Горы строительного мусора, свежевырытые окопы, черная земля еще не покрылась зеленой порослью. Из-за мусора кое-где высовываются дула военной техники.
Трупы убрали, но сохранился специфический запах гниющей плоти. Кровь пропитала степь, и буйно полезли красные маки.
На въезде в город перегородил дорогу шлагбаум. Охраняют морпехи, над ними колышется на ветру растяжка, белым по черному: "Каждый человек имеет право убивать и быть убитым. Революция".
Серые дома на сером фоне. Темные одежды редких прохожих. Мужчины в черном ходят группами: вязаные шапки надвинуты на глаза, руки в карманах.
Троллейбусы с выбитыми стеклами выстроились в нестройный ряд на обочине дороги до площади.
Площадь огорожена забором из колючей проволоки. По периметру забора стоит охрана, сегодня пятница - расстрельный день.
Недалеко от шлагбаума кучка детей. Среди них два мальчика: Илька Швабрин и Вовка Иноземцев. Им бы в школе учиться, но давно распустили на каникулы, а школа сгорела.
Сегодня поведут на расстрел Вовкину мамку. Папка Ильи согласился участвовать в команде приводящих в исполнение.
Вовка нетерпеливо перебирает ногами. Он замерз на ветру и время от времени поглядывал вдаль. Там, за рядами оград и окопов, на высокой насыпи строительного мусора появились маленькие фигурки. Это взрослые дяди и тети, хотя издали похожи на школьников. В прошлый раз, когда они появились в городе, Ильке подарили бинокль, а Вовку обещали забрать с собой. Мамка тоже сказала, чтобы он после ее расстрела шел к ним. Их зовут еврокомиссары.
Вовке они нравятся, но Ильке нет: одеты несерьезно в шорты, торчат голые коленки, как у первоклашек. Илька просто завидует, что Вовку раньше заберут в страну со стабильной экономикой, как говорил дед Швабрин.
Ничего, очередь дойдет и до Ильки, но не скоро, потому что расстреливают по алфавиту.
Вчера вечером Вовкина мамка, пьяная и веселая, сказала, что все будьмо, не боись, сына, жизнь начнется для тебя как в сказке.
Жаль, отца расстреляли в первых рядах. Он, как- никак, поумнее мамки.
Думать теперь самому, какую страну выбирать. Он бы выбрал Америку, но мамка сбила с толку: "На запад, сына, токмо на запад. Там детей любят. В Америке тоже любят, но она далеко". От чего далеко, Вовка не понял.
Он учил географию и лучше ее разбирается, где восток, где запад, но все же, где Америка, понять не может. На западе или на востоке?
Когда он спросил мать, она задумалась, но ответить не смогла. Вот ведь, какая упрямая, куда угодно, хоть в Африку, только не Америку.
- Мои не торопятся, еще отец живой, когда до матери дойдет очередь, все хорошие места займут, - пожаловался Илька.
- Эгоисты, только о себе и думают.
- А говорят, что думают обо мне.
- Как это? - удивился Вовка.
Илька пожал плечами. Он сам не понимал. При живых родителях ему не светила лучшая жизнь. Да и вообще жизнь.
Компьютера давно уже нет, из друзей только Вовка. Но и его сегодня не станет.
Илька с тоской посмотрел туда, где терпеливо дожидались расстрела еврокомиссары. По международному праву им нельзя вмешиваться в дела взрослых всех стран мира. Об этом знал даже первоклашка.
Он повернулся к Вовке:
- Мне папку жалко. А тебе?
- Жалко. Но какой жизнью он меня мог обеспечить? Он сам говорил: если не расстрел, то самоубийство. Первое лучше: не надо ничего придумывать и не надо на веревку тратиться. Мне его, живого, жальче было. Знаешь как жалко! Он хватался за голову, вот так, - Вовка закрыл ладонями уши и затряс головой. - Что за жизнь, до чего мы дошли? Выпить не на что. Он мне сказку о рыбаке и золотой рыбке рассказывал: сидит старик на берегу синего моря, а рядом разбитое корыто. И еще он говорил, живем как в этой сказке: хотели все и сразу, и не осталось у нас ничего.
- Смотрите, идут! - закричал кто-то из детей у шлагбаума.
Действительно, к площади приближалась толпа людей, среди них много женщин. Они были далеко, и Вовка, как ни старался, мамку не увидел. Они выстроились в ряд. Напротив них встали люди в черном с закрытыми лицами.
- Я папку предупредил, чтобы он твоей мамке сразу в сердце попал. Он обещал.
- Сейчас начнется, - Вовка отвернулся и зажал уши.
Илья последовал его примеру.
- Все, кончено! - донесся чей-то детский голос.
Охрана открыла шлагбаум, и дети направились к насыпи, откуда им махали и шли навстречу еврокомиссары.
Илья со слезами на глазах смотрел на своего друга.
- Ничего, скоро уже, машина запущена, некому остановить, - произнес Вовка, повторяя слова отца.