Аннотация: История о коварной Жанне и её лоховатом полюбовнике
Подфартило как-то раз одной бабайке по имени Жанна выскочить за бусурмана. Уж она то как радовалась! А как её родня то нарадоваться не могла, что избавились наконец-то от этой беды! Ведь уже за тридцать девахе перевалило, а она всё в гражданских, прости господи! Да так на всю округу осрамилась, что замуж никто брать не хотел. Хоть вези её в дальние глухие края, где никто про неё не ведает, и отдавай задарма! А ведь была она красотою лепа да бровьми союзна, речами сладка да ласками искусна!
И вот, наконец, смилостивились боги иноземные да прислали в Шемахань бусурман тевтонских, великий газовый путь возводить да казну богатить. И был среди тех зодчих святой Хартвиг. Был он витязем видным и статным, да валюты при себе имел множество. Уж как Жанна в него вцепилась! Знатная она была в этом деле мастерица. Упросила она Хартвига исповедовать её, дабы чистой стать, аки горлица, а сама и так перед ним расстелилась, и этак, и на колени пред ним пала, и губами к нему прижалась, да всё слова ласковые на ушко нашёптывала. Задурила она парню голову. Женился он на ней и пропал, совсем пропал.
И вот приехала бабайка к Хартвигу в его родное селение и лицо её от удивления перекосилось. Ведь она раньше думала, что тевтонцы все богатые да на виллах живут, а тут такой конфуз: городишко совсем махонький да людишки всё бедненькие. А её супруг Хартвиг мало того, что гол как сокол, так ещё и подати платит! Беда и только!
Но наша Жанна, не кручинясь, косы длинные расплела, красоту подвела, коготки подточила, срамоту подбрила, и пошла по трактирам плясать-выпивать, птицу синюю искать да собою торговать.
А в это время, проезжал как-то мимо с посольским приказом черногорский принц - Радован Великолепный. Да и остановился он в местной харчевне, коней напоить да члены уставшие поразмять. Был он богат, работящ, щедр, ласков, обходителен, ростом богатырь да собою красавец! Как увидал этот мачо неземной красоты мучачиту заморскую, так сразу умом и тронулся. Да так пылко, что с Жанной тоже приключилась любовь с первого раза. Чего ещё может желать красна девица?
Для девицы оно может и довольно, но для бабайки, с глазами завидущими да руками загребущими - всё мало! Три месяца она прикидывала и так и этак и, наконец, решилась: быть ей принцессой Монтенегро! И вот, в самый разгар этой дикой, всепоглощающей любви, наша Изольда сообщает своему Тристану, что она понесла! И, конечно же, понесла от него, а не от супруга святого, потому как с мужем уж который месяц близости избегает: не то платоническая любовь у них, не то какая иная срамная! А истинная любовь - только для него, Радована, любимого, единственного и неповторимого! И родит Жанна ему в ночь, не то сына, не то дочь...
Тут и сказочке конец! А дальше - чистая правда!
Приехавшая погостить подруга Люда, признала вдруг в черногорском принце дешёвого жиголо и, порывшись в своей сумочке, извлекла визитную карточку горе-принца с расценками на предоставляемые услуги. Оказалось, что черногорский мачо в действительности - обычный альфонс на содержании у своей немецкой супруги! Вот это был облом! Таких провалов великая комбинаторша давно не знала.
Рашо не отпирался. В качестве извинений он даже решил вскрыть себе вены огромным ритуальным ножом, который тут же достал и положил перед собой. С траурным лицом Рашо попрощался с Жанной, со своим умершим старшим братом, с духами своих предков и хранителями Чёрных Гор. Но вскрыть себе вены у него не хватило духа. Да и зачем, из-за какой-то там, прости господи, поступать так нехорошо со своим милым, соблазнительным телом? Это же так не эстетично! Через полчаса Жанну стало одолевать любопытство. Ей очень хотелось посмотреть, как из-за неё, непревзойдённой богини, мачо, наконец, покончит с собой. Ведь все подружки ей не раз хвастались, что из-за любви к ним мальчишки вешались, а из-за Жанны - ещё никто! Но, слава богу, наконец, этот миг для Жанны настал, и она обязательно должна насладится им сполна, чтобы потом похвастаться на девишнике. Когда Жанна открыла квартиру своим ключом, то застала Рашо по-прежнему живым и невредимым! Хуже того, этот надутый пингвин писал прощальное письмо, расписывая подробности их совместных с Жанной отношений, дополняя свои мемуары расходными чеками и квитанциями, и, конечно же, обвиняя во всём её! Жанна на секунду представила, как полиция зачитывает это письмо её свекрови и ей стало нехорошо. Она снова увидела нищий Туркестан, работу на панели за несколько манатов, а также свою вездесущую маму, вытаскивающую её из всех злачных мест и отбирающую последние, честным местом заработанные тугрики. Затем видение исчезло так же быстро, как и появилось. Жанна, пытаясь прийти в себя, быстро оглядела комнату. Нож лежал всё ещё на том же месте, чистенький и неиспользованный. 'Ты даже покончить с собой не способен! Ничтожество!' - подытожила Жанна и, артистично хлопнув дверью, пошла восвояси. 'Уж теперь-то он точно с собой ничего не сделает!' - довольно резюмировала Жанна, вздохнув с облегчением.
Беременность 'рассосалась' как бы сама собой. И тут Радован, заявив себя пострадавшей стороной, потребовал у Жанны назад все свои подарки, а у её супруга Хартвига - все деньги, которые он потратил на Жанну, разумеется, за вычетом гонорара обычной путаны. Муж-недотёпа глупо спрашивал: 'Жанна, чего он хочет?' 'Меня хочет, чего же ещё!' - невозмутимо отвечала Жанна, втайне надеясь получить у него согласие на адюльтер. Томно прикрыв ресницы, она представляла, что Хартвиг скажет: 'Рашо, дорогой, что же ты меня сразу не попросил?! Я бы тебе её так отдал! Или бы выменял на что-нибудь!' Решившись, Жанна, сама не заметила, как тихонько открыв дверь квартиры Рашо, и прокравшись на кухню, она набросилась на него с кривым турецким ножом, нанося ему широкие, резаные раны. Радован был польщён такими чувствами со стороны полюбовницы, и даже хотел тут же отыметь её в знак величайшего восхищения, но одумавшись, от греха подальше, выставил её вон из дома. 'Такая и кастрировать невзначай может' - с опаской подумал он: 'Зачем потом кастрату её любовь?' Через некоторое время в дом монтенегра позвонил Хартвиг. 'Я хочу тебя убить!' - зарычал он на него, изображая кровожадного сакса. Черногорец не растерялся, а эффектным жестом открыл телескопическую дубинку и, погрозив ею, спросил: 'А ты, братан, часом не из самоубийц будешь? А то не по понятиям нам с тобой из-за бабы ссориться!' Но тут Хартвиг показал себя как истинный добропорядочный бюргер и, выйдя из дома, тут же позвонил о вооружённом югославском террористе в полицию. Услышав про такое палево, Рашо быстро схватил зонтик и, наплевав на все понятия, помчался в полицию рассказывать, что подвыпивший священник приставал к нему с 'неизвестными намерениями', но получив решительный отказ, тут же донёс на него святейшей инквизиции. В качестве искренней правдивости своих слов мачо продемонстрировал всем свой зонтик.
Дело понемногу стало приобретать огласку и, чтобы упредить события, Жанна распустила слух о том, как 'какой-то идиот, спустившийся с высоких Чёрных Гор за солью, завидев её, окончательно тронулся умом. Он вбил себе в голову, что Жанна должна обязательно стать его любимой женой, возглавив гарем Радована Великолепного'. Разумеется, 'между ними ничего не было', и деньги она от него принимает исключительно из сострадания, и бескорыстной любви опять же к деньгам.
Слухи о таких обидных словах быстро достигли Рашо. Оскорблённый в лучших чувствах, он начал приглашать всех подруг Жанны в гости на чашку чая и плакаться им в жилетку. Конечно, домашнего порно с участием выше указанной особы или платья 'Моники Левински' у Рашо не нашлось. Зато у него был целый мешок подарков из солнечного Туркестана. Развернув полотенце с туркестанским флагом и надписью 'Я тебя люблю', Радован размахивал им, словно это была цыганская новобрачная простыня, уже использованная по назначению. И в довершение ко всему он одевал на себя женское ожерелье с подвесками, вообразив себя герцогом Бэкингемом.
'Почему же никто не вызвал 'Скорую помощь'?' - спросите вы. Ну почему же? Вызывали. Но это уже совсем другая история!
Но не прошло и месяца после ссоры любовников, как напившись до беспамятства на своём дне рожденья, Жанна явилась к Рашо и, признавшись в великой неувядаемой любви, со словами: 'Вернись, я всё прощу!' - юркнула к нему в постель. Взаимное безумие продолжалось.
Встречаясь в условиях повышенной конспирации, любовной парочке через месяц стало скучно. Но как-то раз, хватив лишнего, Жанна начала обзванивать всех своих знакомых и хвастаться, что Радован приполз к ней на коленях, умоляя о прощении. В подтверждение своих слов 'королева Садомазо' громко щёлкала хлыстом, заставляя Рашо подать голос. Справедливости ради стоит заметить, что голос был действительно его. Зато пришедших на утро к Жанне гостей ожидал ещё один сюрприз. На звонок в дверь из спальни выползла синяя Жанна. Синяя не в смысле пьяная, что также имело место, а синяя в смысле синяков: всё её тело и лицо были покрыты свежими сочными синяками и кровоподтёками. 'Вот это любовь!' - с завистью думали подруги.
А Рашо, начитавшись средневековых рыцарских романов, стал проникать в спальню Жанны через окно, благо этаж был первый. Через это же окно он и покидал свою курочку, когда Хартвиг возвращался домой. Но как-то раз кто-то из знакомых 'застукал' Радована во время этих акробатических упражнений, и слухи снова расползлись по городу. Рашо стали открыто называть некрофилом, ведь он же сам на весь город раструбил о том, что Жанна для него умерла. Гордость и тщеславие черногорца были задеты. Нужно было срочно решать проблему. Монтенегр начал энергично обзванивать всех недоброжелателей и методично запугивать их. Результатом такой деятельности стало то, что люди, по доброму германскому обычаю, стали писать на Радована доносы. Через три месяца доносов на Рашо в полиции уже лежала целая куча. Разгневанная немецкая общественность требовала наказать наглого иностранца. Дабы предотвратить третью мировую войну, доносам дали официальный ход, решив устроить показательную расправу. Рашо было предъявлено нелепое обвинение: 'Вы, батенька, преследуете нашу горячо любимую Жанну и хотите её убить!' Заикаясь от испуга, он нанял лучшего адвоката в городе. И немудрено: по такой статье можно самому стать горячо любимым большими волосатыми мужиками! Шутки и лирика в отношениях любовников закончились. Радован в буквальном смысле боролся за свою задницу. Недолго думая, Рашо смело заявил, что это не он, а Жанна его преследует! И это она сама его соблазнила, и это её нужно судить за растление несовершеннолетних, так как у него на родине совершеннолетия достигают в 50 лет!
Началось заседание суда. Жанна подготовилась основательно. Просмотрев фильмы 'Адвокат дьявола', 'Линкольн для адвоката' и 'Мимино', она чувствовала себя магистром юриспруденции. Рашо же призвал на помощь весь клан Радуловичей, как всегда, дух своего умершего старшего брата, упаковку подгузников и адвоката. Сестра Галя дала Жанне твёрдый наказ: 'Всё отрицай!' Вняв её совету, Жанна с невозмутимым видом привычно лгала, отрицая любые намёки на интимную связь с Радованом. А что ей ещё оставалось делать? Ведь следующим свидетелем был её муж. Неожиданно, следом за Жанной в зал суда проследовали по очереди ещё десять свидетелей, опровергнув все её показания. Кульминацией судебного разбирательства стал рассказ о 'беременности' Жанны. Так как судья и прокурор были женщины, разбирающиеся в технической стороне дела, то смех над придурковатостью Рашо долго содрогал стены суда. Сжалившись над великовозрастным балбесом, суд признал Жанну виновной в растлении слабоумных и приговорил её к исправительным работам в общественных туалетах.
Таков бесславный и поучительный итог этой истории. Не зря говорят: 'Не рой другому яму - сам в неё попадёшь!' А по сему, заклинаю вас, молодые люди: 'Если у вас с девушкой была оргия, но она настаивает что беременна именно от вас, потому что вы были первый или последний, или материнское сердце ей так подсказало, смело посылайте её на букву Х и тогда вы избежите не только звания величайшего лоха, но и многих проблем, включая визит к венерологу'.