В городском парке оживлённо и шумно. Площадка аттракционов полна народа. Кружатся карусели, поскрипывают "чёртово колесо" и качели, гудят, набирая скорость, самолёты. Возле киосков и палаток, где продаётся мороженое и газировка, выстраиваются небольшие очереди. Снуют дети, прогуливаются с колясками молодые мамы, тут же хлопочут заботливые бабушки. Царит приподнятое настроение отдыхающих людей. Летний вечер; солнце ещё не спряталось, и деревья отбрасывают длинные причудливые тени. Один из тех приятных вечеров, когда не хочется думать и можно спокойно помечтать. Прогуливаюсь и я, надеясь встретить знакомых. Но вскоре суета надоедает, сворачиваю в тенистую аллею, вдоль которой изредка стоят длинные деревянные скамейки со спинками, присаживаюсь, облюбовав свободную. Отсюда хорошо видна гуляющая публика, за которой можно наблюдать, покуривая сигарету и поглядывая вслед симпатичным девушкам.
Отвлечённо любуясь столетними стволами клёнов и сосен, яркими цветными узорами на клумбе, я незаметно уплывал за облаками, куда-то вдаль, размытых в сознании, времён. Неожиданно моё внимание привлекло смутное волнение в верхушках деревьев. Стало темнеть, небо быстро затягивалось тёмными тучами, пытаюсь определить, откуда придёт несвоевременный дождь. Осматриваюсь в поисках убежища от ливня и только тут замечаю, что людей в парке почти нет, а последние из них торопливо расходятся и исчезают. Воздух наполняется необъяснимой тревогой, первый низкий раскат грома не оставляет сомнений в надвигающейся грозе, скорее в укрытие! Окружающая картина местности меняется на глазах: деревьев почти нет, вокруг серое пронизывающее опустошение. Довольно далеко от парка замечаю улицу с одноэтажными домами и последних исчезающих прохожих. Раскат грома сливается с шумом падающих первых крупных капель дождя. Нет, не дождя, это крупный град, а я застигнут врасплох...
Первые крупные градины падают недалеко, подскакивают и отлетают в стороны. Где укрыться? Всё вокруг затянуто плотной дымкой и поблизости не видно ничего, где можно было бы спрятаться. Рядом со свистом падает огромная градина и, о, ужас! Только сейчас замечаю, что это камень серого цвета! С неба падают камни: маленькие размером с зёрнышко, большие размером с вишню и сливу, и, уже совсем неожиданно - булыжники! Только этого мне не хватает, успеваю подумать, отскочив в сторону от большой "градины", шлёпнувшейся рядом. Перспектива оказаться погребённым под кучей камней меня никак не устраивает. Мысли исчезают, изо всех сил бегу от грохота за спиной. Сердце колотится, дышать становится трудно, в теле и ногах нарастает мелкая дрожь. Силы уже на исходе, и я с надеждой прислушиваюсь. Шум притих, останавливаюсь, с силой выдыхаю воздух. Кажется, пронесло...
Что же это было? Я поражён и напуган. Немного успокоившись и отдышавшись, оглядываюсь по сторонам, но что это?
ПРЫЖОК
Серо-свинцовое небо висит прямо над головой. Такого же цвета камни под ногами и, насколько хватает глаз, заостренные верхушки холмов с тёмными впадинами между ними сливаются с горизонтом. Удивление сменяется беспокойством. Куда делись деревья, дома, люди и, как далеко простирается эта пустыня, где выход? Вдалеке замечаю более светлую полоску неба, решаю, - надо идти туда. После полуторачасового путешествия по заостренным камням и впадинам, приближаюсь к светлеющему небу с уже просвечивающей голубизной. После подъёма на очередной бугор небо становится приветливым. Наконец-то, появилась надежда выбраться из этой, удручающей взгляд, пустыни. Делаю ещё несколько шагов и, радостный всплеск надежды сменяется разочарованием. Впереди скалистый обрыв, за ним - пропасть, дно которой скрывается в клубящемся тумане. Дальше пути нет. Присаживаюсь на камень и напряжённо вглядываюсь в окружающую местность, стараясь высмотреть хоть какую-то подсказку или ориентир для выхода из этой ловушки. Но везде присутствует всё тот же однообразный и унылый пейзаж. Ни одного дерева, ни кустика и ни одной травинки. Вокруг тишина, которую в самый раз назвать мёртвой. После неудавшегося марш-броска наваливается усталость, во рту пересохло, надо бы найти воду, без неё долго не протянуть. Поднимаюсь и продолжаю путь в поисках воды или чего-то живого. Энтузиазм и энергия поиссякли, иду медленно, внимательно вглядываясь в окрестности. Воздух неестественно сухой, хочется пить, но картина остаётся прежней.
Возникает ощущение, что хожу кругами по одному и тому же месту. Представление о времени исчезло: не день и не ночь, а какая-то безвременная серость. Неожиданно оказываюсь на краю огромного ущелья. Плато почти отвесно обрывается вниз, ограничивая видимость. Ложусь на живот и осторожно подползаю к краю обрыва. Почти прозрачные облака, похожие на пар, медленно меняя очертания, висят внизу. В разрывах между ними замечаю зелёный цвет. Всматриваюсь, напрягая зрение. Там земля, лес и едва заметное движение людей, которые выглядят чуть больше крупных муравьёв. Воспринимаю их скорее инстинктивно, чем зрительно, но уже знаю, там - жизнь, которая настолько далека, что кажется нереальной. Отползаю от края, встаю и начинаю искать участок, хоть немного подходящий для спуска. После нескольких часов бесполезных исканий оказываюсь на том же месте. Устал, во рту пересохло, воздух неподвижный и до невозможности сухой, без всяких признаков жизни. Вокруг, насколько хватает глаз, бескрайняя каменная пустыня. Возможно, она где-то кончается, но выхода мне уже не найти, слишком много потрачено сил. Отвесная скала манит своей близостью и доступностью, а ещё больше тем, что какой-то тоненькой ниточкой связывает меня с видимой жизнью. При мысли "жизнь" - саркастически усмехаюсь, выбора у меня нет...
Тут же приходит мысль, - почему же нет? Ведь говорят, что выбор есть всегда, только в чём он заключается именно в этой ситуации? Начинаю анализировать своё положение. Остаться здесь - это верная и медленная смерть. Спуститься вниз - нет никакой возможности. Вот и весь выбор, выбор - как умереть. Ждать медленной смерти наверху или прыгнуть вниз, решив эту проблему быстро. Какими ничтожными и маленькими кажутся сейчас ещё недавно занимавшие меня проблемы. Какой незначительной и пустой воспринимается вся прожитая жизнь. Первый вариант меня явно не устраивает, и в сознании всё явственней вырисовывается второй вариант - прыгнуть.... Первый и последний полёт, но это всё же полёт, это сознательный и свободный выбор, который можно сделать только один раз. Представил финал: стремительное падение, удар, тело мгновенно сплющивается..., ни страха, ни боли, ни сомнений... Вот и всё.
Ещё раз осматриваюсь вокруг, здесь нет ничего живого, а там - жизнь, которая меня безнадёжно привлекает. Выбор сделан. Немного отхожу от края, легонько разгоняюсь, отталкиваюсь и ...
Тело стремительно падает, кровь приливает к голове, выворачиваюсь, вспомнив, как это делают парашютисты, расставляю руки и ноги в стороны и "парю". Но, можно ли это назвать парением? Тело стремительно летит вниз, тяжелеет и набирает скорость. Ветер шумит в ушах, воздух забивает лёгкие, глаза почти ничего не видят. Сердце сжимается, в самый раз сравнить себя с куском падающего железа. Физически ощущаю приближение земли, ещё немного... Неожиданно, откуда-то из подсознания вырывается на одном выдохе: "Господи, помоги!" - Это даже не слова и не мысли, а крик тела или чего-то более глубокого, что живёт во мне. Не надежда, а какой-то намёк на неё, подспудно таившийся до сих пор внутри и всё ещё связывающий меня с жизнью.
Скорость падения неожиданно замедляется, едва ощутимый порыв неведомой силы относит меня в сторону к приближающемуся лесу. До него уже близко, вижу колышущиеся кроны высоких сосен. Мелькает мысль, - если упаду на верхушку дерева, то она обломится и меня проткнёт острой древесиной, как шампур протыкает кусок мяса, - перспектива не из приятных. В нескольких метрах до сосен мне удаётся перевернуться на спину, готовлюсь к пронзающей боли. С шумом падаю на верхушку дерева, она прогибается, пружинит и через мгновение отбрасывает меня вверх и в сторону. Кувыркаясь в воздухе, замечаю, что падаю на молодой сосняк. Скорость падения уже уменьшилась, но всё равно осталась достаточной для того, чтобы острые сучья порвали моё тело в клочья. Выходит, зря надеялся, что сразу - "всмятку"...
Но что это? Верхушка сосны снова пружинит, как доска для прыжков с вышки в воду, и отбрасывает меня в сторону. Боковым зрением вижу, что до земли остаётся лететь метров пять-шесть... Падаю боком, на руку и бедро. Первое, пришедшее на ум - я жив? И тут же следом непроизвольно вырывается: "Господи, благодарю!". Медленно открываю глаза, лежу на вдавленном сухом песке. Боюсь пошевелиться, как сомнамбула начинаю медленно изучать тело, пытаясь определить переломы и повреждения. Руки целы, ноги, кажется, тоже... Шевелю руками, вытягиваю ноги, ощупываю себя, ожидая почувствовать боль.... Сажусь на песок, я цел?! Не верится, ведь я уже распрощался с жизнью... В горле застрял сжимающий ком, на глазах непроизвольно выступили слёзы. Совершенно потрясённый произошедшим, непроизвольно выдыхаю только одно: "Господи, благодарю..., благодарю...".
Осторожно встаю на ноги, пробую их на прочность, шевелю руками и телом, отряхиваюсь от песка. Всё в полном порядке, ни одной царапины! Метрах в ста от моего падения замечаю группу людей и направляюсь в их сторону. В голове пусто или слишком полно, но кроме как о случившихся со мной событиях за последнее время, думать ни о чём не могу. Кажется, эти мысли образовали шар, который занял в голове всё место.
На импровизированном столе из расстеленных на траве скатертей расставлены вино, закуски в одноразовой посуде, напитки. Вокруг удобно расположились человек двенадцать, они закусывают, переговариваются, шутят. Один из них узнал меня и, протягивая ко мне стакан с вином, зовёт присоединиться к пикнику. Я тоже узнаю его и приветственно машу рукой в ответ, благодарю за приглашение и отказываюсь, обещая присоединиться немного позже.
Мне пока не до застолья, прохожу мимо не в силах освободиться от наваждения. Снова и снова мысленно переживаю полёт, чудесное приземление, а где-то в глубине моего существа непроизвольно звучит: "Господи, благодарю...".
МАСЛЕНИЦА
В первое воскресенье марта отмечается весёлый праздник - Масленица, праздник, сохранившийся на Руси ещё с языческих времён. Весёлое прощание с зимой и встреча весны, почитание Солнца, дающего жизнь и силы всему живому. В честь Солнца пекутся блины - символические солнца, а люди с удовольствием съедают их, как частичку его тепла и могущества.
Морозы уже отошли, день выдался светлый и спокойный. На окраине города шумное гуляние, начавшееся с утра. Снег ещё не растаял и лежит серыми оплавившимися кучами по периметру площади. На площади звенят бубенцами "тройки", от лошадей уже валит пар и они немного устали, но разрумянившийся кучер в кожухе и папахе за небольшую плату готов прокатить на санях всех желающих. Импровизированный Дед Мороз без устали растягивает меха гармошки, а смешливая Снегурочка стучит в бубен, отплясывает и поёт частушки. На столах, украшенных цветными лентами и яркими бумажными цветами, выставлены горячие ароматные блины, которые выпекают тут же рядом, ватрушки и разные сладости. Лёгкий дымок вьётся над мангалами, аппетитный запах шашлыков дразнит и непрошено лезет в ноздри, здесь же можно выпить и стакан вина на розлив, закусив ароматным жареным мясом, приправив его острой горчицей. Вокруг гладкого высокого столба толпятся "болельщики", молодой, слегка выпивший парень, сняв с себя обувь и пальто, изо всех сил карабкается вверх по столбу, надеясь добраться до второго сапога, подвешенного на самом верху. Толпа одобрительно улюлюкает и возгласами поддерживает "героя". Раскрасневшиеся дети, да и взрослые с азартом перекидываются снежками. В центре площади воздвигли чучело зимы и собираются его поджечь, веселье в разгаре!
Светло-голубое небо украшено изящными перистыми облаками, которые едва скрывают солнце. На краю неба, ближе к горизонту, сквозь сероватую дымку замечаю белое пятно, оно странно выделяется на общем фоне и заметно растёт, привлекая моё внимание. Цвет неба быстро меняется и становится сине-чёрным, в вышине проступают множество ярких и менее заметных звёзд, а белое пятно растёт и становится похожим на увеличивающийся край огромного белого листа бумаги. С удивлением смотрю на этот лист, который занял уже пол неба и продолжает расти. Отчётливо вижу, что лист расчерчен на неодинаковые по размеру квадратные таблички. А лист закрыл уже почти всё небо, таблички стали больше и на каждой из них появились странные записи, похожие на математические формулы. Пытаюсь найти знакомые значки или буквы, но таблички заполнены совершенно отличными письменами, от когда-либо виденных мной. Складывается впечатление, что они написаны на разных, совершенно неизвестных языках. Между тем, заполненный формулами лист закрыл всё небо, продолжая медленное движение с севера на юг. Формулы ясно видны, но, увы, несмотря на то, что многие значки кажутся знакомыми, они не становятся от этого более понятными. Мысли приходят разные, но одна всё больше овладевает мной: космический разум показывает знания лежащие в основе устройства мира. Это грандиозно и непостижимо, впервые сожалею о том, что я не математик. Но, даже будь на моём месте учёный, вряд ли бы он сумел открыть для себя что-то понятное при таком объёме уравнений. Знания безграничны...
Мне стало любопытно, обратил ли ещё кто-нибудь внимание на небесную карту? Но, похоже, что нет, вокруг продолжается гуляние, будто ничего необычного не произошло. Я снова посмотрел на небо, оно было светло-голубым, с лёгкими перистыми облаками в вышине. Неужели эта картина была показана только мне, но для чего? То, что я видел её совершенно реально - не вызывало сомнений. Потрясённый произошедшим событием, я глубоко задумался. Но на этом необычное представление не закончилось, впереди меня ждал ещё один сюрприз...
СЕРО-ЗЕЛЁНЫЕ
...Площадка, на которой проходило праздничное гуляние, располагалась на возвышенности, северо-восточная часть которой заканчивалась спуском длиной около сорока метров. Внимание моё привлекло то, что несколько человек на краю площади что-то оживлённо обсуждали, показывая руками вниз. Заинтересовавшись, я направился к ним. Внизу, по ещё заснеженной дороге, проходила колонна людей или, скорее всего, солдат. Такое впечатление сложилось у меня потому, что шли они строем по четыре на пять человек в каждой колонне. Всего колонн было четыре, следовавших за командиром, идущим впереди. Люди двигались спокойно и совершенно беззвучно. Одеты они были в униформу цвета хаки, одноцветную, без каких-либо знаков отличия. Такими же казались и лица: серо-зелёного цвета, безличные и бесстрастные. С этого расстояния они казались похожими одно на другое. Рост "людей" не превышал полутора метров. У меня возникло сомнение, люди ли это? Скорее всего, они только походили на людей обликом. Ни оружия, ни вещмешков у них не было, но у каждого возле пояса крепилось что-то похожее на цилиндр зелёного цвета, диаметром около четырёх сантиметров и длиной чуть больше двадцати.
Несколько человек им что-то приветственно кричали, оживлённо жестикулируя, но "солдаты" не обращали на них внимания. Молодой парень, видимо, бывший уже немного на "взводе", побежал с горы по снегу, размахивая руками. Колонна замедлила ход. Шедший впереди командир повернулся к парню и выставил в его сторону трубку. Парень вздрогнул и, неловко кувыркаясь, заскользил вниз. Метрах в пятнадцати от колонны он распластался на снегу и остался лежать не шевелясь. Я понял, что "хаки" выстрелил в него, но ни света, ни звука слышно не было.
Необъяснимое желание общения тянуло меня к этим странным людям. Вполне сознавая опасность приближения, я поднял руки вверх, показывая, что у меня в них ничего нет и, улыбаясь, с дружественным видом стал спускаться с горы, надеясь, что со мной не случится то же, что с парнем. Командир хаки внимательно смотрел на меня, но когда я приблизился метров на двадцать, угрожающе направил на меня трубку. С этой секунды память обрывается, как порванная магнитофонная лента, меня не стало.
Появился я так же внезапно, как и исчез. Мягкий искусственный свет ровным свечением исходил от потолка небольшого коридора, заканчивавшегося плавным поворотом в сторону. Вдоль коридора находилось несколько дверей, одна из них была приоткрыта. В комнате слышались голоса, но разобрать, о чём там говорят, было невозможно. Я осмотрелся по сторонам, коридор заканчивался глухой стеной, также излучавшей мягкий свет, как и потолок. Но поразило меня другое. В конце этого коридора на небольшом высоком столике стоял слепок ступни человека по щиколотку. Визуально и по моему представлению сделан он был из белого гипсоцемента. Но и в этом не было ничего странного, кроме того, что у меня не было тела, а сам я находился в этом слепке и одновременно видел его со стороны. Попытался отделиться и выбраться, но не тут-то было. Хотя я и видел слепок со стороны, но дальше полутора метров "отойти" от него мне никак не удавалось, невидимая прочная связь была подобна глухой стене, окружавшей меня, и надёжно отделяла от остального пространства. Я вернулся в слепок, в моё новое тело-обиталище, пытаясь исследовать его изнутри, но кроме понимания, что я в нём нахожусь и одновременно могу его видеть со стороны, больше ничего не узнал. В памяти всплыли последние события, моя встреча с "солдатами" и осознание, что нахожусь в этом необычном виде у них в плену. Страх отсутствовал, оставалось лишь чувство неудобства и недовольство тем, что не могу покинуть свой новый дом. В конце концов, мне надоело сидеть в этом слепке, и я закричал, пытаясь обратить на себя внимание "людей", находившихся в комнате. Но голоса не было слышно, зато отчётливо во мне прозвучал ответ: не спеши, придёт время, тобой займутся. Из чего я понял, что у них на меня имеются свои планы. В комнате послышались шаги, и я, на всякий случай, юркнул в слепок, стараясь оказаться незамеченным. И только тут до меня окончательно дошло, что тела у меня нет, хотя я могу видеть и слышать, что сохранились память и осознание своего "Я", помещённого в заключение в этот цементно-гипсовый слепок. Но следом пришла и другая мысль: оказывается, разум может существовать в чём угодно и где угодно. С таким же успехом им могут обладать и камни, и растения, и вода. На данный момент эта мысль явилась для меня самым важным открытием после того, как я необдуманно и неосторожно напросился в гости к пришельцам. В следующий момент я почувствовал чьё-то приближение.... Меня снова не стало.
НА КОЛЕНЯХ
Обнаруживаю себя на узкой городской улице небольшого средневекового, или ещё более раннего, европейского городка. По обе стороны улицы стоят одно и двухэтажные дома из камня. Некоторые более новые здания построены из темно-красного кирпича, некоторые - из тёмного тёсаного камня, похожего по внешнему виду на базальт. Часть из них покрыта неровной штукатуркой или побелена. Крыши покрыты тёмно-серой, переходящей в чёрный цвет, черепицей, окна - небольшие и тусклые. Дома стоят вплотную один к другому, между ними почти не видно проходов. Вдоль дороги, шириной около четырёх с половиной метров, выложенной серо-красно-чёрными камнями, с обеих сторон тянутся узкие полутораметровые тротуары из красной брусчатки.
Стою на тротуаре, рядом со мной находятся ещё несколько человек. Нам надо перейти на другую сторону улицы, для чего - пока не знаю. Вообще, неожиданное появление в этом городке для меня странно, не покидает чувство дежавю, явное ощущение того, что я здесь уже бывал, только не могу вспомнить, когда и зачем.
Я уже собирался идти, но заметил, что на дороге появился ручеёк воды, на глазах увеличивающийся и расширяющийся. Путь оказался перекрыт усиливающимся и ускоряющимся потоком. Всматриваюсь в воду, стараясь найти наиболее подходящее место для перехода, но эта задача оказывается непростой. Чем дольше всматриваюсь в поток, тем глубже он кажется, меняясь на глазах. Приходит ощущение его бездонности, несмотря на то, что течёт он по каменной дороге. Перебраться на другую сторону оказывается делом непростым, особенно для меня. Только теперь обнаруживаю, что стою на коленях и не могу подняться с них. Подобное положение непривычно и странно, смотрю на реакцию людей, но они, как мне видится, не обращают на меня никакого внимания и полностью увлечены созерцанием потока.
Поток постепенно ослабевает и делится на отдельные иссякающие ручейки. Только посередине дороги ещё бежит ручей не шире метра. Подбираюсь к нему на коленях, его можно уже перепрыгнуть, но только не в моём положении. Замечаю, что один человек уже перебрался на другую сторону, повернул налево и, пройдя два дома, вошёл в дверь третьего. Мне тоже почему-то надо именно туда. Подбираюсь ближе к воде, на дороге глинистые отложения, и дно ручья выглядит илистым и вязким. На ногах у меня сапоги с широкими голенищами. Решаюсь, становлюсь на четвереньки и медленно начинаю перебираться через дорогу. Дорога оказывается скользкой, но плотной, а ручей - мелким. Выбираюсь на другую сторону улицы. В широкий отворот сапога забился плотный ком глины, вытаскиваю и выбрасываю его. Ополаскиваю в ручье руки. До двери дома, в которую зашёл человек около пятидесяти метров, надо идти. Неимоверным усилием встаю с колен, отряхиваюсь, делаю несколько осторожных шагов, - я иду!
Вот и нужное место, в неглубоком проёме обнаруживаю почти квадратную деревянную дверь. Она выглядит тяжёлой и массивной, сделанной из толстых потемневших брусьев толщиной около шести сантиметров. На месте ручки висит массивное кольцо из металла, похожего на медь. Стучу в дверь и прислушиваюсь, ответа нет. Толкаю дверь, и она открывается. Вхожу в комнату и окликаю хозяев, в ответ ни звука. Подаю голос громче ещё раз - результат прежний. Странно, именно сюда только что вошёл человек, но в комнате никого нет. Осматриваюсь.
Посередине комнаты стоит большой стол, вдоль стен находятся несколько шифоньеров и тумбочек разной высоты. На столе и тумбочках в подсвечниках стоят зажжённые свечи, причём, некоторые из них почти оплавились, но есть и такие, что выглядят недавно зажженными. Обращаю внимание на безделушки лежащие на тёмной скатерти стола, назначение их мне не понятно. Окон в комнате нет, от свечей исходит неяркий мерцающий свет. В основном они стоят впереди и по правую сторону, левая часть комнаты утопает в полумраке. Похоже, что я попал в место для совершения каких-то ритуалов или обрядов.
Но где же люди и для чего я здесь? Меня охватывает лёгкое нервное возбуждение, пристально всматриваюсь в полумрак, пытаясь отыскать в нём ответ. Неожиданно в верхнем левом углу комнаты вспыхивает ослепительный белый свет, который заполняет всё пространство и полностью поглощает моё сознание...
НА ДНЕ
Сознание медленно возвращается, как будто тягучая маслянистая жидкость вливается в мозг, а вместе с ней, не спеша, появляются первые мысли. Зрение начинает фиксировать окружающее. Я лежу на спине, раскинув в стороны руки, на желто-буром песке. Надо мной толстый слой зеленоватой воды, через которую едва проходит далёкий свет. Вода давит своим весом на тело, не позволяя сдвинуться с места. Мысли мерно колышутся в голове, едва шевелясь и сливаясь с ритмом чуть движущейся воды. Водорослей не видно, лишь метрах в десяти от меня угадывается силуэт какого-то растения, по внешнему виду напоминающего кораллы. Внимание привлекает лежащий справа от меня большой валун. Он покрыт зеленью похожей на тину и от него исходит явное неудовольствие оттого, что я занял место рядом с ним. Его индивидуалистическое "ворчание" немного удивляет, свободного места много, и я ему нисколько не мешаю.
Видимость ограничена, рассмотреть ещё что-то вокруг не удаётся. Тяжесть сковывает руки и ноги, дыхание не ощущаю. Лёгкая вибрация проходит по телу, как будто через меня пропускают слабый электрический ток. Вверху замечаю переливы сине-зелёного света на желтеющем фоне. Присматриваюсь к этой игре цветов, среди которых постепенно вырисовывается зелёный глаз с синим зрачком. Глаз не мигая, смотрит на меня. Под этим изучающим взглядом ощущаю себя беспомощным микробом, которого рассматривают в микроскоп. Похоже, что в данной ситуации я почти ничем не отличаюсь от валуна. Неудивительно, что он принял меня за соперника, и мы общаемся на одной частоте.
Постепенно глаз теряет свою яркость и исчезает в зелёных волнах света, которые сменяются бледно-синими разводами, выплывающими сбоку. Движение цветов становится интенсивней и ярче. Синие оттенки переходят в яркий индиго, который в свою очередь сменяет фиолетовая волна. Свет уже не наплывает со стороны, а выходит из возникшей в центре точки и расходится концентрическими кругами, заполняя всё видимое пространство. Меня увлекает и завораживает эта игра цветов. Вскоре движение прекращается, остаётся только светящийся изумрудно-жёлтый фон, он похож на каплю янтаря под солнцем.
Справа появляется расплывчатое пятно, моё зрение фокусируется на нём, и пятно становится ярче и отчётливей. Всматриваюсь, это мужская голова человека неопределённого возраста. Волосы всклочены и соединяются с бородой, обрамляя всю голову и расходясь в стороны по окружности. Глаза на лице внимательно меня изучают и, кажется, видят насквозь. Пройдя большую часть свода, голова отводит глаза в сторону и сливается с окружающим её фоном. Опять замечаю движение справа: двигаясь по той же траектории, приближается второе лицо. Оно в обрамлении почти такой же шевелюры, но черты лица, волосы и борода отличаются от первого. Глаза также внимательно изучают меня и, пройдя тот же путь, голова исчезает в изумрудно-желтом свете. Следом появляется третий, а за ним и четвёртый лик. Все они разные, - это лица пожилых людей, каждое со своими отличительными чертами. Единственное, что объединяет их - это изучающий взгляд глаз, от которого невозможно укрыться. От каждого лика исходили спокойствие и огромная, неподвластная мне, сила. Я чувствовал себя присутствующим на собственных смотринах перед неизвестными созданиями. Чьи это могущественные образы, можно только догадываться или предполагать.
Понятно только одно, что знакомство состоялось, я на учёте. Радоваться этому или нет? Наверное, да! Во всяком случае, так учат толкователи снов и примет. Ещё я понял, что есть определённый путь, который мне предстоит пройти независимо от того, куда он ведёт. Будущее - чистая карта, я волен выбирать своё направление и двигаться по нему. Ничего нельзя предсказать, но и изменить невозможно. Дальнейший путь будет зависеть от меня, необходимо научиться прислушиваться к своему внутреннему голосу и распознавать едва заметные знаки, появляющиеся на поворотах судьбы. Этот парадокс невольно меня смутил: всё зависит от меня и ничего нельзя изменить... Что ж, буду просто действовать сообразно своим внутренним желаниям, если изменить ничего нельзя, то и волноваться по этому поводу бессмысленно.
Пока я так размышлял, изумрудно-жёлтый фон стал фиолетовым. Прямо напротив меня проявился большой закрытый глаз. Он медленно открылся и из зрачка сверкнул золотой луч, потом в виде воронки стал лучиться фиолетовый свет с золотыми искрами.
Сон это или явь? Настолько необычно и ярко запечатлелось в памяти всё произошедшее. А спустя некоторое время, закрывая глаза, стал отчётливо видеть золотой глаз.
КАК ПОСУХУ
Лёгкий ветерок обдувает разогревшееся тело, лежу, раскинув руки, на мелком песке под тёплыми лучами утреннего солнца. В это время людей на пляже ещё не много, и я тихо наслаждаюсь беззаботным покоем, удивительно лёгким и свежим воздухом. Волны мягко обмывают пологий берег, лениво перекатывая створки ракушек и мелкую цветную гальку. За песчаной полоской пляжа видна каменистая земля, изредка поросшая кустарником. Холмистый прибрежный участок постепенно поднимается и переходит в горы, изрезанные причудливыми оврагами и крутыми обрывами. Покачивающееся марево воздуха незаметно переходит в светло-голубое небо. Вдалеке зарождается настойчивый шум, он приближается и усиливается, перерастая в рокот небольшого самолёта, за которым тянется длинная жёлтая лента с приветственной надписью. Недалеко от меня стоят потемневшие от времени деревянные перголы и большие сине-жёлтые зонты от солнца. Под ними на складных креслах, шезлонгах и постилках, отдыхают люди. Бегают радостные, почувствовавшие свободу дети, некоторые малыши старательно строят на берегу замки из песка.
Вдоль пляжа тянется выложенный булыжным камнем невысокий парапет, отделяющий песок от широкой дорожки, покрытой красной брусчаткой. По прибрежному проспекту в обе стороны, совершая утренний моцион, движутся полураздетые люди: в плавках и купальниках всех цветов радуги, что делает окружающую обстановку весёлой и праздничной. По другую сторону залива в лёгкой дымке, едва покачивая верхушками, дремлет сосновый лес с одиноко застывшими фигурками людей на берегу.
Солнце начинает припекать, - надо бы искупаться. Неторопливо вхожу в прозрачную прохладную воду. Искрящиеся на солнце волны нежно облизывают разогретое тело. Пологое дно плавно уходит в глубину. Ныряю, делаю несколько гребков руками и застываю. Тело медленно всплывает и плавно покачивается в такт волнам на поверхности. Лежу, раскинув руки в стороны и погрузив лицо в воду. Это настоящее блаженство, ощущать своё единство с водой и природой! Переворачиваюсь на живот и спокойно плыву брассом. Плыть легко, чувствую бодрость и прилив сил. Перехожу на баттерфляй, тело подобно дельфину выныривает из воды. С каждым сильным гребком рук оно всё больше вылетает на поверхность, кажется, что вода меня выталкивает. Ещё несколько энергичных взмахов руками и тело до пояса выскакивает из воды. Удивительное ощущение опоры и лёгкости.
Неожиданно сумасшедшая идея приходит в голову: а если попробовать встать и пойти? Ещё несколько гребков и почти всё тело уже скользит по поверхности, в воду погружаются только кисти рук и стопы. Делаю сильный гребок и, изловчившись, привстаю на одну, а затем и вторую ногу. По инерции продолжаю движение вперёд, выпрямляюсь и полностью встаю. Иду по поверхности залива, как по неглубокой луже, в воду погружаются только пятки, выбивая из неё брызги. Поверхность воды упругая и лишь слегка прогибается под ногами, как сильно натянутая сетка. В сознании проскакивает тревожная мысль, что здесь глубоко и в любой момент можно провалиться, но уверенно отгоняю сомнения, в крайнем случае - выплыву. Появившийся ранее страх, исчезает. Иду небольшими шагами, почти не отрывая ног от воды, ощущая лёгкость и силу.
Противоположный берег залива более крутой и зелёный. Склон горы покрыт уходящими вверх деревьями. Здесь почти нет людей, лишь у самой воды сидят три рыбака с удочками. Они удивлённо смотрят на меня, не в состоянии что-либо сказать, я улыбаюсь им и выхожу на берег, покрытый полусухой травой. Поднимаюсь выше и попадаю на утоптанную тропинку, идущую вдоль залива. Деревья откидывают тени, воздух насыщен запахами хвои и эвкалиптов. Настроение радостно-приподнятое от необычности произошедшего и чувства единства с морем, лесом и воздухом.
Вскоре тропинка поворачивает, огибая лесистый берег, здесь залив расширяется и переходит в море. По берегу прогуливается моя хорошая знакомая, явно поджидая кого-то. Но меня переполняют странные чувства, неудержимо хочется поделиться с кем-то впечатлениями. "Смотри, что я умею", - говорю ей, и смело иду к воде. Уверенность, что могу ходить по воде, не покидает меня. Прохожу по заливу большой круг и возвращаюсь к женщине, ожидая реакции. Она задумчиво смотрит на меня и улыбается, не выказывая особого восторга. "Это хорошо, - говорит она, - но лучше, никому не рассказывай". Задумываюсь над её словами. Действительно, вряд ли кто-то поверит в это, а люди встречаются разные...
Из задумчивости меня выводит заливистое повизгивание. Метрах в пяти от меня белая собака с рыжеватым отливом шерсти играет с большой яркой бабочкой. Та не улетает, взмывает вверх и тут же опускается ниже, как бы поддразнивая собаку. Им нравится так играть, они довольны друг другом, и это игривое настроение передаётся мне. Я улыбаюсь и возвращаюсь на пляж, стараясь сохранить и запомнить пережитое ощущение уверенности, силы и лёгкости.
ВЕСТНИК
Мы стояли на небольшой каменистой возвышенности - я, жена и дети: дочка и сын, которые чуть в стороне разговаривали о чём-то между собой. Солнце только что опустилось за горизонт, сумерки ещё не наступили, но, расстилавшаяся передо мной каменистая долина, с изредка торчащим кустарником и сухой колючей травой, уже подёрнулась лёгкой дымкой. По ней в одиночку и небольшими группами медленно двигались люди. Было видно, что они несли с собой сумки, рюкзаки, пакеты. Некоторые тащили небольшие тележки на двух колёсах или толкали впереди себя коляски. Женщины несли маленьких детей, а чуть большие шли рядом, держась за руку или юбку. В основном это были женщины, дети, пожилые или старые люди, бредущие в нашу сторону. Вскоре стали видны их серые пыльные лица и, ничего кроме усталости не выражающие, глаза.
До наступления темноты, быстро сменяющей день после захода солнца, оставалось немного времени. Люди подыскивали подходящие места, где можно было бы остановиться и передохнуть до утра. В разных местах появились дымы от небольших костров, на которых они готовили скудную еду или просто грелись.
Глядя на этих несчастных беженцев, казалось, что вся атмосфера и пустынная местность вокруг пронизаны горем и безнадёжностью. Неодолимая печаль охватила меня, и слёзы невольно стали застилать глаза. Я ещё не знал, что произошло, но то, что случилась большая трагедия, было уже ясно, от хорошей жизни не бегут.
Из этого грустного созерцания меня вывела сестра, появившаяся неизвестно откуда. На ней было переливающееся золотом платье, а в руках небольшая сумка, из которой она пыталась что-то достать. Сестра была чем-то возбуждена, что, контрастировало с окружающей картиной и вызывало недоумение. Наконец она достала из сумки какой-то порыжевший свёрток и протянула мне. "Смотри, что я нашла!" - Свёрток оказался несколькими листами старого пожелтевшего пергамента, исписанного квадратным письмом, похожим на иврит. Один из листов представлял собой старинную карту города с прилегающими к нему территориями. Сестра возбуждённо водила пальцем по пергаменту, но, видя, что я не совсем понимаю, в чём дело, принялась объяснять, что это документ, в котором подтверждается наше право на владение Иерусалимом и территориями, изображёнными на карте. "Теперь у нас есть подтверждённое право на этот город и земли, которое больше не надо доказывать, кому бы то ни было" - пояснила она. Весёлое право, подумал я, глядя на расположившихся неподалёку несчастных людей, и горячая волна снова подкатила к горлу.
Едва теплившиеся костерки в уже наступившем сумраке доносившимся горьковатым дымом повергали меня в уныние. Вглядываясь в эту картину, я повернул голову, и сбоку, метрах в тридцати, заметил тёмную фигуру, смотрящую на меня. Повернувшись в её сторону, я уже не мог отвести взгляд и ощутил беззвучное приглашение подойти ближе. Фигура непонятным образом притягивала к себе.
Я подошёл и остановился в двух метрах от этого человека, внимательно разглядывая его. Это был мужчина, чуть выше среднего роста, одетый в чёрную накидку с капюшоном, спускающуюся до земли. Она была похожа на длинный плащ или монашескую рясу. На смуглом, чисто выбритом лице сквозила едва заметная улыбка, взгляд тёмно-карих глаз излучал доброжелательность. Это было красивое лицо с правильными чертами мужчины средних лет, возраст которого определить более точно было невозможно. Я внимательно осматривал его одежду, пытаясь отыскать какие-либо знаки, которые могли бы помочь определить, кто это, но их не было.
Мы смотрели друг на друга и разговаривали. И хотя он не произнёс ни единого слова, я великолепно понимал его речь. "Речь" - это только так сказано, вместо слов в моей голове мгновенно возникали картины и понятия. Он отлично чувствовал моё состояние после увиденной трагедии беженцев, знал о пергаменте, знал меня и, насколько я понял, знал гораздо больше всего этого. Так беззвучно мы "беседовали" некоторое время, в конце "разговора" в моём сознании чётко прозвучали слова, произнесённые мягко, но повелительно: "Накорми свой народ!". Здесь я не выдержал и, снова ощутив острую печаль, перешёл на обычную речь. "Как? Ведь у меня ничего нет!" - воскликнул я, показывая ему пустые руки. В ответ он опять беззвучно произнёс: "Накорми свой народ, не беспокойся". Из сгустившихся уже сумерек появились два человека в белых одеждах, они подкатили квадратный ящик из светлого металла, с двумя отделениями c закрытыми крышками. Ящик, похожий на передвижную кухню, они оставили возле меня и удалились.
Повинуясь указаниям человека в чёрном плаще, я открыл крышки. В одном отделении лежали свежеобжаренные куриные четвертины, во втором отделении - большие ломти свежего белого хлеба. Я подозвал детей. Первой подошла дочь, я взял ломоть хлеба, положил на него четвертину жареной курицы и протянул ей. Дочь слегка удивилась, но взяла еду и поблагодарила. Вторым подошёл сын, то же самое получил и он. В этот момент скорбная мысль пронзила меня и на глазах навернулись слёзы. Я повернулся к человеку в чёрной накидке и взмолился: "Ведь здесь на всех не хватит, посмотри, сколько голодных людей вокруг!". Мне было нестерпимо больно оттого, что кому-то может не достаться еды. "Хватит всем, делай своё дело!" - беззвучно произнёс человек. Из темноты появились ещё люди в белом, катившие ко мне передвижные кухни. Я смотрел на эти деяния широко раскрытыми глазами, печаль от сердца отлегла, а человек в третий раз произнёс: "Накорми свой народ!". К кухне стали подходить люди, образовав редкую цепочку очереди и тихо переговариваясь между собой, а я продолжал раздавать пищу.
Человек не уходил, наблюдая со стороны за происходящим, а когда работа приблизилась к концу, опять "заговорил" со мной. - "Ты не тот, кем кажешься себе в этой жизни. Пришло время возглавить и организовать народ. Собери этих людей, и веди в Иерусалим, там сейчас смута. Часть населения перешла в лагерь врага, люди, оставшиеся верными находятся в замешательстве, им тяжело. Наведи в городе порядок и управляй". - "Господи, - непроизвольно вырвалось у меня, - но я ведь ничего не знаю, как же я справлюсь с такой задачей?" - "Иди, ничего не бойся и не сомневайся, в городе найдёшь верных людей, они помогут. Пошли гонцов к дружественному народу, - племени, живущему на берегу моря, объединитесь с ними. И помни, моя поддержка и помощь всегда будут рядом". В это время я увидел большую карту Израиля откуда-то сверху. Значительная её часть была затемнена. Относительно свободным и заселённым оставался Иерусалим, были отчётливо видны все ведущие к нему дороги. Свободным оставался и большой анклав возле Средиземного моря, куда мне следовало отправить гонцов.
После этого Вестник удалился, слившись с ночной темнотой, и только усыпанное мерцающими звёздами небо напоминало мне о произошедшем. Я твёрдо знал, что следует делать утром. Дружелюбная сила и уверенность, исходившие от Вестника, передались мне, не оставляя выбора, и он был сделан.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В РЕАЛЬНОСТЬ
Поздним вечером 24 июня 2008 года я сидел бездумно на балконе, облокотившись на столик, и любовался открывающимся видом ночной Эзреэльской долины и Кармельских гор, светящихся разноцветными мерцающими огнями фонарей и изредка движущихся автомобилей. В памяти всплыла давняя история с шаром, произошедшая на этом же месте только в дневное время.
Это случилось несколько лет назад. Я сидел на балконе, размышлял и пытался что-то писать. Накопившиеся в быту проблемы и дела явно мешали сосредоточиться на творческом процессе. Неожиданно, с правой от меня стороны, появился светящийся шар, размером с мячик для напольного тенниса. Он медленно проплыл в метре от меня и исчез слева за стеной. В то время, когда он находился напротив моих глаз, я ощутил тёплую лёгкую волну, исходившую от него. Внутренним зрением в считанные секунды я увидел картины из жизни знакомых людей, наполненные радостью общения и жизни. Наблюдая их, как бы со стороны, видел, в том числе и себя. Это были яркие картины дружеского застолья и весёлого общения, пронизанные лёгким духом доброжелательности и свободы. Все мои заботы рассеялись, пришло ощущение лёгкости и понимание того, как надо жить. А жить надо просто, свободно, с улыбкой среди друзей, не отягощая своё существование грустью и мелкими неурядицами. Исходивший от шара поток информации, мгновенно уложился в моём сознании. Я встал, чтобы посмотреть, куда полетел шар, но его уже не было. Понимание лёгкости и открытости жизни ещё долго светилось во мне внутренней улыбкой.
В этот вечер воздух был наполнен какой-то особенной пасторальной тишиной, внося в душу умиротворяющий покой и ощущение пронизывающего единства с окружающей природой. Тишина, как перед войной, подумалось мне и в тот же миг пришло безжалостное понимание, что эта пасторальная тишина больше не повторится. Необъяснимая тревога уже витала где-то рядом. Почти физическое ощущение неотвратимости перехода, окончания одного периода жизни и приближение другого, овладевало мной сильней и сильней. Я ещё не знал, что может произойти, но уже каждой клеточкой тела чувствовал приближающиеся изменения.
Ждать пришлось совсем недолго. 26-го июня по телевизору сообщили, что на рассвете, по заранее прорытому тоннелю, палестинские террористы пробрались на Израильскую территорию. Они взорвали танк, дежуривший на опорной точке границы. Весь экипаж погиб, а один солдат, по всей видимости, ещё живой, был похищен террористами. Вскоре сообщили его имя - Гилад Шалит.
В ответ на эту провокацию в сектор Газа был введён ограниченный контингент войск с целью, воспрепятствовать перемещению солдата за границу и его освобождения, а заодно, пресечения обстрелов ракетами "Кассам" южных городов Израиля. Но руководство ХАМАСа не торопилось исчерпать инцидент. Военные действия, переговоры и поиски положительных результатов не принесли. Практически, началась бессрочная война с палестинскими террористическими организациями.
Прошло чуть больше двух недель и разгорелся новый конфликт. Боевики "Хизбаллы" проникли на территорию Израиля, убив троих солдат ЦАХАЛа и захватив в заложники еще двоих: Эхуда Голдвассера и Эльдада Регева. В это же время они обстреляли ракетами северные города Израиля, чтобы отвлечь внимание военных от инцидента на границе. В результате погибло восемь человек. Так началась вторая Ливанская война, продолжавшаяся 34 дня. Половина территории Ливана подверглась разрушению, по городам Израиля было выпущено порядка 4000-х тысяч ракет малой и средней дальности. Многие из них были начинены металлическими и пластиковыми шариками. С обеих сторон гибли люди. В рамках ограниченной военной операции израильские сухопутные силы заняли южную часть Ливана, дойдя до реки Летани, откуда были выведены по решению ООН. Цели достигнуты не были, заложники остались в руках террористов.
Наступил хрупкий мир, но я уже точно знал, что такого пасторально-блаженного вечера больше никогда не будет. Начался отсчёт нового времени....
P.S. Прошло время, многое в мире изменилось. До нового 2013 года осталось всего
несколько месяцев. Что принесёт этот год людям?