревшим.
  
   - Ты смешишь меня, Андреа. Вы знаете, что происходит в Уганде, Камбодже, Афганистане? Я говорю о крови, растерзанных телах, выпотрошенных парнях, теряющих кишки, а не о тщательно продезинфицированных, зашифрованных отчетах, которые попадают в прессу.
  
   - Я никогда там не была.
  
   - Ну, тогда вперед. Вы увидите, это очень обогащает. Такие вещи существуют и сейчас. И это намного чаще, чем вы думаете. Я, как могу, справляюсь посреди этого дерьма. Если бы не я, это был бы кто-то другой. Но, если это наполняет ваше сердце бальзамом, знайте, что я еду в Маньчжурию не поэтому. Наконец, давайте будем честными, если что-то пойдет не так, мне, возможно, придется устранять людей. Но эта миссия, если мне удастся, наоборот, может спасти много жизней. Ну вот, разберись с этим. Это все, что я могу вам сказать.
  
   Андреа долго молчит, затем вздыхает с неопределенным видом смирения и говорит:
  
   - Я впервые встречаю такого человека, как ты.
  
   - Необычно. Из этого мало что следует.
  
   - Я понимаю. В свое время, думаю, обрадовалась бы. Теперь я точно не знаю. Вы меня не только пугаете, но и сбиваете с толку. Думаю, мне придется много подумать, чтобы понять тебя, Пол.
  
   - О нет! Вы и так слишком много думаете. Я бы сожалел о том, что буду ответственным за интеллектуальное переутомление.
  
   - Действительно, меня часто обвиняли в чрезмерном размышлении. Хорошо, теперь я думаю, мне лучше уйти.
  
   Она встает и сует руки в карманы. Я понимаю, что видел, как она это делала много раз. Я уверен, что это нужно для того, чтобы успокоиться и скрыть нервозность.
  
   - У нас еще будет возможность поговорить об этом еще раз, - говорит она.
  
   «Так что останьтесь и давайте поговорим об этом прямо сейчас», - сказал я. Но она поворачивается и идет, как будто не слышала меня.
  
   Я смотрю, как она уходит. Стоит посмотреть. Затем я медленно допиваю свой стакан и валяюсь в своем шезлонге, где вскоре погружаюсь в объятия Морфеуса.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА VII.
  
  
  
   Андреа, похоже, испарилась в эфире. Несмотря на это, я считаю, что этот первый вечер на борту SS Rainwater начинается очень приятно. Я просто открыл один глаз и пошел в библиотеку. Я зажигаю NC, сажусь в удобное кресло и погружаюсь в чтение газет Сан-Франциско, единственных американских газет, которые я смогу читать в течение длительного времени. Одиннадцать часов. Я захожу в бар, чтобы посмотреть новости по телевизору. Чем дальше мы идем к открытому морю, тем хуже прием. Я не знаю, где Рита. Она должна провести свой вечер так же, как и после обеда: отдых, фильм за фильмом, лодка, команда, океан. Я начинаю бриться и думаю, что пора пойти и попробовать свою кровать. Мне больше нечем заняться.
  
   Я по-прежнему предпочитаю проходить по палубе. Морской бриз прохладный и острый. Он фиксирует тросы вдоль трех больших грузовых мачт, прикрепленных к передней части. Это напоминает мне звук, когда ванты бьют мачту парусника, и я решаю, что это хороший звук.
  
   Чтобы попасть с главной погрузочной палубы на бак, вам нужно подняться на шесть коротких ступенек. Я взбираюсь на них своим греческим спортивным шагом и двигаюсь к носу. Когда я позволяю своему орлиному взору упасть на балку, удерживающую столб, ближайший к стволу, я обнаруживаю убежище Андреа.
  
   Она опирается на бушприт, склонив голову к морю. Ее длинные волосы спускаются по спине мучительными изгибами знамени. Я сразу замечаю перемену в ее платье. На ней те же выцветшие джинсы и такая же клетчатая рубашка, но она вытащила эту рубашку из-за пояса и завязала под грудью. У нее нет бюстгальтера, и даже под плотной фланелью я могу ясно видеть кончики ее грудей, стоячие и натягивающие ткань. Мой мизинец говорит мне, что она ждала одного: чтобы я ее нашел.
  
   - Ах, так вот где вы прятались!
  
   Она слегка удивленно поворачивается на месте и улыбается мне.
  
   - Если бы вы знали, как здесь хорошо, - говорит она.
  
   Я подхожу к ней сзади и рискую обнять ее за талию. Она немного напряглась от прикосновения моих пальцев к ее голой коже. Затем она расслабилась и уронила голову мне на плечо.
  
   - Я надеялась, что вы меня поищете, - признается она.
  
   Так как не люблю разочаровывать, особенно бесплатно, отвечаю:
  
   - Я прочесал весь корабль, прежде чем нашел тебя.
  
   Она поворачивается ко мне лицом, и ветер тянет ее волосы назад, как венчик. Я кладу обе руки ему на лицо, расчесываю пряди и притягиваю к себе. Наши губы встречаются, и она сдается с глубоким стоном. Андреа смыкает руки за моей спиной. Она единственная, что меня сейчас привлекает. Ее бедра прижаты к моим, и я чувствую, как ее таз заметно подрагивает.
  
   Она цепляется за меня со страстью, которая немного напоминает мне энергию отчаяния. Его язык атакует мой с невероятной жестокостью. «Нелегко начинать, - сказал я себе, - но когда все будет готово, тебе не нужно сдерживаться». Как сказал мне мой умный голосок после нашей первой встречи, хорошие вещи никогда не попадут в вашу струю. Но когда они падают, мама, какая в этом польза!
  
   Андреа выводит меня из задумчивости смешным гортанным криком. Она резко отталкивает меня.
  
   - Но ... но что это значит?
  
   - Давай, не пытайся выяснить, что это значит! Наслаждайтесь ощущениями, которые она вам дает, точка.
  
   - Я не…
  
   - Хватит думать только головой!
  
   - Как? - ошеломленно говорит она.
  
   - Да. Время от времени позволяйте себе руководствоваться другой частью вашего тела!
  
   Но я считаю, что слов недостаточно, и я считаю, что пора переходить к действиям. Я развязываю узел, удерживающий две стороны ее рубашки, и ее фантастические груди раскачиваются на ночном ветру. Я сразу согреваю их руками и чувствую, как Андреа перехватывает дыхание. Я нежно массирую маленькие твердые кончики. Бедра Андреа яростно трутся о мои. Ее пыл вырос, когда она почувствовала, как мой лучший друг увеличился в объеме в моих штанах.
  
   Его подбородок гладит мое плечо. Вдруг она снова застыла. Это не потому, что она меня больше боится, я это знаю! Что она увидела за моей спиной? Затем раздается ее крик, оглушающий меня до самого уха:
  
   - Пол! Берегись !
  Схватив меня за шею, она толкает меня вперед. Револьвер хлопает. Пуля сдирает краску с рельса, прямо там, где я был. Я поворачиваюсь к Андреа и кричу:
  
   - Падай !
  
   Через полсекунды я прокатил её по металлической палубе, обнажил Вильгельмину и отпустил предохранитель.
  
   Я поворачиваюсь туда, откуда выстрел. Андреа заползает за швартовку и сворачивается в клубок, стремительно стягивая обе стороны своей рубашки вместе, как будто в такой момент поможет скромность.
  
   Я ловлю легкое движение за первой мачтой. Есть искры. Парень выпустил две пули. Я жду, пока они не потерятся в бескрайнем океане, и ныряю вправо. Тихо, как сиу, я обхожу судно по левому борту и стреляю. Появляется фигура, начинает убегать, колеблется, оборачивается и стреляет еще два раза. Уже пять пуль. Я знаю, что у него револьвер, шум не такой, как у пистолета. Однако ни один револьвер не может содержать более семи пуль. Так что у него осталось максимум два патрона.
  
   Он продолжил свой бег к маленькой лестнице по левому борту, чтобы попытаться добраться до главной палубы. Я поворачиваю голову к Андреа и кричу на нее:
  
   - Иди ко мне в каюту и жди меня!
  
   И я начинаю погоню за негодяем.
  
   Перед лестницей по левому борту есть препятствие: мешанина швартовных тросов, которые еще не убраны. Парень пытается их пересечь, просчитывает свой бросок и попадает в него ногами. Он зацпаляется, и его скольжение заканчивается сальто. Раздается еще один выстрел, предположительно в направлении Млечного Пути. Он встает. Видно, что он одет в полностью черный комбинезон. Он целится в меня. Я кричу:
  
   - Это было бы большой ошибкой!
  
   Его рука падает на бок.
  
   - Выходи на свет, я тебя вижу!
  
   Его родителям следовало бы учить его послушанию, когда он был маленьким, потому что вместо того, чтобы двигаться вперед, он попятился, пока его спина не коснулась перил.
  
   Я предлагаю ему сообщить мне свою личность, но он не отвечает. Верхняя часть ее тела очень отчетливо выделяется на голубоватом лунном фоне океана. Я двигаюсь вперед, сдерживая его. Я сейчас менее чем в восьми метрах от него. Когда я подхожу достаточно близко, чтобы он мог меня хорошо видеть, я говорю:
  
   - Я дам тебе возможность объясниться. Давай, говории!
  
   Он упрямо качает головой. Я нажимаю на курок. Пуля зачесывает волосы на правой стороне его головы.
  
   Он нервно свернулся калачиком и встал.
  
   - Так ? Расскажи кто ты. И сделай это интересно. Ты только что прервал многообещающий вечер, а я не в настроении шутить...
  
   Он продолжает качать головой. Я бы не стал ругаться, но мне кажется, он скулит. Я выпускаю еще одну пулю, которая пролетает мимо его левого уха менее чем на дюйм. Но моя великодушная натура берет верх:
  
   - Давай, говори что! Не заставляй меня убивать тебя!
  
   Он сокращается. Кажется, он собирает силы.
  
   Вдруг он опускает заднюю часть перил и поднимает руку. Ствол его револьвера отбрасывает бледный свет в луче луны.
  
   И, черт возьми, я нажимаю на спусковой крючок.
  
   Прямо посередине лба. 9-миллиметровый снаряд расширился в месте попадания и открывает дыру в его черепе. Рыба в этом районе будет иметь свежие мозги в качестве закуски. И всё тело, как основное блюдо, потому что он наклоняется назад и совершает большое погружение на несколько метров ниже.
  
   Поздравляю Вильгельмину, кладу обратно в кобуру и задумываюсь. Кто был этот парень? Почему он хотел меня убить? Вероятно, он был связан с одной из двух девушек. Только какой? На мосту загораются фонарики. Раздаются не очень уверенные взрывы голосов. Быстро покидаю палубу. В моей каюте расхаживает Андреа. Я беру ее на руки.
  
   - Что происходит ? - спрашивает она меня почти истеричным голосом.
  
   - Я его ликвидировал. Азиат, вероятно, китаец. Молодой. Он не оставил мне выбора.
  
   - Боже мой ... Боже мой ... Боже мой!
  
   - Он утонул, не оставив следов. Интересно, был ли он в команде ...
  
   - Пол… милый Иисус…
   Что происходит на этом корабле? Почему этот человек хотел убить тебя?
  
   - Я не знаю больше, чем ты. Может быть, он хотел убить тебя. Или нас двоих. Он предпочел умереть, чем говорить.
  
   Внезапно Андреа отстраняется и, глядя на носки своих ботинок, говорит:
  
   - Я ... Со мной так много всего происходит так быстро. Я больше ничего не знаю. Я не понимаю…
  
   «Пойдем», - сказал я, снова обнимая ее, чтобы успокоить. Не паникуй. Поверьте мне.
  
   Андреа не отвечает, но обнимает меня изо всех сил. Она остается в таком состоянии надолго, я почти не чувствую ее дыхания, а потом внезапно она взрывается нахлынувшей страстью. Она притягивает меня к себе, лихорадочными жестами срывает с меня одежду. Я отвечаю за услугу и осторожно подталкиваю ее к кровати. Без преамбулы она хватает мой член и направляет его в себя. Она крутится, изгибается и крутится, взлетая, как бушующий океан. Через некоторое время она выгибает спину с бешеным пылом. Я чувствую, как напрягаются все её мускулы. Она дышит, задыхается, стонет и завершает с громким хриплым вздохом. Я запыхался и совершенно размяк. Мертвая тишина. Андреа отстраняется, расслабленная, молчаливая. Затем, мало-помалу, я чувствую, как она медленно погружается в свою раковину. Как бы сильно я ни чесал в затылке, я не уверен, что еще могу сделать, чтобы это остановить. Она встает и медленно одевается. Я предлагаю :
  
   - Останьтесь со мной на эту ночь. Мы позавтракаем в постели.
  
   «Я не знаю, что на меня нашло», - резко говорит она. Это ... это тоже ты! А потом атмосфера, море, лунный свет ... И ситуация, страх и ты, который спас мне жизнь ...
  
   - Если я правильно помню, это вы меня спасли.
  
   - Пол, нам предстоит еще много времени провести вместе и ...
  
   Я заставляю ее замолчать, поднимая руку, как полицейский, останавливающий движение.
  
   - Слушай, Андреа, если ты не хочешь оставаться здесь сегодня вечером, я не буду тебя заставлять. Если ты не хочешь снова заниматься со мной любовью, то же самое. Я не собираюсь стучать в вашу дверь или устраивать для вас сцену. Это не в моем вкусе. Не то чтобы это доставляло мне удовольствие, но, если я ничего не могу поделать, я соглашусь. Вы можете чувствовать себя в большей безопасности, избегая меня. После того, что только что произошло, я понимаю, что вы беспокоитесь о том, что рядом со мной пролетит шальная пуля, а я никогда не люблю, когда из за меня рискуют другие ...
  
   Кажется, она успокаивается. Я вижу, она с трудом завязывает полы рубашки на грудях. Я беру дело в свои руки, и она позволяет мне это делать.
  
   - Вот, - сказал я, очень сильно сжимая, чтобы завершить работу. Достоинство сохранено. Теперь можешь идти. Но я нахожу это позором.
  
   Андреа одаривает меня легкой улыбкой и целует мои губы.
  
   - Ты мне нравишься, - говорит она. Что мне не нравится, так это то, как вы зарабатываете на жизнь. Я ученый, а не шпион. Это правда, что я не люблю, когда в меня стреляют. Оставьте меня в покое, пожалуйста.
  
   Дверь в мою каюту хлопает. Она исчезла.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА VIII.
  
  
   Наш приезд в Шанхай не вызывает особых эмоций. Впереди еще одно жаркое лето. Мы должны обеспечить рыбалку, загрузку лодок, обучение новичков. Горстка американцев, которые приезжают откапывать древности, никого не интересует. Для меня это нормально. Небольшая дуэль, в которой я дрался на баке, дала мне достаточно размышлений, на мой вкус. Капитан практически перевернул корабль, пытаясь понять, что произошло. Конечно, я не вызвался помочь ему в его расследовании, и, поскольку парень, которого я перебросил через перила, явно пропал, он остался с большим вопросительным знаком.
  
   Два дня остановки в Шанхае, пора перегружать материал из трюмов корабля в трюмы небольших китайских джонок, которые должны доставить нас в Тянь-Цзинь, в тысяче километров к северу. Я неплохо провожу на земле сорок восемь часов свободного времени. После удовольствия от открытий и беспокойных часов в начале круиз начал становиться совершенно острым. Как и ожидалось, Андреа изо всех сил избегала меня. Она проводила время, работая или охраняя научную аппаратуры, как если бы это была партия золотых слитков. К счастью, Рита быстро освоилась в плавании. Она забросила фотоаппарат и утешила мои долгие ночи.
  
  Устье Янцзы, вид на район порта - это гигантский беспорядок. Ветхая старая пристань, к которой пришвартовано наше грузовое судно, не имеет ничего общего с современными удобствами в центре материкового Китая. Здесь создается впечатление, что коммунистическая революция не прошла. Докеры носят знаменитую зеленую форму, а остальное население одето в разные лохмотья. Это также старые грязные тряпки, которые люди носят как повязки на голове, чтобы вытереть пот. Бочки с нефтью и нефтепродуктами загромождают причал, полный следов ржавчины, трещин и различной грязи. Чтобы усугубить положение, они воняют. Рите это нравится, и, независимо от этого беспорядка, она все время фотографирует.
  
   - Так что же нам теперь делать? - спрашивает она, когда она закончила. Мне нужно отправить телеграмму на работу, чтобы сообщить, что я приехала.
  
   - У меня тоже там небольшое дело. Если хочешь, я оставлю тебя в Американском торговом представительстве, оно очень близко. Мы договариваемся о встрече немного позже, и мы постараемся найти хорошее место, чтобы закусить. ХОРОШО ?
  
   - ХОРОШО.
  
   Насколько я помню, Американская торговая миссия стоит на перекрёстке. Это современный куб из камней песочного цвета. Всего четыре этажа, но он доминирует там, где она стоит. Первый этаж занимают стойки обслуживания, где американцы могут обналичивать чеки, отправлять телеграммы домой, спрашивать о транспорте, нанимать переводчика и т. Д. В отделе телеграмм это молодая китаянка. Девушка, которой явно не исполнилось двадцати, сносно владеет английским. Я оставляю Риту на её попечение после того, как договорился о встрече на лодке через час.
  
   Я ухожу и возвращаюсь на главную дорогу порта, по которой иду на север. Устье Янцзы, или Голубой реки, широко изгибается вглубь суши на уровне старого города. Я качаюсь между грудами ящиков, подъемниками, группами болтающих и жестикулирующих докеров и, наконец, нахожу огромное допотопное здание, где размещается судоходная компания Propylon Trading Company. За стеклянной стеной, непрозрачной от грязи, за старыми столами из красного дерева сидят три китаянки. На потолке большой двухлопастный вентилятор лениво взбивает воздух.
  
   Я толкаю дверь и спрашиваю первую из этих дам, поднявшую на меня глаза:
  
   - Мистера Пендла, пожалуйста?
  
   Секретарша, лекарство от любви среднего возраста, спрашивает:
  
   - Вы кто ?
  
   - Пол Рейнсфорд. Он меня ждет.
  
   Она кивает и начинает движение. С каждым её маленьким шагом подошвы его сандалий, вырезанные из переработанных покрышек, хлопают и хлопают по полу.
  
   Прошло три года с тех пор, как я был здесь, но ничего не изменилось. На одной стене - календарь периода с изображением соседней Марии Линь с торговыми лицензиями, самая старая из которых датируется 1927 годом. На другой - карта с подробным описанием маршрута парохода в Тихом океане. Я чувствую, что вторгаюсь в фильм Богарта.
  
   И все же именно Артур Пендл мгновением спустя открывает дверь в свой кабинет и распахивает:
  
   - Профессор Рейнсфорд! Подойди, пожалуйста.
  
   Китайская секретарша открывает для меня воротца, единственный доступ, который вы можете получить, если хотите войти, не перепрыгивая через прилавок, и я иду навстречу Пендлу. Мы обмениваемся теплым рукопожатием, и, как только он закрыл дверь в свой кабинет, он спрашивает меня:
  
   - Итак, Ник, как ты? Приятно видеть Вас снова !
  
   - Всё в порядке, а ты?
  
   - Ой, знаете, здесь занятно. Эй, я слышал, тебе было жарко в Шотландии ...
  
   - Да, немного кровоточило. Но это было небезынтересно.
  
   - Никогда не успеваешь скучать, а! Ты знаешь, что тебе повезло?
  
   - Это зависит от того, как ты видишь вещи. Вы можете беспокоить себя, но риск у вас по-прежнему меньше.
  
   «Вот что они говорят», - сказал Пендл, приглашая меня спросить себя.
  
   На самом деле, я прекрасно знаю, что жизнь, которую отец Артур вел почти сорок лет, далеко не проста и безопасна. Гражданин Великобритании, он был агентом Ее Величества в Шанхае в конце последней войны. Он не мог заставить себя уйти после революции, и сегодня он работает как на AX, так и на службы военной разведки. Эта импортно-экспортная компания, которая пытается выжить, служит прикрытием. Он помогает нам, а нынешний режим терпит это.
  
   Артур почти лысый, и у него начинается хорошее накопление жира в области живота. Но у него яркие щеки здорового дедушки, и я знаю, проверив его, что годы едва ли подорвали его бычью силу. У нас часто была возможность действовать вместе, в том числе в кровавой миссии, в ходе которой мы не позволили китайцам сорвать экспериментальное американо-японское бурение в Южно-Китайском море. Беспредел был поднят, но, как обычно, Артур вышел с чистыми руками. Он человек идей, разработчик. Он не участвует непосредственно в драке и никогда не сжигает свое прикрытие. И поэтому он всегда рядом, чтобы помочь нам, когда это необходимо. Мы не можем подсчитать количество коллег, чью шкуру он спас с момента основания AX.
  
   - Вот так, - продолжает он с сардонической улыбкой, - теперь мы работаем с Мао ...
  
   - Похоже, что это так.
  
   - Ты хочешь, чтобы я тебе кое-что сказал, Ник? На этот раз я счастлив, что не участвую в игре.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА IX.
  
  
   Я отвечаю, стараясь добавить дозу сарказма, по крайней мере, эквивалентную его:
  
   - Я уверен в этом, Артур.
  
   - Скажем так, я предоставлю себе без гримасы, вот и все. Получается, что все началось очень сильно?
  
   - Вы говорите о двух парнях из Нью-Йорка?
  
   - Я не знаю. Неизвестно, имеют ли они к этому какое-то отношение. У нас до сих пор нет ничего нового о них. Я особенно хотел поговорить об этом азиате, за которым вы гнались в Сан-Франциско. Этот тоже испарился в природе.
  
   - А? Я думал, что служба все равно найдет зацепку, чтобы найти его.
  
   «Не то», - отвечает Артур, щелкая ногтем большого пальца по передним зубам. Ах да, мы также начали расследование вашей грудастой девушки. На данный момент ноль и с этой стороны.
  
   - Образцовая гражданка?
  
   - Это похоже на. Для начала мы просто взяли обычную информацию, но, конечно, если вы считаете, что она того стоит, копаем немного глубже.
  
   Я думаю о двух секундах и говорю:
  
   - Возможно. Она сложная цыпочка с множеством сомнений. Она кстати спасла мою шкуру.
  
   - Как? - спрашивает Пендл.
  
   - Мы занимались сексом на мосту, когда появился этот артист и попытался нас охладить.
  
   Пендл вмешивается:
  
   - Я перехватил радио-сообщение от капитана. Он сказал, что слышал выстрелы, но никаких раненых или смертельных случаев обнаружено не было, и никто не пострадал. Он добавил, что не смог получить никаких показаний от пассажиров и экипажа. Кто была эта зебра?
  
   - Еще один азиат от двадцати до тридцати лет. У меня было достаточно времени, чтобы полюбоваться его лицом, прежде чем мне пришлось его убить. Если он был китайцем, у него были более выраженные монгольские черты, чем в среднем.
  
   - Может быть, маньчжур или кореец?
  
   - Может, даже сибиряк, если вы понимаете о чем я ...
  
   Некоторое время он трется о кожу головы Артура, а затем он спрашивает:
  
   - Ты думаешь, он тебя или её хотел убить?
  
   - Инстинктивно я ответил, что меня. Но мы не можем ни в чем догадываться. Я действительно думаю, что было бы лучше копнуть немного глубже в её прошлом.
  
   «Это будет все сделано», - сказал Артур, делая заметку в блокноте, пропагандируя достоинства гонконгского портного. Вам нужны боеприпасы взамен использованных?
  
   - Еще одна коробка 9мм не помешала бы.
  
   Артур добавляет к своей заметке несколько строк.
  
   - Вы узнаете это завтра утром на борту каботажного судна. Это старый корабль, не очень большой, но безопасный. Ее зовут Шан Ян.
  
   - Козел ! - говорю я с легкой улыбкой.
  
   - Я подозревал, что это тебя рассмешит. В любом случае путешествие в Тянь Цзинь продлится недолго. Я думаю, ты будешь в безопасности от сильных ударов с Шан Ян. Только постарайтесь не попадать под пулю все время!
  
   - Я сделаю все возможное. Присягаю.
  
   - Что касается вашего китайского «гида», мне сказали, что он свяжется с вами в Тянь-Цзине. Больше не знаю.
  
   - Хм, - говорю я с огромным энтузиазмом.
  
   - Они все более сдержанные в этом отношении, продолжает Артур.
   Как вы знаете, они категорически не хотят рисковать на случай, если дело раскроется и произойдет перестрелка с Русскими. Я поеду с вами в Тянь Цзинь. Я позабочусь о транспортировке материала, который мне кажется правильным прикрытием. Никто не сочтет это странным. У меня там свой человек. Как только парень свяжется с вами, я постараюсь узнать о нем как можно больше.
  
   - Не беспокойся обо мне слишком сильно. «Я знаю, как это сделать», - сказал я, подходя к заднему окну и машинально выглянув наружу.
  
   Оно выходит на небольшую узкую улочку, идущую наискось, что позволяет любоваться панорамой на добрую сотню метров. Пробок почти нет, справа и слева несколько интересных ресторанчиков, а перед одним из них - кто? Андреа беседует с молодым китайцем!
  
   - Однозначно это вошло в привычку!
  
   - Что? - спрашивает Артур, подходя ко мне.
  
   - Слушай, это моя большегрудая девушка, как ты говоришь.
  
   Он немного смотрит на нее, затем поворачивается ко мне:
  
   - Священное шасси, так сказать, сволочь! Как вы думаете, что она здесь делает?
  
   «Это, старик, я скажу тебе, когда узнаю», - отвечаю я.
  
   И сажаю его на месте, чтобы перейти к информации.
  
   Но к тому времени, когда я обхожу хижину Пендла, Андреа уже оторвалась своего нового знакомого. Она мирно идет по маленькой улочке в направлении, противоположном морю, осматривая витрины.
  
   Китайца нигде не видно, и я не теряю времени на его поиски. Если его коллеге из Сан-Францисканца удалось потеряться от меня в Чайнатауне, у меня нет шансов найти его след в центре Шанхая. Я предпочитаю брать Андреа на спиннинг. Само собой разумеется, незаметно.
  
   Она сворачивает на другую улицу, бесцельно прогуливаясь. У нее типичный вид туристки. Но по мере того, как она углубляется в самое сердце Старого города, я вижу, что она начинает чувствовать себя менее уверенно. Улицы настолько узкие и извилистые, что они находятся в тени весь день, кроме полудня. Магазины превращаются в старые, невероятно ветхие прилавки. «Новый порядок» Пекина явно забыл об этом районе.
  
   Мы попадаем в самый зловещий сектор. Пять улиц сходятся, образуя некую звезду. Единственный признак жизни - голая лампочка за решеткой в ​​антикварной табачной лавке. Андреа останавливается и оглядывается. Она выглядит потерянной. И мне кажется, она только что это осознала. Она смотрит на часы, поворачивается в мою сторону. Я прячусь, а она меня не видит. Она сердито вздыхает, поворачивается и поворачивается назад. Вот тогда все обрушивается на него.
  
   Три бандита выходят из порога, похожего на тот, где я прячусь, и нападают на нее. Первые двое хватают его за руки, а третий закрывает ему рот огромной ладонью. Я слышу приглушенный крик. В табачном магазине гаснет лампочка.
  
   Я выхожу из своего угла. Несмотря на сопротивление Андреа, трое парней тащат ее к двери, которая выглядит закрытой, но открывается, как по волшебству, как только они ее толкают. Я спешу. Я подхожу к двери. Внутри я слышу шум опрокинутых ящиков и несколько жалобных стонов. Я вытаскиваю Вильгельмину, делаю шаг назад и пинаю тяжелую дверь. Все замирают.
  
   Лиф Андреа порван. У нее скатаны джинсы до щиколоток. Слишком торопясь, чтобы предаться своей маленькой оргии на не согласном партнере, парни даже не нашли времени, чтобы спустить ее трусики, они сорвали их. Один из веселых друзей обездвиживает Андреа рукой за спину. Второй - сбоку. Одной рукой он схватил ее за волосы, а другой приставил к ее горлу большой нож. Что касается третьего, то он собирался дебютировать, когда я сделал свой ход. Он опускает штаны на колени и собирается.... Несмотря на свое положение и слезы, застилающие ее глаза, Андреа увидела мою фигуру в дверном проеме. У нее больше нет руки перед ртом, и она взывает о помощи.
  
   Парень в повязке немного смущен, его задница и все остальное видны незнакомцу, чем я все еще для него являюсь. Он поспешно наклоняется, подтягивает штаны и каким-то образом засовывает в них свое снаряжение. Джентльмен с ножом поворачивается ко мне и улыбается, что я интерпретирую как: «Еще один шаг - и я делаю из тебя нарезку». "Поэтому я воздерживаюсь от рокового шага и щелкаю спусковой крючок моего Люгера. На его виске образуется маленькая вишневая точка, когда его мозги разлетаются через выходное отверстие, забрызгивая голову его ближайшего товарища. Его рука отпускает нож, который с грохотом падает на землю. Затем он рушится кучей к ногам Андреа.
  
   Тот, кто закручивает ей руку за спину, низкорослый, но мускулистый: выглядит как рестлер. Он отталкивает ее, фыркает, просовывает руку себе под пояс и вытаскивает пистолет. Он стреляет дважды. Слишком высоко. Снаряды застряли над моей головой в истерзанный червями дверном косяке. На земле другой парень стонет и заставляет душу вздрагивать.
  
   Борец берет себя в руки и тщательно целится в меня. Я поправляю прицел Вильгельмины на ее груди - это более легкая цель. Я нажимаю на курок несколько раз подряд. На его рубашке образуется малиновый круг.. Он подносит к нему обе руки, отступая при каждом ударе, натыкается на ящик и кувыркается назад. Он корчится еще секунду или две, затем все его тело напрягается, и из уголка рта вытекает небольшой глоток крови.
  
   Я вкладываю Вильгельмину в ножны и поворачиваюсь к единственному оставшейся. Он наконец привел в порядок свою личную жизнь. Он самый крутой из троицы, и, поскольку он собирался первым изнасиловать Андреа, возможно, он главный. Да, если я верю тому, что увидел, когда вошел, то это должен быть босс. К сожалению, у меня нет времени, чтобы проверить это, сделав анатомическое сравнение с двумя его умершими помощниками. Он не двигается. Он ждет меня на страже с руками, подобными огромным когтям.
  
   Подхожу к нему и кричу:
  
   - Так что ты делал? Расскажи о свом деле!
  
   Он злобно рычит, и его правый кулак взрывается, как пушечное ядро. Я пригибаюсь и контратакую ​​правой рукой в ​​живот, а затем апперкот левой, захватывая его кончиком подбородка.
  
   Он отшатывается и останавливается только тогда, когда ударяется о стену.
  
   - Говори !
  
   Он приходит в себя.
  
   Он говорит мне по-китайски, что не понимает. Я собираю своё знание китайского языка и объясняю ему:
  
   - Кто ты ? Почему ты напал на не?
  
   Ошеломленный, сильный парень отвечает:
  
   - Это красивая девушка. Это все. Не делай мне больно!
  
   Я со вздохом отступаю на шаг. Сделать это под носом у Андреа будет непросто, но ему придется выложить то, что он знает. Обьяснения в виде беспричинного изнасилования, я считаю неверным.
  
   Но когда я отступаю, он быстро тянется за спину и хватает один из тех длинных металлических крючков, которыми портовые рабочие вырывают джутовые мешки из деревянной ниши. Я запрокидываю голову. Это был минус один. Острый конец крючка свистит в дюйме от моих глаз.
  
   Я быстро поворачиваю запястье, и мой верный самоокрывающийся стилет Хьюго вылетает из замшевого футляра и ложится на мою ладонь.
  
   Он наносит мне еще один удар. На этот раз конец крючка врезался мне в плечо. Я начинаю видеть красный цвет в этой области. Я кричу ему на его языке:
  
   - Стой, или ты мертв.
  
   Если бы он понял, а я был бы удивлен в противном случае, он этого не показывает. Он издает самурайский боевой клич и бросается на меня, приставив крюк к моему горлу. Но получает удар первым. Хьюго разрезает трахею и подбородочный ремень. Он остается в равновесии на секунду. Кровь брызжет примерно в пяти футах перед ним. Андреа истерически кричит, с ужасом вытирая алые брызги, которые размазывают ее грудь, когда последний из нападавших падает на пол, такой же мертвый, как и его коллеги.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА X
  
  
   Я помогаю Андреа влезть в остатки ее корсажа, затем накидываю ей на плечи куртку. Она прижимается ко мне и начинает рыдать, бормоча что-то неразборчивое. Я держу ее вот так долго. Я знаю, что пока лучше не двигаться. Когда я чувствую, что она немного ослабила напряжение, я затаскиваю ее в небольшую соседнюю комнату. Он такой же грязный, как и соседний, но, по крайней мере, не похож на бойню. Я усаживаю ее на шаткий диван и жду, обнимая ее, пока она не сможет говорить.
  
   - Это… нет… это невозможно. Я схожу с ума ! Ты дурной сон. Ты притягиваешь невезение, как магнит ...
  
   - Наверное, это моя туалетная вода ...
  - Ты думаешь, я хочу посмеяться, Ник? Э ... Пол ... ну, я даже не знаю твоего имени!
  
   - Давай, - говорю я. Не позволяйте тому, что только что с вами случилось, забыться. Мы должны отреагировать. Хорошо, хорошо, вы только что видели несколько трупов, но вам просто нужно немного времени, чтобы прийти в себя.
  
   - Как! Немного времени ? Десяти веков было бы недостаточно. До вас самое ужасное, что я видел в своей жизни, - это кролик, которого сбила машина. И с тех пор, как я тебя знаю, ты уже убил четырех человек!
  
   Я вежливо, но все же указываю ей, что по крайней мере трое из них собирались изнасиловать ее и, возможно, ликвидировать после использования.
  
   «Что касается этого типа, я не знаю, показались ли вам дружественными его намерения, но это не мое впечатление», - сказал я в заключение.
  
   - Да, конечно, - признается она, перекатываясь в подушки и позволяя себя раскачивать, как ребенка. Я ... я бы не хотел, чтобы ты принял меня за неблагодарного человека, но это все равно меня озадачивает. Почему все это должно происходить со мной именно сейчас?
  
   - Знаешь, тебе повезло? К счастью, я их увидел и последовал за вами сюда. Если вас беспокоит кровопролитие, извините, я не первый начал. Учтите, что ликвидация не всегда бывает такой аккуратной и чистой, как хотелось бы. Теперь вам нужен хороший туалет. Возвращаемся к судну. Вот увидишь, я выстираю тебя с головы до пят и заставлю сиять, как никогда раньше.
  
   Это почти заставляет её улыбнуться.
  
   - Спасибо за это, но я справлюсь и сама.
  
   - Да, я знаю, что у вас есть талант.
  
   На этот раз она смеется навсегда и кладет голову мне на грудь.
  
   - Спасибо, Пол. Пол, да? Я должна тебе больше, чем ты думаешь, но, несмотря ни на что, сделаю все возможное, чтобы держаться подальше от твоей жизни. Я не хочу играть роль в этом сценарии. Меня все, что меня интересует, это вытащить кости из этой грязи и вернуться в Нью-Йорк.
  
   «Дело в том, что в реальной жизни никогда не бывает так идиллически», - сказал я.
  
   Я нежно поглаживаю ее по голове, чтобы эта мысль проникла в ее мозг, и там осталась.
  
   - Но вот чего бы я хотел.
  
   - Я тоже. Только в тот день, когда это произойдет ...
  
   - Куда ты собираешься ? - спрашивает меня Андреа.
  
   - Я посмотрю, смогу ли я узнать, кто эти люди. Вернее, кем они были. Я начинаю привыкать, что в меня стреляют люди, у которых даже нет вежливости, чтобы представиться.
  
   *******
  
   Пендл вытирает пистолет, рассматривает его со всех сторон, берет маленькую отвертку и потрошит его, ворча каждый раз, когда обнаруживает интересную деталь.
  
   «Это относительно обычный 9-миллиметровый« Макаров », - сказал он наконец.
  
   Я добавил:
  
   - Да, но не новый.
  
   - Нет нет. У этого оружия за плечами уже несколько лет. Если вы заметили, принцип сборки спускового крючка - тот, который русские использовали в период с 1947 по 1961 год. Основная пружина тоже не нова, она скользящая.
  
   - Вы знаете, что русские отправляют своё старое оружие туда же, куда отправляют своих политических врагов. В Сибирь.
  
   - Точно. Во время последнего пограничного инцидента китайцы захватили несколько винтовок SKS 7,62 1930-х годов.
  
   - Всегда возникает вопрос: почему маленький бандит из Шанхая гулял с российским армейским пистолетом в кармане?
  
   - Знаете, русское оружие здесь не редкость. Этот пистолет мог бродить по Шанхаю десять или двадцать лет. Но конечно…
  
   - Но, конечно, он мог быть передан последнему владельцу специально для моей ликвидации.
  
   «Это то, что я собирался сказать», - соглашается Пендл.
  
   - На этот раз не нужно изворачиваться, нужно глубоко погрузиться в прошлое Андреа.
  
   - Да. К тому времени, доберётесь до Тянь Цзиня, у меня будут новости. Я также попытаюсь выяснить, откуда взялось оружие, но не заблуждайтесь по этому поводу.
  
   Я собираюсь встать перед окном, где я раньше заметил Андреа, и немного успокоиться.
  
   Кто хочеи заставить меня исчезнуть? Русские не хотят дать мне получить лиданиум? Если они знают о моей миссии, они могут просто подождать меня на границе и вышибить мне мозги. Это в сто раз проще. Или если они хотят меня устранять где угодно и когда угодно, в принципе.
   При всей той мерзости, которую я уже делал с ними, это понятно. Китайцы ? Ммм, а почему бы и нет? Может не хотят делиться лиданиумом. Или, может быть, они думают, что я откажусь подчиняться приказам, и не отдам им их часть. Это возможность. И многое другое.
  
   «Если так, - сказал я, - то это не китайцы или русские.
  
   Пендл усмехается. - Что вы предлагаете тогда? Муж рогоносец? С вашим послужным списком, возможно, это не стоит сбрасывать со счетов.
  
   - Не знаю, что и предложить. Я возвращаюсь к судну, чтобы посмотреть, нуждается ли Андреа по-прежнему в утешении.
  
   - Если ей это не нужно, серьезно полагает Артур, на этот раз можно ожидать больших неприятностей для тебя и этой миссии.
  
   Я не знаю, что из этого сделать, но Андреа явно не нуждается в утешении. Я нахожу ее на пристани, она занята наблюдением за докерами, передающими научные материалы от корабля к джонке. Мне достаточно одного взгляда, чтобы распознать симптомы. Она завернулась в свою академическую оболочку. Это снова мисс археология, и все остальное не имеет значения. Чтобы попытаться заставить ее изменить радиус, я подхожу сзади и слегка шлепаю ее по бедру.
  
   - Остановись!
  
   Конечно, если я сделаю это снова, она укусит.
  
   - Ой, хорошо, больше не буду ...
  
   - Итак, - спрашивает Андреа, - ты что-нибудь нашел в этих плохих парнях?
  
   - Вообще ничего. У них не было с собой никаких бумаг. Это совершенно исключительный случай в случае непредумышленных преступлений. Но, что вы хотите, может быть, они оставили свой кошелек в другой паре штанов, прежде чем отправили их в химчистку ...
  
   - Тебе повезло, что ты умеешь шутить по этому поводу.
  
   - С другой стороны, пистолет русский.
  
   Если информация её и интересует, она ничего не показывает. Она не отрывает глаз от Land Rover, который огромный подъемник ставит на причал. Очевидно, Андреа больше не хочет иметь со мной дела, если только это не связано с ее раскопками.
  
   Вот и Рита возвращается домой, сияющая и жизнерадостная, как лучик солнца. Она подбрасывает катушку пленки в воздух и ловит ее, жонглируя, как уличные девчонки с шариками из пенопласта. Честно говоря, мне приятно видеть ее беззаботное красивое личико.
  
   Я спрашиваю :
  
   "Значит, телеграфная связь сегодня была хорошей?"
  
   - Отличная. Я послала большую заметку. И у меня запланирован телефонный звонок на два часа дня. Но что ты хочешь делать сейчас?
  
   Я пожимаю плечами.
  
   - Вроде ничего !
  
   Предлагаю ей руку, и мы молча отправляемся гулять по городу.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XI.
  
  
   Тянь Цзинь. Современный порт. Здания новые. В конце набережной возвышаются административные здания, украшенные большими окнами. Флаги полдюжины стран развеваются рядом с флагом Китайской Народной Республики. Есть, конечно и США. Священные китайцы! Они слишком хорошо знают, что я приду. По правде говоря, меня не так радует то, что они одели модное нижнее белье! В принципе, я думаю, что предпочитаю старые порты, когда они просто выглядят как старые. В Шанхае это было паршиво по своему желанию, с какой-то плавающей угрозой повсюду. Между прочим, не всегда такое плавание, как доказательство маленьких неприятностей моей подруги Андреа. Здесь, по крайней мере, в конце порта, где джонка освобождена от груза, я не дезориентирован. Это похоже на торговый центр любого американского пригорода.
  
   Только одна архаичная деталь: одинарный рельс, покрытый ржавчиной, идущий на половину длины набережной. Большой новый погрузочный портал перевозит материалы экспедиции в вагон. Весь этот счастливый беспорядок будет следовать по железной дороге к Линьюю, восточной оконечности Великой Китайской стены. После этого будет Фуйин, последний участок железной дороги, затем остановка на большой сортировочной станции. Последние восемьсот километров по диким просторам Маньчжурии транспортировку груза будут обеспечивать три военных грузовика. Рита, Андреа и я, плюс китайский контакт, с которым я должен встретиться сегодня, мы будем иметь право на небольшой самолет.
  
   Рита хочет поехать в американское торговое представительство Тянь Цзиня, чтобы отправить новую партию фотопленки в Нью-Йорк. Его не так уж сложно найти; это самое новое из офисных зданий этой части порта.
  Очевидно, оно застряло там, чтобы наплевать на орды туристов-янки, приехавших из Штатов. Здесь намного круче, чем в Шанхае. Не думаю, что Рите нужен эскорт. Так что я позволил ей управляться, как взрослой, и пошел в противоположном направлении. У меня назначена встреча с моим контактным лицом в час дня.
  
   Веселым людям из ORG, должно быть, было нелегко настроить протокол встречи со своими коллегами из китайской военной разведки. Я уверен, что их совет был темой разговоров на нескольких обедах в Белом доме. Я, поскольку я работал в службе - а она до сих пор приносит зарплату - я никогда не видел такого кинотеатра.
  
   Я прохожу шесть-семьсот метров по гавани и нахожу свою базу. Это большая закусочная в американском стиле с окнами от пола до потолка, которые позволяют разбивать семена, наблюдая, как на вас работают портовые рабочие. Когда я толкаю дверь Hwu Dye - Le Papillon, - мне кажется, что я захожу в зал для завтрака Holiday Inn.
  
   Тщательно следуя инструкциям, я сажусь за столик на двоих, подальше от дороги в левом углу комнаты.
  
   Из сорока столов десять заняты. Есть несколько соотечественников. Все они выглядят так же, как Андреа и ее коллеги: умные, но непринужденные. Это мой контакт, который, как следует из названия, должен со мной связаться. Так что жду. Я заказываю Chivas Regal и зажигаю сигарету Blue Disk. Сложно по сравнению с тонким ароматом моих NC. Только мне запретили брать их с собой, потому что они играют главную роль в небольшой постановке, придуманной артистами ORG.
  
   Когда я беру свой чивас, я слежу за дюжиной устриц и миндальной форелью, приготовленной в белом вине. Это может показаться странным, но реки Северного Китая и Маньчжурии изобилуют форелью.
  
   Я с радостью атакую ​​свою дюжину устриц. Я едва проглотил шесть, когда понял, что какой-то джентльмен, опираясь на стойку, настойчиво смотрит на меня. Клянусь святым Мао, я готов поклясться, что это он! Он худой, почти хилый, с кожей молодой леди. Если ему за 30, ему едва ли, и он больше похож на скребок для бумаги, чем на туриста.
  
   Мое легендарное чутье снова попало в цель. Парень подходит, с сигаретой в руке, с улыбкой, которая почти заставляет его уши раздвигаться, чтобы освободить ей место. Он наклоняется ко мне и элегантно спрашивает:
  
   - У вас есть огонь, сэр, пожалуйста?
  
   - Ну конечно.
  
   Я зажигаю спичку и подношу к самодельной сигарете, которую он мне преподносит. Инициалы N.C. золотыми буквами откровенно неуместны в этом азиатском клюве.
  
   Я читаю свой урок:
  
   - Особый микс, не правда ли?
  
   - Да. Хотите попробовать?
  
   - С удовольствием.
  
   И это правда. Я раздавливаю свой Blue Disk, чтобы схватить NC, который он мне вручает. Я включаю его и вдыхаю длинную струю дыма, которую сладострастно спускаю до самого дна моих легочных альвеол.
  
   - Тебе нравится ?
  
   - Конечно.
  
   - Так что оставьте себе пачку, - великодушно предлагает молодой Мао.
  
   Поговорим об этом, это мне нравится!
  
   - Меня зовут Пао, - говорит Мао, садясь без приглашения. Я считаю курение особенно глупым, но мое начальство так приказало.
  
   Утешаю его:
  
   - В секретных отчетах это выглядит неплохо.
  
   - Я буду называть вас доктором Рейнсфорд, как договорились. Ваша поездка прошла хорошо?
  
   - Очень хорошо, спасибо. Без проблем.
  
   Он выглядит надутым.
  
   - Здесь я слышал о стрельбе на лодке.
  
   - Я тоже. Но ничего не нашли. Ни трупа, ни следа крови.
  
   На этот раз он выглядит совершенно ошеломленным. Две вещи, одна: либо он думает, кто стрелял, либо знает об этом. Если он так думает, ладно, это только потому, что он узнал о капитанском отчете. Но если он знает, еще две вещи, одна: либо Андреа упомянула об этом, потому что она единственная, кто знает, кроме меня, либо стрелок, которого я отправил за борт, был китайским агентом. Как бы то ни было, реакция Пао странная.
  
   - Наконец, пошли дальше, - сказал Пао. Главное, чтобы вы были живы и здоровы.
  
   Это тоже мое мнение. Я жду, когда он расскажет мне о проблемах Андреа в Шанхае, но ни слова. Либо он все проигнорирует, либо он сейчас подозрителен. Я спрашиваю :
  
   - Когда мы взлетим, Пао?
  - Как только поезд будет загружен. Это может занять часа два, может, три. Аэропорт находится очень близко отсюда. Я пришлю машину, чтобы забрать тебя с лодки.
  
   Я качаю головой.
  
   - У меня есть несколько дел. Сначала закончите обед. Потом у меня будут детали, которые нужно обсудить с руководителем чартерной компании. Я встречу тебя на такси.
  
   - Как хочешь. Также будут доктор Риган и эта мисс Бреннан, верно?
  
   - Точно.
  
   - Какова роль мисс Бреннан?
  
   - Она экспедиционный фотограф.
  
   - Это все. Разве она не ученый?
  
   - Не знаю. Но не волнуйся, Пао. Я тщательно исследовал ее.
  
   Если я осмелюсь сказать ...
  
   Пао одарил меня легкой улыбкой, острой, как стеклорез, отодвигал стул и заключает:
  
   - Мне тоже нужно проработать некоторые детали. Встречаемся в аэропорту.
  
   - Хорошо, спасибо за сигареты.
  
  
   В Тянь-Цзине офисы торговой компании «Пропилон» находятся на верхнем этаже здания у набережной и, в отличие от Шанхая, пахнут функциональностью, новой и продезинфицированной. Но мне интересно, достаточно ли этого, чтобы объяснить, как отец Артур на все это смотрит.
  
   - Привет, Ник! У меня есть новости, которые вам, вероятно, не понравятся.
  
   - Это мой день, Артур. Я только что услышал, что китайский коллега знал о стрельбе на корабле.
  
   «Хорошо», - комментирует Пендл. Это просто совпадает с информацией, которую я получил для вас.
  
   - Великолепно. Расскажи.
  
   - Ваша грудастая мисс, вы ее часто видели в последнее время?
  
   - Нет. Прямо сейчас это было бы больше промахом.
  
   - Здесь. В ее родословной есть ряд вещей, которые она старается не указывать в своей биографии.
  
   - Говори.
  
   - Вы помните студенческие движения?
  
   - Уж больно.
  
   - Она входила в группу, которая насильно захватила административные помещения Колумбийского университета.
  
   - Она была не единственной. Недостаточно сделать из него сыр.
  
   - Вы можете передумать, когда я скажу вам, что она была членом Weathermen, наиболее активной фракции SDS [3].
  
   - Ага. Это уже посерьезнее ...
  
   - Вы знаете, что некоторые члены Метеорологов до сих пор скрываются. Недавно были обнаружены документы, в которых упоминается её имя. Насколько нам известно, она покинула группу примерно в 1970 году. Фактически, более десяти лет она вела себя как порядочный гражданин молчаливого большинства, но все же ...
  
   - Черт, но это же безумие! Как можно было раскрыть мою настоящую личность бывшему стороннику SDS!
  
   «ORG, старый Ник», - объясняет Пендл, скрипя зубами. Это очень рекомендуется.
  
   - Не говори больше, Артур, у меня будет инсульт! Вы понимаете, что Андреа, возможно, никогда не переставал показывать мои движения по другую сторону. Кроме того, когда я говорю о другой стороне, их две. Знаем ли мы, была ли она марксисткой-ленинисткой или маоисткой?
  
   - Ни той, ни другой. Очевидно, в то время она была молода и глупа, и кажется, что ее участие в беспорядках было детской ошибкой. Знаете, не стоит переоценивать это. Я говорю вам это только для того, чтобы вы могли за ним присматривать. Большинство американских студентов, которые присоединяются к движениям, делают это, потому что они одни и хотят наладить связи.
  
   - Для бравады?
  
   - Так говорят. Также есть записка от Хоука, подтверждающая приказы, которые он вам дал.
  
   - Это все ? Ничего нового ?
  
   - Ничего такого. Надо полностью доверять китайцам, работать с ними и отдать им половину лиданиума, когда вернешься из России.
  
   Вот я взорвусь:
  
   - Что это за цирк? С каких это пор мне нужно повторять мои приказы?
  
   - Насколько мне известно, в этом никогда не было необходимости.
  
   - Рад слышать, как вы это говорите! Как вы думаете, это еще один кадр из "Ла Бранлетт"?
  
   «Думаю, да», - грустно говорит мне Артур. Я думаю, ваша репутация крутого парня немного шокирует их.
  
   - Может быть, сильная голова, но я всегда выполнял приказы. За исключением, конечно, тех случаев, когда у меня была веская причина не делать этого.
  
   - Тебе нужно мое мнение, старый псих? - спрашивает Артур. Эти господа из ORG должны думать, что вы могли найди для этого вескую причину.
   Хорошо. Как бы то ни было, вам нужно делать то, что у вас есть. Следуйте инструкциям, пока не появится что-нибудь новое. И возьми это, может тебе пригодится.
  
   Он протягивает мне небольшой радиопередатчик, встроенный в пряжку ремня в западном стиле, и говорит:
  
   - Он передает на двух частотах. Это китайские вооруженные силы ...
  
   «… Пока они не устроят нам Трафальгарский удар, и мне понадобится их помощь на границе», - сказал я.
  
   - Конечно, соглашается Пендл. А также частоты АХ.
  
   Я отвечаю :
  
   - Это на случай, если они устроят нам Трафальгарский переворот.
  
   - Верно, - подтверждает Пендл.
  
   - Кто будет слушать на частоте AX?
  
   - Все. Меня понял. Я буду слушать отсюда.
  
   - Что это изменит, Артур? Вы планируете сесть на самолет и вытащить меня, если у меня возникнут проблемы?
  
   - Нет, конечно. Но у нас есть небольшая эскадрилья, маневрирующая в Японском море. При необходимости это может помочь. Давай, Ник, не делай из этого похорон. У нас еще есть хорошие шансы, что все будет хорошо.
  
   Я неуверенно киваю и встаю.
  
   - Мне нужно успеть на самолет, Артур, чао!
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XII.
  
  
   Аэропорт расположен в Си-ти-тоу, небольшом городке к северо-востоку от Тянь-Цзиня. Большая часть города состоит из высоких бетонных блоков для сна и длинных бетонных блоков для работы. Поскольку все почти рядом, нет необходимости запускать метро. Всего аэродром состоит из двух взлетно-посадочных полос. Никакого диспетчерского пункта, только ветроуказатель, который парит на высоком стальном пилоне. Двери ветхого ангара выглядят так, будто их не открывали столетиями. По обе стороны от него находится строительная хижина, которая, по-видимому, там забыта и которую пилоты сделали своей штаб-квартирой.
  
   На этом мрачном фоне самолет, мерцающий красно-белый британский бигль, напоминает островную птицу, потерявшуюся в заброшенном курятнике. Пао там. Он следит за загрузкой багажа Риты и Андреа, которыё еще не прибыли. Подхожу.
  
   - Где женщины?
  
   - У них машина застряла, но они ненадолго задержатся.
  
   Это останавливает меня в углу.
  
   - Откуда вы знаете, что они задержатся?
  
   - Радио, - отвечает Пао, указывая на маленькую антенну, указывающую на крышу его старого «Мерседеса».
  
   Летчик пьет чай в строительном укрытии. Мы можем поговорить спокойно. Я спрашиваю Пао, какую историю он задумал, чтобы оправдать свое присутствие в глазах остальной части экспедиции.
  
   - Я из Харбина, столицы провинции Хэй-Лонг-Кианг. Вот куда мы идем. Скажите им, что я ваш гид и переводчик.
  
   - Мне не нужен переводчик.
  
   - Может, вам, но мисс Риган и Бреннан?
  
   - Ерунда, - говорю я. Как долго продлится полет?
  
   - Пол дня. Будет остановка в Харбине для дозаправки. Самолет имеет дальность полета 600 километров. Это восьмиместный самолет, предназначенный для перевозки бизнесменов.
  
   - Дерьмо! Мао семимильными шагами продвигаются по пути вестернизации.
  
   - Вы умеете летать, доктор Рейнсфорд?
  
   - Нет.
  
   Если он знает, что я лгу, на этот раз этого просто не видно. Если он не знает, тем лучше. Мне просто нравится не вызывать у него подозрений. Может быть, самолет поможет мне с проблемой, и если Пао убедится, что я не могу его использовать, он, вероятно, забудет спрятать ключи.
  
   Облако пыли поднимается над грунтовой дорогой на аэродроме.
  
   - Вот они, - объявляет Пао, чья дедуктивная сила оставляет мен.
  
   Минутой позже Андреа выходит из машины в очень рабочем состоянии и немного раздражается задержкой из-за прокола. Она подходит прямо ко мне и спрашивает, завершена ли загрузка. Я говорю да.
  
   - Кто это ? - спрашивает она, указывая на Пао.
  
   Я представляю Пао, объясняя, что он наш гид и переводчик. А потом у меня возникла идея добавить небольшую деталь, которая, как мне кажется, может произвести хорошее впечатление:
  
   - Он лесничий.
  
   Полное фиаско. Пао слегка кланяется, и Андреа пожимает ему рукопожатие, достойное Мисс Антарктида, даже намека на посмешище. Эти теплые формальности выполнены, - отмечает она и лезет прямо в багажное отделение B.206 Beagle, чтобы убедиться, что вы не забыли запас зубной пасты.
  
   Затем появляется Рита.
  
   Она говорит. - Вы видели этот самолет? Это как вернуться во времена Линдберга.
  
   - Ну давай, бери свой Никон, - говорю я.
  
   Меня немного раздражает её постоянный обстрел.
  
   - Не нужно тратить пленку, - отвечает она. Таких в Канзасе осталось сколько угодно. Я даже нашла их в Нью-Йорке. У вас нет больше ничего более интересного?
  
   - Так что садись в самолет и жди взлета. Скоро у тебя будет шоу.
  
   Она подчиняется, неся с собой две сумки, набитые фотоаппаратами и пленкой.
  
   Китайский летчик выходит из укрытия. На нем выцветший парашютный комбинезон цвета хаки и термос с чаем под мышкой. Как будто ему наскучило отдыхать, он откидывается на спинку стула и запускает мотор. Пао садится в самолет позади Риты. Андреа обращается ко мне и кричит, чтобы перекричать два пропеллера:
  
   - Хорошо, мы поехали в Маньчжурию. Но я, только для того чтобы копать там. Только раскопки. Понятно? Вы занимаетесь своими делами в своем углу, но я больше не хочу об этом слышать.
  
   - Обещаю присягнуть!
  
   Она хмурится и входит в кабину B.206. Я последовал за ней, и через несколько минут самолет взлетел с ревом двигателей. Направляемся на северо-северо-восток, в самое сердце дикой Маньчжурии.
  
  
   После дозаправки в Харбине мы следуем по маршруту Сунгари несколько миль, пока он не поворачивает резко на восток, в чем нас никто не может его винить. На первый взгляд, мы летим на высоте около пяти тысяч футов. Пилот, похоже, следует по маршруту Харбин-Айхуэй, тонкой полосе бетона, пересекающей луга массива Малый Хингканг. Внезапно дорога делает объезд на запад, чтобы попасть в Пейнган, и у нас создается впечатление, что мы совсем одни в этой необъятности, покрытой стеблями каоляна, которые через несколько месяцев станут такими же высокими, как кукуруза моей страны.
  
   Дорога Харбин-Айхуэй присоединяется к нам как раз вовремя, чтобы одновременно с нами врезаться между двумя горами. Следуя инструкциям Пао, пилот спустился на высоту около пятисот футов. Цепи Маленького Хингканга, которые стоят на концах каждого крыла, дают нам возможность увидеть гром Зевса. Теперь вы должны посмотреть вверх, чтобы увидеть на самых высоких вершинах участки вечного снега, которые выдерживают жару маньчжурского лета. Поверните крыло налево, и вот, любовь тянется к нам. Хингканский хребет быстро осыпается, уступая место небольшим округлым холмам, поросшим лесом. Я узнаю этот пейзаж по спутниковой фотографии, которую мне показал босс. Вскоре под нашими ногами остается только лес и две неровные дороги: однополосная дорога, ведущая к Айхуэй, и небольшой ручей. Я никогда раньше не видел такого леса. Он даже плотнее, чем Арденны. С пятисот футов я даже не могу разглядеть след на земле.
  
   Айхуэй и Сюнь-ко на китайской стороне Амура образуют с Белогорском и Завинтинском на российской стороне площадь более десяти тысяч км2, покрытую ручьями и практически непроходимыми лесами, прорезанными обширным руслом любви. .
  
   Айхуи - небольшой лесозаготовительный городок на левом берегу реки. Немногочисленные постоянные жители, которые не живут в деревянных лавках, куда кочевые племена охотников и пастухов приезжают за припасами во время миграций. Эти кочевники обменивают шкуры, оленьи рога и различные товары, которые они находят в лесу, в том числе каменные орудия, относящиеся к эпохе палеолита...
  
   Я открываю дверь и помогаю остальным спуститься на грунтовую дорогу. Андреа пытается открыть багажник. Спешу на помощь. Маневр прост. Просто повернуть утопленную ручку на четверть оборота влево. Слышен шум двигателя. Я поворачиваю голову и вижу, как едет грузовик, натыкаясь на неровности грунтовой дороги. Это военная машина с бортами и металлическими обручами, обтянутыми брезентом. На нем гордо изображены желтые звезды на красном фоне флага Китайской Народной Республики.
  
   - Ты заказал такси, Пао?
  
   - Конечно, - отвечает он.
   Двое мужчин проведут нас к месту и помогут разбить лагерь. У вас всё хорошо?
  
   - Прекрасно, - отвечает Андреа, как будто её о чем-то спросили.
  
   Грузовик останавливается возле B.206. Она хватает две свои сумки и динамически командует:
  
   - В дорогу !
  
   Я сказал. - Привет ! Не спешите! Сначала мы собираемся совершить экскурсию по деревне.
  
   - Нет, доктор Рейнсфорд. Нам есть над чем работать.
  
   - Работа ? Но оборудование не приедет ещё два дня!
  
   - Точнно, но все должно быть готово к его приезду, - говорит она, таща чемоданы в кузов грузовика.
  
   Я обращаюсь к Пао.
  
   - Неужели сразу надо ехать?
  
   - Ни в коем случае, - решает мой маститый коллега. Меня тошнит от воздушной поездки, и мне нужно пойти и успокоить желудок холодным молоком и чем-нибудь твердым.
  
   - Доктор Риган хочет немедленно приступить к работе.
  
   - Отпусти ее, - ответил Мао Бао. Если ей нравится идти, у нее есть все необходимое для тренировки. За грузовик отвечаю я. Мы здесь, в моей стране, а не в её.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XIII.
  
  
   Меня трясет в грузовикке, и я небрежно клюю свою порцию тушеного оленя с жареным рисом. У дороги, идущей рядом с рекой Любовью, есть только название. По сути, это узкое отверстие, больше похожее на траншею. Ветви деревьев щелкают по обе стороны от брезента. Принудительный объезд Айхуи не понравился г-же Андреа. Она застряла на дне ящика и надула губы.
  
   Деревня Кумарор, расположенная в пятнадцати километрах от Айхуэй, представляет собой настоящий образ запустения. Фактически это деревня, это группа небольших хижин, установленных на слиянии Любви и большого потока. Маньчжурские рыбаки нами не интересуются . Они едва отрывают носы от сетей и сушилок, чтобы посмотреть, как мы проходим мимо. После Кумары дорога идет вглубь страны вдоль большого потока, который представляет собой не что иное, как реку, о которой Андреа рассказывала мне, когда мы впервые встретились. Вдруг водитель без предупреждения останавливается. Все хватаются за обручи, чтобы не оказаться в воздухе.
  
   - Вот мы и прибыли, - объявляет Пао, всегда в разумных комментариях.
  
   - Почти вовремя, - ворчит Андреа.
  
   Она сразу же отодвигает две брезентовые панели, которые служат дверью, и с легкостью спрыгивает на землю. Я доставляю себе несколько тактильных удовольствий, когда помогаю Рите выйти, а затем бросаю своих товарищей, чтобы выгрузить их багаж. Беглый взгляд перед грузовиком позволяет мне видеть, что грязь на дороге цела. Если кто-то бывал там недавно, то перед отъездом они хорошо поработали. То же и с раскопками: подлесок старый и в хорошем состоянии. Понятно, что туристов в этом районе нет, чему я очень рад.
  
   Раскопки находятся в ста пятидесяти метрах ниже, почти на краю потока, изливающегося в реку Любовь своими ледяными водами с вершин Кингканга. К нему ведет оленья тропа, отмеченная красными линиями на деревьях. Мох топтали копытами, но от подошв не осталось и следа. На протяжении тысячелетий бурные воды потока сглаживали гору, а местами она опускалась на дно ущелья длиной от десяти до двенадцати метров. Каждые несколько столетий происходит оползни, и обрыв превращается в пологий склон, усеянный разного рода каменными обломками. Именно в одной из этих осыпей был найден скребок Андреа. А вот и мисс Археология присоединяется ко мне. Она выглядит лучше.
  
   - Фантастически ! восклицает она. Кремневые орудия, должно быть, откатились, смытые сезонным стоком. Палеолитический слой определенно находится менее чем на два метра ниже нынешнего уровня земли. Мы можем немедленно начать исследовать сторону долины, чтобы убедиться, что это правильно.
  
   «Как вам будет угодно», - сказал я, не желая снова ее расстраивать.
  
   Я говорю себе, что, должно быть, очень легко достичь реки, пройдя по ручью.
  
   «Мы собираемся разбить там лагерь», - решает Андреа, указывая на полоску оленьей травы очень близко к склону. Иди и поставь палатки, если не возражаешь. Я хочу провести здесь небольшую разведывательную экскурсию.
  
   Я подчиняюсь, но сначала осмотрюсь, осуществимо ли это.
   Пространство достаточно велико, чтобы вместить наши пять палаток, только есть два недостатка: во-первых, возможно резкое падение с высоты двенадцати метров, которое может быть опасным в случае нежелательного посещения. Во-вторых, оно слишком открыто. В трех километрах от советской границы разбитый там лагерь сразу заметили бы самолеты-разведчики. Пао подходит ко мне, таща свернутую палатку. Я говорю ему, что лучше сюда палатки не ставить .
  
   - Очевидно, считает он. Слишком заметно. Это идея мисс Риган?
  
   - Да, - отвечаю я, стараясь не задумываться о причинах выбора мисс Риган.
  
   «Мы собираемся разбить лагерь в лесу», - объявляет Пао. При необходимости срубив несколько деревьев. Если повезет, мы сможем найти старую стоянку туземцев. Их здесь много. И тогда мы сможем развести костер, не беспокоясь. Русские знают все стоянки кочевников.
  
   - Есть тут кочевые племена на данный момент?
  
   - Ожидается, что «Мухинос» скоро перейдут через регион.
  
   - Мухинос?
  
   - Маньчжурское племя. Очень старое и очень маленькое. В это время года они следят за миграцией оленей на север. Они проходят через реку Любовь. Русские оставляют их в покое, потому что они никому не мешают.
  
   - Очень интересно, - говорю я.
  
   - Нет. Они нам не помогут. Они живут обособленно и ни с кем не общаются. Я пойду и найду нам хорошее место на ночь.
  
   И он уходит, все волоча за собой палатку. Я подхожу к краю оврага и смотрю вниз. Андреа, едва не затащив ногу в воду, трогает камни палкой. Поток направляется на север примерно по прямой линии примерно полторы мили, затем внезапно разветвляется влево и исчезает.
  
   Внезапно краем глаза я улавливаю движение в зарослях на краю поляны, прямо противоположное направлению, которое только что взял Пао. Нет ни единого дуновения ветра. Итак, это животное. На четвереньках или на двух ногах? Я делаю вид, что ничего не заметил и продолжаю смотреть.
  
   На этот раз он снова начинает двигаться, конечно, я не видел видения. Фигурка, небольшая, заставила гнуться кусты. Я бегу и бросаюсь к подозрительной точке. Но когда я прибегаю, ничего не остается. Зверь или любопытный исчез. Куда ? Тайна. Так или иначе, в этих зарослях не может быть и речи о том, чтобы что-нибудь порезать мачете.
  
   Огонь огромен. Он освещает весь наш лесной уголок. Только верхушки деревьев исчезают в темноте. Я маленькими глотками пью чашку черного чая, затем выкуриваю последний NC из своей пачки, смотря на искры углей. Теперь, когда поисковые операции действительно начались, мне больше нечего делать.
  
   Хотя у Андреа еще есть 36 часов ожидания, чтобы получить свое оборудование, она не теряла время зря. Тяжелой лентой она уже пересекла большую часть склона, спускающегося к потоку. У каждого квадрата есть номер, который позволяет заносить в каталог любой найденный мусор. На данный момент её урожай довольно скудный: всего-навсего отколотый кусок кости, вполне возможно, недавнего происхождения. Я помог ей поставить маленькие коробочки, но не более того. Я объяснил Рите и остальным, что я здесь, чтобы искать другие палеолитические стоянки. Это позволит мне оправдать мои экскурсии по лесу, включая несколько дней, которые у меня уйдут, чтобы найти лиданиум и принести его обратно.
  
   Рита дремлет в своей палатке, Андреа все еще чешет затылок, глядя на свою кость. Ничего не говоря, я тихонько ускользаю. Широкая оленья тропа, которая должна быть важным миграционным путем, пересекает ручей примерно в восьмистах метрах к северу. Я беру это на заметку. Не знаю почему, но я хочу быть немного одиноким. Моя старая холостяцкая душа, без сомнения ... Но, как ни странно, чем глубже я проникаю в самое сердце леса, тем больше я чувствую себя с компанией.
  
   Трасса имеет пологий уклон, похожий на тот, который исследует Андреа, и пересекает ручей на особенно мелком месте. Рядом с краем я нахожу место с галькой, которая катится под ногами, производя звонкие царапины. Я ложусь, скрещиваю руки за шеей и изображаю храп.
  
   Я лежу так уже почти час, и жду, когда это случается.
   Сначала скрипят веточки, потом шаги по гальке. Я не слышу голоса, просто затрудненное дыхание. Медленно я открываю веко примерно на половину четверти десятой миллиметра, но этого мне достаточно, чтобы увидеть человека, присевшего рядом со мной. Одной рукой я хватаю его за воротник, а другой прикладываю Хьюго к его горлу. Он начинает орать гортанным языком, которого я никогда раньше не слышал, а потом, подумав секунду, стонет на плохом китайском:
  
   - Не трогай меня!
  
   Я применяю свой самый красивый мандаринский акцент, просто чтобы произвести на него впечатление и спросить его о его личности.
  
   - Я Мухино, - отвечает он.
  
   - Все племя?
  
   - Нет. Я Сетка. Меня послали посмотреть, кто вы и что вы здесь делаете.
  
   - Могли послать кого-нибудь помоложе.
  
   - Я стар! - говорит он с возмущенным видом, а я один говорю на мандаринском языке.
  
   - Конечно. И это ты следил за мной сегодня днем ​​на краю оврага?
  
   - Нет. Это была Сила, моя внучка. Всего десять лет. Она бегает по кустам намного быстрее меня.
  
   С простотой признаюсь. - И я тоже,
  
   «Это было специально», - говорит Сетка. Я хорошо ее учил ... Я заботился о ней, потому что грязные русские забрали моего сына и его жену и ложно обвинили их в воровстве. Это было действительно неправильно, но что сказать собакам? Вы американцы?
  
   - Да, человек науки. Я здесь, чтобы изучать жизни древних стариков.
  
   Сетка на мгновение закуривает сигару, потом отвечает:
  
   - Я не понимаю.
  
   - Как жили люди тысячи и тысячи лет назад. Смотрим на камни, землю, кости ...
  
   - О да ! Я вспомнил. Острый камень, который мой брат продал в Кумаре. Это она привезла тебя из далекой страны?
  
   - Точно.
  
   «Я ничего из этого не знаю», - признается Сетка.
  
   И он машет сморщеной старой рукой в ​​воздухе, чтобы проиллюстрировать свою нехватку информации и, следовательно, интереса.
  
   - Мы занимаем одну из ваших старых стоянок. Это проблема ?
  
   - Нет. Их много. Этим не пользовались уже много-много лет. Мы часто меняем лагерь, чтобы лес восстановился. Мы просто хотим знать, кто вы.
  
   «А теперь ты знаешь», - сказал я.
  
   - А теперь я знаю, - повторяет старик с загадочной улыбкой.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XIV.
  
  
   «Скоро мы направимся на русскую сторону реки, чтобы провести остаток лета», - сказал мне Сетка.
  
   - Еще несколько месяцев.
  
   - Может, в твоей стране. В моей стране месяц, не больше. Зима здесь наступает быстро. Мы проводим зиму там, где всегда зимовали, и это очень плохо для россиян.
  
   - Много ли русских, куда вы едете?
  
   Старик качает головой.
  
   - Не много. Время от времени патрулируют. Мухинос не надоедают. Разве что иногда, когда Мухинос обвиняют в ложном воровстве.
  
   Этот сморщенный старик с призрачно-белыми волосами мог научить многих «цивилизованных» людей, которых я знаю. Я нахожу это довольно крутым. Я сажусь рядом с ним на камни, чтобы продолжить беседу. Честно говоря, я должен признать, что это не совсем бескорыстно. Я спрашиваю :
  
   - Где твой нынешний лагерь?
  
   - Один километр плюс полкилометра вниз по реке. На другом берегу. Ты хочешь приехать к нам завтра?
  
   - Безусловно. Могу я предложить вам что-то? Что вам нужно ?
  
   - Все, что нам нужно, мы берем от природы или производим, - ответил Сетка.
  
   О! Я, должно быть, ошибся!
  
   Он снова что-то бормочет, встает и уходит.
  
   Когда я добираюсь до лагеря, все крепко дремлют, кроме Пао. Я нахожу его сидящим, скрестив ноги, перед огнем, подогревая чашку чая. Видно он меня давно ждал.
  
   - Откуда ты ? - спрашивает он немного резко.
  
   - Я хотел размять ноги.
  
   - Как это? Посреди неизведанной территории? С наступлением темноты?
  
   О боже, но чем я занимаюсь? Я уравновешиваю его:
  
   - Эй, да вот так! Вы боитесь, что меня, может быть, убьет олень?
  
   - Олени не единственные животные в лесу, - отвечает Пао.
  
   Он наливает чай в бокал и протягивает мне.
   Я вежливо отказываюсь. Он поднимает бокал в знак доброго вечера, и я иду в свою палатку. Небольшая навесная палатка размером два метра восемьдесят на два метра восемьдесят, достаточно для двух маленьких раскладушек или одной большой. Мое чутье великого международного сыщика посоветовало мне заняться большим. Это то, что я сделал, и я себя с этим поздравляю.
  
   Я нахожу Риту в своем двухместном спальном мешке. Она открывает один сонный глаз.
  
   - Не можешь спать одна, а? - сказал я, садясь на край койки, чтобы снять ботинки.
  
   - Невозможно, это о многом говорит, но раз уж вы доступны ...
  
   Среди ночи температура опускается примерно до 10 ®. Все еще холодно, и я понимаю, что присутствие Риты приятно во многих отношениях.
  
  
   Как только солнце встает за горизонт, столбик термометра резко поднимается. Первый пункт моей программы: посещение лагеря «Мухинос». Я хочу пойти туда один. Беда в том, что Рита плохо смотрится в компании. Она сделала все возможные снимки вскопанной земли и скоб шпагата, и, поскольку оборудование не появляется до конца дня, все, что ей остается делать, это вертеть пальцами. Короче она облажалась.
  
   Она разыгрывает мне большую сцену:
  
   - Я не понимаю, почему ты не хочешь меня забрать с собой!
  
   - Послушай, Рита… Дело не в том, что я не хочу. Я не могу !
  
   - Эй, у меня есть ноги. - Это я заметил. - Я могу ходить.
  
   - Трасса очень труднопроходимая.
  
   Там она не облажалась:
  
   - Нет, а ты шутишь? Вы собираетесь увидеть практически неизвестное племя за пределами Маньчжурии и хотите помешать мне приехать, потому что на дороге есть несколько ям и неровностей! Я все еще не могу пропустить такую ​​сенсацию!
  
   - Предлагаю сделку. Я пойду сегодня один и, если я найду путь не слишком непроходимым, я возьму тебя с собой в другой раз. Это нормально?
  
   - Нет, меня это не устраивает.
  
   Что ж, она будет это знать:
  
   - Мисс Бреннан, знайте, что я не расположен ни к лучшему, ни к худшему. Я решил выйти сегодня утром один, а ты останешься в лагере. И это все.
  
   Вот она действительно скорчила личико. Но у меня нет возможности долго восхищаться ею, потому что она почти сразу познакомит меня с южным полюсом своей анатомии. Большими яростными шагами она мчится к раскопкам, где, несмотря на очень ранний час, Андреа уже копает, в азарте, как крыса, только что почуявшая след.
  
   Я зашнуровываю свои тяжелые походные ботинки. Я надел выцветшие джинсы, красно-белую фланелевую рубашку и старую полевую куртку. Чтобы завершить свой наряд как разорившийся профессор археологии, я одолжил у Риты маленький фотоаппарат Яшику и перекинул его через плечо.
  
   Я убеждаюсь, что никто не выходит за мной, и иду по большой оленьей тропе туда, где я вчера вечером встретил Сетку.
  
   Приближаюсь к реке. Ширина потока в этом месте едва превышает пятнадцать метров, а большие камни позволяют легко преодолевать препятствия. Они расположены в правильных местах. Очевидно, именно мухинос или другие кочевники устроили их таким образом для личного пользования. С другой стороны, большая тропа уходит глубже в землю, но я нахожу другую, гораздо более узкую, которая идет рядом с потоком. Я решаю пойти по этому пути. Не знаю почему, может быть, потому, что главная тропа кажется слишком очевидной, чтобы попасть в лагерь.
  
   Тропа покрыта песком и камнями. Он скользит по краю долины. Справа - отвес, слева - кисть, за которую я цепляюсь с каждым шагом, чтобы не сделать решительный шаг. Время от времени камешки скользят под мои подошвы и падают в пропасть.
  
   Крутой путь ведет в гору. Воды ручья должны теперь течь почти на двадцать метров под моими ногами. Это похоже на шутку - оказаться в нескольких дюймах от такого оврага. Я просматриваю пейзаж перед собой и вижу начало прорыва. Тропа расширяется, образуя своего рода уступ между обрывом и участком горы. Здесь ! движение, которое напоминает мне то, что я вчера увидел чуть ближе к лагерю ...
  
   Я продолжаю подползать к уступу и приседаю за кустом, чтобы осмотреть местность. Внезапно встает молодая девушка и смотрит в мою сторону. Кажется, она задается вопросом, правильно ли она что-то расслышала. Через минуту она решила что этого нет,
   и она возвращается к своей деятельности. Я смотрю на это. Она строит из веток коническую конструкцию. Ей должно быть весело разводить костер, как она видела, как это делали взрослые племени. Она маленькая, заметно легкая, как перышко, одетая в оленьую шкуру. Сила, внучка Сетки! Сегодня я наблюдаю за ней. Я улыбаюсь в бороду, не недовольный этой маленькой местью. Что я вообще могу быть ребенком. А потом я встаю и шагаю к ней.
  
   Молодец, Картер! Если вы хотели бы убить ее из-за сердечной недостаточности, что вы не могли бы сделать лучше. Удивленный, малыш вскакивает, теряет равновесие и скользит к пропасти.
  
   Я иду на спринт. Я ныряю и приземляюсь лицом вниз на песок и гравий. Как раз вовремя, чтобы схватить его за запястье. Черт побери ! Спустя долю секунды я подумал о её смерти.
  
   Малышка трясет ногами, кричит и кричит на ее языке. К счастью, она ничего не весит. Я делаю глубокий вдох, напрягаю все мышцы и медленно поднимаю ее на выступ.
  
   Я укладываю ее и успокаивающе похлопываю по плечу, но с таким же успехом могу помочиться в скрипку. Она смотрит на меня большими черными глазами, выпученными от страха, издавая негромкие невнятные крики.
  
   - Сила !
  
   Думаю, услышав ее имя, она успокоится. Она сгорбилась, встала и убежала в подлесок. По опыту знаю, что гоняться за ней нет смысла. Поэтому я воздерживаюсь.
  
   Я встаю по очереди и вытираю пыль со своей одежды, усыпанной ветками и шипами. Скольжение по выступу дало мне хороший ушиб в левой ноге. Гррр… Мне придется сегодня поиграть в маленькие руки в палатке. А потом я думаю о Рите. Она, которая не знает, что делать со своими десятью пальцами, это заставит ее занять себя, эй, эй!
  
   Выступ находится на самой высокой точке тропы. Впереди глубокая долина, а сзади непроходимая скала. Это замечательное природное укрепление. Я оборачиваюсь. В склоне горы вырыта пещера. Здесь человек с каменным топором мог противостоять армии, и я решаю заглянуть в расщелину, говоря себе, что для моего уважаемого коллеги-археолога могут быть кое-какие интересные вещи. Вход, и без того очень маленький, частично закрыт вьющимися растениями и несколькими ветвями, явно недавно выложенными.
  
   Я вхожу. Маленькая Мухинос использовала пещеру как игровую площадку, я узнаю ее груды веток. Это намного глубже, чем вы можете подумать со стороны. Потолок очень низкий, но это, безусловно, потому, что на протяжении веков на пол добавлялись слои земли. Я включаю фонарик, чтобы продолжить путешествие. Конечно же, Сила была там. Подъезд тщательно подметен. К стене была аккуратно придвинута небольшая кучка золы и угля. Я отваживаюсь пройти немного дальше, туда, куда малыш не осмелился пойти, и быстро обнаруживаю, что вступаю в историю человечества. Земля усеяна различными костями людей и животных, некоторые из которых обуглены огнем. Но самое интересное - на стенах. Наскальные рисунки желтой и красной охрой. Я узнаю пещерных медведей, давно вымерший вид карибу, и странных животных, похожих на больших собак. Я не могу в это поверить. Мне было весело, играя в археолога, я думал только о том, чтобы дать себе несколько секунд мечтать и уф, что мне делать? Открытие века. Я ухожу, стараясь ничего не трогать. Мухинос немного подождут. Я должен немедленно пойти и сказать Андреа.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XV.
  
  
   - Фантастически ! Потрясающе! Невероятно ! Чрезвычайно интересно! - восклицает Андреа.
  
   Затем она молчит, открывая клюв, чтобы глотать мух. Её запас эпитетов должен быть сухим и академичным. Рита наверняка добавила бы что-нибудь вроде «ебля» или «волосатая дыра». Но Рита, это Рита и Андреа, это Андреа. В восторге от этого мощного вывода и очень горжусь тем, что мое открытие было оценено по достоинству, я говорю:
  
   - Я думал, что вы будете счастливы.
  
   - Доктор Рейнсфорд, - сказала она, - вы выиграли свой день! Я тебе все прощаю.
  
   - Ты больше не дуешься?
  
   - Нет. Обещано.
  
   - Ого!
  
   Она подписывает пакт о ненападении большим влажным поцелуем. Я бы воспользовался этой возможностью, чтобы вернуть его на то место, где мы остановились, на корабле, но время уходит. Я должен рискнуть, посетить Сетку.
  
  
   «Я по-прежнему отказываюсь участвовать в других ваших делах», - осторожно уточняет Андреа. Но как археолог вы заслуживаете места в истории. Ваше имя должно быть связано с этой находкой.
  
   - Ни за что. Это ты открыла пещеру, а не я. Если я собираюсь делать открытия, мой псевдоним доктора Рейнсфорда долго не протянет ...
  
   - Но это несправедливо, - горячо возразила моя подруга-блондинка.
  
   Я философски объясняю ей, что жизнь - это огромная несправедливость, и в конце концов она признает:
  
   - Хорошо. Это открытие будет более полезно для моей учебной программы, чем для вашей. Спасибо, Пол.
  
   С удовольствием. - Пожалуйста.
  
   - Хорошо, - энергично отвечает Андреа. Теперь, если вы меня извините. Там должно быть два метра датируемых пластов.
  
   Точными жестами она втыкает палец в поверхностный слой мягкой земли и почти сразу что то вытаскивает. Она улыбается блаженно, как ребенок, писающий в ванну. Я на мгновение смотрю, как она суетится, искренне рада видеть ее такой счастливой. Тогда я встаю, чтобы идти и бум! потолок. Я забыл, что я не в дуплексе в Нью-Йорке. Андреа приятно смеется, и я выхожу, на этот раз осторожно, чтобы положить голову себе на плечи.
  
   Оборудование прибывает с двумя помощниками Андреа и Ритой, которая обнажила свой Никон. Пао сидит на выступе и созерцает всю эту суматоху с легкой улыбкой, наполовину фиговой, наполовину изюмной.
  
   - Так что у нас тоже есть настоящее открытие, - говорит он.
  
   - Вот как это звучит.
  
   - Пекин собирается потереть руки. Американский археолог, отправленный на поиски доисторических памятников, действительно обнаружил один из них! Я нахожу это очень забавным, не так ли?
  
   - Да, только мне некогда смеяться. Теперь пора к Мухинос. И их тоже, мне придется их найти.
  
   - Не волнуйся. Мухинос нашли тебя.
  
   Он указывает пальцем на север, в сторону небольшой тропинки, ведущей к уступу. Сила стоит, неподвижно, на краю уступа. Она смотрит на меня. Я улыбаюсь и медленно подхожу. На этот раз она не боится. Не говоря ни слова, она берет меня за руку и ведет по тропинке.
  
   В отличие от южной тропы, северная тропа относительно проста. Примерно через восемьсот метров тропа разделяется на две части. Левая ветвь спускается к лесной поляне, где маленькие короткие и массивные сосны образуют странное лоскутное одеяло с участками травы. Здесь разбили лагерь Мухинос. Сетка меня сразу замечает. С удивительной живостью для человека его возраста он пересекает лагерь и бежит мне навстречу.
  
   Он обнимает меня. По морщинкам его старого дымного лица текут слезы.
  
   - Вы спасли мою внучку. Спасибо. Спасибо. Сила - это все, что осталось от моей семьи. Без тебя Сила бы умерла.
  
   Если честно, мне не очень-очень комфортно.
  
   «Еще из-за меня она упала», - сказал я. Я её напугал.
  
   - Нет. Она маленькая девочка, и маленьких девочек легко напугать. Когда Сила рассказала мне, что случилось, я сказал ей пойти за тобой и вернуть сюда. Сетка благодарит тебя. Вы можете спросить счастливого дедушку, чего хотите.
  
   - Все-таки я не герой, - скромно говорю. Что ж, я был бы счастлив выпить с вами чашку чая.
  
   «Немедленно», - отвечает Сетка.
  
   И он ведет меня через лагерь. Сила следует его примеру.
  
   Внешний вид лагеря очень близок к тому, что я себе представлял. Жилища представляют собой небольшие круглые хижины из веток, обтянутых шкурами. У каждого свой огонь. Вдалеке на большой ветке дерева висят свежеубитые кролики, олень и незнакомая дичь. Как и у всех в этой стране, у Сетки есть металлический чайник, который он постоянно оставляет нагреваться. Он протягивает мне кружку, похожую на ту, что я видел в киосках в Кумаре, и наполняет ее черным чаем.
  
   Новости о спасении Силы, должно быть, распространились по лагерю, поскольку не проходит и минуты, как дюжина мужчин, женщин и детей собираются возле костра в Сетке. Они сидят вокруг нас и в религиозном молчании слушают разговор на языке, которого никто из них не понимает.
  
  Я показываю карту, снятую разведывательным спутником, и я разложил ее на земле. Затем я ткнул пальцем в точку падения метеорита.
  
   - Вы знаете, это место?
  
   Старик смотрит на карту и проводит пальцем по знакомым ручьям, дорогам и скалистым гребням.
  
   Это правда, что у него не должно часто быть возможности свериться с картой и тем более со спутниковой фотографией.
  
   - Да, - наконец сказал он. Это летние охотничьи угодья Мухинос. Мы уходим туда завтра. На реке Амур при низком уровне воды брод.
  
   Он смотрит на мгновение, затем прикладывает палец к точке, заявляя:
  
   - Здесь.
  
   Это слияние потока и реки Любви. Очевидно, бурные воды этого потока вызвали намыв русла Любви выше по течению от слияния двух рек. Хорошо это узнать.
  
   - Почему карусель на карте? это вопрос Сетки.
  
   - Огонь, говорю я. Вызвано метеоритом.
  
   - Я не понимаю.
  
   - Падение звезды.
  
   - Я понимаю. В Tounguska, когда я был мальчиком, упала звезда и нанесла большой ущерб.
  
   - Верно, отвечаю. Намного больше, чем это. Но я хочу пойти туда?
  
   - Вы хотите поехать в русскую страну! - говорит он, задохнувшись.
  
   - Да.
  
   - С нами ?
  
   - Нет, не с тобой. Из-за этого у вас могут возникнуть проблемы с Советами. Я уйду послезавтра и тайно.
  
   Он яростно плюется.- Сетка не боится русских собак,
  
   - Я предпочитаю устраивать это по-своему. Есть ли в этом районе патрули?
  
   - Нет. Никогда. Лес слишком густой. Никаких дорог, только оленьи тропы. Я могу нарисовать их на карточке, если у вас есть карандаш.
  
   Я спешу предоставить ему необходимые материалы, и он намечает мне маршрут, по которому его племя должно идти завтра. Несколько молодых людей подходят, рассматривают его работу, болтают с ним минутку одобрительно кивают.
  
   Благодарю Сетку. Он возвращает мне мой карандаш и затем тихим голосом, как будто остальные понимают по-китайски, сказал:
  
   - Значит, ты не просто человек науки, как я подозревал ...
  
   - Эй, нет. Но никто не должен этого знать. И особенно россияне.
  
   - Никто не узнает, - энергично заявляет старик.
  
   В этот момент в собрании поднимается ропот, и все головы поворачиваются к Рите, которая идет к входу в лагерь с широкой улыбкой на губах. Я подавляю проклятие, складываю карточку за пять секунд и засовываю ее в полевую куртку.
  
   - Кто эта женщина ? - спрашивает Сетка.
  
   Шевелятся волосы, бормочу я:
  
   - Друг. Она хотела бы сфотографировать ваш лагерь. Является ли это возможным ?
  
   Он смеется.
  
   - Конечно. Вы оба здесь как дома.
  
   Я встаю, беру Риту за плечи и яростно спрашиваю:
  
   - Что ты здесь делаешь?
  
   - Я следила за тобой, куда пошли малышка и ты.
  
   - Спасибо, я бы не догадался. Я хочу знать не то, как вы сюда попали, а почему вы пришли!
  
   - Ну что ж, пофотографировать, наконец! Как вы думаете ?
  
   - Постарайтесь не слишком их злить! - резко говорю я, когда она разворачивается, чтобы атаковать туземцев, которые таращатся на нее безумным насмешливым взглядом.
  
   Я передам привет Секте, которого, думаю, у меня не будет возможности снова увидеть, поскольку я собираюсь совершить свой метеоритный полет быстрее, чем Рита фотографирует Мухинос. И я решил избегать племени, чтобы не доставить ему неприятностей. Я показываю пальцем на Риту и объясняю Секте:
  
   - Я сказал ей вести себя хорошо.
  
   - Женщина не будет проблемой. Я иду. А потом даже ... Я тебе всем обязан. Я расскажу вам историю моего племени. Позже ты сможешь побеседовать с женщиной. Будет отличный рассказ с фотографиями по возвращении в далекую страну.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XVI.
  
  
   Это моя первая ночь в одиночестве. Когда я сказал Рите, что собираюсь в лес, чтобы провести трехдневную разведку с Пао в поисках других мест, она ответила:
  
   - Все равно я в Маньчжурии, начинаю отрываться!
  
   Я легко засыпаю, слушая потрескивание огня. За час до рассвета меня будит мой будильник, как я просил его вчера вечером, и когда голова Пао проходит через отверстие в моей палатке, я готов к работе.
  
   Он спрашивает. - Где девушка ?
  
  Ей было скучно. Однажды это должно было случиться.
  
   - Я понимаю. Эта часть Китая совсем не интересна для городской девушки.
  
   Эй, откуда он знает, что она из города? Я не помню, чтобы говорил ему, что она жила в Нью-Йорке. Ладно, должно быть, я сделал это, не осознавая этого, а потом забыл ...
  
   Пао говорит. - Готов ?
  
   Я немного расстегиваю куртку и показываю ему рукоять Вильгельмины, указывающую из кобуры.
  
   - Ты вооружен, Пао?
  
   Он в ответ открывает свою зеленую куртку и показывает мне новенький, блестящий китайский пистолет с глушителем. Я знаю. Это любопытное сочетание классического и полуавтоматического оружия.
  
   - Тебе нравится эта машина, Пао?
  
   - Очень даже, - уверяет он меня.
  
   - Я считаю, что он брахлит в полуавтоматическом режиме.
  
   - Возможно. Но в любом случае мы, китайские агенты, делаем всего один выстрел. Нам этого достаточно.
  
   Ах! Я не знал, что на это есть ограничения. Это правда с их проблемой перенаселенности!
  
   - Скажи мне, Пао, - говорю я, застегивая одежду, - я понимаю, что ты много знаешь обо мне, тогда как я почти ничего не знаю о тебе.
  
   - Ты знаменитость, чего ты хочешь. Я работаю в этой области всего несколько лет. Меня выдвинули, потому что я знаю эту территорию. Я посмотрю, будет ли поле чистым.
  
   По росистой земле плывет невысокий туман, переливающийся первыми лучами солнца, и я бы почти почувствовал душу поэта, если бы у меня был выбор почувствовать что-нибудь. Мне есть о чем беспокоиться. Необходимо описать петлю в лесу, чтобы не попасть в пещеру, за которой наблюдают 24 часа в сутки. Чуть дальше возвращаемся к оленьей тропе и находим старый лагерь Мухинос. С момента их отъезда прошел всего день, и почти нет никаких признаков их ухода. Всего несколько шрамов на траве, где они разводили костры и ставили грубые колья для своих хижин. Либо это экология, либо я этого не знаю. Большие отвратительные западные туристы, которые разложили повсюду свои стаканы с йогуртом, пакеты чипсов, коробки с выпивкой и т. Д. было бы хорошо приехать сюда для некоторых уроков.
  
   У меня есть холщовый рюкзак, в котором есть только самое необходимое, плюс надувная лодка на двоих с баллоном CO2, компактный счетчик Гейгера, DIY для обнаружения лидана, сумка с подкладкой из свинца для его переноски и инструменты. Это все еще почти килограммов двадцать, чтобы тащить около двадцати километров.
  
   Мы не идем по следу Мухино. Мы предпочитаем небольшую, более короткую дорожку, слишком узкую для племени, его снаряжения и скота. Они направляются на север, примерно следуя течению потока. Все сводится к реке Любви. Там, где мы подходим к ней, она мелкая, около четырехсот метров в ширину, с течением около четырех узлов. Поток Любви ... В принципе, река на всем протяжении как минимум вдвое шире, но течение в два раза медленнее.
  
   Я кладу сумку и вытаскиваю каноэ.
  
   - В этом нет необходимости, - считает Пао, у которого очень хороший китайский акцент. Мы можем перейти вброд.
  
   - Нет, это невозможно. Вода высока. Посмотри на банки. А потом я предпочитаю использовать лодку. Пойдет быстрее.
  
   Он кивает, выглядя немного растерянным, и смотрит на часы.
  
   - Скоро должен пройти российский воздушный патруль. Говорят, что эти рейсы используются для перевозки почты и грузов с почты в Благовеченске на почту в Тригде. Они проходят примерно каждые два часа. На самом деле я думаю, что они несут ответственность за разведку, но я был бы удивлен, если бы они действительно наблюдали за тем, что происходит на земле.
  
   - Если вы думали, что заставите меня надуть эту лодку до того, как пролетит самолет, не рассчитывайте на это, старик. Пойдем, давай укрываться.
  
   Я затаскиваю его в сосновую чащу, которой в принципе должно хватить, чтобы спрятать нас сверху, и спрашиваю:
  
   - Никаких лодочных патрулей?
  
   - Нет. В этой части реки судоходство небезопасно. Есть только баржи с припасами, но следующий переход запланирован только на вторник.
  
   Как раз вовремя вверху пронесся двухмоторный Бериев с эмблемой Красной Армии. Как только он ушел, я выхожу из рощи и прикрепляю баллончик с углекислым газом к клапану наддува лодки. Я смотрю, как она надувается. Она имеет длину два с половиной метра и украшена превосходным леопардовым камуфляжем зеленого и грязно-коричневого цвета.
  Это не очень красиво, но это позволит мне спрятать это в кустах по ту сторону реки.
  
   - Держись, матрос! - говорю я, садясь. Матушка Россия нас ждет!
  
   Это вызывает небольшую неубедительную улыбку у Пао, который подходит ко мне и садится в лодку, скрестив ноги.
  
   Нет проблем переплыть речку. Нам нужно грести четверть часа, чтобы добраться до советской стороны. Течение заставило нас дрейфовать, и мы вышли на берег примерно в полутора километрах вниз по течению от нашей точки старта. Я предвидел это. Я знаю, что мы находимся в болотистой местности, пересекаемой небольшими ручьями, которые приносят свою скромную дань Любви. Я смотрю на свою карту и подтверждаю Пао, что нам придется подняться вверх по ручью более мили, прежде чем я найду подходящую тропу. Это не большая помеха, но вряд ли натолкнемся на советский патруль.
  
   Как и ожидалось, вода никогда не поднимается выше уровня наших лодыжек. Никаких признаков человеческой жизни во время подъема ручья. Все работает как часы. В месте, указанном Сеткой, ручей резко поворачивает налево, и мы приближаемся к небольшой тропе, недавно вытоптанной сотнями оленей.
  
   Через три километра наш путь пересекает широкую колею. Плохой знак, очень плохой знак. Сетка рассказал мне об этом, но он сказал, что это незаметный путь, столь же незначительный, как и другие. Что, черт возьми, случилось?
  
   Пао выглядит обеспокоенным. Он поднимает руку к своему оружию. Я становлюсь на колени на краю дорожки. Его ширина почти два метра. В песке узкие следы от покрышек, а местами вдоль них оборваны кусты. Одно можно сказать наверняка: это не работа Мухинос.
  
   «В принципе, - удивился Пао, - русским здесь запрещено патрулировать.
  
   - В основном ... Во всяком случае, кто-то патрулирует территорию. Разве вы этого не видите? И если бы не россияне.
  
   - Но моя информация…, - начинает молодой мао.
  
   Я прибиваю его, поднимая руку. Слышен звук одноцилиндрового двигателя. Он идет с востока, от передового пограничного поста в Трыгде. Я кричу :
  
   - Патруль мотоциклистов!
  
   И ныряю головой в заросли.
  
   Отсутствие реакции, Пао. Вам придется поработать над рефлексами, если вы справитесь с этим. Он не успел присоединиться ко мне в зарослях, байк вышел на поворот и направился к нему. Пао по-прежнему привлекает внимание посреди трассы. Это намного лучше как рефлекс. Он прав, мудро ожидая, пока другие подойдут ближе. Только посмотрев получше, понимаю, что ткнул пальцем в глаз. Это все, что вам нужно, кроме расчета. На самом деле молодой китаец в ужасе. Он окаменел, как пятнадцатилетняя девственница, застигнутая обнаженной в душе.
  
   Мотоцикл явно датируется прошлой войной или недалеко оттуда. Это старый 750-кубовый мотоцикл с сильными вмятинами, с коляской, на которой, осталось немного краски, где когда-то красовалась гордая красная звезда. Солдат в коляске выглядит почти подростком, только он вооружен 7,62-мм ручным пулеметом РПД.
  
   Он скрипит, визжит, но ему все же удается остановиться, прямо у меня под носом, разбрасываясь повсюду оленьими фекалиями. Я обнажаю свой Люгер и жду. Парень выпрыгивает из своей коляски, прикладывает дуло своего РПД к животу Пао.
  
   - Кто ты ? - спрашивает он на китайском.
  
   - Я был в походе. Я заблудился. А ты, кто ты?
  
   Уф! Парень Пао выглядит так, будто к нему вернулось самообладание.
  
   Советские солдаты вопросительно переглядываются. Наконец тот, у кого есть автомат, отвечает:
  
   - Патруль Советской Армии из Трыгды. Вы на нашей стороне границы. Вы делаете вид, что игнорируете это?
  
   Пао пожимает плечами.
  
   - Не заметил границы. Есть знаки?
  
   Тут русский начинает злиться. Он начинает кричать:
  
   - Граница - Любовь. Вы наверняка это видели!
  
   «Я перешел реку вброд, - сказал Пао. Это Любовь ?
  
   - Да, это Любовь, - мерзко подтверждает русский. Теперь ты будешь следовать за нами.
  
   - Слушайте, я с юга. Из Пекина. Я работаю на археологических раскопках в Маньчжурии ... Пошел погулять и заблудился, вот и все. Ты не собираешься делать этого со мной!
  Ты говоришь, заблудился ...
  
   Тут солдат кричит, злобно вонзая автомат ему в живот. - Руки вверх!
  
   Какая муха кусает Пао в это время? Я совершенно не могу этого сказать. Он паникует? Он думает, что нашел лазейку? Неважно. Тыльной стороной ладони он отталкивает ствол оружия в сторону. Палец россиянина сжимает курок. Выстрел пули 7,62 разорвет кисть. В том же движении маленький Пао предлагает ему набор фаланг на уровне солнечного сплетения. Парень бледнеет и произносит имя своего святого покровителя. Затем он складывается пополам в нужный момент, чтобы коленная чашечка Пао поместилась на стойке. Он выплевывает три зуба, которые заканчивают свой полет в оленьем помете, рвет кровью и решает импровизированно вздремнуть.
  
   Водитель мотоцикла не может поверить своим глазам. Он колеблется секунду, затем кладет руку на ножны, свисающие с его пояса. Это момент, когда Ник Картер решает сделать особенно выдающийся выход. Я выхожу из куста и, указывая Вильгельминой на его голову, кричу:
  
   - Стой!
  
   Для тех, кто не знает русского, это сильный призыв не двигаться с места.
  
   Он не двигается. Пао подбегает и освобождает его от оружия. Я хватаю его за манжеты капюшона, поднимаю с мотоцикла и прижимаю спиной к сосне. Сделав это, я приглашаю его со своим обычным авторитетом рассказать мне о своей жизни.
  
   - Что… что ты хочешь знать? - запинается он, явно напуганный.
  
   - Как давно вы патрулируете этот маршрут?
  
   - Эээ… один… месяц, не больше.
  
   - Дорога уходит из Трыгды? Куда она идет ?
  
   - Блаблабла… Благовещенск…
  
   - А вы все это делаете на мотоцикле? Почему ?
  
   - Машины… Власти juju… посчитали, что эта территория была… плохо охраняемой.
  
   - Это все ?
  
   - Это... это все, что я знаю.
  
   Я щекочу ее щеку окончанием своего автоматического произнесения:
  
   - Надеюсь, ты скажешь мне правду.
  
   Вдруг он перестает заикаться.
  
   - Я не боюсь смерти, - нагло говорит он.
  
   Отвечаю: А другого ...
  
   - Но кто вам говорит о смерти? Я буду стрелять тебе по яйцам. Одно за другим. Сначала в правое, а на десерт - в левое, более красивое из двух.
  
   Я опускаю Вильгельмину и нежно поглаживаю ее фамильные драгоценности с помощью ее дула. Перспектива, похоже, ему не нравится. Он снова начинает заикаться.
  
   - Я ... я ... я ...
  
   - Ты что ?
  
   Он слишком напуган, чтобы рассказать мне больше. Я вкладываю свой Люгер в ножны, вытаскиваю карту и показываю ему точку падения спутника.
  
   - Это что-нибудь для тебя значит?
  
   - Что? Эээ… нет, ничего. Что ... что это?
  
   - Место в десяти милях отсюда. Что ты об этом знаешь?
  
   - Ничего, ничего, клянусь! Патрули туда не ходят. Они остаются у реки.
  
   - Врешь, я пришлю яйца в подарочной упаковке. Ваша жена может выставить их на камин и плакать перед ними, вспоминая старые добрые времена.
  
   - Я не вру ! - говорит он почти убедительно.
  
   - Расскажи немного о своих патрулях. Вы отправляете отчеты по радио?
  
   - Нет. У нас нет радио.
  
   - Сколько времени нужно, чтобы добраться до Благовещенска?
  
   - Через четыре часа. Это долгий путь.
  
   - И, если вы не приедете вовремя, сколько времени потребуется, чтобы отправить кого-нибудь на помощь?
  
   - Не знаю, - сказал он. Однажды мы порвали цепь и шесть часов ждали ремонта. Есть только один патруль в день.
  
   Я оставляю его у его дерева и иду к Пао, который держит его под прицелом с помощью русского пулемета.
  
   «Я не вижу смысла убивать их», - сказал я. В любом случае их коллеги появятся здесь максимум через десять часов. У нас есть их байк. За это время мы можем забрать товар и вернуться. Свяжем их и оставим в лесу.
  
   Я рассказал все это по-китайски и не думаю, что солдат понял. Что касается его напарника, то он ничего не поймет, несмотря на хорошее знание мандаринского языка. Нет, солдат явно не понял. Он, должно быть, поверил, что я объявляю ему смертный приговор. Он кричит сумасшедшим голосом - "Нет!"и без предупреждения бежит по трассе.
   Чистым рефлексом Пао поворачивается на месте и отправляет его присоединиться к своим предкам с помощью пулемета. Он, должно быть, забыл свои инструкции, потому что дюжина пуль большого калибра проткнула спину беглеца, подбросив его высоко в воздух. Он безвольно провисает, как тряпичный мешок.
  
   - Я ... я ... он убегал, - говорит Пао, немного сбитый с толку. Я… я выстрелил.
  
   - Я видел, - говорю. Я понимаю. Пойдем, свяжем второго и приступим.
  
   Сказано - сделано. Связываем раненого, затыкаем ему рот и из соображений предосторожности переносим на сотню метров в заросли. Затем мы поднимаем мотоцикл, чтобы не показывать им, откуда мы начали, и переносим его на другую трассу в двухстах метрах от нас. Мы возвращаемся, чтобы тщательно стереть все следы, на что у нас уходит добрый час, и делаем трассировку.
  
   Мотоцикл меняет всю нашу программу. Вместо того, чтобы тратить два дня на пешеходный маршрут, чтобы добраться до точки падения, мы оказываемся там в первый день в середине дня.
  
   Вид все нам объясняет. На круге диаметром четыреста метров абсолютно ничего не осталось. А в восьмистах ярдах вокруг это не что иное, как обугленные стволы деревьев, поднятые к небу, как старые коряги, или вырванные с корнем для менее крепких.
  
   Племя Мухинос, выглядящая такой, как караван бедуинов, зигзагообразно движется по опустошенной местности. Я останавливаю двигатель и спешиваюсь. Пао выходит из коляски.
  
   Старик Сетка подходит ко мне и целует. Ее галлюцинированные глаза затуманены слезами.
  
   «Теперь здесь кладбище», - сказал он хриплым дрожащим голосом. Все мертвые, деревья, животные, лес. Стада разбегаются. Больше никакой охоты. Возвращаемся на другой берег реки.
  
   - Мне жаль тебя.
  
   - Мне жаль тебя. Чтобы увидеть это, вы так долго путешествовали?
  
   - Да.
  
   Он печально качает головой.
  
   - Если это вас утешит, - сказал я, - я не собираюсь задерживаться надолго. Мы одолжили эту машину, и это может не понравиться предыдущим владельцам.
  
   Сетка смотрит на остатки чешуйчатой ​​красной звезды сбоку от коляски и хмурится.
  
   - Эта земля для нас закончена. Сначала русские, теперь это. Мы уходим. Будь осторожен, юный друг.
  
   - Ты тоже, Сетка, - отвечаю я, надеясь, на этот раз больше его не видеть.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XVIII.
  
  
   Я вынимаю свой маленький счетчик Гейгера, замаскированный под карманный калькулятор, и включаю его. Как я и ожидал, указатель направления указывает мне на центр круга. Я продвигаюсь. Прогресс несложный. На таком расстоянии от точки удара обугленный материал стал компактным и трескается под моими подошвами, как замерзший снег, выбрасывая небольшие фумаролы из пепла.
  
   Внегалактический метеорит не вырыл большой ямы. Похоже, что он взорвался в точке удара, оставив небольшой конус, похожий на те, что видны в центре лунных кратеров. Его высота около пяти футов. Более тяжелый, чем остальные составляющие метеорита материалы, лидан, должно быть, глубоко в земле. Согласно моему счетчику, он должен быть закопан примерно на шестьдесят сантиметров ниже центра конуса. Беру лопату и начинаю копать.
  
   Космическая материя легкая и рассыпчатая. За два шага и три движения я очистил конус. Внизу я обнаруживаю небольшое углубление в земле, а в центре этого бассейна - дыру размером с кулак. На моих глазах луч солнечного света заставляет блестеть этот кусочек металла, ради которого я зашел так далеко.
  
   Я возвращаюсь к своей сумке и беру запечатанную свинцом упаковку, в которой буду транспортировать лиданиум и пару пинцетов, предназначенных для работы с ним. На самом деле пинцет не нужен. Судя по тому, что мне сказали, мне пришлось бы оставаться в контакте с лиданиумом двести часов или больше, чтобы рискнуть повредить свои хромосомы. В любом случае запечатанный пакет представляет собой отличные условия безопасности.
  
   С помощью пинцета я вытаскиваю серебристо-серую массу, а затем, уверенный в словах наших выдающихся ученых, беру ее обеими руками и запихиваю в контейнер. Он тяжелый, но мягкий. Мои ногти рисуют на блестящей поверхности острые полосы. Я кладу сумку на плечо и выкидываю пинцет, который мне больше не нужен.
  
   Пао настороже. Он мудро направляет мотоцикл к трассе, готовясь ехать.
  
  
   Он спрашивает меня. - Ты нашел это ? .
  
   - Ага. Пошли к черту отсюда.
  
   Кажется, это поднимает ему настроение. Веселый, он говорит мне по-американски с красивым западным акцентом:
  
   - Я берусь за руль. Давай, садись, гринго! Возьми груз.
  
   Я, смеясь, забираюсь в коляску и спрашиваю его:
  
   - Но где ты научился так говорить, Пао?
  
   - А фильмы с Джоном Уэйном, в чем смысл?
  
   - Священный Пао! Итак, мы едем прямо на юг полтора километра, а затем сворачиваем на запад по главной дороге. Ты помнишь ?
  
   - Да сэр.
  
   Его явно не пугает идея вернуться в свою страну раньше, чем ожидалось. Некоторое время назад я видел его в стычке, и это вселило в меня уверенность в нем. Я втыкаюсь ягодицами в коляску, РПД лежит на моих коленях, и закрываю глаза, решив вздремнуть, чего заслуживаю.
  
   - Старайся избегать ударов, Пао. Планирую на время закрыть глаза.
  
   Пинок, мотоцикл начинает трещать. По дороге в Китай! Нам фартит. Если повезет, мы в лагере еще до темноты.
  
   Везения было многовато. Мы уже собирались выехать на перекресток с главной трассой, когда немного поздно поняли, что ее перекрыли два русских мотоцикла.
  
   - Проулятье! Пао кричит на замечательном английском.
  
   И это попадает в самую точку.
  
   - Нет, Пао. Едем прямо на них. Выдвинуть газ по максимуму. Я заставлю их опустить головы. В последний момент я прыгаю налево, а вы - направо. Банзай!
  
   Он кивает, и, когда я начинаю прыгать, сильно нажимает акселератор.
  
   Удивленные, русские ныряют в укрытие за своими машинами. Менее чем через десять секунд мы оказываемся на вершине и катимся вместе, как и планировалось. Наш мотоцикл врезался в один из них. Раздается титанический взрыв, и столб огня и жирного дыма поднимается к вершинам деревьев. Русские занимают места в первом ряду, и я уверен, что они все надолго глухие.
  
   Я приземлился в колючей чаще. Я встаю, осматриваюсь. Русская голова появляется над кустами и почти сразу падает. Тихий, очень слабый крик, потом только шипение горящего топлива. Осталось трое.
  
   Я делаю три шага вперед и кручу головой. Куда пропал Пао? Я приседаю за деревом, достаю автомат и смотрю.
  
   В пяти метрах к моему дереву идет молодой русский солдат, согнувшись пополам, как апач на тропе войны. Я позволил ему подойти. Он направляет свой RPD не на ту сторону ствола.
  
   - Привет !
  
   Он прыгает и поворачивается ко мне, нажимая на курок. Недостаточно быстро, малыш. Вам придется пересмотреть свои уроки перед следующим возрожденим. Одной пули в сердце было достаточно. Он делает три быстрых круга, а затем падает.
  
   Рата-та-так. Злобный порыв шевелит кору моего дерева. Потом долгое молчание. Затем приближаются шаги. Потом одиночный выстрел. Я обхожу дерево справа и вижу, как Пао машет мне из-за горящих мотоциклов.
  
   - Я понял ! - кричит он гордо. А у тебя как дела ?
  
   - Ради бога, склони голову! Мы не на ярмарке!
  
   Слишком поздно. Трещит выстрел, и Пао падает.
  
   Парень выстрелил ему в спину. Я ложусь на живот и подползаю к китайскому мальчику. Труп русского, которого он застрелил, лежит в вереске, его рот застыл в кривой усмешке. Пао лежит возле нашего мотоцикла. На лбу у него выступили большие капли пота. Из уголка его рта сочится маленькая красная липкая нить. Он обращает на меня взгляд.
  
   - Извини, - шепчет он.
  
   И он мертв. Грязный удар. Я только начинал к этому привязываться.
  
   «Я получу шкурку от навоза, Пао», - сказал я.
  
   Я продолжаю на животе, пока не вижу позади трех байков. Последний россиянин лежит на боку, РПД рядом с ним на кончике протянутой руки. Он ранен в живот и теряет кровь. Он наблюдает за моим приближением глазами провидца в трансе, пытается поразить меня сверхчеловеческими усилиями, но безуспешно. Я приставляю свой автомат к его скуле.
  
   Икает и кричит:
  
   - Нет !
  
   - Вы нас ждали! Как ты узнал, что мы здесь?
  
   - Наш патруль
  
   - Прекрати врать. У них не было радио, и у вас не было времени, чтобы их найти. Кто сказал тебе ?
  
   Он качает головой. Это заставляет его вздрагивать от боли. Он повторяет:
  
   - Нет ! Нет ! Нет !
  
   Я нажимаю на спусковой крючок и отпускаю его только тогда, когда его головка выглядит как пакетик желе из крыжовника. Я снова встаю. Никаких следов жизни не видно. Ничего, кроме окровавленных трупов и двух полностью сгоревших мотоциклов. Подарок судьбы, последний российский байк не слишком поврежден. Пострадала только коляска, но я снимаю ее за меньшее время, чем нужно, чтобы сказать и запрыгнуть в седло.
  
   Невозможно снова выйти на большую трассу. Я ищу на своей карте самую непонятную из троп, обозначенных Сеткой. Он заставляет меня сделать пятимильный объезд и пройти в опасной близости от базы Тригда. Но, по крайней мере, я уверен, что никто меня там искать не будет. Я поворачиваю переднее колесо в том направлении и начинаю.
  
   Через милю у меня есть другая идея. Я остановился. Достаю лиданиум и бросаю утяжеленный пакет в подлесок. Затем беру шар из редкого металла и катаю им по земле, пока он не покроется черной коркой. Он немного тяжелее, но похож на кусок угля. Я надеваю два толстых носка, один в другой, и засовываю внутрь лидианиум. Если у меня не будет возможности использовать это устройство в качестве оружия, оно будет, по крайней мере, менее ярким, чем специальная сумка. Я кладу все обратно в рюкзак и ухожу. В любом случае, если русские меня найдут, мне больше не придется беспокоиться о хромосомах.
  
   Самая большая загвоздка в том, что мне в какой-то момент приходится перерезать трассу Тригда-Благовещенск. И есть большая вероятность, что все перекрестки будут охраняться. Кто-то нам об этом сказал, иначе невозможно. А времени мало, потому что иначе товарищи подошли бы и поджидали бы нас у точки падения метеорита, чтобы подставить нас с лиданиумом под мышкой. Их предупреждали, хорошо, но этого не может быть больше нескольких часов. Это дает мне хорошее представление о языке змеи, которая сделала со мной этот трюк.
  
   В какой-то момент моя тропа проходит параллельно советской тропе в пяти или шестистах ярдах от меня. Некоторое время она следует за ней, прежде чем повернуть на юг, чтобы встретить ее. Я кладу мотоцикл на край проезжей части, ставлю педаль газа в среднее положение, чтобы они думали, что я еду к перекрестку, и совершаю короткую пробежку по лесу.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XIX.
  
  
   Я подхожу к краю трассы. Смотрю на восток. Никого. Но, направляясь на запад, там, где мой путь встречается с ними, я ловлю луч солнечного света, отраженный металлическим предметом. Приветственный комитет был готов. Извините, господа, но в этот раз встречи пока не будет.
  
   Мгновение спустя они теряют терпение. Я слышу, как они начинают. Они идут мне навстречу. Пользуюсь случаем, чтобы перейти дорогу. Я знаю, что с этого момента начинается разбег. Я оцениваю свое преимущество примерно в 20 минут. Когда я прохожу через лес, чтобы как можно быстрее найти свою речку Любовь, и оказаться в лодке. Не вопрос о погоне за мной на мотоцикле по чаще. Вывод простой: если с ними нет олимпийского чемпиона, у них нет шансов догнать меня до берега.
  
   Земля становится болотистой, как по дороге. Грунт достаточно твердый, чтобы выдержать мой вес, но он меня немного задерживает, и мне нужно три добрых четверти часа, чтобы увидеть воды Любви. Я прячусь за одним из больших пучков высокой травы, обрамляющих берег. На западе ничего нового, но на востоке, по ту сторону длинной извилины, уходящей в бесконечность, я слышу щебетание лодки. Если бы это была китайская баржа ... Нет, это было бы слишком хорошо. Вам все равно не нужно просить луну, даже если вы носите с собой звездочку в носках.
  
   Лодка медленно движется к берегу, где я прячусь. Это старый катер, который больше похож на африканскую королеву, чем на пограничный катер. Мне почти хочется смеяться, но у двух русских солдат, стоящих на шатком мосту, есть РПД, которые отрезают все мои вещи.
  
   Я вытаскиваю рюкзак на природу, надежно привязываю пакет с лидианом к поясу и начинаю раздеваться, оставляя только самое необходимое. Я убираю свою куртку, кобуру, после того, как положил Вильгельмину и я начинаю снимать обувь.
  , Надеюсь, катер отплывет достаточно далеко на запад, чтобы у меня было время переплыть с моим 20-фунтовым балластом на поясе.
  
   Эх, нет, он возвращается. Очевидно, он пересекает очень ограниченную территорию, и я могу ожидать, что на другой стороне найду одного из его коллег, готового оказать мне теплый прием.
  
   Даже если я начну переходить реку сразу после того, как он пройдет, он будет тут раньше, чем я пройду половину пути. Я направляю автомат на реку и жду. Двое солдат находятся на одной стороне. Они бдительно следят за берегом.
  
   На расстоянии менее десяти ярдов они становятся отличной мишенью. Я обстреливаю их полсекунды и они окунаются в Любовь двумя милыми маленькими «брызгами». Рулевой в панике. Я вижу, как он полностью поворачивает руль, чтобы отойти от берега и потянуться к рации.
  
   Длинной очередью я превратил его старую каюту в груду обломков и кусочков стекла. Потом нацеливаюсь на бак. Я попал в цель и устроил фейерверк на воде. Парящая реликвия взрывается огромными киноварными брызгами. Летят доски. Взрывная волна толкает меня в высокую траву, за которой я прячусь, и она бьёт меня по лицу.
  
   Из воды выступает только крыша кабины, примерно на треть. Я избавляюсь от РПД, ныряю и плыву как в аду.
  
   Лиданиум для меня представляет меньшую проблему, чем я думал. Самое сложное - это ветер и течение. Без ошибок. Размышляя над этим, я понимаю, что есть кое-что посложнее: отчетливо узнаваемый шум винта вертолета.
  
   Я прошел около трети пути, готовый коснуться крыши лодочной каюты, когда увидел две лодки, направляющиеся ко мне. Лопасти вертолета стучат оглушающим сеном и взмахивают волнами, которые швыряют меня, как пробку. Сильно усиленный голос что-то кричит, по-видимому, по-русски, потом по-английски, но я не понимаю. Я смотрю вверх и вижу в нескольких ярдах корпус. Очень быстро снимаю упаковку с лиданиумом и даю утонуть рядом с обломками. В ушах гремит усиленный голос:
  
   - Не пытайся сбежать!
  
   В этот раз невозможно не искупаться.
  
   - Не шевелись !
  
   Чтобы не шевелиться, я не двигаюсь. Из-за невзгод, которые я им причинил, если мне посчастливится если меня сильно не изобьют.
  
   Я по-прежнему спокойно держусь за свою шаткую деревянную кабину, ожидая, когда меня поднимут на борт лодки.
  
   Они деловито со мной возятся, забирают мой Люгер, но не находят ни Хьюго - моего стилета, ни Пьера - моей маленькой газовой бомбы, спрятанной возле самых сокровенных частей тела.
  
   Меня выгружают в Тригде, и меня толкают к двери ПК, гнилой лачуге, к которой они пристроили еще несколько разношерстных построек, и которая напоминает мне старый дом на колесах у нашего дома.
  
   Меня ждет советский полковник, машинально постукивая пальцами по чехлу Пм. С его штанами, заправленными в сапоги, он неотразимо напоминает мне вид генерала Джорджа Паттона.
  
   - Добро пожаловать в Тригду, мистер Картер, он не жалеет мне легкой косой улыбки ...
  
   - Удовольствие мое. Рита уже приехала?
  
   Сначала он смотрит на меня забавным взглядом, а потом громко смеется.
  
   - Ха! Ха! Ха! Merrrveilleux! Маленькая гадюка, отравившая мой день, не так умна, как она думает. Её не заметили из-за эффекта неожиданности. Просто ради удовольствия, я бы почти простил тебя за уничтожение моих патрулей. Она с таким нетерпением ждала тебя, чтобы увидеть твою реакцию ...
  
   - Давай не подведем.
  
   - Нет. Пошли. Заходи. Скажи мне, как ты держишься? Я бы не хотел, чтобы меня заставляли связывать человека вашего ранга. Особенно в присутствии дамы.
  
   Обещаю вести себя хорошо.
  
   Полковник толкает дверь и, когда я вхожу, снова разражается смехом. Как только мои глаза привыкают к светотени, царящей в маленькой комнате, я замечаю Риту, сидящую на столе в кожаных штанах. Ее удовольствие было испорчено, и на ее лице нет того очарования, которое я когда-то знал ее до недавнего времени.
  
   - Моя дорогая мадемуазель Бреннан, - продолжает лучезарный полковник, кажется, что ваша жертва перед вами. Мистер Картер только что спросил меня, присутствуете ли вы здесь.
  
   Она смотрит на меня с возмущением, как будто я только что сильно испортил воздух.
  
   И говорит голосом рычащего мопса. - Это не правда!
  
  
   - Если это правда. Андреа точно знала, куда я иду. Если бы она меня продала, полковник подошел бы к месту назначения и стал бы ждать меня там.
  
   - Точка назначения? Какая точка? - спрашивает офицер.
  
   - Лесной массив в пятнадцати километрах отсюда. Мы думали, что там разбился один из наших спутников-шпионов. Мне приказали пойти и забрать все компрометирующие детали, которые могли выдержать взрыв.
  
   - Спутник-шпион? В наших лесах?
  
   - Да, полковник. Я был там, и, если это действительно был один из наших спутников, от него ничего не осталось. Я считаю, что наши блестящие специалисты Пентагона в очередной раз облажались. Для меня упавший объект больше похож на метеорит. Но вы хотите, чтобы я перевел это на русский язык, полковник?
  
   - Спасибо, - надменно отвечает офицер. Я знаю, что означает фраза «трахни себя».
  
   Рита лает. - Разве ты не собираешься заставить меня поверить, что ты заставил меня бежать полмира ради какого-нибудь обыкновенного метеорита?
  
   Я спрашиваю :
  
   - Что с тобой случилось, лань. Вы боитесь, что в Москве подумают, что вы за мной погнались, и откажутся возместить вам ваши расходы?
  
   - Я следила за тобой, Картер. «Я наблюдала за тобой», - шипит она. Я узнала о поездке в Шотландию!
  
   - В Шотландии я был один! Тебя там не было.
  
   - Не знаю, но мои друзья. Те, с которыми я устроила небольшое интервью в Нью-Йорке.
  
   - Это одна из возможностей, которую я рассматривал, только представьте. Они тоже там есть?
  
   Рита начинает с нанесения макияжа, но затем приходит в себя.
  
   Она вскрикнула.- Москва хочет твою шкуру!
  
   - Шшш! Это секрет !
  
   Она игнорирует мое замечание и продолжает:
  
   - Мое начальство подумало, что если бы я могла держаться за вас и сопровождать вас на миссии, особенно на миссии у нашей границы ...
  
   -… ты бы во многом заработала себе вознаграждение. Хорошо, теперь ты собираешься сказать мне, сколько тебе стоило спать со мной. Твой взгляд заставляет меня заткнуть рот.
  
   Лицо Риты приобретает уродливый свекольно-красный цвет. Она спрыгивает со стола, сердито шлепает меня и поворачивается к полковнику:
  
   - Мне нужна лодка, чтобы вернуться в Китай. Я должна быть в лагере до наступления темноты, чтобы сыграть роль плачущей женщины, ожидающей возвращения своего мужчины.
  
   Полковник кивает и жестом просит чиновника позаботиться о ней. Как только она ушла, он вздыхает:
  
   - Мой Бог ! Интересно, как ты мог это выдержать!
  
   - У нее есть определенные таланты, - говорю я.
  
   - Я лучше понимаю. Действительно, надо признать, что она красивая женщина.
  
   - Конечно, русского происхождения?
  
   - Нет, финского. Я русский. Меня зовут Сергей Юденич. Полковник регулярной армии. Но, возвращаясь к этой точке воздействия ...
  
   - У тебя в кармане карта. Если вы позволите мне взять это ...
  
   - Безусловно.
  
   Я вытаскиваю ламинированную бумагу и показываю ему свой маршрут. Мне нечего скрывать от него. Если он хочет ее найти, ему придется следовать за трупами, которые я посеял позади себя.
  
   Он смотрит на карту, думает около двух минут и говорит мне:
  
   - Я пойду и проверю ваши показания на месте, мистер Картер. Теперь я должен покинуть тебя. Я хотел бы оказать вам гостеприимство, но, к сожалению, это не моя ответственность. К вам в гости едут двое сотрудников КГБ.
  
   Очаровательный мужчина, в принципе, этот Юденич.
  
   Он трясет мою руку, поздравляет меня с подвигами и оставляет меня с тремя солдатами.
  
   Охранники толкают меня к задней двери, ведущей в соседнюю комнату. Это что-то вроде склада; пахнет плесенью. Есть деревянные ящики, корзины и перегородки из досок. Ребята привязывают меня к перекладине нейлоновой веревкой, выключаются и уходят.
  
   Я стою в темноте чуть меньше двадцати минут, затем дверь открывается, и я узнаю своих старых друзей из Нью-Йорка. Они ничего не говорят. Они просто смотрят на меня. Если бы они осмелились что то сказать, я думаю, они бы это сделали.
  
   Поскольку никто не решается это сделать, я завязываю разговор.
  
   - Когда я думаю, что мне пришлось проехать весь путь в Сибирь, чтобы найти двух маленьких головорезов из Нью-Йорка.
  
   Судя по всему, малыш не может говорить. У него во рту железные штифты, фиксирующие челюсть.
   Высокий же, напротив, недовольно гримасничает и возражает.
  
   - Расскажи нам, что ты здесь делал.
  
   - Я уже все рассказал полковнику.
  
   - Расскажи нам. И никаких шуток, правда.
  
   - Хорошо, - говорю я. При одном условии.
  
   - О да ?
  
   - Ты сначала скажи мне, что ты хотел от меня. Почему ты приехал за мной в Нью-Йорк?
  
   Они смотрят друг на друга и какое-то время советуются тихим голосом. Наконец, малышу все же удается объяснить себя с помощью жестов. Я слышу большой финал на русском:
  
   - В принципе, нет причин не сказать ему.
  
   Он смотрит на меня и продолжает по-английски:
  
   - Это не просто поездка в Нью-Йорк. Мы заметили вас в Шотландии.
  
   - Я был в крошечной деревне. Я бы тебя заметил.
  
   - Это случилось в Глазго. Наш резидент опознал вас. Нам приказали следить за вами, а женщине поручили управлять контактом.
  
   - Не хватает ясности. Моя миссия в Шотландии не имела ничего общего с великой Россией.
  
   Большой испустил писклявый смех.
  
   - Вы нас в целом интересуете. Лично я был за немедленную ликвидацию вас, но Москва ответила: «Нет. Организуйте проникновение женщины в его маленькие секреты. "
  
   - Она проникла намного глубже этого.
  
   Советский не понимает. Он пожимает плечами и говорит:
  
   - Здесь. Теперь ваша очередь. Скажите нам правду.
  
   - Тебе это не понравится.
  
   «Я знал это еще до того, как вошел», - признается он мне.
  
   Я делаю ему такую ​​же коммерческую подачу, что и Юденичу, и делаю вывод:
  
   - Полковник пошел проверять. Спроси его, когда он будет дома.
  
   «Мы обязательно сделаем это», - уверяет меня большой дубина.
  
   Два джентльмена бросают друг на друга смешные взгляды, а затем по беззвучному сигналу малыш сходит с ума. Он поворачивается ко мне и бьет прямо мне в живот. Ублюдок застал меня врасплох. Его удар сгибает меня пополам. Его большой парень приподнимает меня прямым в подбородком. Моя голова стукается о металлический стержень, и я падаю.
  
   Думаю, меня вдохновило притвориться, будто я отключился. Двое парней пнули меня ногами и бросили меня, закрыв за собой дверь.
  
   Нейлоновый шнур, которым мои запястья обвязаны, имеет диаметр 7 мм. . Путем изгибания мне удается освободить запястье, и Хьюго подпрыгивает в моей руке. Остальное совсем несложно. Я встаю и иду проверять дверь. Хорошо закрыта. Снаружи я слышу, как двое обсуждают футбол по-русски.
  
   Из окон свисают листы газет. Я оглядываюсь. День уходит в прошлое, но у меня сложилось четкое впечатление, что в посте осталось не так много людей. Юденич, должно быть, взял с собой немало людей на поиски места падения метеорита. И, может быть, заодно очистить оленьи тропы ... Старая коляска припаркована у дерева, в нескольких метрах от хижины, где меня держат.
  
   Перейдем к описи моей резиденции, которая, надеюсь, носит временный характер. Есть 30-метровый моток веревки, похожий на тот, которым меня связали. Я срезаю его ярд и оставляю возле бара на всякий случай.
  
   Запасы, накопленные в комнате, включают свечи и всевозможные консервы, в основном тушенка и овощи. Еще я обнаружил четыре больших канистры по 20 литров. В них есть керосин. Вероятно, для ламп, которые я видел висящими в стратегических точках. Судя по всему, отключения электроэнергии случаются часто. Керосин меня интересует больше, чем еда. Я откупориваю два кувшина и неустойчиво балансирую их на груде ящиков. Я заменяю колпачки, не вдавливая их, просто чтобы избежать паров и запахов, которые могут насторожить охранников. Затем я нарезаю четыре метра шнура, привязываю его к ручкам кувшинов с одного конца и к дверной ручке с другого. Если открыть его, кувшины опрокинутся и разобьются. Завершаю систему зажженной свечой, которую ставлю на пол.
  
   Я даю себе два часа до возвращения из Юденича и маловероятно, что меня посетят раньше. Я открываю коробку с тушенкой, кладу задницу на стопку пайков и перекусываю на кончике моего ножа.
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XX.
  
  
   Ночь свежа. Температура падает. Вскоре, помимо часовых, несколько человек, занимающих пост Трюгды, будут греться внутри стен. Окна бараков покрыты туманом, но время от времени я все еще могу различить идущие сзади фигуры.
  
   Думаю, тут должно быть около 20 крутых парней, половина из которых уехала с Юденичем. За моей дверью двое, и я думаю, мои нью-йоркские друзья со всеми вместе греются. Пора попрощаться с этим милым туристическим курортом.
  
   Распахиваю окно и долго разглядываю пейзаж. Никого. Я переворачиваю страницу газеты, которую вырвал из окна, зажигаю и натягиваю веревочки, прикрепленные к кувшинам с маслом. Тяжелые контейнеры взрываются на полу, забрызгивая комнату.
  
   Менее чем через десять секунд дверь резко открывается, и в комнату врываются двое моих охранников с пистолетами на бёдрах. Я бросаю свой бумажный факел в центр комнаты и исчезаю в окне.
  
   Взрыв не громовой. Он просто издает какой-то глухой «грохот», который сотрясает стены и скатывается по окнам. Язык огня выскакивает в окно, на мой вкус, это немного слишком. Я делаю перекат, который был бы гордостью моего учителя физкультуры, и встаю, держа Хьюго в руке. Они кричат за моей спиной. Из двери ПК выбегает парень, его одежда в огне.
  
   Он бегает кругами, хлопая по одежде, но пламя обжигает его кожу головы, и я вижу, как он покрывается огромными грязными клочьями. Это вызывает рвоту. Его коллеге повезло больше. Он внезапно сгорел в западне.
  
   Бараки опустели. Несколько человек попытаются помочь обгоревшему. Другие бросаются к ПК, по-видимому, с целью потушить, как они говорят. Их осталось восемь. Если предположить, что там двое часовых, получается десять русских за моей спиной. Плюс, конечно, те, кто вернется с полковником. Поскольку все вышли подышать свежим воздухом, я захожу в казарму. Это большой квадрат со шкафом, в котором должны храниться боеприпасы. Есть большой замок, который я никогда не смогу открыть ножом. Но мне нужно меньше тридцати секунд, чтобы найти на столе отвертку и молоток. Мы всегда можем рассчитывать, что люди, которые позаботятся о том, чтобы пристегнуть оружие, оставили под рукой молоток, отвертку, плоскогубцы… Это очень дальновидные люди.
  
   Я разбиваю его двумя ударами молотка, и мне остается только сделать свой выбор. В доме мне предлагают несколько десятков единиц оружия разных размеров и калибра, а также два ящика гранат.
  
   Я выбираю автомат и пистолет и набиваю карманы гранатами. Когда они наполняются до предела, я беру еще одну и держу в руке.
  
   Снаружи потрескивает на боковой стороне ПК. Я слышу громкий пшшшшш, должно быть, это звук пожарного шланга.
  
   Я открепляю свою гранату, бросаю ее в остальную часть боеприпасов и убегаю.
  
   Второй раз менее чем за пять минут дымится строение базы в Трюгде. Я прячусь в тихом уголке, чтобы насладиться представлением. Пламя поднимается к потолку, выходит по бокам крыши и встречается на коньке в большой ревущей петле. Это грандиозно. Мимо меня проходят трое россиян, выглядящие совершенно изможденными. Они не знают, куда обратиться. В конце концов, они решают пойти и посмотреть, могут ли они что-нибудь сделать, чтобы спасти свою комнату. Я стреляю по ним из моего автомата, 7,62-мм АК. Они падают на месте слишком быстро, чтобы успеть насладиться сюрпризом.
  
   У меня осталась половина магазина, и полный, хорошо заправленный за пояс. Прохожу на другую сторону барака, которая торчит в лесу. Вдоль стены растет кустарник, но я не первый, кто прошел через него, и путь относительно чистый.
  
   Когда я подхожу к концу здания, оно безвозвратно горит. Надо будет просить кредит в Москве, чтобы построить новенькое. Домик, который я поджег, лежит на черной земле, полностью обугленный. Пожарный шланг больше не работает, и полдюжины все еще стоящих на ногах засранцев нигде не видно. Они ушли либо искать оружие, либо охранять границу, либо и то, и другое.
  Я отрываюсь от стены, потому что становится слишком жарко. Я должен снова найти речку Любовь, и я иду вокруг леса в сторону реки. Они расчистили лес между базой и берегом, а я прячусь на опушке леса. Я нахожусь менее чем в ста ярдах от воды, когда вижу их. Беда в том, что они меня тоже увидели. Они отошли к лодкам, где у них есть оружие в запасе.
  
   Их пули разрывают землю у моих ног, и я ныряю в лес.
  
   Они развертывают свои лодки. Больше нет надежды вернуться в Китай с этой стороны. Я заканчиваю зарядку, видимо, никому не причинив вреда, затем считаю до пяти и бегу обратно через базу.
  
   Они этого не ожидали. Должно быть, они подумали, что я попытаюсь переправиться или исчезнуть в лесу. Не то чтобы я бросился к горящим зданиям. Никто за мной не гонится. Видимо, они считают, что важнее охранять границу. Они знают, что рано или поздно мне придется пройти через это. Они меня ждут твердо.
  
   Я нахожу железнодорожную ветку, которая соединяет Транссибирь, гораздо дальше, и иду по ней до аэродрома Трыгда.
  
   Тропа такая же рудиментарная, как и у Айхуи. Может больше. Ее злобно вырвали из леса, который так же жестоко пытается вернуть утраченный кусок земли. Единственное сооружение - небольшое укрытие для летчиков. Внутри есть свет, а снаружи нет никого и нет самолета на взлетно-посадочной полосе.
  
   Несколько досок почти приклеено к задней стенке. Я копаюсь, слушаю. Нет шума.
  
   Смотрю а щель между старыми, потрепанными от погоды досками. Я ничего не вижу. Единственная дверь ведет на взлетно-посадочную полосу. Я открываю и вхожу.
  
   Помещение квадратное, грязное и обставлено старыми креслами, которые раздувают свои бока на полу вокруг стола, на котором стоит полупустая бутылка водки и несколько жирных стаканов. Я считаю радиоустройство очень старомодным. Это первое, что я увидел с тех пор, как приехал в Тригду. Обрываю все провода и, на всякий случай, прокалываю устройство в ствольной коробке. Также будет необходимо будет заказать новый. Я за модернизацию оборудования.
  
   Я хожу по комнатам. Ничего интересного. Но в тот момент, когда я кладу руку на дверную ручку, дверь распахивает меня сама по себе. Появляется автомат, за ним следует высокий худой мужчина, за ним следует невысокий мужчина с залатанным лицом. Им не нужно представляться.
  
   Они меня достали. Но тогда хорошо. Я бросаю оружие.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XXI.
  
  
   - Солдаты думали, что вы пойдете в сторону реки, - говорит мне более разговорчивый из тандема. Мы знали, что ты придешь сюда.
  
   - Молодец, товарищ, - говорю просто так.
  
   «Освободи карманы», - сказал мне устрашающий верзила.
  
   Я аккуратно раскладываю на земле боеприпасы и гранаты.
  
   - Надо обращать внимание ! Мы не такие глупы, как те солдаты, которые даже человека не могут как следует связать.
  
   - Я не сомневаюсь в этом. Кстати, раз уж у нас была возможность встретиться снова, мне не кажется, что нас познакомили ...
  
   - Имена для нас не важны. С другой стороны вы заслуживаете своей репутации.
  
   Атакую ​​профессионально. В конце концов, мы же коллеги!
  
   - Ребята, какой сектор вы просматриваете? Наконец, я имею в виду ... Какое у тебя обычное задание? Соединенные Штаты ?
  
   - Западная Европа.
  
   - Здесь не совсем тот угол.
  
   - Это конец света. Вот почему мы очень торопимся уехать, даже если хотим забрать вас с собой.
  
   Я не очень удивлен. У них было время позвонить в службу за инструкциями. И Москва должна считать меня мертвым более полезным, чем живым.
  
   - Вы нас поедете в Москву. Поездка будет долгой на джипе и поезде. Мы не потерпим дальнейших попыток побега. На этот раз вы будете как следует связаны. И для начала покопаемся в ваших вещах. Снимай всю одежду.
  
   Предупреждаю:
  
   - Осторожно, будет шоу.
  
   Я расстегиваю ремень и быстро засовываю одну руку в нижнее белье. Я открепляю Пьера, мою маленькую газовую бомбу, и бросаю его на землю.
  
   Ныряю вправо, чтобы избежать пуль, которыми мог стрелять «Русский». Я знаю, что он не убьет меня, если ему не придется.
  Приказы Москвы кажутся особенно четкими. Я опасаюсь именно тех рефлексов. Но нет, он их хорошо контролирует.
  
   Они отступают, спасаясь от ядовитых паров Пьера. Я заставляю Хьюго выстрелить и вонзаю его в грудь здоровяку. Лезвие проходит под грудиной справа, и я вытаскиваю его, делая петлю примерно на десять сантиметров. Мой верный стилет разрезал его сердце пополам, как шарик голландского сыра. Он смотрит на меня глазами, похожими на пузыри жевательной резинки. Его рубашка, затем пиджак быстро впитывают кровь, и он падает настолько мертвым, насколько это возможно.
  
   В руке у другого нет оружия. Он смотрит, как я это делаю, словно загипнотизированный, впитывает клубок едкого дыма и отшатывается, кашляя. Он совсем не выглядит хорошо. Я решаю сделать что-нибудь для него и атакую правым хуком в подбородок.
  
   Он топчется на место, и я думаю, у него что-то есть. Так и есть Он сует руку в куртку и выуживает двуствольный пистолет. Это женское оружие, как у Дерринджера. Он опускает голову, прижимая ее к своему сердцу, пытаясь скрыть его, пока вооружается.
  
   Я чувствую, что у меня есть достаточно времени, чтобы воткнуть Хьюго в зеницу его левого глаза. На мгновение он остается подвешенным на кончике моего ножа. Мне на руку капает липкий продукт, сначала желтый гной, затем все более красный. Я резко толкаю, делая скручивающее движение, просто чтобы глубоко погрузиться в то, что служит серым веществом. Я хватаю свой клинок, встряхиваю руку, чтобы сбить большую часть липких обломков, и заканчиваю свою работу, вытирая стилет о его штаны.
  
   Я выхожу на несколько минут, чтобы подышать свежим воздухом. Я немного протираю глаза, чтобы избавиться от острого дыма. Когда я считаю, что помещение достаточно проветривается, я собираю свое оружие. Там должны быть две двадцатилитровые канистры с бензином, чтобы заправлять мотоцикл, припаркованный снаружи. Я выливаю одну на пол, а содержимое другого разливаю по баллону с пропаном. Беру максимальную дистанцию, бросаю гранату и мчусь к мотоциклу. Нельзя сказать, что здание взрывается. Оно буквально превращается в апофеоз ослепляющих красных, желтых и белых цветов, окруженных танцующими голубыми искрами пропана.
  
   То, что я систематически разрушаю все здания, не для развлечения. Для меня это привлечь сюда как можно больше россиян, чтобы держать их подальше от реки. И вроде работает. Небольшой караван мотоциклов прибывает с востока, стреляя встречными огнями. Это Юденич и его вернувшиеся люди. Они следуют за мной. Сажусь на мотоцикл, еду и стараюсь вспомнить тропы, указанные старым Мухинос.
  
   Я нахожу особенно далекую пещеру, которая ведет меня к берегу реки, в угол, почти такой же крутой, как тот, где я обнаружил пещеру на маньчжурской стороне. Скоро больше, чем сенсация, и на этот раз я вернусь на китайскую землю. Ну нет. Похоже, я попался. Я в миле от своей цели, когда два ярких глаза ослепляют меня и чуть не сбивают с ног.
  
   Джип. Он преграждает мне путь. Кажется, он меня ждет. Водитель включил фары, когда услышал звук моего мотоцикла. Прошла секунда изумления, я хватаю русский автомат, отпускаю мушку и опустошаю полный магазин в сторону фонарей.
  
   Я слышу крик и гаснет одна из фар. В тот же момент моя машина переворачивается, я отпускаю автомат и прыгаю как раз вовремя, чтобы приземлиться в пучке вереска. Мотоцикл делает петлю и падает на бок.
  
   Несколько длинных очередей из автоматического оружия вырезали кусты справа от меня. Я горячо обнимаю землю. По соседству почти негде скрыться. Всего несколько кустов и кое-где крохотная чахлая сосна.
  
   Я осторожно смотрю вверх и стреляю двумя пулями в направлении джипа, чтобы дать соседям, находящимся напротив, идею пригнуть головы. Пятидесятиметровый спринт и вот я за деревом. Выстрелы Советские пули рвут кору над ушами. Черт побери ! Это отстой! Я съеживаюсь. Это был минус один.
  
   Еще два быстрых выстрела и я перезаряжаю. На этот раз я почти в ста ярдах. Я пересек дорожку, где припаркован джип. Я могу разглядеть это сквозь кусты, в ореоле маяка. Я был бы удивлен, если бы за пулеметом сидело больше двух человек. Я медленно навожу ствол, замечаю фигуру и стреляю. Раздается громкий пронзительный крик. Это окупилось.
  Я стремительно мчусь к джипу, перезаряжая свой автомат. Это настоящий бег с препятствиями в темноте между глыбами непроходимых кустов и пнями, усеивающими землю.
  
   Вдруг я слышу голос. Пуля прорезает растительность в пределах метра. Давлю как сумасшедший на магазин, но он застревает. Русское барахло. Маленькая молния пронзает ночь, и это плохо. Жгучая боль разрывает мое бедро. Я пробую кулаком вбить магазин. Нечего делать. Моя нога сгибается, несмотря ни на что. Я ползу на лесной подстилке.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XXII.
  
  
   Ущерб не кажется слишком серьезным. Пуля прошла через мое бедро, не повредив ни мышцы, ни кости. Тем не менее, у меня не получается тащиться. Нет вопроса о возвращении на маршрутном автобусе.
  
   - Обернитесь, - кричит голос.
  
   Узнаю, это Юденич.
  
   Я подчиняюсь. Я перекатываюсь на спину, сжимая бедро, чтобы остановить кровотечение.
  
   - Добрый вечер, полковник. Итак, вы нашли эту точку удара?
  
   - Я ... я ... нашел.
  
   Ух ты ! Юденич вроде бы совсем не хочет быть вежливым. Для меня он задается вопросом, следует ли он приказам Москвы или убивает меня на месте, как подсказывают его инстинкты. Чем больше я смогу заставить его говорить, тем больше вероятность, что он выберет первую формулу. Я продолжаю:
  
   - Все было так, как я вам описал?
  
   - Да ! рявкает полковник. Это было хорошо, как вы это описали. Черт, Картер, ты убил двадцать моих людей!
  
   Я пытаюсь рассмеяться, посмотреть, проясняет ли это воздух.
  
   - У всех бывают время от времени неудачи, чего вы хотите.
  
   С неодобрением. - Во-первых, это звучит немного натянуто. Затем он полностью взрывается.
  
   - Моя база! Трыгда! - кричит Юденич. Вы практически стерли её с лица земли. Не могу поверить, что хоть один мужчина мог это сделать. Признайся, Картер, у тебя были сообщники, которые сбежали. Я хочу знать !
  
   - Если это делает тебя счастливым… - сказал я, отрывая левый рукав рубашки, чтобы перевязать ногу.
  
   Это не делает его счастливым. Юденич отступает на несколько шагов и садится на пень старой сосны, вырванной с корнем грозой.
  
   - Невероятно ! Я отсутствую всего несколько часов, и вот результат! Я уверен, что с тобой были и другие. Американцы или китайцы, я не хочу знать.
  
   Здесь и сейчас он не хочет больше знать. Я вздыхаю и предлагаю:
  
   - У меня есть идея, полковник. Доложите начальству и скажите, что Тригда была сровнена с землей вероломным нападением китайцев. Оставь меня в стороне.
  
   - Невозможно. Вы должны поехать со мной в Москву, чтобы вас привлекли к ответственности.
  
   - Не думаю, что это очень полезно для вашей карьеры, даже для вашего здоровья. Вы видите, что объясняете, что одинокий американец истребил почти всех ваших людей и разрушил Тригду? Если у вас удар наносит отряд китайцев, это будет намного правдоподобнее.
  
   - Китайцы это будут отрицать.
  
   - Очевидно, говорю. Как они будут отрицать любые обвинения со стороны вашего правительства, включая их поддержку моей миссии.
  
   Юденич неубедительно кивает. Я бью утюгом, пока он горячий:
  
   - Москва ждет удара от Пекина! В Москве даже могут ожидать пограничный инцидент по вине китайцев. Но чего Москва не ожидает, позвольте мне сказать вам, так это услышать, как полковник Юденич скажет, что один-единственный американский агент практически снес с лица земли Тригду.
  
   Юденич хранит долгое молчание, а потом почти с нытьем говорит мне:
  
   «Вы знаете, мистер Картер, что у меня, вероятно, впереди была успешная карьера?»
  
   - Но она у тебя еще есть, если ты хочешь меня послушать.
  
   - Я из очень большой семьи. Но упорным трудом и безупречной службой в армии мне удалось получить повышение. - Он горько смеется. - Для меня это задание было трамплином для большого рывка вперед. И нужно ли отказываться от всего, потому что американский агент требует, чтобы я его отпустил?
  
   - Я ни о чем не прошу, полковник. Я не могу ничего требовать. Я просто пытаюсь донести до вас реальность вашей ситуации. Даже если вы затащите меня в Москву и обвините во всех бедах земли, никто вам не поверит. Что бы вы ни говорили, они все равно будут считать, что разрушение Тригды - дело рук китайского отряда.
   Они даже будут думать, что вы сошли с ума или что вы предатель. Отустите меня, полковник, это ваша единственная надежда. Я могу пройти через реку самостоятельно.
  
   - Нет, ты не можешь. Я посадил всех своих людей в лодки и вызвал подкрепление.
  
   - Это моя проблема.
  
   - Нет ! - кричит Юденич, вставая и кладя дуло своего ПМ мне на живот. Я принял решение. Вы поедете со мной в Москву. Слушайте, мои люди уже едут.
  
   Действительно, вдалеке мы слышим двигатели. Он, должно быть, приказал нескольким оставшимся группировкам вернуться в Тригду.
  
   - Встаньте ! - резко приказывает он. Это неприятно для меня, но я заставлю тебя ходить с раненой ногой. Извини, но нет никаких сомнений в том, что я совершу ту же глупость, что и мои люди, позволив мне приблизиться к тебе. При малейшем подозрительном движении я стреляю в тебя. Это ясно?
  
   Я чувствую, что он вымотался. Я пожимаю плечами и встаю. Это не легко. Стараюсь не нагружать левую ногу. Такое ощущение, что я впервые в жизни гуляю, и мне нужно всему научиться.
  
   Мотоцикл приближается. Я делаю шаг. Я спотыкаюсь. Как и обещал, Юденич напрягается. Я почти чувствую давление его пальца на спусковой крючок. И раздается выстрел. Одиночный. Стрельба из оружия меньшего калибра, чем у советского.
  
   Юденич поражен. В спазме руки он посылает очередь из автомата в заросли. Он подносит руку к груди, падает на колени, колеблется на мгновение, затем завершает падение. Ему больше не нужно беспокоиться о своей карьере.
  
   Поворачиваю голову налево. Вот тут и начался выстрел. Андреа там, возле небольшой сосны, её дробовик все еще нацелен на то место, где минуту назад стоял Юденич.
  
   Она смотрит на меня, ее глаза почти вылезают из головы. Она выглядит парализованной. Сетка рядом с ней слабо улыбается мне. Бескровные костяшки пальцев Андреа сжимают ружье. Старик осторожно берет его и позволяет упасть на землю.
  
   Я прихрамываю к ним, ослабленный невыносимой болью. Я спотыкаюсь. Удивление вывело Андреа из состояния шока. Она бежит ко мне, протягивает руки и не дает мне упасть.
  
   - Хороший выстрел, - говорю я. Но что ты делаешь в Сибири?
  
   - Я последовала за Ритой. Вы знаете, что она встала сегодня утром, когда вы с Пао покинули лагерь, и что она сразу же пошла по вашим стопам?
  
   - Узнал позже.
  
   - Она была одета. Она ждала тебя. Она попала на советский корабль!
  
   - Это, должно быть, преподнесло вам настоящий сюрприз…
  
   - Я плыла и преследовала его столько, сколько могла. Потом я столкнулся с этими людьми. Я узнал, что этот человек - ваш друг.
  
   Она кивает Сетке, которая быстро присоединяется к нам.
  
   - Мы должны идти, - сказал он по-китайски. Шум приближающихся мотоциклов.
  
   Он прав. До них не должно быть больше километра.
  
   Я спрашиваю :
  
   - А где спрятаться, Сетка? Здесь немного растительности, и, боюсь, я долго не смогу пробежать марафон.
  
   - Следуй за Сеткой, - отвечает он.
  
   Не говоря ни слова, он направляется на запад. Я делаю шаг и подавляю крик боли. Андреа берет меня под руку и помогает пройти к еловой роще, куда нас ведет старый Мухинос. Я ковыляю, прыгаю. Мы хлопаемся бедрами, плечами. Невозможно эффективно синхронизировать нас. Я чувствую себя так, будто участвую в гонке на мешках.
  
   Раздаются звуки двигателей. Сетка что-то кричит гортанным языком. Двое молодых людей выскакивают из рощи, берут меня под мышки и, не говоря ни слова, тащат на бегу в безопасное укрытие.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XXIII.
  
  
   Укрытые за большим холмом еловые заросли практически не видны с возвышающегося над ними плато. Местность относительно круто спускается к сезонному ручью, впадающему в Любовь. Есть четыре лошади, привязанные к деревьям, большие клячи, хорошо выученые. Ничего подобного, это рабочая лошадка для перевозки грузов, а не для гонок по ипподромам, но это лучше, чем ничего.
  
   Двое мужчин подняли меня на спину гнедой кобылы. Андреа прыгает на круп, обвивает руками мою талию и позволяет своей голове коснуться моего плеча.
   Спинка, которую она предлагает мне, самая удобная, которую я когда-либо знал; Чуть не забыл о больной ноге. Сетка садится на серую лошадь и объясняет:
  
   - Идем по руслу ручья. Сначала на север на три километра. Потом еще пять километров. Положитесь на меня.
  
   С удовольствием. Я буду следовать за ним до конца света. Небольшой удар в бок, и наша толстая кобыла вздрагивает. Я спрашиваю Андреа:
  
   - Где вы научились так стрелять?
  
   - Я уже говорила вам, что мой отец был лесничим. Я ходила с ним на охоту, когда была еще ростом с ноготок. Но никогда в жизни я не стреляла больше дрофы. Когда я думаю, что убила человека ...
  
   - Чтобы спасти мою жизнь. И тогда вы только сократили его страдания. С тем, что у него было за спиной, он был хорош для расстрельной команды.
  
   Кажется, это не утешает ее больше, чем это. Крутой склон загроможден камнями и мертвыми стволами деревьев. Это сильно трясет. Андреа обнимает меня. Я обнял ее и нежно погладил ее по ягодицам.
  
   «Я знала, что ты шпионишь», - продолжает она. Я знала это с самого начала. Я отказался признаться, что я тоже была в этом, зная, что экспедиция финансируется AX. Мне стало ясно, когда я увидела, что Рита предает тебя.
  
   Она сжимает еще больше. Я чувствую его щеку на своей шее, настоящую грелку. Я думаю, он красный, как помидор. Слегка прерывистым голосом она наконец сказала:
  
   - А потом я ревновала. Вот почему я тоже последовал за ней.
  
   - Вы знаете, что я подозревал вас в какой-то момент?
  
   «Я немного подозревала это», - сказала она. Но почему ?
  
   - Этот китаец, которого вы встретили в Сан-Франциско.
  
   - Хм! Какой китаец?
  
   - На окраине Чайнатауна. Покупал креветки в остром соусе. Я видел тебя с китайцем.
  
   - А, вот оно что, я помню!
  
   Она начинает смеяться, как горбун.
  
   - Шшш! Медленно ! Вы разбудите соседей. Что заставляет вас так смеяться?
  
   - Что вы заподозрили меня, потому что я дала пятьдесят центов чаевых мальчику.
  
   Я ничего не могу поделать, это ошибка.
  
   - Еще три парня пытались изнасиловать вас в Шанхае. Согласитесь, это было еще забавным совпадением, что это происходило прямо у меня под носом. Я думал, что кто-то ставит мне ловушку. Не говоря уже об азиате, который напал на нас на корабле. Но этот, думаю, я знаю, откуда он взялся.
  
   - Это так ?
  
   - Для меня это был русский ход. Рита, должно быть, боялась своих конкурентов, и они стремились устранить тебя.
  
   - Мне это очень нравится, - сказала Андреа. Если бы это были китайцы, у нас был бы беспорядок. По крайней мере, мы знаем, что найдем безопасное место по ту сторону границы.
  
   - Это еще предстоит увидеть. Я предпочитаю ожидать чего-либо и от этой стороны. Это убережет нас от неприятных сюрпризов, если они приготовят нам подвох.
  
   - Вы насторожены?
  
   - Да.
  
   - Есть радость! заключает Андреа.
  
   Мы выходим на поляну, окруженную стеной из толстых сосен. Маленький лагерь Мухинос чертовски хорошо спрятан. Вы действительно должны поддаться этому, чтобы узнать. К нам с улыбками идет десяток кочевников. Андреа спрыгивает на землю и помогает мне слезть с кобылы. Это Сетка. Он выглядит счастливым от того, что прибыл в лагерь. Он берет обе руки, тепло их сжимает и радостно говорит мне:
  
   - Сетка видела большие пожары. Сетка знает, что это был Тригда, и это были вы. Сетка очень рад и благодарит вас за это.
  
   - Рад, что смог доставить вам это удовольствие. Я тоже должен тебе спасибо. Вы не сделали ничего для меня ...
  
   - Немного, - скромно протестует старик. Сетка нашла своего друга в лесу. Это женщина стреляла. Стреляет намного лучше Сетки. У Сетки нет даже пистолета.
  
   «Я украла его у китайских охранников», - объясняет мне Андреа.
  
   Старик обнимает меня за плечи тонкой рукой и добавляет:
  
   - Иди в палатку Сетки. Сколько угодно оленины и черного чая. Сетка посмотрит на твою ногу. Сетка владеет лекарствами.
  
   - Мы здесь в безопасном месте?
  
   - Очень-очень уверенно, - ответила Сетка. Иначе Сетка тебя сюда не приведет. Русские даже не знают о существовании лагеря.
  
   - Где мы находимся?
  - Три километра от реки. В одиннадцати километрах к северу от Тригды. Очень близко к тому месту, где вы пересекли Любовь.
  
   «И очень близко к тому месту, где я потопил русский катер», - отвечаю я, думая о лиданиуме.
  
   По знаку Сетки появляются два крепких парня и несут меня в его жилище. Старик очищает мою рану, затем применяет родовые средства, к которым он добавляет мазь с антибиотиком, купленную в прилавке Айхуэй. Закончив бинтовать меня, он заваривает подслащенный медом черный чай и кормит меня достаточно, чтобы утолить кашалота.
  
   Когда я открываю один глаз после часа летаргического сна, мне кажется, что я все еще сплю. Одетая полностью в рубашку из грубой синей ткани, доктор Реган греется перед небольшим угольным огнем. Шоу разбудит вас мертвым. Некоторое время я наслаждаюсь этим в тишине, а затем сигнализирую о своем присутствии большим зевком. Она поворачивается, улыбается, не смущаясь два круга, и подходит к моему слою сосновых иголок, покрытых шкурами.
  
   - Дай мне еще немного помечтать, - говорю я. Скажите, мы находимся в большой квартире с балконом в парке Риверсайд.
  
   Она тихонько смеется, кладет руку мне на грудь и играет, расстегивая, а затем застегивая воротник моей рубашки.
  
   «Сетка и Сила легли спать в другом месте, чтобы оставить нас одних», - объясняет она. Он заберет нас за час до рассвета. Он планировал нанести нам на лицо и руки отвар из растений, чтобы мы были похожи на Мухинос. Потом спустимся к реке Любви и соединимся с племенем. Всё нормально с тобой?
  
   - С головой погрузиться в любовь к тебе? Немного, что меня устраивает!
  
   Продолжая возиться с пуговицей на моей рубашке, Андреа продолжает:
  
   - Сетка сказал мне, что на рассвете вода низкая и русские лодки не смогут подойти к броду.
  
   - Сетка отличный повар. Я посмотрю, сможет ли AX что-нибудь для него сделать.
  
   - Думаю, лучший способ отблагодарить его - это исчезнуть из его жизни.
  
   - Не уверен. Он не может видеть русских, так как они забрали его сына и невестку. В этом вопросе я уверен, что успокоил его.
  
   Андреа кивает, расстегивает мою пуговицу, слегка поглаживает мою грудь, затем закрывает воротник.
  
   - Как вы думаете, где Рита? она спрашивает.
  
   - В лагере. Она притворяется расстроенной, беспокоясь о моем исчезновении, и ей интересно, что, черт возьми, с тобой случилось.
  
   - Что ты собираешься с ней делать?
  
   - Пока не решил. Конечно, есть радикальное лекарство, но я не знаю, буду ли я применять его в его случае. Сначала выберемся из СССР, посмотрим позже.
  
   Андреа полностью расстегнула мою рубашку и, когда я избавился от нее, рассеянно объяснила:
  
   - Я отправила двух своих ассистентов в Токио за дополнительными материалами. В течение нескольких дней мы будем единственными американцами в регионе.
  
   «Идеально», - сказал я, закрывая глаза, когда она нежно массировала мою мужественную мускулистую грудь.
  
   Она начинает расстегивать мой ремень, затем колеблется и кладет руку мне на щеку.
  
   - Это правда, что тебе больно, может ... Знаешь, с самого начала я хотела заняться с тобой сексом. Я не хотел признаться себе в этом из-за той работы, которую вы выполняете. Я тоже не хотела, чтобы ты это знал. Хорошо, вот оно. Только я бы не хотела ...
  
   Я чувствую, что если я позволю ей продолжить, она приступит к одной из тех причесок с четырьмя частями, которые она скрывает. Не хочется до рассвета резать бок и снова подкрашивать угощения. Я зажал ей рот ладонью.
  
   - Ты хочешь это ? Я тоже.
  
   - Да, признается она, я хочу. Теперь я не вижу причин скрывать это от тебя.
  
   «Это тоже, я бы не хотел, чтобы ты это от меня скрывала», - сказал я, снимая с нее рубашку. Было бы очень плохо.
  
   Я беру ее груди и нежно сжимаю их, когда она заканчивает снимать мои штаны и без лишних слов садится на меня.
  
   - О да, - она хрипло вздыхает. Да, да, да ...
  
  
   Пигменты, покрывающие нашу кожу, извлекаются из мясистых листьев дикого растения. Сразу после нанесения немного режет глаза. Затем, когда он высохнет, он тянется как маска, но к этому очень быстро привыкаешь. Одеваем оленьи шкуры и старую хлопчатобумажную одежду. Все, что может предать нашу американскую принадлежность
  было выброшено, за исключением моей драгоценной пряжки на ремне с маленьким передатчиком и оружием, которое я прячу под заплатанной рубашкой.
  
   Самая большая проблема заключалась не в том, чтобы убедить Андреа покрасить волосы в черный цвет, а в том, чтобы подстричь их по местной моде. Я десятки раз говорил ему, что если русские ее заберут, длинные волосы определенно станут хорошей уликой, но, похоже, это не сработало. В конце концов, перед самым уходом она замкнулась в углу и со слезами на глазах пожертвовала своими красивыми светлыми локонами.
  
   Мы видим реку, и все спешиваются. Сетка подходит ко мне и тихо говорит:
  
   - Следуй за мной в очередь. Мы возьмем вас в середину линии. Сетка очень страдал, когда ходила к русскому офицеру, как каждый год креститься. Но они ничего не подозревают. И даже они все равно не могут подойти на лодке. Как нога моего друга?
  
   - Благодаря тебе намного лучше. Спасибо. Я могу ходить почти нормально, а завтра уверен, что смогу бегать.
  
   - Очень хорошо, - ценит старик.
  
   - Скажи, Сетка, вода глубокая?
  
   - Для тебя высота талии. Для женщин, хммм, выше ...
  
   Священный Сетка. Он должен думать, как и я, что с поплавками, которые дала ему мать-природа, Андреа нечего бояться вод Любви.
  
   В соответствии с инструкцией идем по линии Мухиноса. Чтобы не вызывать недоверия у Русских, несу на плечах палатку. Андреа, как и другие местные женщины, идут вместе с Силой, которая не перестает восхищать меня.
  
   Я почти уверен, что мы не попадемся. Мы уже прошли метров четыреста вброд, когда я увидел русскую лодку вниз по течению. Двое вооруженных мужчин наблюдают за нами в бинокль.
  
   Их интерес к нам кажется рутинным. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. После двух неудачных попыток мне кажется, что пройти через это слишком легко. Я говорю себе, что мне снится, что я проснусь.
  
   Когда все племя прибыло на сушу на китайской стороне, я отпустил свою ношу. Андреа укладывает Силу, подходит ко мне и падает в мои объятия.
  
   Сетка подходит к нам и говорит не без умиления:
  
   - Лагерь Мухинос в десяти километрах южнее. Мы сейчас уезжаем.
  
   Мы пожимаем друг другу руки в последний раз, и через несколько минут все племя исчезло в лесу.
  
   - Вот и все, - прошептала мне Андреа. Мы сделали это ! Мы спасены!
  
   - Я предпочитаю посмотреть, что нас ждет в лагере, прежде чем радоваться, - отвечаю я, взяв её за руку.
  
   И я веду его по небольшой оленьей тропе, которая проходит вдоль южного берега Любви.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XXIV.
  
  
   Полдень уже в самом разгаре, когда мы прибываем на бивак, устроенный китайцами возле пещеры, которую я обнаружил. Пока нас не было, он сильно разросся, но они до сих пор не расчистили дорогу, по которой могли бы проезжать машины. Это хорошо для меня. Я устал бегать с моторизованными патрулями в заднице и пока не знаю, чего здесь ожидать.
  
   Новых лиц среди тех, кто ведет хозяйство, нет. Военный отряд находится под командованием командира Ти, крупного парня, первое качество которого - все, что вам нужно, кроме тонкости. Это был другом покойного Пао. Как только он видит, что мы прибываем, грязные, измученные, голодные, он бросается на нас, как самонаводящаяся ракета.
  
   - Мы видели дым над Трыгдой. Что случилось ?
  
   - Трыгды больше нет. И еще Пао; Он мертв. Мы голодны. Дайте нам поесть.
  
   - Лиданиум?
  
   - Я не мог этого понять, но я заставил их дорого заплатить за смерть Пао. Скажите, командир, мы умаем от голода!
  
   - Ты хромаешь. Вы были ранены?
  
   - Да, но ничего страшного. А потом доктор Риган застрелил русского офицера, который это сделал. Послушайте, командир, поговорим позже. На данный момент нам абсолютно необходимо заморить червячка.
  
   - Заморить червячка?
  
   - Съесть что-то ! Что угодно, только быстро! Если так будет продолжаться, я скончаюсь.
  
   «Хорошо, очень хорошо», - сварливо сказал Ти.
  
   Он показывает нам наши палатки и машет двум плоскостопникам, работающим на краю края.
  
   - О да ! «Еще кое-что еще», - сказал я после размышлений.
  
   - Что? - спрашивает Ти.
  
   - Где Рита? то есть мисс Бреннан?
  Но она в твоей палатке. Она отдыхает. Кажется, прошлой ночью она не спала.
  
   - Ага… Я думаю, ей было трудно спать после фейерверка, который я устроил в Тригде.
  
   - Теперь, когда ты это говоришь… - задумчиво говорит большой Ти. Это правда, я заметил, что это она нервничает, но не обращал на это внимания.
  
   - Пойдемте с нами, командир. Вы узнаете много интересного.
  
   Андреа и китайцы следуют за мной в мою палатку. Дверь закрыта, чтобы солнце не проникало внутрь.
  
   - Коммандер Ти, - сказал я, - позвольте, пожалуйста, позвонить «милой» мисс Бреннан?
  
   Толстяк поворачивается ко мне. Кажется, ему интересно, могу ли я принять его за камердинера. Но это действительно так:
  
   - Мисс Бреннан?
  
   - Что ты хочешь ? рычит хриплым голосом.
  
   Вы бы поклялись, что у нее похмелье.
  
   - Не хочешь выйти, пожалуйста? - спрашивает Ти.
  
   Тканевые вставки раздвигаются. Появляется голова Риты. Ослепленная, она трет заплывшие глаза,, и не сразу видит нас. Прошел день с тех пор, как я ее видел. Я говорю себе, что нужно что-то сделать, чтобы ее разбудить.
  
   - Привет, Рита!
  
   Неожиданность наносит ей неприятный удар. Несколько секунд она парализованно смотрит на меня изумленными глазами. Честное слово, у нее остановка сердца! Нет, вот оно, она поняла. Она вытаскивает из пояса длинный заостренный кинжал.
  
   Мой кулак идет первым. Паф! на кончик подбородка. Она скользит назад и падает в палатку, которая рушится на нее.
  
   - Не понимаю, - говорит большой Ти.
  
   - Рита Бреннан работает на Москву. Именно она проинформировала русских о нашей миссии. Она несет ответственность за смерть Пао.
  
   Ти отдает приказ. Подбегают двое солдат с автоматами в руках. Они вытаскивают Риту из мешанины холста и веревки. Она бросает на меня испепеляющий взгляд, когда они подтягивают ее, чтобы связать руки за спиной. Когда ее забрали, я обращаюсь к Ти:
  
   - Я больше не хочу о ней слышать. Она твоя пленница.
  
   - Не волнуйтесь, - говорит большой офицер. Я подозреваю, что в Пекине её постигнет судьба, которой она заслуживает. Я прикажу поставить тебе палатку и принести тебе еды.
  
   Начнем с переодевания и мытья посуды. Затем я делаю себе инъекцию американского пенициллина, чтобы быть более спокойным, и заменяю повязку чем-то более официальным.
  
   - Что это за лиданиум? - спрашивает Андреа, когда мы отдыхаем щеками.
  
   Я говорю ей уклончиво. Не сказал ей, что я нашел металл. Что-то подсказывает мне, что лучше оставить это при себе до дальнейшего уведомления.
  
   Мы почти закончили есть, когда появилась Ти.
  
   «Нам придется объяснить Пекину, что у вас нет лиданиума», - заявляет он.
  
   - Я это подозревал.
  
   - Они не будут счастливы.
  
   - Я тоже это подозревал. Вашингтон тоже. И, если вы хотите знать все, командир, я тоже.
  
   - Могу я сесть? - спрашивает Ти.
  
   Не дожидаясь ответа, он поднимает толстую подушку из хвои и садится. Он дышит на мгновение, измученный значительным усилием, и продолжает:
  
   - Как вам там пришлось? Не стоит сообщать в Пекин, а? Не сенсационно.
  
   Признаю. - На самом деле нет,.
  
   - Хорошо. Объясните мне, что произошло, когда вы были на советской земле.
  
   Я рассказываю ему о кровавой бойне и разрушении Тригды на глазах у Андреа, которая не вздрагивает.
  
   Он спрашивает. - А что с лиданиумом?
  
   - Небольшая отметина на моем счетчике, но ничего ощутимого или исправимого. На мой взгляд, металл разлетелся с силой удара. Было практически невозможно найти и подобрать несметное количество микроскопических фрагментов, разбросанных на сотнях квадратных метров.
  
   - Я начинаю лучше разбираться, - говорит командир. По крайней мере, ваше вмешательство послужит наказанию русских за создание укрепленных баз так близко от наших границ.
  
   Я не вижу смысла вступать в дискуссию по этому поводу и отвечаю утвердительно.
  
   - Если, как вы утверждаете, металл невозможно собрать, - продолжает Ти, - ваша миссия окончена. Думаю, вы планируете первым самолетом вернуться в свою страну.
  
   - Нет, - вмешивается Андреа.
  
   Tи спрашивает. - Почему ?
   - Потому что, - отвечает Андреа, у нас есть очень важная археологическая находка. Нам еще многое предстоит сделать.
  
   - Но русские… - начинает Ти.
  
   Заканчиваю на его месте:
  
   - Русские собираются начать карательную экспедицию. Безусловно. Но не против безлюдной местности. На вашем месте я бы обязательно вызвал подкрепление для защиты Айхуэй.
  
   Он смотрит на меня. Я уверен, что он не думал об этом ни секунды.
  
   ******
  
   - Вы совсем сошли с ума, - сказала Андреа.
  
   - Что вы имеете против полуночных ванн?
  
   Есть большой куст водной травы и участок мха, который мягче любого коврика для ванны. Я начинаю раздеваться.
  
   - Обычно ничего, - говорит Андреа. Но русские очень близки, Ник. И я думаю, что они злятся на нас.
  
   - Это ты права. Только лодку сюда не пришлют.
  
   - Почему ?
  
   - Потому что река заблокирована кораблекрушением.
  
   - Откуда вы знаете ?
  
   - Я потопил там катер.
  
   - Все равно вода слишком холодная.
  
   - Скажите, когда вы перешли реку сегодня утром, вам было холодно?
  
   - Да.
  
   - Хитрость в том, чтобы промокнуть. Впоследствии это само собой.
  
   - Послушай, Ник, я бы хотела понять. Вы начинаете с того, что делаете представление под носом китайцев, чтобы показать им, что мы идем в лес с бутылкой виски и теперь, вместо того, чтобы выпить, вы хотите принять ванну!
  
   - Я хотел, чтобы наши друзья подумали, что мы немного застряли в западном декадансе. Вообще-то у меня есть работа. Останьтесь, если хотите, но было бы намного лучше, если бы китайцы увидели, как мы оба возвращаемся домой мокрыми.
  
   - Что бы я не сделал для Америки и для вас? Андреа ворчит, раздеваясь.
  
   Я ныряю. Вау, здесь немного прохладнее, чем среди бела дня. Луна бросает мрачный луч сквозь большую группу перистых облаков. Чуть ниже я вижу небольшой огонек. Без сомнения, советский корабль. Но в любом случае это слишком далеко, чтобы представлять опасность.
  
   Я слышу позади себя шум. Андреа присоединяется ко мне в нескольких движениях и обвивает мои руки вокруг талии.
  
   - В принципе, сказала она, вода не так уж и плоха.
  
   - Понимаете, - отвечаю я, поворачиваясь, чтобы обнять его.
  
   Ее влажные груди прижимаются к моей груди. Нет ничего лучше человеческого контакта, чтобы согреть твою кровь. Но я быстро отрываюсь, проклиная свою профессиональную совесть. Миссия первая.
  
   Подплываю к месту, куда уронил лиданиум. Мне нужно четыре утиных нырка, чтобы найти его, но я его нахожу. Я возвращаюсь к Андреа и горжусь, как кошка, поймавшая мышь, и показываю ей узелок, который я сделал из своих носков.
  
   - Я нашел !
  
   Она спрашивает. - Что это такое ?
  
   - Лиданиум.
  
   - Но вы же сказали, что у вас его нет!
  
   - Я соврал, - отвечаю я, обнимая ее и раскачивая в воде.
  
   - Что вы выиграли, солгав китайцам? - спрашивает Андреа, как только мы переводим дыхание.
  
   - Время. Чтобы узнать, честны они или нет.
  
   - А если они не «честные», как вы говорите?
  
   - Я держу все при себе. В противном случае мы делимся. Но все равно не здесь. Мы делаем это в Тянь Цзине или в Шанхае. В месте, где сделка может состояться в присутствии понятых.
  
   - Ты еще мог мне сообщить, - сказала она немного рассерженно.
  
   - Мне это не нравилось, пока еще оставались шансы быть пойманным русскими. Если они бы схватили тебя, лучше ничего не знать.
  
   Андреа на секунду задумывается и, кажется, принимает это объяснение. Затем она мягко отталкивает меня и окунается. Я плыву к берегу, чтобы закрепить свой пакет между высокой травой. Затем я присоединяюсь к ней, и добрых двадцать минут мы болтаем и плещемся, как беззаботные дети.
  
   Вернувшись на бивак, мы рады найти наши постели, которые все еще больше похожи на западные кровати, чем на игольницы, и мы лежим в них их до полудня следующего дня. Просыпаемся хорошенько выспавшись. Я бреюсь, повесив зеркало на изогнутой ветке с видом на ручей, и он кажется совершенно новым. Затем идем в пещеру. Я хочу, чтобы Андреа собрала как можно больше интересных вещей на случай, если нам придется уехать и оставить ключ под ковриком.
  
   Согласно старинному изречению, лес - лучшее место, чтобы спрятать дерево. Я вынимаю лиданиум из пароварки и добавляю его к гальке, которую собрала Андреа. Радиация вряд ли сильно повредит нам за то короткое время, когда нам приходится носить сумку.
  
   Затем, не зная, чем заняться, я иду посмотреть, как благородные представители Народной армии играют в маджонг, рассказывая о своем мастерстве дамам Пекина. Внезапно мне пришла в голову мысль, что я могу пополнить свой арсенал за счет их дома. Я нахожу очень простую технику. Я начинаю очернять качества их ружей, пока они не предоставят мне ассортимент и не предложат пойти и попробовать его. Так я получаю Токарев тип 51, ящик с боеприпасами и пакет с мишенями.
  
   Я иду на четыресто-пятьсот метров в лес и выстреливаю дюжину пуль по мишени автоматом, характеристики которого я уже знаю наизусть. Я хочу, чтобы мои друзья слышали меня и верили, что я тренируюсь. Сделав это, я прислоняюсь к дереву и какое-то время мечтаю. Для россиян вопрос решен. Теперь жду, что сделают китайцы.
  
   Я не заставил себя ждать.
  
   Я пробыл там полчаса, стреляя, когда джип показывает кончик капота на трассе, которую они только что проложили между деревьями. Это Артур Пендл. Если этот парень появляется на поле лично, значит, здесь должен быть какой-то злодей. Я засовываю Токарева за пояс, считая его своим, и выхожу ему навстречу.
  
   Ти подъезжает к джипу одновременно со мной.
  
   Он спрашивает - Кто ты ? .
  
   - Торговая компания «Пропилон», - отвечает Артур.
  
   - Торговая компания «Пропилон»? - подозрительно повторяет большой Ти.
  
   «Шанхай, Тянь Цзинь и Гонконг», - объявляет Артур, важно пожимая офицеру руку. Я был тем, кто отвечал за организацию поездки для научной экспедиции. - Он поворачивается ко мне: - Профессор Рейнсфорд! Рад видеть тебя !
  
   - Я тоже, - говорю я.
  
   Вы говорите, мне интересно, какой дурной ветер принес его сюда.
  
   - Я принес тебе твое устройство. Сотрудникам Nikon удалось починить затвор. Держать.
  
   Он протягивает мне новенькую 35-миллиметровую камеру. Я импровизирую:
  
   - Спасибо, мистер Пендл. Благодаря вам у нас будет намного меньше проблем с микрофотографиями.
  
   - Вы знаете этого человека? - спрашивает меня Ти.
  
   - Конечно, отвечаю. Он организовал транспортировку материала и практические меры по отгрузке. Должен признаться, я не ожидал, что он так быстро вернется с фотоаппаратом.
  
   - Мы здесь, чтобы служить вам, - говорит Артур. К сожалению, мне хотелось бы быть настолько полезным для двух исследователей, которых вы отправили в Токио. Они столкнулись с непредвиденными проблемами с оборудованием. Не думаю, что они пробудут сюда по крайней мере неделю.
  
   - Это прискорбно.
  
   - Да, я знаю, что доктор Риган тоже будет разочарована. Могу я ее увидеть?
  
   - Она на месте. Если командир Ти не возражает, я отведу вас туда.
  
   Ти принимает без подозрений. Я тащу Артура по тропинке к пещере и, как только мы оказываемся вне досягаемости китайских ушей, спрашиваю его:
  
   - Итак, Артур, что это все? Это большое дерьмо?
  
   - Еще нет, но это ненадолго.
  
   - Я догадался, как только тебя увидел. Я знал, что вы не покинули бы свой офис без уважительной причины.
  
   - Ты так сказал, плохо. Я точно знаю, что тебя планируют ликвидировать, а лиданиум оставить себе. Чего я не знаю, так это того, получал ли когда-нибудь командир Ти приказ об этом.
  
   - Вряд ли. Я все еще здесь. Кроме того, с их точки зрения возникает сложность. Они не думают, что я нашел лиданиум.
  
   - Это так ! Но есть ли он у вас?
  
   - Очевидно! В моей палатке.
  
   Затем я рассказываю Артуру о моем приключении в Сибири. Он торжественно кивает, его глаза светятся возбуждением и одобрением.
  
   - Значит, это была Рита, - говорит он, когда я закончу.
  
   - Увы, да.
  
   - Вы уладили вопрос?
  
   - Я отдал её маоистам. Ти, должно быть, запер ее где-то. Может, уже отправил экспрессом в Пекин ...
  
   - Вероятно, они попытаются обменять её с русскими, чтобы они забыли пограничный инцидент.
   - говорит Артур.
  
   - Я так и думаю.
   Она должна быть на вес золота. - смеется Пендл. Ладно, что касается нас, мы собираемся использовать «Бигль», чтобы выбраться отсюда. Он все еще находится в Айхуи с полными баками и только один человек, который охраняет его.
  
   - Айхуи? Это не по соседству. А там есть радио.
  
   - Это не по соседству, хорошо. Есть радио, но не в порядке. То есть, не в рабочем состоянии. Мой пилот совершил ошибку, дав мне время самостоятельно опорожнить мочевой пузырь. Они не смогут отремонтировать его до послезавтра, пока они напишут сообщение, отправят его в Харбин обычным самолетом и будут ждать припасов. Я сомневаюсь, что они достаточно хорошо оснащены запчастями, чтобы позаботиться о себе.
  
   - Хорошая работа, Артур. Все, что тебе нужно сделать, это испортить радио в джипе Ти, и все в порядке.
  
   Пендл пожимает плечами.
  
   - В этом нет необходимости, - сказал он. Пусть Ти будет связываться с Пекином столько, сколько ему заблагорассудится. Он не сможет связаться с Айхуи, и это то, что нас интересует. Это место где находится Бигль.
  
   - Если мы доберемся до самолета, что будем делать? Куда вы хотите, чтобы мы полетели? Мы в самом сердце Маньчжурии!
  
   - Надо найти Владивостокский коридор. Здесь прямо на море встречаются границы Китая, СССР и Северной Кореи. Летя на малой высоте, у вас есть шанс добраться до открытого моря Японии, прежде чем они заметят, что вы пролетаете. Я попросил наш Тихоокеанский флот внимательно прислушиваться к нашим сигналам. Маневрирует в Японском море. Разве я тебе не говорил?
  
   - Да, да. Я слышал об этом.
  
   - Кажется, ты умеешь пилотировать.
  
   Скромно говорю. - Я справляюсь, -
  
   - Ну, попробуй несколько часов достойно пролететь. Это все, о чем мы тебя просим. А теперь давайте пойдем к доктору Риган и объясним ей, что, к нашему большому сожалению, ей придется отказаться от своей археологии.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XXV.
  
  
   - Все остальное бросить здесь? Но это возмутительно! - возмущенно кричит Андреа.
  
   В свете лампы Coleman в китайской версии, отбрасывающей тени, на стены пещеры, она собирает последние находки в тканевый чемодан. Мы одиноки. Пендл отправился в лагерь, чтобы попытаться выполнить несколько особенное задание, которое я ему дал.
  
   - Перестань скулить, - сказал я, - с тем, что ты берешь, у тебя есть чем заняться, по крайней мере, на пять лет!
  
   - Ты говоришь, ну на три года! Может быть на четыре!
  
   - Это неплохо. А потом, с той репутацией, которой ты мне обязана, ты можешь собирать гранты в изобилии. На что жалуетесь? И, в любом случае, лучше уйти с четырьмя годами работы, чем остаться и пропасть в лапах китайцев. Вы можете мне поверить!
  
   - Не могу представить, что они действительно хотят нас убить ...
  
   - Они хотят весь лиданиум. Они, должно быть, думают, что я солгал им, что у меня его не было. Они мне не доверяют.
  
   - Это, с другой стороны, - насмешливо замечает доктор Риган, я могу это представить.
  
   - А когда русские нападают на Айхуэй, китайцы могут захотеть дать им что-то другое, кроме Риты, представьте себе. Они хотят прикончить меня. Они жаждут этого.
  
   - Учитывая то, что вы сделали в Тригде, я думаю, вы имеете в виду буквально.
  
   - Вижу, в юморе недостатка нет.
  
   - Что, если они не нападут на Айхуи? - неожиданно спрашивает Андреа.
  
   - Они нападут.
  
   - Вы уверены.
  
   - Да, я уверен.
  
   - Почему ? Прошло сорок восемь часов, а они еще ничего не сделали.
  
   - Поверьте мне.
  
   - Конечно. Не понимаю, почему я доверяю вам больше, чем китайцам. Иди, помоги мне вместо взять все это.
  
   Даем лампе гореть в пустой пещере и выходим с двумя большими флисовыми мешками, набитыми образцами, эскизами и инструментами. Это около пятидесяти килограммов, и если добавить сумку, которую Андреа оставила в моей палатке, то получится неплохой багаж. Я кладу все в кузов джипа, курсирующего между раскопками и биваком, и сажусь рядом с водителем.
  
   - В лагерь!
  
   Транспортное средство легко отправляется по свежей дороге, которую они только что проложили между пещерой и лагерем.
  С двумя сумками в своей палатке я открываю ту, которая уже там, просто чтобы убедиться, что никто не прикасался к лиданиуму, но его там нет, что меня удивило, и выхожу.
  
   Андреа отсутствует, но здесь есть Пендл.
  
   - Я спрятал ваш товар, - объявляет он. Он завернут в холст под твоей кроваткой.
  
   - Это правда, Артур? У них здесь есть минометы?
  
   - Нет. Мне удалось найти вам только гранатомет Горюнова с коробкой из двенадцати штук. Капрал, которому удалось продать, был доволен. Вы говорите, он не знает, что что-то в этом роде стоит как минимум две тысячи долларов по нынешней цене. Он продал его за сотню фунтов.
  
   - Разве он не был слишком любопытным?
  
   - Я сказал ему, что занимаюсь контрабандой китайского оружия. Казалось, он обрадовался. В любом случае, его интересовала именно сотня фунтов.
  
  
   Пожары в Тригде погасли, но из-за установки электрического освещения может показаться, что это не так.
  
   Везде просто огни. А два сторожевых катера мощными прожекторами обшаривают китайский и советский берега.
  
   Последние сто метров я ползу на животе. К спине привязан гранатомет. Мои карманы набиты взрывчаткой. В последнее время я только и занимаюсь диверсиями.
  
   Прошло два часа с тех пор, как я вышел из палатки и уже прошел три китайских патруля. Ти, должно быть, последовал моему совету и привел войска в Айхуэй. Русские делают то же самое по ту сторону реки, и все, чего не хватает, как сказал бы другой, - это искры, которая воспламенит порох.
  
   Я вижу несколько сотен человек с советской стороны. Некоторые убирают обугленные остатки с Тригды. Остальные бездействуют в ожидании приказов. Чуть дальше, в сухом месте, я различаю силуэты двух десантных кораблей. Так что товарищи действительно собираются начать атаку. Поскольку они выглядят бодрыми, как сурки в разгар зимы, я говорю себе, что это еще не все. Если только друг Картер немного не ускорит события.
  
   Моя идея состоит в том, чтобы немного пощекотать их, чтобы они начали наступление. Я намерен воспользоваться последующим беспорядком, чтобы к нам не проявляли особого интереса.
  
   Только стрелять будет очень сложно. У меня будет около 30 секунд, чтобы выстрелить своими двенадцатью гранатами. Тогда надо будет удалиться хоть на полтора километра. Там я буду считать себя в безопасности. Я проглочу два или три глотка виски, чтобы Ти поверил, что я снова выпил и не думаю, что он будет искать слишком усердно в моей комнате.
  
   Я продеваю гранату в трубку и вычисляю расстояние, угол выстрела, скорость ветра и расположение генерал-лейтенанта. Я должен быть осторожен, чтобы не испортить бронетранспортеры, чтобы не помешать моим русским друзьям навестить моих китайских друзей. Мое дело - провокация, больше ничего.
  
   Вот и появляется генерал-лейтенант. Он ходит по берегу, скрестив пальцы за спиной.
  
   Три гранаты уже летят по воздуху, когда первая достигает другой стороны реки Любви. Генерал-лейтенант разводит пальцы и кидается головой в землю. Его люди, выходя из летаргии, быстро подражают своему командируру. Мои двенадцать гранат разрываются по всему периметру базы. Абсолютное оскорбление, я стараюсь взорвать два последних прямо в центре поляны. Через несколько секунд на российский берег стреляет автомат. Практически сразу по китайской стороне обрушились тактические ракеты и минометные снаряды. Прошло две недели с тех пор, как был дождь, и в маньчжурском лесу быстро начинаются пожары.
  
   По моим оценкам, мне нужно около 20 минут, чтобы вернуться в лагерь. Через пять минут русские перестают стрелять, и я представляю, как они сваливаются в свои амфибии, готовые броситься на Айхуэй.
  
   Я вваливаюсь в лагерь, дыша перегаром убийственным для мух. Как и ожидалось, Ти сразу на меня напал.
  
   - Где ты был ?
  
   «Угадай», - сказал я, дружелюбно протягивая ему свою бутылку.
  
   - Нет, спасибо. Так что может быть лучше, чем пойти напиться в лес?
  
   - Нет. Я нашел эту пещеру случайно, но если вы представляете, что я пойду туда на четвереньках, чтобы выкопать какие-то старые гнилые скелеты, вы попадёте себе палец в глаз. У доктора Риган должно все, что нужно, чтобы постоять за себя.
   Выстрелы. Но звучит это смешно. Что с тобой, Ти?
  
   - Я думал, что слышал выстрелы.
  
   - Это был не я, честное слово! , я так выпил, что не смог бы подстрелить корову в коридоре.
  
   Толстяк дает смутное подобие улыбки, которая тут же стирается, когда мужчина, выбегая из грузовика связи, объявляет:
  
   - Русские атакуют. Два десантных корабля с людьми! Нам приказано идти, командир!
  
   - Где же ?
  
   - В Айхуи.
  
   - В Айхуи? О да ! Я понял. Ну вот дерьмо!
  
   Командир Ти, кажется, сдается в момент паники. Он оборачивается, оглядывается, потом смотрит на меня.
  
   - Ты останешься здесь с друзьями. Я оставлю троих мужчин присматривать за тобой. Мне очень жаль, но я тебе не доверяю. Когда мы закончим с русскими, я вернусь сюда и возобновлю наш разговор.
  
   - Привет, командир. Это будет зависеть от времени суток. Если вы придете домой слишком поздно, пожалуйста, не будите меня!
  
   Трое китайских охранников бросаются ко мне и окружают меня, чтобы показать, что они осознают важность своей миссии и не хотят меня отпускать.
  
   Командир Ти подтаскивает задницу к своему джипу и выкрикивает приказы своему водителю, которому, если это продлится еще несколько секунд, скоро понадобится слуховой аппарат. Несчастный борется со стартером, но джип упорно отказывается уезжать. Я остаюсь, и три моих ангела-хранителя толкают меня к моей палатке.
  
   Пендл и Андреа сидят, скрестив ноги, перед карточками и чашками чая. Я спрашиваю :
  
   - Охранники говорят по-английски?
  
   - Ни слова, - отвечает Артур.
  
   - Хорошо, поговорим спокойно. Русские атакуют Айхуи.
  
   Артур смотрит на меня с кислой улыбкой.
  
   «Прекрасно», - сказал он. И я предполагаю, что командующего Ти срочно вызвали на место происшествия.
  
   - Да. Он только что покинул нас. Должно быть, он оставил здесь свой джип. Видимо у него были механические проблемы.
  
   Артур вынимает из кармана кусок металла и протягивает мне.
  
   - Я слышал, что распределитель зажигания намного лучше работают с этим.
  
   Я подмигиваю ему и засовываю деталь в карман брюк. Я возобновляю свой отчет:
  
   - Аванпост Тригда снова подвергся нападению. Русские прислали большое количество солдат и два десантных корабля. Я увидел на месте генерал-лейтенанта.
  
   - Генерал ! - восклицает Артур. Хоула! Кажется, они относятся ко всему серьезно. Я все еще надеюсь, что, нанеся ответный удар Айхуи, они забудут об аэродроме.
  
   Он бросает свои карты на землю и добавляет:
  
   - Доктор Риган - адский игрок в покер!
  
   «Она хороша во всем», - сказал я.
  
   Артур смеется. Не Андреа. Она встает и подходит ко мне, чтобы обнять.
  
   - Мы… сейчас уезжаем? - спрашивает она дрожащим голосом.
  
   - Как только мы закончим с охраной.
  
   - Что ты хочешь чтобы я сделал ?
  
   - Все упаковано?
  
   Она отвечает молчаливым кивком.
  
   - Так иди, сядь на кровать и подожди.
  
   - Где охрана? - спрашивает Артур.
  
   - Два спереди и один сзади. Они думают, что я пьян.
  
   - На мой взгляд, у вас лицо человека, которого сейчас стошнит, и нет никаких сомнений в том, что надо позволить вам облегчиться.
  
   - В том числе.
  
   Он тащит меня на улицу, крича, что я болен. Двое солдат смотрят на меня с отвращением. Они моментально нейтрализуются. Я иду за палатку, чтобы позаботиться о третьем, и, когда я вернусь, Артур уже избавил два трупа от оружия и боеприпасов.
  
   За секунды все решается без единой помехи.
  
   - Ах, Артур, - сказал я, - тебя действительно сделали полевым агентом! Когда я думаю, что ты протираешь штаны на офисном стуле.
  
   Он выглядит очень гордым собой.
  
   - Если ты вернешь мне эту деталь, - говорит он, - я позабочусь о транспорте.
  
   Я передаю деталь ему и иду к Андреа. Она достала три сумки из палатки.
  
   - Это было быстро, - комментирует она.
  
   - Их было всего трое.
  
   - Невероятно, - говорит она. Думаю, я начинаю к этому привыкать.
  
   Я беру две сумки и машу ей, чтобы она проводила меня к джипу. В лагере нет никаких признаков жизни. Действительно, похоже, что командующий Ти взял всех своих людей, кроме этих трех, для борьбы с русскими в Айхуэ. Пендл поднял капот китайского джипа. Он ремонтирует его при свете фонарика. Я кладу сумки в джип.
  
   - Готово! - объявляет Артур, позволяя капоту упасть.
  
   Слышен шум, за которым следует приглушенный стон, как бы в ответ на громкий хлопок капота. Это происходит из огромной палатки Ти, которая в этом небольшом лагере выглядит как першерон, заблудившийся в стаде пони.
  
   - Что это такое ? - говорит Андреа.
  
   Отвечаю. - Если не ошибаюсь, у нас будет дополнительный багаж.
  
   С широкой улыбкой Пендл садится за руль и заводит двигатель. Я быстро иду к большой желто-зеленой палатке. Я вхожу. Рита сидит на земляном полу, привязанная к центральному столбу, с кляпом во рту. Я становлюсь на колени рядом с ней. Я не могу удержаться от громкого смеха ей в лицо. Вынимаю кляп.
  
   - Павел! Ах, Пол! Это ты ... слава богу!
  
   - Прекратите ваши стоны и быстро примите решение. Вы бы предпочли остаться здесь или поехать с нами в Америку?
  
   - Эм-м-м ...
  
   - Пока, Рита! - сказал я, оборачиваясь.
  
   - Нет ! возьмите меня ! Эти китайцы дикари, если бы вы знали ...
  
   Я снова заткнул ей рот кляпом и отвязал ее от столба, не ослабляя ее связанных рук. Затем я подталкиваю ее к джипу и бросаю сзади среди сумок Андреа.
  
   Доктор Риган долго ухмыляется. Я сел и мы отправились в Айхуэй.
  
   Пендл, как сумасшедший, мчится по маленьким разрушенным грунтовым дорогам. Время от времени он на секунду выключает двигатель, чтобы мы могли насладиться звуками битвы.
  
   - Как это далеко ты думаешь? - спрашивает Артур.
  
   - Три километра.
  
   - Значит, они наступают в город. Мы примерно в полутора километрах к югу от аэродрома.
  
   - А где самолет?
  
   - В конце трассы, к сожалению, - сообщает он мне.
  
   - Хорошо, теперь притормози. И выключи свет.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XXVI.
  
  
   B.206 Beagle остановился почти в конце взлетно-посадочной полосы, в конце, ближайшем к Айхуи. Тяжелые пеньковые веревки прикрепляют колеса к деревянным кольям, воткнутым в землю.
  
   Над деревней нависают огни. Время от времени над деревьями поднимается длинное тонкое пламя. К тому времени, как мы подъезжаем к самолету, шум боя заглушает двигатель.
  
   Андреа вздыхает. - Мой Бог !
  
   - Ты сказала это. Возьмем багаж. Артур, как ты думаешь, ты сможешь его наладить?
  
   «Я посмотрю», - говорит Пендл, приступая к работе.
  
   Когда три сумки вместе с Ритой, все еще с кляпом во рту, были брошены на задние сиденья, он восклицает:
  
   - Всё в порядке! Повозился со стартером и у нас все хорошо!
  
   На Айхуи грохочет все сильнее и сильнее. Пламя освещает лес, раскинувшийся на заднем плане, как средь бела дня. Время от времени я вижу незаметные фигуры, переходящие от дерева к дереву. В нашу сторону идет движение отступления.
  
   Пендл весело кричит. - Такое впечатление, что наш храбрый командир драпает!
  
   - Прекрати свою ерунду и помоги мне перерезать веревки. Полетели к черту отсюда!
  
   - Что я могу делать ? - спрашивает Андреа.
  
   - Сядьте и опустите голову.
  
   Я выхожу вправо и перерезаю крепления стилетом. Пендл делает то же самое слева.
  
   Раздается выстрел, очень близко. Затем в воздухе свистит дальнобойная граната. Рядом с деревянным укрытием отлетают осколки коры. Я кричу:
  
   - Старт, Артур!
  
   Наступает затишье, и в конце трека появляется силуэт. Это командир Ти. Ушли в прошлое его прекрасное высокомерие. Он черный с головы до пят, весь в поту, и он явно напуган. Его сопровождают трое солдат: авангард отступающих.
   У них была такая же идея, как и у нас, в основном из за численности русских и их огневой мощи. Сксть в самолет и улететь. Ти замечает меня и на секунду остаётся окаменевшей. Затем я вижу, как у него подергивается челюсть. Он поднимает пистолет-пулемет.
  
   Я успеваю опустошить половину магазина быстрее, чем он. Он падает убитый. Сопровождающие его люди на мгновение колеблются и принимают ответные меры.
  
   Когда я ныряю на борт, я слышу, как заводятся оба двигателя. Пули передо мной разрывают траву и бьют фюзеляжем над моей головой.
  
   Две русские гранаты взрываются в сотне ярдов от нас. Китайцы перестают стрелять, ровно настолько, чтобы я смог вскочить на борт.
  
   В размытом свете я вижу Андреа, свернувшуюся калачиком, как я ей велел. Я врываюсь в кресло пилота, включаю газ, и «Бигль» взлетает по взлетно-посадочной полосе, направляясь на север.
  
   Прижав голову к правому иллюминатору, Пендл, кажется, смотрит в лес, где сейчас бушует битва. Через дыры в салоне проникает резкий запах дыма. По мере того, как устройство набирает скорость, появляется еще несколько дырок. В свете фар я вижу грунтовую дорогу. На скорости 95 км/час «Бигль», кажется отрывается. На 115 дёргаю за ручку, и нос приподнимается. Мы взлетаем. Чем выше мы поднимаемся, тем лучше я себя чувствую. Я больше не на китайской или российской земле. Я лечу.
  
   Я хлопаю Артура по спине.
  
   - Выиграли, дедушка! Мы хороши!
  
   Артур падает со своего места и падает в проход. Его глаза широко открыты, пристально. Пуля пробила ему грудь.
  
   - Оттащи его, Андреа!
  
   - Нет ! О нет ! Я не могу !
  
   - Действуй, черт побери! Иди и положи его рядом с Ритой. Он наполовину лежит на пульте управления!
  
   - Ник, пожалуйста! Только не это!
  
   - Хорошо. Давай, возьми ручку. Я сделаю это.
  
   Андреа встает. Беру труп Пендла под мышки и перета его в дальний конец кабины.
  
   - Иди сейчас сюда.
  
   Она рухнула на сиденье второго пилота и тут же взяла меня за руку.
  
   Я спрашиваю :
  
   - Вы умеете читать карту?
  
   - Очевидно!
  
   Загляни в этот отсек, возле ручки второго пилота. Там она должна быть.
  
   - Куда мы идем ?
  
   - В сторону моря. Мы пересекаем массив Хочанг и пересекаем китайскую, северокорейскую и российскую границы недалеко от Владивостока. Я знаю дорогу, но меня беспокоят горы.
  
   - Горы?
  
   - Мы собираемся пролететь на высоте пятьсот футов. Возможно, даже меньше. Развяжи мой пояс и возьми его.
  
   Она смотрит на меня круглыми глазами. Наконец, она делает то, что я ей говорю. Она протягивает пряжку к свету, чтобы я мог найти кнопки.
  
   - Что оно делает ?
  
   - Он посылает автоматический сигнал бедствия и сигнал локатора военно-морским силам США, маневрирующим в Японском море. Нам наверняка понадобится помощь, когда мы покинем этот гребаный континент!
  
   - Как много времени это займет?
  
   - Чуть меньше трех часов.
  
   Андреа обыскивает купе и находит недавно сделанную карту Маньчжурии с воздуха. На прямой между Айхуэем и Владивостокским коридором всего несколько населенных пунктов и всего три аэродрома. Моей первой задачей будет пересечь Пти Кингканг, но, поскольку большинство пиков меньше тысячи метров, это не будет большой проблемой.
  
   Я собираюсь подняться на высоту пяти тысяч футов, пока мы не перейдем через горы.
  
   - Мы рискуем быть замеченными радарами.
  
   - Конечно. Но, видимо, их поблизости нет.
  
   - Если ты так говоришь…
  
   Я дергаю за ручку, и через несколько минут мы находимся на высоте трех тысяч пятисот футов. Вскоре мы пролетаем над небольшими округлыми вершинами к западу от деревни Куссуте. За ним тянется такая же цепочка, а за ней - пруд, населенный только оленями. На высоте пяти тысяч футов я стабилизирую полёт и включаю автопилот.
  
   Я чувствую, что Андреа не требует ничего, кроме небольшого утешения. Я беру ее на руки. Она вздыхает, позволяя себе пойти против меня. Через некоторое время я говорю:
  
   - Мне очень жаль Пендла. Вы знаете, это правда. Он был хорошим парнем. Я пойду посмотреть.
  
   Я поднимаю тело и кладу его в задней части кабины. В его кошельке нахожу обычную коллекцию документов, несколько фунтов и есть смятая цветная фотография улыбающейся пожилой пары, женщина похожа на Артура, как две капли воды. Его сестра. Придется ей написать.
  
   Рита ерзает как сумасшедшая и стонет под кляпом. Я беру ее за руку и усаживаю позади Андреа, которая смотрит в сторону.Вынимаю кляп.
  
   - Если есть что сказать, сделайте это интересно.
  
   - Тебе это не сойдет с рук?
  
   - О чем это?
  
   Я занимаю свое место за штурвалом и проверяю топливный индикатор. У нас достаточно, чтобы добраться до международных вод.
  
   - Хочешь выбраться живым, - отвечает Рита.
  
   - Немного, да!
  
   - Я бы хотела поговорить.
  
   - Хорошо, поговорим!
  
   - Не перед ней.
  
   - Тогда заткнись.
  
   - Хорошо, Рита капитулирует. Нам не нужно гибнуть.
  
   - Что ты предлагаешь ?
  
   - Высадите нас во Владивостоке. Обещаю, с тобой будут хорошо обращаться.
  
   - Ты правда думаешь, что я сделаю это. Ты смеешься ?
  
   - Это лучше, чем умереть.
  
   - Если ты хочешь меня убедить, тебе придется найти что-нибудь получше, моя красотка.
  
   - Хорошо, я поняла. Вы не сдадитесь. Мы все умрем. - Рита горько усмехается. - Зря стараешься , тебя собьют наши.
  
   - Я в этом сомневаюсь, - отвечаю я.
  
   - Русские очень боеспособны.
  
   - Безусловно. Дело в том, что ты единственная, кто знает, что я выбрался из Тригды живым. Нет, если российские ВВС пошлют самолеты, то в Тригду или Айхуэй. И даже если они узнают о моем побеге, им придется войти в воздушное пространство Китая, чтобы меня схватить.
  
   - Но не по коридору Владивостока.
  
   - Там допускаю, что есть риск сбоя. Но я рассчитываю, что в общей неразберихе пролечу.
  
   - Какая неразбериха? - спрашивает Рита.
  
   - Та, которая произойдет, когда авиация трех стран сойдется, чтобы нас сбить.
  
   Андреа подпрыгивает и начинает икать.
  
   - Потому что вы на это рассчитываете! - восклицает она, обращаясь ко мне.
  
   - Это единственный шанс, который у нас остался.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА XXVII.
  
  
   Два железнодорожных пути проходят параллельно в пятидесяти километрах к юго-западу от Чи-си. После них следующая железнодорожная ветка будет соединять Посьет с Владивостоком и концом Азиатского континента. Я спустился на пятьсот футов и до сих пор не вижу признаков жизни на земле.
  
   По радио - другая история. Китайская военная частота, используемая базой в Харбине, очень переполнена. Прошел час с тех пор, как они услышали о моем вылете, и уже половину этого времени они искали меня не в том месте. Возможно, из-за одновременного исчезновения Риты командир базы в Харбине считает, что мы направляемся в Хабаровск, в СССР, недалеко от северо-восточной оконечности Маньчжурии.
  
   За нами был отправлен отряд МИГ-21. Он пересек нашу трассу, направляясь на северо-восток, так что мы двигались на юго-восток и были уже на приличном расстоянии. Он может догнать нас на обратном пути, когда мы пролетим над стыком трех границ. То же самое с отрядом, вылетевшим с китайской базы в Мукдене.
  
   Но для этого им придется войти в воздушное пространство Северной Кореи.
  
   Лесистая местность постепенно уступает место ряду невысоких холмов, перемежающихся долинами, по которым текут небольшие ручьи. Уровень земли падает с высотой, и я вместе с ним. Возникают разрозненные фермы. Затем небольшие заболоченные площади превратились в рисовые поля. Теперь поверхность будет ровно спускаться к морю. Я нажимаю на ручку и отпускаю ее вниз, пока не выравниваюсь с вершинами деревьев.
  
   - Мой Бог ! - восклицает Андреа.
  
   - Давай, без нервозности. У меня штурвал в руках.
  
   Настраиваю радио на владивостокскую частоту. Там тоже обсуждается полёты.
  
   - Они гонятся за нами! - кричит Андреа.
  
   - Замолчи. Вы ни слова по русски не понимате! Они просто отвечают двум китайским эскадрильям, разыскивающим нас. Если повезет, они пройдут мимо нас на высоте сорока тысяч футов, даже не заметив нас.
  
   Спустя полсекунды две дюжины МИГ-22 проносятся над ними с адским ревом. Если кто-то из них увидел нас, они забыли сообщить об этом.
  
  
   - Оно сработало ! - кричит Андреа. Оно сработало ! Они собираются воевать с китайцами!
  
   Я похлопываю ее по колену, чтобы успокоить.
  
   - Продолжайте скрещивать пальцы. Теперь придется вызвать кавалерию.
  
   Пик Сен-Линь Шань исчезает справа от нас. Мы в воздушном пространстве Северной Кореи. Прямо на краю советской границы. Я немного поворачиваю влево и настраиваю радио на частоту ВМС США.
  
   - Привет! Кеннеди! Привет! Кеннеди! Элитный агент N3. SOS.
  
   Шипит, но это все. Повторяю сообщение и, наконец, получаю ответ:
  
   - N3, здесь USS John F. Kennedy. В чем твоя проблема ?
  
   - Я планирую сесть в море в сорока километрах к юго-востоку от Посьета. У меня заканчивается топливо, и я хотел бы, чтобы лодка вмещала трех человек и три больших мешка.
  
   Долго жду, пока получаю ответ:
  
   - Хорошо принято, N3. Sikorsky сбросит моторную гребную лодку с экипажем из двух человек сразу после того, как станет свидетелем вашей аварийной посадки. Эсминец Трентон заберет вас. Есть ли еще что-нибудь?
  
   - Да. Я был бы признателен за небольшое авиашоу на случай, если какие-нибудь азиатские самолеты, которые сейчас в воздухе, решат меня заметить.
  
   - Воздушное покрытие обеспечено в пятнадцати милях от берега. Удачи, N3.
  
   - Спасибо.
  
   Они не заметили меня на своих радарах, и это, кажется, их еще больше разозлило. Теперь они знают, куда я иду, благодаря моему сообщению. Главнокомандующий базы во Владивостоке реагирует быстрее, чем его китайский коллега. Ему потребовалось всего три минуты, чтобы сообразить, что я улетаю из Маньчжурии, и рассказать об их тригдинском происшествии. Он немедленно приказывает своим людям развернуться и преследовать меня.
  
   Я возвращаюсь к частоте ВМФ.
  
   - Привет! Кеннеди! Сейчас совершенно необходимо воздушное прикрытие
  
   Переходим линию Посьет-Владивосток. Настал день, и крестьяне идут по дорогам к рисовым полям.
  
   Еще полминуты и мы над океаном. Андреа посмеивается и хлопает в ладоши, как ребенок.
  
   - Мы спасены! Мы спасены!
  
   - Подожди, прежде чем радоваться. Мы будем под прикрытием через двенадцать миль. На такой скорости прошло еще три минуты.
  
   - В любом случае, Ник, что с нами может случиться через три минуты?
  
   - Очень много. Освободи Риту.
  
   - Зачем?
  
   - Может быть, мы примем принудительную ванну. Развяжите ее, чтобы она могла плавать. Во всяком случае, она, должно быть, догадалась, что теперь больше не стоит пытаться затевать что-то против нас. Разве это не так, Рита?
  
   - Я не хочу утонуть, - отвечает Рита.
  
   Неохотно Андреа освобождает ее от оков. Рита трет лодыжки и запястья.
  
   - Спасибо, - сказала она.
  
   - Пожалуйста.
  
   - Эй, Ник, - спрашивает она. Когда мы будем в море, ты меня не отпустишь?
  
   - Плыть в СССР? Это сорок километров.
  
   - Они выловят меня.
  
   - В обмен на что?
  
   - За услуги в будущем.
  
   - Я посмотрю.
  
   - Привет ! замечает Андреа. Он за нами гонятся!
  
   Поворачиваю голову и в левое окно вижу строй МИГ-22. Они находятся в восьми километрах от нас и с феноменальной скоростью догоняют нас. Мы все еще в восьми милях от побережья. Чтобы войти в международные воды, нужно ещё четыре мили. При скорости 1,5 Миги могут догнать нас примерно за пятнадцать секунд. Настраиваюсь на их частоту как раз вовремя, чтобы услышать:
  
   - Неопознанный самолет, разворачивайтесь и следуйте за нами на советскую территорию.
  
   Я изображаю самый московский акцент и отвечаю:
  
   - Как ты смеешь? Ты знаешь, с кем имеешь дело, друг мой?
  
   Затем наступает доброе десятисекундное молчание:
  
   - Назовите себя.
  
   - Это генерал Сахаров! Что это обозначает ? Разве вы не знаете, что меня не было сегодня утром? Даю сыну урок полета! Кто ты ? Я хочу знать твоё имя немедленно!
  
   Я чувствую, что там наверху большое беспокойство. На этот раз тишина длится добрых тридцать секунд. Это все, что мне нужно, чтобы выбраться из советского воздушного пространства.
  
   Сахаров - друг начальника генштаба. Он отъявленный пьяница и, в общем, его никто не принимает всерьёз.
   Но у него есть сын. Он в авиации. И всем рассказывает, что Восточная Сибирь - его родина.
  
   Тем не менее, у них ведь не бараньи мозги, чтобы не задуматься?
  
   Это работает. Командир соединения, кажется, воспринимает это серьезно, по крайней мере, до тех пор, пока сообщение из Владивостока не ударяет мне по барабанным перепонкам:
  
   - Сахаров в Москве. Сбейте его!
  
   - Но его больше нет в нашем воздушном пространстве.
  
   - Всё равно сбейте его!
  
   - Черт! Вот дерьмо! Вот дерьмо!
  
   Я вспоминаю все ругательства, настраивая переключатели, чтобы добраться до Кеннеди.
  
   - Привет, Кеннеди? Так поможете мне, положение дерьмо? Поторопитесь!
  
   - Не паникуйте, N3. К вам летят.
  
   Я прошу их принять меры. Как и было обещано, за горизонтом летит дюжина F-14. Что красиво и что приятно! Если бы я мог, я бы их поцеловал! Они приближаются, летя в нашу сторону. Сообщение ясное. Я радирую во Владивостокскую башню и говорю им:
  
   - Как вы думаете, моя шкура стоит этого и всех возможных последствий?
  
   Десять секунд тишины. Вокруг летают российские и американские самолеты. В салоне B.206 внезапно становится очень жарко. Затем, не говоря ни слова, советские самолеты свертывают и направляются обратно, чтобы проверить, где я. Еще несколько секунд и решение командира подтверждается Владивостоком:
  
   - Устройство идентифицировано. Он социалистический патриот, бежавший от реакционного режима в Пекине.
  
   Андреа прыгает на меня и ест мои губы.
  
   - Все, Ник, мы сделали это!
  
   F-14 с ревом пролетают мимо, отклоняются от курса и возвращаются на свои авианосцы. Командир передает мне:
  
   - Где вы хотите приземлиться, N3?
  
   - Везде, где возможно. Лечу на парах бензина.
  
   - рямо, N3. Мы следим за тобой.
  
   Мы в двадцати пяти милях от побережья. Море спокойно Чуть дальше - силуэт американского эсминца. Правый мотор останавливается, затем левый. Топливо кончилось.
  
   «Бигль» скользит по поверхности моря, но, к счастью, здесь совершенный штиль. Мы делаем два рикошета и останавливаемся на расстоянии трехсот метров.
  
   Крылья, установленные в нижней части фюзеляжа, придают B.206 хорошую плавучесть. Если бы они были вверху, мы бы круто провалились. Итак, у нас есть несколько секунд, чтобы развернуться. Я пинаю дверь. В небе парит большой вертолет ВМФ. Менее чем через полминуты шлюпка с двигателем мощностью 25 л.с. оказалась в воде с двумя людьми. Я помогаю Андреа и Рите подняться на борт. Я прохожу мимо тела Пендла, затем багажа и прыгаю. Было время. «Бигль» ныряет носом и навсегда погружается в глубины Японского моря.
  
   - Так ? - спрашивает меня Рита. Я могу плыть. Даже если я не смогу, я, по крайней мере, смогу умереть достойно.
  
   Я ласково улыбаюсь ему.
  
   - Моя маленькая лань, что может с тобой теперь случиться, мне плевать.
  
   Мы на борту уже два дня. Лежа на койке, я смотрю на стальной потолок, гадая, прогуляюсь ли я по палубе или еще немного полежу. Знакомый запах быстро решает эту жестокую дилемму. Сигара босса! Ястреб на борту. Спустя мгновение дверь открывается.
  
   - Например ! - восклицает он. Мы все это увидим. Ник Картер один в своей постели!
  
   - Это армия, сэр. Настоящая тюрьма. Они поместили ее в каюту сотрудника женского пола.
  
   - Бедный мой Ник, но это бесчеловечно. Я исправлю это для тебя.
  
   - Примите мою благодарность, сэр. Вы хотите получить товар?
  
   - Слушай, N3, ты как думаешь, зачем я пришел? Чтобы попробовать еду?
  
   Я улыбаюсь и вытаскиваю лиданиум из-под койки. Я положил его обратно в специальный пакет, когда поднялся на борт. Я вкладываю его в протянутые руки Хоуку, который серьезно кивает, чтобы показать мне, насколько он впечатлен.
  
   Босс кладет его обратно в сумку и запихивает все в свой неотделимый черный портфель.
  
   - Другой твой друг… эээ… как уже?
  
   - Рита.
  
   - Это она. Она упорно отказывается открывать рот. Но
  нам наконец удалось найти её родителей. Это некий Фала Драгомиров из русской семьи, переехавшей в Финляндию во время большевистской революции. - Такие слова до сих пор использует только Хоук. - Она изучала гуманитарные науки в Ленинграде и была завербована КГБ в девятнадцать лет. Ранее она выполнила две небольшие миссии. Одну на Балтике и одну в Марселе. У меня пока нет всех подробностей, но я знаю, что вы были его первой большой игрой.
  
   «Спасибо, сэр», - ухмыляюсь я, просто чтобы показать ему, что ценю «игровой» ход.
  
   - Пожалуйста, мой милый N3. Возможно, она сможет предоставить нам полезную информацию. В противном случае обменяем её на захваченного русскими нашего сотрудника.
  
   Я зеваю и потягиваюсь.
  
   «Если тебе скучно, - сказал Хоук, - я сразу найду тебе какое-нибудь занятие.
  
   - Спасибо, сэр. Дайте мне поскучать несколько дней.
  
   - Неделю. Мне нужно кое что сделать в Сеуле. Это займет время. Допустим, через неделю у меня в офисе в 11:30 Нет ... 12:30, мы вместе пообедаем.
  
   - С удовольствием, сэр.
  
   - Мне надо идти. Вертолет ждет. У тебя есть планы, N3?
  
   - Мне нужно в Англию. У Пендла была сестра ...
  
   Хоук улыбается и вытаскивает из кармана лист бумаги.
  
   - Её имя и адрес. Мы уже уведомили её, но я думаю, что ваш визит будет приветствоваться. Когда вы уезжаете ?
  
   - Завтра с телом. Я хочу взять Андреа. Она никогда не видела британской деревни.
  
   - За твой счет, милый!
  
   Ястреб улыбается. Мы пожимаем друг другу руки, и он ускользает.
  
   Могу ли я вздремнуть?
  
   Нет. Внезапно я одеваюсь и иду в местную мастерскую, чтобы посмотреть, продвинулась ли палеонтологическая наука.
  
  
  
  
   Примечания
  
  
   [1] 28,35 грамма.
  
   [2] На границе с Канадой.
  
   [3] Студенты за демократическое общество.
Оценка: 10.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"