Пять жизней Бориса Карловича.

   Весною все же воздух пахнет иначе. В нем абсолютно нет затхлости прелых 
листьев и тихой скорби осени. Аромат новой жизни кружит голову и обещает, 
что этою весной уж точно все будет по другому: не так, как всегда. Галине 
Семеновне было знакомо это чувство, хоть она уже давно не ждала чего-то 
нового от жизни. Она медленно вышла к лавочке у подъезда, шаркая 
войлочными ботинками на резиновой подошве, достала краюху хлеба и стала 
отщипывать от нее крошки в расчете на то, что хоть голуби составят ей 
компанию. Баба Наталья из соседнего парадного точно сегодня не выйдет. Да и 
встанет ли теперь вообще - неведомо. Появились голуби и завладели мыслями 
Семеновны. Наблюдение за этими глупыми птицами ей доставляло 
удовольствие. Как они пыжились и надувались друг перед другом, норовя 
стащить и запихнуть в свой зоб самый крупный кусок. "Совсем как люди", - 
подумала старушка, заприметив подходившего к дому молодого мужчину. 
Пришлось попросить его обойти стороной. Согласился. "Молодец", - мысленно 
похвалила его Семеновна и тут же забыла о нем, сосредоточив свое внимание 
на белом голубе с выпяченной грудкой и непропорционально коротким 
клювом. Баба Галя еще бы долго любовалась белым красавцем, но, минут через 
пятнадцать тот же молодой человек выскочил из подъезда, распугав птиц, чем 
до крайности расстроил старуху. Тогда то она и разглядела его лицо. Густые, но 
не сросшиеся на переносице брови, высокий лоб и короткая стрижка, прижатые 
к голове уши и большой рот: все эти черты она представляла себе, мысленно 
беседуя с ним. О чем? Наверное о своих обидах. Стариков и детей очень просто 
обидеть. 
   Вечером Галина Семеновна обнаружила увеличивающееся красноватое 
пятно на побеленном два года назад потолке кухни. Соседи сверху не 
открывали и, не долго думая, она вызвала милицию. Квартиру вскрыли, отжав 
иностранный блестящий замок ломиком, и помнившая войну старушка, тут же 
сползла бы на пол, не поддержи ее участковый - Гриша Павлюк. В коридоре 
лежал забрызганный кровью труп мужчины. На кухне в разных позах лежали 
четыре мертвых женщины. Одна из них - в луже крови, которая видимо и 
просочилась в квартиру пенсионерки.

                         *  *  *

   Лежащий у подъезда и все еще не желающий таять снег, был похож на 
старую половую тряпку, прежний цвет которой возможно был белым. 
   Выйдя из подъезда, Артюхов пнул ногой небольшой сугроб, небольшая 
частичка которого тут же оказалась на левой штанине, что естественно не 
прибавило ему положительных эмоций. Весь путь до троллейбусной остановки 
он согревал себя мыслью о том, что ехать надо почти из конца в конец, а 
значит, он будет ехать сидя и это можно считать комфортом. 
Троллейбус почти не опоздал и Борис шлепнулся на свое любимое место по 
левому борту, у окна. Достал кошелек и расплатился с девчонкой - 
контролером, подумав про себя, что это не лучшее занятие для девушки. Потом 
взгляд его задержался на арабе, которых стало появляться все больше в городе 
после провозглашенной Горбачевым перестройки и в его памяти опарышами 
зашевелились воспоминания. 

                          *  *  *

   В бесшабашной молодости Бориса Карловича звали "Карлой" и его 
ближайшее окружение ничуть не походило на компанию мальчиков из кружка 
"умелые руки". Любимым напитком компании шестнадцатилетних был 
портвейн, употребление которого предваряла пущенная по кругу трубка мира, 
набитая едкой марихуаной. Веселая, полная соблазнов взрослая жизнь, 
требовала и взрослых расходов. "Карлу" любили за необычные операции. 
Именно молодой Артюхов изобрел трюк с ядохимикатами, который затем 
многочисленные поклонники его криминального таланта повторили в сотнях 
городов бывшего Советского Союза, оставив тысячи доверчивых сограждан у 
"разбитого корыта". 
   На дверях подъездов вывешивалось объявление примерно следующего 
содержания:
"10 июня 1979 г. с 90:00 до 11:00 
санэпидстанцией города будет проведена хим. обработка вашего дома.
Просьба к жильцам, не имеющим возможности находиться в квартире в 
указанный период, выставить у дверей тару для отравы. Тара должна быть 
стеклянной, емкостью не менее 200 гр. и иметь герметичную крышку. 
Применять средство от тараканов следует в строгом соответствии с 
прилагаемой инструкцией.
                        ЖЭК Љ9".
   Нельзя сказать, что все, но большинство жильцов приняли на "ура" 
нововведение коммунальных служб. Нетрудно догадаться, что юным Робин 
Гудам оставалось только вскрыть те квартиры, у дверей которых стояли 
майонезные баночки. От тюрьмы Карлу спасало то обстоятельство, что он 
никогда не повторял свои трюки более двух раз. 
Одним из самых смешных по праву считался фокус с бутылкой водки. И, 
хотя дохода он никакого не принес, всегда вспоминался с удовольствием. Году 
эдак в 85-ом к Артюхову попало устройство для закупоривания водочных 
бутылок. Металлическая фиговина оказалась у Артюхова после свадьбы сестры 
Лехи Лысоконь по прозвищу "Бамбук". Родители выдали замуж старшую 
дочку. Парень достался ей хороший, работящий, но одной родни сельской - 
душ пятьдесят выходило, что по тогдашней напряженке с водкой было сродни 
стихийному бедствию. Выход нашелся, когда крестный "Бамбука" -
фрезеровщик из пятого цеха завода "Красный металлист" предложил 
изготовить нехитрое приспособление для закатки бутылок, в которые в 
последствии был разлит самогон. Свадьбу отгуляли, а через год ухнул реактор 
в Чернобыле и молодой отбыл на выполнение, как он считал, комсомольского 
долга. Недолго он пожил после этого трудового подвига. Зинка - вдова спилась 
и пропала бы совсем, если бы "Карла" не пристроил. Торгует теперь в киоске 
хламом китайским. Пьет, конечно. А кто сейчас не пьет? Важно что пьет и с 
кем.
   И приспособление это, ну для закатки, лежало в столе у Бориса почти 
десять лет, прежде чем попалось ему на глаза. Уже через день после этого 
памятного события Леня Лысоконь вошел в гастроном Љ45 и направился к 
винно-водочному отделу, прижимая к правому бедру кожаную сумку, в 
которой находились две водочные бутылки, запечатанные точь в точь как на 
"ликероводочном" и наполненные чистейшей водопроводной водой. Леня 
замер у прилавка, демонстрируя продавщице работу мысли по выбору 
спиртного на своем волевом лице. Наконец он протянул ей деньги и сказал 
голосом вечно сомневающегося человека: "Две бутылки "Столичной" 
пожалуйста". Когда ритуал купли/продажи был исполнен и бутылки 
перекочевали к "бамбуку" в сумку, он вдруг резко поменял решение и вернул 
водку, требуя взамен лимонад или пиво. Такая сила воли продавцом была 
встречена благосклонно и обмен состоялся незамедлительно. Суть фокуса 
заключалась, конечно, в том, что водку "бамбук" покупал по цене лимонада, 
ибо возвращал он все те же, запечатанные кустарным способом бутылки с 
водой. Заработанной за два дня работы таким образом водки, хватило их 
компании почти на год. "Ах, какое это было время", - умильно подумал Борис 
Карлович. Идеалы мужской дружбы жили в каждом из них. И каждый говорил 
с другом, как с равным. Занимались они тогда коммерцией: покупали и 
продавали товары вагонами. А водка в обмен на воду - так, игра ума, не более. 
   Как-то вечером Боря сел в такси и на вопрос: "Куда ехать?" Ответил, что ему 
нечем заняться и поэтому, наверное, следует поехать домой. Тогда чей-то голос 
с заднего сиденья произнес с нерусским акцентом: "Когда псу нечем заняться, 
он яйца лижет". Неведомое доселе чувство стало накрывать Карлу от пят до 
макушки. Поначалу он даже испугался своей неспособности контролировать 
растущую в нем агрессию. Позади него беззаботно улыбался араб. "Видимо 
будущий ливийский медик", - отметил про себя Борис, но вслух спросил 
нарочито ровным голосом: "Молодой человек, Вы видимо гость нашей страны, 
поэтому я должен спросить понимаете ли Вы смысл только что Вами 
сказанного?" "Да, я понимает", - закивал коротко стриженной черной головой 
араб и, видимо это была его ошибка, поскольку первый же удар случайного 
попутчика выбил ему два передних зуба. Затем Карла вытащил студента из 
автомобиля и, пару раз ударив ногой в живот, оставил лежать на тротуаре. 
Доехали молча. Случившееся не имело последствий для Артюхова, вот 
только арабов он с тех пор не любил. В тот день в нем умер интернационалист, 
каким его воспитывала еще советская действительность на лозунге "все люди - 
братья". 
   "Зря я не взял тогда с собой диктофон", - подумал в который раз Борис. По 
этому поводу припомнился ему разговор с "рыжим", который, по мнению их 
круга, считался знатоком юридических тонкостей.
- Магнитофонная запись не является доказательством, - твердил тогда бог 
весть где услышанную фразу Артюхов.
- Ты прав, - лениво соглашался "рыжий", - "в суде - не является. Но", - 
хитро прищурился он, - "для следователя это клад. Он ведь бедолажный часто 
все версии отрабатывает, а поскольку фантазия у него слабая, то и версии эти, 
как правило, бесконечно далеки от реальной жизни. Мечется он впотьмах, как 
кутенок в сарае. Мамку ищет. Мамка там где тепло. А в сарае может и мамки-то 
нет. Может единственно приемлемый по размеру объект, источающий тепло - 
это куча свежего навоза?
   Борис тогда не выдержал, - рассмеялся, отчетливо представив себе 
следователя в куче навоза, но диктофон с собою так и не взял ни в первый, ни 
во второй раз. Сейчас он опять, как и несколько лет назад в такси, ощутил 
растущую в нем, всепоглощающую агрессию. Но теперь ему было легче: он 
контролировал ее. Простое прикосновение к вороненому стволу ПМ, 
болтавшемуся под левой рукой, действовало как успокоительное средство. 
"Ничего", - уговаривал себя Артюхов, - "я смогу с ними договориться, я все им 
объясню. Они поймут". Диктофон действительно ни к чему: не стоит впутывать 
официальные власти. 
   Хотя, никогда ведь не знаешь, как повернется. Не зря же он взял пистолет. 
"Пути Господни неисповедимы". Борис вспомнил эту фразу и улыбнулся, 
поскольку чаще всех так говорил один из его старых приятелей, не 
признававший ни религий, ни богов. Единственной религией, которую 
исповедовал "Башкир", так звали приятеля в дружеском кругу, был коммунизм, 
да и то случилось это лишь в тот период, когда у "Башкира" не было денег. 
Едва заимев свой бизнес и став на ноги, тот публично отрекся от старых идей.
И действительно: пес знает, что случится в следующее мгновение. Взять 
хотя бы Наташку - старую приятельницу, подругу детства. Как ее угораздило 
стать монашкой? Ведь все, что она делала в этой жизни, она делала как бы 
играя. Бориса никогда не покидало ощущение, что она не такая, какой ее видят 
окружающие. Выходит, предчувствия его не обманывали? Все его 
родственники утверждали, что неоднократно в своей жизни доверялись 
предчувствиям и это спасало их от бед и неприятностей. Только дед Жора был 
начисто лишен этого качества, из-за чего с ним приключилась неприятнейшая 
история. 
   В 41-ом, когда была объявлена мобилизация, призвали паренька на 
действительную воинскую службу. Но странно как-то: все бумаги вроде 
оформили, а с особистом поговорить не удалось. Не было его в тот день что ли? 
Приказали явиться послезавтра, а пока идти домой отсыпаться. На следующий 
день в деревню вошли немцы. Сельскую молодежь согнали на станцию, 
погрузили в товарняк и отправили в Германию. Всю войну Георгий провел на 
ферме, занимаясь знакомым трудом. Наши освободили его в 45-ом и он остался 
служить на территории Восточной Германии. Будь у него предчувствие, - 
назвался бы другой фамилией, а так - через год службы переправили его на 
историческую Родину в наручниках. Чекист, который в этот раз оказался на 
месте, обнаружил, что деда Жору уже призывали на службу в Красную Армию. 
Как же он тогда оказался в Германии? Вывод ясен - дезертир. Восемь лет в 
лагерях. Насмотрелся всякого, здоровье угробил. Зато сейчас дети с него 
пылинки сдувают: дедушка ждет компенсации из Германии за рабский труд на 
немецких полях. 
   Артюхов тряхнул головой. Похоже, он все-таки лишен семейного дара. 
Иначе почувствовал бы раньше, что его водят за нос. Как все хорошо было 
запланировано: Нина едет в Нидерланды. Нянчит детей, зарабатывает валюту. 
За пару лет они проверят свои чувства, да и деньги, что Нинка заработает, 
лишними не будут. Квартиру купят попросторнее, чем Борисова мало-семейка, 
детей заведут. 
   "Башкир" просветил: "Фирма эта, через которую ты Нинку оформляешь, 
занимается поставками девок в бордели Западной Европы". У Бориса как 
пелена с глаз. А ведь верно. Пошел разбираться в первый раз. Просил вернуть 
уже уплаченные за визу и паспорт деньги. Отказали. Артюхов пригрозил 
милицией, ему рассмеялись в ответ. Ходил в ментовку. У них оказывается, 
даже отдел есть такой: что-то по предотвращению торговли людьми. Молодой 
лейтенантик внимательно выслушал, записал адрес фирмы, пообещал 
разобраться, да "воз и ныне там". "Придется видимо разбираться самому", - 
подумал Артюхов, купил через того же "Башкира" пистолетик и уже на 
следующий день сел в троллейбус, который и должен был доставить его к 
офису. 
   Краем глаза Борис разглядывал пассажиров. Было время, когда он 
специально ездил в переполненных автобусах: упражнялся в наблюдении 
людей. Очень скоро человечество его разочаровало и он ушел в свой мир, в 
котором, возможно и остался бы навсегда, если б не Нина. 
Чуть впереди Бориса Карловича не старый еще поп раскладывал на своей 
розовой ладони мелочь. "Вот времена пошли", - подумал Артюхов, - "поп от 
прихода далеко живет". Служителя культа слегка подтолкнула упитанная дама 
и тот, пошевелив ладошкой, уронил пятачок. "Ох, ты Господи!" - прошептал 
одними губами поп и махнул рукой. "Упомянул имя Господа всуе", - 
удовлетворенно отметил про себя Артюхов. - "Неужели не поднимет? А если в 
троллейбусе прихожане? На чьи деньги живешь?" - задавал внутри себя 
вопросы Борис, протискиваясь к выходу. Двери с шипением отворились, 
выплевывая "Карлу" на хмурую улицу. Поп наклонился за монеткой, видимо 
вспомнив о деньгах прихожан и гордыне. Троллейбус уехал, оставив Артюхова 
и недовольных общественным транспортом воробьев, клевавших выпавшие из 
чьей-то сумки пол батона. Борис постоял немного, вдыхая запах мокрого 
бетона, который казался ему запахом весны, и отправился к облицованной 
белой плиткой пятиэтажке. 

                                *  *  *

   У второго подъезда, в квартире которого располагался офис, сидела 
старушка, щедро разбрасывающая хлебные крошки в расчете заманить в свою 
компанию дворовых голубей. Те держались в стороне, изучая более бабульку, 
нежели предложенный ею корм. "Небось, отлавливают голубей пенсионеры", - 
подумал Борис, - " жизнь у них чай не сахарная. Того и гляди, до кошек с 
собаками дойдут". Артюхов снова вспомнил о трехстах долларах, которые он 
уже уплатил фирме за услуги, от которых теперь решил отказаться и сжал 
челюсти. 
- Молодой человек, - услышал Карлович старухин голос. 
- Ну, - не совсем любезно ответил он, отвлекаясь от собственных мыслей. 
- Не могли бы Вы пройти стороной? - улыбнулась кокетничая "старая 
перечница", как уже успел окрестить ее Борис. - Чтоб голубей не беспокоить. 
- Угу, - ответил Артюхов, удивляясь старческим причудам.
Он сделал довольно большой круг: обошел голубей, прошел до первого 
подъезда и под самим домом дошел до второго парадного. Приоткрыл дверь и 
юркнул в прохладный полумрак. Сердце отчего-то часто колотилось о грудную 
клетку. "Чего ты?" - спросил сам себя Борис, но никто не ответил ему. 
Конечно, визит можно было перенести, ибо интуиция подсказывала ему, что 
пора уходить, но "Карла" не доверял интуиции. "Что случилось?" - спрашивал 
он сам себя. Какая-то старуха, кормящая голубей, видела его? Ну и что? Он 
ведь не собирается делать ничего противозаконного? Нет. "Я просто верну свои 
деньги", - успокоил себя Борис и стал подниматься на третий этаж, в квартиру 
Љ23.
   Дверь долго не открывали и Артюхов, с неведомой злостью вдавливающий 
дверной звонок, собирался было уходить, когда в коридоре квартиры 
послышались шаги. 
- Сейчас, сейчас, - проговорил чей-то знакомый голос за дверью.
Борис напрягся. Нащупал правой рукой пистолет. Возбуждение не покинуло 
его. Замок открылся, щелкнув своими внутренностями, и пред Артюховым 
предстал тот самый лейтенант из РОВД, который обещал разобраться во всей 
этой мутной истории, связанной с торговлей людьми. "Карла" окончательно 
потерял контроль над собой.
- Крышуешь гад?! - заорал он, выпуская одну за другой пули из "Макарова".
Парня отбросило к стене, опираясь о которую он сполз на пол, оставляя на 
обоях кровавый след. Только тогда Борис заметил как в сущности молод 
убитый им человек. Но мысль эта не была основной. Кто-то другой, до сего 
часа дремавший в нем, принимал решения, сортировал информацию и 
направлял оружие. Борис выбежал на кухню, где молодые женщины - 
работницы фирмы сидели  за столом с Шампанским и коробкой конфет. "Как 
глупо все", - отметил кто-то в голове Бориса, который нажимал в это время на 
спусковой крючок, целясь по возможности в голову. Они даже не пытались 
убежать. И все же последней - четвертой подруге он прострелил шею. 
Женщина хрипела, выдувая ртом кровавые пузыри и билась головой о ножку 
стола. Борис осторожно переступил через нее и взял со стола нож, 
перепачканный кремом торта. Вытирать не стал. Резким движением он 
перерезал женщине горло. Через минуту все стихло. Артюхов прислушался. 
Никаких признаков того, что соседи обратили внимание на стрельбу в квартире 
Љ23 не наблюдалось. "Хотя, какие это должны быть признаки?" - задал себе 
вопрос Артюхов. - "Может звонят уже в ментовку? Ноги надо делать!" Борис 
тихо, на цыпочках пробрался в коридор и услышал, как этажом ниже 
включился мощный перфоратор. "Видать кто-то ремонт затеял", - 
удовлетворенно заметил "Карла" и, закрыв дверь, спустился во двор. Старушка 
со своими голубями совершенно вылетела из его головы, поэтому он прошел 
напрямик, распугав голубиную стайку, сплотившуюся у ног пенсионерки. Та 
недовольно посмотрела на молодого человека и покачала головой, отметив про 
себя, как бывает обманчива внешность. Наверху раздался вой перфоратора. 
Старушка посмотрела на часы. До обеда строителей оставалось еще полтора 
часа. Нечего было и думать идти обедать раньше: в квартире такой шум, что 
никак не вынести да и телевизор не слышно. "Дал же бог соседей", - начала 
плакаться сама себе пожилая женщина, - "вверху фирмачи какие-то. Постоянно 
у них музыка, веселье. Рядом поселился кто-то их новых хозяев жизни. Не 
успел квартиру купить, как тут же затеял "евроремонт". Ни тебе выспаться 
ночью, ни днем отдохнуть.

                                *  *  *

   Его взяли спустя две недели уже в Москве, на Ярославском вокзале, как 
человека, идеально подходившего под описание Галины Семеновны 
Плошкиной - жильца 20-й квартиры того самого дома, в котором было 
совершено убийство пяти человек. Арестовавший его наряд патрульно-
постовой службы, отметил полное повиновение арестованного, отсутствие у 
последнего огнестрельного оружия и нежелание сотрудничать с органами 
правопорядка. 

Егор Летов (апрель 2003 г.)