Огромное зеркало было подвешено к небу и отражало бескрайние просторы голубовато-белого снега. Вот и я, на холодном фоне, голая, загорелая, такая, как есть, ну, может, немного стройнее, чем наяву. Поза выигрышная, - достойная фотография для глянцевого журнала.
Увы, проснулась и оказалась на своем диване, в тонкой ночной рубашке и без одеяла.
Наверное, раннее утро. Но какая разница, если температура воздуха на улице, что днем, что ночью, колеблется на сороковой отметке. За открытым настежь окном еще целый месяц быть жаркому лету.
В каком-то соннике прочитала, увидеть себя, голой, - к смерти. Но страха не было, страшнее ужас, что жара никогда не кончится.
Все же есть ангел - хранитель, - колыхнулся тюль, надулся парусом и опал. Потянуло прохладой. Ветер с севера, сравнимый с глотком воды в пустыне. Я с удовольствием вдохнула его, и вдруг донесся мужской хор: "Севастополь русский город"! Женские голоса трижды прокричали: "Россия!"
Это возле круглосуточного магазина под моими окнами.
Что бы могло меня заставить думать о судьбе страны, города, даже улицы, и не только летом, не знаю. Кто-то скажет, - еще не клюнул жареный петух. Клюнул, конечно, клюнул, и уже давно, но я сама, своими силами, которых нет и не было никогда, пытаюсь строить свою жизнь. Какие ко мне претензии? Помощи от этого государства никакой, но лишь бы не доставало меня.
Только тетка помогает, как может. Может, еще как! Я рада, что она не ворчит и не попрекает, - понимающая. Моя щедрая тетушка, Дед Мороз и Снегурочка - три едина в одном лице.
Виновата я перед ней, каюсь, пусть поскандалит, но, надеюсь, помощи не лишит.
Как ей, сытой и богатой, объяснить, что не смогла, не поднялась рука отдать сумму, равную моему месячному доходу, продавщице, скучающей за прилавком запредельно дорогих вин.
Но ведь теткин заказ, более-менее, выполнен: ее дожидалась на кухонном столе бутылка вина, правда, на нолик дешевле, чем она заказывала. Вместо коллекционного Массандровского муската я купила мускатель, на три буквы длиннее. И не Массандровский. Откуда, прочесть не смогла, буквы мелкие, нечеткие. Зато этикетка на Крымскую тему: полуразрушенная Генуэзская крепость на фоне восходящего солнца. Не будут же лепить закат на бутылку бодрящего напитка.
Ладно, разберемся. Неужели я не найду к тетушке подход? А пока в душ, под спасительные холодные струи. И никаких лишних движений, иначе сердце не выдержит
Ожег холодом, но это от контраста температур. Тело постепенно охлаждается, сердце успокаивается, руки - ноги способны двигаться.
Разве можно согласиться с генетиками, что прародительницей всему человечеству была сто тысяч лет назад африканская Ева? Если колыбель человечества в раю, то рай находится в холоде. Я в этом убеждена.
Легко представить африканские темные лики на фоне пожаров, при звуковом сопровождении взрывов и пулеметных очередей. Знакомые картинки из фильмов и телевизора.
Холодный север это тишина, покой и бескрайние просторы. Я, быть может, и видела по телевизору чукчу с винчестером, однако, охотник, однако, охотнее вспоминаются анекдоты. Улыбка на круглом лице в меховом капюшоне, а вокруг белое безмолвие. Благодать.
Если все же африканская Ева, то пришла к нам из самого пекла, то есть ада. Значит, мы адовы дети? Что из этого следует, если не забуду, додумаю осенью, но не сейчас, чтобы кровь не вскипела, и мозги не расплавились.
За июль возлежания диван принял форму тела. Пьяных голосов уже не слышно, тихо, ощущение прохлады после душа радует, как радует то, что скоро явится моя тетя.
Свою роднулечку, свою тетушку я с детства обожаю. Приезжала много раз к ней в гости, а теперь она ко мне пожаловала, в первый раз, надеюсь, не последний. Целый год готовилась к поездке. Но как-то странно. Зачем-то вспомнила студенческие годы, песни у костра под гитару. Видимо, в ее жизни больше ничего интересного не случалось, иначе, зачем в возрасте, почти старческом, лазить по Крымским горам с тяжелым рюкзаком за плечами?
Не знаю, как поход, приедет, расскажет, но собиралась она с удовольствием. Тщательно подобрала экипировку, ничего не забыла, включая аптечку. Аптечку я бы не догадалась взять.
Она явно впала в детство: накупила сумочек, кошельков, косметичек, дорожных наборов, - все в розовых тонах. И даже рюкзак с палаткой розовые.
Пусть, я люблю ее и такую и с нетерпением жду, уже скоро. Она обещала приехать ранней электричкой. Так и будет: тетка - крутой начальник на своем Севере и умеет просчитывать на много дней вперед. Как скажет, так и сделает.
Она бродила по горам с большим запасом сырокопченой колбасы (надеюсь, кроме нее встречались еще идиоты, несмотря на жару) принципиально без компаса, - ориентировалась днем по солнцу, ночью по луне. А я, как могла, успокаивала себя: моя любимая старушка обязательно вернется. Иначе, зачем нам жизненный опыт?
Опыт не поможет, если она впала в маразм.
Весь месяц я решала дилемму: тетка выживет, кому, как не ей преодолевать высоты - нет, шансов никаких, она не вернется, в возрасте за шестьдесят из таких походов живыми не возвращаются - как? она и не вернется? Это невозможно. Ей не одолеть крутые тропы, по пятидесятиградусной жаре и с тяжелым рюкзаком на плечах.
Даже мобильный телефон не взяла, не хотела, чтобы ее отвлекали от созерцания природы.
"Моя любимая тетка вернется, обязательно вернется, иначе и быть не может", - произнесла я как молитву. Тревога отпустила, и я уснула глубоким сном.
Всплыли часы, мужские, командирские, многофункционального назначения, вплоть до встроенного компьютера. И еще женские часики: циферблат овальной формы, не больше двухкопеечной монеты, и россыпь бриллиантов по золотому ободку. Это чудо сияло на запястье у женщины.
Ах, какая женщина! Черная гладкая прическа и темно-красный бархат, обтягивающий классический женский торс на этикетке дорогих духов.
Себя не вижу, но знаю, я в черном, - цвет монашки, строгой учительницы. На душе печаль.
Нет, нет, не траур, скорее, присутствие криминала. Запах опасности.
Прекрасная брюнетка в темно-красном ожила. Рядом с ней слегка помятый, серенький спутник, - владелец командирских часов. Оба счастливо взирают на меня и моего старинного друга, тоже в черном. В изящной руке друга карточный веер, за нашими спинами занавес под цвет платья брюнетки. Мы что, в цирке?
Неожиданно всеобщее ликование сменяется мрачной подозрительностью. Женщина, угрожающе размахивая руками, направляется к нам, вернее, к моему другу. Вокруг темнеет, зажигаются огни, зловещие тени причудливо сплетаются на кровавом занавесе. Я вдруг замечаю на своем запястье те самые, сияющие часики. С ужасом наблюдаю, как мой друг отступает к выходу, отстегивая командирские часы, размахивается и бросает их к ногам женщины. Мне жаль отдавать чудо - часики, пытаюсь бежать и слышу теткины вопли о чьей-то совести. Вернее, о моей, и обо мне, "которую" и могила не исправит.
Вернулась! Радость какая! Но что-то не радовалось, что-то настораживало. Смутила теткина фраза, на мой взгляд, неправильная: "Где они? Куда ты их запрятала"? Ведь заказывалась бутылка муската в единственном числе. Легко догадаться, что вино ей не понравилось. От расстройства я пытаюсь снова вернуться в сон, узнать, успели ли мы с другом убежать, но не получилось из-за теткиных криков.
Хлопнула дверь в ванную, полилась вода. Вот и хорошо, пусть охладится.
Прозвенел телефонный звонок, могла звонить только соседка, я неохотно подняла трубку:
- Это я, - прозвучал знакомо приятный мужской голос моего друга. Сон в руку.
- Кто я? - нарочито резко спросила, чтобы смутить, поколебать уверенность в том, что его ждут, любимого.
- Это я, - повторил он все таким же приятным голосом, и произнес длинный монолог, из которого я уловила, что он, наконец, встретится со мной, уже на подходе.
Сон путался с явью, трудно отделить одно от другого. Я решила уточнить, спросив его, не продолжает ли зарабатывать карточным шулером.
- Карточной игрой? - поправил он. - Как ты могла такое обо мне думать. О, дорогая, моя, единственная!
Что о нем еще думать, если прошло, ого-го, сколько лет, как мы расстались, а он называет меня единственной.
Семь лет не виделись, месяц назад случайно встретились. Неужели я его скоро увижу?
Что делает женщина в подобной ситуации, если все еще не равнодушна к мужчине? Естественно, бросается к зеркалу.
Зеркало разочаровало. Вялое лицо иссечено мелкими морщинами, - надо было беречь от избыточного солнца. Допустим, румянами можно уравнять желтые щеки с красным носом. Но губная помада вряд ли поможет: кусай губы, ни кусай, надувай щеки, ни надувай, - за пять минут не восстановить бывшие губки бантиком. Если зубов не хватает, нечего и пытаться омолодиться.
На что я надеялась, если не было привычки ежедневно противостоять течению времени. Как бы сказала тетка: наши успехи - результат наших трудов. Учти племянница, - чудес не бывает. Я открыла дверцы платяного шкафа и стала перебирать одежду.
На пороге комнаты возникла толстая, еще толще, чем до похода, негритянского загара разъяренная тетка. Сквозь интенсивно - темную пигментацию лица и шеи пробивалась багровость праведного гнева. Жуткое зрелище, но все равно старушка от самовара, хоть и начальница. Все такие же, полненькие щечки и каскад подбородков и подбородочков. У, какая злюка.
- Живая! Как я рада!
- Не лезь ко мне. Ты лучше скажи, кто твой притон посещал в мое отсутствие.
- Никого не было, - растерялась я.
- Что смотришь? Вспоминай, кто заходил в мою комнату. Понимаешь или нет, что они очень дорого стоят! Или тебе все равно?
- Как дорого! Комнатные тапочки столько не стоят.
Я все еще думала, что тетка разбушевалась из-за бутылки. На сэкономленные деньги я купила себе комнатные тапочки из натурального меха на зиму.
- Я про часы, она про тапки.
Наконец, дошло до меня: не вино, а часы, золотые, овальной формы, в россыпи мелких бриллиантов. На браслете имя тетки: буква "О", оставшиеся буквы от "Ольга" стремительно взлетели в овале, символизируя энергию, замкнутую на себе. Вот такой кроссворд придуман ее многолетним поклонником, доктором наук, забыла, каких, кажется, математических. Вся родня о нем слышала, но никто не видел. Часы, подарок к теткиному шестидесятилетию - единственное проявление его существования.
- Ты что, думаешь, я их взяла? - возмутилась я.
- Я их отстегнула, уже на пороге, уже с рюкзаком за плечами, вернулась в комнату и положила на тумбочку рядом с кроватью. Где они?
- Не знаю, не видела. К твоему приезду мыла пол и все. Ничего не трогала.
- Что, больше никого не было?
- Нет, никого.
- Понятно, - ледяным тоном произнесла тетка.
Показалось, что она сейчас заплачет.
- Я поищу. Может, кот прыгнул на тумбочку, уронил их, стал играть, куда-то загнал. Найдутся, - говорила я, отодвигая от стены кровать. Поползала по полу, заглянула в шкаф, и вдруг вспомнила, что приходил сантехник. Дальше туалета я его, естественно, не пустила. Но тетка, издав вопль, ураганом промчалась по квартире, переложила пляжные принадлежности из рюкзака в ярко оранжевую сумку, уже на выходе пригрозила:
- Не вздумайте рыться в моих вещах, ни денег, ни документов не найдете. Все свое ношу с собой.
- Только сумасшедшие ходят на пляж с деньгами и документами, - отозвалась я уже в закрытую дверь.
Видимо, тетка подслушала разговор по телефону, поняла, что я кого-то ждала. Но вот кого, вряд ли догадалась. Если бы догадалась, так просто не ушла бы.
Пожалуй, мне пока везет: один герой покинул сцену, другой появится немного погодя. Пьеса в двух действиях, только бы без финала, в котором все друг друга закалывают.
Два взрывных темперамента при заочной многолетней антипатии взорвут все вокруг, и осколки полетят в меня. И никаких надежд не останется: тетка больше не приедет, и буду я продолжать лелеять скуку одиночества как привилегию королей, будь они неладны. Монархисткой никогда не была.
* * *
Моего друга встретила на Симферопольском вокзале, когда ждала приезда тетки. Кого только не встретишь на Симферопольском вокзале. Живешь в своем городе, годами ни с кем не встречаешься, а там, всегда, пожалуйста, выныривают из небытия давно забытые когда-то близкие люди. Все Крымские дороги ведут на Симферопольский вокзал.
Бывший друг был один. Увидев меня, сделал вид, что давно искал, и вот, наконец, нашел. В первых строках нашего неожиданного свидания сообщил, что он теперь не Артур, а Андрей по украинскому паспорту. Я поправила его: "Андрий". Он уточнил: "Мама в детстве меня Андрийкою кликала, как сейчас помню ее певучий голос".
Уже позже, когда мы расстались, я задумалась, почему в советские времена и Артур гож, а сейчас лучше называться Андреем. Про мать он придумал. Зачем ей кликать его Андрийкою, если она сама захотела дать ему имя Артур?
Друг радовался встрече, хотел продолжения, но сник, узнав, что я встречаю тетку. Над теткиным увлечением походами на старости лет посмеялся, повеселел, обещал позвонить, отлично, просто повезло, неслучайная встреча, есть дело, нужна помощница. Зачем? Деньги считать, их скоро будет так много, так много, конечно, поделится. О чем тут говорить.
Он меня обнял за плечи, и мы простояли с ним до прихода поезда. "Это она? - удивился он, когда тетка появилась на ступенях вагона. - "С такими размерами и в горы? Уникальная женщина!". Друг на прощание сказал, все, решено, берет меня в помощницы, все будет по-честному, ведь я его знаю, никогда не обманывал женщин. Оглядываясь, ткнулся в щеку мокрым и холодным носом, напомнив о собаке - друге человека, и удалился. Сколько его помнила, страдал хроническим насморком. Значит, не вылечился. Для меня всегда было загадкой: как при постоянном насморке у него был собачий нюх? Людей различал по запаху, и, с шумом втянув воздух, точно мог определить, кто был у меня в гостях.
Так и не поняла себя, понравился ли он мне в своем зрелом обличье. На преуспевающего бизнесмена не похож, но уверен в себе. Породистое лицо, когда-то гладкое, пухлощекое, стало костистым, морщинистым. Заметнее квадратный подбородок, и все такие же, как раньше, капризные губы. На щеках глубокие складки, - прибавили ему мужественности
Он стал интереснее, что тут говорить. Какая-нибудь дурочка приняла бы его за артиста. Держался так, будто на сцене: говорил со мной и успевал наблюдать за тем, какое впечатление производил на молодых женщин. Привычка ловеласа или стареющего мужчины, - раньше я за ним этого не замечала.
Когда ненадолго снял темные очки, я по глазам оценила, что жизнь его колеблется в промежутке между "так себе" и "неблагополучием".
Бывали времена лучше, когда он следил за собой, усиленно боролся с появлением морщинок у глаз, пользовался чуть горьковатым женьшеневым кремом и старался не улыбаться, позволял лишь слегка обозначить уголками губ улыбку или бровью недовольство. Часами торчал перед зеркалом и походил на кокетливую женщину. Но только перед зеркалом. Все же лицо в сетке морщин показалось мне более перспективным. Если он перестал бороться со временем, может, не только на молоденьких девиц будет обращать внимание, но и ко мне потянется по старой памяти.
Любил ли он меня, когда мы были вместе, я так и не поняла. Любовь - чувство тонкое, хрупкое, вряд ли могло выдержать грубо-материальные неурядицы. Я уже не застала тех времен, когда он работал учителем в школе, разводил пчел, выращивал картошку и продавал на рынке, держал коз и сам их доил. Мне достался не отягощенный собственностью мужчина в возрасте Христа.
Познакомилась с ним на одной из тусовок, не то семинар, не то конференция, с телевидением, журналистами местных газет, не помню на какую тему, а хоть бы "Есть ли жизнь на Марсе".
Он подошел ко мне явно не случайно, высокий, стройный, улыбающийся. И я поплыла навстречу ему, а потом и следом, никого вокруг не замечая.
Артур сказал: "Свобода дороже всего", - я ушла из дома, и мы поселились в маленькой комнатушке перекошенного частного дома с одиноким хозяином. Артур сказал: "Только ослы и бараны зависят от подачек государства", и мы пришли на оптовую базу и набили дорожную сумку губной помадой и лаком для ногтей.
Два дня проторчали на рынке в длинных рядах с теми, кто подобно нам, стремились к независимости от государства. Правда, попали в зависимость от покупателя.
На третий день предпочли теплую комнатушку и занятия сексом: я с любовью, он скорее из спортивного интереса, следя за дыханием, пульсом, периодами мышечного напряжения и расслабления, а также продолжительностью эрекции и факторами, влияющими на это.
Дом от старости не только перекосился, но и врос в землю. В комнатушку с маленьким окном и пыльными стеклами почти не попадал естественный свет, время суток не различалось. Мы из экономии выключали тусклую лампочку под потолком и погружались в беспросветную тьму, живя на ощупь. Товар пылился в углу, мы про него забыли.
На оптовой базе переписали паспортные данные Артура с пропиской в другом городе. Но, в конце концов, нас вычислили. В дверь хозяина постучали качки, обслуживавшие оптовую базу. Глуховатый хозяин долго и громко выяснял, кто такие, и что им надо. Артур с трудом пролез через окно, обещая, что меня не тронут, женщин не бьют, матюгаясь шепотом, бежал огородами.
Тетка переслала срочным переводом деньги оплатить долг и проценты, с условием, чтобы и ноги его, чтобы и близко, никаких больше Артуров в моей жизни.
Как она сказала, так и вышло: ни Артуров, ни Андреев, никаких мужчин больше не было. Жаль.
Прозвенел звонок. Сердце екнуло, когда увидела на пороге все такую же, гибкую и стройную фигуру моего друга. Он прошелся по квартире, даже заглянул в ванную. Неужели решил остепениться и у меня навеки поселиться?
Он рассеяно перебирал листья гербария на теткином столе, кажется, меня не слушал, видимо, присматривался, стоит - не стоит связываться со мной.
На кухне сразу увидел бутылку вина, изучил наклейку, скривил губы, но промолчал. Я вспомнила, как мы с ним проводили дегустации вин в ресторане "Мираж". Он удивлял присутствующих способностью с повязкой на глазах точно угадывать марку вина, где произведено, для хереса даже год выпуска.
Что ж, покупая этот фальсификат, на глубокого знатока вин я не рассчитывала. Но он не знал об этом.
- В честь нашей встречи? Благодарю. Тогда в темпе. Ждут дела. Да и с твоей теткой не хочется пересекаться, хотя она мне нравится. Не киснет на скамейке с пенсионерами. Я бы сам пошел в горы. Штопор найдется?
Он изящно выдернул пробку, выбрал два бокала из простого белого стекла, правда, не в форме тюльпана, как положено при дегустации. Я нарезала теткину сырокопченую колбасу, - закуска не под сладкое вино.
От закуски не отказался, что удивительно, никаких колбас раньше не ел, как не ел жареного, кислого, острого, соленого, не пил кофе.
Пить не спешил, снова изучил наклейку, понюхал вино, отпил глоток, подержал во рту, поморщился, наконец, проглотил с явным желанием выплюнуть.
- За какую цену тебе продали эту бормотуху?
Я промолчала. Он заткнул бутылку пробкой, переставил на другой стол и стал жевать колбасу.
- Ты все также легко запоминаешь вкус вина и даже завод - изготовитель?
- По возможности, - скромно ответил он.
Я достала из холодильника свекольный салат, пару помидоров, огурцы и специально приготовленную для тетки селедку с луком. Но он отказался. Видимо, как и прежде, ел все по отдельности: хлеб, свеклу, кашу на воде, сливочное масло, от селедки всегда отказывался. Не переносил рыбных запахов. Быть может, то, что нормально для нас, для него мучительно, как для талантливого музыканта попса, мужской хор военной академии и звуки работающего пылесоса.
- Глупо летом в Крыму не заработать. У меня полно гениальных идей, но потом. Сейчас важно твое согласие. Будешь мне помогать? Да или нет?
- Как же я соглашусь, если не знаю твоих идей.
- Делиться ими пока не готов. Интеллектуальная собственность. Понимаешь? Если согласна, это одно, а если нет, - другое.
- Хоть намекни, что мне делать? Бежать, прятаться, где-то скрываться?
- Воображение у тебя богатое. Роль ассистентки подойдет?
- Как раньше? Восхищенно смотреть на тебя, соблазнительно двигаться, подавать шляпу, а ты из нее достанешь кролика.
Он подумал и заулыбался всеми морщинами:
- Уловила. Мне нравится. Молодец.
- Живешь один? Сложностей с женщинами для меня не будет?
- Сложностей точно не будет, - ответил он, оглядев меня.
Ясно, не один. Я, наивная, на что-то надеялась. Он мужчина. Мужчины как коньяки: чем дольше выдержка, тем дороже. Его года - его богатства. Я же прокисшая одинокая женщина с увядающей внешностью.
Я потянулась за бутылкой, налила бокал вина до самого верха и выпила. Но лучше не стало. Скорее бы вернулась тетка с пляжа, или кто-нибудь позвонил, а этот, что напротив, с двойным именем, ушел и больше не появлялся в моей жизни. Чудес не бывает: молодая и красивая девица для любви, а я, старая подруга, для дела. Потом он обо мне и не вспомнит.
Мы оба молчали. Я сложила руки на коленях и наблюдала, как он жевал колбасу. Дожевал последний нарезанный кусок, сослался на занятость, ткнулся холодным носом в щеку, ушел, обещав позвонить. Как будто приходил на запах сырокопченой колбасы.
Мне опять повезло, они не встретились: тетка явилась вскоре после его ухода. Как в спектакле, - одна картина сменилась другой.
Утомленная плаванием и солнцем, она вела себя тихо, пока не обнаружила, что бутылка вина откупорена.
- Что делается, нельзя выйти из дома. С сантехником пила?
Зря я не убрала бокалы. Тетка налила вино в стакан доверху, залпом выпила, поморщилась и впала в гнев.
От перегрева люди становятся агрессивными, вот почему в жарких странах бесконечные революции и локальные войны. Этой мыслью я поделилась с теткой, кажется, зря, она схватила сумку, побросала туда вещи, включая колбасу и неудачную бутылку мускателя, пробормотав, - ноги ее больше не будет в воровском притоне, исчезла.
Жаль, что она покинула меня, но на удивление, ночью я спала крепко и без сновидений.
Ранним утром проснулась от странного поскребывания в дверь, будто собачка просилась домой. Открыла, на пороге стояла не похожая на себя, виноватая тетка. Обняла меня, поцеловала в щеку, пахнуло моим любимым запахом, она так и не призналась, что за духами пользовалась.
До конца ее отпуска мы вместе ходили на пляж, покупали разные вкусности и вина, в основном коллекционный Массандровский мускат, действительно, изумительный. По доставляемому удовольствию сравним, пожалуй, с запахом французских духов.
Перед отъездом тетка одарила меня кучей нужных подарков и тепло попрощалась, обещая приехать будущим летом. Кажется, впервые мы с ней мирно расстались.
* * *
Я ходила на пляж, но уже не так охотно, и, что лукавить, ждала звонка Артура - Андрея. И он позвонил, пригласив меня в ресторан "Прибой" с видом на море.
В ресторан меня давно не приглашали.
А-А стоял у входа, но не один, а с девицей по имени Наташа.
Мужчины его возраста дуреют от молодых девиц, я знала, но не до того, чтобы водить за собой совсем еще девочку с повадками вокзальной шлюхи.
Хотя умная и красивая девушка вряд ли согласится на мужчину его возраста и без стабильного положения. Был бы кинорежиссером или флагманом частного бизнеса, красавицы роились бы вокруг него.
В его же случае приходилось мириться с косоглазием, малым ростом, фигуркой бочонком, кривенькими ножками и выраженным психическим отклонением на лице с уклоном в дебилизм.
Надо быть справедливой, Наташины недостатки компенсировались откровенной готовностью сейчас и с любым мужчиной. Она высовывала язык, облизывала губы, судорожно улыбалась, ерзала на стуле, поправляла короткую юбку и выставляла на обозрение ножку миниатюрного размера в новых, не по-летнему закрытых туфлях. Туфли классные, хорошей кожи, белые, из дорогого магазина.
Со всех сторон и углов зала в нашу сторону смотрели мужчины, включая бармена у стойки, - кто украдкой, кто откровенно. На их лицах читался охотничий азарт: схватить, унести и насладиться. А-А нервничал.
Я вдруг увидела на запястье левой руки Наташи часы, золотые, с бриллиантами. Она заметила мой интерес, широко заулыбалась, отстегнула часы и протянула мне. Вот и гравировка на золотой пластине браслета, у самой застежки: в овале стремительный взлет продолжения теткиного имени: "льга".
А-А был насторожен. На мой вопрос о часах он коротко ответил: "Не сейчас". Его волновал интерес окружающих мужчин к подружке.
Наталья пожала плечами, даже не попыталась вспомнить, откуда часы, взяла их из моих рук, застегнула на запястье явно широкий для нее браслет и, сползая со стула, вытягивала свои ноги. Она лепетала о том, какая у нее маленькая ножка, почти невозможно купить во взрослом магазине приличную обувь по размеру. А-А не обращал внимания на ее слова, время от времени вскакивал и о чем-то говорил с барменом, кажется, ему знакомым.
Наконец, официант принес мускат, естественно, Массандровский, не такой дорогой, как мы пили с тетушкой, но тоже недешевый, салаты из мидий для меня и Натальи, и мороженое. Салат и мороженое ела только я. А-А тревожно следил за молодым бычком, пристально, в упор, пожирающим нашу девицу одуревшими глазами. Я тоже почувствовала тревогу и даже забыла про часы.
А-А пригубил вино, подержал во рту, проглотил, но не успокоился. Как тут успокаиваться, если бычок манил Наталью, а она, дурочка, усиленно облизывала свои губы, вот-вот слюни потекут по подбородку. Наш мужчина, видимо, сообразил, что силы неравные, быстро рассчитался, прихватил бутылку, мы встали и заспешили к выходу.
Дурочка призывно оглянулась. Бычок как под гипнозом пошел следом за нами. А-А рванул вперед, остановил такси с двумя свободными местами. Толком не попрощавшись, мы расстались, бычок повернул назад, не преследовать же меня.
Дома я походила по комнатам, воспроизводя в памяти тот момент, когда А-А пришел ко мне в гости и стал знакомиться с квартирой. До его появления мы с теткой облазили все углы комнаты. Может, часы были на самом видном месте, там, где мы и не догадывались? На каком же? В ванной? Допустим, тетка принимала душ, сняла часы и оставила на полке, нам с ней не видно, а высокому А-А в самый раз.
Заманчивое занятие - расследовать преступление, я ведь любительница чтения детективов.
Итак, он взялся за ручку, открыл дверь ванной, заглянул. Зачем? Просто так? Почему нет? Ведь не мог же он целенаправленно искать теткины часы. Я стояла рядом с ним. Он ничего не трогал, только заглядывал: левой рукой опирался о косяк, правой потянул за ручку. Потом мы сидели на кухне, я следила за его руками. За чем мне еще было следить, если в душе надеялась, что ведь не так просто пришел, может, я ему все еще нравлюсь, может, обнимет, как в старые времена. Глупо, но надеялась.
* * *
История с теткиными часами не давала покоя. Почему я не потребовала объяснений от А-А? Подумаешь, какой-то бычок стал преследовать дурочку. Зачем меня надо было приглашать в этот ресторан? Если он украл часы, почему не спрятал от меня? Версии, одна нелепее другой, крутились в моей бедной голове, не привыкшей долго думать на одну тему. Может, он хотел меня втянуть в уголовные дела? Может, уже втянул? Как? Может, сфотографировал: я с теткиными часами в руках, - и бычок был с ними в доле? Меня начнут шантажировать?
Я стала бояться темноты, на ночь оставляла свет, записывала сны, гадала на картах, рунах, книгах со стихами, тыкая вслепую в строчки, и потом долго думала, что это значило.
В зеркале видела себя заметно похудевшей, с тонкой талией, но лицо осунулось, и это меня не красило. Мучила бессонница, я стала уставать даже от самых малых физических нагрузок, редко брала в руки тряпку, запустила квартиру и почти не выходила из дома.
В конце сентября, когда уже можно было дышать и не прятаться от пекла, я подумала, что, зациклившись на конкретных часах, упустила смысл происшедшего. Важно, что они, то есть часы, символизируют. Вот что главное, ведь я во сне получила знаки свыше. Они так и приходят, - во снах.
Символизировали теткины часы время, - быстротечное, необратимое и неотвратимое, не знаю, как кому, а мне вряд ли удастся выскочить из него. Да, время необратимо и ведет к неизменному трагическому концу, но моя жизнь в моих руках. Я могу мучить себя мыслями о смерти. Но могу и радоваться, например, погоде, неважно, какой. Просто радоваться.
Вывод из всей этой каши в голове удивил меня. Я неожиданно для себя решила, что пора самой себя содержать, а не надеяться на тетку.
На последние деньги купила карты Таро и книгу о гаданиях. Уверенная в том, что космические силы помогают мне, села на скамейку недалеко от центрального рынка. Рядом с собой положила картонку со словом, написанным черным фломастером: "Гадаю".
Долго в одиночестве не засиделась. Подошла женщина, - разговорились. Оказались коллегами, она тоже гадала. Я прислушалась к ее совету, решила не искушать стражей порядка, а дать объявление в газету. Клиент пошел, не косяком, но достаточно, чтобы выйти из состояния хронического безденежья.
Незаметно прошел месяц, я неплохо заработала. Вначале стеснялась много брать, но поняла, доверяют больше дорогой гадалке. И еще поняла, что гадают люди с достатком, - им особенно хочется светлого будущего. Я щедро обещала его. Так что хватало не только на хлеб, но и шампанское.
* * *
Позвонила тетка, сказала, что уволилась. Выплатили зарплату за год вперед. Так что она теперь на заслуженном отдыхе, с кучей денег. У них уже снег и холод, хочется тепла, и на праздник седьмое ноября приедет ко мне.
Такой теплой осени даже у нас давно не было. Днем до двадцати пяти градусов, а ведь уже ноябрь наступил.
Когда она вышла из вагона, я ее не узнала: передо мной стояла заметно похудевшая, сбросившая два десятка лет, тетушка с гладким лицом. Никаких подбородков и подбородочков. Тихая, какая-то отстраненная, скользящий взгляд, странная улыбка. Скорее даже не улыбка, а усилием воли поднятые уголки губ. Такой она не была даже в молодости, даже в школьные годы. "Самая полненькая в школе была, пышечка, и очень умненькая", - говорила о ней моя покойная мама.
- Ты че, теть, замуж собралась за своего профессора?
Я взяла ее дорожную сумку, действительно, не тяжелая, и мы поспешили на автобус.
- Ох, и устала, все, отдыхаю, пусть теперь племянники и племянницы меня кормят, - сказала она, переступив порог моей квартиры.
- С удовольствием.
- Сомневаюсь, - она заглянула в холодильник и удивилась, - неплохо живешь. Научилась зарабатывать, или спонсор появился?
- В моем-то возрасте? Что ты, тетя, вон, сколько красавиц мечтает о спонсорской помощи.
- Неужели зарабатываешь?
Она вытащила альбом с фотографиями вечера ее проводов на пенсию, и пока резала сырокопченую колбасу, я рассматривала ее в кругу коллег: веселая, самая живая и очень красивая на фоне рано увядших и смурых подружек.
Перед тем, как идти в душ, она отстегнула часы овальной формы, поблескивающие, кажется, бриллиантами, и положила на тумбочку.
Когда надолго закрылась в ванной, я рассмотрела часы и обнаружила гравировку: овал и стремительные буквы.
Неужели доктор наук повторил свой подарок? А был ли он? Может, он плод теткиной фантазии? Наверняка она придумала жениха - профессора.
После душа мы обе с ней приоделись в нарядные платья: гулять так, гулять.
- Рассказывай, - она открыла бутылку Массандровского муската, и мы сели за праздничный стол. - Божественный напиток. Все, никаких гор, приеду на будущий год: едим и гуляем у моря, слушаем прибой и ничего больше. Рассказывай.
- Сначала выпьем.
- Да, конечно, обязательно. За любовь, - она подняла бокал с вином и поправила браслет на запястье.
Действительно, божественное вино. Мы выпили еще. Она смотрела на меня, в ожидании.
- Ты мало вещей привезла. Неужели, правда, завязала, никаких походов? - начала я издалека.
- Ни рюкзака, ни спального мешка, только складной стульчик, сидеть на берегу и смотреть на море. Рассказывай.
Она меня не перебивала. Когда я закончила, расхохоталась, как раньше, весело, звонко, показывая не только крепкие передние, но еще крепче, коренные зубы. Лицо ее покраснело, со лба стекал пот, из глаз лились слезы. Удивительно, как ей идет смех, будто для этого сохранились зубы, не совсем ровные, но белые и без единого изъяна, недаром она родилась с большими губами. Как я раньше этого не замечала? Она засмеялась и стала походить на себя, прежнюю, - здоровую, сытую, сильную тетушку. Не понимая сути смеха, я наслаждалась им.
Приступы стали реже, и, наконец, она успокоилась, вытерла пот и слезы, и поведала мне, как было на самом деле.
Когда она выскочила из моей квартиры с сумкой, остановила маршрутку и села в нее, вдруг вспомнила, - документы взяла, а кошелек с деньгами оставила дома. Запрятала его далеко в шкафу среди вороха постельного белья.
Она стала лихорадочно рыться в своей сумке и обнаружила в боковом кармане, среди шпилек, монет и двух гривен пропавшие часы. Вряд ли, перед тем, как отправиться в поход на целый месяц, могла так просто, на тумбочке оставить ценную вещь. Автоматически, не осознавая, потому что мысли были заняты предстоящим путешествием, положила часы в сумку и забросила ее на шкаф.
Вышла из маршрутки, двух гривен хватило оплатить проезд, стала гулять по городу. Голод не грозил: с собой колбаса и бутылка вина. На городском пляже всласть накупалась и уснула до вечера. Проснулась, когда уже зажглись огни.
На набережной наткнулась на объявление: "Не проходите мимо. Не пропустите шанс выиграть достойную вас сумму". Текст набран на компьютере и внушал доверие. Стрелка указывала туда, где было темно, правда, недалеко от освещенной набережной. Ей ли бояться темноты?
Узкая дорожка быстро закончилась высоким забором, из тех, что ставятся, когда затевается стройка. За забором и рядом высоких деревьев ярким прожектором освещалась площадка, напоминающая теннисный корт. Сама площадка была закрыта для обозрения плотной и неподвижной толпой людей. Тетке пришлось немало времени проторчать за спинами, прежде чем удалось просочиться сквозь нее.
Она увидела несколько рядов стульев, повернутых в сторону импровизированной сцены. Там стоял стол с бутылками, сбоку почему-то холодильник. За столом сидел лысый, круглоголовый, страдающий ожирением мужчина, запустив руки в красную коробку. Тетка сразу поняла, что коробка наполнена деньгами. Чуть поодаль стоял другой мужчина: высокий и стройный, глаза его были завязаны черной лентой. Рядом с ним девица маленького роста. Тонкая полоска ткани прикрывала грудь, спина обнажена, короткая юбка едва прикрывала трусики. Девица держала в руке тюльпанообразный бокал, наполненный красным вином. Чем еще?
Лысый мужчина за столом громко повторял: "Господа, делайте ставки! Подходите, господа, поторопитесь! Через минуту будет поздно!" Перед ним лежали жетоны с номерами.
- Что это? - спросила тетя рядом с ней вставшего мужчину.
- Дегустация вин. Вон там, видите? Барабан. Желающий вытаскивает шар с номером. Берется бутылка под таким же номером. Дегустатор должен угадать, что за вино. Пока что угадывает он, сумма накапливается.
- Хороший дегустатор не ошибается.
- Не скажите. Игра длится уже долго.
- Сколько номеров?
- Сорок.
- Сколько?! - удивилась тетка.
В душе тетки что-то засвербело, природный авантюризм дал о себе знать, - нельзя упускать шанс.
Она присмотрелась к происходящему: люди не просто так пришли посмотреть на зрелище, они активно участвовали, охотно раскрывали кошельки, обменивали деньги на жетоны. Подстегивало то, что мероприятие в любой момент могли прикрыть: вряд ли городские власти признают его культурным. Любому ясно, что дегустатор и его помощники не собирались платить налоги.
Тетка понаблюдала, как крутился барабан, сначала быстро, потом все медленнее. Шар с номером доставал лысый мужчина или желающий из публики. Мэтр стоял с черной повязкой на глазах. Ассистентка выбирала бутылку, наливала на треть вина в бокал. И начиналось захватывающее зрелище. Тетка и не представляла, чтобы дегустация могла быть такой зрелищной.
Нужно было видеть, как мэтр нюхал содержимое бокала, как брал в рот вино, как медленно совершал манипуляции, положенные в таком случае. После этого вино выплевывал в стакан, который держал в другой руке. Долго полоскал рот. Девица скромно стояла в стороне. Нет, кажется, в контакт не вступала и никаких знаков мэтру не подавала. Они работали здесь не первый вечер, значит, публика им доверяла.
Тетка даже слышала иностранную речь, видела, как в коробку клали не только гривны, но и рубли, и доллары. Дегустатор все угадывал.